Текст книги "Кладбище"

Автор книги: Эдриан Маккинти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Саманта и скрестила ноги, отчего подол ее сарафана слегка задрался. Откровенно говоря, она была chiquita [6]6
  Крошка, малютка (о девушке) (исп.).


[Закрыть] ничего себе, если, конечно, вы западаете на зрелых женщин, а мне они всегда нравились. При одном взгляде на Саманту опытному человеку становилось ясно, что за чопорным, холодноватым, сдержанно-деловым фасадом бушуют... Конец этого предложения представляет собой избитое клише, так что нет нужды его повторять, но я готов был побиться об заклад, что кое-что в Саманте действительно бушует.

– Для начала я должна тебе кое-что сказать, Майкл... Я вполне отдаю себе отчет, как важно, чтобы ты доверял мне и тому, что я говорю. Ты слишком умен, чтобы тебя можно было провести на пустой болтовне, поэтому я буду предельно откровенна. Настолько откровенна, насколько позволяют обстоятельства. А чтобы ты скорее поверил в искренность моих слов, скажу тебе вот что: на первый взгляд может показаться, будто у нас на руках все козыри, но на самом деле мы не можем диктовать тебе условия. Время – решающий фактор. Если бы не это, ты нуждался бы в нас гораздо сильнее, чем мы в тебе, но, увы, время поджимает, и мы не можем позволить себе ни малейшей проволочки, – сказала она, а я машинально отметил, что, несмотря на свое желание быть «предельно откровенной», Саманта продолжала говорить обтекаемым языком дипломатического протокола, не касаясь подробностей.

– Если дело такое срочное, почему бы тебе не перестать ходить вокруг да около и не начать называть вещи своими именами? – спросил я, снова откидываясь на койке. Из этого положения мне были видны не только ее роскошные ляжки, но и белые, влажные от пота хлопчатобумажные трусики.

– Извини. Ты прав, Майкл: я должна объяснить все подробно. Как ты правильно догадался, я и Джереми работаем в МИ-6 – Британской разведывательной службе. Если ты не в курсе, то это аналог американского ЦРУ и...

– Я знаю, что такое МИ-6, – уверил я.

– Отлично. Я руковожу подразделением МИ-6, которое называется ОСО – Ольстерский специальный отдел. Мы занимаемся ирландским терроризмом, но в отличие от МИ-5, которая ограничивается территорией Объединенного Королевства, наше поле деятельности охватывает Европу и обе Америки. Отчитывается мой отдел непосредственно перед министром внутренних дел, поэтому сложившийся в разведке бюрократический порядок нам не мешает. За последнее время мы провели множество успешных операций... То есть, я хотела сказать, у нас уже есть определенные успехи и...

– О'кей, я понял, – перебил я. – Но в чем же заключается моя роль?

– В последние шесть месяцев правительство ее величества ведет достаточно продуктивные переговоры с Ирландской республиканской армией, касающиеся возможного возобновления соглашения о прекращении огня. Избрание мистера Блэра на пост премьер-министра еще ускорило этот процесс. До недавнего времени переговоры продвигались весьма и весьма успешно. По нашим данным, военное руководство ИРА все больше убеждается в том, что сейчас самое подходящее время для перемирия. Сыграло свою роль и вмешательство администрации президента Клинтона. В настоящий момент ИРА практически готова прекратить боевые действия и объявить о перемирии...

– Я читаю газеты, – напомнил я.

– Да, конечно, – кивнула Саманта. – Переговоры с ИРА никогда не были тайной. И сейчас у нас есть основания надеяться, что они завершатся успешно. Существует, однако, некая проблема. Военный совет ИРА опасается раскола в своих рядах – в них всегда существовало достаточно много группировок радикального толка, которые могут не подчиниться решению руководства, поэтому военный совет намерен избавиться от экстремистски настроенных боевиков до того, как будет объявлено о прекращении огня. Мы считаем, что это объявление будет сделано в конце текущего месяца, может быть, даже в течение ближайших дней, но не раньше, чем будут нейтрализованы все раскольнические экстремистские группировки.

