Текст книги "Бессмертные (ЛП)"

Автор книги: Эдна Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Эрик сел, выпучив на меня глаза.

– Как тебе? – спросила я.

– Красиво, – он потянулся ко мне и дотронулся до лба. – С ними ты выглядишь, не знаю, неописуемо.

– У меня есть еще, – я сконцентрировалась на рунах добродетели. Красивые завитки оплели мои руки, словно корни гигантского дерева.

– Как много, – сказал Эрик с восхищением.

– Я тренировала их последние два дня. Но надо еще добавить пару из книги, – он смотрел на меня непонимающим взглядом. – Связывающие руны. Ну, знаешь, две или больше отдельные руны совмещаются в одну? Ладно, проехали, – добавила я, когда он по-прежнему непонимающе на меня смотрел. – Они яркие, могущественные, и их используют для различных целей. Лавания реально классная. Тебе стоит тоже с ней тренироваться.

На его лице появилось задумчивое выражение, словно он обдумывал этот вариант. Он покачал головой и снова упал на свои подушки.

– Нет.

Я позволила рунам пропасть.

– Почему она тебе не нравится?

– Когда мы впервые встретились, она была груба с Корой.

– Ты уверен? Кора говорила, что она была милой.

– Кора просто вежливая. Лавания пренебрежительно к ней обращалась и делала это со своей снисходительной улыбочкой. Чему ты еще научилась?

– История Бессмертных, Валькирий, богов и, конечно, Норн, – когда я закончила свои объяснения, он выглядел озабоченным чем-то. – Я показала свои, теперь ты покажи свои, – я села и выжидающе уставилась на него.

Он ухмыльнулся и засунул большие пальцы за пояс джинс.

– Серьезно?

– Ты мерзкий. Я говорила о рунах.

Он засмеялся.

– Обещаешь, что не будешь ревновать?

Я закатила глаза.

– Хватит увиливать.

Сначала они появились на лице. На лбу, как и у Торина, была руна Одина, а на правой щеке богини Фригг, жены Одина, или я должна говорить его бабушки. Еще одна на левой щеке казалась незнакомой.

– Чья она?

– Не знаю. Думаю, моего отца, – пробормотал он, на его щеках появился розовый румянец. Затем, словно потоком, руны разукрасили его руки. Их было так много. Некоторые я узнавала, но большинство были новыми для меня. Некоторые исчезали за воротником, а значит, их у него еще больше.

– Сними майку, – сказала я.

Он окинул меня недоверчивым взглядом.

– Я не сниму майку.

– Я видела тебя без нее тысячи раз, балда.

– Ага, но это было до того, как ты начала встречаться с Мистером Идеальное Тело из соседнего дома, – парировал он.

Я засмеялась.

– Я передам ему, что ты запал на него... Нет, лучше скажу Эндрису, – я заиграла бровями. – Он бисексуал.

Эрик поднялся.

– Быть не может.

– Может. Он сейчас встречается с одним пареньком. Роджером. Он симпатичный. Носит бриллиантовые запонки, – я вытаращила глаза, когда Эрик снял майку. – Вау, сколько их тут. Ты их все сам наносил?

Он покачал головой.

– Нет. Они просто появились, и каждый день их становится больше.

– Что твои родители говорят об этом?

– Ничего. Точнее, я им не показывал. Как думаешь, боги передают руны своим детям по наследству?

– Возможно.

– Видимо, мои перешли от отца и матери, кто бы она ни была.

Я широко раскрыла глаза, и вовсе не из-за рун. Шрамы, которые у него были в детстве, снова появились, как Кора и говорила. Они были еще уродливее, чем я помнила. Но странным было не только это. Я узнала руны добродетели на его теле, но они были перевернуты либо нарисованы в другую сторону. Я снова всмотрелась в руны на лице и руках. Даже руна Одина была зеркальной. Я должна была сразу это заметить. Что бы это могло значить?

– Ну как? – спросил он.

– Твои руны нарисованы неправильно. Они словно зеркальные.

Эрик поднялся и подошел к зеркалу. Я пошла за ним, представляя свои руны. Когда мы стали у зеркала, они уже покрывали мою кожу. Мы сравнили похожие, что у нас были.

– Почему у меня другие? – спросил он, однако, не выглядя обеспокоенным.

