Текст книги "Кладбище"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Да и ФБР, честно говоря, не лучше.

Так какого черта я связался с этими неумехами?

– Ну что, готов? – спросил Джереми, выбираясь из машины с дурацкой улыбочкой.

Я не ответил и снова погрузился в мрачные раздумья.

Ну, давай же, говорил я себе. Бей Джереми в челюсть и беги! Будешь жить на нелегальном положении, мозгов у тебя для этого хватит. Совсем как в доброе старое время... Тут я невольно вздохнул. В доброе старое время за мной не охотилась мафия, да и выдача мексиканскому правосудию мне тоже не угрожала.

– Дай затянуться, – попросил Джереми.

Я передал ему бычок.

– Можешь оставить себе, – сказал я.

Тут из дверей вышла Саманта, и мое настроение резко изменилось. Из серенькой мышки, несколько напоминавшей мне принцессу Диану, она успела превратиться в Чудо-Женщину. [25]25
  Чудо-Женщина – героиня комиксов, мультипликационных и игровых фильмов, обладающая фантастическими способностями, неуязвимая для пуль и вооруженная волшебным лассо. Вместе с Бэтменом и Суперменом входит в Американскую лигу справедливости.


[Закрыть] Зеленые глаза. Римский нос. Алая помада. Золотисто-рыжие волосы заплетены в тугую «французскую косу». Строгий черный деловой костюм, туфли-лодочки, скульптурные бедра... За несколько минут она как будто сбросила не меньше десятка лет и казалась стройнее и выше: высокие каблуки увеличили ее рост почти до пяти футов и девяти дюймов. Деловитость, компетентность, профессионализм – вот как она выглядела.

– Тебе нравится машина? – спросила Саманта.

– По-моему, немного вызывающе, ты не находишь?

– Ничуть. Я – богатая племянница и соотечественница Питта; естественно, что я езжу на классической модели. Это часть моего образа, – объяснила она.

Я промолчал и уселся на переднее пассажирское сиденье.

Джереми устроился сзади. Рядом с ним сел желтолицый лысый субъект по фамилии Харрингтон – наш партнер из ФБР. Ни тот, ни другой не внушали мне особого доверия. Харрингтон слушал плеер, Джереми бездумно таращился в пространство.

– Значит, – сказал я Саманте, которая возилась с настройкой радио, – в общем и целом за мной будут присматривать четверо?

– А кто четвертый? – уточнила она.

– Саймон. Тот парень, с которым я буду жить в Солсбери.

– Нет, он вернется в Англию, как только ты установишь контакт с «Сыновьями Кухулина».

– Итак, вас будет всего трое, – сказал я самым нейтральным тоном.

Саманта вздохнула:

– Не забывай, Майкл, что нас здесь только терпят. Ни одна страна не допустит, чтобы иностранная разведка проводила свои операции на ее территории, не выдвинув собственных условий. В первую очередь мы не должны предпринимать ничего такого, что могло бы привлечь к нам внимание общественности и прессы. Власти США держат ход операции под довольно жестким контролем, так что мы вынуждены согласовывать с ними буквально каждый шаг. На первом этапе операции твоим связным будет Саймон, но впоследствии ему придется исчезнуть. Пусть это тебя не беспокоит. В Ньюберипорте ты сможешь связываться непосредственно со мной. Джереми и Харрингтон останутся в Бостоне, чтобы по первому же сигналу выслать нам на помощь сотрудников ФБР... если их помощь нам вообще понадобится.

Кроме того, есть еще Дэн, подумал я про себя. Старый добрый Дэн, который обещал присматривать за развитием событий, чтобы выдернуть меня в случае опасности.

– Не забудь дать ему последние наставления, Сэм, – подсказал Джереми с заднего сиденья.

Саманта посмотрела на него в зеркальце заднего вида и кивнула.

– В твоем случае, Майкл, в подобных наставлениях нет особой необходимости, – произнесла она. – К сожалению, мои подчиненные проявляют подчас чрезмерное рвение...

– Ничего, ничего. К тому же мне интересно послушать, что еще ты можешь сказать, – заверил я ее.

– В таком случае я постараюсь быть краткой, Майкл. Чаще всего в подобных случаях я говорю, что глупый героизм мне не нужен. Я не стремлюсь к дешевым театральным эффектам и никогда не преуменьшаю опасность. А то некоторых, бывает, заносит... Они боятся подвести меня, боятся завалить дело – и лезут на рожон. Мне этого не нужно.

