Текст книги "Темная кровь"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

– Рексель, я тебе, знаешь ли, не мотылек, – ответил Вульфрик. – Еще тише я стать не смогу.

Бойцы посмотрели на свои металлические доспехи и тяжелое оружие. За ними сотня воинов переговаривалась тревожным шепотом, следуя в пещеры за Халлой и ее капитанами.

– Они чувствуют вибрацию и никогда не издают никаких звуков, – прошептал Падающее Облако.

– Ледяной Отец говорит, что многие погибнут, – серьезно заметила Ания. – Но в Медвежьей Пасти погибли бы все. Помни об этом, юная леди.

За их спинами прозвучал тревожный вскрик.

Рядом с выходом из туннеля, из которого люди все еще выбирались на открытое пространство. Халла увидела, как голова одного из мужчин быстро скрылась в одном из густо оплетенных паутиной боковых проходов. Две нелепые, похожие на лезвия лапы обхватили голову ранена и заглушили его крик, струя крови брызнула на факел. Лапы чудовища были кипенно-белыми и раздутыми, при виде их у Халлы по коже поползли мурашки и пересохло во рту. Остальные туннели над и под пещерой словно зашевелились, и все больше и больше ледяных пауков стало выскакивать из своих убежищ и утаскивать к себе ближайших людей.

Халла подняла топор и, больше не пытаясь вести себя тихо, прокричала:

– Все вперед! Бегом!

Вульфрик встал рядом с ней, глядя вперед, и судорожно вздохнул.

– Нам нужно выбираться отсюда! – произнес он дрогнувшим голосом. – Смотри! – последнее слово он пробормотал гробовым шепотом, и Олефф, Рексель, Ания и Халла уставились вперед, в том направлении, куда им нужно было идти.

Сверху, из почти вертикального туннеля, густо заплетенного паутиной, спускался гигантский белый паук. Горлан растопырил зазубренные, раздутые лапы, опустил их на пол пещеры и приподнял свое гротескное брюхо. На фоне льда его бледное тело выглядело почти матовым. Слово «паук», казалось, совсем ему не подходило – липкая, вязкая жидкость, которая капала с его огромных клыков, растворяла лед под чудовищем.

На мгновение все застыли в невыразимом ужасе. Со времени встречи с кракенами Халла никогда не чувствовала себя столь ничтожной перед лицом врага, и все ее братья по оружию крепче обхватили рукояти топоров.

Горланский паук вселял панический страх, но Халла набралась решимости и закричала:

– Освободим дорогу!

Она побежала к ледяному пауку, за ней с ревом бросились Вульфрик и остальные капитаны.

Чудовище, очевидно, было слепым, и розовые шары глаз вращались на клейкой поверхности его головы. Халле пришлось двигаться медленнее, чтобы не упасть на льду, и она почти въехала в массивного паука, используя топор как боевой таран.

Зарычав от напряжения, воительница ударила паука топором между двух из его восьми глаз. Он пошатнулся и выпустил клейкие, студенистые щупальца. Одно из них немедленно отсек Вульфрик своим двуручным топором, а Падающее Облако ухватился за второе.

– Насадим на топоры эту тварь! – проревел Рексель, а Олефф прыгнул вперед и вогнал топор в брюхо чудовища.

Халла вытащила свой топор и снова ударила им по голове паука. Лезвие покрылось вязкой кровью, которая выплеснулась на лед. Горланский паук мерзко забулькал и встал на дыбы, оскалив клыки.

– Халла! – раздался голос позади нее. – Уходи влево!

Она убрала топор и отшатнулась в сторону, когда Генрих Кровавый выстрелил из-за ее плеча и попал Горланскому пауку стрелой между его огромных клыков. Тварь упала, издала еще одно шипящее бульканье и начала бешено перебирать лапами. Олефф, Вульфрик и Халла все как один выступили вперед и погрузили оружие в тело паука.

Падающее Облако пробежал мимо мертвого паука и метнул пылающий факел в сторону выхода.

– Проход освободился ненадолго. Подгоняйте людей! – крикнул он, присел на корточки и стал изучать пещеру перед ними.

