Текст книги "Бессмертные (ЛП)"

Автор книги: Эдна Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12
Игра купидона

Когда я проснулась, было уже восемь утра. Поперек раскладушки, растянувшись на животе, тихо посапывал Эрик. На время сна он снял свою футболку.

Я выскользнула из-под одеяла и вышла из комнаты, осторожно закрыв дверь, чтобы не разбудить Эрика. Внизу мама доедала свой завтрак. Судя по тарелке в раковине и сложенной на столе газете, папа уже позавтракал. Запах кофе прогнал сон из моих глаз.

– Утречко, милая, – сказала мама.

– Утро, – пробормотала я.

– Бурная ночка?

– Поздняя, – на плите стояла сковородка. Я подняла крышку, и губы растянулись в улыбке. Яйца с беконом. На двоих хватит. Я подхватила ломтик бекона, налила себе чашку кофе и добавила сливок. Все это время мама не сводила с меня глаз. Я села на стул напротив ее, потягивала кофе и оперлась головой о руку.

– Ты куда-то ходила вчера вечером? – спросила она.

– Ага. Мы ходили в «Дом на Утесе». Я спрашивала папу, и он сказал, что не против.

– С кем ты была?

– Кора и Эрик, – я поднялась и наложила себе еды, оставляя достаточно для Эрика. – Ты скоро пойдешь в магазин?

Она посмотрела на часы на микроволновке.

– Сегодня открывает Джаред, я подойду к часам десяти. А что? Хочешь пойти со мной?

– Нет. У меня пробежка с папой через, – я сверилась с часами на руке, – пятнадцать минут.

– Неудивительно, что он такой бодрый с утра,– она отпила из кружки. По середине стола стояла упаковка с ромашковым чаем и банка с медом. Мама была чайным маньяком. – Как Эрик?

А еще у нее было поразительное чутье. Наверное, входит в список способностей Валькирий. Она также знала, когда Торин переехал в дом по соседству. Как у нее это получается? Может, у нее осталось достаточно рунной магии, подсказывающей, есть ли рядом Валькирия. Работает ли ее радар на богов или внуков богов, на Эрика? Это объясняет, откуда она всегда знает, когда он у меня в комнате. В голову прокралась еще одна мысль. Лавания говорила, что в их мире мама была знаменитостью. Знал ли Торин, что она Валькирия, когда исцелил меня? Это могло объяснить, почему он говорил со мной о магии и не беспокоился о рунах на моей машине.

– Рейн?

Я сконцентрировалась на маме.

– С Эриком все в порядке.

– Он встречается с Корой?

– Не знаю. Точнее, они ничего не говорили об этом, но все делают вместе.

Мама прищурилась.

– Что, например?

Я закатила глаза.

– То, что делают парни и девушки. Когда, ты говорила, пойдешь в магазин?

– Почему у меня такое чувство, что ты пытаешься от меня избавиться? – ее взгляд переместился на что-то у меня за спиной, и она заулыбалась. Я обернулась, ожидая увидеть там Эрика.

В черных спортивных шортах и такой же майке, с черно-красной курткой к нам подошел папа. В руках он нес четыре пустые бутылки для воды, несколько упаковок энергетического геля и пачку с электролитными таблетками. Он задумал превратить нашу утреннюю пробежку в учебную тренировку. Может, не поздно отказаться? Таблетки нужны были для восстановления солей, которые он потеряет с потом, а гель – для восстановления энергии. На запястье висел браслет, в котором были занесены его личные данные и номера на экстренные случаи. Когда он бегает или ездит на велосипеде на длинные дистанции, то старается предвидеть все. Хотя я все еще сомневалась, готов ли он для такой серьезной тренировки.

– Хочешь одну? – спросил он, потряхивая пачкой с электролитами.

– Нет, спасибо. Я планирую вернуться через час.

Он усмехнулся, складывая все вещи на стол.

– Хочешь бросить меня?

