Текст книги "Бессмертные (ЛП)"
Автор книги: Эдна Уолтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
– Да, я везунчик, – он не оглянулся на меня, а смотрел в зеркало, после чего выругался.
– Что такое?
– Я не могу снова открыть портал.
– Почему? Я думала у тебя все под контролем.
Он состроил гримасу.
– Я, эмм, я забыл свой стилло.
– Твой что?
– Ножичек для рисования рун на твердой поверхности. Наверное, оставил его дома на полке, – он сконфуженно посмотрел на меня. – Можешь отвезти меня домой?
– Конечно, ваше королевское высочество.
Он сердито посмотрел на меня.
– Если продолжишь это, поцелую прямо на глазах у Торина. Посмотрим, как это ему понравится.
Ему будет все равно.
– Миссис Радледж будет сходить с ума из-за того, что не видела, как ты пришел сюда. А это значит, больше ты не будешь пользоваться этим зеркалом, – я ткнула в зеркало. – Или у моего папы случится сердечный приступ.
– Но если мне захочется поговорить с тобой? Нашего дерева нет, поэтому я больше не смогу пробраться к тебе в комнату.
– У тебя есть телефон.
Закатив глаза, он указал на себя пальцем, а потом перевел его на меня.
– Лично поговорить.
– Скайп или Фейс Тайм? Ну ладно, – уступила я после того, как он скривился, – можешь использовать зеркало в моей комнате.
Он улыбнулся, а в глазах появились огоньки.
– Напиши только сначала, извращенец, – добавила я.
* * *
Я пыталась не смотреть на дом Торина, когда мы проезжали мимо, но от дурных привычек сложно избавиться. На первом и втором этаже горел свет, а из открытых окон доносилась музыка.
Дом Эрика был в двух минутах езды, поэтому поездка не заняла много времени. Когда я заехала в наш переулок, то сразу увидела Эндриса. Он сидел на перилах на крыльце, в руках был стакан с прозрачной жидкостью. Его глаза следили за мной. Он был той самой Валькирией, встречи с которой я хотела избежать. Из-за меня его девушка ушла со злыми Норнами, и я знала, что не особо ему нравлюсь.
К тому времени, как я вышла из машины, он уже медленно пересекал мою лужайку.
– Какого к Хель ты делаешь?
Его враждебный настрой ничуть не удивил меня. Он пьян? Обычно он агрессивен, когда пьян. Именно Эндрис рассказал мне правду о Торине, о том, что он Валькирия. Правда, в тот раз он был немного не в себе. Его серебристые волосы были растрепаны, словно он несколько раз провел по ним рукой, но темно-карие глаза выглядели трезво.
– Чего тебе надо, Эндрис?
Он положил руки на машину, практически толкая меня. И наклонился, оставляя между нами слишком мало свободного пространства.
– Вы с Торном должны быть сейчас в его спальне, наверстывая упущенное время. Так какого ты сейчас со своим Смертным дружком, а Торин сидит там, – он махнул в сторону их дома, – и изводит себя?
Это проясняло вопрос о его воспоминаниях. Они все еще у него.
– Он изводится?
– Избегает всех. Ходит мрачный. Называй это, как хочешь. Когда он не прячется в своей комнате, то срывается на остальных. Я думал, что теперь, когда вы вместе, все будет по-другому. Поэтому спрашиваю еще раз, – он не сводил с меня глаз. – Почему ты со своим золотым мальчиком?
Если бы он только знал, кто такой Эрик. Значит, Торину не хорошо. Отлично. Надеюсь, ему станет еще хуже.
– Может, отойдешь в сторону?
– Нет, – возразил он.
Я проскочила под его рукой. Он с легкостью мог бы остановить меня. Валькирии двигаются быстрее обычных людей, стоит лишь активировать руны на теле.
– Поговори со мной, Рейн. Что произошло? Это потому, что Норны залезли ему в голову?
Я моргнула.
– Ты знаешь?
– Конечно, знаю. Я живу с этим парнем. Мне надо было объяснять ему дорогу до дома и школы. Ты ему уже рассказывала о вас двоих, о том, что было?
По спине пробежали приятные мурашки. Только один человек вызывает у меня такую реакцию. Торин. Я обернулась и посмотрела в его окно. Его не было видно, но я знала, он наблюдает за нами. Слышит ли нас? Даже если так, я не могу довериться Эндрису и рассказать ему о моих проблемах с Торином. Мы не настолько близки.