– Что же тебе нужно?

– Мне нужно, дорогой, чтобы при первых признаках опасности ты немедленно связался со мной и доложил об изменении ситуации. Не забывай, что речь идет и о моей безопасности! Не дай бог, кто-то из них тебя заподозрит! Эти люди очень опасны, Майкл. Можешь не сомневаться: если они тебя схватят, они сумеют развязать тебе язык, а потом явятся за мной. Вот почему, если тебе хотя бы просто покажется, что ты совершил ошибку или тебя кто-то раскрыл, ты должен как можно скорее встретиться со мной. Вместе мы обсудим проблему и попытаемся найти выход. И если все закончится так, как мы планируем, я позабочусь о том, чтобы с тебя сняли все обвинения и ты получил достойную награду.

– И никакой выдачи мексиканцам? – уточнил я.

Саманта кивнула. Быть может, в душе она не была такой уж холодной дрянью, как я решил вначале. Глядя на нее, я чувствовал, как во мне борются два противоположных желания. С одной стороны, я был по-прежнему не прочь как-то увильнуть от этой опасной работенки и никогда больше не иметь дела ни с Самантой, ни с ее коллегами. С другой стороны, мне хотелось выполнить это задание, и выполнить хорошо, чтобы сделать приятное Джереми, Саманте и Дэну. Это второе желание неожиданно оказалось таким сильным, что мне пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться ему.

В Кембридже мы высадили Харрингтона и Джереми у дверей еще одного неприметного особняка ФБР на Гарвард-сквер, а сами поехали дальше в Ньюберипорт, но попали в колоссальную пробку, так что на месте оказались только около полуночи.

Магазин «Настоящие английские товары» на Стейт-стрит мы отыскали достаточно легко. Это была типично туристская улица; кроме заведения Питта на ней разместились шикарное ателье, букинистическая лавка, торгующая старинными картами, и три кафе-мороженых. В это время здесь было безлюдно: дети вернулись в Бостон, а туристы давно спали.

– Вообще-то нас не должны видеть вместе, – сказала Саманта, – но сейчас, похоже, свидетелей не будет. Зайди, я покажу тебе магазин.

Она припарковала «ягуар», достала ключи, и мы вошли. Ассортимент магазина представлял собой обычный набор безделушек. Английская еда, стеганые анораки, курительные трубки, шляпы, вязаные шерстяные вещи, которые казались отсыревшими – такими они были тяжелыми. Внутренним убранством магазин напоминал дом приходского священника, для полноты картины не хватало только тощей старой девы, заламывающей руки над телом отравленного фабриканта.

Пока Саманта пристраивала на вешалку свою куртку, я быстро пролистал каталог «Театральных шедевров на видео».

– Идем, я покажу тебе верхний этаж, а потом отвезу в Солсбери. До него всего четверть часа езды. Летом Джерри Маккаган привозит свою семью в Солсбери каждую пятницу – там проходит граница штата, и местные всегда устраивают на уик-энд небольшой фейерверк. Надеюсь, ты понимаешь, почему мы выбрали для первого контакта именно это место? Если бы ты вдруг появился на пороге дома Джерри на Плам-Айленд и попросил устроить тебя на работу, он мог бы что-то заподозрить, а так ваша встреча будет выглядеть гораздо естественнее. Если ты совершенно случайно встретишься с Кит на фейерверке, это никому не покажется странным. Кроме того, я думаю, она будет рада тебя видеть.

– Я тоже так думаю, – согласился я с довольно кислой миной.

– Будем надеяться, что, после того как Трахнутый тебя проверит, Джерри предложит тебе присоединиться к его организации. В этом случае ты наверняка будешь жить в роскошном доме Джерри на Плам-Айленд – отсюда до него всего миля или чуть больше. Должна сказать, что Плам-Айленд – самый настоящий остров, он расположен недалеко от побережья и считается очень красивым. Я ездила туда с Питтом, чтобы наблюдать за птицами: две трети острова занимает природный заказник. Мы видели там зуйков, белых цапель и прочих редких птиц.

– Потрясающе!

