Текст книги "Королевское приглашение"

Автор книги: Джулия Фэнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Ну, а я разденусь, – как ни в чем не бывало сказал Жак, стягивая с себя шорты и купальные плавки.

Тедди облизнула пересохшие губы. К своему ужасу, она не могла отвести глаз от его крепкого тела. Миллионы девчонок отдали бы полжизни, лишь бы оказаться сейчас на моем месте,сказала она себе, чувствуя, что ее бьет дрожь.

– У меня с собой une capote anglaise [3]3
  Английская шапочка (франц.).


[Закрыть],– сообщил Жак, поднимая скомканные шорты и доставая из кармана презерватив.

Он потянулся к Тедди. От его гладкой кожи упоительно пахло морем.

– Тедди, ну прошу тебя… Пожалуйста…

– Послушай, я еще никогда… – Тут губы Жака, хранившие вкус французского вина, накрыли ее рот.

У Тедди отчаянно заколотилось сердце. Она обняла его за шею и почувствовала, как его пальцы привычно нащупали застежку у нее на спине.

Через мгновение Жак таким же умелым движением снял с нее трусики. Их обнаженные тела прижались друг к другу; руки и ноги переплелись. Жак тяжело дышал, его руки скользили по ее бокам, по спине, опускаясь все ниже. Ей в живот упиралось что-то твердое.

Страх отступил; теперь Тедди ощущала только дикое, первобытное влечение. Она хотела испытать все сполна…

Они лежали на мягком кожаном сиденье, сжимая друг друга в объятиях. Волны мерно покачивали катер, солнце смотрело сверху на наготу молодых тел.

– Я хочу, чтобы ты вся принадлежала мне, – шепнул Жак, осыпая ее лицо поцелуями.

Катер стоял на якоре. Жак и Тедди были ненасытны. Только когда над утесом завис полицейский вертолет, они на минутку отстранились друг от друга, чтобы прикрыться широким купальным полотенцем.

Жак оказался нежным и настойчивым любовником. Он ласкал самые сокровенные уголки ее тела. В первый раз Тедди пронзила боль, но это быстро забылось под нахлынувшей волной наслаждения. Чувство любовного экстаза ошеломило ее.

– Теперь ты нравишься мне еще больше. Хорошо, что я был у тебя первым, – шептал Жак, целуя ее шею. – Ты такая… Я не ожидал…

Тедди вся растворилась в его ласках. Когда наконец они разжали объятия, она спросила:

– Ты всегда отправляешься с девушками на морские прогулки?

Жак сложил руки за головой. Его лицо дышало покоем.

– Иногда. Но ты так прекрасна, так не похожа… Ты мне очень нравишься.

– Ты мне тоже, – отозвалась Тедди, размышляя о том, скольких титулованных наследниц, восходящих кинозвезд и сексапильных фотомоделей успел соблазнить Жак.

Налетел прохладный бриз. Тедди села и собрала разбросанную одежду. Какой чудесный был день. О большем и мечтать нельзя.

Нет, мечтать, пожалуй, можно.

Тедди с отцом сидели на террасе отеля. Уорнер потягивал «мартини», Тедди удовлетворилась стаканом минеральной воды. Отблески заходящего солнца золотили поверхность моря. Из бара доносились звуки оркестра и оживленные голоса.

– Как ты сказала? – Хьюстон Уорнер едва не поперхнулся. – Ты летала на параплане?За катером? Ты соображаешь, что делаешь, Теодора? – В минуты гнева он всегда называл ее полным именем.

– Меня никто не заставлял, – упрямо заявила Тедди, – мне хотелось почувствовать, что такое свободный полет.

Ее лицо горело от поцелуев Жака, все тело слегка ломило, но она надеялась, что отец ничего не заметит. Тедди знала, что запомнит вчерашний день на всю жизнь.

– А представь себе, что ты бы получила травму? Боже мой, ты могла руки-ноги переломать.

– Не ведь не переломала.

– По чистой случайности. Я сейчас же позвоню в агентство и закажу билеты на ближайший рейс. Надо возвращаться в Коннектикут. Там, по крайней мере, ты сосредоточишься на игре, тебя не будут отвлекать никакие принцессы. Вернее, принцы.