– О да. Полчаса туда, пол обратно. Я же не на марафон тренируюсь, -

пока он целовал маму, я вернулась к своему завтраку. Мама встала, помогая папе наполнить бутылки, которые он складывал в карманы на поясе. Несколько пакетов с гелем он поместил в маленьком кармашке. Когда они снова поцеловались, я закатила глаза.

– Я вообще-то здесь ем, – напомнила я.

– Тогда не смотри, – ответил папа.

Я оставила их и пошла к себе, чтобы переодеться. Эрик все еще был в отключке. Я собрала волосы в хвост и проверила свой iPod. Полностью заряжен. У меня еще было время, поэтому я включила свой ноут, чтобы почитать что-нибудь о ночных кошмарах.

Информации по теме оказалось много. На меня выскочили слова, подтверждающие рассказ Эрика.

Неестественно прямая осанка.

Крики.

Чрезмерное потовыделение.

Тяжелое дыхание.

Ускоренное сердцебиение.

Широко раскрытые от ужаса глаза.

Удары.

Взмахи руками и ногами.

Ведут себя, словно пытаются спастись от чего-то.

Сомнабулизм.

Люди с ночными кошмарами могут серьезно повредить себя. Когда просыпаются, растеряны, не могут успокоиться, ни на что не реагируют и никого не узнают. В большинстве случаев срываются на тех, кто их будит, могут физически навредить им. Но хуже всего то, что потом они ничего не помнят. Неудивительно, что Эрик думал, что ударил свою маму.

Я посмотрела на время и поморщилась. Отключив iPod от зарядки, захватив наушники и бейсболку, я побежала к кровати и попыталась разбудить Эрика. Он что-то пробормотал и отвернулся. Проклятье. Я написала ему записку, прикрепила ее к зеркалу, так как знала, что он воспользуется порталом, и поспешила вниз. Мама все еще была на кухне, мыла посуду.

– Где папа?

– В гараже.

– Пока, ма, – я натянула бейсболку.

– Мне разбудить Эрика перед отходом?

Будь проклята ее валькирская антенна. Скривившись, я развернулась.

– Я тоже буду всезнающей, когда стану Валькирией?

Она усмехнулась.

– Возможно. Как твои занятия?

– Отлично. Я получила свои артаво и на следующей неделе перейду к рунам.

– Вау, быстро ты. Ладно, иди. Я разбужу Эрика перед выходом и прослежу, чтобы он съел весь завтрак.

Я подбежала и поцеловала ее.

– Ты лучшая.

– Ошибаешься. Я планирую показать ему раскладной диван в кабинете и напомнить о нашем давнем разговоре. Я не возражаю, чтобы он ночевал здесь, но не в твоей комнате.

– Все в порядке, мам. Я не против, – и я побежала к гаражу.

– Я и не спрашивала твоего мнения, – услышала я, перед тем как закрыть дверь.

Папа что-то настраивал на своем велосипеде.

– Ты ведь не планируешь кататься на нем сегодня?

Он поднял взгляд.

– Может завтра, если погода будет хорошая. Пойдем.

Я пристально изучала его, когда мы шли по подъездной дорожке. Может, зря я так волнуюсь. Он выглядит бодрым. Из-за занавески за нами следила миссис Ратледж. Папа, видимо, не заметил ее, так как его внимание было обращено на дом Торина, хотя снаружи никого не было. Я помахала миссис Ратледж, и занавеска снова вернулась на прежнее место. Ухмыляясь, прикрепила iPod на руку.

– Ты собираешь слушать это?

– Да, как только обгоню тебя, -

улыбнулась я.

Он засмеялся. Я спрятала наушники в карман, так как знала, что он любит поговорить. На улице было теплее, чем обычно, хотя и пасмурно. Не одни мы решили воспользоваться хорошей погодой. В Кейвилле было много дорожек для прогулок и бега. Некоторые бегали по паркам, разбросанным по городу, в то время как другие шли на тропы к востоку от города, недалеко от гор. Мы направились в сторону ближайшего парка, Уиллоу Коммьюнити.

