Текст книги "Королевское приглашение"

Автор книги: Джулия Фэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Ты уверен, что можешь нас отпустить? – переспросила Габи.

– Смело можешь меня оставить, дочь. Я хотел бы просмотреть газеты.

Габриелла в тот же день вылетела в Даллас, где ее встретил Клифф Фергюсон.

Хотя их разделяло пространство океана и расстояние в три тысячи миль, Габи и Клифф в последнее время виделись не реже чем раз в месяц. Их отношения развивались непросто. Между ними стояла его американская экспансивность и ее европейская сдержанность. Толпы его приятелей и узкий круг ее близких друзей. Его увлечение атлетическими видами спорта и ее тяга к спокойным прогулкам. Габи понимала, что такому человеку, как Клифф, было бы душно в границах маленького государства. Но он окружал ее любовью и заботой; ни один мужчина не привлекал ее так, как он. Им стало трудно обходиться друг без друга; каждый научился уважать взгляды другого.

От аэропорта до ранчо «Джакаранда» было более часа езды. Габи и Клифф обменивались новостями.

Она рассказала ему о странном исчезновении Хьюстона Уорнера с борта яхты «Олимпия».

– Наверно, власти подозревают, что здесь дело нечисто? – предположил Клифф.

– Нет, вряд ли. Не думаю. Поскольку тело так и не нашли, ничего нельзя утверждать. Ходят слухи, что он упал за борт в результате сердечного приступа. – Ей было нелегко об этом говорить. – Он был фанатиком своей работы. От кого-то я слышала, что у него и раньше бывали нелады со здоровьем, но он это скрывал, даже от дочери. О Клифф, ты бы видел, как была убита Тедди. У меня просто разрывалось сердце.

Через некоторое время Клифф гордо объявил:

– В твою честь будет устроено ночное воскресное барбекью. Надеюсь, ты захватила подходящие наряды.

Габи улыбнулась:

– Это просто замечательно, дорогой. Сколько будет приглашенных?

– Немного. Человек шестьсот или около того, – засмеялся Клифф. – Ты же знаешь: у нас в Техасе все делается на широкую ногу. Между прочим, Ребекка тебя ждет – не дождется. Хочет продемонстрировать тебе тройной аксель. Не один месяц его шлифовала.

Они въехали в высокие деревянные ворота, которые венчало имя владельца и название ранчо. До особняка надо было добираться на машине еще минут двадцать. Это внушительное белое строение стояло в тени могучих деревьев. Его окружала декоративная ограда, увитая лозой и плетистыми розами. В отдалении располагались загоны для скота, многочисленные надворные постройки и домики рабочих. Рядом с двумя теннисными кортами сверкала лазурная вода бассейна. Поблизости был сооружен крытый искусственный каток для Ребекки, которая готовилась к участию в чемпионате США.

Габриелла вдохнула полной грудью. Она любила сюда приезжать. На ранчо ей не досаждали репортеры, она всегда расхаживала в джинсах, не пользовалась косметикой и не заботилась о соблюдении этикета.

– Как я понимаю, в аэропорту произошел неприятный инцидент, – осторожно сказал Клифф. – Мне рассказал твой телохранитель.

Когда самолет приземлился, Габриеллу плотной толпой окружили зеваки, не желавшие расходиться.

– Ничего страшного. Бернар знает свое дело. Ведь такое случалось уже не раз.

– Именно это меня и беспокоит.

Габриелла пожала плечами:

– Что поделаешь, я сталкиваюсь с этим всю свою жизнь, и мои родные – тоже. Однажды Жака чуть не разорвали на части американские студентки. А еще был такой случай: посторонний проник в замок и пытался найти спальню Кристины. Даже на отца однажды набросился какой-то человек и разразился непристойностями. На такие происшествия не стоит обращать внимания, Клифф, – добавила Габи, видя, что это его не убеждает. – Иначе придется ходить по улицам под колпаком из пуленепробиваемого стекла, в сопровождении взвода автоматчиков. Такая жизнь была бы ничем не лучше тюремного заключения.

– Да я вовсе не имел в виду… Как бы то ни было, на ранчо ты в полной безопасности. В худшем случае здесь проползет техасская змеюка или во время родео сорвется с привязи бык. Потому мне тут и нравится.

