Текст книги "Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП)"

Автор книги: Джульет Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Сложная система учета этих денег, отсрочка некоторых выплат (в некоторых случаях на многие годы) и неполнота записей означают, что точно определить, сколько Генриху удалось собрать, практически невозможно. Единственным хронистом, рискнувшим сделать предположение, был бургундец Ангерран де Монстреле, писавший тридцать лет спустя, чья оценка в 500 000 золотых ноблей (эквивалент 111 миллионов долларов сегодня) была принята большинством последующих хронистов, английских и французских.[213]213
  Monstrelet, iii, p. 71.


[Закрыть] Как бы то ни было все, что можно сказать с уверенностью, это то, что это была огромная сумма, и ее хватило не только на выплату жалованья армии, но и на финансирование кампании. Если Генриха в Азенкурской кампании и были проблемы, нехватка денег не была одной из них.

Несмотря на то, что в Англии в средневековье не было постоянной армии, а это означало, что каждый солдат должен был набираться индивидуально, собрать достаточное количество людей для сражения под командованием Генриха было гораздо проще, чем найти деньги для их оплаты. Действительно, в этом отношении Генрих оказался в затруднительном положении, поскольку он не смог найти места на корабле для всех людей, которые собрались в Саутгемптоне. Даже если он в последнюю минуту повторил приказ захватить все оставшиеся в лондонском порту корабли и "со всей возможной скоростью" доставить их в Саутгемптон, ему все равно пришлось оставить часть людей.[214]214
  CPR, p. 344.


[Закрыть] Cтарая феодальная система личной военной службы за определенный участок земли уже давно разрушилась, хотя ее влияние сохранилось. Король по-прежнему ожидал, что его главные вассалы будут сопровождать его на войну и возьмут с собой определенное количество людей, большинство из которых неизбежно должны были быть набраны из их собственных земельных владений. Однако вместо того, чтобы быть связанными узами верности и обязательствами, эти солдаты, от высшего до низшего звена, были связаны письменными контрактами о службе, которые были юридически определены и имели силу закона. Англия разработала особенно сложную систему формирования армий таким методом в ответ на почти непрерывные войны во Франции при Эдуарде III. В ее основе лежал indenture – договор, состоящий из двух идентичных копий, подписанных обеими сторонами, и засвидетельствованный свидетелями. Затем документ разрезался на две части, но не по прямой линии, а волнистой или зигзагообразной. Каждая из сторон получала свою копию. Если возникал спор об условиях службы, обе стороны должны были предъявить свои копии, которые затем совмещались вместе, чтобы убедиться, что края разрез совпадают и что они действительно являются частями оригинального договора. Эта простая, но изобретательная хитрость делала чрезвычайно сложным изготовление поддельного документа или обман одной из сторон путем внесения изменений в собственную копию.

Существовало два вида подобного indenture. Один составлялся для заключения контракта на службу в мирное и военное время, обычно пожизненного, другой – для конкретной военной кампании и на заранее определенный срок. Многие из тех, кто сражался при Азенуре, были пожизненными арендаторами короля или другого лорда, которому они служили, и, как в мирное время они составляли ядро его свиты, так и на войне они были основой его военного отряда. Именно к ним Генрих обратился в первую очередь, издав 22 марта 1415 года приказ, согласно которому любой рыцарь, эсквайр, камердинер или любой другой человек, получающий королевскую плату, жалование или ренту, пожалованную Эдуардом III, Ричардом II, Черным принцем, Джоном Гонтом, Генрихом IV или им самим, должен был явиться в Лондон не позднее 24 апреля.[215]215
  Maurice Keen, Origins of the English Gentleman (Tempus, Stroud and Charleston, SC, 2002), p. 95; Foedera, ix, p. 216; CCR, pp. 270, 271–2. Примеры договоров о пожизненной службе, включая некоторые из них, выданные Генрихом в качестве принца Уэльского, см. Michael Jones and Simon Walker, "Private Indentures for Life Service in Peace and War 1278–1476," Camden Miscellany xxxii (Royal Historical Society, London, 1994), pp. 1–190, esp. pp. 139–43.