Когда мы шли, а потом бежали, папа не вспоминал Валькирий или мои занятия. Вместо этого он сосредоточился на подготовке к предстоящим местным событиям. Он собирался участвовать в соревнованиях по бегу на 5 и 10 км. Пробежав 2 круга, мы остановились попить воды. Прожевав электролитный гель, он вцепился зубами в энергетический батончик. Мне нравились гели, на вкус они были как желатиновые мишки-гамми.

– Я побегу вниз по Бейкер-Крик-Роуд, а потом обратно по Фокс Ридж.

– Это длинная дистанция, – заметила я, не зная, стоит беспокоиться или нет.

– Три часа, – он покрутил головой и размял плечи.

Даже с электролитами и энергетическими батончиками, у бегунов может свести ноги судорогой, если они не рассчитают своих сил. Пару раз маме приходилось везти папу обратно домой, когда у него были судороги.

– Мобильный с тобой? – спросила я.

Он усмехнулся.

– Да. Все отлично. Давай.

Я побежала, оглядываясь через раз. Он смотрел на меня, разминаясь на месте. Вскоре я завернула за угол и больше не могла его видеть.

Не прошло и десяти минут, как неожиданно сбоку от меня появился Торин. Я перешла на шаг, удивленная, и с нехорошим настроем. Я выглядела как ходящая реклама пота. Нажав на «стоп» на iPod, я достала наушники.

– Что ты здесь делаешь?

– Бегаю. Не останавливайся из-за меня, – сказал он, разворачиваясь ко мне лицом.

Он выглядел преступно сексуально в своих спортивных шортах и футболке с короткими рукавами, которая оголяла его руки и облегала рельефную грудь. Его руки и лицо блестели от пота, а в глазах, обращенных на меня, отражался оценивающий блеск. Как он может считать меня сейчас привлекательной? Обычно я очень сильно потею, и сегодняшнее утро не исключение. Я уже сняла куртку, чтобы охладиться, завязала ее на талии и сейчас была лишь в обтягивающем топе.

– Ты не видела меня раньше? – спросил он.

– Нет. А должна была? – я подняла козырек кепки и смахнула со лба пот.

Его губы скривились в сексуальной ухмылке.

– Я бежал за вами. Ни разу еще во время утренних пробежек мне не открывался такой вид.

Щеки опалило жаром.

– Передам папе, что у него появился поклонник.

Торин засмеялся.

– Шучу. Побежали.

Я спрятала наушники в карман куртки и снова перешла на бег.

– Пообедаешь со мной? – спросил он, появляясь сбоку.

– Сегодня?

– Да, и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра...

– Если добежишь первым до входа в парк, я вся твоя.

На лице появилась еще одна порочная ухмылка.

– Ты моя.

Бесстыжий.

– Я понял, о чем я. И не жульничать с рунами, – и побежала. Я слышала, как он бежал сзади меня. Оглянувшись через плечо, покачала головой. Он даже не старался. Вместо этого он подмигнул мне, словно покровительствуя. Я переключилась на дорогу и быстро побежала ко входу, но в следующую секунду взлетела в воздух.

Я закричала и ухватилась за шею Торина.

– Что ты творишь?

– Догоняю тебя. Забираю тебя. Ты всегда будешь моей, – он остановился и поцеловал меня. Видимо, ему все равно, потная я или нет. Ох, на вкус он великолепен, соленый и дерзкий. Он склонил голову. – Ланч?

– Да.

Он опустил меня на землю и взял за руку. Так мы шли всю дорогу домой.

* * *

Когда я вошла, в доме было тихо, однако, я все равно позвала.

– Мам?

Нет ответа.

– Эрик?

И снова меня поприветствовала тишина.

Мама не оставила никакой записки, а значит, ушла в магазин. Наверху Эрик убрал кровать и сложил одеяла и подушки. Моя записка исчезла с зеркала, но он не отправлял мне сообщение перезвонить ему после пробежки.

Сперва я приняла душ, высушила волосы и накрутила кончики. Мне нравилось, когда они немного вились. Аккуратно нанесла макияж. Выбранные узкие джинсы обтягивали бедра, а зеленый топ с капюшоном смотрелся сексуально и в то же время прилично. Я обула ботинки и, спускаясь вниз, написала Эрику. Папа еще не вернулся. Я позвонила ему, но он не отвечал. Надеюсь, с ним все в порядке.