На подъезде к гаражу им навстречу выбежала девочка-подросток с развевающимися каштановыми волосами, одетая в голубой тренировочный костюм.

– Папа! Габи! – Шестнадцатилетняя Ребекка Фергюсон открыла дверцу машины и бросилась на шею Габриелле. – Габи, Габи, наконец-то! Мне тебе столько нужно показать! Посмотришь мои новые платья. Тренер меня похвалил за тройной аксель. На чемпионат я надену твою цепочку – папа разрешил!

Габриелла от души смеялась, прижимая к груди восторженную дочку Клиффа, которая выглядела уменьшенной и очень женственной копией отца и так же светилась приветливостью.

Клифф обнял за плечи Ребекку и Габи, и они все вместе вошли в дом.

– Покажу тебе нашего нового жеребенка, – говорил Клифф. – Такой красавчик – просто загляденье. Пегий, с белой звездочкой на лбу, самых чистых кровей. Выписал его с конного завода в Лексингтоне – это в штате Кентукки. Думаю, он будет резвее своего прапрадеда, Секретариата, а тот, между прочим, выиграл дерби в семьдесят третьем году. Если покупать лошадь с прицелом на будущее, так только в Лексингтоне. Это лучший конный завод в Америке, Габи. – Клифф был в своей стихии. – Нужно готовить этого малыша к скачкам. Как ты считаешь? Построю за озером ипподром, точно такой же, как «Черчилль-Даунз». Мой приятель Дэнни Гэлбрейт сделал такую же штуку у себя в Огайо – и не прогадал! Он прикинул, что его лошадки будут иметь больше шансов на победу, если привыкнут к таким условиям, в которых проводится «Дерби Кентукки».

Габриелла умиротворенно вздохнула. Это ранчо в Техасе стало ее вторым домом.

В необъятной спальне Клиффа горели десятки свечей. На огромных картинах Фредерика Ремингтона играли причудливые блики. Стены, облицованные орехом, излучали тепло. Из стереодинамиков лилась негромкая песня Джонни Мэтиса.

Габи откинула голову, подставляя точеную белоснежную шею поцелуям Клиффа. В любви он был нежен и терпелив, никогда не спешил сам и не торопил Габриеллу.

– Моя прекрасная, моя ненаглядная Габи, – шептал Клифф.

Она провела руками по его спине, наслаждаясь упругостью мышц.

Клифф страстно и бережно целовал грудь Габриеллы. Каждое его прикосновение задевало струны ее чувственности. Габи застонала. Тогда Клифф на миг отстранился и накрыл ее всем телом.

– Еле дождался тебя, – задыхался он. – Боже мой, Габи… ты меня сводишь с ума, я не могу без тебя.

Габриелла быстро достигла вершины наслаждения; через мгновение по телу Клиффа тоже пробежала сладостная дрожь.

Они лежали обнявшись.

– Не могу передать, как я по тебе скучал, – со вздохом произнес Клифф.

– Я по тебе тоже, – шепнула Габи, утыкаясь ему в шею.

– Наши встречи раз в месяц – с этим надо кончать, – сказал он. – Мы только успеваем заново привыкнуть друг к другу – и тут же приходится расставаться. Мы с тобой заслуживаем лучшего.

Габи затаила дыхание.

– Наверно… я смогу проводить в Штатах больше времени.

Клифф приподнялся на локте, чтобы смотреть ей в глаза:

– Не просто больше, а гораздобольше, Габи. Я устал любить издалека. Мне надоело, что в газетах меня называют «техасский друг принцессы Габриеллы». Давай поженимся.

Клифф не раз намекал, что хочет узаконить их отношения. Вот уже многие месяцы Габи с ужасом ждала этого неизбежного разговора, но сейчас она растерялась.

– Молчишь? – спросил Клифф. – Прости, Габи, может, я не так выразился. Ты же знаешь, красивые слова – не по моей части. Я тебя люблю. Я тебя обожаю. Не мыслю без тебя своей жизни.

