Текст книги "Королевское приглашение"

Автор книги: Джулия Фэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Мне показалось, что следует поставить вас в известность, – сказал он.

– Разумеется. Мы внимательно рассмотрим ваше сообщение.

Все княжество блестело как стеклышко – страна завершала последние приготовления к свадьбе принцессы Кристины и Жан-Люка Фюрнуара. В булыжных мостовых отражалось солнце. Повсюду полыхали краски осенних цветов; на ветру реяли бело-голубые флаги.

Пираты-фотографы с утра заняли позиции на ступенях собора. На площади собрались толпы туристов, репортеров и рядовых граждан. Всем не терпелось увидеть, как принцесса Кристина с женихом выйдут из золоченой кареты, сохранившейся еще с наполеоновских времен.

На подступах к собору выстроился почетный караул конных гвардейцев.

Подвенечное платье для Кристины было заказано Иву Сен-Лорану. Невеста утопала в облаке кружев и расшитого жемчугом шифона. Ее лицо закрывала фата. Кристина задумчиво смотрела перед собой. Период помолвки оказался крайне беспокойным: между ее отцом и Жан-Люком что ни день вспыхивали конфликты – из-за ритуала обращения в католичество, из-за списка приглашенных, даже из-за того, как рассадить гостей на скамьях собора. К огорчению Кристины, Габриелла хранила враждебное молчание и заговаривала с ней только на людях.

Она до сих пор не могла простить, что сестра «увела» у нее Жан-Люка.

Кристину охватила паника. Неужели она совершает ошибку? Oh, mon Dieu…Однако было уже слишком поздно.

Князь Генрих, сидя в первом ряду, увлажнившимся взглядом наблюдал за обрядом венчания. Он решил сделать Жан-Люку дополнительный подарок: пожаловал ему титул маркиза де Коста, но предусмотрительно оговорил, что этот титул сохранится за ним только в том случае, если не будет расторгнут брак.

Его мысли почему-то вернулись к недавнему разговору с Л. Хьюстоном Уорнером. Начальнику службы безопасности в тот же день было поручено побеседовать с камердинером принца Георга, но тот категорически отвергал свою причастность к утечке информации.

Неужели Георг способен?..Генрих поежился. Нет, сказал он себе. Взрыв на борту самолета, который расследовала специальная комиссия, произошел, скорее всего, по вине экипажа. Генрих не мог представить себе, что его младший брат, всю жизнь державшийся в тени, замешан в кровавом преступлении.

Георг просто слабый человек, вот и все. Он не чужд зависти, но это нетрудно понять. Его жизнь проходит впустую: гольф, путешествия, мимолетные романы. У Георга не хватит ни мозгов, ни решимости, чтобы устроить заговор.

Сидя между отцом и принцем Жаком, Габриелла до боли сжимала пальцы и улыбалась застывшей улыбкой. Ведь он принадлежал мне, —думала она.

Но принадлежала ли она ему? Глядя на коленопреклоненную чету у алтаря, она не могла поверить, что когда-то спала с Жан-Люком, и более того – отдала ему свою девственность. С тех пор прошло больше года. Сейчас это казалось странным сном.

Она лежала с ним в постели. Их тела сливались в одно. Габриелла почувствовала болезненный укол одиночества. Иногда ей казалось, что ничего подобного в ее жизни больше не будет. Она всегда воздвигала преграду между собой и мужчинами. Даже Жан-Люк называл ее ледышкой.

Ей вспомнилась грязная статья в какой-то газете. Жан-Люк, его женщины – и его мужчины. С ним надо быть начеку, подумала Габриелла. Понимает ли Кристина, на что идет? Она несколько раз пыталась предостеречь сестру, но та ничего не желала слушать.

– На этот раз я хочу сама принять решение, – упорствовала младшая принцесса.

Габриелла закрыла глаза. Ее захлестнула острая жалость к бунтарке-сестре.

После венчания состоялся прием. Гостям подали шестиярусный свадебный торт; между пятым и шестым ярусами помещалась серебряная клетка, а в ней – пара белых голубей. Новобрачные получили в подарок от князя Генриха новые апартаменты в замке, от подданных Коста-дель-Мар – дорожные кофры, серебряные ларцы и набор столового серебра из двух тысяч предметов, от родителей Жан-Люка – антикварный стол эпохи Людовика XIV. Никос Скурос преподнес картину Ренуара.