Власти Великобритании, Ирландской Республики и Северной Ирландии не станут, разумеется, придавать слишком большое значение возможным... гм-м... эксцессам, сопутствующим процессу разоружения несогласных, поэтому можно надеяться, что все пройдет достаточно гладко. Другое дело в Америке!.. Как ты, вероятно, знаешь, на территории США действует несколько хорошо организованных боевых групп ИРА. Большинство, вероятно, подчинится решению военного совета о разоружении и самороспуске, но не все. По крайней мере, об одной группе мы уже сейчас можем точно сказать, что она не сложит оружия ни при каких обстоятельствах. Руководству ИРА придется пойти на физическое уничтожение СК – «Сыновей Кучулина», как они себя называют, а этого не допустят ни ФБР, ни правительство США. Нейтрализовать эту радикальную группировку можно только легально, но для этого нужно собрать доказательства преступной террористической деятельности «Сыновей Кучулина» и передать дело в суд.

– Не Кучулина, а Кухулина, [7]7
  Кухулин– герой древнеирландских саг, отважный воин и сын бога Луга, имевший по семь пальцев на руках и ногах и семь зрачков в каждом глазу.


[Закрыть]  детка, – поправил я с улыбкой превосходства. – Правильно произносится – Ку-ху-лин.

Саманта, впрочем, не обратила на мои слова ни малейшего внимания.

– Это очень маленькая группа, – продолжала она свою лекцию. – Скорее, даже не группа, а ячейка, однако они очень, очень опасны. И им дьявольски везет. Ни у нас, ни у ФБР нет своих людей внутри этой группы. Даже рядом нет!.. Мы могли бы попытаться что-то предпринять, но у нас не хватает людей, а по причинам, которые я объясню чуть позже, время является критическим фактором. У нас есть информаторы в ИРА, ОВФ и в ИНЛА, [8]8
  ОВФ – Добровольческие силы Ольстера; ИНЛА – Армия национального освобождения Ирландии.


[Закрыть] но сейчас мы крайне нуждаемся в человеке, который смог бы отправиться в Америку и внедриться в организацию СК. Или, в крайнем случае, собрать о них компрометирующую информацию. Нам нужен кто-то, кто мог бы добыть для нас доказательства их преступной деятельности и выступить в суде как свидетель... При условии, конечно, что «Сыновья» действительно занимаются чем-то противозаконным.

– Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, и не могу сказать, чтобы мне это очень нравилось. Хочешь, я с первого раза угадаю, кто этот несчастный, кого вы собираетесь отправить в Америку шпионить за ирландскими террористами?

– Послушай, Майкл, я впервые увидела твое досье только позавчера. Мне прислал его наш человек в Министерстве иностранных дел. Я изучала его не очень подробно, но, должна сказать откровенно, оно произвело на меня сильное впечатление!

Но я почти не слушал ее. Какие бы деньги ни предложила мне разведка, опасность была слишком велика. Внедриться в ячейку ИРА! Если это шутка, то не слишком удачная. Так я размышлял, продолжая слушать соблазнительный голос Саманты и любуясь картиной, приоткрытой подолом ее сарафана.

– Да, Майкл, твои кураторы из ФБР отзывались о тебе очень хорошо. Кроме того, ты служил в Британской армии, что тоже говорит в твою пользу... несмотря на то что в силу... гм-м... обстоятельств, тебе пришлось оставить службу. Ты прошел курс разведподготовки и изучал основы планирования специальных операций.

– Разведкурс я так и не одолел. Курс специальных операций я тоже не закончил: меня отправили в военную тюрьму за нападение на гражданское лицо, – жизнерадостно сообщил я.

Но на Саманту мое заявление никак не подействовало.

– Это не имеет значения, – ответила она. – Главное, ты был в армии, что говорит в твою пользу. Еще один плюс заключается в том, что в Белфасте ты был мелким гангстером. А самое лучшее – то, что ты работал на ирландскую мафию в Америке. Именно это обстоятельство и позволяет нам считать, что ты идеально подходишь для внедрения в группу «Сыновья Кухулина». Дэн Конелли из ФБР говорит, что ты один из лучших агентов, с которыми ему приходилось работать: опытный, умелый, находчивый, безжалостный, дерзкий и на удивление дисциплинированный.

– Ты, значит, успела переговорить с Дэном? Как мило с его стороны продать меня со всеми потрохами!