– Я тоже. Но пойми, Клифф…

Что она могла поделать? Князь Генрих за последние месяцы проникся к Клиффу искренним расположением, но твердо сказал дочери, что желал бы видеть ее мужем человека, более близкого к укладу Коста-дель-Мар: католика, носителя старинного титула, приверженного европейским традициям и убеждениям. Габи знала, что ее помолвка с Клиффом стала бы для отца ударом. После тяжелейшего сердечного приступа князю были противопоказаны всяческие волнения; но разве у нее не осталось права принимать решения?

– Что такое, Габи? Господи, любимая, только не говори «нет». – Клифф прижал ее к себе.

– Дело не в этом… я не собираюсь говорить «нет», – Габи улыбалась сквозь слезы: это был самый прекрасный миг в ее жизни, а она еще терзалась сомнениями. – Я отвечу «да». Но у нас сразу возникнет множество трудностей. Мы такие разные…

Клифф еще крепче сжал объятия, не расслышав послед них слов.

– Габи, милая, мы поженимся буквально через месяц – больше я не выдержу!

– Через месяц? – Она села в постели, прикрываясь простыней. – Клифф, об этом не может быть и речи. В лучшем случае через полгода! Мне надо вернуться в Косту. Потом начнутся разнообразные приготовления. Нам, конечно же, придется венчаться в соборе…

– Ох ты, – Клифф тоже сел. – И в самом деле. Но главное – мы поженимся. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило сделать тебе предложение. Ты ведь принцесса, а я простой мужик, который вытянул счастливый билет. Иногда мне кажется, что наша встреча – как сказка Андерсена, но вот я смотрю на тебя и вижу, что ты – настоящая. – Протянув руку, Клифф нащупал в ящике ночного столика маленькую серебряную коробочку. – Возьми. Я хочу, чтобы ты это носила, дорогая, если, конечно, тебе понравится. Это знак моей любви и восхищения.

Дрожащими руками Габриелла открыла крышку. На темном бархате лежало кольцо с безупречным голубым бриллиантом в десять карат. В дрожащем пламени свечей камень играл всеми цветами радуги.

Габриелла не могла оторвать от него глаз. Она узнала свой собственный дизайн, разработанный для следующей осенней коллекции.

Клиффа переполняла гордость:

– Я слетал в Нью-Йорк, и мы с Кенни Лейном перерыли все твои эскизы. Он посоветовал мне выбрать именно этот и поручил заказ своим ювелирам. Так что в моем подарке есть частичка тебя – я с самого начала так задумал.

Кольцо было словно создано для ее руки. На глаза Габриеллы навернулись слезы, но от этого сверкающие грани бриллианта только приобрели загадочную, мистическую красоту.

– Чудо, – прошептала она. – Такое же, как ты сам.

Минут через двадцать Габриелла позвонила в Вандомский замок.

– Отец! – Ее голос слегка дрожал от счастья и в то же время от неуверенности. – У меня есть новость. Чудесная новость. Хочу сообщить ее тебе первому.

– Что ж, сообщи, пожалуйста, и поскорее, – устало сказал Генрих. – Я давно не слышал приятных новостей.

– Мы с Клиффом решили пожениться!

Генрих, казалось, совсем не удивился.

– Это действительно хорошая новость, Габи. – У Габриеллы едва не вырвался вздох облегчения, однако отец тут же продолжил. – Но скажи, все ли ты взвесила? Тот, кто собирается на тебе жениться, должен взять на себя определенные обязательства. Ему известны наши законы о браке?

– Да…

– Надеюсь, что большую часть времени вы будете проводить в Коста-дель-Мар.

Габриелла покачала головой:

– Не знаю… Мы еще не говорили о деталях. Но у нас определенно будет два дома. Папа, порадуйся за меня! Не критикуй моего избранника. Я хочу, чтобы ты его полюбил. Он достойный человек, ему…

– Не сомневаюсь, что он достойный человек, Габриелла. Я наблюдаю за ним вот уже три года. Ему присущи честность и порядочность. Но он – типичный американец. Ты твердо решила выбрать себе в мужья американца, а не нашего подданного?

– А что здесь такого? – вырвалось у Габи. – Ты ведь в свое время взял жену из Скандинавии, правда? Клифф будет хорошим мужем. Он глубоко уважает наши традиции. Ты очень скоро убедишься в этом, папа!