Халла тяжело дышала, она еще не совсем отошла от потрясения. Но теперь она убедилась, что ледяных пауков Фьорлана можно убить, и быстро обернулась, желая узнать, как обстоят дела у ее людей.

Мертвые пауки, такие же нелепые, как и первый, но намного мельче, усеивали пещеру. Не хватало нескольких воинов, но остальные стояли на страже рядом с пустыми туннелями и ранеными соратниками. Часть из них покусали пауки, они казались очень бледными, почти при смерти. Глубокие отверстия от клыков напоминали раны от кинжала или стрелы. По крайней мере двести их лучших воинов уже находились в пещере, и Халла видела, что остальные в ужасе столпились у ее входа.

В пещере стало тихо, и ни один паук больше не показывался. Мертвые пауки съежились, словно уродливые карикатуры на смерть, а воздух рядом с ними наполнило ядовитое зловоние.

– Быстрее! – торопил их Падающее Облако. – Они снова будут нападать.

Халла утерла с лица пот и паучью кровь.

– Рексель, Генрих – ведите колонну вперед. Поторопитесь. Вульфрик, ты и Олефф остаетесь со мной.

Она махнула первым нескольким рядам воинов, и те стали быстро тянуть за собой остальных. Ее братья по оружию стояли на страже по обеим сторонам пещеры, пока простые жители Хаммерфолла торопливо пробирались по устланному паутиной полу, следуя за Рекселем и Генрихом.

– Ания, иди с Падающим Облаком. – Старуха съежилась, стараясь держаться как можно дальше от боковых туннелей.

Колонна продвигалась медленно, и Халла оставалась в напряжении, пока они с Вульфриком и Олеффом стояли над самым большим из паучьих туннелей. Раненых несли следом за остальными. Рексель и Колыбельная уже не были видны в начале колонны, которую через несколько минут можно было различить только по призрачному шару света внутри ледяной пещеры. Генрих вскоре тоже скрылся из виду.

Когда на входе в пещеру показались женщины и дети и вступили на паутину, Халла задержала дыхание. Как только первый ребенок пошел через пещеру, появилась белая паучья лапа, а Вульфрик чуть запоздал с предупреждающим криком.

– Назад! – заревел он, но ребенка не старше десяти лет уже схватил большой паук, бесшумно выпрыгнувший из бокового туннеля.

За ним выбежали еще пауки, и пещеру наполнили щелкающие звуки, когда чудовища начали сбиваться в стаю.

– Бегите! – крикнула Халла, когда уже десятки тварей размером с собаку наводнили пещеру. За ними вскоре последовали другие, еще крупнее, и множество крошечных паучков. Она метнулась через ледяную гладь туда, где паук схватил ребенка, и пинками отбросила двух тварей поменьше с дороги. Олефф поспешил за ней, пока Вульфрик прикрывал их отход.

– Она сказала «бегите», глухие ублюдки! – повторил Олефф.

Остальные братья по оружию помогали людям из хвоста колонны войти в пещеру и по льду толкали их к Вульфрику. Один из пауков схватил пожилую женщину, затем появился монстр еще крупнее и поймал двух воинов, такая же участь постигла юношу, завывающего от ужаса – все его тело ковром покрывали мелкие пауки.

Мужчины и женщины умирали от боли, а пауки вгрызались в неожиданный обед. Халла вращала топор, она держала лезвие поближе к себе, отрезая чудовищам лапы и сокрушая их тела. Рев Вульфрика раздавался возле выхода, его гортанные крики эхом разносились по пещере, пока он убивал всех пауков, которые пытались помешать им уйти.

Еще больше людей погибло, пока последние несколько рядов вышли на ковер из ядовитых пауков, а те, кто был в передних рядах, отчаянно сражались, чтобы добраться до Вульфрика и живыми вырваться из пещеры.

– Халла, пора уходить! – проворчал слева от нее Олефф. – Нас одолевают числом.

При этих словах в пещеру вошел последний из их отряда. Халла повернулась, чтобы уйти, – и увидела, как Олеффа внезапно пригвоздил к земле одинокий большой паук. Твердолобый яростно заревел, пытаясь побороть раздутое, белое чудовище, но у него не было возможности ударить его топором. Халла бросилась к нему и пнула тварь в глаза, чтобы Олефф сумел встать на ноги – и тут два больших клыка пронзили ей плечо.

