Текст книги "50 способов околдовать вампира (СИ)"
Автор книги: Джули Айгелено
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 20
Очнулась она при бледном свете. Карлик, держа в руках огарок свечи, склонился над ней.
– Румпельштильцхен? А вы что здесь делаете? – поинтересовалась Филлис, потирая шишку на лбу.
– Меня арестовали за махинации с монетами, – проговорил карлик, помогая ей подняться. – Ваш знакомый тоже попал в Банк идей.
– Феликс? – удивилась она, заранее зная ответ. Румпельштильцхен подтвердил догадку кивком.
Филлис огляделась – камера метр на метр почти не изменилась, капала вода, капая заключенным на мозги. Приглядевшись, она заметила съежившегося Феликса в противоположном углу.
– Он совсем плох, – пожаловался карлик, – подхватил какую-то заразу, кашляет постоянно.
– Что говорят надзорщики? – поинтересовалась она.
– Меня ожидает высочайший королевский суд, – сказал Румпель, – его – обычный суд.
– Почему Феликс очутился в тюрьме? – решила уточнить на всякий случай Филлис, сощурившись.
– Насколько я понял, он что-то украл, – произнес карлик.
– Фух! – выдохнула она. – Отлично, Феликс послужит Банку идей.
– Я спал всего-то десять веков, а королевство настолько извелось! – возмутился Румпель. – Преступников наказывают службой на Банк. До чего дошло…
Дальше старик начал распространяться насчет того, что времена изменились, что сейчас не то, а раньше было хорошо. Филлис слушала его вполуха, переместившись ближе к Феликсу. Состояние молодого человека сильно обеспокоило её.
Феликс лежал на холодном полу, закрыв лицо руками и периодически покашливая. Его била дрожь. Пальцы на ногах и руках посинели от холода. Сосредоточившись на тепле, Филлис призвала маленький шарик огня. Огонь, подпалив кем-то давным-давно оставленную бумагу, хорошо занялся. Стало немного теплее. Она сосредоточилась на чувстве тепла, распространяя горячий воздух по темнице и высушивая воду.
– Спасибо! – прохрипел молодой человек. – Но я не стою ваших усилий.
– Это мне решать, – возразила Филлис. – Мы отсюда выберемся обязательно.
– Вряд ли для злостных преступников предусмотрены мягкие наказания, – вклинился Румпельштильцхен. – Мой брат, мистер Голд, когда-то говорил мне, что в Донауворте не щадят противников короны.
– Надеюсь, что это не так, – проговорила она.
Феликс постепенно согревался, но чихать и кашлять не переставал. Филлис призвала силы природы на помощь, чтобы хотя бы немного подлечить молодого человека. Силу ветра для поддержания огня, воду для лечения, землю для успокоения и огонь для согрева. Румпельштильцхен не вмешивался, брюзжа о чем-то своем. Если честно, карлик начал раздражать её постоянным сравнением прошлого и настоящего. Однако Филлис терпела, зная, что Виктор непременно вытащит её из тюрьмы. Всенепременно. Виктор придет, Виктор объяснит, что она ни в чем не виновна. А её происхождение, пусть и связано с тремя ведьмами… но она-то совсем другая. Она не творит зло. Она только работает на известного ученого-вампира. Работает на должности помощницы.
«Пусть Виктор услышит, пусть Виктор придет», – подумалось Филлис. Она выдохлась. Магия испарилась в одно мгновение, оставив после себя мимолетное воспоминание. Нет, она и раньше подозревала, что магия постоянно не находится вместе с владельцем, что она вполне может уйти, если произнести заклинание, что магия – неотъемлемая часть жизни, если в неё сильно-сильно верить. Как дети верят. Как дети смотрят на мир, веря в волшебство.
Филлис призывала богов, чтобы ей помогли пережить ещё один сложный и трудный день в темнице. Вампир задерживался. А время, тем временем, шло вперед, хотя она не видела день или ночь сейчас. Окна не догадались сделать. Объятая сыростью и промозглостью, она тоже начала кашлять. Как там говорит Персепона? Не пасуй перед трудностями? Испытания делают нас сильнее?