– В таком случае я счастлив за тебя, – с уверенностью произнес Генрих. – По-настоящему счастлив.

ИЮНЬ 1990

Серый лимузин вырулил на скоростную автостраду и понесся в сторону легендарного Беверли-Хиллз, полыхающего в последних лучах уходящего солнца.

Кристина держала на коленях спящую принцессу Шарлен. Она была совершенно без сил после многочасового перелета через океан, после трагедии на борту «Олимпии» и болезни отца. Между тем в Голливуде ее ждала дилемма, которая требовала безотлагательного решения.

Лучше всех выразила суть дела газета «Голливуд репортер» в статье под заголовком «Княжеский замок или Голливуд?»: «Узел затянут. Каким способом разрубят его принцесса Кристина и суперзвезда Брет Томпсон?»

Кристина поежилась. Брет Томпсон.

Кумир миллионов женщин. Незаурядный талант, красавец, весельчак. Их роман длился с перерывами уже два года. Теперь судьба снова свела их в одном фильме. Одно время он поговаривал о женитьбе, но потом замолчал.

Значит ли это, что он передумал?Кристина всю дорогу терзалась этим вопросом; она твердо решила получить ответ. Даже князь Генрих, которому в последнее время стало немного лучше, упомянул в разговоре с ней об их отношениях с Бретом, подчеркнув, что хотел бы видеть ее мужем такого человека, который полюбит не только ее, но и Шарлен.

В доме на Лаго-Виста-драйв, где поселилась Кристина, в разное время жили Дебби Рейнольдс, Шерри Лэнсинг и Энтони Ньюли. Особняк с черепичной крышей и причудливыми арками был выстроен в испанском стиле. Два его крыла обрамляли бассейн с бирюзовой водой и мозаичным дном. В розовом саду белели изящные бельведеры, а между ними били фонтаны.

У ворот шофер затормозил и нажал на пульт дистанционного управления. Маленькая принцесса даже не шелохнулась, когда автомобиль въезжал в просторный гараж, рассчитанный на пять машин, над которым располагались квартиры телохранителей и японца-садовника.

Кристина про себя отметила, что лимузин остановился точь-в-точь в том месте, где поставил свою машину Брет, когда два года назад впервые привез ее осматривать дом…

– Цена вполне приемлемая, честное слово, – сказал тогда Брет. – Учитывая все удобства.

Он получил ключ у агента по торговле недвижимостью и теперь по-хозяйски распахнул дверь в прихожую, откуда была видна огромная гостиная с камином, дубовым паркетом и множеством застекленных дверей, выходящих в цветущий розовый сад.

– О, какие дивные розы! – воскликнула Кристина, подбегая к дверям.

– Как я уже говорил, здесь достаточно жилых помещений для прислуги, а уж о лучшем районе и мечтать нельзя. Дом – само великолепие, под стать вам, – добавил Брет.

Кристина обернулась. Он стоял у нее за спиной, внимательно и завораживающе глядя прямо на нее. Тогда она остро ощутила, что они остались наедине.

– Кристина, – прерывающимся голосом произнес Брет, – я думал о вас с того самого дня, когда мы познакомились на церемонии вручения «Оскаров». Это, наверно, карма. Я даже…

– О, это был незабываемый вечер, – с улыбкой перебила его Кристина. – У нас в Европе не бывает ничего похожего. Очень мило с вашей стороны, что вы нашли время показать мне дом. Так сколько, вы говорите, здесь комнат? Нужна просторная детская для Шарлен и комната для няни, а мне потребуется большая гардеробная.

Она устремилась вперед, восторженно ахая при виде все новых помещений. Брету волей-неволей пришлось ускорить шаги. Кристина испытала небывалый душевный подъем. Ею увлекся великий киноактер… но она, конечно, не помышляла о том, чтобы завязать с ним роман. После унизительного развода с Жан-Люком она сторонилась мужчин. Кроме того, ей вовсе не хотелось, чтобы ее имя начали трепать бульварные газеты. Чего доброго, слухи могли дойти до князя Генриха.