Она издала резкий, сдавленный крик. Горланский паук, укусивший ее, обхватил ее лапами за туловище и потянул за собой.

– Ни один проклятый паук не убьет эту женщину! – Голос, казалось, доносился откуда-то издалека, и все, что она чувствовала, когда теряла сознание, а яд паука парализовал ее, – обжигающую боль.

Халла проснулась от боли, не чувствуя ни рук, ни ног. Ей было холодно – но она выжила. Глаза не могли сфокусироваться, и она понятия не имела, где находится и что за неясные формы ее окружают. Она вспомнила Горланского паука и как он ее укусил. Боль в груди напоминала о клыках чудовища, а туман в голове – о его яде.

– Вульфрик, она открыла глаза, – глухо прозвучало рядом с ней.

Всё вокруг потемнело, и она ощутила присутствие огромного воина, склонившегося над ней.

– Не чувствую ни рук, ни ног, – пробормотала она. В горле саднило. – И ничего не вижу.

– Ты жива, моя госпожа Летняя Волчица, – ответил Вульфрик. – На зрение все равно сильно полагаться нельзя, а юный Рексель с радостью станет твоими руками и ногами.

– Он прав, – подтвердил Рексель. – Ты не настолько тяжелая, как я думал.

– Где мы? – пробормотала она. – Мы в безопасности… мы вышли из пещер?

– Ты что, не видишь небо? – спросил Падающее Облако, хотя Халла все еще не могла различить его лицо.

– Дай ей время, – проворчал Вульфрик, на этот раз более мягко. – Генрих и Колыбельная сказали, уже через несколько дней ты встанешь и снова будешь на нас орать.

– Пауки… сколько наших людей выжило? – Халле казалось, она до сих пор видит раздутых белых чудовищ. Их ядовитое зловоние останется с ней надолго.

На секунду повисло молчание, и она почувствовала, что Вульфрик и Падающее Облако о чем-то безмолвно переговариваются. Колыбельная предупреждала о гибели многих в ледяных пещерах, но Халла надеялась, что большая часть воинов ее отряда выберется из них живыми.

– Сто пятьдесят человек остались в паучьих пещерах, – сухо ответил Падающее Облако тихим голосом. – Возможно, один или двое отставших еще выберутся наружу, но большинство из них мертвы.

– Но вместе с тем есть и хорошие новости, – быстро добавил Вульфрик. – Мы миновали Медвежью Пасть и через день или два доберемся до Джарвика.

Глава третья
Алахан Алджессон Слеза
в городе Тиргартен

Алахану стало легче на душе, когда он увидел город Летнего Волка. Их путешествие было трудным, холодным, несколько раз даже угрожало их жизням. После встречи с троллем Алахан убедился, что чудовища Фьорлана стали более активными, чем раньше. Возможно, они разделяли боль Рованоко, ведь его земля оказалась в руках предателя.

Тимон Мясник, странный спутник Алахана, не стал более разговорчивым и отказался объяснять, каким образом и почему его обнял один из Ледяных Людей Рованоко. Загадочные кристаллы, которые он хранил в мешочке на поясе, тоже были запретной темой, и Алахан больше не пытался узнать, что же именно там лежит.

– Примут ли меня в человеческом городе? – спросил берсерк, когда они подошли к высоким монолитным стенам Тиргартена. – Я не хочу никого напугать.

Алахан посмотрел на него и улыбнулся. Берсерк снова обмотал свою огромную, непропорциональную голову кожей и выглядел скорее необычно, чем пугающе.

– Все будет хорошо, друг. Я дам пощечину любому, кто косо на тебя посмотрит, – ответил он.

– Ты поступишь так ради меня, друг Алахан? – Губы Тимона скривились в странной пародии на улыбку. В глазах его светилось ликование: он нашел друга, который может за него заступиться. Алахан снова порадовался, что встретил такого спутника.

– Ты в этом мире мой единственный друг, дорогой Тимон, – ответил юный вождь, – хотя я могу обрести еще друга или двух в Тиргартене.