Я пожала плечами.
– Это все не имеет значение.
– Дай, догадаюсь. Пока ты была в отъезде, он тебе разонравился, разлюбила его и решила вернуться к этому пресному Смертному, – сказал Эндрис.
Мне было больно от его слов.
– Нет.
– Тогда что? Очевидно, что Торину ты еще не безразлична.
– Мы решили оставить все в прошлом... – мой голос надломился. Я сглотнула и вздернула подбородок. -
Прошлое не имеет значение. Я решила идти дальше.
Эндрис презрительно усмехнулся.
– Ты должна помочь ему вспомнить, особенно после всего, что он сделал ради тебя. Даже сейчас, он многим рискует и жертвует ради тебя, а ты даже понятия не имеешь.
Меня охватила паника:
– О чем ты?
– Тебе не все ли равно? Ты же решила двигаться дальше, – он покачал головой. – Ты дурочка. Как мужчина Торин в десять раз лучше Севилля, – он отошел на шаг, затем подошел к крыльцу, поднял пустой стакан и, перед тем как зайти в дом, бросил в меня взгляд, полный ненависти.
Я громко выдохнула и снова посмотрела в окно спальни Торина. Его по-прежнему не было видно, но я чувствовала его присутствие. Что Эндрис имел в виду? Ненавижу загадки.
Вздохнув, я зашла в дом и поднялась наверх, чтобы переодеться во что-нибудь удобное и засесть за домашку. Я уже было собралась занавесить окно, но увидела Торина.
Он сидел на своем подоконнике, уткнувшись носом в книгу, прядь черных волос спадала на лоб.
– Что ты делаешь и чем жертвуешь ради меня? – спросила я.
Он поднял взгляд на меня, вздернув брови. Забавно, сколько всего он может сказать одним лишь взглядом. Прямо сейчас он говорил, что я его достала.
– Ты это мне? – спросил он.
– Да.
Он самодовольно ухмыльнулся.
– Не можешь держаться от меня подальше?
Щеки покраснели.
– Я не слежу за тобой, если ты это подумал?
– А выглядит наоборот. Я сижу здесь, никого не трогаю, а ты...
– Просто ответь на этот дурацкий вопрос, и я оставлю тебя.
Он засмеялся.
– Я ничем не жертвую ради тебя, Веснушка. Эндрис ошибается.
Значит, он подслушал наш разговор. Зачем тогда Эндрису делать какие-то намеки, если это все неправда? Я не хочу, чтобы Торин снова подвергал опасности свою жизнь, ничего не сказав мне. Он вернулся к своей книге, полностью игнорируя мое присутствие.
Я смотрела на его, на острые скулы и волевой подбородок. Сердце сдавило. Я скучала по этим наглым сапфировым глазам, по лукавой улыбке, в которой гнулись его губы при любом поводе. Мне не хотелось оставлять его. Нас.
– Ты пялишься, – сказал он, не отрываясь от книги.
Мне хотелось промолчать, отойти от окна, спуститься вниз и там зализать свои раны, но язык работает быстрее мозга.
– Мечтай, – он посмотрел на меня и ухмыльнулся. – Я сижу на любимом месте, а ты просто попал в поле обзора, – добавила я.
Он поднял брови.
– Судя по выражению твоих глаз, ты что-то замышляешь. Неужели мою безвременную кончину?
Его прежние слова все еще эхом раздавались в голове...»твоя надуманная девчачья влюбленность, она пройдет».
– Мне бы хотелось посмотреть, как ты корчишься от боли, балда. Ты ничто для меня.
– Ты же знаешь, что говорят о людях, которые все отрицают, – его улыбка стала шире. – И, если тебе интересно, единственный способ убить меня, или любую Валькирию – это оторвать голову или, если ты достаточно сильна, вырвать сердце у меня из груди.
А затем растоптать его.
– Спасибо за информацию. А теперь уходи.
– Нет. Ты уходи. Я здесь раньше тебя, – его губы медленно растянулись в злобной усмешке.
Это было моё любимое место, и он отлично знал об этом.
– Ты полный придурок.
– Тебе понадобиться что-то большее, чтобы вывести меня из себя, Веснушка. Пока, – он послал воздушный поцелуй и помахал кончиками пальцев.