– Нет, ты не понял... Дэн отзывался о тебе очень хорошо... Послушай, Майкл, скажу тебе совсем откровенно... Я шла на большой риск, когда бросила все и полетела в Испанию поговорить с тобой. Мне не верилось, что ты нам подходишь, но сейчас, когда мы встретились, я убедилась, что ты как раз тот человек, который может выполнить для нас эту работу. Черт, я не сомневаюсь, что ты сумеешь внедриться в эту шайку и собрать необходимую информацию, которая поможет нам ликвидировать «Сыновей» прежде, чем они успеют погубить мирный процесс. Сам подумай: еcли они сумеют провести в Штатах ряд терактов, протестантам волей-неволей придется как-то на это ответить. ИРА в свою очередь тоже должна будет отреагировать... Так оно и пойдет, и тогда на мирном договоре и на всей работе, которую мы успели проделать, придется поставить большой жирный крест.

– Веселенькая перспектива, – вставил я, слишком разозленный, чтобы шутить.

– Естественно, если ты выполнишь эту работу, мы постараемся убедить испанское правительство снять с тебя все обвинения, – сказала Саманта с самодовольной усмешечкой и, откинувшись назад, скрестила ноги, испортив мне всю картинку.

Я тоже улыбнулся. Интересно, за кого они меня принимают? За слабоумного? За полного идиота? За деревенского простачка, впервые покинувшего родной остров?

– Почему этой вашей группой не займется ФБР? Пусть они внедрят в нее своего агента. Ведь это же их страна, – сказал я, так сказать, для затравки.

– ФБР боится подойти к «Сыновьям» и на пушечный выстрел, – ответила Саманта, злобно сузив глаза.

– Это почему же?

– Мы планируем внедрить в группу нашего человека в самое ближайшее время. Нам нужно успеть сделать это до того, как СК откроет боевые действия, что произойдет, по нашим расчетам, незадолго до официального объявления о перемирии. Иными словами, наш агент должен попасть в группу в ближайшие две недели. ФБР же считает, что в сложившихся обстоятельствах подобная попытка будет не только безрассудной, но и опасной, – спокойно сказала Саманта.

– Иными словами, ФБР считает ваш план чистой воды самоубийством, – констатировал я и улыбнулся еще шире.

– Д-да, пожалуй, можно сказать и так, – пробормотала Саманта несколько смешавшись.

– Но вам, похоже, мало того, что вы спланировали идиотскую операцию. Из всех людей вы выбрали именно меня – человека, на которого охотятся ирландские мафиози из Нью-Йорка, и хотите, чтобы я внедрился в раскольническую группировку ИРА, – сказал я с издевательским смешком.

У Саманты сделалось обиженное лицо.

– Послушайте, мистер Форсайт, я не...

– Не надо называть меня «мистер Форсайт», детка. Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь. Уж лучше я посижу в Севилье, думаю, там совсем неплохо по сравнению с теми местами, где мне пришлось побывать. А теперь... Как говорится, я вас больше не задерживаю. Рад был познакомиться, и все такое...

Я откинулся назад, заложил руки за голову и закрыл глаза. Пусть Мисс Разведка немножко попотеет, а я пока подумаю.

Несколько секунд Саманта оценивала ситуацию, потом сказала:

– Мне кажется, я немного сгустила краски. Все, что от тебя требуется, это собрать доказательства и улики, на основании которых террористов можно будет упрятать за решетку. А ты... ты подходишь нам, потому что ты из Белфаста, потому что ты жил в Америке и служил в Британской армии. Да и в ФБР отзываются о тебе чрезвычайно лестно...

– Саманта, детка, – проговорил я самым саркастическим тоном, – сдается мне, что ты обратилась не по адресу. Как я только что объяснил, ирландская мафия в Америке ищет меня, чтобы со мной расправиться. Некий Шеймас Даффи обещал заплатить за мою голову хренов миллион долларов.

– Я знаю, Майкл, знаю... Но пойми: боевики из группы «Сыновья Кухулина» никак не сообщаются с ирландской мафией, которая относится крайне подозрительно ко всем, кто руководствуется в своих действиях политическими мотивами. Организованная преступность живет исключительно меркантильными интересами, ей нет дела до каких-то там идейных фанатиков. Кроме того, «Сыновья» действуют в Бостоне, а бостонская ирландская мафия соперничает с нью-йоркской, так что между тобой и твоими бывшими... э-э-э... коллегами будет не один, а целых два барьера. Иными словами, ты можешь не опасаться Шеймаса Даффи и его доверенных лиц в Нью-Йорке. В любом случае ему не до сведения старых счетов. Как сообщил мне Дэн Конелли, сейчас у твоего мистера Даффи слишком много других проблем. Сам подумай, Майкл: прошло уже пять лет, и о тебе давно забыли... Нет, я вовсе не считаю, что ты абсолютно ничем не рискуешь, напротив, опасность велика, и мне хотелось бы с самого начала заявить об этом совершенно определенно, чтобы впоследствии между нами не возникло недоразумений. Даже если «Сыновья» не будут знать, что ты тот самый Форсайт, они все равно убьют тебя на месте, если только заподозрят в связях с правительственными организациями.