Берсерк снова улыбнулся и прибавил шаг, почти вприпрыжку помчавшись по заснеженной дороге в сторону Тиргартена. Город Летнего Волка – самый древний во Фьорлане или даже в землях раненов и, возможно, – во всех землях, населенных людьми. Его воздвигли преимущественно из камня на склоне горы с учетом ее высоты. Низкие гавани были меньше, чем в родном для Алахана Фредериксэнде, они располагались прямо перед тремя низкими входами, хотя сейчас они пустовали: если драккары где и стояли, то их спрятали от любопытных глаз.

Поднимаясь от медленных волн Фьорланского моря на равнины, покрытые льдом и снегом, город следовал естественной кривизне отвесных скал. Толстые каменные стены, предположительно, построили самые первые ранены Фьорлана. Скалы выравнивались, и город разрастался все больше, а на самой высокой каменной платформе стояли чертоги Летнего Волка и часовня Рованоко. Алахан мог разглядеть Ступени Калалла, широкую лестницу, которая пересекала все уровни, с нее можно было попасть во все районы города, несмотря на его вертикальное устройство. На самом верху виднелась Башня Орека – укрепленная сторожевая башня, которая смотрела на почти бесконечные южные равнины земель Летнего Волка.

– Выглядит как гора, – заметил Тимон. – Ее построили люди?

– Вероятно, да, – ответил Алахан. – Хотя мой дядя часто говорил, что его в качестве подарка раненам оставили последние Ледяные Гиганты.

– Варорг – самый щедрый отец, – с искренней верой произнес Тимон.

– Тогда будем надеяться, что его щедрость распространяется и на помощь свергнутому верховному вождю, – ответил Алахан, шуткой пытаясь смягчить благоговейную серьезность друга.

Они хорошо оторвались от Калага Медведя и воинов, которых послал за ними его отец, и Алахан надеялся, что в Тиргартене хватит братьев по оружию отразить их атаку. Наследник вождя не был уверен, сколько преследователей за ними гонится, но знал людей из Джарвика достаточно хорошо, чтобы понимать: они пошлют значительное войско за сыном Алдженона Слезы и будут готовы приступом взять любое место, где он найдет укрытие.

Он не знал, в каком состоянии город, что с ним случилось после потери флота драккаров – оказался ли он полностью в упадке, или в нем остался могучий воин, способный возглавить людей. В любом случае лучше всего было начать со старого отца Бриндона Кроу, жреца Ордена Молота. Старый жрец из Тиргартена не отправился в поход на драккарах и, разумеется, взял на себя руководство и закрыл город, когда узнал о действиях Рулага Предателя.

Ни одного путешественника не было на дороге, которая протянулась вдоль побережья с севера на юг. В действительности Алахан не встречал других людей с тех пор, как почти месяц назад убил воинов Медведя. Путешествовать по землям Фьорлана было нелегко, но все равно удивительно, что никто не бродил по землям Летнего Волка. Если старый отец Кроу созвал простой люд за стены Тиргартена, Алахан был уверен, они останутся преданными дому Слезы и по своей воле не подчинятся Рулагу и его мерзкому сыну.

– У них есть дозорные на скале, – сказал он Тимону, когда они достигли самой пологой части тропы, которая вела прямо к северным воротам Тиргартена.

Путники сильно выделялись на фоне белых снегов Фьорлана, и вблизи не было ни одного укрытия. Алахан не питал иллюзий по поводу того, чтобы незаметно проникнуть в город, но он чувствовал себя как-то глупо, рассеянно шагая по дороге, когда его преследовало столько врагов.

– Нужно ли мне подать им сигнал? – спросил берсерк из Нижнего Каста. – Чтобы они не подумали, что мы пришли с дурными намерениями.

– Мы же не армия. Я уверен, их не слишком обеспокоит наша прямая атака. – Алахан прикрыл глаза от слепящего блеска и оглядел поверхность скалы над ними. Он не мог рассмотреть людей, но если они там и были – они очень хорошо укрывались от чужих глаз.