Я начала рассматривать те, что были у него на спине.

– Не знаю. Когда они начали появляться?

– Как раз после соревнований, когда погибли пловцы.

– А шрамы?

– В пятницу вечером.

Вечером пятницы он в первый раз обернулся в свою другую, злую форму. Я поморщилась, мне не нравилось, что я всегда отношусь к его Халк-версии, как к чему-то злому. Мне нравился Халк. Он был моим третьим любимым супергероем после Тора и Железного Человека. Пока я их рассматривала, руны, как и шрамы, начали исчезать, оставляя на спине лишь покраснения. Есть ли связь между рунами и шрамами? Он натянул футболку и направился в сторону кровати, но я остановила его за руку.

– Что? – спросил он.

– Я думаю, мы должны рассказать Лавании о твоих рунах и шрамах.

Глава 21
Отравленный

Эрик выдернул свою руку из моей и издал короткий смешок.

– Хель, нет!

– Эрик, у тебя странные руны. Это нехорошо. Если ты не хочешь поговорить со своими родителями, то...

– Я не буду обсуждать свои проблемы с этой Валькирией, – отрезал он.

– Только потому, что ей не нравится Кора?

– Она относилась к ней, словно Кора никто. Низшее существо.

Я закрыла глаза. Я тоже любила Кору, но он упрямится из-за пустяка.

– Тогда попроси ее извиниться или что-нибудь еще, – он состроил мину, подошел обратно к кровати и сел. Серьезно, иногда он такая заноза. – К чему двойные стандарты? Ты сам большую часть времени не слишком красиво с ней поступаешь, делаешь больно, когда каждый раз окружаешь себя этими пустышками, и все же отказываешься прощать Лаванию.

– Это другое, – он потер лицо и посмотрел на меня. – Я защищаю Кору от себя. Другого меня. Когда все это закончится, я позову ее на свидание, – на его щеках заиграл румянец. – Лавания думает, что Кора недостаточно хороша для меня. Да кем она себя возомнила?

– Могущественной Валькирией с поразительным знанием рун, – я закрыла глаза и выдохнула. А еще ей нужно научиться следить за своим языком. То, что она древняя Валькирия, не дает ей права говорить все, что ей захочется. – Давай, я с ней поговорю. Я не буду упоминать тебя или...

– Нет, – вскочил он, на его теле начали появляться руны. – Это моя проблема, Рейн. Мне с ней разбираться.

– Не ты один в этом замешан. Норны просили меня защищать тебя.

Он кивнул.

– Тогда я освобождаю тебя от твоих обязательств, – он подошел ко мне, довольно улыбаясь. – У тебя новая жизнь Бессмертной. Наслаждайся ей.

– Ты же знаешь, что не могу, когда над твоей головой такое нависло.

– Над моей головой, не твоей.

– Семантика. Ты и я...

– Нет! – зеркало превратилось в портал. Вместо тепла, которое я часто чувствовала, когда Торин открывал портал, по комнате прошелся холодный воздух. Я вздрогнула. – Никому не говори о моих шрамах или рунах. И к твоему сведению, я не пойду на сборы в субботу. Не хочу видеть Кору, у меня от этого крыша едет.

– Тогда поговори с ней. Объясни, почему...

– Нет!

– Ох, как ты меня бесишь, – я на серьезе размышляла пнуть его божественность под зад. – И не смей прерывать меня на середине предложения, или я клянусь... Я люблю тебя, Эрик, но твое упрямство вымораживает меня. Ты – моя семья, а семья держится вместе и в горе, и...

– Семья? – он повернулся ко мне лицом, его глаза сузились. – Только потому, что ты разбрасываешься такими словами, не делает нас семьей, Рейн. Давай начистоту. Ты Купер, я нет. У тебя двое любящих родителей, которые все для тебя сделают. Моим плевать, что со мной, поэтому меня сбросили сюда. Черт, я даже не человек. Поэтому, да, не лезь в мои дела. Уродство на моей спине и перевернутые руны – это то, что я унаследовал от родителей. Это моя проблема. Моя семейная проблема, поэтому держись от этого подальше, – его взгляд был застывшим, как в те разы, когда он менялся. Губы скривила та же безумная, злая улыбка, он повернулся и прошел через портал.