Саманта ненадолго замолчала. Заполняя паузу, она машинально провела рукой по своим золотисто-рыжим волосам, и я обратил внимание, что на пальцах у нее нет ни одного кольца. Саманта была не замужем и даже ни с кем не помолвлена.

– Ты понял все, что я сказала?

– Я все прекрасно понял, Сэмми. Я не понимаю только одного: зачем ты мне все это говоришь, зачем усложняешь себе работу? Ведь вкратце смысл твоих слов можно выразить следующим образом: я должен быть сумасшедшим, чтобы взяться за эту работу, потому что каждую минуту меня могут разоблачить и убить, – сказал я, вытягиваясь на койке и прикрывая глаза рукой.

– Ну, я бы не сказала, что тебя непременно должны разоблачить, однако готова признать, что в условиях жесткого дефицита времени даже у хорошо подготовленного агента с большим опытом секретной работы вероятность ошибки возрастает.

Ее прямота никак на меня не подействовала. Чтобы показать это, я широко зевнул.

– А «ошибка» в данном случае означает смерть, – констатировал я.

– Прости за откровенность, Майкл, но мне казалось, будет только справедливо, если ты будешь знать все и сможешь сам оценить, насколько рискованна эта задача. Разумеется, я не думаю, что ты обязательно погибнешь или совершишь какой-то серьезный промах. Крайне маловероятно, что Маккаган допустит тебя к своим планам и посвятит во все секреты, но этого и не требуется. Нам необходима информация, касающаяся серии террористических актов, которые могут предпринять «Сыновья», чтобы сорвать мирный процесс. Что же касается того, зачем я тебе все это рассказываю... Да, ты прав: при других обстоятельствах я вела бы себя совершенно иначе. Например, я бы сообщила только самое необходимое и оставила бы тебя в камере на денек или два, чтобы дать тебе возможность как следует подумать над своим положением. Может быть, я бы даже попросила наших испанских коллег соответствующим образом тебя обработать, но, как я уже говорила, у нас совершенно нет времени. Буквально на днях нам представилась идеальная возможность внедрить тебя в ячейку террористов, поэтому если ты согласишься, завтра тебе нужно быть в Ревери.

– В Ревери-Бич в Бостоне?! Да ты смеешься, детка!.. Это совершенно невозможно. Не успею я появиться в этом ирландском районе, как меня тут же прикончат.

Саманта покачала головой и ослепительно улыбнулась:

– Вовсе нет. Да я бы и не послала тебя туда, если бы существовала такая опасность. «Сыновья Кухулина», мягко говоря, не пользуются популярностью среди американских ирландцев-республиканцев, а после завтрашнего покушения, которое планирует ИРА, отношение к ним станет еще хуже. Они окажутся в изоляции, с ними никто не захочет иметь дело.

– После завтрашнего покушения? На кого?

– Не беспокойся, Майкл, не на тебя. И своих бывших коллег ты тоже можешь не опасаться. Мы выкрасим твои волосы в черный цвет, дадим тебе зеленые контактные линзы... я даже не знаю, что еще. Это не совсем моя область, но я уверена: наши специалисты могут загримировать тебя так, что родная мать не узнает.

– Ну, в этом я не сомневаюсь.

– К тому же в Бостоне тебе придется пробыть всего сутки, после чего мы переправим тебя в одно из периферийных подразделений ФБР, где ты будешь в полной безопасности. Основная твоя работа начнется примерно через неделю. Самое трудное, конечно, внедриться. Уж можешь мне поверить: на моем счету насколько десятков подобных операций, и я знаю, что говорю. Я считаю, что завтрашнее покушение – лучшая и единственная возможность завоевать доверие террористов. Такую возможность просто нельзя упустить. Вместо тщательной, многомесячной подготовки мы проделаем все за один вечер, да так, что ты будешь вне подозрений. И если все пройдет по плану, опасность разоблачения для тебя существенно снизится.