Девятьсот приглашенных выстроились в очередь, чтобы поздравить новобрачных. В течение двух с половиной часов Кристина и Жан-Люк принимали поздравления. Руки принцессы, затянутые в белые перчатки, уже ныли от бесконечных рукопожатий, но с ее лица не сходила очаровательная улыбка. Для каждого Кристина находила приветливое слово. На церемонию бракосочетания прибыла принцесса Диана; принц Чарлз не смог ее сопровождать – его присутствие требовалось в Вене, на международном матче по игре в поло. Приехали члены правящих династий Европы, крупнейшие промышленники, главы международных корпораций и знаменитые кинозвезды. Среди приглашенных были Нэнси Рейган, Дастин Хоффман с женой, Ричард Гир и Синди Кроуфорд, Макс фон Зюдов, Изабелла Росселлини и влиятельнейший голливудский импресарио Майкл Овитц, представляющий агентство «Криэйтив артистс».

– Вы самая красивая девушка на свете, – сказал Майк Овитц, подходя к Кристине, которая болтала со стайкой своих школьных подруг.

Кристина привыкла слышать такие комплименты, но сейчас эти слова приобрели для нее совершенно особый смысл: устами Овитца говорил Голливуд.

– Благодарю вас, – улыбнулась она.

– В начале апреля состоится церемония вручения призов Американской академии киноискусства. Мне бы хотелось пригласить вас с супругом быть моими гостями. Я беру на себя все необходимые приготовления.

– Чудесно! Пусть ваш секретарь свяжется с моим, – с готовностью откликнулась Кристина.

Овитц взял ее руку в свои:

– Обещаю, принцесса Кристина, что вам не придется скучать. Я задумал один проект – собираюсь запустить в производство фильм…

Кристина подумала, что ослышалась. Она недоверчиво уставилась на импозантного, уверенного в себе импресарио, возглавляющего крупнейшее голливудское агентство.

– Фильм?.. —выдохнула она.

– Принцесса Кристина, – по-отечески улыбнулся Овитц, – если вы проявите хоть малейший интерес, приезжайте в Голливуд – всего на неделю. Гарантирую, что вы не пожалеете о потраченном времени.

– Давай смотаемся отсюда, – вполголоса говорил раскрасневшийся от выпитого вина Жан-Люк, оглядывая из-за плеча Кристины сверкающую толпу приглашенных.

– Мы обязаны быть здесь до конца, – прошептала в ответ Кристина. – Пока отец здесь, никто не имеет права уходить.

– Скорей бы, – твердил Жан-Люк. – У меня уже ноги подгибаются.

Кристина выразительно посмотрела на мужа. Ее и Габриеллу с детства приучили молча сносить известные неудобства, усталость и скуку.

– Послушай, Жан-Люк…

– Хочу наконец уединиться с моей молоденькой женушкой, – настаивал он.

– Теперь уже скоро, – сказала Кристина.

Ей и самой хотелось остаться наедине с мужем, но это желание померкло перед перспективой сотрудничества с Майком Овитцем. Он обратил на тебя внимание только потому, что ты – принцесса,– внушал ей разум. Кристина понимала, что так оно и есть, но мечта стать кинозвездой заслоняла все остальное.

В гардеробной анфиладе на первом этаже замка была отведена комната для переодевания принцессы Кристины. Там ее поджидала Габриелла.

– Ты… ты прелестно выглядишь, – тихо сказала она сестре. – По-моему, у нас в стране еще не было такой красавицы невесты.

– Мама была красивой невестой. Помнишь фотографии?

– Ты ее превзошла.

Кристина подняла глаза на сестру. Она так устала, что не сразу смогла расценить эти слова как шаг к примирению.

– Желаю счастья, – сказала Габи.

– Я… Габи…

– Настоящего счастья. В полном смысле слова. Мы с тобой часто ссорились. Наверно, я не самая лучшая сестра…

– Нет, ты самая лучшая! – воскликнула Кристина.

Они бросились друг к другу и крепко обнялись. Кристина разрыдалась на плече у Габи.

– Я не хотела тебя обидеть, – вздрагивала Кристина. – Я эгоистка, думала только о себе.