Ох, с радостью бы она заехала увесистым томиком лично Персепоне Стикс! «Испытания делают людей сильнее, трудности нужно преодолевать. И? Где мне взять силы, боги?! – пронеслось в голове у Филлис. – Холодно, страшно. Да и компания не самая лучшая. Скорее бы он пришел!».
Стоило ей подумать об этом, боги будто бы откликнулись на её последнюю фразу. В темницу проник свет, приоткрылась дверь. На пороге очутился сам Виктор дель ла Паладиа! В ослепительном сиянии, в золотом камзоле, вмиг разогнавшим тьму. Филлис бросилась к нему, повиснув на его шее. Мужчина поморщился, но объятия выдержал стоически.
– Нам пора, – прошептал он ей на ухо. – Я скучал.
– Я тоже скучала, – проговорила она, – но без Феликса я никуда не уйду.
– Хорошо, – согласился Виктор. – Идем.
Филлис обернулась, увидев бледного молодого человека. И сделала шаг вперед, выходя прочь из темницы. Ученый сразу взял её за руку, отодвинув любопытного надзорщика. Тот возмущенно фыркнул, но звякнувшее монеты в мешочке выдали его интерес с потрохами. Виктор дал ему монет, и они двинулись прочь из Банка идей.
Как бы она не старалась завести разговор, он вел её по темным улицам только ему известным направлением. Видимо, расставание с монетами плохо сказалось на настроении вампира.
– Что случилось? – спросила она, когда он резко затормозил под единственным горящим фонарем.
– Викторию приговорили к смертной казни, – глухо отозвался Виктор. – Завтра, на рассвете.
– Ты любил её? – поинтересовалась она, размыкая их руки.
– Любил, – ответил он.
Она застыла, словно громом пораженная. Конечно, давно стоило заподозрить, что между Виктором и Викторией раньше, возможно, что-то происходило. Возможно, они любили друг друга. Однако чувства счастья им обоим не принесли. Виктор застыл изваянием. Он глядел во тьму, будто ища там что-то из прошлого.
Девушка в пышном красном платье положила на столик корзину с фруктами. Он оторвался от книги, которую читал, чтобы увидеть, что вошла Виктория. Солнце играло в её волосах, наряд отлично подчеркивал фигуру, делая саму девицу более женственной и желанной. Его манило дотронуться до неё хотя бы раз, чтобы перестать думать о ней постоянно.
Прошел месяц после того, как он вырвал её из лап смерти. Виктория расцвела. Она изменилась – начала следить за собой, подкармливать его в библиотеке, подкармливать, когда он занимается эликсиром в лаборатории. В любое время дня и ночи она находилась рядом с ним, помогая и незаметно изменяя его.
– Я не хочу есть, – сказал Виктор, скрывшись за книгой.
– Я принесла себе, – возразила Виктория, надкусив зеленое яблоко. – Проголодалась, пока убирала твой замок.
– Я не просил, – откликнулся он, второй раз перечитывая ту же строчку.
– Виктор! – позвала она, топнув ножкой. – Что тебя смущает?
– Твоя инициативность, – произнес ученый, кладя раскрытую книгу на колени. – У меня складывается такое ощущение, что мы давно женаты.
– Ты мне понравился в первую нашу встречу, – закусив губу, призналась она.
– Ты мне тоже, – со вздохом проговорил Виктор.
Он не успел видеть, когда она присела к нему на колени и начала страстно целовать. Он подчинился ей добровольно, позволяя снять одежду, возбуждать, снова целоваться, стонать в унисон от желания.
Виктор резко тряхнул головой из стороны в сторону, прогоняя видение. Рядом стояла молчаливая помощница. Она ждала, пока он придет в себя, не стараясь как-либо помешать ему наслаждаться прошлым. Редким мгновением единения с самим собой.
– Все прошло, – прошептал он, – все давно прошло.
– Разве? – засомневалась Филлис. – Виктория создала подобного тебе вампира. Для неё ничего не прошло.
– Для меня все кончено, – сказал Виктор. – Но я не выдержу, если Викторию казнят.
– Мы ничего не изменим, – со вздохом сказала помощница, – каждое преступление ведет за собой наказание. Виктория убила человека. Человека, что добровольно согласился стать для неё тобой! Человека, что мог бы жить здесь и сейчас, рядом с нами!
