Текст книги "Королевское приглашение"

Автор книги: Джулия Фэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Габи импульсивно спрятала лицо в ладони, но тут же опустила руки на колени.

– Я была еще ребенком. Мне трудно было понять, что произошло. Помню только ее отчаянный крик. Снежная глыба обрушилась со страшным грохотом. Меня засыпало снегом – я чуть не задохнулась. Потом меня откопали какие-то люди, я стала звать маму, но ее… – Габи запнулась и несколько секунд сидела молча. – Нет, мне не в чем себя упрекнуть. Что я тогда могла поделать? Мне очень не хватает ее. Я никогда не оправлюсь от этой потери.

У многих зрителей на глазах выступили слезы.

– Теперь вы увековечили ее память в своих прекрасных творениях, – сказала Опра. – Верите ли вы, что сейчас она вас видит?

– Конечно, верю.

– Коллекция принцессы Габриеллы включает поистине королевскиеукрашения.

Опра решила посвятить оставшуюся часть программы самой Габриелле. Она задала осторожный вопрос о личной жизни принцессы.

– У меня есть друзья среди мужчин, но ни один из них не играет особой роли в моей судьбе, – ответила Габи.

– Ваше высочество, вы принадлежите к числу претендентов на костанскую корону. Как вы считаете, настанет ли день, когда вы взойдете на престол? Многие считают вас любимицей князя Генриха. Поскольку принц Жак отказался от управления страной, выбор отца вполне может быть сделан в вашу пользу.

Габриеллу бросило в краску. После недолгого раздумья она произнесла:

– Как бы ни сложились обстоятельства, я буду исполнять свой долг.

– Но каково ваше личное отношениек такой перспективе? – настаивала Опра. – Вам приятно об этом думать? Или у вас по спине бегут мурашки от страха? Я где-то слышала, что существует даже такое мнение: управлять Коста-дель-Мар – все равно что управлять солидной корпорацией.

Габи рассмеялась:

– Поскольку я теперь стала деловой женщиной, меня не должно пугать… – Она не договорила и покачала головой. – Нет, это шутка. Не думаю, что когда-нибудь я стану во главе государства. У меня другие устремления.

– И последний вопрос, принцесса Габриелла. Наши зрители наслышаны, что между вами и принцессой Кристиной существует своего рода соперничество. Как вы относитесь к младшей сестре?

Габи погрузилась в задумчивость. Опра вынуждена была заполнить паузу:

– Тут с ходу не ответишь, правда, друзья?

Зрители понимающе улыбались.

– Мы – родные сестры, но совершенно не похожи друг на друга, – решилась наконец Габи. – Это все, что я могу сказать. Кристина необычайно красива. И притом талантлива. По-моему, ее ждет большое будущее.

– Как и вас, принцесса Габриелла.

Заключительные слова Опры утонули в громе оваций.

Из Чикаго Габриелла полетела в Нью-Йорк для участия в передаче «Доброе утро, Америка», а оттуда – в Лос-Анджелес, где снималось «Тунайт шоу». Она давала интервью и фотографировалась для журналов. Кенни предупредил ее, что этим дело не ограничится. Во многих странах уже открылись ее фирменные ювелирные магазины. Коллекция «Принцесса Габриелла» шла нарасхват. Заказы превышали возможности производства. Кеннету Лейну пришлось значительно расширить штат мастеров-ювелиров.

– Думаю, нас ждут огромные прибыли, – сказал он Габриелле.

Тедди и Огги Штеклер виделись нечасто, но Огги звонил почти каждый день и говорил ей слова, от которых замирало сердце. Тедди прикипела к нему всей душой и уже не мыслила без него своей жизни.

Сентябрь выдался необычно жарким. Открытый чемпионат США «US Open» проходил на кортах Национального теннисного центра во Флашинг-Медоуз, неподалеку от аэропорта «Ла-Гуардиа». Отборочные матчи, четвертьфинальные и полуфинальные встречи – все это растянулось на десять дней. Участники, измотанные жарой, падали с ног от усталости. Между тем страсти накалялись.

Тедди без труда прошла полуфинал. Теперь ее ждала решающая встреча с Рокси Эберхардт. Рокси не простила ей своего поражения в Токио. Она заявила в одном из интервью, что собирается размазать Тедди Уорнер по корту.