Отец попал в точку.

– Папа, я уже не маленькая, – у Тедди брызнули слезы. – Хватит меня опекать. Разве я не могу устроить себе передышку? Ты привык считать, что теннис заменяет в жизни все.

Хьюстон Уорнер побагровел и отвел глаза.

– Ты еще никогда так со мной не разговаривала, Теодора.

– Наверно, я изменилась. Пойми меня правильно, папа, я люблю теннис, но не хочу, чтобы вся моя жизнь была подчинена только игре. Я хочу… большего.

– Два миллиона в год только за рекламу – это немало, Теодора. А ведь это только начало, детка. Через несколько лет ты станешь золотой девушкой тенниса – моя золотая дочка.

– Конечно, папа. – Тедди устыдилась своей несдержанности; она погладила руку отца и крепко сжала его пальцы. – Ты для меня столько сделал. Я это ценю и очень тебя люблю… Но я должна сама распоряжаться своей жизнью.

После долгого молчания Уорнер сказал:

– Понимаешь, мне завтра утром нужно быть в Нью-Йорке: я не могу отменить деловые встречи. Буду занят всю неделю: мы покупаем новый завод. Ты справишься здесь без меня?

Тедди не верила своим ушам. Отец доверяет ей настолько, что собирается оставить ее одну в Коста-дель-Мар?

– Папа, милый! – воскликнула она. – Спасибо тебе!

– За что? Если ты выбьешься из тренировочного графика, то сама же за это поплатишься, – проворчал Хьюстон.

По прибытии в свой офис Хьюстон Уорнер просмотрел корреспонденцию, рассортированную референтом и помеченную «важное», «срочное», «первоочередное».

Выбрав из стопки плотный конверт с ксерокопиями газетных и журнальных статей, он помедлил, потом задумчиво вытряхнул содержимое и разложил на письменном столе.

Публикации касались самых разных сторон жизни княжества – от правительственных переговоров до сплетен вокруг казино. Однако в каждой заметке непременно присутствовало имя принца Георга, а то и его фотография.

Уорнер вглядывался в это удлиненное, недовольное лицо и спрашивал себя, что чувствует человек, обреченный быть вечно вторым, стоять тенью рядом с братом-монархом, обладать множеством громких титулов, но не иметь никакой реальной власти.

Страдает ли Георг от такого положения? Может быть, он плетет сети заговора? Уорнер покачал головой. История Европы полна кровавых событий. В одной из заметок он прочел, что в шестнадцатом веке один из первых представителей династии Беллини (кстати, тоже Генрих) зверски убил своего брата Эдуарда, чтобы занять престол этого карликового государства, которое в ту эпоху промышляло исключительно каперством.

– Мистер Уорнер, на шестой линии – Антон Тьюз, – сообщила секретарша по интеркому.

Уорнер неохотно сдвинул в сторону газетные вырезки.

В течение дня, даже во время серьезных деловых обсуждений, он не раз возвращался мыслями к принцу Георгу и невольно подслушанному разговору. Уорнер понимал, что располагает конфиденциальной информацией, но не мог решить, как должен поступить.

Что бы ни происходило в его жизни, важнее всего на свете для него была Тедди. Оставалось только надеяться, что знакомство с коронованными особами не вскружит ей голову. Без дочери его существование утратит всякий смысл.

* * *

Прошла неделя: днем солнце и теннис, а вечерами – встречи, дискотеки, прогулки под луной на королевской яхте «Белль Лиссе-II». Тедди близко сошлась с принцессами, особенно с Кристиной.

В конце недели Габриелла улетела в Нью-Йорк, где, по ее словам, должна была повидаться со своей подругой детства Сидни Меллон, с которой в течение двух лет училась в дорогой женской школе мисс Портер в Фармингтоне, штат Коннектикут. Тедди удивилась, что старшую принцессу сопровождала в этой поездке целая свита, куда, в частности, входили телохранитель, камеристка и пресс-секретарь.

Тедди втайне надеялась, что Жак еще раз пригласит ее на свой любимый пляж, но этого не произошло: он уехал в Канны на очередные гонки и вернулся только в субботу.