– Я устал, – сообщил он, потирая переносицу. – Обсудим все потом. Феликса я вытащу, не волнуйся.
Вампир обернулся летучей мышью и улетел в ночь. Филлис постояла под одиноким фонарем и пошла домой. Беспокойство за дочь не давало ей покоя. Она спешила домой, прокатываясь по снегу, оскальзываясь на поворотах на льду.
Она открыла ключом дверь и тут же очутилась в объятиях Талии. Дочурка рассказывала о том, что пережила в полном одиночестве, всхлипывая. Филлис настолько утомилась, что, поцеловав дочь, легла спать.
Утром её разбудил радостный крик Талии, раздавшийся в прихожей. Полусонная, набросив бабушкину шаль, она покинула спальню и увидела счастливую дочь и не менее счастливого, но бледного Феликса. Влюбленные ограничились объятиями. Филлис бы порадовалась за них, однако, её гложило признание Виктора. «Он любил её. Если с Марианной я могла соперничать, то Виктории я не ровня. – Подумала она. – Ни по красоте, ни по умению плести интриги».
Помощница вернулась в спальню, чтобы собраться на работу. Ей хотелось поддержать вампира, проявить участие и жалость. Мысли о том, что Виктория, возможно, давно мертва, она гнала прочь. Вампиры не сдаются. Если Виктор успеет, то все обойдется. Если Виктор успеет, то у неё останется единственная подруга. Если Виктор успеет… Слишком много «если». Слишком много непредсказуемости. Слишком много вероятности не успеть и не спасти.
Фарфор треснул в её руке, но Филлис этого не почувствовала. Уловив металлический запах крови, она обратила внимание на треснувшую посуду. Она сочла это плохим предзнаменованием. И не ошиблась, к сожалению.
Она мчалась, боясь не успеть. Расталкивала толпу. Ей что-то кричали вслед, наверняка проклятия и ругательства. Филлис притормозила у знакомого указателя. Черный замок среди белоснежного неба и синего океана чудился будто родственником, укутанным в траурный наряд. Она, собравшись с духом, подошла к величавому строению. Ключ в её руках подрагивал. Она открыла замок и вошла в темную неуютную приемную.
Прямоугольный стол чернел впереди, а на единственном стуле кто-то спал. Она сделала шаг и споткнулась об осколки. Послав в воздух парочку золотистых шаров со светом, она с ужасом осмотрела то, что натворил вампир. Разбитые вазы, хрустальные кубки, черенки от трав, голубоватая субстанция разлита на полу, сломанные ножки от чего-то.
– Виктор? – неуверенно позвала ученого она. – Виктор!
– Я не пьян, – мрачно откликнулся вампир, когда шарик света подлетел к нему. – Я только зол.
– Что с ней сделали? – спросила Филлис, затаив дыхание.
– Сожгли на костре, как и моего отца, – ответил он, пошевелившись. – Лучше бы я этого не видел…
Помощница аккуратно передвигаясь, подошла ближе к нему. Она провела рукой по его растрепанным черным волосам, от чего мужчина слегка дернулся и вскочил со стула.
– Все, кого я любил, умирают! – воскликнул Виктор.
– Я рядом, – проговорила Филлис. – И умирать точно не собираюсь.
– Думаю, тебе лучше уйти, – сказал он, – я хочу побыть в одиночестве.
Она не стала спорить, зная, что ему потребуется время, чтобы прийти в себя. Чтобы осознать и принять боль потери.
Время… Изредка Филлис задавалась вопросом, почему времени там мало и много одновременно. Мало времени проводя с близкими людьми, потом долго страдаем, потому что потеряли время. Занимались другими делами, не замечая, что потраченное время можно израсходовать на родственников, друзей и знакомых. Гнались за чем-то призрачным, не видя рядом с собой человека с большой буквы. Бредя обреченно домой, помощница знаменитого ученого грешила на несправедливость жизни.