Если его цель – заставить меня ненавидеть его, то скоро он ее добьется. Я задернула занавески, однако, книга в его руках напомнила мне об еще одной книге. Той, что много значила для него. Прошу, пусть она будет здесь, чтобы я могла запустить ею ему в голову.
Я быстро подбежала к шкафчику с полками. Под бельем, в самом конце верхней полки, я рукой нащупала конверт и облегченно выдохнула. Я распечатала его и достала старую книгу рун, которую когда-то дал мне Торин.
Вместо того, чтобы подойти к окну и запустить ею в Торина, я поднесла ее к лицу и вдохнула аромат. Она пахла кожей и его пьянящим запахом. На какой-то момент я крепко прижала ее к груди, словно этот простой жест приблизит меня к Торину. Может, если я верну ему ее, он поверит мне.
Нет, он сказал, что понадобиться что-то большее. Мне нужен план получше. Что-то, что заставило бы его пожалеть о том, что бросил в меня эту чертову девчачью влюбленность.
Глава 6
Люди такие идиоты
– Куда-то собралась, юная леди? – позвал меня папа, когда я собралась выйти из кухни.
– Наверх, – он хотел возразить, но я быстро перебила: – Знаю, есть надо на кухне, но у меня тонны домашки. Пожалуйста, пап.
– Ладно, но завтра... – он вздернул бровь.
– Я буду есть внизу, обещаю. Люблю тебя, – широко улыбнулась я и поспешила наверх, пока ему не вздумалось задержать меня.
В комнате я поcтавила сбоку от себя тарелку, взяла один чесночный тост и начала потихоньку его грызть, не отрываясь от заданий по математике. По большей части мне нравилась математика, и я была не прочь выучить новый материал, если мне его объяснят, но попытаться понять все самой – было сущим кошмаром. Я решала второй набор задач, когда раздался стук в дверь.
– Можно зайти, котенок?
– Не заперто, – я не отрывала взгляд от конспектов, когда он зашел.
– Тебе нужно немного отдохнуть, – сказал папа.
– Знаю, я почти закончила.
Он сел на край стола, скрестив на груди руки.
– Твоя еда остыла, к кружке ты не притронулась, а масло от чесночного тоста красиво растекается по твоему красиво исписанному конспекту.
Взгляд переметнулся на бумаги сбоку от меня. Дерьмо! Я подняла тост, бросила его в мусорное ведро и стряхнула крошки с верхнего листа. Просвечивающееся пятно отпечаталось и на нижних листах.
– Черт возьми!
– Следи за языком, – строго сказал папа.
– Извини. В принтере закончилась бумага, а я хотела сдать все завтра, – в доказательство я достала лоток с бумагой. Остался только один лист.
– После ужина можешь взять пару внизу.
– Я уже все использовала. Думала купить, но... – я посмотрела на часы, было уже больше девяти. – Как думаешь, Кинко или Стэплс еще открыты?
– Мы обсудим твою проблему с бумагой после того, как ты поешь. Пойдем, – он взял тарелку с холодным мясным рулетом, пюре и бобами. Выглядело неплохо, опять же, он превосходно готовил. Мой живот заурчал, и он засмеялся.
Я отпила половину стакана с апельсиновым соком, встала и пошла за ним.
– Умираю с голоду.
Он фыркнул.
– Как маленькая. Ты забывала поесть, потому что не могла оторваться от книги. Надо насыщать не только ум, но и желудок. В здоровом теле – ...
– Здоровый дух, – закончила я. – Но это не совсем так.
– Ты пытаешься спорить со мной? – спросил папа, возвращаясь к привычному для нас шуточному спору. До катастрофы мы так часто делали.
– Нет, пап. Я опровергаю. Одно имя – Стивен Хокинг. Бэм. Спор окончен, – я победно усмехнулась.
Папа засмеялся.
– Ты не можешь выиграть спор без аргументов. Кто этот Стивен Хокинг? Что он сделал?
Будто он не знает. Я закатила глаза.
– Ты заставил меня посмотреть документалку о нем. Тот самый Стивен Хокинг. Объяснения излишни.
– Расскажи о его достижениях, чтобы я смог привести контраргумент, – насмешливо ответил папа.
