Текст книги "Королевское приглашение"

Автор книги: Джулия Фэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Вдруг она остро ощутила свое одиночество. Почему-то именно сейчас ей захотелось, чтобы рядом по жизни шел мужчина. Но кто?

– Очень хорошо, – с вежливой улыбкой ответила она.

Времени оставалось совсем немного. На сегодня планировалось вручение ежегодных наград князя Генриха за гражданскую инициативу, а вечером – открытие нового центра скорой помощи. Габриелла никогда не уклонялась от исполнения своих обязанностей.

На следующий день Габриелла долго сидела над своим блокнотом, пытаясь набросать эскиз броши в виде альбатроса.

Все варианты оказывались неудачными: либо однобокими, либо тяжеловесными. Она вырвала очередную страницу, скомкала ее и бросила в корзину, уже полную до краев. Это была восемнадцатая попытка – такая же беспомощная, как и все предыдущие.

Габриелла была совершенно подавлена. Казалось, она полностью исчерпала свои возможности.

Самостоятельная женщина с собственной чековой книжкой. Чем яснее она представляла себе этот образ, тем тягостнее становились ее раздумья. Что, если такая женщина даже не станет смотреть в сторону ее украшений, считая их слишком вычурными или архаичными? Кеннет-Джей Лейн поставил на нее миллионы долларов. Она не имеет права его подвести.

Габи потянулась к телефонному аппарату и набрала код Соединенных Штатов, а затем номер Лейна.

– Кенни, – выдохнула она, когда ювелир наконец снял трубку.

– Габриелла! Счастлив вас слышать!

– Я зашла в тупик. У меня ничего не получается. Все эскизы надо отправить в мусорную корзину. Один хуже другого.

– Скажите, Габриелла, нет ли у вас ощущения, что вы ходите по заколдованному кругу, постоянно возвращаясь к тому, с чего начали?

– Именно так.

Кенни Лейн рассмеялся.

– Это бывает, дорогая моя. Боязнь публичного показа. Такое случается даже у самых вдохновенных художников. Они зацикливаются на одном произведении, думают только о том, как будет принята их работа, и в конечном счете перегорают.

– Да… похоже, со мной так и произошло.

– В таком случае устройте перерыв на полтора месяца. Забудьте о нашем графике. Делайте один-два наброска в день и аккуратно складывайте в папку.

– Но как же…

– Ни о чем не задумывайтесь. Просто рисуйте. Через полтора месяца просмотрите все, что накопится, и выберите десять лучших эскизов. Над ними впоследствии и будете работать. К тому времени ваша тревога уляжется, вы почувствуете прилив творческой энергии – я это гарантирую.

– Я сделаю как вы советуете, – согласилась Габриелла. – Никогда бы не подумала, что творческая работа отнимает столько душевных сил. И в такой степени диктуется материальными соображениями.

– Считайте, что вы сделали шаг от сказки к реальности, принцесса, – сказал Кеннет-Джей Лейн. – Добро пожаловать в этот прозаический мир.

Кристина лежала лицом вниз на массажной кушетке, погрузившись в дремотное блаженство. Выписанная из Швейцарии массажистка была мастерицей своего дела.

Перед мысленным взором младшей принцессы проплывали знакомые картины… Вручение «Оскаров»… Блистательное созвездие кинематографистов… Брет Томпсон. Змей-искусительБрет Томпсон.

Когда сеанс массажа закончился, Кристина подняла голову и увидела французский иллюстрированный журнал, который принесла с собой массажистка.

– Можно взглянуть?.. – как бы невзначай попросила Кристина.

С первой страницы читателям улыбался Жан-Люк, обнимающий двух пышнотелых красоток. Рядом была помещена фотография Кристины, сделанная несколько месяцев назад, когда она танцевала ламбаду в дискотеке «Ипполито». Подпись гласила: «Принцесса К. держит себя в форме, но супруг предпочитает другие формы».

Нахмурившись, Кристина бегло просмотрела статью, в которой рассказывалось о похождениях Жан-Люка с тридцатилетней эстрадной певицей из Франции и с девятнадцатилетней дочерью испанского дворянина. Между строк осторожно сообщалось еще кое-что: муж принцессы якобы проявлял интерес к некоему гонщику по имени Жиль Рок-бар. У Кристины перехватило дыхание, но она дочитала статью до конца.