Только в начале следующей недели, когда они купались в бассейне, она поймала на себе его ласкающий, призывный взгляд.

Проскользнув мимо челяди, они поднялись в апартаменты Жака – анфиладу из четырех огромных комнат, выходящих на море, с небольшой кухней, отделанной светлым деревом.

– Мне приятно тебя обнимать. Обожаю заниматься с тобой сексом, – шептал Жак, покрывая поцелуями ее шею.

– Жак… Жак…

Тедди задыхалась; по ее телу пробежала сладостная судорога. Почти сразу вслед за этим у Жака вырвался хриплый стон.

Они лежали на необъятной кровати с темными резными стойками. Когда страсть утихла, Тедди захотелось плакать… «Заниматься сексом»? Если б он хотя бы сказал «заниматься любовью». Она уткнулась в плечо Жака, влажное от пота.

– Что случилось?

– Ничего.

– Я же чувствую – ты вся напряглась.

– Ничего подобного, – возразила она, садясь в постели. – Просто я… Жак…

– Хочу тебе кое-что подарить, – он вскочил и босиком направился к комоду.

Открыв один из ящиков, Жак вытащил красивую розовую ракушку.

– Я достал ее со дна моря в Сен-Тропезе и заказал ювелиру инкрустацию жемчугом. Возьми, Тедди. Ее можно носить на шее как украшение.

– Я так и сделаю, – смущенно отозвалась Тедди, разглядывая раковину и силясь улыбнуться.

По каким-то неуловимым признакам она поняла, что это прощальный подарок. Ее душила обида. Выходя из спальни Жака, Тедди незаметно опустила розовую раковину с жемчугом обратно в ящик.

– Вот так! Получай!

Кристина, размахивая ракеткой, неловко перебрасывала мяч через сетку. Тедди точным движением направляла удар в противоположный угол, заставляя Кристину бегать по всему корту.

Принцесса оказалась недостаточно подвижной: мяч, отскочив от площадки, все чаще уходил в аут. По ее лицу струился пот, эластичная повязка на лбу промокла насквозь, но, несмотря ни на что, Кристина лучилась красотой. Ей необыкновенно шли нежно-желтые шорты и такая же тенниска.

– Кристина, тебе надо быть более агрессивной. Смелее иди на мяч, – начала Тедди, когда они сделали перерыв.

– Да-да, – вздохнула Кристина, – я сама знаю. Боюсь, что мне не дано достичь высот в теннисе, Тедди. Я, наверно, всю жизнь так и буду играть – чуть выше среднего уровня.

Девушки подошли к раскладному столику у корта, где их ждали фрукты и свежий лимонад.

– Я не распоряжаюсь своей жизнью, – сказала Кристина, опускаясь в плетеное кресло. – Здесь такая скука. Чудесно, что ты смогла у нас погостить, но скоро ты уедешь, и тогда… не знаю, что будет.

– О чем ты?

– Помнишь, я тебе рассказывала про свою недолгую карьеру манекенщицы. У меня уже было готово профессиональное фотодосье, и нью-йоркское агентство «Вильгельмина» не могло дождаться, когда я приступлю к работе. В честь подписания контракта должен был состояться грандиозный банкет. Меня сфотографировали для обложки журнала «Вог». Я прилетела в Нью-Йорк, чтобы ознакомиться с контрактом, но позвонил отец и запретил мне его подписывать. Он потребовал, чтобы я немедленно возвращалась домой и забыла о карьере манекенщицы, поскольку принцессе не пристало появляться на подиуме.

– И ты подчинилась?

– А как же? Я – дочь правящего монарха, мне нельзя иначе.

– Представляю, как тебе было трудно переступить через свои мечты.

– Я обманула ожидания множества людей. Агентство поставило на меня большие деньги. Я обманула свои собственные ожидания, – грустно сказала Кристина.

За то время, что Тедди провела в Коста-дель-Мар, от нее не укрылось, что принцесса Кристина одержима каким-то беспокойством. Она ни на чем не могла сосредоточиться.

– Но тебе принадлежит так много, – возразила Тедди.