Потом Саманта повела меня наверх, чтобы показать квартиру Питта. Квартира производила довольно убогое впечатление. Слева от лестницы находились ванная комната и крошечная каморка, куда едва втиснулись диван, бар и книжный шкаф. Справа, с той стороны, которая выходила на улицу, располагались небольшая кухонька и спальня, большую часть которой занимала огромная железная кровать с красными шелковыми простынями и такими же подушками. В крыше прямо над кроватью был сделан световой люк – сквозь него заглядывало в комнату звездное небо.

– Я планирую все здесь изменить, – заметила Саманта. – Пожалуй, лучше всего подошел бы средиземноморский стиль – до моря совсем недалеко, к тому же рядом крупный рыболовецкий порт. А как твое мнение?

– Ты считаешь, мы проторчим здесь достаточно долго, чтобы имело смысл затевать ремонт?

– О господи, ну откуда мне знать?! Все это может затянуться и на несколько недель, и на несколько месяцев. Хочешь выпить? У Питта неплохая коллекция шотландского виски – все сплошь односолодовые сорта с островов. А бренди такое, что за него жизнь не жалко отдать! Мистер Питт очень предусмотрительный и запасливый джентльмен.

И она вошла в каморку, где находился винный бар.

– Я говорила тебе, что когда-то он состоял на службе ее величества и работал в Министерстве иностранных дел? – крикнула она оттуда.

– Да, говорила, – отозвался я, не в силах отделаться от гнетущего чувства, преследовавшего меня весь сегодняшний день. Мне казалось, что теперь, после пяти долгих, бедных событиями лет, Смерть снова становится одной из реалий моего бытия.

Саманта закрыла бар, и мы перебрались в спальню. Там я опустился на оттоманку, а она уселась на постель и, сбросив туфли, распустила волосы. В двух стаканах, которые она держала в руках, плескался шестнадцатилетний «Баумор», не забыла она и бутылку. Свою порцию – довольно большую – Саманта проглотила залпом. Я последовал ее примеру, и она тут же налила нам обоим еще по одной. И снова Саманта проглотила виски одним глотком. Я на этот раз решил растянуть удовольствие и пил не спеша.

Саманта расстегнула верхнюю пуговку блузки.

– Сильно волнуешься? – спросила она. – Сколько по десятибалльной шкале?

Я молча показал ей растопыренную пятерню.

– Что ж, это нормально, почти нормально. Древние греки говорили... Впрочем, неважно, что они там говорили. Допивай свое виски; я только схожу в туалет и отвезу тебя в Солсбери. Саймону, наверное, не терпится познакомиться с тобой.

Я кивнул и снова поднес к губам стакан, а Саманта скрылась в ванной комнате.

– Я тут подумала... Знаешь, Майкл, в чем твоя главная проблема? – крикнула она сквозь дверь.

– Нет. В чем?

– Мужчины всегда будут тебя ненавидеть, а женщины – любить.

– Ты действительно так считаешь?

– Налей-ка мне еще пару глотков, – велела она.

– Мне казалось, ты собираешься меня везти...

– Налей-налей! – не отступала она.

Я налил ей и себе. Когда Саманта вышла из туалета, я заметил, что она слегка нетвердо держится на ногах. Блузка была расстегнута и просто наброшена на плечи, и вид ее роскошного, прекрасного тела буквально оглушил меня.

Саманта взяла стакан, осушила его одним долгим глотком и вытянулась на кровати.

– Поцелуй меня, – велела она.

Я повиновался. Сняв рубашку, я сел на кровать рядом с ней, и она обвила меня руками. Я целовал ее шею, а мои руки скользили по ее спине вниз. Встал на минуту, чтобы снять брюки, а когда снова лег, ее глаза закрылись, дыхание стало ровным и спокойным. Саманта спала.

Некоторое время я смотрел на нее, потом поднялся, подсунул ей под голову подушку и накрыл шелковой простыней.

– Мое место, вероятно, на диване, – сказал я себе.

И все же снова сел на оттоманку и некоторое время смотрел на нее. Вот ее веки слегка дрогнули, затрепетали... Саманта чуть повернулась и заснула еще крепче. Тогда я лег на край кровати, завернулся в одеяло и закрыл глаза.

Мы лежали на огромной двуспальной кровати; мы были вместе и в то же время – отдельно, и я знал, что именно здесь мы с Самантой займемся любовью вскоре после моего первого краткого, но нервного контакта с «Сыновьями Кухулина».