На меня обрушилась боль. Я стояла на месте и смотрела на него. Портал открылся в его комнату, которая была настолько огромна, что в ней могла бы спать целая команда по плаванию. Он был частью моей семьи на протяжении всей его жизни. Мне всегда было все равно, что он богат, избалован и невыносим, когда он не получал, чего хотел. Он был как брат, которого у меня никогда не было. Надоедливый брат. Как он посмел отречься от меня? Мне было все равно, вышла ли порезвиться на волю его Халк-версия. Я собиралась влепить ему по самый Асгард.

Я пошла вперед, намереваясь догнать его. Он обернулся и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Мне стало холодно. Затем я кое-что заметила. Стеклянная пелена, что покрывала его янтарные глаза, исчезла. Он может контролировать изменение? Я знала, что это не игра воображения.

– Эрик? – портал начал сворачиваться по краям, серая вихрящаяся масса заполнила небольшой коридор, меня обдало холодным порывом воздуха. -

Эрик! – я схватилась за раму зеркала и беспомощно смотрела, как передо мной закрывается проход. Последнее, что я увидела, была его улыбка. Она была грустной. Мне хотелось закричать от отчаяния. Мне нужно научиться создавать порталы. Нет, мне нужен...

Торин. Где он?

В очередной раз открылся портал, принося с собой теплое дуновение, и в комнату вошел Торин.

– Что такое? Что-то случилось?

– Эрик... – горло горело, из-за чего было сложно говорить. Торин обнял меня, и я уткнулась лицом ему в шею.

– Ты дрожишь. Что он сделал? – одной рукой он взял меня под колени и с легкостью поднял. Подойдя к кровати, сел и устроил у себя на коленях. – Бог он или нет, я все равно заставлю его пожалеть за то, что он причинил тебе боль.

Я закачала головой, по лицу скатывались слезы. Не могла поверить, что плачу, но, несмотря на все мои старания, я не могла остановиться. В дверь постучали. Она открылась и закрылась, но, когда я оглянулась, никого не было.

Я вытерла щеки.

– Кто...

– Твоя мама, – Торин вытер мои слезы и с беспокойством всмотрелся в мое лицо. – Что произошло?

– Я ненавижу Эрика, – выдавила я из себя.

– Ты же знаешь, что нет.

– Нет, ненавижу, – я слезла с его колен и прошлась. Он устроился поудобнее, нагромоздил у изголовья подушек и скрестил руки.

Я начала говорить, не прерываясь, пока не закончила:

– Я знаю, что должна радоваться тому, что он может контролировать изменение, но я сейчас могу думать только о том, что он сказал. Когда это закончится, я заставлю его пожалеть об этом так, что он вечность помнить будет. Но сейчас мне не нужно все это, – к глазам снова подбежали слезы, и я быстро заморгала, чтобы не разреветься. – Папа выглядит так, будто чем-то тяжело болен. Ты вылечил его в тот раз, но ему становится только хуже. И вдобавок ко всему, Лавания заставляет меня выбирать между обучением и Корой. Что за бред? Я думала, она добрая и хорошая, а она, какого-то черта, превратилась в имперскую верховную жрицу-наставницу. Мне нужен...

– Я, – Торин похлопал по кровати. – Иди сюда.

– Нет. Мне нужно подумать, придумать план. Должен быть способ спросить ее о рунах, не вызывая подозрений, и...

– Веснушка!

Я замолчала и уставилась на Торина.

– Что?

– Мне больно видеть, как ты плачешь.

– Я не плачу. Я зла и в ярости и очень, очень зла, – я вытерла щеки.

– Ладно. Мне больно видеть тебя «злой и в ярости и очень, очень злой». Иди сюда и избавь меня от страданий.

Какой он дурак, но я была рада, что он рядом. Я забралась на кровать, свернулась у него под боком и обняла его. Слезы текли, пока плакать стало уже нечем. Мне хотелось укрыться одеялом с головой и больше никогда не выходить из комнаты.

– Во-первых, я исцелил твоему папе шишку на голове, значит, падение не могло ему повредить, – мягко сказал Торин, будто мы обсуждали что-то настолько обыденное, как погода на улице. -

Во-вторых, Лавания не вправе ставить тебе ультиматумы. Она моя создательница, и я уважаю ее, но она твой наставник, а не надзиратель. Она не может диктовать тебе, когда прекращать дружбу с Корой. У вас в запасе еще есть примерно пять лет. Максимум десять до того, как она поймет, что ты не стареешь. Никто не может их у тебя отобрать.