Этого не может быть. Ведь отец его предупреждал.

В дверь постучали. Массажистка сообщила, что пришла принцесса Габриелла.

– Попросите ее войти, – сказала Кристина.

Она сразу заметила, что сестра чем-то озабочена.

– Кристина, я долго раздумывала, прежде чем заговорить об этом, но больше молчать нельзя.

Кристина жестом отпустила массажистку. Когда они остались наедине, она подняла глаза на сестру:

– Что случилось?

– Надо что-то делать!

– Ты об этом? – Кристина помахала журналом. – Это чушь, Габи. Бульварные сплетни.

– Нет, нет. – Габриелла не сомневалась в своей правоте. – Слишком много народу его видело. По стране ползут отвратительные слухи. Не смотри так на меня, Кристина, я говорю чистую правду. Судя по всему, он действительно состоит в связи с мужчиной.

Кристина почувствовала, что к горлу подступает тошнота. Ей вдруг вспомнилось, как они с сестрой ссорились из-за Фюрнуара.

– Более уместного случая ты, конечно, выбрать не могла, – съязвила она.

Габриелла не сочла нужным отвечать. Она обняла Кристину за плечи:

– Это серьезно. Прости, если я тебя обидела. Но я подумала, что лучше будет тебе услышать это от меня…

– Мне надо побыть одной… Я должна подумать.

– Умоляю тебя, Кристина…

– Я должна подумать!

Когда за Габриеллой закрылась дверь, Кристину бросило в дрожь. Она знала, что совершила ошибку, выйдя замуж за Жан-Люка. У них и раньше было мало общего, но в последнее время он совсем от нее отдалился и жил в праздности, ни в чем себе не отказывая. Жан-Люк не желал слышать о том, чтобы заняться хоть каким-то делом. Он даже перестал интересоваться своими акциями и банковскими счетами, не посещал никаких государственных мероприятий, а вместо этого целыми днями ходил под парусом, загорал, играл в теннис и просаживал колоссальные суммы в казино.

Но связь с мужчиной?

Кристина приняла душ, неторопливо оделась и вышла из массажной, захватив с собой журнал. Пройдя бесконечными коридорами, она наконец очутилась в своих апартаментах. Ей в нос ударил аппетитный запах чеснока и хорошего вина.

– Жан-Люк! – позвала Кристина.

Переступив через порог кухни, она увидела мужа. Совершенно голый, он стоял у плиты и готовил курицу в вине. Кристина остолбенела.

Подняв глаза от кастрюли, Жан-Люк просиял:

– Сегодня я сам накормлю тебя ужином. Мы подкрепимся, а потом я буду тебя любить – долго и нежно. Я покрою поцелуями все твое тело.

У него был такой нелепый вид, что Кристина не удержалась от смеха, однако быстро опомнилась:

– Что ты на это скажешь, Жан-Люк? – спросила она, развернув перед ним журнал.

– Неужели ты читаешь эту гадость? – Он удивленно поднял брови.

– Но здесь… говорится о каком-то мужчине. Можно так понять… что у тебя…

Жан-Люк расхохотался:

– Кристина, золотко, то, что пишут в таких журналах, можно понимать как угодно. Людям же надо как-то зарабатывать на хлеб. Это полная чушь. Мне нужна только ты – моя жена, моя любовь. Моя единственная.

Это была необыкновенная ночь. Кристина так хотела ему верить. Наутро у нее, как уже случалось, повторился приступ тошноты. Она еле добежала до ванной.

Приказав горничной купить в аптеке необходимый набор, Кристина проделала тест на определение беременности. Результат получился отрицательным. Кристина даже побледнела от волнения. Слава Богу, пронесло. У нее всегда были нерегулярные месячные, а в последнее время она переживала из-за кинопроб, из-за клеветы в бульварных журналах. Так или иначе, она не хотела иметь ребенка от Жан-Люка.

Над побережьем Коста-дель-Мар светило ослепительное июльское солнце. Воздух был насыщен ароматом цветов. Журналы мод со всего мира командировали фотографов в Порт-Луи, чтобы получить представление о летних туалетах самых богатых и знатных дам, которые нежились на пляжах и прогуливались по эспланаде.