Именно здесь Саманта проведет без сна множество ночей, размышляя об операции, которая понемногу вырвется из-под ее контроля.

И именно здесь Трахнутый Мак-Гиган будет любоваться делом своих рук, а я буду цепенеть от ужаса и отчаяния при виде изрезанного, измученного тела, которое будет медленно истекать кровью на красных шелковых простынях под бездонным и бесконечным небом.

4. Троянский конь

На самой северной границе штата Массачусетс, на песке пляжа Солсбери, греки и троянцы снова сошлись в битве среди вытащенных на берег и опрокинутых остовов греческих трирем.

Было довольно тепло, слабый океанский бриз негромко напевал что-то, проносясь над колышущимися, таинственно-зелеными волнами. Мы изрядно разгорячились, вспотели, и наши мечи то и дело сверкали в лучах августовского солнца, которое медленно опускалось за тонущие в жарком мареве холмы Мэна и Нью-Гемпшира.

В его косых лучах все окружающее сделалось двухмерным, превратившись в силуэты, плоские тени.

Купол атомной электростанции в Сибруке, толпа зевак, восторженные крики детей, которые возносились вверх на чертовом колесе, ненадолго сливаясь с расплавленным золотом небес, и снова спускались на грешную землю.

Но мы едва обращали внимание на окружающее, словно в лихорадке двигаясь по давно отрепетированному маршруту между перевернутыми корпусами китобойных шхун, обломками мачт и обрывками якорных цепей. Бронза ударялась о бронзу с музыкальным звоном; песок под нашими ногами потемнел от влаги – начинался прилив. Два удара вверх, два вниз; мы делали выпады, уклонялись, парировали, ни на минуту не прерывая экзотической пляски теней и форм в плотном, словно живом бульоне из морского воздуха и солнечных лучей.

Аквамариновое небо. Атлантика тонет в легкой лиловой мгле надвигающихся летних сумерек...

У моего противника было некоторое преимущество. Используя щит, он вынуждал меня обороняться. Сегодня он представлял Ахиллеса, к тому же он был крупнее, массивнее меня. Некоторое время я с трудом сдерживал его настойчивые атаки, затем, выбрав момент, перескочил через резной нос какого-то корабля и бросился наутек.

Толпа заулюлюкала.

Сделав несколько прыжков, я остановился, чтобы снова повернуться к противнику лицом, и тут же вынужден был пригнуться, уклоняясь от летевшего прямо мне в лицо копья.

– Господи Иисусе!.. – пробормотал я вполголоса.

Я больше не отступал, и Ахиллес, решительно сплюнув на песок, снова взялся за свой коротенький меч.

На чертовом колесе вспыхнули огни. В кабинках еще можно было различить бледные пятна лиц. Быть может, они смотрели на нас, но я в этом сомневался. Сверху открывался превосходный вид: с колеса можно было рассмотреть и остров Шолс, и мыс Кейп-Энн, и даже – если повезет – гору-Вашингтон.

Ахиллес тем временем отдышался и шагнул вперед, занеся меч для последнего удара. На самом деле он был англичанином, и звали его Саймон. В юности он учился в Королевской академии театрального искусства и даже какое-то время играл в летнем театре. Я подумал: если бы Саймон не поступил на работу в МИ-6, а остался в театральном бизнесе, сегодняшнее шоу могло бы стать самым провальным в его карьере. Он не на шутку разгорячился; брошенное им копье едва не убило меня по-настоящему, и я понял, что нам пора закругляться.

С Саймоном я познакомился восемь дней назад, когда устроился статистом в местное управление туризма. Впрочем, в качестве туристического центра Солсбери явно переживал не лучшие дни. Все здесь было старомодным, провинциальным, ветхим и напоминало британский Блэкпул или нью-йоркский Кони-Айленд году этак в семьдесят седьмом. То есть если вы считаете, что все морское побережье Массачусетса выглядит как Мартас-Виньярд [26]26
  Мартас-Виньярд – остров в Атлантическом океане у юго-восточного побережья штата Массачусетс. Популярный летний курорт для состоятельных туристов.