Потеряв любимую бабушку Арамисту, Филлис незначительно пересмотрела свои приоритеты. Например, найдя магическую книгу ведьмы, она стала по ней учиться. Она также продолжала воплощать в жизнь советы писательницы Персепоны. И ничего, что советы практически не работали и приносили лишь одни проблемы ей. Ничего. Она продолжала верить, что однажды жизнь измениться в лучшую сторону с помощью книги или же без неё. Она продолжала верить, что однажды её проблемы испарятся по мановению волшебной палочки. Вспомнив Румпельштильцхена и Феликса в тюрьме Банка идей, она невольно начала напевать себе под нос балладу о мельнике и его дочке:
Вернулся мельник вечерком
На мельницу домой
И видит: конь под чепраком
Гуляет вороной.
– Хозяйка, кто сюда верхом
Приехал без меня?
Гуляет конь перед крыльцом,
Уздечкою звеня [11].
И, если Феликсу она сочувствовала и в какой-то мере благоволила, то Румпельштильцхен, думающий о власти и монетах, вызывал оторопь. Свежо было воспоминание, когда Румпель заставил её прясть из соломы золото. Девичьи пальцы до сих пор помнили трудную работу.
«Нет! Я не уйду!», – решила Филлис, повернув снова к замку. Она припомнила совет Персепоны Стикс, звучащий так: «Доверяй себе. Поступай только так, как считаешь нужным». Помощница намеревалась вырвать любимого вампира из лап депрессии единственным ей доступным способом.
С размаху распахнув дверь приемной, Филлис застала Виктора в той же позе и на том же месте. Она решила действовать быстро и решительно. Прикрыв за собой дверь, она медленно принялась избавляться от плаща и платья. В глазах ученого мелькнул интерес к необычному выступлению.
Филлис избавилась от верхнего платья с множеством юбок, оставшись в нижнем белом. Покачиваясь из стороны в сторону, она медленно стянула с плеча и нижнее платье, оставшись в исподней рубашке. Белая тонкая ткань фактически не скрывала её прелестей.
– Стой! – прохрипел Виктор, когда она намеревалась стянуть рубашку через голову. – Здесь холодно, и ты замерзнешь.
– И что? – удивилась помощница, второй раз задирая рубаху.
– Стой! – попросил вампир. – Пожалуйста, не надо.
– Почему? – поинтересовалась Филлис, в третий раз задирая рубашку.
– Я боюсь, что не сдержусь, – сглотнув, выдал мужчина. – Прошу, оденься. Оставь мне мои фантазии.
– Как скажите, – сказала она, одеваясь. – Больше я вас не потревожу своими «танцами».
– Стой! – снова попросил Виктор.
– Что? – поинтересовалась недовольно Филлис.
Ученый, словно фокусник, достал ковер, постелил его перед камином, что сам и разжег. Виктор присел на ковер, приглашая её присоединиться. Залюбовавшись пляской пламени, Филлис положила голову на плечо мужчины. Вампир не возражал, приобняв её и поморщившись от боли, как всегда.
Среди многочисленных масок он искал одну-единственную. Красное платье мелькнуло и исчезло. Танцующие пары перекрыли ему обзор на прелестную чаровницу. Поспешив вслед за ней, он столкнулся с другой маской, что недружелюбно обругала его старческим голосом. Вновь увидев неподалеку отблеск красного платья, он погнался за Викторией. Девушка будто решила сыграть с ним в прятки – он врезался в другие маски, скользил по начищенному полу, мешал слугам разносить вино и закуски. Красное платье обнаружилось в дальнем кольце залы. Она танцевала с другим кавалером, улыбаясь ему сквозь прорези маски. Она плясала с ним.
Он прислонился к стене, завороженный блеском свечей и гостеприимством хозяина, престарелого орка. Красное платье опять убежало куда-то, скрывшись среди гостей. Покинутый Викторией кавалер сильно расстроился. А он продолжил поиск.
Виктория обнаружилась среди играющих в крикет, во дворе. Она держала в руках маску, обворожительно улыбаясь мужчинам, что находили в девушке красоту и благородство. Завидев его, она прекратила игру и отвела его в сторону от крикета.
– Как тебе бал? – поинтересовалась она.
– Нравится. Устал и собираюсь домой, – проговорил он.
– Меня пригласили заночевать в замке, – выдала Виктория. – Езжай один.