Запершись в своей просторной, облицованной мрамором ванной, Кристина с ужасом смотрела на пробирку. В этот раз домашний анализ на беременность дал положительный результат.

Как же так? Ведь она всегда была крайне осторожна! Кристина опустилась на стул и долго сидела, опустив голову. Но постепенно ее смятение уступило место гордости. Ее ребенку суждено стать первым внуком князя Генриха.

Что до Жан-Люка – едва ли он превратится в заботливого отца, да от него этого и не требовалось.

– Нет, – говорил Жан-Люк в телефонную трубку, – нет, Жиль, сегодня не получится. Мы с Кристиной вечером улетаем в Париж.

– Я соскучился, – протянул Жиль. – Ты для меня – все… Твоя холодность меня убивает.

– Не преувеличивай. Я вернусь через неделю, не позже.

– Раз так – я тоже полечу в Париж.

– Ни в коем случае! Даже и не думай! – испугался Жан-Люк.

Слух о том, что его жена ждет ребенка, разнесся по стране с молниеносной быстротой. Костанские подданные всегда любили Кристину, а с недавних пор сделали из нее кумира.

Жан-Люк – и тот испытал нечто похожее на гордость. У него, правда, уже было двое сыновей-подростков, которые жили и учились в дорогом швейцарском пансионе, но он не возражал против того, чтобы в третий раз стать отцом. Отцом наследника престола.Вот тогда-то князь – старый брюзга – наверняка подобреет к своему зятю.

– Признавайся, в каком отеле у вас заказан номер? – не отступал Жиль Рокбар. – Сейчас же говори, негодник, или я раскрою всему свету нашу маленькую тайну.

Кристина обожала Париж. Особенно нравилось ей бывать в районе Марэ, где находились ателье Аззедина Алайя, Лолиты Лемпицкой и Поля Ка, самых модных дизайнеров нового поколения. Но в этот раз она собиралась в поездку с особым чувством: ей хотелось купить полное приданое для ребенка.

Жан-Люк отправился выбирать костюмы в магазин фирмы «Шарве», знаменитого парижского дома мужской моды. Лимузин Кристины приближался к Вандомской площади. Тут ей на глаза попался дорогой магазин детской одежды «Анфантэн». В витрине были выставлены длинные кружевные платьица для обряда крещения.

– Остановите здесь, – приказала она шоферу.

Ее прибытие, как всегда, вызвало переполох. Телохранитель зашел первым, чтобы проверить обстановку и оповестить хозяина о прибытии принцессы. Тот выразил неописуемый восторг. Он ни на шаг не отходил от Кристины, стараясь предугадать малейшее ее желание, прекрасно понимая: если она сделает здесь покупки, это послужит магазину отличной рекламой на много лет вперед.

– Ах, ваше высочество, вы оказали нам такую честь. Что я могу для вас сделать?

Ей хотелось поскорее показать покупки Жан-Люку, поэтому она отказалась от мысли объехать еще несколько магазинов.

Быстро вернувшись к себе в отель «Плаза-Атэнэ», Кристина, к своему огорчению, обнаружила записку, в которой муж просил ее отдохнуть после похода по магазинам, а потом заехать за ним в отель «Интер-Континенталь», расположенный неподалеку от Вандомской площади – Кристина только что оттуда приехала. Ей показалось странным, что он назначил встречу не в ресторане или в вестибюле, а в номере 1720. Однако она решила не терять времени.

На широкой двуспальной кровати лежали двое мужчин. Их тела поблескивали от пота после любовных игр, которые длились по меньшей мере два часа. Жан-Люк настоял на использовании презервативов. Он прошел обследование на СПИД, и Жиль клялся, что проделал то же самое, но риск был слишком велик.

– Mon cher,– пошевелился в постели Жиль. – Я тебя люблю.

– Не выдумывай, – ответил Жан-Люк.

– Нет, это правда. Мне надоели случайные связи – они неизбежно заводят в тупик. Я хочу постоянства. Мне нужно наконец успокоиться – сколько можно рыскать по барам в поисках новых партнеров и что-то из себя изображать.

– Зачем что-то изображать? Природа тебя щедро наделила, – сказал Жан-Люк, сознавая, что ему не раз приходилось говорить то же самое женщинам.