– Сдаюсь, – я подавила смех, когда он остановился у конца лестницы, высоко вздернув брови. – Боюсь, я не настолько тащусь по физике. Большинство этих теорий невозможно понять, не говоря об объяснении.
– Тогда ты проиграла, мой маленький полемист. Незнание – не довод, – папа подождал, пока я спущусь, обнял меня за плечи и поцеловал в висок. Ему не надо было говорить, как сильно он скучал по нашим горячим спорам. Я видела это в блеске его глаз. Судя по снисходительному взгляду, с которым из кухни за нами следила мама, она тоже скучала.
Папа поставил мой остывший ужин в микроволновку, положил сверху бумажное полотенце и нажал на кнопки. Я уселась в кресло в кухонном уголке и принялась ждать.
– Много заданий сделала? – спросила мама, протирая стойку.
– Я закончила сегодняшнюю математику и начала делать задания, которые пропустила. Написала пару докладов, но, к сожалению, в принтере закончилась бумага.
–У папы в кабинете должна быть.
– Уже нет, – папа поставил передо мной дымящуюся тарелку и подал вилку. – Я думал съездить в ближайший магазин и купить. В этих супермаркетах ведь продается бумага?
– Ты никуда не поедешь так поздно, – строго сказала мама.
Папа поднялся.
– Я куплю, дорогая.
– Нет, Тристан. Я никого из вас не пущу в такую темень, – мама надавила на его руку, пока он не сел. – Я возьму бумагу у соседей.
Папа нахмурился:
– Соседей?
– Помнишь, я говорила тебе, что рядом поселились четверо подростков, которые ходят в одну с Рейн школу. Я уже была у них раньше и заметила, что у них есть принтер и полная коробка с бумагой.
Я затрясла головой, не желая быть обязанной чем-либо Лавании или Торину.
– Не надо, мам. Я куплю завтра.
– Уверена, Лавания не будет против. Кроме того, я хотела пригласить ее и остальных к нам поужинать на выходные и совсем забыла ей сказать. Хочу, чтобы твой папа с ними познакомился. А пока меня не будет, можете вернуться к своему спору, – она поцеловала папу и сжала мое плечо.
– Думаю, несчастные случаи с нами не на шутку ее напугали, – заметила я. – Она стала приставучей.
Папа засмеялся:
– Это слово никогда не ассоциировалось у меня с твоей мамой, котенок. Она любящая и заботливая, и ужасно привередливая. Ты уже видела этих новых соседей?
Я кивнула и закинула в рот большой кусок мясного рулета, чтобы не обсуждать с папой Валькирий, но совсем забыла, что рулет только что подогрели. Во рту все горело, я подскочила за водой. Когда я снова села, папа спрятался за газетой. Он читал, а я ела.
– Очень вкусно. Это новый рецепт?
Он опустил газету.
– Нет, старый.
– Видимо, я соскучилась по твоей готовке. Я пыталась сделать что-нибудь по твоим рецептам, но выходило не очень.
– Тогда я рад, что снова могу готовить для вас, – он сложил газету и отложил в сторону, наблюдая за мной, пока я промывала тарелку, стакан и приборы и положила их в посудомоечную машинку. Когда мы встретились взглядом, я слабо улыбнулась, но он не ответил на мою улыбку.
– Я, наверное, пойду в комнату.
– Посиди немного со мной, – он указал на кресло, на котором я до этого сидела, и подождал, пока снова усядусь. – Мы не говорили о том, что случилось с твоими друзьями две недели назад.
Внутри все упало. Во время круиза мы избегали разговоров на эту тему, и я надеялась, что, когда мы вернемся, все уже забудется.
– Я, эм, я, наверное, заеду на следующих выходных на кладбище, отдам дань уважения.
– Очень мило с твоей стороны, но не думаю, что кто-либо ожидает от тебя этого. Ты и так достаточно сделала.
Он знал.
– Все же я бы съездила. Я знала некоторых из них с начальной школы, когда мы плавали за Дельфинов.
– Хочешь, я поеду с тобой?
– Нет. Все хорошо. Я, наверное, возьму с собой Эрика или Кору.
– Ладно, – он продолжал пристально смотреть на меня; я знала, что кто-то должен был рассказать ему о том, что произошло. Ни мама, ни я так и смогли придумать объяснение, а папа не повелся бы на нашу ложь. Я ненавидела врать ему, но и не могла рассказать о Валькириях и Норнах. Это вовсе не моя обязанность. Мама должна была рассказать обо всем вечность назад, ведь она была одной из них.