– А потом мы отметим мою победу на пару с Огги Штеклером, – объявила она, столкнувшись с Тедди в раздевалке после тренировки.

– Что?

Рокси усмехнулась:

– Что слышала. Я не привыкла останавливаться на полпути.

Тедди вздернула подбородок и, зайдя в душевую кабинку, включила струю на полную мощность, чтобы не слышать язвительных выпадов Рокси.

– Ну и жарища! Как в джунглях Амазонки, – сказал Л. Хьюстон Уорнер, обмахиваясь свежим номером «Уолл-Стрит джорнэл».

Он заехал за дочерью, чтобы отвезти ее пообедать.

– А знаешь, Тедди, тебе это, пожалуй, на руку, – продолжал он. – Рокси излишне возбудима. На такой жаре она может дать слабину.

– Надеюсь, – отозвалась Тедди. – Но все равно, папа, она очень здорово подготовлена.

– Вспомни, Медвежонок, в прошлом году, во время австралийского первенства, стояла такая же адская жара. Рокси превратилась в комок нервов. Она обругала судью на линии, когда тот не засчитал ей мяч. Ее тогда оштрафовали на пять тысяч. Так что от тебя требуется только одно: сохранять самообладание.

Тедди прищурилась:

– Папа, вроде бы я вижу Огги. Не возражаешь, если я на минутку задержусь?

– Ничуть, родная. Жду тебя здесь.

Тедди пробилась сквозь толпу, кишевшую на теннисном стадионе. Сегодня многие пришли посмотреть, как Андре Агасси отрабатывает свою знаменитую пушечную подачу.

Огги тоже стоял у бортика, пристально следя за каждым движением своего будущего соперника.

– Огги! Огги! Мы с отцом едем обедать, но я хотела вначале с тобой поговорить.

– Что я слышу? А меня, значит, по боку? – улыбнулся Огги, не сводя глаз с площадки.

– Папа хочет, чтобы мы с ним сегодня посидели по-домашнему, – смущенно объяснила Тедди. – Послушай, дело вот в чем. Рокси Эберхардт… ну, как бы это сказать… треплет твое имя. Понимаешь?

– Нет, Ти, честно говоря, не понимаю.

– Она болтает, будто ты… вы с ней…

Огги наконец перевел взгляд на Тедди.

– Что ты жмешься? Выкладывай, Ти. Хочешь спросить, было ли у меня что-нибудь с Рокси?

Тедди залилась пунцовым румянцем.

– Нет, ну…

– Допустим, было, но очень давно. Еще в прошлом году, в Австралии. Я изводился от скуки, она тоже, вот мы и подумали: какого черта? Ну, и переспали пару раз. Но это ничего не значит, Тедди, честное слово.

Тедди захлестнула обида. Она не ожидала такого признания.

– Ну вот, мне завтра с ней играть, а я должна думать о всяких гадостях, – в сердцах воскликнула она.

– Почему же «должна»? Не хочешь – не думай.

– Но я так не могу!

– А это уж твои проблемы, – бросил Огги и снова отвернулся.

Тедди застыла на месте. Она торопливо смахнула набежавшие слезы.

– Извини, – сказала она, беря его под руку. – Просто я тебя очень люблю. Не могу спокойно думать про твои прежние похождения.

– Вот и не думай, Тедди, – без тени улыбки ответил Огги. – Милая моя, ты разве не знала, что я за человек? Я ни в чем тебя не обманывал. Действительно, я раньше не пропускал ни одной юбки, но встреча с тобой меня изменила. Я теперь другой. По крайней мере, изо всех сил стараюсь быть другим.

– Как я хочу тебе верить, – шепнула Тедди.

– И правильно, верь мне.

Он притянул ее к себе и поцеловал, не смущаясь присутствием спортсменов и тренеров. Кто-то в толпе присвистнул.

Со вздохом облегчения Тедди положила голову ему на плечо. К ней мало-помалу возвращалась уверенность.

Отец повез ее обедать в «Клуб 21», известнейший ресторан на углу 52-й стрит и Пятой авеню. У них еще оставалось немного времени, и они решили пройтись по ближайшим магазинам. Вдруг Тедди, поежившись, негромко сказала:

– Папа, ты, наверно, подумаешь, что у меня сдают нервы, но я почти уверена, что за нами следят.