– А что толку? В этой жизни за меня уже все решено. Мне предстоит выйти замуж за человека с титулом и состоянием, причем главное – чтобы он понравился отцу. Я обязана присутствовать на разных официальных церемониях, торжественных обедах – это такое нескончаемое занудство. Мне положено возглавлять три-четыре благотворительных фонда. У меня огромное количество роскошных туалетов – я должна блистать на дворцовых балах и приемах. Я, естественно, должна произвести на свет двух детей и дать им подобающее воспитание… Но пойми, Тедди, – со вздохом добавила Кристина, – это все ожидает меня здесь,в этой стране, в этом замке, согласно установленным правилам и ритуалам. У меня никогда не будет приключений… мой путь предрешен…

Тедди не нашлась что на это ответить. Раньше она считала, что жизнь членов правящей династии окружена романтическим ореолом, но даже если вспомнить британскую королевскую семью… Сколько пришлось пережить Ферги и принцу Эндрю, потом поползли слухи насчет принцессы Анны и капитана Марка Филлипса… а в последнее время поговаривали, что принцесса Диана и принц Чарлз больше не живут вместе.

Послышались угрожающие раскаты грома. В стекла лимузина барабанил дождь.

Габриелла, сидевшая на заднем сиденье, подалась вперед, вглядываясь в подрагивающее море черных зонтиков, заполонивших Пятую авеню.

– За десять минут мы продвинулись не более чем на три метра, – посетовала пресс-секретарь Мари-Поль Коти.

В автомобиле также находились телохранитель Пьер и офицер службы безопасности, которого приставил к принцессе Госдепартамент США по просьбе князя Генриха.

– Я ничего не имею против, – сказала Габи. – Здесь кипит жизнь.

По официальной версии, она поехала в гости к старой школьной подруге, которая теперь жила на Манхэттене. Однако рядом на сиденье лежала кожаная папка с эскизами ювелирных украшений. Это были лучшие творения Габи, которые она отобрала после мучительных размышлений. Она лихорадочно соображала, не напрасно ли исключила серию набросков броши в форме котенка. В последнюю минуту она решила, что концепция не вполне продуманна. В этой коллекции каждый предмет должен был стать ошеломляющим открытием. Больше всего на свете ей хотелось заслужить одобрение Кенни Лейна.

Выбравшись из дорожной пробки, лимузин в конце концов свернул с Пятой авеню на Уэст 37-ю стрит и сразу остановился.

Водитель распахнул дверцу. Первым из автомобиля вышел Пьер, чтобы раскрыть большой черный зонт для Габриеллы. За ним появились Мари-Поль и американец-охранник.

Габриелла раздраженно вырвала зонтик из рук своего телохранителя и устремилась вперед.

* * *

В тесный, старомодный лифт могли втиснуться только четверо. Они поднялись на шестой этаж и оказались в небольшом холле. За письменным столом сидела секретарша, Бланш Дэвинджер, которая так давно работала у Кенни Лейна, что превратилась в непременный атрибут обстановки.

При их появлении она выразила бурную радость. Сопровождающие остались в холле, а Габриелла прошла в демонстрационный зал, где в застекленных витринах были выставлены ювелирные изделия работы Кенни Лейна. Стол, покрытый черным бархатом, служил для показа образцов оптовым покупателям. На стенах висели фотографии самых знаменитых творений Лейна.

С бьющимся сердцем Габи осматривалась по сторонам.

– Дорогая моя, – сказал Кеннет-Джей Лейн, поднимая глаза от тщательно проработанных эскизов, – дорогая моя, это сказочная красота.

– Как… неужели? – Щеки Габи залил обжигающий румянец.

Они сидели в элегантно отделанном кабинете. Лейну было слегка за пятьдесят; внешностью он напоминал типичного англичанина: зачесанные назад седеющие волосы, пепельно-серая рубашка с белоснежным воротничком и манжетами, синий галстук в белый горошек, синий блейзер и серые брюки.

– У вас выдающееся дарование, Габриелла. Такой талант встретишь нечасто. Женщины будут сходить с ума от этих украшений. Что вы планируете делать со своими работами?

– Продавать, – решительно ответила Габриелла.

Ее охватил неожиданный, безумный восторг.