– Значит, не так уж щедро. – Жиль выбрался из постели и босиком пошлепал к бару-холодильнику. – В этой комнате стоит аромат секса, – добавил он, наливая себе и Жан-Люку по стакану воды «перье».

Следя за движениями Жиля, Жан-Люк испытал какую-то смутную тревогу. Он тоже встал и направился в ванную.

– Нет, подожди! – всполошился Жиль. – Я хочу еще. Мне этого мало – мне всегда мало! О, почему мы должны таиться? Почему наши встречи так редки?

– Через час сюда явится Кристина. Надо успеть привести себя в порядок. Да и тебе пора сматываться.

– Она и так все время рядом с тобой. Побудь моим хотя бы оставшийся час. Разве я этого не заслуживаю?

Жиль притянул к себе Жан-Люка и опустился перед ним на колени.

В эту минуту раздался стук в дверь.

– Тебе было сказано повесить табличку «Не беспокоить», – вспылил Жан-Люк.

– Но я… я заказал для нас икру. Это, наверно, официант.

Жиль встал с колен, наспех обмотал вокруг пояса полотенце и подошел к двери.

– Принцесса Кристина! – вырвалось у него.

– Жиль Рокбар? Что вы здесь делаете? – Кристина не скрывала своей неприязни.

– Вот, приехал на недельку в Париж. – Он не потрудился поправить полотенце, которое едва держалось на его тощих бедрах.

Кристина переступила через порог. Ей сразу бросилась в глаза закутанная простынями фигура, скорчившаяся на кровати. Рядом, на ночном столике, валялись рассыпанные презервативы и вибратор в форме фаллоса.

– Жан-Люк, – прошептала Кристина, прислоняясь к стене.

– Все не так, как ты думаешь…

– Не так?

Силы покинули Кристину. Она чувствовала только обжигающую опустошенность. Все, что сказала Габи, оказалось правдой.

Сделав над собой усилие, она выпрямилась и заговорила размеренным, повелительным тоном, которому научилась у князя Генриха.

– Вставай и одевайся, – приказала она. – Ты выйдешь из номера вместе со мной, чтобы обслуживающий персонал ничего не заподозрил.

– Подожди…

– Делай, что тебе говорят.

Жиль Рокбар уставился на них во все глаза.

– Что касается вас, —Кристина стремительно развернулась к гонщику, – если вы посмеете еще хоть раз сунуть нос в Коста-дель-Мар, я прикажу вас немедленно арестовать, а затем депортировать. Наши законы запрещают подобную связь.

– Ох, как страшно, – хохотнул Жиль. – А как вы объясните это своему папеньке? Жан-Люк принадлежит мне,так было раньше и будет всегда. Вы не сможете нам помешать. Это любовь.

– Любовь?Не смешите!

Жан-Люк трясущимися руками пытался завязать галстук, но такая задача сейчас оказалась для него непосильной.

– Дай сюда! – Кристина вырвала у него галстук и засунула в сумочку, потом схватила со спинки стула пиджак и швырнула его в лицо Жан-Люку.

Подойдя вплотную к Жилю, она прошипела:

– Если хоть одна живая душа узнает, что здесь произошло – пеняй на себя.

Она потащила мужа к дверям. У лифтов им навстречу попался официант с тележкой.

– Положи руку мне на талию, – яростным шепотом приказала Кристина Жан-Люку. – Кому сказано?

Внизу ждал «роллс-ройс». Кристине предстояло многое обдумать, но сейчас у нее ни на что не осталось сил. Ей хотелось только вернуться к себе в отель и принять ванну. Ее брак рухнул.

* * *

Газеты и журналы в один голос твердили, что брак Кристины оказался неудачным. Однако вопрос о разводе откладывался до рождения ребенка.

Лежа на теплом пляже в Санта-Монике рядом с Огги Штеклером, Тедди листала английский журнал «Ройял».

Кристина ждет ребенка. А ведь они почти ровесницы…

Волны прибоя с шумом обрушивались на песок, оставляя за собой кружево пены. Загорающие не досаждали Тедди и Огги, уважая их право на уединение. Это был один из тех редких дней, когда у них выдалась возможность просто погреться под ласковым калифорнийским солнцем.