Я подняла голову и заглянула ему в лицо.

– Ты хочешь подбодрить или сделать меня еще более несчастной?

– Я хочу, чтобы ты была реалисткой, – он поцеловал меня и добавил: – И последнее, у тебя есть я. Может я и потерял свою рунную книгу, но я достаточно знаю, чтобы объяснить значение того, что ты видела. Тебе надо только нарисовать... Куда ты идешь?

– Твоя книга у меня, – я подошла к шкафчику, вытащила полку и потянулась в самый ее конец. – Я собиралась вернуть ее тебе после разговора в пятницу, но со всем этим совершенно забыла.

Он взял книгу и открыл ее.

– Нет, все в порядке. Посмотрим, есть ли здесь руны, которые ты видела у Эрика, – он снова усадил меня к себе на колени. -

Перевернутые или зеркальные руны, которые ты, говоришь, видела, обычно имеют противоположное значение. Вместо храбрости они вселяют обман... щедрость становится жадностью... доброта...

– Злостью. Я поняла. Это может объяснить его стремную улыбку после изменений, словно ему доставляет удовольствие смотреть, как люди бьют друг друга, – меня передернуло. Мне хотелось, чтобы вернулся старый Эрик.

Торин кивнул.

– С некоторыми рунами нельзя угадать, обратные они или нет, только по виду. Но все же, они будут противоположны истинной силе рун, как, например, руна Тира. Она представляет справедливость, честность и веру. На обратной стороне трусость, аморальность и обман.

– Там была еще руна Тора.

– Она символизирует защиту, – объяснил он. – Обратная – предательство, муки и ложь.

Я уставилась на него, широко распахнув глаза. Он не хвастался, когда говорил, что знает руны. Что касается Эрика, я могла только представлять, что руны делали с ним. Сегодня вечером он вел себя необычно. Он упрямый, но никогда не был жестоким. Злые руны изменили его. Злость, направленная на него, постепенно исчезала.

Для начала мы с Торином сосредоточились на одиночных рунах. Связывающие руны были сложнее, так как представляли собой комбинацию из двух или более рун и их было сложнее запоминать. Но, все же, используя книгу Лавании, которая была толще книги Торина, мы пытались разобраться.

В дверь постучали, и в проеме показалась голова мамы. Торин подскочил на ноги.

– У вас все хорошо?

– Да, мам.

Она продолжала топтаться у двери, держась рукой за дверную ручку и всматриваясь в мое лицо.

– Где Эрик?

– Мы с ним сильно поссорились, но я планирую поговорить с ним, когда он остынет.

И больше не будет под влиянием злых рун.

Мама вошла в комнату и подошла к кровати, ее взгляд был направлен на две рунные книги.

– Может, я могу как-нибудь помочь?

Мне хотелось рассказать ей все. У нее всегда на все можно было найти ответ, но я пообещала Эрику. Кроме того, вряд ли она могла что-нибудь сделать в этом случае. Ей все еще было нельзя делиться своими знаниями.

– Нет, у нас все под контролем.

– Ладно, постарайтесь не шуметь. Твой папа заснул, и я не хочу его тревожить.

Я посмотрела на часы. Еще не было девяти, слишком рано он пошел спать.

– С ним все в порядке?

Мама улыбнулась.

– Конечно. Он планирует выйти утром на пробежку, поэтому и лег так рано. И вы не засиживайтесь, – она поцеловала меня в лоб и сжала плечо Торина, когда проходила мимо него. Подойдя к двери, она остановилась. – У Эрика еще не прошли его ночные кошмары?

Я вздохнула. Она никогда не уйдет.

– Нет.

– Прошлой ночью он был здесь?

Я кивнула. Я уже не удивлялась тому, что она знала обо всем, что происходит в моей комнате, когда она дома.

– Он ходил во сне прошлой ночью и пришел сюда через портал, выдвинул кровать и тут же завалился спать.

– Хмм, интересно. Он любит тебя и знает, что тебе можно доверять. Поэтому, когда он напуган, его тянет к тебе.

Здесь она хватила через край.