Почти три недели ушли на подгонку костюмов, поиски наилучших вариантов прически, грима, выигрышных планов. Кристина получила сценарий и прилежно зубрила роль. Потом сценарий забрали на доработку, и ей пришлось учить совсем другие реплики. Много времени занимали занятия с педагогом по вокалу – по ходу сюжета Кристине предстояло исполнить песню в стиле пятидесятых годов.

Во время репетиций ее телохранитель со скучающим видом сидел на стуле у входа. С некоторых пор его присутствие стало раздражать Кристину. Хотя принцесса выросла в окружении прислуги и охранников, здесь она начала сравнивать себя с другими молодыми женщинами, которые были так же красивы и знамениты, как она, но при этом запросто садились за руль, появлялись, где вздумается, и вообще не знали никаких запретов.

Кристина успела полюбить актерскую профессию. Лишь одно не давало ей покоя: она невыносимо скучала по дочери. С огромной неохотой она согласилась оставить малышку Шарлен в замке до окончания съемок своей первой картины.

Однажды, после репетиции музыкального номера, Брет повез ее обедать в «Бистро-гарден», где собирались влиятельные деятели кинобизнеса. Посетители, сидевшие на белых ажурных стульях под яркими зонтиками у фонтана, старались не подавать виду, что им до смерти любопытно поглазеть на самую красивую европейскую принцессу, появившуюся в сопровождении голливудского секс-символа.

– Я и не подозревал, что у вас такие музыкальные способности, – с улыбкой заметил Брет.

– В ранней юности я брала уроки пения, – сказала Кристина, поддевая вилкой печеные мидии в мускатном соусе. – У меня даже был сольный концерт, и отец сказал, что из меня получится вторая Эдит Пиаф.

– Кристина, дорогая, ваш голос звучит мягко и невероятно… сексуально.

– Рада, что вам нравится.

И в самом деле, подумала Кристина, он не на шутку увлекся. Но в ее планы вовсе не входило его обнадеживать.

Они немного поболтали о ювелирных изделиях Габи, которые пользовались бешеным успехом, особенно после того как Лиз Тейлор приобрела у нее с десяток украшений. Когда настало время уходить, Кристина услышала над ухом знакомый низкий голос:

– Принцесса Кристина! Какая неожиданная встреча. Ваше присутствие придает этому ресторану неповторимое очарование.

Рядом с их столиком стоял Никос Скурос, одетый в голубой пиджак спортивного покроя и легкую рубашку чуть более темного оттенка; эти цвета выгодно оттеняли серебристую седину его густой шевелюры и синеву проницательных глаз.

– Никки! – воскликнула Кристина, искренне обрадованная появлением знакомого лица.

Она представила магната-судовладельца Брету. Мужчины обменялись сдержанными рукопожатиями.

– Во время съемок вы должны оказывать очаровательной принцессе подобающие почести, – сказал Скурос. – Она привыкла к изысканному обращению.

Брет вспыхнул:

– Принцесса Кристина подписала контракт, в котором оговорены все детали протокола.

– Вот и отлично, – поставил точку Скурос и, повернувшись к Брету спиной, протянул Кристине сухую, горячую руку. – Ваше высочество, если вам что-нибудь понадобится, если возникнут какие-то затруднения, пусть даже самые незначительные, непременно позвоните мне. Пока в моем доме на Белладжо-драйв ведутся отделочные работы, я арендую бунгало в гостиничном комплексе «Беверли-Хиллз». Ближайшие два-три месяца я проведу в Лос-Анджелесе.

– Спасибо, вы очень любезны, – улыбнулась Кристина, чувствуя, как ощетинился Брет.

– Не забывайте, что в Беверли-Хиллз у вас есть друг, – учтиво поклонился Скурос. – Прошу простить, но у меня назначена встреча в верхнем зале.

Когда грек отошел, Брет Томпсон процедил сквозь зубы:

– Никки Скурос входит в тройку богатейших людей планеты. Или он уже поднялся на вторую ступень? Недавно про него была статья в журнале «Форбс», но я не дочитал – тоска смертная.