[Закрыть]

19 апреля король пригласил членов своего Большого совета – всех четырех королевских герцогов, а также девять графов, пятнадцать баронов, обоих архиепископов, восемь епископов и несколько аббатов главных монастырей – на завтрак в Вестминстерский дворец и еще раз попросил их одобрить его войну против Франции. Отметив, что король безуспешно следовал их предыдущим советам возобновить дипломатические усилия и умерить свои претензии, собрание должным образом дало официальное разрешение на войну и приняло меры, необходимые для ее успешного ведения.[216]216
  POPC, ii, pp. 150–1; Curry, p. 414.


[Закрыть]

Десять дней спустя в Вестминстере было подписано большое количество временных военных договоров на французскую кампанию. Типичным примером был договор Томаса Чосера, спикера Палаты общин. В своем договоре с королем Чосер обязался служить лично в течение одного года с отрядом из одиннадцати латников и тридцати шести лучников (хотя, как и многие другие капитаны, он нанял еще одного лучника, когда началась кампания).[217]217
  MS E101/69/5, TNA; MS E101/47/29, TNA. Опубликованные примеры индентов, подписанных 29 апреля 1415 года, см. Foedera, ix, pp. 227–38; Nicolas, Appx ii, pp. 8–10. MS E101/45/5, TNA, суммирует условия 210 индентов для Азенкурской кампании.


[Закрыть] "Люди при оружии" – это свободный термин, который пришел на смену "рыцарям" в качестве стандартного описания средневекового бойца. Поскольку в него входили представители всех слоев общества, от короля и королевских герцогов до самого скромного эсквайра, который мог позволить себе экипировать себя самым необходимым: лошадьми, оружием и доспехами, в договоре всегда указывался статус вооруженных людей. В случае Чосера все его воины были эсквайрами, включая его самого. Его лучники должны были быть конными, как и в большинстве отрядов, хотя некоторые лучники набирались без лошадей и, предположительно, передвигались, как и сражались, пешком. В любом случае, число лучников почти всегда превосходило число латников три к одному, что было необычайно высоким показателем и уникальным для Англии.[218]218
  В битве при Азенкуре это соотношение возросло до пяти к одному, так как многие бойцы были отправлены домой из Арфлера.


[Закрыть]

Заработная плата за кампанию была установлена королем на заседании Большого совета. Расценки были обычными и варьировались в зависимости от места проведения кампании. В данном случае, хотя совет обсуждал экспедицию "в направлении Арфлера и области Нормандии", Генрих был полон решимости сохранить военное преимущество, заставляя врага гадать, где он намерен атаковать. Он не мог скрыть масштаб своих приготовлений, но его точная цель во Франции должна была оставаться тайной до отплытия флота. Поэтому в договорах намеренно оставлялось открытым место назначения: служба должна была начаться "в нашем герцогстве Гиень или в нашем королевстве Франция", начиная со дня призыва. Заработная плата выплачивалась в размере 13 шиллингов 4 пенсов в день для герцога, 6 шиллингов 8 пенсов для графа, 4 шиллингов для барона, 2 шиллингов для рыцаря, 12 пенсов для эсквайра и 6 пенсов для лучника, конного или нет. Каждый отряд из тридцати человек имел право на "уважение", или премию, в размере 100 марок, что фактически являлось формой компенсации стоимости доспехов и потери лошадей. Если экспедиция отправлялась в Аквитанию, бонус не выплачивался, но жалование эсквайров и лучников увеличивалось до 26 фунтов 13 шиллингов 4 пенсов и 13 фунтов 6 шиллингов 8 пенсов, соответственно.[219]219
  MS E101/69/5, TNA; Foedera, ix, pp. 223, 230. В 1355 году валлийские пешие лучники получали всего 3 доллара в день (Strickland and Hardy, p. 204). По этому поводу см. Ayton, "English Armies in the Fourteenth Century," in Curry and Hughes, pp. 24–5.


[Закрыть]