[Закрыть] или Провинстаун, вам лучше никогда не ездить в Солсбери. Публика здесь тоже собирается соответствующая, так что если Солсбери и можно назвать курортом (с большой натяжкой), то до Ривьеры ему далеко как до неба. Какой-нибудь сноб сказал бы, что здесь отдыхает разжиревшее белое отребье, которое одевается в «Кей-Марте», курит дешевые сигареты, хлещет пиво «Олд Милуоки» и живет в прицепах.

В этой части Массачусетса действительно не было ни конгрегационалистов, [27]27
  Конгрегационалисты – пуритане, сторонники независимости местных церковных конгрегации (приходов) от церковной иерархии, отколовшаяся ветвь англиканской церкви.


[Закрыть] ни выходцев из Восточной Англии, [28]28
  Восточная Англия – королевство на востоке Англии. Существовало в VI-VIII вв., на его территории ныне находятся графства Норфолк и Саффолк. Выходцы из этих графств часто кичатся своим «древним» происхождением.


[Закрыть] ни представителей потомственной денежной аристократии, ни пуритан. Большинство местного населения составляли португальцы, итальянцы, дремучие ирландцы и греки. Последнее обстоятельство имело для нас весьма существенное значение, так как именно греческая диаспора, спонсировавшая программу летних развлекательных мероприятий, выделила деньги на постановку эпизодов Троянской войны, в частности – гибели Гектора, которого убивали ежедневно в шесть часов пополудни. Сегодня мы играли это дерьмо в восьмой раз, и я чувствовал, что умирать мне надоело.

Я сделал неуклюжий выпад, изображая, будто моя нога завязла в песке. Саймон не замедлил воспользоваться возможностью и поднял меч, чтобы вонзить его мне в спину. Толпа дружно ахнула. Секунду спустя Саймон сообразил, что попался в ловушку, но было поздно. Я нырнул под его руку и так ловко парировал удар, что его меч, сверкая, взлетел высоко в воздух. В следующее мгновение я ударил его в спину – в щель между складками его кожаных доспехов, и Ахиллес, сын Пелея, повалился на песок, негромко бранясь по-английски. Я нанес coup de grace [29]29
  Последний, смертельный удар, которым добивают поверженного противника (фр.).


[Закрыть] и удостоился аплодисментов строгой массачусетской публики. Потом я помог Саймону встать.

– Так вам и надо, подлым греческим собакам, – сказал я.

– Смотри, дождешься! – предупредил Саймон.

– От кого это?

– От Клио, например. Она не простит тебе подобного надругательства.

– Кто такая эта Клио? Не та ли узколицая корова из Торговой палаты? – спросил я.

– Клио – муза, покровительница истории, невежда! – сказал Саймон.

И мы двинулись по песку назад. Зрители сделали несколько снимков и начали расходиться. Большинство вернулось на ярмарку, где можно было купить кока-колу и сладкую вату, наиболее продвинутые туристы даже отваживались попробовать местные деликатесы – соленые тянучки и пирожные из красных водорослей.

Я помог Саймону освободиться от доспехов.

– Нет, я точно говорю: ты очень пожалеешь, когда о твоей сегодняшней выходке станет известно нашим уважаемым спонсорам. Греки считают Гектора варваром и извращенцем, и они не потерпят, чтобы такой субъект расправился с их национальным героем. Они тебя по стене размажут, – сказал мой партнер.

– Не уволят же они меня! Где еще они найдут дурака, чтобы изо дня в день разыгрывать этот идиотский спектакль? Кстати, твое мастерство в обращении с копьем с каждым представлением растет. Еще немного, и ты точно в меня попадешь.

– Извини, впредь буду повнимательнее. А сейчас не хочешь ли зайти в паб – поглазеть на местных красоток? – предложил Саймон.

– Может, сначала примем душ и приведем себя в порядок?

– Думаю, не стоит. Девочки будут в восторге, даже если мы явимся в бар в этих идиотских доспехах. Ведь мы, что ни говори, тоже звезды шоу-бизнеса... Так ты идешь или нет?

Конечно, я пошел. Ведь сегодня был вечер пятницы – моей второй пятницы в Солсбери. В прошлый раз Джерри Маккаган и прочие «Сыновья» так и не приехали смотреть фейерверк в бар «На краю штата», хотя Саманта Колдуэлл и уверяла, что они не пропускают ни одного уик-энда. Чертова британская разведка!.. Им бы погоду предсказывать, а не серьезными делами заниматься.