– Он давний друг нашей семьи, – объяснила Кристина. – Слушайте, Брет, расскажите мне подробнее о натурных съемках. Как вам удалось найти эту восхитительную церквушку в Филадельфии? Каким образом вы добились разрешения снимать на территории «Загородного клуба» в Бруклайне? Для посторонних он всегда оставался недоступным. Просто невероятно, что правление дало согласие…

Выйдя из «Бистро-гарден», Никос Скурос сел на заднее сиденье своего лимузина и взял трубку радиотелефона:

– Говорит Скурос. Что вы можете мне сообщить насчет Брета Томпсона?

– Секретарша как раз печатает для вас отчет, сэр, – услышал он в ответ. – За этим человеком тянется целый шлейф любовных похождений: с актрисами, с эстрадными певичками. Дольше месяца он не выдерживает. Частенько «снимает» какую-нибудь красотку на одну ночь. Похоже, большой любитель женского пола.

– Это я и сам знаю, – оборвал собеседника Скурос. – Неужели у вас нет ничего более существенного? Каково его финансовое положение? Не брал ли он ссуду в банке? Он ведь владелец сети закусочных – как там идут дела? От каких болезней он лечился? Мне нужны тщательно проверенные сведения, а не досужие сплетни. Если вы не способны на большее…

– Простите, сэр, но я уже отправил своего человека в Дирборн, штат Мичиган, где раньше проживал интересующий вас субъект. Поверьте, мы копаем глубоко, но этот тип – мастер заметать следы. Если за ним и водятся какие-то грехи, то нам пока об этом ничего не известно.

– Ладно, – недовольно буркнул Скурос, – держите меня в курсе. Как только обнаружите что-то важное, немедленно звоните.

– Конечно, сэр. Сразу же позвоним.

Известная журналистка Ширли Эдер, одетая в шикарный костюм верескового цвета от Перри Эллиса, брала интервью у Кристины в номере отеля. Вооружившись блокнотом и миниатюрным диктофоном, она спрашивала:

– Принцесса Кристина, вы волнуетесь перед началом вашей актерской карьеры?

Кристина мягко улыбнулась:

– Не просто волнуюсь, Ширли, а ужасно волнуюсь. Я хочу, чтобы мой дебют оказался успешным. На меня будет смотреть весь мир, а это накладывает огромную ответственность.

– Ваше высочество, вам, наверно, нелегко идти по стопам матери, княгини Лиссе, которая, если мне не изменяет память, три раза удостаивалась чести быть выдвинутой на премию Американской академии киноискусства.

– Конечно, нелегко. Но мне повезло со сценарием; он называется «Прихожане». Это великолепный материал.

Кристина вкратце обрисовала сюжет будущего фильма и характер своей героини, женщины благородного происхождения, раздираемой тайными страстями.

– И последний вопрос, – сказала Ширли Эдер. – В Голливуде ходят слухи, что у вас есть влиятельные и нежные друзья-мужчины – Никос Скурос и Брет Томпсон. Это правда?

– Никоса Скуроса я знаю с детства, он всегда был дружен с нашей семьей, – заученно произнесла Кристина. – А с Бретом нас связывают чисто профессиональные отношения.

После ухода Эдер принцесса в задумчивости остановилась у окна, из которого открывался вид на голливудский бульвар Сансет. Журналистка нащупала ее слабое место: сможет ли она хоть когда-нибудь сравниться с княгиней Лиссе?

Кристина захлопнула за собой дверь трейлера, не зная, что делать дальше. Она вдохнула тонкий цветочный аромат и подошла к букету роскошных темно-красных роз. Среди цветов была визитная карточка с надписью: «С любовью от Никоса. Желаю удачи».Кристина улыбнулась. Ей нравился Никки. Но он желал подчинить ее себе, а она не хотела подчиняться.

Рядом на столике стоял еще один великолепный букет. «Самой прекрасной принцессе. Сбылась моя мечта работать вместе с вами», —гласила записка с подписью Брета Томпсона.

Раздался стук в дверь. Кристина поспешила открыть.

– Ваше высочество, – торжественно провозгласил ее телохранитель Тьерри, словно дворецкий в замке, – к вам мистер Брет Томпсон.

Актер стоял на ступеньке трейлера, одетый в пиджак с ватными плечами и широкими лацканами, сшитый по моде пятидесятых годов, в клетчатых брюках, белой рубашке и цветастом галстуке. Его набриолиненные волосы были уложены в кок, также пользовавшийся популярностью в пятидесятые годы. Этот стиль как нельзя лучше подходил Брету Томпсону.