Заработная плата, предлагаемая за военную службу во Франции, была пропорционально лучше для тех, кто находился в нижних чинах, чем для тех, кто находился в верхних эшелонах общества. Аристократы должны были воевать в силу своего рождения: военная профессия была их призванием и долгом, и не предполагалось, что они смогут зарабатывать на жизнь только военным жалованием. То же самое касалось и рыцарей, чьи расходы на лошадей, оружие и доспехи для кампании, вероятно, обошлись бы им дороже, чем они могли рассчитывать на годовой доход. (Сорок фунтов в год дохода от земли или аренды считалось достаточным для поддержания статуса рыцарства в средневековый период, и это была также примерно та сумма, которую рыцарь мог рассчитывать заработать за год военной службы на жалованье короля). Для эсквайров-латников и лучников, которые составляли костяк армии, финансовая привлекательность была гораздо выше. Эсквайр, зарабатывающий 18 фунтов 5 шиллингов в год на войне, скорее всего, был обеспечен лучше, чем в мирное время. В списках субсидий Лондона за 1412 год указаны 42 горожанина, претендовавших на звание эсквайра, но только 12 из них имели доход от аренды, превышающий 15 фунтов в год. Лучнику было еще лучше: при ежедневном заработке в 6 пенсов он получал примерно 9 фунтов стерлингов в год, при этом ему не нужно было платить за еду и питье. В гражданской жизни даже высококвалифицированные рабочие и ремесленники, такие как плотники, каменщики и водопроводчики, обычно зарабатывали лишь от 3 до 5 пенсов в день, из которых им приходилось самим добывать себе пропитание.[220]220
  Ayton, "Arms, Armour, and Horses," in Keen, MW, p. 188; Thrupp, The Merchant Class of Medieval London, pp. 276–7, 224; Christopher Dyer, Everyday Life in Medieval England (Hambledon Press, London and Rio Grande, 1994), pp. 148, 167, 188; D. Knoop and G. P. Jones, The Medieval Mason (3rd edn, Manchester University Press, Manchester, 1967), pp. 72, 86–7.


[Закрыть] Перспектива зарабатывать 6 пенсов в день была привлекательна и для людей более высокого социального положения. Многие лучники Генриха V были йоменами, фермерами и мелкими землевладельцами с доходом в районе 5 фунтов стерлингов в год. Они могли позволить себе снарядить лошадь и основные доспехи. Некоторые были даже младшими братьями или сыновьями дворян, чей семейный бюджет не был достаточно большим, чтобы обеспечить короля более чем одним вооруженным человеком. Для них военная служба во Франции открывала перспективу продвижения по службе, и многие люди, которые изначально были набраны как лучники, впоследствии стали служить в качестве эсквайров.[221]221
  Strickland and Hardy, pp. 204–5. Социальный статус лучников неуклонно повышался на протяжении всего XIV века, поскольку условия войны (в частности, шеваше) требовали от них быть конными. Военные ордонансы Ричарда II (1385 г.) ставили их в один ряд с латниками и отличали от пеших лучников при назначении наказания. Ibid., p. 204.


[Закрыть]

Заработная плата за кампанию должна была выплачиваться раз в квартал: первая половина за первый квартал должна была быть выплачена при подписании договора, а вторая – после сбора нужного количества людей, готовых к отплытию в Францию. (Генрих V, как и следовало ожидать, был абсолютным педантом: каждый отряд регулярно проходил строевую проверку до, во время и после кампании, и за каждого отсутствующего человека жалованье счислялось). Если кампания длилась менее года, то жалованье выплачивалось до места отправления в обратный путь, плюс восемь дней на дорогу. Как мы уже видели, денежные суммы, необходимые для финансирования этих выплат, были огромны. Только для отряда Чосера, который был примерно среднего размера для человека его положения, расходы на зарплату за первый квартал составили 156 фунтов 7 шиллингов 10½ пенсов (почти $104 650 в современной валюте).[222]222
  MS E101/47/29, TNA. Платеж за первый квартал был выше, чем за второй квартал, поскольку он был рассчитан по гасконским ставкам.


[Закрыть] Аристократы выставляли гораздо более крупные отряды. Томас, герцог Кларенс, имел самый большой отряд состоящий из 240 человек, включая его самого, одного графа, двух баронов, четырнадцать рыцарей и 222 эсквайра, и 720 конных лучников; его брат Хамфри, герцог Глостер, занял второе место, имея 200 эсквайров и 600 конных лучников; Эдуард, герцог Йоркский, Томас, граф Дорсет, и Томас, граф Арундел, имели по 100 эсквайров и 300 конных лучников.[223]223
  Nicolas, pp. 373–4.