Уорнер остановился и посмотрел через плечо:

– Кто? Этот чернявый парень в джинсах?

– Нет, не он. Смотри, вот там, высоченный тип в дорогом костюме.

Они остановились у витрины, в которой, как в зеркале, отражалась улица. Незнакомец, на которого указала Тедди, действительно был высок ростом. Элегантного покроя костюм топорщился на буграх бицепсов. Но человек прошел мимо них и скрылся в магазине, даже не взглянув в их сторону.

– Фу ты, чуть не напугала меня, Медвежонок-Тедди, – улыбнулся Хьюстон. – Нет, похоже, он просто глазеет на витрины, как и мы с тобой. А почему ты заподозрила неладное?

Тедди нахмурилась:

– Сама не знаю. Но от его взгляда мне стало не по себе.

– Может, он не мог от тебя отвести глаз. Ты же у меня красавица.

Тедди пожала плечами. Они вошли в ресторан и вскоре забыли об этом происшествии.

Над их столиком священнодействовали официанты в черных смокингах и крахмальных белых рубашках с черными галстуками-бабочками. Метрдотель Уолтер, знакомый Хьюстона, подошел, чтобы осведомиться, нет ли у них каких-либо пожеланий.

Когда им подали десерт, по залу пронесся оживленный ропот. В ресторан входила пара, сопровождаемая телохранителями в строгих темных костюмах. Женщина, необыкновенно красивая несмотря на заметную беременность, была в элегантном свободном платье. Ее темноволосый спутник мрачно смотрел исподлобья.

– Папа, да ведь это Кристина! Принцесса Кристина! А с ней, похоже, ее муж, Жан-Люк.

Принцесса уселась за столик в нише. Все присутствующие разглядывали ее, стараясь, чтобы их любопытство было не слишком очевидным. Тедди отметила, что принцесса стала еще прекраснее, чем раньше.

Она вспыхнула. У нее остались самые теплые воспоминания о Кристине. Пока она раздумывала, не следует ли ей подойти к столику принцессы и поздороваться, принцесса сама посмотрела в ее сторону и улыбнулась.

Через минуту к Тедди и Хьюстону подошел один из телохранителей и передал им приглашение присоединиться к членам княжеской семьи.

– Мы прилетели в Нью-Йорк за покупками, – сообщила Кристина, когда все расселись.

Жан-Люк почти ничего не говорил и только вежливо кивал. Тедди заметила, что он не в духе.

Кристина как ни в чем не бывало продолжала:

– Отсюда мы отправляемся в Лас-Вегас. Мне давно хотелось посмотреть, что он собой представляет. Конечным пунктом для нас станет Лос-Анджелес – там у меня назначено несколько встреч с агентами и режиссерами. Голливуд – это моя мечта.

Кристина держалась так просто и естественно, словно они виделись только вчера. Тедди поддалась нахлынувшим воспоминаниям о чудесной стране, похожей на сказочное королевство.

– Как поживает Габриелла? Как здоровье князя? Жак, я слышала, стал заправским гонщиком. Когда на свет появится твой малыш?

Смех Кристины звенел, как серебряный колокольчик:

– В марте – если не поторопится.

Потом она рассказала Тедди о последних гонках, состоявшихся в Испании.

– Отец был вне себя.

– Жак… с кем-нибудь встречается? – не подумав, спросила Тедди и тут же пожалела об этом.

Кристина испытующе посмотрела на нее.

– Он встречается с леди Филиппой Готорн. У них… довольно серьезные отношения – во всяком случае, со стороны Жака.

Довольно серьезные отношения?Тедди подумала, что это можно толковать как угодно. Но в любом случае, определенный этап в ее жизни завершился. Даже не этап – эпизод.

Наконец Тедди с отцом извинились и поднялись из-за стола. Завтра ей предстояло играть финальный матч.

– У вас есть билеты на «US Open»? – спросила Тедди прежде чем уйти. – Если нет, я попрошу, чтобы вас встретили и проводили в ложу.

Кристина мельком посмотрела на Жан-Люка, который снова помрачнел – его ничуть не обрадовало неожиданное приглашение.