Выйдя на улицу, глубоко вдохнула и направилась к дому по соседству. Я была вся в предвкушении, сердце снова ушло в галоп от мысли, что я увижу Торина. В их дворе я заметила какое-то движение, но это был всего лишь Эндрис. Одетый, как всегда, в черное, не считая растрепанных серебристых волос, он полулежал в кресле-качалке для двоих, сжимая в ладонях кофейную кружку. Кресло было новым. Он пристально следил за мной и, когда я зашла на крыльцо, перестал качаться.

– Милый прикид. Говорит о доступности и не кричит об отчаянии, – сказал он.

– Уверена, где-то здесь кроется комплимент.

Он усмехнулся и похлопал на сиденье рядом с собой.

– Присядь и побудь со мной, милая.

Я перевела взгляд на входную дверь

– Он в душе, но если ты хочешь присоединиться к нему... -

заиграл он бровями.

К лицу подобрался жар. Я не села к нему, а оперлась о перила террасы и начала изучать его взглядом.

– Ты будешь обедать с нами?

– Нее, у меня свои планы.

Прошлым вечером у него было свидание с милым парнем из школы.

– Так, как прошло твое свидание?

– Прекрасно. Возможно, я влюбился. Или это похоть. Никогда не различал. Что я получу за воссоединение этого счастливого союза?

Я вздернула бровь.

– Что?

Он наклонился вперед, опираясь локтями о колени, из-за чего кресло качнулось.

– Думаешь, в пятницу большой брат проснулся и решил прийти за тем, чего он хочет? Нет, – он ткнул в меня пальцем. – Потому что в четверг вечером мне пришлось вбить в него немного ума.

Ну да, конечно. Я уже видела, какая разруха остается после их драк.

– Что ты ему рассказал?

– Все, начиная с момента, когда я увидел тебя и подумал, что ты на серьезе готова самоотверженно спасать своих друзей на соревнованиях.

Я не знала, как реагировать на его признание. Я уже пыталась рассказать Торину правду, но он не поверил мне.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты рассказал ему?

– Его хандра уже начинала всех бесить. Был ли он рад услышать о вашем совместном прошлом? Нет, но в присутствии Лавании он не мог приказать мне заткнуться, -

он усмехнулся. – В этом вся фишка. Если хочешь адекватного Торина, подожди, пока рядом будет Лавания.

В памяти всплыл разговор с их создательницей.

– Хочешь сказать, что она была рядом, когда ты разговаривал с Торином?

– Она готовила на кухне, но я уверен, что подслушивала нас. Так что же я получу за роль Купидона?

– Эмм, спасибо?

Он нахмурился.

– По-твоему, он стоит только этого?

Теперь его вчерашний разговор с Торином обрел смысл. Торин отдал ему свой Харлей за то, что тот снова свел нас. Как романтично. Внутри стало тепло от нежности.

– Все, что захочешь.

Улыбка исчезла из его глаз.

– Расскажи про Малиину.

«Его бывшую?»

– Что ты хочешь знать?

– Все, что она совершила, пока я провожал души домой. Это может подсказать, что я делал не так, и не повторил своих ошибок снова. Торин со своими взломанными воспоминаниями мне не помощник, и, эмм, – он потер виски, – я не хочу спрашивать Ингрид. Она всё ещё слишком близко воспринимает исчезновение Малиины.

У меня зазвонил телефон. Это снова был Эрик. Я решила не отвечать и переключилась на Эндриса.

– Ладно. Что именно ты хочешь знать?

– Поговорим позже, – он откинулся на спинку кресла и начал медленно покачиваться. – Заходи в дом. Может, увидишь, как он переодевается, и уже никогда не выйдешь из его спальни.

Пока я слушала его, то приняла решение.

– Ты, определенно, не тот, кто уродует наши школьные шкафчики.

Он фыркнул.

– Ты подозревала меня? Больно, между прочим, – наигранная злость длилась недолго. – Почему?