– Приветствую вас от имени всей съемочной группы, ваше высочество, – сияя улыбкой, сказал он.

– Зовите меня Кристина. «Ваше высочество» – слишком официально, вы не находите?

Брет кивнул:

– Признаюсь, так будет гораздо проще. Хотел сообщить вам о планах на сегодня. Прежде всего вы отправитесь в соседний трейлер, где вас ожидают парикмахер и гример. Потом с вами хотел поговорить художник по костюмам. После этого приступим к съемкам. Начнем с самой легкой сцены – вы выходите из машины и в ярости бежите за мной. Реплик там совсем немного. Короткая репетиция – и сразу будем снимать. Постараюсь всемерно облегчить вашу задачу.

Кристина с благодарностью кивнула, надеясь, что ничем не выдала своего панического волнения.

Ей предоставили возможность присоединиться к избранным: в трейлере Томпсона собрались сам Брет, второй продюсер Фред Уайзмен и режиссер Хитч Бирнкрант. Они просматривали видеокассету с отснятым накануне материалом.

Увидев себя на телеэкране, Кристина потеряла дар речи. Она представляла свой образ совсем другим. Линии фигуры и черты лица выглядели подчеркнуто выразительными, что делало ее похожей на темпераментную Риту Хейворт и одновременно на мягкую и грациозную княгиню Лиссе.

– Мило… очень мило, – бубнил Брет, прокручивая сцену за сценой. – Каждый кадр лучше предыдущего. Фантастика. Она сказочно фотогенична.

Двое других согласно кивали.

– Но мне казалось… – начала Кристина, вспоминая, как Брет безжалостно критиковал каждый дубль.

– Из вас получится звезда первой величины, – с удовлетворением изрек Брет. – Лично у меня на сей счет нет никаких сомнений.

Когда Кристина снималась в своем первом фильме, Тедди тяжело переживала разрыв с Огги. Она дала себе слово, что не повторит ошибок прошлого. Ни один мужчина – тем более спортсмен – впредь не будет играть на ее чувствах.

Жизнь Тедди шла по заведенному распорядку. Выигрывая турнир за турниром, она возвращалась в пустой номер отеля или шла обедать с отцом. Иногда к ним присоединялся ее спарринг-партнер Мануэль Муньос.

Она равнодушно пробежала глазами заметку в журнале «Ю-Эс-Эй тудэй», где говорилось, что Жак порвал с леди Филиппой и каждый раз появляется в обществе с новой подругой. Этакий светский лев. К чему о нем вспоминать?

На Рождество Тедди полетела к отцу в Коннектикут. Он обещал, что в гостиной дочку будет ждать трехметровая елка, а под ней – груда подарков.

– Если повезет с погодой, съездим в Вермонт покататься на лыжах, – планировал Уорнер. – Можно пригласить Джамайку.

За последние месяцы он заметно похудел, объясняя это тем, что врач назначил ему специальную диету.

– Ты не болен, папа? – встревожилась Тедди.

– Я – болен? Что ты, Медвежонок-Тедди, я здоров, как буйвол, – заявил он. – Кстати, ты слышала, что принцесса Кристина опять снимается в кино? Она с каждым днем становится все более похожей на мать. Княгиня Лиссе была воплощением целой эпохи. По-моему, ее можно считать символом Коста-дель-Мар. Само княжество – это тоже примета прошлого, ни дать ни взять – современный Камелот.

Отец пустился в рассказы о славной костанской истории. Он особо подчеркнул, что в годы второй мировой войны княжеское семейство спасло жизни пяти тысяч евреев и участников французского Сопротивления.

– Я и не знала, что ты так увлекаешься Костой, – сказала Тедди. – Прямо ходячая энциклопедия.

Уорнер смутился:

– Надо же чем-то удивлять родную дочь.

Вечером, пока Хьюстон работал у себя в кабинете, Тедди достала пакеты с рождественскими подарками, приготовленными для отца и Джамайки, и попыталась красиво завернуть их в яркую упаковочную бумагу. Порывшись в шкафу в поисках тесьмы, она решила заглянуть в чулан, где хранились какие-то коробки, рулоны и всякая всячина, в том числе старые теннисные принадлежности Уорнера.