Он замедлил шаг, чтобы те, кто следит за ними, смогли хорошо разглядеть его и Тимона, и они пошли дальше по дороге вдоль низкой береговой линии к плоским равнинам и самому нижнему уровню Тиргартена. Ворота были закрыты, и баллисты, установленные по обеим сторонам от входа, прикрывали большую часть заснеженной равнины. Если на город соберутся напасть, то люди Тиргартена узнают об этом заблаговременно, и у них есть все основания верить в свою способность продержаться достаточно долгое время.

Открывшаяся панорама города поразила Алахана. Внешние здания странной, неправильной конструкции были построены из камня. Жилые деревянные дома, крытые соломой, стояли ближе к середине каждого уровня, и на всех ранены изобразили герб города – воющего волка на фоне восходящего солнца. Ступени Калалла были хорошо различимы, и Алахан увидел сновавшие по ним вверх и вниз крохотные фигурки. Люди вовсе не забросили город, хоть и закрыли ворота, отгородившись от остального мира.

– Эй, внизу! – раздался крик над массивными деревянными воротами.

Вход в крепость был единственной его частью, сделанной не из камня.

Ранены укрепили ворота огромными стальными балками, а дерево казалось толще самых больших бревен.

– Кто идет? – прокричал голос.

– Друг Тиргартена, – ответил Алахан. – Я ищу отца Бриндона Кроу.

Пока стражник негромко переговаривался с кем-то позади него, спутники достигли подножия ворот и остановились.

– Кто ты такой? И кто твой друг? – Голос звучал настороженно, но не враждебно.

Алахан повернул голову и тихо сказал Тимону:

– По тому, как они отреагируют на мои слова, можно будет судить, есть у нас тут друзья или нет. – Он криво усмехнулся. – Мое имя – Алахан Алджессон Слеза, верховный вождь Фьорлана и наследник чертогов Фредериксэнда.

Сверху стало тихо, и юный ранен исчез за зубцами стены. Можно было расслышать неясный шепот. Алахан услышал, как кто-то произнес:

– Приведи сюда Ледяного Клыка, он захочет на него посмотреть.

– Ждите… вы, внизу, подождите, – прозвенел юношеский голос со стены, хотя человека видно не было.

– Ну, топоры в нас еще не летят, – заметил Алахан, лениво рассматривая грубые зубцы крепостной стены.

Тимон поморщился и выпятил губу.

– Не хочу, чтобы в меня метали топоры, – сказал он. – Они острые.

Алахан рассмеялся.

– Да, да, так и есть… тупые топоры не слишком-то полезны.

Они ждали до тех пор, пока за стеной не раздались шаги. Появление Алахана вызвало небольшой переполох внутри крепости. Кто бы ни был этот Ледяной Клык, он шумно жаловался, пока поднимался на крепостную стену.

– Да уж, Алахан Слеза здесь… ну конечно, это он, – раздался сверху скрипучий голос.

Тимон улыбнулся и радостно воззрился на стену, из-за зубцов которой высунулась чья-то рыжая голова. Ее обладателю было около сорока пяти лет, хотя точно рассмотреть черты лица мешала большая окладистая борода. Приподняв бровь, он разглядывал двух мужчин, стоявших перед воротами.

– И кто ты? – спросил он.

– Твой человек не сказал тебе? – ответил вопросом на вопрос Алахан.

Рыжего ранена по прозванию Ледяной Клык, видимо, возмутил такой ответ.

– Не отвечай вопросом на вопрос… так ты становишься похож на болвана. Ты кто такой?

Алахан решил, что пора отбросить излишнюю настороженность.

– Я Алахан Слеза, и я ищу союзников против Рулага Предателя.

Ледяной Клык медленно кивнул и прищурился, глядя на молодого вождя. У него на груди висела массивная цепь, обозначающая звание оружейника, ответственного за защиту поселения. Эта должность считалась очень уважаемой – второй после распорядителя собраний, значит, этот человек был одним из лидеров Тиргартена.

– А ты? – спросил Алахан, пытаясь быть более нахальным и установить контакт с незнакомцем.

– Я Трикен Ледяной Клык, оружейник Тиргартена и верный брат по оружию Летнего Волка! – рявкнул ранен, очевидно рассердившись из-за наглости Алахана. – Я верен Фьорлану и честно служу ему, но именно я решаю, кто пройдет через ворота, юнец.