– Я подозревала не только тебя, а всех Валькирий. Моя психолог сказала, что охранник Рэндольф караулил шкафчики, но все равно кто-то проскочил мимо него и сделал надписи. А это значит, что тот, кто это сделал...

– Двигался настолько быстро, что человеческий глаз не смог уловить его или ее, – закончил он.

Я кивнула.

– Не беспокойся. Я вычеркнула тебя из списка.

Он уставился на меня.

– Ну, спасибо хоть на этом.

Я ухмыльнулась.

– Всегда, пожалуйста. И, разумеется, Торин бы тоже не стал вредить мне.

– Ага, его тоже вычеркиваем. И остается Ингрид, – Эндрис вскочил на ноги и направился к двери.

– И Лавания, – добавила я, идя следом за ним.

– Она выше этого.

– Говоришь, как преданный сыночек, – пробормотала я.

– Я, вообще-то, все слышу, острячка. Она бы не стала вредить Смертному или будущему Бессмертному, – он открыл дверь и крикнул: – ИНГРИД! Спускай свой милый зад сюда.

– Ты собираешься спрашивать ее сейчас?

– Конечно. И не смотри на меня так, – добавил он. – Я буду аккуратным, – его брови взлетели, когда он увидел Ингрид, одетую в кружевной прозрачный синий топ и в трусиках в тон к нему. – Мило, но не к месту, юная леди. Оденься. Пообедаем вместе.

Ингрид ухмыльнулась.

– И сотри с лица эту ухмылку. Это не свидание, – грубо добавил он. -

Просто оставим Торина с Рейн наедине.

Ингрид надулась, но развернулась и, сильно виляя бедрами, пошла в сторону своей комнаты. Эндрис потрясенно смотрел на нее. Она, словно знала, что он следил за ней, остановилась и, прежде чем исчезнуть в коридоре, бросила на него через плечо взгляд. Он громко выдохнул и почесал затылок.

– Она тебе нравится, – сказала я, ухмыляясь.

Он уставился на меня.

– Эндрис и Ингрид сидели на дереве, – пропела я детскую песенку и затанцевала. – Ц-Е-Л-У-Я-С-Ь.

Он состроил гримасу.

– Она под запретом.

– Почему?

– Потому что я так сказал, – твердо сказал он таким серьезным и взрослым голосом, что я удивилась. – Ты получишь свой ответ, когда мы вернемся с ланча. Лично я не думаю, что это сделала она. Она не способна на подлость.

Она, действительно, нравилась ему.

– Тогда остается никто.

– Нет, остаются Норны. Подумай об этом. Чем больше тебя гнобят, тем быстрее ты сделаешь то, чего они хотят. Норны стирают воспоминания. Первое, что они тебе расскажут, это как стереть у всех из памяти то, что произошло на соревнованиях.

– У них ничего не выйдет, – сказал Торин, появляясь в гостиной. – Рейн никогда не станет Норной, – он выглядел шикарно в своей синей рубашке, которая оттеняла цвет глаз. Он подошел прямо ко мне.

Как обычно, в его близости, в животе все будто перевернулось. Он протянул руку и убрал мне за ухо прядь волос, затем медленно наклонился, заставляя меня ждать и предвкушать поцелуй. Ненавидела, когда он так делал, и в то же время любила, когда он доводил свой замысел до конца.

Я закрыла глаза, но он только быстро коснулся моих губ своими и отошел на шаг. Мои глаза распахнулись. Он самодовольно улыбался, словно издевался, а затем сказал:

– Эндрис, ты должен был исчезнуть пять минут назад.

– Чертовски верно, – ответил Эндрис. – Будто мне хочется кататься здесь третьим колесом, пока вы тут милуетесь.

– Не обращай на него внимания, -

сказал Торин, хватая меня за руку. – Он просто ревнует, – он повел меня на кухню. – Присаживайтесь, – сказал он, указывая на стул. – Я приму ваш заказ. Салат или сэндвич, – на столе лежал пучок салата, помидоры, красный лук, хлеб, мясная нарезка и ломтики сыра. Все свежее.