– Я вечно несусь куда-то сломя голову, – вздохнула Тедди. – То один турнир, то другой. Конечно, я сама выбрала для себя такую жизнь, но иногда хочется на минутку остановиться и посмотреть вокруг.

Ей невольно вспомнилось, что в последний раз она смогла выбраться на пляж в Коста-дель-Мар. Там она была с Жаком.

– Тебе известно, что ты – настоящая королева? – негромко сказал Огги, как бы невзначай коснувшись рукой ее обнаженного бедра.

У Тедди екнуло сердце.

– Ты тоже не последнего десятка, – так же тихо ответила она.

– Значит, я тебе нравлюсь?

Тедди рассмеялась:

– Не только мне, но и миллионам юных поклонниц. Будто ты сам не знаешь!

– Болельщики – это необходимая декорация в теннисном спектакле. Тедди, ты видишь, насколько я терпелив. Я долго крепился; все наши встречи проходили только на твоих условиях. Но сколько можно? Я живой человек. Неужели я тебе настолько безразличен?

У Тедди отнялся язык.

– Нет… что ты… я…

Огги истолковал ее замешательство в свою пользу. Он вскочил и начал торопливо запихивать вещи в пляжную сумку.

– Тогда чего мы ждем? Ти, милая, у меня классный номер в отеле «Беверли Хилтон». Я хочу тебя обнять. Я хочу целовать твои изумительные глаза. Жизнь так коротка. Не будем понапрасну терять время.

– Не волнуйся, – шепнул Огги, когда они подходили к лифту.

От него не укрылось, что Тедди охватило беспокойство. По дороге в Беверли-Хиллз они попали в пробку на автостраде, и ее романтический настрой постепенно сошел на нет. Отец предостерегал ее против Огги, а она собралась лечь с ним в постель.

– Легко сказать – не волнуйся. Что подумает мой отец?

– Он подумает: «Наконец-то моя дочка решила позволить себе хоть какое-то удовольствие».

– А вдруг я… – она не знала, как выговорить сакраментальное слово.

– Девочка моя, положись на меня. – Голос Огги звучал уверенно.

Когда они задернули плотные шторы, гостиничный номер погрузился в полумрак. У Огги хватило такта не тащить Тедди сразу в постель. Он крепко обнял ее и прижал к себе. Она почувствовала, как в нем нарастает страсть.

– Ты такая красивая, – шептал он. – Тедди, я схожу с ума, когда вижу тебя на корте. Когда у тебя взлетает край юбки…

Его поцелуи становились все настойчивее.

– Малышка… девочка моя…

Тедди задрожала. Они оба задыхались.

Стянув футболку, Огги уронил ее на пол; следом полетели плавки. Тедди была сражена совершенством его телосложения. Ее взгляд как магнитом притягивали светлые завитки, сбегающие стрелкой от мощного торса к низу плоского живота, словно указывая на призывную настойчивость его желания.

Тедди неловко сбросила шорты. Огги помог ей расстегнуть бикини. Теперь обоим не терпелось поскорее сорвать все покровы.

– О, Боже мой, – простонал Огги, легко поднял Тедди на руки и понес в спальню.

Они лежали в полном изнеможении, не выпуская друг друга из объятий. Тедди положила голову на влажную грудь Огги. Светлые завитки щекотали ей нос. От их тел исходили вибрирующие токи сексуальности, волны чувственной любви. Время потеряло для них счет.

– Ты была великолепна, – сказал Огги, играя длинной прядью ее золотистых волос. – Оказывается, ты настоящая тигрица.

Тедди тихонько засмеялась. Ее тело еще подрагивало после двух острых пиков наслаждения. Она чувствовала себя восхитительно свободной.

– Знаешь, я это делаю всего третий раз в жизни.

Огги вытаращил глаза в шутливой гримасе:

– Никогда бы не подумал!

– Честное слово.

– Кто же были те счастливцы – первый и второй?

Тедди отвернулась в сторону.

– Это был один и тот же человек, и я… не хотела бы о нем вспоминать.

– До меня доходили совершенно невероятные слухи, – признался Огги, – про тебя и принца Жака. Не он ли это был?

– Нет! Конечно, нет!