– Что именно я должен делать в Ревери?

– Ты должен будешь спасти жизнь одной девушке, – сказала Саманта с легкой улыбкой.

– Что-что?

– Агент ИРА попытается убить ее отца, а ты должен будешь заслонить ее от пуль, – пояснила Саманта, глядя в пол.

– По-моему, это довольно опасно, – заметил я.

– На самом деле – не очень. И вообще... Послушай, Майкл, ты нам нужен позарез. У нас был на примете еще один человек, но... – Она не договорила.

– Он вас послал, – закончил я за нее. – Угадал?

– В общем, да, – нехотя подтвердила Саманта. – Вот почему мы ухватились за тебя. Все, что случилось с тобой здесь, на Тенерифе, случилось как нельзя более кстати. Разумеется, мой план не всем пришелся по душе. В нашем департаменте хватает людей, которые считают, что мы не должны использовать в своей работе посторонних, особенно таких сорвиголов, как ты, так что я сильно рисковала, когда решила прилететь сюда для разговора с тобой.

Тут я понял, что сыт Самантой по горло, да и над ее предложением успел как следует подумать.

– Я весьма ценю твое доверие, Сэмми, и все же я вынужден отказаться. Как я уже говорил – спасибо за предложение, но я пас. Надеюсь, мы расстанемся друзьями. Кстати, был бы весьма обязан, если бы ты передала своим друзьям в МИДе, что мне до сих пор не предоставили адвоката и что я был бы не прочь встретиться с ним как можно скорее.

Она не смогла скрыть разочарования:

– Адвоката?

– Ага. Я хочу сделать заявление и поскорее покончить со всей этой бодягой.

Саманта нахмурилась. Распустив «конский хвост», она позволила волосам свободно упасть на плечи, потом снова стянула их резинкой и бросила на меня взгляд, в котором сквозило что-то весьма похожее на жалость.

– Очевидно, я допустила ошибку, недостаточно наглядно обрисовав тебе твое положение, – со вздохом произнесла она. – Ты оказался, как говорится, меж двух огней. Испанское правительство позаботится о том, чтобы ты непременно попал в тюрьму. А когда ты отсидишь срок здесь, тебя экстрадируют в Мексику, где, я полагаю, ты до сих пор числишься в розыске.

Так вот какова была ее козырная карта! Тот самый решающий аргумент, который она приберегла напоследок!

Я медленно выпрямился на койке, чувствуя, как внутри все холодеет от ужаса.

В Мексике меня задержали по обвинению в контрабанде наркотиков, но мне удалось бежать из тюрьмы предварительного заключения до суда. По мексиканским законам за наркоту мне светило лет двадцать плюс еще бог знает сколько за побег...

Ледяной страх парализовал меня. Я держался с Самантой так бесцеремонно, потому что знал: в Испании мне не грозит ничего серьезного. Разве можно получить десять лет тюрьмы только за то, что ты был болельщиком-хулиганом? Даже если бы меня осудили, мне дали бы от трех до четырех лет, а отсидел бы я максимум два года. А может, и того меньше. В подобных случаях «Сан» и «Дейли миррор» начинают публиковать статьи о бедных британцах и о том, как жестоко обращаются с ними в испанских тюрьмах, и правительству приходится принимать меры. Даже самые отпетые хулиганы никогда не сидят в тюрьме десять лет, реально их срок куда меньше. А я мелкая сошка, к тому же у полиции не было свидетелей, которые могли бы подтвердить мою вину; я бы вышел из тюрьмы через считанные месяцы и, пожалуй, мог бы даже подать жалобу в Европейский суд по правам человека и потребовать компенсации за моральный ущерб.

Но Мексика – это совсем другая статья. Во всех смыслах другая.

Если я попаду туда, то снова окажусь по уши в дерьме, из которого так счастливо выбрался.

– ФБР не позволит вам отправить меня в Мексику. У меня с ними договор. Я свидетель, которого они обязаны защищать, – сказал я, стараясь изгнать из голоса напряженные нотки.