– Мам, я обещаю, что поговорю с ним. Это не совсем сильная ссора.

Ее взгляд выражал сомнение.

– Ладно. Спокойной ночи, милая. Торин, постарайся сегодня уйти в разумное время. Вам еще завтра в школу, – она тихо закрыла за собой дверь, и я громко выдохнула.

– От нее ничего не скроешь, – пробормотала я, чувствуя, что краснею.

На лице Торина промелькнула лукавая ухмылка.

– Она собиралась стать Норной, пока не пала, поэтому у нее более острые чувства, чем у обычных Валькирий, – сказал Торин. Он сел на край кровати и нежно погладил мои волосы и плечо; ухмылка на его лице стала шире. – Тебя смущает, что она знает, как ты рук от меня оторвать не можешь?

Я закатила глаза.

– Как раз наоборот.

– Я не стыжусь того, что хочу тебя.

– Я тоже, – я поймала его за руку. – Перестань отвлекать меня. Нам нужно найти способ помочь Эрику.

Торин драматично вздохнул.

– Он мне по гроб жизни будет должен. Ладно, я знаю трех людей, которые могут помочь нам с ответами.

Я сжалась. Норны.

– Не называй их имен. После нашей последней встречи, я больше никогда не хочу их видеть.

– Тогда поговори с той, которую ты считала добрее остальных.

Я села и переползла на край кровати.

– Нет. С ней я тоже не хочу сегодня связываться.

– Необязательно сегодня.

– Или завтра. Или всегда, – проворчала я.

– Просто подумай над этим, – Торин подошел и встал у меня между ног, взял в руки мое лицо и наклонил его. Он изучал меня, и на его лице заиграла нежная улыбка; и я поплыла. Я не могла отказать ему, когда он так улыбался мне или смотрел на меня, словно я самое ценное, что есть у него в жизни.

– Хорошо, – неохотно сдалась я.

– Подумай об этом с другой стороны. Ты делаешь это ради Эрика, а не для себя.

– Сейчас он исключен из списка дорогих мне людей.

Торин усмехнулся, наклонился и коснулся моих губ своими.

– Ты восхитительна, когда дуешься.

Мне нравилось, когда он говорил, касаясь меня губами. Его теплое дыхание вызывало покалывание в моих губах. Наше дыхание смешалось, и мы поцеловались.

– Я не дуюсь.

– Нет, дуешься. Мне нужно идти. Я пообещал сделать кое-что для Лавании прежде, чем она пойдет спать.

– Ты вернешься?

– Конечно, – он пробежал пальцем по моей нижней губе и коснулся носа. – Мне нравится делать тебя счастливой прежде, чем ты уснешь.

Мне тоже нравилось. Меня охватило предвкушение, которое подталкивало воображение.

– А потом слушать, как ты храпишь, – добавил он.

– Я не храплю, – я хотела оттолкнуть его голову, но его волосы были такими мягкими и зазывающими. Я прошлась по ним рукой и убрала несколько прядей, падающих на лоб. Он повернул голову, поцеловал мою руку, наклонился ниже и запечатал мои губы долгим и страстным поцелуем. Затем Торин широкими шагами пересек комнату. На его коже появились руны, и зеркало превратилось в проход. Он остановился, посмотрел назад и улыбнулся. Я уже по нему скучала.

– Возвращайся поскорее, а то я засну, – предупредила я.

– Тогда я разбужу тебя, – пообещал он и исчез.

* * *

Торину не нужно было меня будить. Сна не было ни в одном глазу. Как обычно я заснула, окруженная его теплом и запахом, и проснулась утром, чувствуя себя отдохнувшей. Выдвижная кровать была на месте, как Эрик ее и оставил. Он не бродил по моей комнате, а значит, всю эту ночь спал.

Я оделась, заплела волосы, накрасилась и бодро спустилась по лестнице, едва не повалив папу на пол. Он был уже одет в спортивные шорты и майку.

– Осторожно, – предупредил он. -

Ты по-прежнему мчишься по лестнице, не заботясь о себе и остальных.

– Доброе утро, пап, – я поцеловала его в щеку и проскользнула у него под рукой. – Не хочу опоздать в школу.

– Если хочешь, я сделал овсянку.