– Слава Богу. Он тебе не подходит. Еще пару лет покутит в свое удовольствие, а потом будет восседать на троне, как китайский болванчик. И то – если повезет. Говорят, он уже сказал папаше, что в гробу видал этот престол. Старика чуть удар не хватил.

Тедди закрыла глаза. Хоть бы Огги заткнулся.

– Я хочу спать, – пробормотала она.

Смех Огги гулко отдавался у него в груди.

– Это ты хорошо придумала, Медвежонок-Тедди. Давай спать, у меня тоже глаза слипаются. Бог мой, как я тебя люблю. Какое счастье, что я тебя не торопил. Я так боялся тебя потерять.

Сквозь сон она еле разбирала его слова.

Когда Тедди проснулась, в спальне было совсем темно. Откуда-то издалека доносился вой автомобильной сирены и приглушенный гул самолета. Она поежилась от холода. Скомканные простыни давно упали на пол; кожа была липкой от застывшего пота.

Огги Штеклер еще спал. Приподнявшись на локте, Тедди вгляделась в его лицо. Пожалуй, ей еще не доводилось видеть таких правильных черт.

«Бог мой, как я тебя люблю»– так, кажется, он сказал.

Может быть, она ослышалась? Или он говорил одно и то же всем своим любовницам? Тедди закусила губу, не зная, чему верить. Скоро она уедет к себе в Коннектикут. Как узнать, сказал он это всерьез или просто поддался порыву страсти? Если его чувства искренни, он тем или иным способом это докажет.

Она осторожно перевернулась на другой бок, стараясь не разбудить Огги. Ни для кого не секрет, что теннисисты сплошь и рядом заводили романы в своей среде. Но тем, кто относился к этим связям слишком серьезно, оказывалось все труднее сосредоточиться на игре, особенно если любовь давала трещину.

– Ти! – позвал Огги, поднимая голову от подушки. – Как выспалась?

– Нормально, – Тедди почти не различала его лица. – Огги…

– Что?

– Я не хочу, чтобы это было дешевым приключением.

– Дешевым приключением? – Огги рассмеялся. – Ну, ты даешь, Ти! Надо же такое придумать! Я люблю тебя, Тедди, ты мне нужна, и теперь, когда ты стала моей, я от тебя ни за что не отступлюсь.

Огги словно угадал ее мысли – именно это она и хотела услышать. Успокоившись, Тедди выбралась из кровати.

– Я вся липкая. Пойду в душ.

– Погоди, я с тобой, – вскочил Огги.

Стоя под теплыми струями, они опять принялись ласкать друг друга. Тедди охватила неистовая радость. Наверно, она полюбит Огги. Наверно, это и есть ее судьба.

– Не вижу причин для такой непримиримой позиции, – произнес принц Георг, в упор глядя на своего старшего брата, сидевшего за другим концом длинного стола.

Сегодня они обедали вдвоем. В твидовом пиджаке английского покроя, надетом поверх тонкого темно-вишневого джемпера, Георг был удивительно похож на герцога Эдинбургского, мужа королевы Елизаветы П.

– Объединение с Францией сулит большие преимущества, – убеждал он.

– О каких преимуществах может идти речь? Такой умысел равносилен государственной измене! – вскричал князь Генрих.

– У нас появится сильная армия, жизнеспособный флот, – спокойно перечислял Георг. – Мы сможем наконец стабилизировать экономику и перестанем зависеть от прихотей богатых туристов. Впоследствии можно будет поставить вопрос о вступлении в Европейское экономическое сообщество, а также добиться снижения пошлин в торговле с Соединенными Штатами.

– Возможно, – Генрих смотрел на брата ледяным взглядом. – Но мы потеряем свою самобытность. Наши граждане согнутся под бременем налогов, лишатся всех социальных гарантий. Мы будем довеском к чужой стране… Я этого не допущу!

– Я лишь хотел подчеркнуть…

– Кто тебя надоумил?

– Что ты имеешь в виду?

– Коста – небольшая, но богатая страна. Многие желали бы прибрать ее к рукам. Неужели ты способен на предательство, Георг? Неужели твои помыслы направлены на разрушение родной страны? Признайся: ты причастен к гибели Д'Фабрэ?