Саманта заглянула в лежавшее у нее на коленях досье и покачала головой:

– Ты освобожден от ответственности за преступления, совершенные на территории Соединенных Штатов, но этот иммунитет не распространяется на криминальные деяния, совершенные в третьих странах. Вчера вечером я звонила коллеге в мексиканской разведке. Он сказал, что будет только рад, если ты снова окажешься в лапах мексиканского закона; что касается испанских властей, то они выдадут тебя без малейших колебаний. Как ты понимаешь, у Испании с Мексикой налажены очень тесные связи.

Я во все глаза уставился на нее. Последние крохи желания, которое я испытывал в отношении Саманты, исчезли, сменившись неприязнью и враждебностью. Ни о каком возвращении в Мексику не могло быть и речи. Скотчи, Энди и Фергал погибли там ужасной смертью, и я чуть было не отправился вслед за ними. При одной мысли о том, что мне придется вернуться в сырую мексиканскую тюрьму в джунглях, я почувствовал себя так, словно мне в сердце вонзился ледяной кинжал. Знаете ли вы, что делают с гринго в мексиканских тюрьмах? Думаю, что даже если вы пустите в ход все ваше воображение, вы и тогда не получите полной картины. Мне повезло: я не успел ознакомиться со всеми особенностями мексиканской пенитенциарной системы, но и того, что я пережил, мне хватило.

Но и работать на Саманту я не хотел. Не хотел, но никакого выхода не видел. Паника охватила меня. Разум с лихорадочной поспешностью перебирал и отбрасывал один безумный вариант за другим. Нет, ни в какой Бостон я не поеду, это исключено, но ведь и в Мексику мне тоже ни в коем случае нельзя!

Черт, должен быть третий путь.

О чем там говорил Гузи? Не о том ли, что мы могли бы жить на пустошах Тенерифе сколько нам угодно – рыбачить, есть фрукты, может быть, даже построить лодку и уплыть куда-нибудь подальше?

В моей голове сложился отчаянный, безнадежный и по большому счету дурацкий план.

Но он мог сработать. Главное, действовать быстро.

Пока никто не ожидает ничего подобного.

Нужно вскочить, броситься на Саманту, толкнуть на пол, схватить стул и стукнуть им по этой рыжей голове с завязанным на затылке «конским хвостом». Джереми услышит шум и поспешит на помощь. Его тоже нужно ударить стулом, сбить с ног, забрать пистолет. Потом – надзиратель. Показать ему оружие и заставить вывести меня из тюрьмы. Пистолет я могу держать в кармане, но так, чтобы надзиратель знал, что он под прицелом. Пусть говорит всем, будто меня переводят в другую тюрьму или выпускают. И мы с ним спокойненько выйдем за ворота. Там нужно забрать у надзирателя деньги, украсть машину и вернуться в край вулканов – переждать, пока меня будут разыскивать.

Из книги Александра фон Гумбольдта я знал, что аборигены Тенерифе больше сотни лет вели партизанскую войну против испанских завоевателей. Спрятаться, затеряться на просторах лавовых полей и вулканических нагорий будет легче легкого. Нужно только найти укромную пещерку или грот и затаиться, пока шумиха не уляжется. Потом я спокойно спущусь в город, найду пьяного немецкого туриста и обдеру его как липку: возьму паспорт, деньги, билет на самолет. С Тенерифе во Франкфурт, из Франкфурта в Нью-Йорк... В Штатах я снова буду в безопасности.

Не самый лучший план.

Его трудно даже назвать хорошим.

Только я не дам этой суке угрожать мне!

– Ну, раз ты так ставишь вопрос, мне, вероятно, придется согласиться, – сказал я и приготовился.

– Что ж, откровенно говоря, я рада. Поверь, я совершенно искренне сожалею о том, что пришлось прибегнуть к, так сказать, тактике выкручивания рук. Поистине ужасно, что правительство ее величества вынуждено участвовать в шантаже, но жизнь есть жизнь. Впрочем, в конечном итоге все сложилось как нельзя лучше, ты согласен? Пожалуй, Джереми был прав, когда удивлялся, что привело тебя на Тенерифе. Разве ты не знаешь, что это вульгарный, пошлый остров, на котором постоянно происходят мятежи и беспорядки?

– Чарльз Дарвин и Александр Гумбольдт были о Тенерифе другого мнения, – сказал я и, широко улыбаясь, протянул ей руку как бы в знак примирения и готовности сотрудничать.