Лейн на мгновение задержал на ней пристальный взгляд:

– Позвольте сказать вам одну вещь. Никогда в жизни я не заключал соглашений с другими фирмами или дизайнерами. Эта мастерская создана из ничего моими собственными руками. Я не привык ни на кого оглядываться. Но, поскольку я хорошо знаю вашу семью и нахожу эти эскизы незаурядными, могу предложить вам нечто вроде совместного производства.

Габриелла улыбнулась, спрятав сумасшедшую радость под маской царственного хладнокровия.

– Слушаю вас.

– Мы назовем эту коллекцию «Принцесса Габриелла», – сказал Лейн. – Будем ориентироваться на совершенно определенную клиентуру: на самостоятельных деловых женщин с собственной чековой книжкой. Вы приедете в Нью-Йорк на две-три недели, чтобы поработать со мной и моими художниками. Необходимо уточнить окончательный дизайн и количество предметов новой серии. У вас будет личный секретарь, небольшой кабинет при моем демонстрационном зале и еще один – при мастерской. Для начала я предложу вам пять процентов от прибыли; по достижении определенного объема продаж – мы оговорим его в соглашении – ваша доля поднимется до семи с половиной процентов, а потом и до десяти.

Габриелла смотрела на него в упор.

– До десяти процентов… от чего?

– Думаю, в течение первого года прибыли составят восемь-десять миллионов. В течение второго года – от десяти до двенадцати миллионов, а на третий год – если серия будет пользоваться таким успехом, какой мы ей прочим – миллионов пятнадцать.

Габриелла помедлила, делая в уме подсчеты. Ей никогда не приходилось вести переговоры, но сейчас она решила пойти ва-банк.

– Кенни, – сказала она, – подписание этого соглашения лишит меня права на какую бы то ни было приватность; мне придется постоянно быть на людях. Не исключено, что я стану объектом… ну, скажем, похищения или нападения террористов. Я требую сумму в три миллиона в качестве гарантии условий нашего договора, плюссоглашение сроком на пять лет. Один миллион должен быть выплачен при подписании, а остальное – равными частями в течение оставшихся четырех лет, независимо от объемов продажи.

Слушая ее, Лейн менялся на глазах: сначала он был повергнут в шок, потом изумление сменилось задумчивостью.

– Независимо от объемов продажи? Но это не вполне…

– Я ставлю на карту не только свою репутацию, но и репутацию своей страны и вправе ожидать компенсации за этот риск.

Лейн кивнул:

– Предлагаю два миллиона сто тысяч, с выплатой семисот тысяч при подписании соглашения. Но вы возьмете на себя расходы на рекламу – это примерно сто пятьдесят тысяч в год. Серия «Принцесса Габриелла» должна прогреметь во всех средствах массовой информации. Надо заручиться поддержкой известных телеведущих, таких, как Фил Донахью и Опра Уинфри. Вам понадобится собственный рекламный агент. Это вас не отпугивает?

Габриелла понимала, что князь Генрих будет отнюдь не в восторге от того, что его старшая дочь разъезжает по всему миру и торгует украшениями. Даже если ей удастся заручиться его согласием, он выдвинет такие условия, которые свяжут ее по рукам и ногам. Однако Габриелла уже не могла остановиться. Перед ней открывалась долгожданная перспектива – всерьез заняться любимым делом, стать личностью, а не просто дворцовой куклой.

– Отец не будет чинить мне препятствий, – с излишней поспешностью заверила она Кенни Лейна. – Я сама с ним поговорю, как только вернусь домой. Уверена – он… – Габриелла запнулась, не зная, какова будет реакция князя Генриха.

Кейн улыбнулся:

– Габриелла, когда дело дойдет до маркетинга и связей с общественностью, вам придется следовать моим инструкциям. Я знаю этот бизнес как свои пять пальцев. Первые изделия нашей серии будут запущены в продажу с помощью вашего отца.

– Что?

– Все очень просто. Вам придется всего лишь внушить ему, что продажа фантастических украшений серии «Принцесса Габриелла» будет способствовать укреплению престижа Коста-дель-Мар, что вы будете представлять не столько ювелирные изделия, сколько свою страну.

– Понимаю, – лицо Габи осветилось лукавой улыбкой.

– Положитесь на мой опыт. Я знаю, что говорю.