– Я без тебя не уеду! – возразил Виктор. – Я не собираюсь вновь тебя выгораживать перед надзорщиками, умерь аппетиты.
– Не собираюсь, – сказала девушка.
– Мы идем домой, – произнес он, взяв её под локоть.
Девушка брыкалась, вырывалась, звала на помощь. Однако её спасать никто не спешил. Гости, видимо, решили, что они разыгрывают представление. Впрочем, Виктору это действовало на руку. Он довольно быстро вывел вампиршу из замка, не забыв попрощаться с хозяином замка. Виктория продолжала возмущаться и в пути до кареты. Она сыпала проклятиями и обещала Виктору быструю смерть от её руки. Он знал, что это – пустые угрозы.
Они поехали в трясущемся экипаже домой. Виктория продолжала дуться на него, демонстративно отвернувшись к окну. Виктор невольно не отводил взора от неё, любуясь её нарядом (снова красным). Она напоминала ему бабочку павлиний глаз – яркостью, живостью и любовью к теплу. Не выдержав, он пересел к ней. Желание опять поцеловать её боролось в нем с голосом разума.
Разум проиграл. Он оставил поцелуй на её щеке, не особо надеясь на ответ. Виктория повернулась к нему, поймав губами его губы. «Виктория», – выдохнул он.
«Виктория», – выдохнул Виктор. Плечо от чего-то потяжелело. Вспомнив, что пригласил Филлис сесть рядом, он заметил её голову на плече. Он не стал её тревожить, понимая, что впервые принял и понял, что жизнь и смерть – неотъемлемые части головоломки мироздания. Жизнь и смерть всегда ходят рядом, словно закадычные подруги. Жизнь и смерть невозможно представить друг без друга.
Укладываясь на ковер, он боялся потревожить заснувшую помощницу. Девушка не проснулась, обняв его. Виктор не возражал. Когда, наконец, выяснилось её происхождение и почти вернулись отнятые воспоминания, он ценил редкие моменты спокойствия и единения. Филлис сопела. А мужчина тихо умилялся, зная, что её близость приносит ему радость. Обычно Филлис до одури спорила с ним, страстно отвечала на ласки. А теперь их обоих покорила трепетная нежность.
Виктор прикрыл глаза на минуточку. Семейное счастье возникло перед его внутренним взором. Он представил, что бы случилось, женись он на Филлис, сумев разгадать её чувства в первый раз. Он видел маленьких детей, семейные обеды, совместный сбор подписей, чтобы продвинуть закон о внесении вампиров и оборотней в список рас Донауворта. Помощница бы произносила горячие речи о равенстве и праве с кафедры, а он бы на своем примере показал всем королевским законодателям, что и вампиры, и оборотни приносят значительную пользу.
Вампиры придумывают различные снадобья, очень нужные в быту. А из оборотней выходят лучшие защитники границ. Вампиры занимаются учеными делами, оборотни – воплощают идеи вампиров в жизнь. В конце концов, он и его друг-оборотень Ферарир придумали и сделали паровой котел, которые используют гоблины при добыче драгоценных материалов.
Вампир снова мысленно вернулся к Филлис. Стоило признаться хотя бы самому себе, что девушка понравилась ему с первой встречи. Что он надевал маску холодности и сарказма, боясь, что она не ответит ему взаимностью.
«Испугался. Решил, что она избегает меня. – Усмехнулся Виктор. – Время зря потерял. Зря отнял воспоминания у неё. Зря».
[11] Английская баллада позднего средневековья в переводе С. Маршака.
Глава 21
Очнулся Виктор, почувствовав, что кто-то прижимает его к ковру, начисто лишая дыхания. Он приоткрыл глаза и вздохнул. Рядом спала Филлис. Камин давно погас.
Не решаясь разбудить девушку, он аккуратно переложил её на ковер и приподнялся на локтях. Если честно, то она осталась в его воспоминаниях совершенно другой – злой, яростной, вечно спорящей с ним, с Арамистой. Проведя ладонью по её волосам, мужчина чуть не задохнулся от нежности. Филлис хотелось защищать и оберегать. Пусть она наивна и верит в сказки, что пишут в книгах. Пусть она доверяет знаменитой писательнице Персепоне Стикс, а не собственному опыту.