– Смотри, какая красотка! – внезапно шепнул Саймон.

Я посмотрел. Мой взгляд сразу выхватил в толпе туристов молоденькую девушку. Она была прелестна, сексапильна, как Дейзи Дьюк, [30]30
  Дейзи Дьюк – героиня и секс-символ популярного телесериала «Дьюки из Хаззарда»; одевалась в короткие джинсовые шорты, укороченную майку на бретельках. Впоследствии подобные шорты стали называться «дейзи» или «дейзи дьюк».


[Закрыть] и – совсем как эта популярная телезвезда – одета в короткие джинсовые шорты и розовую майку, сквозь которую просвечивали татуировка на плече и темные соски. Мое сердце отчаянно забилось. Кит!..

Саймон двинул меня локтем под ребра.

– Кажется, она ко всему прочему еще и любительница классической мифологии, – пробормотал он.

Не знаю, разбиралась ли Кит в мифологии, но она действительно подошла ко мне и чинно протянула руку. Вблизи она выглядела старше, чем пару недель назад, когда я впервые увидел ее, но, может быть, она просто устала. Какие новые дьявольские замыслы Джерри и Трахнутого могли смутить ее сон?

– Привет, это ты? – сказала Кит. – Я тебя искала. В прошлый раз ты упоминал о Солсбери... Рада видеть тебя снова.

– Я тоже рад, – сказал я совершенно искренне.

– Но, Шон, что это на тебе за идиотский прикид? – внезапно спросила она, заметив мои доспехи.

– Разве тебе не нравится? Я пытаюсь положить начало новой летней моде. Нет, правда: троянский стиль наверняка будет очень популярен в будущем году.

– Троянский? В Штатах так называется марка презервативов, – рассудительно заметила Кит.

– Думаешь, я этого не знаю? – спросил я весело.

Кит фыркнула.

– Эй, не хочешь нас познакомить? – вмешался Саймон.

– Ах да! – спохватился я. – Познакомься, Кит, это Саймон. Саймон, это Кит.

Кит и Саймон обменялись рукопожатиями.

– Откуда ты знаешь Шона? – спросил девушку мой напарник.

– У нас были кое-какие общие дела, – ответила она, приветливо улыбнувшись.

– Да-да, – тотчас подхватил я. – Мы вместе путешествовали пешком по Африке, обошли ее всю. Хорошие были времена! Помнишь, Кит, Кларенса из Австралии? Его сожрал лев.

– Это было ужасно! – согласилась она. – От бедняги ничего не осталось. Только голова.

– Не может быть! – воскликнул Саймон, делая вид, будто верит нашим байкам.

– Может, – твердо сказала Кит.

Саймон окинул нас критическим взглядом. Кит едва удерживалась, чтобы не захихикать.

– Вы меня разыгрываете, – промолвил он наконец.

Кит звонко расхохоталась и хлопнула его по спине.

– Ага, поверил, поверил! – воскликнула она.

К этому времени мы уже покинули пляж и медленно шагали к бару «На краю штата». Сам городок вытянулся вдоль побережья от устья реки Мерримак до самой границы Нью-Гемпшира. Я уже говорил, что выглядел он довольно уныло, но на пляже атмосфера всеобщего упадка ощущалась особенно отчетливо. Казалось, на лицах полупьяных туристов в бесформенных майках и свободных джинсах, словно серый пыльный налет, лежит несмываемый отпечаток усталости и тоски. Я, впрочем, изо всех сил старался не обращать внимания на то, что творилось вокруг.

– Не хочешь перекусить? – спросил Саймон у Кит, когда мы подошли к палатке, торгующей чипсами и жареной рыбой.

Кит кивнула, что было весьма кстати, поскольку мы с Саймоном буквально умирали от голода. По утрам мы чистили пляж, собирая мусор и выброшенную морем дохлятину, а по вечерам разыгрывали живые картины из жизни древних греков, входившие в программу устроенной греческой диаспорой ярмарки. Это была тяжелая работа за нищенскую зарплату, и мы ничего не ели с самого обеда.

Мы остановились у палатки, и я купил Кит жареную треску.

– Наша первая трапеза, – игриво заметила она.

Перекусив, Кит заметно приободрилась. Теперь она выглядела здоровой, счастливой и довольной. И, кажется, она действительно была рада меня видеть.