– Что ж, обстоятельства сложились неудачно для тебя, но крайне удачно для нас. Ты оказался между Сциллой и Харибдой, но я уверена: ты сделал правильный выбор, – ответила она и протянула мне руку.

Я схватил ее за запястье и резким рывком сбросил со стула. Саманта вскрикнула, выронила ручку, папку и бутылку с водой. Я пнул ее ногой в бок и, схватив стул, занес над головой, собираясь изо всей силы опустить Саманте на спину.

Внезапно я почувствовал острую боль в правой ноге – в здоровой, а не в той, которую я оставил в джунглях Юкатана. Боль молнией пронзила нервные окончания, и я, машинально опустив взгляд, увидел перочинный ножик, который торчал сбоку из моей кроссовки.

Господи!..

Прежде чем я успел отреагировать, Саманта ловко ударила меня под правую коленку, и я повалился на пол, сильно ударившись головой о край металлической койки.

Я застонал. Джереми распахнул дверь и заглянул внутрь:

– Господи Иисусе, что здесь происходит? Тебе нужна помощь, Саманта?

Саманта подобрала с пола обороненную папку, подняла стул и села теперь чуть дальше от меня, чтобы я не мог вытащить нож и напасть на нее еще раз.

– Со мной все в порядке, дорогой, но, боюсь, юному Майклу может понадобиться медицинская помощь, – сказала она спокойно.

Джереми кликнул надзирателя и, вытащив пистолет, направил его на меня.

Я кое-как заполз обратно на койку.

Набрав полную грудь воздуха, я задержал дыхание, мысленно выругался и, выдернув нож из раны, бросил его на пол.

– Мне нужно письмо от испанских властей, – проговорил я сквозь зубы, – в котором они обязуются снять с меня все обвинения. Чтобы вы не могли бесконечно меня шантажировать.

Саманта улыбнулась.

– Наши юристы займутся этим немедленно, – пообещала она.

– Еще мне нужен документ от генеральных прокуроров США, Великобритании и Испании. Что-то вроде письменной гарантии, что в будущем меня ни при каких обстоятельствах не выдадут мексикашкам.

– Этим я тоже займусь в самое ближайшее время, – сказала Саманта. – Что-нибудь еще?

– Да. Вместе со мной забрали одного парня, его зовут Гузи. Так вот, я хочу, чтобы его тоже выпустили.

– Я за этим прослежу.

– Слово?

– Я обещаю, – кивнула Саманта.

– Хорошо. В таком случае, я сделаю, что от меня требуется.

– Отлично, – сказала Саманта и захлопнула папку с моим досье.

Через час моя рана была зашита и забинтована, а сам я был чисто выбрит и сидел в транспортном самолете Королевских ВВС «Геркулес», который должен был доставить меня в Лиссабон. Из Лиссабона я прямым рейсом отправлялся в бостонский аэропорт Логана.

Саманта сидела рядом и приводила в порядок свои записи, готовясь провести со мной первый инструктаж.

Огромный «Геркулес» выруливал на взлетную полосу. Это был военный самолет с крошечными иллюминаторами, и сидеть в нем приходилось спиной вперед.

Саманта протянула мне беруши. Я заткнул уши и стал смотреть в окно.

Вдали плыла неприветливая вулканическая гора, зеленели банановые плантации, мелькали аэродромные постройки. Винты завертелись быстрее, самолет начал разбег и вдруг с легким толчком оторвался от земли, словно подхваченный под крылья невидимой силой. Мы взлетали прямо навстречу заходящему солнцу.

Внизу разливалась морская синь. Промелькнули другие острова Канарского архипелага. Вдали показался африканский берег.

Мы летели над западной оконечностью острова, и сквозь стекло и дым я видел, что сделали с Плайя-де-лас-Америкас британские болельщики и что – со всем остальным островом рьяные чиновники испанского Министерства по туризму, для которых слова «асфальт» и «бетон» были синонимом слова «цивилизация». Гумбольдту, я думаю, такая цивилизация вряд ли пришлась бы по вкусу.

Саманта заметила мою гримасу и потрепала меня по колену. Ее пухлые, аппетитные губы изогнулись в сочувственной улыбке.

– Не волнуйся, дорогой, все будет в порядке, – проговорила она.

Но, как и всегда, когда некто, облеченный властью, обещает, что все будет просто отлично, эти слова оказались очень и очень далеки от истины.