Я скривилась. Несмотря на все его усилия заставить меня полюбить овсянку, я все еще ее ненавидела.

– Нет, спасибо. Умру, но не буду ее есть

– Доживешь до моего и передумаешь, – он пошел наверх.

– Даже не надейся, – я заметила на стойке пустые бутылки для воды, с которыми он обычно бегает. Положив замороженные вафли в тостер, я начала заполнять бутылки. Когда он спустился вниз, я уже ела.

– Спасибо, котенок, – сказал он, когда увидел полные бутылки.

– Как далеко собираешься добежать?

– Не знаю, зависит от самочувствия, – он разложил электролитный гель и протеиновые батончики по кармашкам на поясе. Я попусту переживаю. Он выглядел, словно был готов покорять мили этим утром.

– Думаю, кто-то ждет тебя, – сказал он, смотря в окно.

Я проследила за его взглядом и улыбнулась. Перед нашим домом стоял Торин. Он снова собирался отвезти меня в школу. Я поцеловала папу, схватила рюкзак и поспешила на улицу. Сознавая, что папа, скорее всего, наблюдает за нами, я, приблизившись к Торину, обернулась и помахала ему рукой.

– Твой папа? – спросил Торин.

– Ага, – я проскользнула на переднее пассажирское сидение и повернулась. На заднем сидении Эндрис с Ингрид что-то горячо обсуждали, но и в этот раз Лавании не наблюдалось.

Эндрис поднял голову и подмигнул.

– Пойдешь сегодня смотреть тренировку парней?

– Да, а ты?

Он взял помпоны Ингрид и замахал ими.

– Как я могу пропустить ее фирменные прыжки, – он передразнил кричалку черлидерш: – Скажите Кей... Скажите Ви...

– Заткнись, – девушка ударила его по руке и попыталась отобрать помпоны.

В то время как они спорили, я придвинулась ближе к Торину, который в это время выезжал из нашего переулка.

– Где Лавания?

– Она ушла пораньше проверить кое-что в школе.

– Пожалуйста, только не говори, что это снова не касается Коры.

Торин покачал головой.

– Не знаю. Она не объясняла.

– Касается, – вмешался Эндрис с заднего сидения.

Я повернулась.

– Почему она думает, что Кора меня настолько ненавидит, чтобы уродовать мой шкафчик? Кроме того, охранник Рендольф пытался, но не смог поймать того, кто это делает.

– Ты до сих пор думаешь, что это кто-то из нас? – спросила Ингрид. Обычно она игнорировала мое существование. Даже когда я приходила к ним домой, девушка проходила через гостиную, где мы обычно сидели, кивала Лавании и полностью игнорировала меня. – Мы не настолько мелочные, – добавила она.

Я пожала плечами.

– Я не знаю, что думать.

– Рендольф неудачник. Знаешь, сколько учеников проносят в школу дурь? Скорее всего, он наврал, чтобы прикрыть свою задницу, – сказал Эндрис.

Странно, что я раньше об этом не подумала. Если Валькирии не при чем, значит, это могла быть Кора. В это сложно было поверить.

– Откуда ты знаешь про дурь?

– Моя обязанность – находить порочные юные умы и потворствовать им, – сказал Эндрис. – Знаешь, во скольких старших школах и колледжах мы уже побывали? И как скучно в них?

– Ты, правда, куришь дурь со школьниками? Это так... – я покачала головой.

– Бесстыдно. Это слово ты искала, – закончила Ингрид.

Эндрис довольно улыбнулся.

– Знаю. Вносит в жизнь разнообразие.

– Лучше этого не делать, – добавила Ингрид низким голосом.

– А что? Я здесь, чтобы собирать души, а не спасать их.

Слушая их, я поняла, что, возможно, Ингрид не так плоха, как я о ней думала.

Торин припарковался напротив школы. Первым, кого я увидела, был Эрик. И снова он был с группкой девушек. Если он и увидел нас, то не подал виду.

– Хочешь, я поговорю с ним? – спросил Торин.

– Нет. Он сам придет, – я напряглась, когда мы шли к шкафчикам. Завернув за угол, я ожидала увидеть Кору, пойманную в ловушку рун, но ее там не было. Я облегченно вздохнула. На полу и шкафчиках были нанесены свежие руны.

– Лавания добавила другие руны, – заметила я.