[Закрыть]

Чтобы обеспечить выплату жалованья, Генриху пришлось еще раз опустошить свои сокровищницы. Чосер получил драгоценности на сумму номинальной стоимости второго транша, который король должен был погасить в течение девятнадцати месяцев; если он этого не сделает, то, согласно условиям договора, Чосер и его наследники имели право их свободно хранить, продавать или иным образом распоряжаться этими вещами по своему усмотрению, не опасаясь никаких препятствий или возмездия со стороны короля. Это было стандартное условие всех договоров, но ни одна из сторон не считала себя обязанной его соблюдать. Кларенс, например, получил "корону Генриха" при условии, что она будет храниться целой и неповрежденной: на самом деле он не мог позволить себе платить своим людям и разбил корону на несколько частей, отдав большую украшенную драгоценными камнями геральдическую лилию и несколько наверший различным рыцарям и эсквайрам, ни один из которых он не смог выкупить при жизни.[224]224
  MS E101/47/29, TNA; Nicolas, p. 15.


[Закрыть] Эдуард, герцог Йоркский, и Томас, граф Солсбери, также получили предметы необычайной работы и ценности: Йорк получил золотое блюдо для милостыни, "сделанное в виде корабля, стоящего на медведе, украшенное девятнадцатью балеями [рубинами персикового цвета], двенадцатью большими и четырнадцатью другими жемчужинами, весом 22 фунта 1½ унции", а Солсбери получил "большой корабль из серебра с позолотой, с двенадцатью латниками, сражающимися на палубе, с башнями на каждом конце корабля, весом 65 фунтов 3 унции". Мастерство, которым английские серебряных дел мастера и ювелиры славились по всей Европе, не имело никакого значения: ценность этим предметам придавала стоимость драгоценного металла вместе с драгоценными камнями.

Менее важные персоны, с меньшими отрядами, также получали весьма необычные вещи: Сэр Томас Хаули получил меч, украшенный страусиными перьями, который принадлежал королю, когда он был принцем Уэльса; сэр Джон Рэдклифф – золотую скрижаль, украшенную драгоценными камнями, в которой находилась часть бесшовного одеяния Христа; а Джон Дурвад, эсквайр, – "скинию из золота, внутри которой находилось изображение Богоматери, сидящей на зеленой террасе, с фигурами Адама и Евы, и четырех ангелов по четырем углам".[225]225
  Ibid., pp. 16–18.


[Закрыть]

Финансовые обязательства короля перед своими людьми не ограничивались выплатой жалованья и премии. В каждом договоре он также обязывался оплачивать расходы на доставку каждого отряда во Францию или Аквитанию и обратно вместе с лошадьми, упряжью и припасами. Как и в случае с жалованьем, существовал заранее установленный график, в котором перечислялось, сколько лошадей разрешалось брать каждому человеку в зависимости от его статуса. Трем герцогам, Кларенсу, Глостеру и Йорку, полагалось по пятьдесят, графам – двадцать четыре, каждому баннерету или барону – шестнадцать, каждому рыцарю – шесть, каждому эсквайру – четыре и каждому лучнику – одна. Опять же, если посмотреть на отряд Чосера из сорока восьми человек, то он должен был путешествовать минимум с восемьюдесятью четырьмя лошадьми за счет короля. Предположительно, если бы он захотел, он мог бы взять больше за свой счет. Для сравнения, отряд Кларенса из 960 человек имел право взять 1798 лошадей.[226]226
  MS E101/69/5, TNA; Foedera, ix, pp. 227–8. Аналогичные договоры см. ibid., pp. 228–30, 233–5, 244, 250.


[Закрыть]

Почему требовалось так много лошадей? Армия должна была быть способна преодолевать большие расстояния на скорости, но каждый латник-эсквайр, должен был уметь сражаться как верхом, так и пешком. Боевые лошади высоко ценились и стоили очень дорого, поскольку, как и лошадей, используемых в поединках или турнирах, их нужно было обучать действовать вопреки своим природным инстинктам. Лошади должны беспрекословно скакать на противника, подчинялись командам седока и в пылу ближнего боя и не бояться шума и давки. Хотя в Англии и Уэльсе существовали программы по разведению лошадей, лучших лошадей обычно импортировали из Испании, Италии или Нидерландов и продавали на больших международных ярмарках в Шампани во Франции и в Ар-Смитфилде в Лондоне.[227]227
  Ayton, "Arms, Armour, and Horses," in Keen, MW, p. 191.