Я улыбнулась.

– Салат.

– Я так и знал, что вы это скажите, – он потянулся за разделочной доской и достал нож. Словно профи, быстрыми и точными движениями, он начал нарезать помидоры. Каждый ломтик получался ровным, как предыдущий.

– Где ты этому научился?

– То тут, то там. У Валькирий полно времени. Когда мы не притворяемся школьниками или студентами, ожидая, пока умрет какой-нибудь бедолага, и не провожаем души в чертоги, стараемся учиться чему-нибудь новому. Я готовлю лучше, чем большинство шеф-поваров, – похвастался он, – могу починить любой двигатель с закрытыми глазами, назвать любой город в любой стране и говорить на всех известных человеку языках, включая пару мертвых, – он взял красный лук и разрезал его поперек. Он накрошил первую половинку, даже не проронив слезинки.

– Ладно, ты обязан показать мне, как это делается.

– Иди сюда, – я поднялась и встала возле него. Он привлек меня к себе, так что спиной я упиралась о его грудь, а животом о стойку. Положив подбородок мне на плечо и касаясь щекой уха, он вложил в мою руку нож и сверху накрыл своей, направляя движения.

Не так просто сконцентрироваться, когда его дыхание касается моей кожи, зная, что стоит повернуть голову, и мы поцелуемся, и я отрежу себе пальцы. Он потерся своей щекой о мою, и у меня захватило дыхание.

– Сконцентрируйся, – предупредил он.

– Тогда перестань путать мне мысли, – проворчала я.

Его усмешка была такая завораживающая и сексуальная, что я не заметила, как начала улыбаться в ответ. Каким-то образом ему удалось показать мне, как правильно держать лук, чтобы не порезаться, и нарезать горизонтальными полосками, чтобы при этом не слезились глаза.

– Прекрасно.

Я повернула голову и прошептала ему на ухо:

– Спасибо.

Он простонал и поцеловал меня.

– Один – ноль, – сказала я.

Он отклонился и вздернул бровь.

– Хочешь поиграть?

– Нет, – закачала я головой.

– О, да. Посмотрим, кто кого быстрее соблазнит.

На готовку того, что должно было занять минут 10-15, у нас ушел час, я совершенно забыла о времени. Он показал мне, как мыть листья салата и как пропечь хлеб, чтобы получился сэндвич, от которого потекут слюнки. Наверное, готовить еще никогда не было так весело.

– Расскажи, как мы встретились, – попросил он, после того как мы поели.

– Но Эндрис...

– Рассказал свою приукрашенную версию, в которой выставил меня полным мудаком. Мне жаль, что я раньше не поверил тебе, Веснушка. Ты простишь меня?

Я кивнула, улыбаясь и пытаясь изо всех сил сдержать слезы. Я прощу ему что угодно, если это значит, что он все вспомнит. Ничего не утаивая, рассказала ему все, начиная с нашей первой встречи и заканчивая его исчезновением. Его глаза потемнели, а челюсть сжалась, когда я рассказывала, насколько опустошенной чувствовала себя, когда он исчез, как искала его на танцах и заключила сделку с Норнами, чтобы вернуть его. Я еще не закончила говорить, когда он притянул меня к себе.

– Достаточно, – хрипло прошептал он. – Мне жаль, что я причинил тебе столько боли.

Не уверена, кому из нас было хуже: мне – оживлять в памяти ту ужасную неделю, или ему – слушать все это.

– Нет, здесь нет твоей вины. Все это сделали Норны.

– Но я позволил этому случиться. Я должен был исцелить тебя, когда была возможность, и встретить последствия лицом к лицу, – он отклонился и провел костяшками пальцев у меня под глазами. Я поняла, что плакала. Он гладил меня по щеке, коснулся кончика носа. – Здесь и сейчас, я обещаю, что никогда не позволю тебе снова пережить такую боль.

Я кивнула.

Его глаза скользили по моему лицу.

– Я хочу вспомнить все. Ты поможешь мне?