Тимон нахмурился, пока Алахан боролся с желанием бросить вызов собеседнику.

– Поосторожнее, Трикен Ледяной Клык, я не в том настроении, чтобы спорить с союзником… – Алахан помедлил, губы искривились от возмущения: его назвали юнцом! – Если хочешь, я докажу свою мужественность. Вытащи топор – и я убью тебя.

Ледяной Клык неожиданно улыбнулся и помахал кому-то за своей спиной.

– Откройте ворота! – прокричал он. – К нам прибыл верховный вождь, и ему нужно согреться.

Подъем с нижнего уровня города по Ступеням Калалла оказался таким же изматывающим, как и побег из земель Слезы, но Алахан радовался ревущему огню очага перед ним и кружке медовухи, которая как раз была на пути к нему. Они сидели в дальнем конце зала Алефа Летнего Волка, единственный очаг грел им спины, а Трикен Ледяной Клык в две большие кружки набирал медовуху, бочки с которой стояли у стены огромного здания. Зал собраний был меньше, чем во Фредериксэнде, но не намного, и похожие украшения висели на деревянных стенах. На стальных крюках красовались тролльи черепа и массивные боевые топоры, а по всей длине зала в два параллельных ряда были выставлены деревянные столы.

Тимон восторгался городом и постоянно повторял, что не знал даже о существовании таких мест на землях людей. Нижний Каст мог похвастаться несколькими впечатляющими зданиями и большим необычным поселением, но у них не было городов, подобных Тиргартену. Берсерк удивился, что камень – такой полезный в строительстве материал, и отметил, что его трудно сжечь. Алахан принял его замечание за шутку, но не знал, действительно ли берсерк решил пошутить.

Их появление в городе вызвало небольшой переполох. Трикен настоял, что им нет нужды волновать и без того запуганное население новостями о том, что сын Алдженона Слезы жив. Они быстро шагали по вздымающимся к вершине каменным ступенькам, не задерживаясь на нижних уровнях. В любом случае внимание, которое они привлекли, относилось больше к чудовищному берсерку, чем к сыну Слезы.

– Этот зал в последнее время не видел громких праздников, – сказал Трикен Ледяной Клык и поднес им две огромные кружки с медовухой. – С тех пор как погиб флот драккаров, почти все люди сидят по домам. Напряжение витает в воздухе.

– Вас можно понять, – согласился Алахан. – Как много братьев по оружию осталось в городе?

Он окинул взглядом пустой зал и не заметил признаков того, что его недавно использовали. Сейчас в зале находились лишь они трое.

Трикен поднял бровь и почесал окладистую рыжую бороду.

– Ты подобрался к самой сути… почему бы нам сейчас не выпить, мой вождь? – Алахану показалось странным, что Трикен обратился к нему с таким почтением.

– Это не вождь, – прогудел низкий голос из задней части зала. – Это сын вождя.

Говоривший был высоким и широкоплечим, но ходил слегка вразвалку из-за старой раны на ноге. Его седые волосы уже редели на висках, а резкие черты лица придавали ему суровый вид. На боку у него висел старый боевой молот с грубыми, истертыми от частого употребления краями и изношенной кожаной рукоятью.

Старый отец Бриндон Кроу прошел к ним от конца зала и остановился рядом с Алаханом, глядя на него сверху вниз, как учитель на трудного ученика.

– Ты вырос, мальчик, – сказал он без тени юмора, – и ты носишь топор мужчины. Становишься ли ты от этого мужчиной?

Алахан знал Бриндона Кроу с тех пор, как сам был еще мальчишкой. Отец отправил его в Тиргартен узнать об учении Рованоко. Магнус путешествовал по Тор Фунвейру со своими друзьями и не мог обучить племянника, поэтому обучение у старого отца Кроу заняло существенную часть юности Алахана.

– Я им убивал и защищал свою жизнь, – ответил Алахан честно. Он ничего не имел против, когда именно этот человек называл его мальчиком.

Кроу никак не отреагировал на эту фразу, а продолжил:

– И если ты мужчина – ты можешь стать вождем, так?

– Могу, – просто ответил Алахан.

– Ты дурак, мальчик. – Кроу отвернулся от них и быстрым шагом направился к бочкам с медовухой.