– Не надо об этом.

– Иногда я сама себя не понимаю, – всхлипывала Кристина.

Тедди Уорнер не отрывалась от экрана телевизора в вестибюле мельбурнского «Риджент-отеля», где поселились спортсмены, прибывшие в Австралию для участия в теннисном турнире. В программе «Энтертейнмент тунайт» показывали репортаж о бракосочетании принцессы. Можно было только позавидовать кружевному платью Кристины, пышности и торжественности свадебной церемонии.

Когда передача окончилась, Тедди побежала к лифту. Ей нужно было успеть переодеться – она вместе с другими девушками собиралась поужинать в ресторане, чтобы снять напряжение прошедшей недели.

– Стой! Стой! Задержи лифт! – выкрикнул чей-то голос.

Двери уже закрывались, но в щель просунулась пара загорелых, мускулистых рук, а следом втиснулся и сам Огги Штеклер, «посеянный» первым на этих соревнованиях. Тедди не виделась с ним с тех пор, как они провели парную показательную игру в Коста-дель-Мар. Поразительно… он не побоялся повредить руки.

– Кого я вижу: Золотая Девушка! – широко улыбнулся Огги; его голубые глаза рассматривали Тедди с нескрываемым интересом. – Я слышал, ты получила королевское приглашение от самого монарха Коста-дель-Мар. Как провела время?

– Превосходно! – Тедди ответила ему неуверенной улыбкой: в теннисном мире Огги слыл соблазнителем.

– Говорят, принцесса Кристина нашла себе муженька.

– Свадьба была просто шикарная! Только что показывали по телевидению.

– А что ж тебя не пригласили?

– Не тот уровень, – погрустнела Тедди.

В тесной кабине лифта они стояли совсем близко. Тедди вдыхала запах одеколона «Брут». У Огги была квадратная челюсть и ямка на подбородке, как у Майкла Дугласа.

– Не боишься завтра играть финал со Штеффи Граф?

– Нисколько. Чего мне бояться?

Светлые брови Огги поползли вверх:

– Ну, у тебя и нервы! Правда, со Штеффи иначе нельзя. Молодчина, что ты так себя настроила.

– Не знаю, – задумчиво произнесла Тедди, – может, у меня просто характер такой. Я никогда не мандражирую перед матчем. Чему быть – того не миновать. Нужно просто играть в полную силу, а потом еще немножко прибавить. Ну, и конечно, – добавила она со смехом, – не мешает с вечера помолиться.

– Зайдешь ко мне выпить? – предложил Огги.

– Нет, не могу. Мы с девчонками договорились поужинать, а потом посмотреть фильм. Но все равно спасибо.

– А то пойдем! Скучно не будет, вот увидишь.

Она снова улыбнулась, но ничего не ответила.

Войдя к себе в номер, Тедди увидела мигающий огонек. Это означало, что на ее имя оставлено сообщение. Она набрала номер портье и узнала, что ей звонил отец. Тедди вздохнула. Когда Хьюстон не мог сопровождать ее в поездках, он не находил себе места и требовал от дочери подробнейших отчетов о всех сыгранных партиях. При этом он обсуждал с ней каждый удар и строго критиковал все тактические просчеты.

Тедди набрала код Коннектикута. Через пару минут она уже разговаривала с отцом.

– Все идет прекрасно, – заверила она.

Уорнер засыпал ее обычными вопросами.

– Между прочим, – сказал он напоследок, – по Си-Эн-Эн сообщили, что принц Жак собирается принять участие в гонках «Гран-при Коста-дель-Мар». Это очень рискованная затея; я бы сказал, со стороны наследника престола это просто безумие. Принц не отличается рассудительностью, верно?

– Он участвует в гонках?

– Говорят, в отборочных заездах он пришел вторым, совсем немного уступив лидеру. Старый князь вне себя от бешенства. Опасается, что сын не доживет до собственной коронации, – сухо отметил Уорнер. – Гонщики вообще не отличаются долголетием.

– Но Жак не такой, как другие, – попыталась возразить Тедди.

– О чем ты, милая моя? Он просто слишком молод и сам не знает, чего хочет. Ладно, Медвежонок-Тедди, не стану тебя задерживать, раз ты собираешься на ужин. Помни, что я тебя люблю и буду за тебя болеть. Желаю удачи! Позвони завтра сразу, как освободишься.