«Я люблю её», – осознал Виктор, ужаснувшись.
Словно молнией его ударило воспоминание. Виктория, сложив руки на груди, смотрела на него сверху вниз. Он сидел на стуле, а она нависала над ним. Рассерженная девушка целых полчаса объясняла, какой он идиот и дурак.
– Чем конкретно вызван твой гнев? – спросил он, устав от длинной лекции.
– Я люблю тебя! – воскликнула Виктория.
Он не смог ничего ответить ей. Не сумел. Язык будто присох к небу. Он любил её, но как сестру. Как близкую родственницу.
– Я не собираюсь ничего требовать от тебя, – проговорила девушка. – Скажи, у меня есть хотя бы малюсенький шанс?
– Нет, – сказал Виктор.
И испугался. Испугался, что она уйдет. Виктория пожала плечами, будто соглашаясь с ним. Он не знал, что говорить ей. Не знал, как вести себя. Откровение созданного им вампира поражало искренностью. Он слукавил, отказывая ей в шансе. Шанс существовал, однако он испугался. Испугался, что снова потеряет любимого человека. Испугался открыть свои чувства, думая, что получит в ответ боль.
– Спасибо за честность, – проговорила Виктория.
Он видел, что она расстроилась. Однако он не в силах ей помочь. Он молчал, надеясь, что она сейчас уйдет, оставит его в одиночестве, чтобы он подумал. Она никуда не уходила, надеясь что-либо прочесть по его глазам. Она махнула рукой и отошла к окну, сложив руки на груди.
– Мы по-прежнему друзья? – решил уточнить он.
– По-прежнему друзья, – произнесла она изменившимся голосом. – Прости, мне нужно вернуться к себе.
Она стремительно ушла, оставив после себя шлейф цветочного аромата. Он заметил её покрасневшие глаза и снова промолчал. Он до жути напугался того, что несут в себе любые отношения между мужчиной и женщиной. Виктория, вроде бы, ничего от него не требовала, но он начал подозревать, что ей мало дружбы.
Он окончательно запутался. Присутствие Виктории лишало его языка. Она всячески пыталась его завоевать, применяя фантазию вовсю ширь. Даже соблазнение провела, правда, неудачно. Поцелуи девушки дарили ему и радость, и боль. Он понял, что девушка, что он спас от неминуемой смерти, окончательно изменилась. Виктория каждый вечер приводила в его замок очередную жертву. И он ведь не возражал, зная, что её жажда не успокоится, пока она не насытится.
Виктория пошла дальше. Она заманивала людей в его замок. Она убивала людей, не стесняясь его. Тогда Виктор установил правила – она может делать все, что заблагорассудится, вне пределов его замка. Теперь девушка исчезала по вечерам и появлялась под утро.
Виктор вернулся в реальность, услышав шум за спиной. Филлис сладко потянулась, обворожительно улыбнувшись ему. Он помог ей подняться с ковра и усадил на единственный в приемной стул.
– Мне приступать к работе? – зевая, спросила она.
– Можешь начинать, – проговорил он, приблизившись к ней, – плясать от счастья.
– Почему? – поинтересовалась Филлис.
Ответом ей послужил поцелуй. Виктор слегка прикусывал её губы, потом посасывал. Филлис укусила его за язык, мужчина, конечно, дернулся, но заодно и приобнял её. Она ужалила его в губу, прокусив нежную кожу. Металлический запах крови удивил их обоих. Он разорвал поцелуй, переводя дыхание.
– Иди работать, – сказал Виктор. – Иначе я потону в твоей страсти.
– Вы неравнодушны ко мне? – поинтересовалась она, стрельнув глазками.
– Да, – подтвердил её догадки вампир. – А теперь марш работать! Я что-то давно писем не получал.
– Только не совы, – простонала помощница.
– Именно они, – сказал мужчина. – Вперед!
Филлис нахмурилась. Делать нечего. Совы значит совы. Однако у неё создавалось стойкое ощущение, что вампир выдрессировал сов, чтобы они нападали на незнакомых им личностей. Девушка вошла в круглую комнату, где на помостах теснились совы. У каждой в клюве было по письму.