Торин вздохнул.

– Вижу. Не принимай всерьез то, что они с Эндрисом говорят о Коре. Доверься своему чутью.

К сожалению, мое чутье само заставляет меня сомневаться. Я знаю Кору большую часть моей жизни. Она не способна на ненависть. И, определенно, не могла по своей воле сводить меня с ума и портить мой шкафчик. С другой стороны, Кора так боялась меня после тех ужасных сборов, когда погибли наши друзья. Но, когда я вернулась из круиза, она совершенно изменила свое мнение. На самом деле, подруга была даже в восторге от того, что я знала о предстоящей смерти пловцов. Это не значит, что она ненавидит меня, или что она злая. Скорее, свидетельствует о ее непостоянстве.

* * *

На следующий день я задавалась вопросом, нет ли у Коры проблем со мной. Она не пришла ко мне домой, как обещала. Она написала, что у нее появились дела. Худшее оправдание, но я не возражала. Я пошла по магазинам с Торином. Он купил костюм Дракулы с фиолетовым жилетом, который подходил к моему черному с фиолетовым плащу невесты Дракулы. Несколько банально, но мне было все равно. Торин выглядел ужасно сексуально в этом костюме.

В субботу во время соревнований Кора завалила меня текстовыми сообщениями. Они были не слишком доброжелательны, и каждое сообщение отдавалось во мне виной за то, что я ушла из команды. Когда сборы закончились, сообщения прекратились.

Я сказала Торину, что мы, скорее всего, пойдем на вечеринку, и он нормально к этому отнесся, повод для беспокойства исчез. От Коры снова ничего не было слышно. Я оставила ей тысячу сообщений, но она не ответила. Разозлившись, я отправила ей длинное гневное сообщение и пошла выпрашивать сладости в компании Торина, Эндриса, Роджера, Ингрид и двух девушек-черлидерш. Потом мы пошли к Дрю.

Я не видела Эрика, хотя знала, как сильно он любит Хеллоуин. Несколько раз я боролась с соблазном написать ему, но мне пришлось напомнить себе, что это он оттолкнул меня. Несмотря на это, я по-прежнему скучала по нему и Коре. Мы праздновали Хеллоуин вместе еще со средней школы и часто потом объедались конфетами. Если Торин и заметил, как я притихла, то не показывал этого. Он сосредоточился на том, чтобы сделать этот момент запоминающимся.

– Прости за Хеллоуин, – сказала в понедельник утром Кора и крепко обняла меня. – Пожалуйста, скажи, что прощаешь. Мы конкретно облажались. Пятые из семи команд. Пятые! Даже Мустанги обошли нас. Такой позор.

Я пыталась не поморщиться от ее драматичного тона.

– Могу представить. А как парни?

– Третьи. Они могли выиграть, если бы Эрик был там. По крайней мере, так они говорят. Хочешь, погуляем вместе как-нибудь на неделе? Ужин будет на мне, так как я пропустила шоппинг и Хеллоуин.

– Ладно, – но я не особо рассчитывала на нее. Я знала, что она снова меня кинет. Понятия не имею, что с ней происходит. – Напишешь мне.

Прошла неделя. Никто больше не рисовал граффити на наших шкафчиках, и я вздохнула с облегчением. Я видела Кору на перерывах и иногда утром. Подруга вела себя как прежде – веселая и смешная – но с тех пор, как она попала в рунную ловушку, я чувствовала, как мы отдаляемся.

Эрик тоже держал дистанцию на протяжении дня, но практически каждую ночь приходил спящим в мою комнату и каждое утро задвигал обратно свою кровать. Иногда его покрывали руны, и за ним следовала волна холодного воздуха, но иногда он приходил вместе с теплым ветерком. Как бы то ни было, это меня не беспокоило. Чего нельзя сказать о Торине, который настаивал проводить у меня ночь, чтобы присмотреть за ним.

Мои тренировки становились напряженнее. Мы перешли от одиночных рун к рунам-связкам. Я потратила два дня, чтобы расшифровать несколько связанных рун и затем разобрать их на базовые. Пока я этого не сделала, Лавания не разрешала мне наносить их на кожу. Когда я продвинулась, то нарисовала парочку. Теперь я могла двигаться быстрее. Не так быстро, как Торин, но быстрее чем обычный человек. Я также могла активировать руны и исчезать – становиться невидимой.