– Ты сказала, что искала меня, – прошамкал я, с жадностью поглощая жареный картофель.

– Угу. Ты говорил, что здесь работаешь, но не уточнил, чем именно занимаешься.

– А ты бы на моем месте стала уточнять?

– Нет. Наверное, нет, – согласилась она, еще раз поглядев на мой странный наряд.

– А что ты здесь делаешь? – в свою очередь поинтересовался я, и Кит объяснила, что ее отец и мачеха, Соня, сейчас находятся в баре «На краю штата». Кит приехала сюда с ними, но в баре затеяли петь под караоке, а она решила немного прогуляться и случайно обратила внимание на наше представление. О том, что роль Гектора играю я, она догадалась, только когда я снял шлем.

Тут Саймон спросил Кит, как ей понравилось наше шоу, и она вежливо ответила, что оно произвело на нее неизгладимое впечатление.

– Знаешь, когда Шон получил эту работу, он ничего не знал о фехтовании на мечах, а ведь в сценическом бое есть свои техника и хореография, которые на самом деле намного сложнее, чем может показаться. Это я научил его, как нужно правильно работать перед публикой, – похвастался Саймон.

– Это правда, – вставил я.

– У вас здорово получается, – снова похвалила Кит. – Особенно мне понравился эпизод с копьем. Оно пролетело буквально в нескольких дюймах от Шона. Очень реалистично!

– О, это была импровизация! – с гордостью заметил Саймон.

– Эта импровизация легко могла закончиться для меня больницей, а то и чем похуже, – сказал я и, подмигнув Саймону, незаметно кивнул в сторону Кит, давая тем самым понять, что ему самое время испариться.

– Прошу прощения, но мне нужно идти: у меня еще остались кое-какие дела. Встретимся в пабе, – тотчас сказал он и, бросив на Кит еще один завистливый взгляд, зашагал прочь.

Я выбросил остатки своего ужина в мусорный бак и немного прошелся с Кит по набережной. До бара «На краю штата» оставалась еще добрая миля, и наш путь лежал мимо павильонов с разного рода аттракционами, мимо детских автодромов, лотков со сладостями, шатров гадалок, палаток со сладкой ватой и тиров. Ярмарка вокруг нас гремела музыкой и сверкала огнями, Кит молчала, погрузившись в какие-то свои мысли. Я несколько раз пытался вызвать ее на разговор, но получил только несколько односложных ответов. Наконец я сказал:

– Ладно, давай выкладывай, что ты задумала. Я же вижу: у тебя есть что-то на уме!

Кит остановилась, поглядела на меня и кивнула:

– Я думала о тебе, Шон. Тут вот какое дело... В общем, ты должен встретиться с папой.

– Чтобы попросить у него твоей руки? Согласен!

– Господи, Шон, разве трудно побыть серьезным хоть минутку?! – воскликнула Кит и так очаровательно покраснела, что Вайнона Райдер заболела бы от зависти.

– Я совершенно серьезен, – заверил я Кит самым торжественным тоном, пристально глядя на нее. Она покраснела еще больше, так что несчастная Вайнона – если продолжить сравнение – сейчас уже загнулась бы в страшных мучениях.

– Нет, я хочу, чтобы ты просто встретился с моим отцом. Для тебя это может быть полезно. Только ты не должен идти в таком виде... Придется тебе переодеться в обычную одежду, Шон. Папа и Соня, наверное, не возражали бы, но с ними будут Трахнутый и Джеки, а они наверняка станут над тобой потешаться, – проговорила она нехотя.

Я улыбнулся, но Кит только крепче сжала губы.

– Тут есть два обстоятельства, Кит... Я, конечно, буду очень рад познакомиться с твоим отцом, но... Дело в том, что это и есть моя обычная одежда. Разве ты не помнишь эти сверкающие доспехи? Именно в них я был в Ревери. Я всегда их надеваю, когда мне предстоит...

– Хватит трепаться, Шон! Я не шучу, – перебила она, начиная терять терпение.

Я слегка отступил назад, с удовольствием наблюдая, как она кипит. Кит, несомненно, сердилась по-настоящему, но на ее лице появилась очень, очень соблазнительная гримаска, которая мне ужасно нравилась.

– Значит, ты искала меня, думала обо мне, так? – уточнил я. – Конечно, такого парня, как я, трудно забыть!