* * *

Тедди позвонила из отеля Джамайке Дю-Росс, своей подруге, с которой они долгое время шли бок о бок по ступеням теннисной лестницы.

– Джейми, ты не поверишь – это как в кино, – взахлеб рассказывала Тедди. – Страна просто сказочная: повсюду чистота, море цветов. Бедняков здесь нет: княжество опекает каждого из своих подданных, представляешь?

– Это все очень здорово; а мужчины там есть? – спросила Джамайка.

– Еще какие! – вздохнула Тедди. – Даже часовые – глаз не оторвать… А принц Жак – это просто мечта. Только…

Тедди осеклась. Она чуть не проболталась.

– Тедди?.. – Джамайка сразу что-то заподозрила. – Давай, рассказывай. Какой он, этот Жак? Танцевать умеет? Ты с ним хоть раз танцевала? В журналах пишут, что он неравнодушен к девушкам – это правда? Он надменный?

– Думаю, что да, – невпопад ответила Тедди. – В смысле, неравнодушен к девушкам. Но он совсем не надменный. Он очень даже милый.

Принц Жак разминался на тренажере «нордик-трек» в своем спортивном зале и думал о Тедди Уорнер. Его размышления прервал камердинер, который позвал его к телефону, а заодно сообщил, что через двадцать минут его желает видеть князь.

Женщина, звонившая из Парижа, была на грани нервного срыва:

– Принц Жак, я просто в отчаянии, не знаю, что делать. Я не собиралась вас беспокоить, но решилась, зная о вашем великодушии, – скороговоркой говорила она. – Больше мне не к кому обратиться. Моя дочка, Сесиль…

– Сюзетта, что случилось?

Сюзетта Мулен была женой его друга Жоэля Мулена, который недавно получил тяжелую травму во время гонок «Формулы-1».

– Я помню, как вы помогли нам, когда Жоэль попал в беду. А вчера наша малышка ужасно обгорела в автомобильной аварии.

Жак похолодел.

– Сюзетта, какое несчастье! Постарайся успокоиться. Я пришлю за Сесиль свой самолет, и мы доставим ее сюда, в Коста-дель-Мар. У нас лучший ожоговый центр в Европе. Потом я свяжусь с французскими хирургами-косметологами, и мы устроим консилиум.

– Но мы не можем позволить себе…

– Все расходы я беру на себя, Сюзетта.

Жак, как мог, успокоил молодую мать, а потом позвонил своей секретарше и поручил ей заняться организацией всех необходимых мероприятий. Только после этого он вернулся в спортзал, разделся и встал под душ.

Его слегка тревожил предстоящий разговор с отцом. Подставляя тело под прохладные струи, Жак раздумывал о том, что же так срочно понадобилось князю Генриху.

Утренняя столовая в замке когда-то служила ткацкой мастерской – в прежние времена все наряды для княжеской фамилии изготовлялись придворными мастерами. Здесь до сих пор стояли резные комоды, в которых раньше хранились рулоны сукна. Теперь в середине комнаты воцарились удобные круглые столы, а по стенам вились тропические лианы. Когда Генриху представляли архитектурные проекты, требовавшие его одобрения, он любил разворачивать листы ватмана именно в этой комнате.

Зачесав назад мокрые волосы, Жак поспешил в утреннюю столовую. Подходя к двери, он услышал рассерженный голос отца – видимо, тот разговаривал по телефону.

– Нет! – отрезал князь. – Я сказал: нет! Этого не будет. Мне безразлично, сколько вы готовы заплатить. Права на открытие игорных заведений в Коста-дель-Мар не продаются. Повторяю, не продаются.Ваше предложение оскорбительно.

Жак испытал неловкость оттого, что невольно подслушал этот разговор. Он осторожно постучался.

– Его светлейшее высочество ожидает вас. – Секретарь распахнул перед ним дверь.

Жак вошел. Генрих сидел за одним из столов, гневно взирая на стопку увесистых конторских книг, в которых содержались подробные планы княжества Коста-дель-Мар с указанием всех владельцев недвижимости. Его лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Однако Жак сказал себе, что отец всегда с честью выходил из трудных ситуаций.