– Хорошо, но мама сказала, Норны тщательно стирают воспоминания людей. Папа так и не вспомнил то время, что они провели вместе, пока до него не добрались Норны.

– Твой отец Смертный, а я Валькирия. Я вспомню, – его высокомерие подняло голову, но мне было все равно. – Я хочу вспомнить, как впервые увидел тебя, что чувствовал, когда прикоснулся к тебе первый раз, наш первый поцелуй. Хочу вспомнить, как держал тебя у себя в руках, когда ты спала после операции. Хочу почувствовать ту боль, когда чуть не потерял тебя, чтобы помнить, насколько ты ценна...

В этот раз поцеловала я, вынуждая его замолчать.

– Каждый раз, когда ты целуешь меня, касаешься и даже смотришь на меня, словно первый. Мы можем создать больше воспоминаний.

– Я все еще хочу, чтобы они вернулись, – сказал он упрямо, и я знала, что слышать о том, что было, совершенно не то, что помнить. Он погладил ту часть головы, где у меня остался шрам после операции. – Можно?

Немного смущаясь, я кивнула. Он убрал волосы и провел пальцами по неровной поверхности кожи, нащупывая титановые болты, удерживающие кость, часть которой хирурги заменили титановой пластинкой.

– Тебе больно или неудобно? – тихо спросил он, словно пытался представить мою боль.

– Нет. Я практически об этом не думаю, только когда голову мою, – солгала я. Голова больше не болела, но этот участок был неровным, и иногда мне казалось, что один болт шатается. – Я была у терапевта несколько дней назад, он массажировал шрам. Сказал, что если часто так делать, шрам и кожа быстрее придут в норму.

– Значит, поэтому ты была в больнице, – сказал Торин.

Это объясняло шум мотора Харлея, который я услышала.

– Ты следил за мной.

– Присматривал. Это не одно и то же, – легкими и нежными касаниями он массажировал шрам. Было приятно. – Как насчет того, чтобы в следующий раз тебя отвез я? Так не придется следить за тобой.

Я уставилась на него.

– Ты же не собираешься теперь относиться ко мне как к фарфоровой кукле.

Он крепко обнял меня, наклонил голову и зарылся лицом в мои волосы. Я сидела у него между ног на диване в гостиной, опираясь спиной о его грудь.

– Почем нет? Ты хрупкая Смертная, и я не хочу, чтобы тебе снова было больно. Кроме того, тогда в этом был виноват я.

– Хмм, нужно подумать, -

поморщилась я. – Во-первых, я не надолго останусь Смертной, и тебе надо это принять. Во-вторых, в этом не было твоей вины. В-третьих, ты не пойдешь со мной в больницу. Мой терапевт, наконец, набрался смелости, чтобы упомянуть о том, что случилось на соревнованиях. И у меня предчувствие, что в следующий раз он спросит меня, откуда я узнала, что будет, и я не хочу пугать его и вынуждать думать о худшем. Хочу дать ему спокойный и разумный ответ.

Как только я упомянула соревнования, Торин замер.

– Ладно.

Я повернулась и начала всматриваться в его лицо.

– Это было слишком просто.

– Я простой парень.

– Ну да, конечно, – я развернулась к нему лицом. – Хочу показать тебе кое-что.

Он выжидающе посмотрел на меня.

– Пойдешь со мной на кладбище?

Торин пожал плечами.

– Зачем? Я ненавижу кладбища.

Иногда он такой ребенок.

– И больницы тоже, знаю. И все же после операции ты провел там со мной неделю.

– Одно дело остаться в больнице с девушкой, которая сводит тебя с ума, и другое добровольно идти на кладбище, полное душ, которые настолько тупы, что не понимают, что им здесь больше нечего ловить.

«Я свожу его с ума? Мне нравится».

– Если тебе так страшно, можешь не ходить, – подначила я его и чуть не засмеялась, когда его глаза злобно сощурились. Я встала с дивана. – Ты можешь просто подождать там, у церкви, для этого мы туда и идем. Может, всплывут воспоминания.

Он подскочил с места, словно я сказала какое-то волшебное слово.

– Ты только что назвала меня трусом?