Тимон кашлянул, чтобы уведомить Алахана, что хочет высказаться.

Молодой воин улыбнулся.

– Если ты желаешь спросить, ведет ли он себя так все время… да, да, он всегда такой. – Он старался говорить тихо, чтобы Кроу его не услышал, и снова почувствовал себя ребенком.

– Сожалею о твоем дяде, – сказал Кроу через плечо, набрав большую кружку медовухи. – Туманный камень из Южного Стража поведал нам о том, что произошло в Канарне… грязное дело. Похоже, Рованоко испытывает всех истинно верующих… Ро Хейл, Фредериксэнд… даже Южный Страж готовится к тому, что Красные рыцари сотрут его с лица земли. – Он повернулся и еще раз пристально посмотрел на Алахана, затем продолжил: – Возможно, самым лучшим решением будет сесть в этом зале и выпить.

Отец Кроу тяжело опустился на конец скамьи и охнул, когда что-то щелкнуло у него в спине. Он вздрогнул от боли и сделал большой глоток из кружки, прежде чем разогнул спину и проворчал:

– Нечего сказать, мальчик?

– Для меня важным было добраться до Тиргартена. – Алахан не составлял далеко идущих планов, он просто надеялся, у Тиргартена хватит воинов, чтобы продержаться против сил Медведя. – Как ты и сказал – я не вождь. Я всего лишь сын вождя.

Алахан не пытался острить, но получил от жреца уничтожающий взгляд. Он отхлебнул медовухи, чтобы успокоиться.

– Как надежно защищен Тиргартен? – спросил он, не глядя на старого жреца.

Трикен Ледяной Клык кашлянул.

– Стены такие же крепкие, как и в других городах Фьорлана. А вот людей нам не хватает.

– Может, пара сотен воинов наберется, – сказал отец Кроу, осушил свою кружку и поднялся, чтобы набрать другую. – Двести воинов и еще два после того, как пришел мальчик со своим питомцем.

Тимон Мясник, возможно, был простоват, но он понимал, когда его оскорбляют. Берсерк опустил голову и надулся, будто его отчитали.

– Я могу уйти, если так будет проще, – сказал он Алахану.

– Останься, берсерк Варорга, – возразил Кроу своим громовым голосом. – Вы сказали, что вы – друзья Тиргартена… а Тиргартену нужны друзья, кем бы они ни были.

Он повернулся к Алахану.

– Рад тебя видеть, юный Алахан, – произнес он, протягивая руку.

Молодой вождь не знал, что на это ответить, но, когда увидел, как Трикен кивает и подмигивает ему, пожал руку старого жреца. Отец Бриндон Кроу чуть улыбнулся – в первый раз с тех пор, как они вошли в зал, и снова сел на скамью с очередной кружкой медовухи. Он произнес на этот раз более спокойно:

– Я боялся, тебя взяли в плен, когда Рулаг захватил Фредериксэнд… об Ингрид что-нибудь известно?

Алахан пытался не зацикливаться на мыслях о сестре и о том, где она сейчас может быть. Он просто ничего о ней не знал.

– Она может быть мертва или в плену, – тихо произнес он. – Она хитрая девчонка, но когда я видел ее в последний раз – ее утащили в сетях.

– Не грусти, парень, – сказал Кроу. – Рованоко любит умненьких детишек, он позаботится о ее безопасности. В ней, как и в тебе, течет кровь Алдженона. Она делает вас сильными.

– Не настолько, чтобы отстоять свои чертоги перед захватчиками. Ублюдок в эту минуту восседает на троне моего отца! – рявкнул Алахан, неожиданно позволив вырваться накопленной месяцами злости. – Он продал свою честь колдунье, а сейчас провозглашает, якобы превыше всего Рованоко ценит силу.

– Он ошибается, – сказал жрец, – и ты это знаешь. Его люди наверняка тоже знают, но они продали свою честь за богатство и власть… Ну а мы с тобой повыше ее ценим, разве не так?

Трикен грохнул кружкой по деревянному столу и громко заявил:

– Предатель никогда не получит Тиргартен. К тому времени, как он сюда доберется, мы мобилизуем всех воинов с наших земель, и каждый фермер и кузнец с топором будут стоять на этих стенах.