– Отец, ты хотел меня видеть?

Генрих оторвался от книг, словно вернулся откуда-то издалека.

– Да, сын.

Жак выжидал. Торопить князя не дозволялось никому.

Наконец Генрих заговорил:

– На следующей неделе к нам с официальным визитом прибывает президент Клинтон с супругой. Я хочу, чтобы ты их сопровождал. Мсье Дюпре даст тебе график визита. В последнее время ты целиком посвятил себя автомобильному и водно-моторному спорту – в ущерб своим обязанностям.

Жак вспыхнул. Официальные визиты всегда были ему в тягость. Он не выносил длинных речей, нескончаемых обедов и помпезных церемоний. Когда ему было пятнадцать лет, его задержали у выхода из туннеля – он улизнул с торжественного обеда, посвященного визиту королевы Елизаветы II. За эту непростительную выходку князь Генрих на целый год лишил его денег на карманные расходы.

– Отец, – сбивчиво заговорил он, – на следующей неделе у меня запланирована поездка в Турин. Мне нужно посмотреть новый гоночный автомобиль…

Генрих сверкнул глазами:

– Я не допущу неуважения к президенту.

– Как тебе будет угодно, – сдался Жак, заливаясь краской.

– Внешняя политика имеет для нас первостепенное значение. Мы должны всемерно укреплять связи с ведущими державами, и прежде всего с Америкой.

Жак вежливо кивал, слушая пространные рассуждения отца о международных отношениях и о неустойчивой национальной экономике, требующей притока дополнительных средств.

– В нашу государственную казну не поступают баснословные суммы налогов, не то что в Соединенных Штатах, – размеренно продолжал Генрих. – Как это ни прискорбно, акулы французской политики только и думают о том, чтобы превратить нас в свой «протекторат»… Они готовы лишить наших граждан всех привилегий, задушить их налогами, прибрать к рукам наши больницы и музеи.

Жак нахмурился. Ему уже не раз доводилось выслушивать это, но он всегда считал эти опасения надуманными.

В конце концов Генрих остановил себя.

– Все, довольно, – с раздражением произнес он. – Я вижу, тебя это не интересует.

– Почему же? – запротестовал Жак. – Эти проблемы мне небезразличны.

– Возможно, когда-нибудь ты займешься ими вплотную. Время покажет.

Проходя дворцовыми коридорами, Жак кипел от досады. На месте Генриха он бы нанял своих собственных «акул», приказав им покончить с любыми посягательствами извне. Но он тут же одернул себя: к чему забивать голову государственными делами? Парни в его возрасте хотят жить в свое удовольствие – можно завербоваться в армию, можно стать гонщиком или каскадером.

Не исключено, конечно, что он когда-нибудь передумает и захочет управлять страной, но стоит ли торопить события? В обозримом будущем такого не случится, заверил он себя.

Женевьева Мондальви в свои тридцать с лишним соблюдала строжайшую диету, чтобы сохранить стройность фигуры. Она писала в различные французские журналы для разделов светской хроники. Многие опасались ее острого языка.

– Вы знаете, что газеты опубликовали ваши фотографии с принцем Жаком? – Она брала интервью у Тедди в номере отеля. – Вы видели эти снимки?

Тедди отрицательно покачала головой.

Женни Мондальви вытащила из сумки сложенную газету и протянула ее Тедди. «Жак развлекается с теннисной звездой», – кричали французские заголовки.

Тедди ошарашенно вглядывалась в газетные страницы. Камера запечатлела, как они с Жаком играют в теннис, готовятся взлететь на парапланах; вот Жак по-хозяйски положил руку ей на плечо, проверяя стропы; вот они мчатся на катере в тот самый день, когда она стала женщиной; вот они, обнявшись, соединили губы в страстном поцелуе. На размытых черно-белых фотографиях Тедди, одетая в бикини, казалась обнаженной.

– Вы давно близки с принцем? – полюбопытствовала журналистка.

– Мы всего лишь друзья, – вырвалось у Тедди; она с ужасом думала, что скажет князь Генрих, увидев эти снимки.

– Друзья? – Женни сверлила ее прожженно-циничным взглядом.

– Да, – стояла на своем Тедди.