– К сожалению, у Жан-Люка назначены деловые встречи в Лас-Вегасе, – извиняющимся тоном сказала принцесса. – Но мы непременно будем смотреть трансляцию финала, Тедди. Я буду молиться, чтобы ты переиграла эту злющую Рокси Эберхардт. И еще, Тедди… – Кристина понизила голос, и ее глаза увлажнились, – позвони мне, когда освободишься. Я… по тебе скучаю. Мы вернемся в Косту через неделю, а то и раньше. Непременно позвони!

Тренировка началась в шесть тридцать, но влажная жара даже в такой ранний час давала себя знать.

К полудню Тедди уже сидела у бортика, наблюдая за финальной встречей Огги Штеклера и Андре Агасси. Огги безнадежно проигрывал. По его лицу ручьями струился пот, тенниска промокла насквозь. Когда мяч после его удара ушел за боковую линию и трибуны зааплодировали, лицо Огги исказилось злобой.

После матча Тедди зашла его поддержать. Огги пребывал в крайнем раздражении, он едва посмотрел в ее сторону.

– Я страшно бешусь, когда проигрываю, – буркнул он, отстраняясь.

– Понимаю, но это тоже своего рода опыт. Надо проанализировать игру и впредь не допускать…

– Ради Бога, избавь меня от нотаций. Что за привычка вещать прописные истины? Оставь меня в покое.

Тедди сразу ушла. Огги даже не пожелал ей удачи, хотя до финальной встречи в женском разряде оставалось всего полчаса.

Тедди была предельно сосредоточена. Мягко пружиня коленями, она готовилась к приему подачи. Во время игры для нее не существовало ни рева трибун, ни рокота громкоговорителей.

Физически крепкая, Рокси Эберхардт исповедовала агрессивную, жесткую, почти маниакальную манеру игры.

Но Тедди не зря прозвали «Терминатором». Она двигалась точно и размеренно, словно теннисная машина, ей нужен был только импульс энергии… для очередного удара… и еще один…

В следующее мгновение со стороны Рокси последовал мощный проникающий форхэнд. Пытаясь догнать мяч, Тедди наступила на какой-то скользкий камешек.

Правую лодыжку пронзила нестерпимая боль, словно сотня ножей впилась в ногу до самого колена.

Нет, только не это! —пронеслось в голове у Тедди.

– Тедди, деточка моя, все будет хорошо, – говорил Хьюстон Уорнер охрипшим от волнения голосом.

Он стоял рядом с хирургом-травматологом, который дежурил на стадионе во время всех матчей «US Open».

Тедди открыла глаза. Она лежала на жестком грунтовом корте. Вокруг толпились члены оргкомитета, служащие стадиона и вездесущие фотографы. Словно откуда-то издалека до нее донесся ропот трибун. Сейчас уже все поняли, что одна из сильнейших теннисисток мира получила серьезную травму.

– Папа… Сама не знаю, как это произошло. Я бежала, а потом раз – и все.

– Я с тобой, родная.

Тедди искала глазами Огги, задыхаясь от боли.

Надо же такому случиться – перелом лодыжки!

– Сейчас приложим лед, сразу станет полегче, – говорила ей на ухо медсестра.

– У меня… тяжелый перелом?

– Это покажет рентген, миленькая. Теперь наложим шину и поедем в больницу. Все будет хорошо.

Тедди бессильно уронила голову на горячий грунт. Она твердо решила не давать воли слезам. Огги, где же ты?– в отчаянии думала она. Ей хотелось, чтобы он оказался рядом, взял ее за руку, ободрил и сказал, что через пару месяцев она снова выйдет на корт.

Огги протиснулся сквозь людское кольцо в тот момент, когда медики уже укладывали Тедди на носилки.

– Боже мой, Тедди, какой ужас. – Огги обнял ее за плечи.

– Огги…

Но его уже оттеснили в сторону. Санитары понесли Тедди к машине «скорой помощи».

Сидя на операционном столе, Тедди смотрела, как хирург слой за слоем накладывает марлю на легкий пластиковый гипс, сковавший ее ногу от колена до кончиков пальцев.

– Скажите, доктор, когда я смогу участвовать в соревнованиях? – спросила она, зажмурив глаза от боли.

– Трудно давать прогнозы. Все зависит от индивидуальных особенностей организма. Вам нужно будет оберегать свою ножку, как малое дитя. Не забывайте, что у вас еще и разрыв связок. Недели две походите на костылях. Когда мы снимем гипс, первое время придется передвигаться с палочкой. Отек, причем сильный, продержится несколько месяцев.