Алахан встревоженно посмотрел на него.

– Калаг Медведь скоро будет здесь… возможно, в течение нескольких недель.

– Гонится за тобой? – спросил Кроу. – Сколько людей у сына Предателя?

– Этого я тоже не знаю. У лорденыша во Фредериксэнде была пара тысяч воинов. Я понятия не имею, взял ли он их всех с собой.

Молодой вождь устал, у него начала болеть голова. Первый раз за последние месяцы он находился в тепле, внутри нормального дома, и только перспектива наконец снять с себя броню из плотных шкур не давала ему уснуть.

Он потер глаза и увидел, как Трикен и Кроу обеспокоенно переглянулись.

Жрец отхлебнул из кружки и произнес:

– Мы не сможем продержаться против такой армии. У нас есть люди, но среди них нет опытных воинов. Они смелые, они умрут за Тиргартен, но против армии они не выстоят. Нам нужно время, чтобы укрепить защиту.

– Лучше бы ты бежал дальше – лорденыш приведет армию Предателя под стены города раньше, чем мы сможем приготовиться к защите. Это последняя свободная земля Фьорлана… мой вождь.

Оружейник внимательно смотрел на Алахана и почесывал густо заросший подбородок.

– Полегче, Трикен, ты же говоришь с сыном Слезы, – произнес Кроу, допивая вторую кружку медовухи. – У меня для тебя хорошие новости, мальчик.

Жрец снова слабо улыбнулся.

– Халла Летняя Волчица и Вульфрик Взбешенный выжили в море кракенов.

Алахан резко выпрямился и заулыбался. Распорядитель собраний Фредериксэнда жив – лучшей новости Алахан не слышал с тех пор, как покинул дом. Лицо Тимона заметно просветлело, когда он узнал о Халле.

– Дочь Волка жива? – нетерпеливо спросил берсерк.

– Ты уже вручил свою судьбу, берсерк? – ответил вопросом на вопрос жрец. Сразу было видно, что он знает больше о традициях Нижнего Каста, чем Алахан.

– Да, при благословении Варорга, – ответил Тимон.

Кроу засмеялся – самое живое выражение, которое они увидели у него на лице со времени встречи.

– Это имя Гиганта не из тех, что я часто слышу. Скажи мне, как тебя зовут, человек из Нижнего Каста, – спросил он, наливая очередную кружку медовухи.

Берсерк выпрямился на стуле, возвышаясь над сидящими рядом мужчинами. Даже Кроу, который снова сел около кружки с выпивкой, казался маленьким по сравнению с другом Алахана.

– Я Тимон по прозванию Мясник, и я вручил свою судьбу дому Летнего Волка.

Отец Кроу чуть наклонился и посмотрел на пояс берсерка. Увидев странный мешочек, который так оберегал Тимон, он снова улыбнулся.

– Так ты из этих берсерков, – произнес он загадочно. – Я слышал, голова у вас не прекращает расти, как только вы начинаете пробовать этот порошок.

Тимон, казалось, смутился.

– Я очень редко его нюхаю. Только когда без этого не обойтись, – сказал он с легким сожалением.

Он посмотрел на Алахана. Они молча переглянулись, вспоминая встречу с троллем. Что бы ни было в мешочке у берсерка, оно несомненно увеличивало его привлекательность для Ледяных Людей Рованоко.

– Тебе нужно поспать, Алахан, – произнес Кроу. – У тебя есть один дом, который нужно вернуть, и другой, который нужно защищать. Тебе необходим хороший отдых.

Сын вождя видел более яркие сны, чем обычно. Алахану выделили уютную комнату и кровать с меховыми одеялами, но когда его голова коснулась подушки, его разум заполнили образы. Он чувствовал присутствие своего отца. Алдженон стоял, гордый и высокий, в окружении Ледяных Гигантов, но лицо его оставалось таким же грустным. Алахан ожидал, что в его сне возникнет темная женщина, но не думал, что именно в это время появится его дядя. Присутствие отца Магнуса Вилобородого из Ордена Молота, жреца Рованоко, казалось более ощутимым, чем обычно.