– Мне надо закончить с математикой, пап.
– Уверена, что не хочешь поговорить о том, что случилось в тот день?
– Я не могу. Я все еще слишком хорошо помню, а когда говорю, то все будто заново переживаю. Может, позже, – я поспешила наверх, но от вины или выражения боли на его лице сбежать не получиться. Я никогда не хранила от него секретов. Когда у меня были проблемы, я всегда бежала в первую очередь к папе.
Я пыталась закончить с заданиями по математике, но без особого энтузиазма. Я все еще видела его лицо перед глазами. Почему мама не рассказала ему правду о том, кто она? Или я делаю поспешные выводы? Я склонила голову и прислушалась к звукам за дверью, но все было тихо, значит, мама еще не вернулась от соседей. Что ее задержало? Я посмотрела в окно.
В доме по соседству свет горел только на нижнем этаже. Сверху – темнота. «Интересно, Торин уже спит?» Ко мне вернулись воспоминания о том, как он держал меня в руках, пока я не засну. Мне так хотелось поговорить с ним. Он бы понял мое желание не рассказывать отцу о другом мире. Его собственные родители думали, что он умер на войне, хотя он был жив. «Чувствовал ли он вину за то, что лгал им? Как он справился?»
Снизу послышались голоса. Когда они стали громче, я поняла, что мои родители спорят. Я никогда не видела их ссорящимися. Осторожно, стараясь не шуметь, я открыла дверь и прокралась в коридор. Я услышала только конец папиного вопроса.
–... случилось? – он говорил резко, в его голосе слышалось разочарование.
– Все напоминало хаос, когда я пришла туда, все паниковали. Она стояла в воде, такая храбрая, – мама говорила мягко, словно пыталась успокоить его.
– Они называют ее по-всякому, Свана. Мне хотелось побить этих ублюдков. Что если Рейн была бы в магазине, когда они пришли? – он сказал что-то еще, но я не расслышала.
– Что сказал Николаус? – спросила мама.
– Он долго говорил о том, что мы ходили к нему, когда Рейн была совсем ребенком, что он наблюдал, как она выросла хорошей девушкой, и ничто не изменит его мнения. И если те люди хотят бойкотировать его кафе, значит, так тому и быть. Но что если они найдут ее, а нас не окажется рядом? Она будет беззащитна.
– Наша дочь сильная, умная девушка, Тристан. Она сможет за себя постоять. Кроме того, она никуда не ходит одна. Кора и Эрик всегда рядом.
Я на цыпочках пробралась обратно в комнату и тихо закрыла за собой дверь. Бесят секреты. От них только ссоры и несчастья. Папа казался опустошенным и расстроенным. Но, когда он узнает правду, ему будет в десять раз хуже. Бедный Николаус. Неужели люди, действительно, перестанут ходить в его кафе из-за нас?
Когда мама постучала в дверь, я уже приняла решение.
– Ты должна рассказать папе обо всем, что касается Валькирий, мам, – выпалила я, когда она закрыла за собой дверь.
Она покачала головой, когда я еще не закончила фразу.
– Я поговорю с твоим отцом, когда придет время.
– И когда это будет?
– Не беспокойся, милая. Держи, – она протянула нераспечатанную стопку бумаги.
Я взяла пачку, но в мыслях возвращалась к отцу.
– Я ненавижу что-то скрывать от него.
Мама вздохнула и присела.
– Мне тоже нелегко. Я ведь не хранила секретов от твоего отца до этого.
Я в удивлении моргнула, когда до меня дошло сказанное.
– Он знает о тебе?
Она кивнула.
– Конечно. Я же говорила тебе, что Норны заставили нас через многое пройти перед тем, как отпустить. Мне надо было ему объяснить происходящее. Прошли недели перед тем, как он примирился со всем этим. Недели расспросов, просьб продемонстрировать мои способности, лекций по скандинавскому пантеону богов и еще больше вопросов. В конечном счете, он принял меня такую, какая я есть. Он знает, что я происхожу из рода духовно одаренных женщин. Он также знает, что ты пойдешь по моим стопам и сможешь видеть сквозь завесу рун. Единственное, что он не знает, так это то, что тебе удалось сделать это в семнадцать, а не в восемнадцать, как я ему говорила. Надо подождать благоприятный момент, чтобы рассказать ему, что произошло. Ему это не понравится.