– Вы хотите сказать… несколько недель в гипсе, а потом еще несколько месяцев?

– Если речь идет о профессиональном теннисе, то, возможно, и дольше. Чтобы поддерживать форму, можно будет смотреть видеозаписи своих матчей.

Тедди даже не обратила внимания на абсурдность такого предложения. Она легла на спину, не веря своим ушам. Остаться за бортом чуть ли не на полгода?

Ее пересадили на кресло-каталку и вывезли из операционной в главный вестибюль. Ей навстречу заспешила санитарка с огромным букетом белых роз в нарядной зеленой упаковке.

Тедди приняла из ее рук цветы и безучастно посмотрела на приложенную карточку, содержащую всего два слова: «Люблю. Огги».

Огги не поехал с ней в больницу, но Тедди его не винила: она знала, что он заранее назначил пресс-конференцию для американских и зарубежных журналистов.

– Родная моя, не вешай голову, – говорил отец, толкая кресло-каталку к машине. – Мы это преодолеем. Как только снимут гипс, я приглашу лучших физиотерапевтов и специалистов по восстановительной гимнастике. Возьмем видео…

– И ты туда же: видео… – вздохнула Тедди.

Розы, которые прислал Огги, наполняли салон машины дурманящим ароматом.

– Послушай меня, дочка, – продолжал Хьюстон. – Мы с тобой скажем кухарке, чтобы она готовила нам все самое вкусное. А там, глядишь, можно будет отправиться в ресторан. Кстати, позвони Джамайке. Она несколько раз звонила из колледжа, все не могла тебя застать. Я завтра же установлю в доме тренажеры для рук и плечевого пояса, чтобы ты не теряла времени.

– Это то, что нужно, – вяло сказала Тедди.

Отец неловко пытался отвлечь ее от мрачных мыслей:

– У меня есть на примете несколько отличных молодых людей, которых…

– Папа! Сколько можно?!

Они ехали в сторону Коннектикута мимо прекрасных парков, высоких деревьев и аккуратно подстриженных живых изгородей. Бывшие деревушки Новой Англии давно стали престижными пригородами.

При въезде в Уэстпорт у Тедди брызнули слезы.

Меньше всего ей хотелось оказаться дома.

Отец сделал несколько телефонных звонков, чтобы отменить все ее матчи, назначенные на ближайшие четыре месяца.

Посыльные день и ночь доставляли цветы и телеграммы. Дважды звонила принцесса Кристина. Габи прислала изумительную коралловую подвеску с аметистами из своей новой коллекции. Огги не скупился на цветы: от него ежедневно приходил свежий букет.

Но Тедди это не радовало. Она хотела, чтобы Огги навестил ее сам, а не отделывался розами.

Правда, он звонил ей каждый день, переезжая из города в город: рассказывал о турнирах, в которых принимал участие, подробно описывал все свои матчи, перемывал косточки игрокам, передавал последние слухи об амурных похождениях общих знакомых.

– Тебе нужно быть спортивным обозревателем, – полушутя посоветовала ему Тедди.

Иногда ей казалось, что она стала чужой в мире тенниса.

– Ну уж нет, Ти, играть гораздо интереснее. Ох, извини, бэби, я ляпнул, не подумав.

Тедди пожаловалась ему на неудобства, связанные с гипсом. Особенно тяжело было принимать душ – приходилось натягивать на ногу пластиковый пакет.

– Ох, – вырвалось у Огги, – прошу тебя… не могу даже думать об этом. Давай переменим тему, не возражаешь? Угадай, что я тебе скажу. На следующей неделе я снова буду в Нью-Йорке – у меня съемки на телевидении. А потом – ура, ура! – пять дней свободных.

– Неужели? – Тедди несказанно обрадовалась.

– Это было не так-то просто устроить. Пришлось основательно перекроить график. Мой агент чуть с ума не сошел от злости. Но я непременно должен к тебе приехать, Тедди. Страшно подумать, как давно мы не виделись.

Крупное рекламное агентство «Дж. Уолтер Тапмен» устраивало прием в честь принцессы Габриеллы в ресторане «Лютеция». В отдельном зале собрались те, кто уже пользовался услугами этой фирмы, а также ее потенциальные клиенты. Руководители телеканала «Эй-Би-Си» надеялись уговорить Габи провести персональное ток-шоу в лучшее эфирное время.