Папа продолжал тренироваться, хотя по-прежнему выглядел истощенным. Они с мамой иногда исчезали в портале и вместе ужинали в шикарных ресторанах, в которые ходили до моего рождения. Возвращались в приподнятом настроении. Я не возражала. Я проводила время с Торином, ела вкусную еду на вынос из мест, названий которых не могла произнести, и получала небольшие подарки.

Шумиха по поводу плей-офф началась в понедельник, несмотря на то, что сама игра пройдет в пятницу. Уже в среду коридоры и кабинеты были украшены флажками и цветами школы.

Мы с Торином повернули за угол, и внезапно меня окатило холодом. Я остановилась и огляделась. В конце коридора у нас за спиной стояла Кети. Одна. Где остальные Норны?

– Что такое? – спросил Торин.

– Ты не видишь ее?

Торин проследил за моим взглядом и нахмурился.

– Кого?

Кети по-прежнему стояла на месте, а значит, она невидима.

– Милейшую из старух. Пойду спрошу, чего ей надо, – Торин отрицательно покачал головой, нахмурившись. – Все в порядке. Я буду осторожна.

Как бы там ни было, он последовал за мной.

Кети развернулась и пошла в другую сторону. Я побежала, чтобы догнать ее, и увидела, как она исчезла в одной из раздевалок для девочек. Дверь открылась, и оттуда выбежала группка девушек. Я повернулась и, ухмыляясь, посмотрела на Торина.

– Тебе туда нельзя.

– Я не оставлю тебя с ней наедине, – сказал он.

– Торин, – я всучила ему в руки свои учебники. – Перестань относиться ко мне как к слабой. Теперь у меня есть руны. Кроме того, ты всегда знаешь, когда нужен мне.

Он прищурился.

– Я буду стоять здесь.

Качая головой, я толчком открыла дверь и вошла. Кети была не одна. Они были полным составом.

– Хороший ход, Кети, – я развернулась и направилась к выходу.

– Ему становится хуже, – сказала Кети.

Я остановилась, вспоминая руны. Аргх, мне не хотелось зависеть в чем-либо от этих трех, но мне нужна была помощь с Эриком. Я медленно повернулась.

– Да. Шрамы тоже вернулись.

Они переглянулись и нахмурились.

– Вы же знаете о шрамах, которые были у него в детстве? – спросил я.

– Конечно, знаем, – резко сказала Джаннетт. – Какого они цвета и формы?

– Розовые. Бугристые, – я почувствовала, как они расслабились. Кто-то попытался открыть дверь, мой взгляд метнулся к ней, но она не открылась. Должно быть, Норны заставили кого-то поменять свое решение. – Причем здесь цвет?

– Они станут твердыми и чешуйчатыми, когда его темная сторона возьмет верх, – объяснила Джаннетт.

– Ей это знать необязательно, – вмешалась Мардж и посмотрела на Джаннетт. – Все, что ей надо знать, так это то, что их наличие означает, что мальчик близок к точке невозврата.

Я решила не обращать на Мардж внимание. Как обычно, ее голос жутко раздражал.

– Как могут шрамы, которые были у него в детстве, снова появиться?

– Это не шрамы, – сказала Кети. – Это уродство, которое он унаследовал от своей матери.

Мардж перевела взгляд на Кети.

– Еще один факт, который девчонке знать не обязательно.

Я затрясла головой.

– Ты хочешь сказать, что, когда злая сторона Эрика берет верх, у него появляется что-то вроде дефекта кожи?

Кети с Джаннетт сначала посмотрели на Мардж, а потом кивнули.

– Ты не со Смертным имеешь дело, Лоррейн, – сказала Кети. – Поэтому законы того, что ты называешь наукой, здесь не работают.

Ладно, это пролило хоть какой-то свет.

– Значит, его уродство как-то связано с рунами?

– Какими рунами? – спросила Мардж.

Мне хотелось проигнорировать ее, но что-то в ее голосе заставило меня ответить.

– Те, что на его теле. Они перевернуты, – они приблизились, вынуждая меня отступить назад. – Мне не следовало их видеть?

– У него не должно быть рун! – отрезала Мардж.

– Кети была права, – восторженно сказала Джаннетт.