– Обязательно, – пообещала она.

Тедди заметалась по комнате. Она забыла, что ей пора переодеваться и выходить. На ночном столике у кровати лежала мельбурнская газета, принесенная по ее просьбе горничной. Тедди стала лихорадочно перелистывать страницы в надежде найти заметку о костанском Гран-при.

Добравшись до раздела спортивных новостей, она жадно впилась глазами в информацию о предварительных заездах. С фотографии на нее смотрело лицо принца Жака. В гоночном костюме, рядом с низким, обтекаемым автомобилем он выглядел спокойным и уверенным в себе.

У Тедди заколотилось сердце. Она ринулась к телефону, чтобы сейчас же, сию же минуту позвонить Жаку, но что-то ее остановило.

Она закрыла глаза. Перед ней снова возникли чистые улочки, утопающие в цветах, ласковое солнце, средневековый замок с развевающимися бело-голубыми флагами. Ей на мгновение показалось, будто сильные руки Жака сжимают ее в объятиях…

Тедди стряхнула с себя оцепенение. Ее ждали подруги по команде. Вполне возможно, что завтра она станет победительницей этого турнира. Тогда ее фотографии появятся во всех газетах, о ней будут рассказывать по всем программам телевидения. Сейчас не время фантазировать.

Жаку она не нужна. Была бы нужна – он бы сам ей позвонил.

Египетское солнце нещадно слепило глаза. Кристину не спасали даже прилегающие темные очки, изготовленные по ее заказу Американской оптической корпорацией. Три часа назад личный самолет доставил сюда новобрачных из Каира. Принцесса вышла из джипа и оказалась в нубийской деревушке неподалеку от Асуана, в пятистах милях от египетской столицы. Вокруг теснились глинобитные хижины с соломенными крышами.

Жан-Люк, который вчера выпил лишнего в отеле «Нил Хилтон», всю ночь не давал ей спать, требуя многократного исполнения супружеских обязанностей. Сейчас он не стал выходить из джипа. Несмотря на жару, он был одет в безупречный итальянский костюм.

– У меня раскалывается голова, – пожаловался он. – Погуляй одна, дорогая, потом поделишься впечатлениями.

Кристина вздохнула. Ей успела наскучить эта поездка. Они уже сфотографировались у пирамид, осмотрели сфинкса, а вечером побывали на лазерном шоу. Потом была экскурсия в храм Абу-Симбел, в гробницу Тутанхамона, поездки в Луксор и Карнак. Местные достопримечательности поражали воображение, но Жан-Люк, который уже бывал в Египте, не проявлял никакого энтузиазма, что очень огорчало Кристину. Поначалу ее увлек этот экзотический мир прошлого. Она даже решилась проехаться на верблюде.

Принцесса бродила вдоль единственной деревенской улицы, разглядывая худых голых ребятишек и облезлых собак.

– Господи, сколько можно изображать из себя мать Терезу? – не выдержал ее муж. – Прошу тебя, садись в машину. Какая радость смотреть на эту голытьбу? Поехали назад в отель. Мне хочется выпить и принять душ. А потом лечь с тобой в постель, – добавил он.

Кристина вернулась в джип. Шофер повез их обратно к аэродрому теми же пыльными дорогами.

В вестибюле отеля толпились вновь прибывшие туристы, оживленно болтающие по-французски.

– Жан-Люк! – От толпы отделилась молодая женщина с длинными высветленными волосами и огромными карими глазами, одетая с истинно парижским шиком. – Бог мой, ты ли это? Когда мы виделись в последний раз, ты был bien cuit…пьян в стельку!

– И собираюсь это повторить! – подхватил Жан-Люк, расплываясь в улыбке.

От его томной гримасы не осталось и следа. Он шагнул вперед и заключил женщину в объятия, оторвав ее от пола. Потом он повернулся к Кристине:

– Познакомься, Кристина – это Софи Шенонсо. В свое время я чуть было на ней не женился, но у нее хватило ума мне отказать.