– Нет! Боже упаси, нет! – замахал руками Георг. – При чем тут гибель Д'Фабрэ? Я просто собирался… объяснить тебе…

– Объяснения излишни. Мы с тобой братья, Георг, но ты весьма далек от чаяний нашего государства. Прошу тебя, оставь свои мнения при себе. В твоих речах я слышу только циничный расчет. Должен сказать, мне это крайне неприятно.

Поднявшись из-за стола, Генрих щелкнул пальцами, чтобы подозвать секретаря.

– У меня совещание.

Георг застыл. Князь Генрих медленно направился к выходу, сопровождаемый прямым, как жердь, секретарем.

В Коста-дель-Мар пришла осень. Волны Атлантики, гонимые колючим, пронизывающим ветром, обрушивались на знаменитые пляжи.

Габриелла отбыла в свою первую рекламную поездку. Ее маршрут пролегал через Нью-Йорк и Палм-Бич. Пресса проявляла огромный интерес к серии ювелирных украшений «Принцесса Габриелла». Все ведущие журналы поместили статьи об этой коллекции; фотографии Габи появились на обложках журналов «Пипл» и «Таун энд кантри».

Кристина мучилась завистью.

Это несправедливо… Почему Габи занимается, чем хочет, и добивается успехов?

В замке без лишнего шума отметили день рождения Кристины: ей исполнился двадцать один год. Приглашенных было совсем немного. Жан-Люку не разрешили показываться перед гостями. Кристина объявила, что он заболел гриппом и не сможет к ним присоединиться.

После того случая в Париже она брезгливо сторонилась мужа. Он клялся, что всегда пользовался презервативом, но Кристина больше ни в чем ему не верила. Он подвергал и ее, и ребенка опасности заражения СПИДом.

Каждую ночь она плакала. Ей некого было винить в своем несчастье. Все отговаривали ее выходить замуж за этого лжеца и развратника, который в довершение всего оказался педерастом. Но ей было ничуть не легче от того, что она сама навлекла на свою голову этот позор.

Подобрав под себя ноги, Кристина сидела в широком кресле, стоявшем в нише у окна спальни. Пол и стены заливал лунный свет. Как и всякая женщина, она мечтала быть счастливой в браке, но теперь у нее не осталось к Жан-Люку никаких чувств, кроме ненависти.

Наутро погода прояснилась. Холодное осеннее солнце осветило мощеные улочки.

– Ты совсем исхудала, – заметил принц Жак, которого Кристина попросила подвезти ее в центр города за покупками.

– Да, я знаю.

– Мне всегда казалось, что женщины «в интересном положении» должны толстеть, а не худеть.

– У меня особая диета, – придумала Кристина.

Она не хотела признаваться, что заметная потеря веса вызвана тяжелыми переживаниями. Да и то сказать: ее брак бесславно распался, а актерская карьера, о которой она мечтала всю жизнь, так и не началась.

– Смотри не переусердствуй, сестричка: нам нужен красивый, здоровый, толстощекий продолжатель рода.

Жак уже опробовал свой новехонький «феррари» с электронным переключением скоростей: он участвовал в двух этапах гонки на трассе в Брэндс-Хетч, в Англии, и занял второе и восьмое места. Неудивительно, что он стал любимцем публики у себя на родине. Внимание общественности привлекла также его акция помощи пострадавшей дочери гонщика, а вслед за тем – деятельность по созданию фонда поддержки детей с умственными и физическими недостатками. Жака нередко видели в клубе «Вэрайети», который служил штаб-квартирой благотворительной организации. Он посещал клиники скорой помощи, не скупясь на пожертвования.

« Доброе сердце принца» – так называлась статья в одной из газет. На фотографии Жак держал на коленях забинтованного ребенка.

– Приехали, – объявил Жак, высаживая Кристину перед салоном модной обуви. – Всегда к вашим услугам, мадам!

От его улыбки веяло такой сердечностью, что Кристина дрогнула. Жак, наверно, поймет… Но она тут же взяла себя в руки. Зачем изливать ему душу? Пусть он лучше думает о своем будущем, а не о ее бедах.

– …а после рекламной паузы мы встретимся с принцессой Габриеллой, которая продемонстрирует свою блистательную коллекцию ювелирных изделий. Оставайтесь с нами. Вы не пожалеете! – говорила популярная телеведущая Опра Уинфри.