– Думаешь, он не одобрит моих занятий с Лаванией?
Мама колебалась и со вздохом ответила:
– Да. Но я поговорю с ним до начала ваших тренировок.
– Они начнутся завтра.
Мама застонала.
– Тогда поговорю сегодня.
–Ты никогда не думала о том, чтобы обратить его и сделать Бессмертным? Я имею в виду, что он стареет, а ты выглядишь все так же.
Она засмеялась.
– Все же я старше его на тысячи лет. Если бы я могла обратить его, то уже давно бы это сделала, но по условиям не могу. К счастью, я рассказала ему о себе еще до того, как на нас ополчился Верховный Совет. К тому же, в свои сорок пять у твоего папы еще больше энергии, чем когда мы познакомились.
Я скорчила гримасу.
– Иу, без подробностей, мам.
Она засмеялась, потом поднялась и поцеловала меня в лоб.
– Спокойной ночи, милая. Не засиживайся допоздна. И я была рада снова увидеть Торина, – добавила она. – Он не помнит меня, разумеется, но выглядит... – она вздохнула.
Я напряглась.
– Что с ним не так?
– Честно? Он выглядит ужасно.
Я вздохнула. Неважно, как сильно он меня бесит, но мне не хотелось, чтобы ему было плохо.
– Ты ведь не пыталась, ну, напомнить ему о прошлом?
Мама усмехнулась.
– Нет. После всего, через что прошел твой папа, я бы не стала лезть в голову человеку после того, как с ним поработали Норны. А ты пробовала?
Я сжалась и кивнула.
– Ох, милая, – мама взяла меня за плечи и покачала головой. – Нам следовало поговорить об этом еще до круиза, но тебе было так больно. А потом две недели мы провели вместе, восстанавливались после всего, поэтому я не упоминала имени Торина.
Мама всегда избегала неприятных моментов, но некоторые вещи нельзя игнорировать.
– Тогда что ты делала, чтобы помочь папе?
– Я ждала, пока он сам не придет ко мне. Я знала, что он вернется, так и вышло.
– Долго тебе пришлось ждать?
– Несколько лет. Он начал ходить в места, где мы раньше вместе бывали, искал меня, хотя сам не осознавал этого. Мне запретили видеться или иметь дело с ним, но нам было суждено снова встретиться. В тот день одного взгляда на меня было достаточно, чтобы он понял, что я его единственная.
– Он хотя бы вспомнил, что вы и раньше были вместе?
Она кивнула.
– Да. Воспоминания медленно возвращались на протяжении нескольких лет после того, как он снова в меня влюбился. Они, может, и стерли его воспоминания здесь, – она дотронулась до головы, – но отсюда им никогда не удастся, – она дотронулась до груди, к сердцу. – Сердце всегда помнит.
Мне не хотелось ждать Торина годы. В голове начал складываться план.
– Спасибо, мам.
* * *
«Можешь отвезти меня в школу?» – отправила я сообщение Эрику следующим утром.
«Без проблем».
Реакция Эрика должна подсказать мне, удастся ли образумить одну упрямую Валькирию. Я заметила движение в его комнате, но он не подошел к окну. Он должен быть дома, так как я не слышала, как отъезжает харлей. Когда джип Эрика заехал в наш переулок, я схватила рюкзак и направилась к выходу.
– Вау, – Эрик смотрела на меня большими глазами, открыв рот. Когда он прошелся по мне взглядом и сглотнул, я усмехнулась. Я собиралась привлекать взгляды.
– Замри на минуту, – он достал из джипа свой верный Nikon и поднес камеру к лицу. Я спозировала, и он нажал на затвор. Опустив камеру, Эрик усмехнулся. – Ты выглядишь...
– Потрясающе? – узкие джинсы плотно обтягивали бедра, а лифчик пуш-ап и шикарный зеленый топ смотрелись очень сексуально. Что-нибудь зеленое, топ, платье или тени для глаз придавали этот оттенок моим карим глазам. Прическа и макияж, которые мне показало зеркало, были идеальны. Сапоги до колен завершали этот образ.