Софи хихикнула и улыбнулась Кристине, а потом снова затараторила по-французски, обращаясь к Жан-Люку:

– У вас была блистательная свадьба – я видела фотографии в «Пари-матч». Между прочим, я недавно вторично вышла замуж. Вон мой муж, Морис, ругается с concierge,со швейцаром. Он ужасно ревнив. Не будем рассказывать ему о нашей «дружбе», ладно? Он терпеть не может всех, с кем я была знакома до свадьбы. Думаю, вы оба это понимаете.

От Кристины не укрылась сияющая улыбка мужа, адресованная Софи.

– Такую встречу необходимо отметить, – объявил Жан-Люк. – Давайте встретимся через час и выпьем по коктейлю. Договорились?

– Чудесно! – воскликнула Софи.

Кристина молча кивнула.

Кристина прочла в «Интернэшнл геральд трибюн», что Тедди Уорнер одержала победу над Штеффи Граф в открытом чемпионате Австралии. Фотокамера запечатлела Тедди в прыжке. Короткая юбка открывала безупречно стройные ноги.

Внезапно Кристину охватила острая зависть. Тедди сумела стать настоящей звездой, пусть только в спорте, тогда как она сама… Кристина уже поняла, что совершила непоправимую ошибку, выйдя замуж за Жан-Люка.

Две супружеские четы в сопровождении телохранителей Кристины отправились в Александрию, где заранее заказали номера в отеле «Монтазе Шератон», на самом берегу Средиземного моря. Муж Софи, занимающийся импортом нефти, назначил там встречу с каким-то арабским шейхом.

Отель наводнили фотографы, прознавшие о предстоящем визите принцессы. Они не давали проходу Кристине и Жан-Люку. Естественно, в кадр то и дело попадала также Софи со своим мужем.

Через пару дней Жан-Люк и Морис отправились на деловой ужин. У Софи разыгралась мигрень: она сказала, что останется у себя в номере и вряд ли сможет встать на ноги в течение ближайших трех дней. Кристина тоже решила отдохнуть. За две недели ей ни разу не удалось выспаться. Жан-Люк совершенно измучил ее своими прихотями.

Она заказала ужин себе в номер и расположилась в шезлонге на балконе, наслаждаясь видом на набережную, вдоль которой тянулись пальмовые заросли и ряды внушительных особняков.

Вдруг ей показалось, что внизу мелькнула Софи, которая садилась в такси. Кристина встала, чтобы рассмотреть ее получше, но такси уже скрылось за углом.

Она ушла в спальню и с наслаждением легла на кровать. Через три часа она проснулась, бодрая и посвежевшая. Все-таки Жан-Люк был необыкновенным любовником, он не мог равнодушно находиться рядом с ней. Многие женщины об этом только мечтают. Ожидая возвращения мужа, Кристина надела белое кружевное неглиже, его любимое, с дразнящими прорезями на груди и в низу живота.

– Наконец-то, дорогой! – прошептала она, обнимая его за шею и целуя долгим, дразнящим поцелуем.

– Подожди, – попытался высвободиться Жан-Люк, – мне надо в душ. В этом дурацком ресторане нечем было дышать, я весь взмок.

– Нас с тобой это никогда не останавливало. – Кристина принялась расстегивать на нем рубашку.

– Нет, все-таки я сперва приму душ.

Жан-Люк скрылся в ванной и запер за собой дверь.

Через пару дней Кристина в сопровождении телохранителя вышла из отеля, чтобы пройтись по дорогим магазинам в центре города. Софи сказала, что там продаются потрясающие изделия из кожи.

На тротуаре к ней привязался местный фотограф, одетый в видавшую виды белую рубашку и такие же штаны.

– Mademoiselle, mademoiselle,– окликнул он по-французски с местным акцентом, сверля ее маслянистыми черными глазами.

– Никаких фотографий, – загородил ее телохранитель Люсьен.

– Нет, я не снимать. Я имеюфотографии.

– Что еще за фотографии? – потребовал Люсьен.

– Вот, – сказал фотограф, обходя телохранителя и показывая Кристине несколько снимков.

Она в шоке смотрела на изображение своего мужа: он стоял на коленях над обнаженной женщиной с длинными высветленными волосами, в то время как другая женщина, также совершенно обнаженная, стояла на коленях у него за спиной и бесстыдно ласкала его языком. Изображение было нечетким – видимо, фотографии делались с большого расстояния, с помощью длиннофокусного объектива, но ошибки быть не могло.