Она беседовала с Дэном Берком, бывшим директором телепрограммы «Кэпитал ситиз», когда случайно заметила высокого, загорелого мужчину лет тридцати пяти, входящего в зал. Почему-то у Габриеллы перехватило дыхание при виде обветренного лица и решительного подбородка с ямкой посередине. Безукоризненного покроя серый костюм как нельзя лучше подходил к его фигуре. На ногах у него, как ни странно, были ковбойские сапоги из коричневой змеиной кожи.

– Кто это? – не удержавшись, спросила Габи своего собеседника.

– Клиффорд Фергюсон, владелец сети универмагов «Фергюсон». Его фирма базируется в Далласе, но открывает магазины по всей Америке.

Это имя было ей хорошо знакомо. Габи помнила, как ликовал Кеннет Лейн, получив сообщение о том, что от дирекции этой фирмы поступил солидный заказ на украшения серии «Принцесса Габриелла».

Техасец направился прямо к ним. Дэн Берк представил его Габриелле.

– Принцесса Габриелла, ваши украшения великолепны. Я приобрел несколько штук для своих близких, – сообщил он, осторожно пожимая ей руку.

– Приятно слышать, – сказала она, умело маскируя свое разочарование.

Значит, он женат.

– Решил побаловать дочку, Ребекку. Ей только что стукнуло тринадцать, моей Бекки. Ее мать скончалась два года назад. Сами понимаете, как это подействовало на девочку. Она у меня очень славная.

У Габи отлегло от сердца.

– Интересно, что вы для нее выбрали?

– Жемчужные бусы. Дорогие камни ей еще рановато носить, как по-вашему? – Он посмотрел Габриелле прямо в глаза. – Ребекка у меня фигуристка, выступает в одиночном разряде. Надеется принять участие в Олимпийских играх 1992 года. Я ей вчера звонил и, по чести говоря, признался, что собираюсь на этот прием. Она спит и видит получить ваш автограф. Сделайте одолжение, порадуйте ее.

Габриелла была заинтригована подкупающей безыскусностью его манер.

– Я бы с удовольствием, только мне не на чем писать.

Фергюсон просиял:

– А я подготовился!

Он вытащил из кармана пиджака кусочек картона размером с визитную карточку и протянул Габриелле вместе с золотой ручкой.

«Дорогая Ребекка, желаю больших успехов во всех твоих начинаниях. Принцесса Габриелла Беллини»,– написала она после короткого раздумья.

– Вот спасибо, – улыбнулся Фергюсон, бережно опуская автограф в карман. – Она будет прыгать до небес, поверьте, Габриелла. Ох, извините, мне, наверно, не пристало вас так называть. У нас, американцев, язык не поворачивается сказать «ваше высочество».

– Нет-нет, вы вполне можете звать меня по имени.

– Габриелла, не согласитесь ли вы пообедать со мной завтра, если, конечно, позволит ваше расписание? И если не сочтете это нахальством с моей стороны. Но ведь у англичан даже есть пословица: и кошке дозволено смотреть на королеву. Может, не буквально так, но вроде этого.

Габи посмеялась:

– Я бы с радостью приняла ваше приглашение, но мне придется согласовать кое-какие детали с секретарем и охраной. У меня запланирована поездка в Сан-Франциско для встреч с оптовыми покупателями…

Фергюсон поднял бровь:

– Вот и отлично – я вас доставлю туда на своем самолете. А лучшей охраны, чем мой Джесси – его полное имя Джесси Джеймс, – вам не сыскать.

– Кто такой Джесси Джеймс?

– Здоровенный зверь, немецкая овчарка. Мы его назвали в честь легендарного ковбоя Джесси Джеймса, был такой герой-разбойник на Диком Западе. Расскажу вам о нем завтра за обедом, если ваша охрана найдет общий язык с моей, – широко улыбаясь, закончил он.

Во время перелета Фергюсон вместе с секретаршей сидел в бортовом офисе за факсом, а Габи листала свой альбом и делала наброски. Она ежеминутно ощущала присутствие Клиффа. К ее крайнему изумлению, он действительно привел с собой Джесси, мощного пса с царственным экстерьером. Пока они обедали, Джесси был оставлен на попечение сопровождающего.