– Представители прессы внимательно следят за увлечениями принца Жака, – поджав губы, сообщила Женни Мондальви. – Вы не первая девушка, с которой у него завязались романтические отношения. Наш юный принц успел заслужить репутацию порядочного ловеласа. Насколько мне известно, он встречается с Камиллой де Борели. Она происходит из богатой, титулованной семьи – для принца это вполне подходящая пара.

Журналистка выжидала, надеясь, что Тедди вспылит и выдаст свои чувства. Газеты требовали сенсаций.

– По-моему, он в ближайшее время не собирается вступать в брак, – спокойно произнесла Тедди. – Ему и так неплохо.

Ее щеки залил румянец.

– Ты регулярно тренируешься?

– Каждый день, – ответила Тедди.

Она еще не успела остыть после пятичасовой тренировки на корте и изнурительной пробежки по песчаному пляжу. Удерживая телефонную трубку плечом, она расплетала длинную золотистую косу, чтобы вымыть голову.

– Не беспокойся, папа, я в форме.

– Не отлыниваешь от нагрузок?

– Нет, честное слово! Кристина мне подкидывает.

– Кристина для тебя слишком слаба, дочка. Жаль, что мы отправили домой Мануэля. Ты же знаешь, тебе необходимо…

– Я играю не только с ней, но и с принцем Жаком, – перебила Тедди. – Он очень сильный игрок. Вполне мог бы выступать в турнирах профессионалов.

Она тряхнула головой, и по плечам рассыпались золотистые волны. Ей не терпелось закончить разговор – Кристина и Габриелла пригласили ее проехаться по магазинам. Времени оставалось в обрез.

– С принцем Жаком? – забеспокоился Уорнер. – Я о нем наслышан, Тедди. Уже двое знакомых прислали мне газетные вырезки. Кажется, ты собиралась давать уроки тенниса принцессе Кристине, но дело, как видно, этим не ограничилось.

Тедди покраснела, представив, как отец разглядывал эти фотографии.

– Все уже позади, – призналась она. – Жак теперь… встречается с одной герцогиней.

– Родная моя, – Уорнер уловил в голосе дочери горькие нотки, – Тедди, помни, что вы с принцем Жаком принадлежите к совершенно разным мирам. С тобой он может играть в теннис, но встречаться должен с титулованными особами. К этому обязывает его положение, этого ожидает его семья…

– Папа! – нетерпеливо перебила Тедди. – Я сама знаю, чего ожидает его семья. Я сама знаю, что у нас нет ничего общего. Незачем лишний раз мне об этом напоминать.

Ей удалось переключить внимание отца на другое: она начала расспрашивать о новой теннисной ракетке, которую изготавливали по ее заказу, и подтвердила, что прилетает в Нью-Йорк на следующий день.

– Очень жду тебя, Тедди. Пора приниматься за дело. В твоей жизни, дочка, главное – теннис, а не светские развлечения. Коста – в высшей степени политизированная страна, хотя ты, наверно, этого не понимаешь. Мы с тобой там чужие.

Через пять минут они распрощались. Настроение у Тедди совсем упало.

Напрасно она воображала, какое будущее ждет их с Жаком. Он не сказал ей и пары слов с того дня, как они предавались ласкам в его спальне. Лучше последовать советам отца. Надо возвращаться в Коннектикут и приступать к нормальным тренировкам. Ее ждали съемки в двух рекламных клипах, важный турнир в Мельбурне, а потом – открытый чемпионат Франции. На глупые фантазии не останется времени.

Принц Георг мерил шагами гостиную в резиденции «Ройял-Хаус», расположенной поблизости от замка – в его тени. Вечно в тени. Георга снедала ненависть: он не прощал вероломства.

Ему только что стало известно, что Д'Фабрэ переметнулся на сторону князя Генриха в наболевшем вопросе о присоединении к Франции.

«Мы никогда, даже под страхом смерти не объединимся с Францией», —говорилось в заявлении Генриха. И министр финансов, этот жалкий лизоблюд, тут же подхватил: «Если нас подчинит Франция, мы потеряем свою национальную самобытность, превратимся в деревенских бедняков и мелких буржуа – кое-кому это было бы только на руку».