– Это само собой. Я имею в виду, ты так выглядишь, словно хочешь кого-то заставить страдать. И когда у тебя появилась грудь?
– Замолкни, – я, виляя бедрами, прошествовала мимо. Он обернулся, но это я увидела в отражении окна машины. – И перестань пялиться на мою задницу.
– Что ты там говорила насчет нету плана? – он посмотрел в сторону дома Торина и тихо добавил: – Несчастный ублюдок.
– Эй, наряд и макияж для тех, кто называет меня ведьмой, – слукавила я.
– Ну да, конечно, – он сел за руль и положил камеру на подставку между нашими сиденьями. – С такой внешностью, любому парню будет уже все равно, летаешь ли ты на метле и злобно хохочешь. А девчонки еще больше возненавидят.
Мне было наплевать. Реакция лишь одного человека интересовала меня. Поднялась дверь гаража Торина, и мое сердце ушло в галоп, но это всего лишь Эндрис выводил свой внедорожник. Он смотрел на нас, словно мы были мерзкими пришельцами, оккупировавшими его персональную планету. Но ему не испортить мое настроение. Я улыбнулась и помахала рукой. Выражение его лица не изменилось.
– Что не так с этим парнем? – спросил Эрик.
– Не обращай на него внимание. Он думает, что мы с тобой снова встречаемся.
– Какое ему дело, с кем ты встречаешься?
– Вчера вечером он спрашивал меня, почему я не с Торином. Я сказала, что у нас с ним разные дороги. Он думает, что я так легко отказалась от Торина.
Эрик усмехнулся.
– Полагаю, он не видел, во что ты одета. Значит, план – заставить Торина пускать слюни и ходить за тобой следом, словно безумный идиот.
Эрик был прав. Мне хотелось, чтобы Торин заметил меня. Чтобы он не сводил с меня глаз. Думал обо мне. И, возможно, снова влюбился. Слюни он точно пускать не будет, но можно помечтать. Я вздохнула.
– Что не так? – спросил Эрик.
Я не могла сказать ему, о чем думала, поэтому просто повторила рассказ мамы об ее отношениях с папой и его стертых воспоминаниях.
– Напоминать Торину о прошлом – не вариант. Только представь, что тебе рассказывают о вещах, которые вы делали вместе, но ты ничего не помнишь? Я бы сошла с ума, пытаясь вспомнить.
– А я бы нет. Лучше обрушить правду со всех сторон.
– Ага, я уже пыталась, но это никуда не привело, – Эрик молчал, словно обдумывал только что сказанное, а затем улыбнулся. – Что бы ты ни придумал, нет, – сказала я.
– Он украл тебя у меня.
– Неправда.
– С моей точки зрения, он – засранец, крадущий девушек, и заслуживает того, что с ним произошло.
Я вздохнула, сомневаясь, действительно ли он так думает, или это всего лишь шутка. Я смотрела на его профиль.
– Просто ничего не делай, Эрик. Хорошо? Ради меня. Пожалуйста.
Он пихнул меня локтем и засмеялся:
– Попалась! Я еще не потерял хватку.
Я пихнула его в ответ.
– Придурок.
– Серьезно, пока он отмазался, но, если он сделает тебе больно, я подправлю ему лицо.
Торин уже сделал мне больно, но это моя проблема, и мне ее решать.
– Подправляй, что хочешь, только не тронь лицо.
Он посмотрел на меня, негодуя.
– Сменим тему. Не рассказывай Коре обо мне.
Я и не собиралась, но не могла удержаться и не подколоть его.
– Почему нет? Она, определенно, захочет поцеловать тебя, когда узнает, что ты бог.
– Не надо, – его руки сжались на руле.
– Я просто пошутила.
– Я жутко бешусь, когда думаю о них. Какими надо быть родственниками, чтобы послушать старух и отправить внука в другой мир? У меня, наверное, есть братья и сестры, которых я никогда не видел. Дяди и тети. Меня не было на семейных сборищах, – он пристально смотрел вдаль, но очнулся, когда я дотронулась до его плеча. – Знаешь что? Пошли они все. Моя семья здесь. Люди, которые были со мной с...
Всю оставшуюся дорогу Эрик сокрушался по поводу своей отсутствующей семьи. Он постоянно менял свое мнение, поэтому я не поняла, хочет он с ними встретиться или нет. Его слова были пропитаны злостью и ощущением предательства, прямо как вчера. Его злость не утихала, хотя обычно он быстро отходил.