[Закрыть] Большинство средневековых рыцарей конца XIV – начала XV веков тратили на своего боевого коня от 5 до 100 фунтов стерлингов, в среднем 25 фунтов стерлингов. В верхней части этой шкалы находился курсер (рысак), высотой от четырнадцати до пятнадцати футов, способный выдержать вес человека в полном доспехе. Курсер обладал выносливостью и резвостью, поэтому он идеально подходил для участия в кампаниях, и его предпочитали те, кто мог себе это позволить. Тем, кто не мог, приходилось довольствоваться более дешевой верховой лошадью, но даже она была лучшего качества, чем лошадь конного лучника, которая была нужна только для передвижения, никогда для боевых действий, и стоила обычно всего лишь фунт стерлингов.[228]228
  Ibid., pp. 191–2, 188, 195.


[Закрыть]

Шесть лошадей, которых рыцарю разрешалось брать с собой на войну за счет короля, делились на три категории: его боевой конь, который, вероятно, был курсером или его заменителем; более легкая седельная лошадь, например, палфри, когда рыцарь ехал не в полном вооружении, и одна или две верховые для его слуг; и, наконец, одна или две вьючные лошади для перевозки багажа. Чем выше был статус главы отряда, тем больше слуг и багажа он брал с собой. Даже самый скромный эсквайр со своими четырьмя лошадьми должен был взять с собой боевого коня, верховую и вьючную лошадь – свиту, которая предполагает, что у него был по крайней мере один или два слуги, чтобы присматривать за лошадьми. Некоторые из этих слуг могли быть лучниками, но другие, несомненно, были просто мальчиками или некомбатантами, которые не принимали участия в боевых действиях и поэтому не фигурируют ни в договорах, ни в списках, хотя их присутствие признается в других источниках.[229]229
  Ibid., p. 197. В ордонансах короля в Руане в 1419 году упоминается о "всякого рода людях, двигающиеся или живущих с нами в нашем жилище или под нашим знаменем, хотя они не получают никакого жалованья ни от нас, ни от нашего недвижимого имущества", см. Allmand (ed), Society at War, p. 82.


[Закрыть]

Заключительная часть военного договора, такого как тот, который Чосер подписал с Генрихом V, касалась важного вопроса о пленных и призах. Этот вопрос мог быть чрезвычайно спорным, не в последнюю очередь потому, что эта добыча не принадлежала автоматически тому, кто ее захватил. Поскольку все солдаты в армии получали жалованье, было принято, что часть их добычи должна быть отдана их нанимателям. Поэтому в договоре было прописано то, что с 1370-х годов стало обычным распределением добычи. Король должен был получить одну треть от личной добычи каждого капитана и одну треть от добычи его отряда при условии, что его стоимость превышала 10 марок (6 фунтов 13 шиллингов 4 пенса, или почти $4 444 по сегодняшним ценам); все, что стоило меньше этой суммы, полностью принадлежало захватчику. Кроме того, если кто-либо, независимо от статуса, захватывал короля Франции или кого-либо из его сыновей, племянников, дядей, кузенов, должностных лиц, или короля другой страны, эти пленники должны были быть переданы королю, который должен был стать единственным получателем полной стоимости их выкупа. Обычно подразумевалось, что первоначальным пленителям будет выплачена компенсация, но в договоре это не оговаривалось, и сумма оставалась на усмотрение щедрости короля.[230]230
  MS E101/69/5, TNA. В январе 1416 года сэр Джон Грей получил от короля тысячу марок (666 фунтов 13 шиллингов 4 пенсов) в качестве частичной оплаты за графа д'Э, которого он взял в плен при Азенкуре: Devon, pp. 344–5.


[Закрыть]

Копия королевских договоров хранилась в казначействе, в кожаном мешочке с завязками, на внешней стороне которого было написано имя капитана, заключавшего договор. По мере набора отряда в этот мешочек добавлялась вся необходимая документация, включая списки личного состава и требования о выплате жалованья, что позволяло казначеям вычислять, сколько денег причитается каждому отряду. Таким образом, превосходная административная машина казначейства, отточенная веками эффективного сбора налогов, дает нам уникальную и почти беспрецедентную возможность узнать о судьбе обычно безымянных латников и лучников, которых летописные источники игнорируют. Например, записи сэра Томаса Эрпингема (шекспировского "старого доброго рыцаря") показывают, что он заключил договор на службу с двадцатью латниками, включая его самого, и шестьюдесятью конными лучниками; что двое из его бойцов, Томас Сикни и Джон Калторп, были посвящены в рыцари при высадке в Шеф-де-Ко, но были отправлены домой из Арфлера и умерли в Англии; что еще один боец, Джон Аунгерс, умер в Кале; что только два его рыцаря, Хамон ле Страунж и Уолтер Сиольд-Ингем, участвовали в битве при Азенкуре; что два лучника, Генри Пром и Роберт Беклс, погибли при осаде Арфлера, а еще один, Джон де Боткри, был отправлен домой во время осады; и, наконец, что еще два лучника стали жертвами войны: Ричард Чепмен погиб в походе между Арфлером и Азенкуром, а Стивен Геринг – в самой битве, причем он был единственным из всей компании, кто погиб там.[231]231
  Anne Curry, "Sir Thomas Erpingham: A Life in Arms," in Curry, Agincourt 1415, pp. 74–5 and pls. 23 and 24. For Chaucer's accounts see MS E101/47/29, TNA.