Расхрабрившись, словно глотнув вина, она протянула руку за письмом к сипухе, та её клюнула. Филлис дала ей угощение, сова раскрыла клюв, письмо выпало. Забрав конверт, девушка подошла к белой сове. Ситуация в точности повторилась. Совы отдавали письма, когда она предлагала им мелких грызунов.
Руки побаливали, и она поспешила покинуть совятню. Однако у вселенной нашлись свои планы. Когда Филлис повернулась спиной к накормленным совам, те взлетели с помоста и вцепились в девушку. Она заорала, не догадавшись использовать магию.
На крик, естественно, прибежал удивленный Виктор. Он взмахом руки вернул разъяренных сов на места и вытащил из совятни перепуганную помощницу.
– Прости, забыл предупредить, – тараторил вампир, – стоило сказать совам, что ты – своя.
– Больше ты ничего не забыл?! – спросила Филлис, показывая ему окровавленные пальцы.
– Я исправлю, – пообещал Виктор.
В одно мгновение в руках мужчины очутилась длинная вытянутая колба. Он отвинтил крышку и, разлив лекарство, нанес его на руки помощницы. Та стерпела неприятную процедуру, с удивлением заметив, как быстро затягиваются раны.
– Что это? – заинтересовалась она.
– Готу кола, смешанная с обыкновенной водой, – проговорил мужчина, – ну, и немного магии моей.
– Ты любишь меня? – невпопад спросила Филлис.
– Рабочий день в разгаре, а ты почту не разобрала, – сказал Виктор.
Она не настаивала. Захочет, скажет сам. Как там советуют Персепона? Кажется, писательница написала: «Избегай картинных жестов. Будь естественней». Сегодня она точно не соблюла совет. Испытывая боль, она строила рожицы, пока вампир её лечил. В любой бы другой ситуации, она бы с радостью последовала совету. Но точно не сегодня.
Ещё Персепона Стикс говорила, что надо изучать элементарные правила этикета. И использовать их к месту. Вот Филлис бы не отказалась выучить эти самые правила, чтобы не упасть в грязь лицом, когда Виктор позовет её на второе свидание.
А пока она занималась работой. Перебирала почту, включила сову, чтобы заслушать скопившиеся записи. Клиенты, как обычно, требовали разное, и в их просьбах отсутствовала оригинальность: «Ваше лекарство мне не помогает!», «Шарлатаны. Зря монеты потратила на сеансы. Кошмары продолжают преследовать меня», «Немедленно верните мне монеты! Лекарство мне не помогло», – и далее в том же духе. Филлис еле удержалась, чтобы не сломать сову в приемной во второй раз. Она перезвонила каждому клиенту, объяснила ситуацию и записала пожелания. Голова раскалывалась от массы информации, от массы проблем, решивших добить её в один зимний день.
Отвечая на письма поклонниц, она держала себя в руках. До поры, до времени. Письма полетели в камин, сгорев в пламени. Филлис вернулась на стул, схватившись за голову.
– Боги, – прошептала девушка, – работа сведет меня с ума.
– Уже, – проговорила девушка в черном платье, появившись рядом с ней. – Здравствуй, Филлис.
– Вы кто? – спросила она, запоздало понимая, что разговаривает с неизвестной клиенткой.
– Твоя мать, – ответила девица.
– Чушь! Моя мать давно умерла, – возразила помощница.
– Я заставила так думать твою бабушку, – сказала девушка.
– Зачем?! – удивилась Филлис.
– Не хотела видеть собственную мать, что бросила меня, – проговорила новая клиентка, ошарашив помощницу вампира.
– Аналогично, – сказала Филлис, закрывшись от неё бумагами.
– Я хочу с тобой поговорить, – произнесла настырная женщина, вырвав из рук помощницы вампира свитки. – Мне требуется твоя помощь.
– В чем? – спросила Филлис.
– Помоги мне уйти в иной мир.
– Без понятия, как это происходит у эльфов.
– Я тебе подробно расскажу.