Эрик остановился на бульваре Риверсайд, сделал глубокий вдох и добавил:
– И помни, много не ругайся.
– Посмотрите-ка, экс-бойфренд теперь официально мой большой братец.
Он фыркнул.
– Звучит ужасно. А вот и она, – он заехал на стоянку и, действительно, у своей машины, поджидая нас, стояла Кора. Она помахала. – Ни слова, – напомнил Эрик.
Я жестом застегнула рот на воображаемую молнию.
– Правда, что...? Ого, – восторженно взвизгнула Кора. – Что ты сделал с моей лучшей подругой? Ну, той, что никогда не красится в школу, – она коснулась моих волос. – Мне нравится, как уложены твои волосы, и макияж безупречен, – она дотронулась до моей груди и бесстыдно сжала. – Боже, благослови ПАБы, – добавила она, используя аббревиацию для пуш-ап бюстгальтеров.
– Что за ПАБы? – спросил Эрик.
Она засмеялась и шаловливо улыбнулась через плечо.
– Самый охраняемый секрет всех женщин, – она повернулась ко мне. – Правда, что какие-то вандалы испортили твою машину?
–Да, – я достала с заднего сиденья рюкзак. – Они написали «Умри, Ведьма, Умри». Кто рассказал тебе?
– Кикер. Аргх, люди порой такие идиоты. Им надо отомстить, Рейн. Стать стервой. Это, – она махнула на мою внешность, – отлично, но сработает только на парнях.
– И что ты предлагаешь?
Кора пожала плечами:
– Не знаю. Что-нибудь, что их до усрачки напугает. Где твоя машина теперь?
– Дома.
– Видишь? Оставила машину из-за них. Ты им слишком многое позволяешь. А ты, – она одарила Эрика откровенным взглядом, – почему ты не был вчера на тренировке?
– Ах, скучала? – он заиграл бровями.
Она мимолетно посмотрела на меня, и на ее щеках появился румянец.
– Нет, но Док спрашивал о тебе. Где ты был?
– У Рейн.
Из глаз Коры пропал весь блеск, и мне захотелось пнуть Эрика. Как можно быть настолько слепым? Он уже давно должен был понять, что Кора ходит на тренировки только из-за него. Мы молча шли, и между нами сквозило напряжение. Эрик будто ничего не замечал, а Кора продолжала украдкой следить за ним.
– Почему мне не сказали, что зависали вместе? – в конце концов, спросила она; ее голос был пропитан болью.
– Мы не зависали, – быстро ответила я, пока Эрик не открыл рот и не сделал все еще хуже. – Эрик забежал на пару минут, опустошил мой холодильник и ушел. Я, вообще, в это время разговаривала с Лаванией, она зашла еще до Эрика. Он был так груб с ней.
Эрик хмыкнул:
– Я еще был вежлив.
– Не понимаю, почему она так тебе не нравится, – обрадовавшись, сказала Кора. – И, да, я попросила Дока принять меня обратно в команду.
– Это здорово, – сказал Эрик. – Что он ответил?
– Он согласился, но я не буду участвовать в ближайших соревнованиях. Кикер тоже вернулась и уговорила Лекси...
Они полностью потерялись в своем маленьком мире, и я отдала им больше пространства, немного отстав. Они так мило смотрятся вместе. Рев харлея я услышала до того, как вошла в здание школы, но я решила не оглядываться. Это было нелегко.
Внутри все стояли, собравшись группками, и болтали. Один за одним они подталкивали друг друга и шептались с соседями, после чего на коридор будто обрушилась волна молчания. Они провожали нас взглядами. Я старалась не смотреть им в глаза, но со вчерашнего дня общая атмосфера как-то изменилась. Эрик и Кора заметили это, притормозили и стали по бокам от меня, Кора – слева и Эрик – справа.
Он остановился, поклонился и замахал руками.
– Спасибо всем. Никаких фотографий и комментариев. Ребят, вы слишком добры. Вы не обязаны, но спасибо.
Кора прыснула от смеха. Даже я не удержалась от улыбки. Он такой дурак. Когда мы прошли коридор, Эрик направился к своему шкафчику, а мы с Корой к нашим. Однако, подойдя к ним, замерли.