Габриелла сидела перед экраном монитора в актерской гостиной. У нее застрял ком в горле. Их с Опрой уже представили друг другу, но ведущая тут же убежала на совещание с продюсером.

Над креслом принцессы учтиво склонился один из директоров студии:

– Принцесса Габриелла, не желаете ли кофе или минеральной воды?

Габриелла отрицательно покачала головой: она боялась испортить грим.

– Осталось уже совсем немного. Помните, пожалуйста, что вам следует смотреть не в камеру, а прямо в лицо ведущей. У нас на Эй-Би-Си царит прекрасная, дружеская атмосфера, мы все здесь – одна большая семья. Вы будете постоянно ощущать нашу поддержку.

Габи снова проглотила слюну.

– Какие вопросы будет задавать Опра?

– О ювелирных изделиях, о вашей жизни. Она обычно импровизирует по ходу передачи, – ответил директор. – Ага, за вами уже пришли. Сейчас вас проводят в павильон.

Невысокая пухленькая девушка провела Габриеллу длинными, холодными коридорами в огромную студию, где стояли кресла для гостьи и ведущей и ряды стульев для зрителей. Ей навстречу бросился молодой звукооператор с миниатюрным микрофоном на длинном шнуре.

– У вас такой глубокий вырез, прямо не знаю, куда крепить микрофон, – растерялся звукооператор. – Не возражаете, если мы его пришпилим на изнанке юбки, у бокового шва?

Дрожащими руками Габи помогла ему справиться с этой деликатной миссией.

– Пора, принцесса Габриелла. Осторожно, не споткнитесь о кабель, – предупредил молодой человек, подводя ее к креслам, где с микрофоном в руке уже поджидала Опра, успевшая переодеться в синий шелковый костюм.

– Тридцать секунд… двадцать… десять…

Вдруг впереди замигала красная лампочка, и Габи поняла, что ее лицо увидели двадцать миллионов телезрителей.

– Если нам когда-нибудь понадобится блеснуть в обществе, – начала Опра, – то мы будем знать, какие ювелирные украшения подойдут для такого случая: те, которые создает для нас принцесса Коста-дель-Мар Габриелла. Сегодня у каждой из нас есть возможность почувствовать себя принцессой.

* * *

Сначала Габриелле предстояло примерить перед камерой каждое из пяти украшений, которые они с Кенни Лейном отобрали для этого показа, и рассказать историю их создания. Каждый раз зрители в студии восторженно ахали.

Продемонстрировав третье по счету изделие – изумительное ожерелье, – Габриелла успокоилась.

Наконец она поудобнее устроилась в кресле и приготовилась отвечать на вопросы ведущей.

– Что вы испытываете, когда создаете эскизы? Вы мысленно примеряете будущие украшения на себя? – спрашивала Опра.

– Обязательно, – убежденно ответила Габи. – Меня с детства привлекали изделия из драгоценных и полудрагоценных камней. Когда я была еще совсем маленькой, мама разрешала мне примерять свои браслеты и бусы.

– Ваша мама, несравненная княгиня Лиссе, уроженка Швеции, была знаменитой кинозвездой, – уточнила Опра. – Скажите, принцесса Габриелла, какое из украшений, доставшихся вам по наследству, для вас особенно дорого? И сразу еще один вопрос: отражают ли ваши эскизы эстетический вкус княгини Лиссе?

Габи улыбнулась:

– Мое любимое украшение – скромная нитка жемчуга. Я получила ее от мамы в день рождения, когда мне исполнилось семь лет. Эта вещица мне бесконечно дорога. Если у меня будет дочь, этот жемчуг точно так же перейдет к ней. Я не случайно включила этот мотив в свою коллекцию. – Ее глаза затуманились. – Что же касается второго вопроса… Мне кажется, все, что я делаю, несет на себе отпечаток ее индивидуальности. Она отличалась не только внешней красотой, но и редкостной добротой и сердечностью. От нее исходил внутренний свет. Я всегда восхищалась ею.

– Она безвременно ушла из жизни, – подхватила Опра. – Ее накрыла лавина, сорвавшаяся с гор… Скажите, это правда, что вы считаете себя виновной в ее гибели? Извините, если вам больно об этом вспоминать, но не могли бы вы рассказать нам, что вы чувствовали в тот трагический день?