И это – когда еще не кончился медовый месяц, —пронеслось в голове у Кристины. Ей вспомнились все подозрения относительно Жан-Люка.

– Пятьсот египетских фунтов, – вывел ее из ступора голос фотографа. – Или я посылать это для князь Генрих в Коста-дель-Мар.

– Ни в коем случае, – Кристина даже отшатнулась.

– Пятьсот фунтов – или я посылать по почте сегодня.

Этого нельзя было допустить. Кристина судорожно рылась в сумочке, пока не вытащила триста египетских фунтов – все, что она захватила с собой.

– Ваше высочество… – попытался остановить ее телохранитель, но она оттолкнула его.

– Я… я принесу остальное позже, – пообещала она. – Подождите здесь, я схожу к себе в номер за деньгами.

– Деньги сразу, или я отправлять по почте.

– Боже мой! Поймите, я не ношу с собой таких денег.

Египтянин был непреклонен:

– Деньги сейчас.

У Кристины вырвался отчаянный крик. Неожиданно для себя самой она выхватила у него фотографии и опрометью бросилась в отель. Опередив телохранителя, она вскочила в лифт и нажала на кнопку своего этажа.

Ее била дрожь. Выйдя из лифта, Кристина решила, что ей следует позвонить отцу и предупредить, что какой-то мошенник пытался ее шантажировать, изготовив коллаж из фотографий Жан-Люка и двух неизвестных женщин легкого поведения.

Да, отца необходимо поставить в известность. В бульварных газетах иногда публиковались подобные фальшивки – они приводили князя Генриха в ярость.

Кристина отперла дверь и ворвалась в номер. Ей было уже не до магазинов. Она распахнула створки стенного шкафа, где аккуратно висели дорогие костюмы Жан-Люка, заказанные у итальянских и французских модельеров. Внизу выстроились в ряд мягкие кожаные туфли.

Кипя от злости, она сгребла в охапку несколько костюмов, а потом нагнулась за обувью и схватила столько, сколько смогла удержать. Выбежав на балкон, Кристина перегнулась через перила и бросила весь ворох на тротуар.

– Что ты наделала? – разбушевался Жан-Люк, явившись в отель и обнаружив пустой шкаф.

– Как ты посмел отправиться к девкам, когда у нас даже не кончился медовый месяц? – выкрикнула Кристина, запустив в него скомканной льняной салфеткой.

– Какие еще девки?

– Не смей мне врать! Я видела фотографии! Вы с этой мерзавкой Софи…

– Что ты мелешь? Мы с ней только выпили по коктейлю.

– Ты так обнаглел, что даже позволил себя сфотографировать! – В Жан-Люка полетела хрустальная солонка. – У меня вымогали деньги за эти гадкие снимки!

– Дорогая, умоляю…

– Презираю тебя! Зачем я только вышла за тебя замуж!

Вне себя от злости, Кристина сбросила на пол поднос, оставшийся от завтрака, упала на кровать и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку.

– Ну, ну, малышка, – заворковал Жан-Люк, гладя ее волосы. – Я не нарочно. Просто напился, вот и все. Ничего не соображал. Эта гадюка Софи затаила на меня злобу, потому что я на ней не женился. Она решила меня опорочить. О, дорогая…

– Ненавижу тебя, – Кристину душили рыдания.

– Умоляю, не казни меня, дорогая. Ну, пожалуйста. Не знаю, как это могло случиться. Я люблю тебя… куколка моя.

– Ах, замолчи!

– Неужели ты думаешь, что я хотел причинить тебе боль…

– Именно это ты и сделал.

– Я не нарочно. Сам не знаю, как это получилось, – твердил Жан-Люк, осторожно поглаживая ее плечи. – О, Кристина, ma petite…

Весной в лесах Коннектикута расцветали кизиловые деревья; повсюду распускались тюльпаны и нарциссы. Хьюстон Уорнер этого не замечал. События в Коста-дель-Мар стали для него навязчивой идеей.

Он еще раз связался с Бергсоном и приказал ему потормошить осведомителей.

Бергсон перезвонил ему только через месяц.

– Оказывается, принц Георг – мастер заметать следы. Мне почти ничего не удалось раскопать. Так, мелочи. А его камердинер теперь и вовсе пошел на попятный – все отрицает. Глухая стена, да и только.