В Сан-Франциско Габи провела намеченную встречу, после чего Фергюсон повез ее обедать в «Ла-Фоли». Голубой потолок был расписан белыми облачками; двойные ряды окон скрывались за ярко-желтыми занавесками с изображениями обезьян и попугаев.

– Называйте меня Клифф, – попросил он, когда им подали равиоли с мидиями. – Все меня так зовут. А некоторые даже говорят мне «Ферги», но я этого не поощряю. Пусть уж это прозвище останется за герцогиней Йоркской. – Он улыбнулся с хитрецой. – Я все удивляюсь, почему ваше присутствие не нагоняет на меня страх?

Габриеллу рассмешил этот вопрос.

– По-моему, я вообще не способна нагонять страх.

– Еще как способны! Видели бы вы, какими глазами на вас глядели вчера на приеме! У нас, американцев, нет привычки общаться с особами королевской крови: одни начинают перед ними пресмыкаться, другие шарахаются.

– К какой же группе вы относите себя?

Фергюсон негромко посмеялся, а потом ответил:

– Я – где-то посрединке. Но меня околдовало ваше лицо, Габриелла. У вас прекрасные глаза, как у газели, вы излучаете мягкость и доверчивость. Честное слово… вы – сама чистота и женственность.

Габриелла опустила глаза. У нее застучало сердце. Mon Dieu…Этот человек увидел в ней женщину. Он тоже привлекал ее своей теплотой, открытостью и добродушием. Но она не могла дать волю своим чувствам: он живет за океаном, он являет собой воплощенный образ техасца. Даже сегодня у него под костюмом вместо галстука был шейный платок, а ногах – ковбойские сапоги, но уже другая пара. Видимо, он сделал такой стиль своей униформой, подумала Габи; помимо всего прочего, у него тринадцатилетняя дочь и он явно не католик.

– Где находится ваше ранчо – недалеко от Далласа? – спросила она, чтобы разрядить обстановку.

– От Далласа будет добрых сто миль. Но у нас в Техасе это считается «недалеко». Места потрясающие. Мой прадед основал там ферму; сейчас у нас десять тысяч голов скота и пятьдесят тысяч акров земли. Прадедушка в молодости был парень не промах: он наскреб денег всего на сорок акров, но зато выбрал самый лучший участок в Южном Техасе, неподалеку от мексиканской границы. Наверно, он стал первым в истории еврейским ковбоем. – Фергюсон задумчиво улыбнулся. – Его фамилия была Фейерштейн, но мой дед Давид счел, что дела удобнее вести под именем Дэвид Фергюсон. В свободный час я и сам сажусь в седло. Еще не разучился брать препятствия и бросать лассо. Но в последние годы становится все труднее выкроить время. Универмаги «Фергюсон» требуют неусыпного внимания. Недавно мы открыли филиалы в Лондоне, Токио и Париже; ведем также переговоры в Москве и других городах.

Они еще некоторое время разговаривали о бизнесе. Габи поразило такое сочетание: техасский еврей, он же ковбой, он же владелец дорогих универмагов, славящихся во всем мире. Она увлеклась… даже слишком. Однако все было не так просто: Фергюсон, скорее всего, и слышать не захочет о том, чтобы переселиться в Коста-дель-Мар, а она не приживется в Техасе.

Господи, что за мысли?

Официант принес телефонный аппарат на серебряном подносе, и Фергюсон, извинившись, снял трубку.

– Прошу меня простить, срочное дело, – еще раз извинился он, закончив разговор. – Мне очень не хочется прерывать этот вечер, но, к сожалению, придется лететь в Нью-Йорк. Вы не рассердитесь, если мы вернемся раньше срока? Хотел сегодня показать вам вечерний Сан-Франциско, но уже не успеваю.

Габриелла кивнула, сожалея, что этот день так быстро подошел к концу.

Сидя в просторной гостиной, Тедди услышала за окном скрип гравия под колесами автомобиля.

– Это Огги! – воскликнула она. – Минута в минуту!

Хьюстон Уорнер, читавший «Уолл-Стрит джорнэл», не разделял ее энтузиазма.