Почему-то ее охватило любопытство. Забыв о том, что ей понадобилась тесьма, она выдвинула ящик из картотечного шкафа, в котором были сложены давнишние письма от агентов и пожелтевшие от времени газетные репортажи с фотографиями. Губы Тедди тронула улыбка. Хьюстон в свое время был весьма напорист, причем не только на корте. Он чем-то напомнил ей Огги, любимца женщин. Прикасаясь к свидетельствам прошлого, Тедди как никогда ощущала свою привязанность к отцу.

Ее внимание привлекла картонная коробка, лежавшая в нижнем ящике, на самом дне. Вытащив ее на свет, Тедди прочла полустершуюся надпись: «Коста». После недолгих колебаний она открыла крышку.

Внутри лежали сотни газетных и журнальных вырезок. Заметки касались самых разнообразных сторон жизни княжества, но главным образом политических проблем. В них сообщалось о внутренних противоречиях, которые на протяжении многих лет раздирали карликовое государство.

Неудивительно, что отец оказался сведущ в костанской истории, подумала Тедди со странным волнением. Выходит, он с давних пор собирал эти материалы, но ни словом не обмолвился о своем увлечении.

Непонятно… У отца никогда не было от нее тайн. Почему же он спрятал эту коробку с глаз долой?

Позже, когда они сидели перед жарко натопленным камином, Тедди упомянула, что обнаружила в чулане подборку газетных вырезок. Реакция отца ее поразила:

– Ты рылась в моих вещах? – вспылил он.

– У меня и в мыслях не было рыться в твоих вещах, – ответила Тедди. – Мне понадобился моток тесьмы, но я наткнулась на старые теннисные архивы и стала их просматривать. Почему ты собираешь все, что касается Коста-дель-Мар? Раньше за тобой такого не водилось. Во всяком случае, ты никогда об этом не заговаривал. Я не знала, что и думать.

Уорнер медлил с ответом.

– Ну… это просто безобидное увлечение.

– Увлечение? Коста? Ничего не понимаю.

– А что тут непонятного? – слабо защищался Хьюстон. – Почему ты считаешь, что для меня существуют только служебные обязанности и твоя спортивная карьера? У меня есть и другие интересы, милая моя. – Он снова изменил тон. – Что же еще ты там выискала?

– Так… ничего особенного. Наверно, плохо искала, да? – Тедди рассердилась: ее задело, что отец ополчился на нее из-за кипы пожелтевших бумажек.

– Прошу тебя больше не прикасаться без спросу к моим вещам, – ворчливо ответил Уорнер.

– Папа, да что с тобой, в самом деле?!

– Больше не буду, – сдался он и рассказал ей, как несколько лет назад принц Георг дал ему унизительную отповедь в ответ на просьбу показать, где находится телефон.

По словам Хьюстона, именно тогда в нем и проснулся интерес к делам княжества. Сперва это было просто любопытство, потом оно сменилось неотвязной страстью.

– Но почему?

Уорнер смотрел на тлеющие угли.

– Сам не знаю. Я не раз задавал себе этот же вопрос. Мне стали известны кое-какие подробности… впрочем, тебе это будет скучно, да и доказательств у меня нет. Возможно… – ему было трудно говорить, – возможно, причиной всему – ты и принц Жак.

– Я и принц Жак? – недоверчиво переспросила Тедди. – Папа, мне нет никакого дела до принца Жака, поверь. Это был самый банальный флирт, а потом каждый из нас вернулся к своей привычной жизни. Наши миры не пересекаются. Кроме всего прочего, его никак не может заинтересовать профессиональная теннисистка.

– Теннисистки дадут сто очков вперед всем остальным, – Уорнер был оскорблен в своих лучших чувствах.

– Ах, извини, – усмехнулась Тедди. – Папа, ты всегда стараешься меня оградить от всяческих проблем, но ведь я уже не маленькая. Ну да ладно… Хочешь, приготовлю попкорн? Я купила новый сорт: с сыром, специально для микроволновки. Вкуснота!