[Закрыть]

Было выявлено около 250 отдельных договоров, относящихся к Азенкурской кампании, хотя, возможно, это лишь небольшая часть от общего числа, поскольку в 1416 году для казначейства было закуплено 632 мешочка. Тем не менее, 250 было беспрецедентным числом: ничего подобного не было до этой кампании и не будет впредь. Вместо того чтобы передать задачу обеспечения всего войска трем-четырем аристократам, как это всегда делалось в прошлом, Генрих V сознательно стремился набрать в свою армию как можно больше людей. Многие договоры заключались на такое количество человек, которое, кажется, едва ли стоит того, чтобы писать на пергаменте, на котором они были написаны. Например, восхитительно названный Балдевин Багге заключил контракт на службу всего с тремя лучниками, но его коллеги-эсквайры, Джон Топ-Клифф, Роберт Радклиф из Осбалдестона и Уильям Ли, могли предложить только двух. Есть даже случаи, когда лучники-одиночки, такие как Ричард Шор, Джон Вимм и Томас Ньюман, подписывали контракты с королем как частные лица, хотя, по всей видимости, клерки казначейства предпочитали, чтобы лучники, предлагающие свои услуги, работали группами, по крайней мере, по четыре человека, а обычно по двенадцать, хотя бы в целях бухгалтерского учета.[232]232
  Ibid., p. 66; MS E101/45/5, TNA. См. также Wylie, "Notes on the Agincourt Roll," pp. 107–8, 140, 111; Nicolas, p. 383.


[Закрыть]

Таких людей, как эти, обычно нанимали в отряды крупных лордов. Например, Уильям Бедик, эсквайр, который мог предложить только себя и двух лучников, был записан в отряд Томаса, графа Солсбери, который заключил контракт на сорок латников и восемьдесят конных лучников. Условия договора Бедика в точности повторяли условия договора между графом и королем, даже в одном месте прямо говорилось, что ему должны были платить "так же, как наш король платит упомянутому графу за людей его свиты". Это была необходимая мера предосторожности, поскольку нередко командиры отрядов извлекали прибыль из своих контрактов: в 1380 году сэр Хью Гастингс получил 45 фунтов 3 шиллинга за каждого латника в своем отряде, но заплатил им только 40 фунтов, оставив разницу себе. Помимо зарплаты и расходов на перевозку своего маленького отряда, Бедик должен был бесплатно кормить и поить себя и одного камердинера, или слугу, по обе стороны моря; взамен он был обязан отдавать графу обычную треть всей своей добычи.[233]233
  Foedera, ix, p. 258; Nicolas, pp. 10–11; Maurice Keen, "Richard II's Ordinances of War of 1385," in Archer and Walker (eds), Rulers and Ruled in Late Medieval England, pp. 35–6.


[Закрыть]

Хотя составление королевских договоров для такого небольшого числа людей отнимало много времени и стоило дорого, оно имело ряд преимуществ. Это означало, что рекруты имели гораздо более прямую личную связь с королем, чем обычно, и это поощряло их преданность, давая понять, что он ценит их вклад, пусть даже небольшой, в его военные усилия. Это также означало, что, в отличие от предыдущих кампаний, где солдаты набирались из владений великих лордов, подписавших договоры, армия Генриха V будет набираться со всех концов королевства. Вследствие такого беспрецедентного уровня национального участия, кампания вызвала исключительную степень гордости и энтузиазма по всей стране, и все это было сосредоточено на харизматической фигуре самого короля.