– Медвежонок-Тедди, не строй напрасных иллюзий. Он занятой человек. К тому же среди теннисистов, как тебе известно, бытует специфическое отношение к тем, кто получил травму. Считается, что общаться с травмированным – плохая примета. Спортсмены вообще суеверный народ.

Но Тедди его не слушала. То припадая на одну ногу, то подпрыгивая, она уже спешила к дверям. Она остановилась перед антикварным зеркалом в массивной золоченой раме, которое принадлежало ее матери.

– Как я выгляжу, папа? Эта прическа…

Тедди недавно сделала химическую завивку, и теперь ее золотистые волосы кудрями рассыпались по плечам. Лицо стало меньше, а голубые глаза казались огромными. Она решила, что перед игрой будет стягивать на затылке пучок или заплетать косу, но сейчас ей хотелось выглядеть как можно привлекательнее.

– Ему понравится, дочка, – отозвался Уорнер. – Пусть только попробует критиковать – мы его спустим с крыльца. А можно и не дожидаться…

– Папа, прекрати!

Тедди распахнула дверь.

– Огги! – в восторге закричала она.

Его выгоревшие до белизны волосы были коротко подстрижены по последней моде. Он показался ей совершенно неотразимым.

– Бэби, бэби, бэби, – приговаривал Огги, протягивая к ней руки.

Тедди положила голову ему на грудь.

– Огги, – шептала она.

У нее защипало глаза. Она смеялась и плакала.

– Эй, пригласит меня кто-нибудь войти или нет?

– Ох, я забыла обо всем на свете. Заходи, пожалуйста. Отец нас сегодня повезет ужинать в таверну «Три медведя» – это чудесное старинное местечко, а завтра поедем кататься на машине. Здесь осенью все полыхает, ты увидишь…

– Трещотка! – Огги приложил ей к губам указательный палец. – Не все сразу. Сначала иди сюда. Я должен тебя как следует поцеловать.

Он, бесспорно, знал, как это делается. Тедди прильнула к нему всем телом. Три недели, что они не виделись, показались ей вечностью.

– Тедди! – раздался с верхней площадки голос Хьюстона. – Кто там – Огги?

Ее насмешила неловкая попытка отца изобразить деликатность.

– Ну конечно, папа, кто же еще! Сейчас мы поднимемся. Он приехал на целых пять дней!

Таверна «Три медведя» стояла в лесу полтора века. Это действительно была настоящая таверна, какие строились в Новой Англии – с низкими потолками и открытым камином, в котором потрескивали яблоневые поленья. Все столики были заняты состоятельными жителями близлежащих городков – Уилтона, Дэриена и Уэстпорта.

– Обожаю это место, – вздохнула Тедди. – Когда мама была жива, мы сюда частенько наведывались. И название такое уютное, как сказка.

Огги и Хьюстон обсудили биржевые новости. Огги сообщил, что сам контролирует свои капиталовложения и собирается приобрести в собственность многоквартирный дом в Уэстпорте. Это было одной из причин его приезда в Коннектикут.

– Так что завтра мне надо будет кое с кем встретиться, – извиняющимся тоном сказал он Тедди. – Сама понимаешь… Может быть, вы оба составите мне компанию? Посоветуете что-нибудь дельное.

– Обязательно, – ухватилась за его предложение Тедди, ничем не выдав своего огорчения.

Она рассчитывала, что утром они с Огги подольше поваляются в постели, а потом поедут кататься по окрестным деревушкам с игрушечными старыми церквами и аккуратными домиками.

Огги накрыл ладонью ее руку.

– Ти, милая, деловые встречи пройдут днем, а вечером мы будем вместе.

Когда они шли к машине, Тедди поскользнулась на мокрой опавшей листве. Загипсованная нога неловко поехала вперед. Тедди попыталась было опереться на руку Огги, но тот шагал немного впереди, и ее пальцы лишь царапнули по его рукаву. Она неуклюже замахала руками и со всего размаху шлепнулась на тротуар.

– Ти! Тедди! – одновременно закричали Огги и Хьюстон, бросаясь ее поднимать.

– Все в порядке, – сквозь слезы пробормотала Тедди. – Чертов гипс!

– Бери вот так, осторожно, не спеши, – командовал Уорнер.

Мужчины поставили ее на ноги. Глядя на Огги, Тедди заметила, что он поджал губы. Пока они не сели в машину, он старался держаться от нее на расстоянии.