– Неужели никаких слухов? – наседал Уорнер. – Совсем ничего?

– Практически ничего. Наш родник иссяк, – сказал Бергсон. – Но вот что я вам скажу, мистер Уорнер. Коста – очень маленькое государство. Если кто-то начинает проявлять излишнее любопытство, это немедленно становится известно всем и каждому. Возможно, по этой причине люди предпочитают держать язык за зубами. Вы ступили на зыбкую почву; я бы посоветовал вам на время затаиться.

– Ерунда. Будь начеку, Бергсон. За деньгами я не постою. Если ты считаешь, что нынешних гонораров недостаточно – только скажи.

– Сейчас речь не о деньгах, мистер Уорнер. Дело в том, что… – Бергсон вздохнул. – Ну, ладно, слушайте. Вот что я выведал. Лет десять назад один из лакеев принца Георга погиб в автомобильной аварии. А незадолго до этого бедолага доложил князю Генриху об интрижке Георга с какой-то девчонкой из дворцовой обслуги. Генрих придерживается достаточно пуританских взглядов. Он устроил брату жуткую выволочку и потребовал, чтобы тот держал себя в рамках приличий. Скажете, совпадение? Возможно. Но по стране поползли слухи, будто аварию подстроил Георг.

– Не может быть, – выдохнул Уорнер.

– Кто его знает? – Уорнер физически ощутил, как Бергсон пожал плечами. – По моему разумению, младший братец Джорджи-бой – бо-о-ольшой проказник. Так что лучше поостерегитесь, мистер Уорнер.

– Приму к сведению, – сказал Хьюстон.

Через три дня Макс Бергсон погиб. Уорнер узнал о его смерти лишь через месяц. Дежурная по редакции сообщила ему, что это был несчастный случай: Бергсона сбила машина, когда он совершал ежедневную пробежку по набережной.

С утра в воздухе висел туман. Лучи солнца с трудом пробивались сквозь влажную завесу, окрашивая верхушки деревьев изумрудно-зеленым.

Тедди Уорнер шла по направлению к центральному корту Уимблдона. На ней было нарядное теннисное платье с расклешенной юбкой и эмблемой фирмы «Рибок». Рядом семенили репортеры, на ходу засыпая спортсменку вопросами. Она привычно бросала им лаконичные ответы. Да, она подписала контракт на триста пятьдесят тысяч долларов. Да, она обязалась три года выступать в одежде и обуви фирмы «Рибок». Да, у нее новая ракетка «Йонекс», сделанная по индивидуальному заказу; переговоры о цене вел ее агент.

Под трибуной центрального корта Тедди остановилась. У нее слегка участился пульс. Матч мог начаться только после того, как члены британской королевской семьи займут места в своей ложе. У выхода на корт был натянут транспарант со словами Киплинга: «Верь сам в себя наперекор Вселенной».

По рядам пронесся возбужденный ропот. В королевской ложе появились князь Монако Ренье и его дочь принцесса Каролина. Следом за ними прибыла принцесса Диана; на ней было темно-бирюзовое платье в желтый горошек. Диану сопровождала стайка преувеличенно оживленных молодых дам, приближенных ко двору.

Когда на корт вышли Тедди Уорнер и Мартина Навратилова, стадион огласился приветственными криками и шквалом аплодисментов. Спортсменки остановились у линии подачи и по традиции сделали реверанс в сторону королевской ложи. Тедди поймала адресованную ей улыбку принцессы Дианы.

Уимблдон – вершина карьеры любого теннисиста. Тедди с нетерпением ждала начала встречи. Вся ее сознательная жизнь была подготовкой к этому испытанию.

Подняв глаза, она увидела, что к королевской ложе пробирается опоздавший гость.

Тедди похолодела. Жак? Здесь?

Принц Коста-дель-Мар, спрятав глаза под прилегающими темными очками, уселся среди манерных молодых дам, сопровождавших принцессу Диану. Одна из них весьма фривольно положила руку ему на плечо и принялась с улыбкой нашептывать что-то ему на ухо.

У Тедди упало сердце. Почему Жак выбрал именно этот момент, чтобы продемонстрировать ей свое равнодушие? Неужели он хотел выбить почву у нее из-под ног?