– Что это ты вбил себе в голову? – огрызнулась Кит. – Я думала о тебе вовсе не так... не так, как ты думаешь. Мне просто хочется, чтобы у тебя все сложилось удачно. А папа может кое-что для тебя сделать, так что, если хочешь произвести на него хорошее впечатление, лучше переоденься. Посмотри на себя, на кого ты похож!

– То-то я смотрю, ты глаз от меня отвести не можешь!

– Прекрати.

– Я могу замолчать, но мне трудно не замечать очевидное.

– Давай, Шон, пошевеливайся, пока мои еще в баре. Ну пожалуйста!.. Они не будут торчать там вечно, а другой возможности нам может и не предоставиться! – взмолилась Кит.

– О'кей, ладно. Переоденусь. Подумаешь, делов-то... Хочешь, пойдем со мной? Я приму душ и переоденусь, а ты тем временем пороешься в моих компакт-дисках и покритикуешь мои музыкальные вкусы, – предложил я.

– Что ж, звучит неплохо, – откликнулась Кит. – Мне нравится!

– Тебе понравится все, что мы будем делать вместе! – решительно ответил я. И если мои слова не были Самой Большой Ложью Года, я уж и не знаю, что это было.

За те немногие минуты, которые понадобились мне, чтобы смыть с себя пот и соль, по долине реки Мерримак к побережью спустилась гроза. Всю неделю, что я провел в Солсбери, это повторялось чуть ли не ежедневно. Солнце и удушливая жара днем, ливень с грозой вечером. Порой мы с Саймоном выбирались на крышу, пили пиво «Сэм Адамс» и, глядя, как извилистые молнии лупят прямо в купол атомной станции, мечтали о том, чтобы наше унылое существование оказалось скрашено хотя бы небольшой аварией на реакторе.

Тщательно вытершись полотенцем, я надел рубашку и джинсы. Кит тем временем разглядывала мои книжные полки. Книги ее не заинтересовали – она только притворилась, будто читает названия на корешках, зато подборка компакт-дисков настолько очаровала ее, что она даже не сумела этого скрыть. Все это были последние английские диски с самой модной музыкой, которая опережала американскую года на два-три, а то и больше. Обложки дисков вызывали у нее неподдельный восторг. Почти минуту я наблюдал за тем, как Кит перебирает эти сокровища, но тут она обернулась, и мне пришлось притвориться, будто я смотрю поверх ее головы в окно.

– Дождь пошел, – сказал я.

Она, оказывается, этого не заметила. Покосившись на окно, Кит рассеянно кивнула.

Квартирка, которую мы снимали с Саймоном, была очень маленькой. Она состояла из двух тесных спален и скудно обставленной гостиной: софа, два складных стула и журнальный стол. Дверь из гостиной вела в крошечную кухню. Никакого кондиционера, конечно, зато в окно врывался самый что ни на есть настоящий океанский бриз.

– Что это за музыка? – спросила наконец Кит, держа в руках сразу несколько коробок с дисками.

– Хорошая музыка, – заверил я ее.

– Я имею в виду, какая она? На что похожа?

– Это особый музыкальный стиль, который называется брит-поп. Нечто среднее между поп-музыкой и роком. Не знаю, существует ли какой-то американский аналог... Думаю, ближе всего к этому стилю стоят «РЕМ» и другие представители альтернативного рока, – пояснил я.

– Мне нравится «РЕМ», – кивнула она и несколько раз моргнула. Глаза у Кит были большие, ресницы – длинные и темные, поэтому каждый раз, когда она вот так медленно моргала, это получалось у нее очень соблазнительно, хотя, наверное, она и не имела в виду ничего такого.

Голубые васильки в обрамлении черных орхидей – вот какое сравнение могло бы прийти на ум романтически настроенному человеку. Мне, впрочем, было не до поэзии. Я боялся слишком увлечься и забыть о главном.

– Кто еще тебе нравится? – спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– «Нирвана», «Пирл джем» и всякое такое, – ответила она.

– Тогда тебе должен понравиться «Оазис», – сказал я. – Если хочешь, можешь взять диск с собой. На время.

– Это твой любимый? – поинтересовалась Кит.

– Нет. Сейчас мне больше всего нравится «Рэдиохед», – ответил я.