Филлис не верила посетительнице ни на йоту. Конечно, она ощутила, что новая клиентка чем-то родственна ей. Даже магия среагировала на близость неизвестной женщины, заставив её активировать собственный дар. К несчастью, женщина говорила правду. А ещё она принадлежала к эльфийской расе – Филлис заметила под её волосами острые ушки.
– Почему я должна помогать вам? – поинтересовалась помощница.
– Потому что родственники помогают эльфам стать деревьями, – проговорила клиентка. – Мы становимся частью леса, когда родственники провожают нас. У меня, кроме тебя, нет никого.
– Вы бабушка, – мрачно сообщила Филлис, – история повторяется.
– Как ты назвала дочь? – спросила клиентка.
– Талия, – проговорила Филлис недоверчиво.
– Так звали нашу родоначальницу, – проговорила клиентка. – Ты поможешь мне?
– Помогу, – согласилась она.
Филлис знала, что женщина говорит правду. Интуиция подсказывала ей, что проще согласиться, чем объяснятся с неожиданно появившейся матерью. Выходило, что Арамиста не знала о том, что дочь жива. Либо сама дочь вполне могла подстроить собственную гибель и обмануть могущественную ведьму.
«Зачем? Зачем она обманывает?», – лихорадочно думала она. Но ответов не находила. Кто ей мог объяснить все, стоял прямо перед ней, в черном одеянии, с распущенными черными волосами, выглядывающими из-под капора. На наброшенном поверх платья плаще, подбитом мехом, становились водой снежинки. Через распахнутую дверь приемной Филлис видела, как снег медленно опускается на землю, на втором этаже Виктор чем-то громыхал, а у неё в прямом смысле рушилась жизнь. Появившаяся мать выбила, фигурально выражаясь, почву из-под её ног.
Филлис злилась. На себя. На Арамисту. На себя. На мать, что обманула и бабушку, и её. Филлис очень злилась, бредя домой по заснеженной деревне. Укутанные снегом дома напоминали домики из сказки «Гензель и Гретель». Даром, что не из пряников сделаны. Свет из окон служил путеводной звездой для неё.
Просьба матери удивила её. Знакомая с традициями остальных рас, она плохо представляла себе, что конкретно происходит у эльфов. Расы собственные праздники отмечали отдельно, делая из торжеств великую тайну.
«Невозможно. Кругом обман!», – думалось ей.
Видя счастье дочери и Феликса, она искренне радовалась за Талию. Она попросила Виктора помочь ей выяснить из-за чего дочурка настолько быстро повзрослела лаконичный ответ: «Под воздействием магии обычный человек меняется, и в прошлое состояние вернуться не может». В тот момент Филлис чуть его не покусала. Однако воспоминание о недавнем поцелуе отдалось в груди сладкой болью. Он не ответил на её вопрос. Опять. Снова. Зато поцелуй многое объяснил ей – Виктор больше не боится любви.
Вампир готов к новым отношениям. И, если его слегка подтолкнуть, их обоих ждет тихая радость. Хоть Филлис и старалась не форсировать события, но душа требовала скорейшего разрешения сердечных проблем. Помимо этого, появилась «умершая» мать, окончательно запутав её.
Идя в полусне, она чуть не прошла собственный дом. Открыв дверь, она первым делом сняла плащ, взмахом руки зажгла свечи. И застала Феликса и Талию целующимися на кухне.
– Марш спать! – проговорила она.
– Мам, прости, – сказала Талия, вытирая губы. – Мы давно должны были лечь спать.
– Обсудим утром, – произнесла Филлис.
Талия ушла спать, а она присела на стул, сложив руки домиком на столе. Голова раскалывалась. Хотелось хлебнуть с горя. Но Филлис удержалась от соблазна напиться до богов.
Мысли в её голове ходили по кругу. От матери к Виктору, от Виктора к Талии, от Талии к Виктору. Стоило бы взять на церемонию дочурку, однако она сомневалась, что дочь выдержит. Для Филлис Талия до сих пор оставалась пятилетним ребенком, которому она читала сказки, нотации, пела колыбельные и рассказывали ужасные истории.
Девочка, крадучись, шла к себе домой. Темная улица пугала её. Помня рассказы бабушки о сверхъестественных существах, она держалась света, проходя под окнами. Темнота напугала её.