Кожей чувствуя на себе взгляд Жака, Тедди шагала к противоположной линии подачи. В горле у нее стоял ком.

Нет, распускаться нельзя. Ни за что!

– Она – просто прелесть, правда? – говорила леди Филиппа Готорн. – Смотри, какие у нее движения. А ведь считается, что спортсменки – мягко говоря – не слишком женственны.

– Тедди Уорнер оченьженственна, – сказал Жак.

– Тогда зачем она занимается такой жесткой игрой, как теннис?

– Чтобы побеждать, – ответил Жак, подавшись вперед.

Тедди летала по корту. Иногда край ее короткой юбки поднимался на ветру, приоткрывая плотные белые трусы, отделанные кружевом. Она точным ударом послала мяч на боковую линию. Трибуны ахнули.

– Мне все надоело и хочется пить. Такая жара… Зачем мы только сюда пришли? – капризно протянула Филиппа. – Теннис – ужасно скучная игра, ты согласен?

Губы Жака тронула усмешка.

– Не удивительно, что матч тебе уже наскучил. Но Филли, дорогуша, в середине партии уходить нельзя. Так не принято.

Они с Филиппой встречались вот уже два месяца.

– Ой, скажите на милость! Какое нам дело до того, что принято? И вообще я в тысячу раз красивее этой Тедди Уорнер.

– Конечно, – солгал Жак, не сводя глаз с Тедди.

Он познакомился с леди Филиппой во время «Гран-при Монако». Филиппе недавно исполнилось двадцать лет. Внешне она была копией принцессы Дианы, только немного моложе. Ее типично английская красота привлекала фотографов светской хроники; стройная фигура была словно создана самой природой для дорогих вечерних туалетов. Жак не сомневался, что брак с Филиппой был бы очень удобным. Пресса без труда могла бы сделать из нее вторую принцессу Диану.

Что касается чувств… Отец настойчиво требовал, чтобы Жак остепенился. Браки наследников престола по традиции заключались как политические, а не любовные союзы.

Жак напряженно следил за ходом матча. Тедди выиграла тай-брейк и сверкнула ослепительной улыбкой. Жака привлекал ее энергичный, напористый стиль игры. Ее чистый, юный облик. Странно, почему она не ответила на его телефонный звонок?

Наверно, он должен был бы послать ей письмо с извинениями за свою черствость. Но как объяснить, почему он отдалился от нее после того, как она стала его возлюбленной? Жак не умел писать письма – это делали за него секретари. Не мог же он просить секретаря написать любовное письмо.

– Прекратинаконец глазеть на нее! – Филиппа дернула его за рукав.

Стадион «Уимблдон» готов был лопнуть по швам. Толпа кричала, смеялась, размахивала американскими флагами. Тедди, «посеянная» под пятым номером, одержала победу над прославленной Мартиной Навратиловой. Ликование охватило даже королевскую ложу.

– Папа! – У Тедди брызнули слезы счастья: она до сих пор прижимала к себе врученный принцессой Дианой серебряный кубок и чек на сто семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов. – Ой, папа!

– Родная моя, мы выиграли!

– Тедди! Что ты сейчас чувствуешь? Ты на седьмом небе? – спрашивал радиокомментатор Фред Мэнфра.

Все телекамеры были направлены на новую чемпионку.

– Великолепно! Все великолепно! – отвечала Тедди, принимая от кого-то букет роз.

Тедди едва пробилась в раздевалку.

– Тебе всю неделю сопутствовала удача! – трещала Лоретта, одна из четвертьфиналисток, переодеваясь рядом с Тедди. – Надо же, мы так близко видели членов королевских семей! Согласись: принцесса Диана – само совершенство. Только очень худенькая. Но принц Жак… какой потрясающий парень! Я бы все отдала, лишь бы пять минут побыть с ним наедине.

Тедди еще не пришла в себя после трудной победы. Она только кивала.

– Жаль, что он вот-вот женится на этой англичанке… Леди Филиппа или как там ее. Говорят, он ей подарил фамильное ожерелье, которое носила княгиня Лиссе. Наверно, старый князь спит и видит, чтобы сын наконец остепенился. Представляю, с какой королевской помпой они обставят эту свадьбу.