Текст книги "Нераспустившийся цветок (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Он только что украл улыбку, которую вызвал на моем лице десять секунд назад.
– Почему?
– Дуг и Лили думают, что мое отсутствие на праздники негативно отразится на Кэролайн, да и на работе нагрузка больше, чем я ожидал.
– Как у тебя дела, Оли?
– У меня? Отлично, а что? – замешательство в его голосе удручающее. – Я имею в виду, что иногда разочаровывает то, что приходится ждать, когда у Кэролайн наступит заметное улучшение. Ее родители говорят, что видят его, даже доктора говорят, что она идет на поправку, но я этого не замечаю. Мне просто интересно, сколько времени это займет.
– Сколько времени займет, что?
– Чтобы она поняла.
– Поняла, что?
Я слышу разочарование в его вздохе.
– Чтобы она поняла последствия того, что она сделала и что ей нужно отпустить меня!
Мое тело замерло. Его ледяной голос содержит столько горечи и неприкрытой злости.
– Прости… я не хотел…
– Оливер, все хорошо.
– Не хорошо. Причина, по которой я здесь – это чтобы защитить тебя от всего этого дерьма. Вот почему я никогда об этом не упоминаю.
– Но если ты хочешь поговорить об этом…
– Нет! Я не хочу говорить и не нуждаюсь в этом разговоре. Я просто… я просто нуждаюсь в тебе. Мне нужно, чтобы ты рассказала о том, как прошел твой день и о Розенберге, о свадебных планах, которые сводят тебя с ума. Это жизнь, которую я хочу и, если у меня не может быть ее прямо сейчас, по крайней мере, я хочу представить себе ее, даже если совсем на чуть-чуть каждый вечер по телефону с тобой.
Я вытираю слезы, которые он не может видеть. Он не хочет моей жалости. Я понимаю. Тоже была в таком положении. Но Оливер застрял. Он в этой темной дыре и не может найти из нее выход. И не имеет значения, сколько рук помощи протянуто, чтобы вытащить его на свет, потому что он не может их видеть. Поэтому я делаю все, что могу. Я даю ему просвет в жизнь, которую он ищет.
– Не думаю, что для моего инструктора по английскому языку он родной. Я имею в виду, действительно? Разве это не должно быть одним из основных требований? Розенберг действительно полюбил твои старые беговые кроссовки. Как такое возможно? Разве у собак не сильно развитый нюх, чувствительный к запахам?
Оли смеется и, если бы между нами не было тысяч миль, я бы могла поклясться, что он смеется сквозь слезы.
– Алекс – типичная брайдзилла[67]67
Брайдзилла – невеста, слишком зацикленная на своей свадьбе, к которой относится как к важнейшему событию в истории человечества
[Закрыть], ее может превзойти только ее мама, у которой поведение страдающей свадебным обсессивно-компульсивным расстройством. Кстати, если ты придерживаешься этикета, то ты должен знать также, что твое приглашение прислано тебе домой, сюда.
Я делаю паузу. Он не отвечает.
– Ты же будешь на свадьбе, да?
– Я буду. Ни за что не пропущу, чтобы увидеть тебя разодетую в пух и прах.
– Ну, мистер Конрад, чувства взаимны. Ты улетел со всеми своими сексуальными костюмами. Я до сих пор не видела тебя одетого в один из них. Мне интересно, смогут ли они заменить мою фантазию о кожаных ботинках.
– Фантазию? Ты не можешь назвать это фантазией, так как ты уже пережила это. И, насколько я помню, я сделал эту фантазию реальностью, – его голос опускается до уровня сексуальности «трахни меня снова у грузовика», и мне приходится сжать ноги.
– Да, ты, определенно, это сделал. Спокойной ночи, Оли. Я люблю тебя.
– Но мы только начали.
– Вот именно. Если мы сейчас не закончим, я никогда не прочитаю эту главу.
– Тогда холодный душ. Спокойной ночи.
Глава 31
Секс по телефону
Оливер
Я в аду и никому не могу рассказать об этом. Поэтому, если мне не удастся выбраться, я надеюсь, что Вивьен знает, как далеко я готов пойти за ней. Время, проведенное с Кэролайн, ничего не улучшает, только подпитывает мою ненависть к ней. Как она может быть такой эгоцентричной? Она отказывается делать какой-либо прогресс только из-за того, чтобы ей уделяли внимание. Вероятно, она знает, что я уеду, как только ее состояние снова стабилизируется, что означает, что я не стимулирую ее улучшения, как думают ее родители.
Работа – единственная вещь, которая спасает меня сейчас. Но даже она начинает меня раздражать. Слишком много людей знают о моем прошлом. Это, конечно, не то, что передают по национальным новостям, но все-таки это было большое событие, чтобы не заметить. У меня есть клиенты со своими собственными проблемами, которые считают, что час времени со мной, за который они платят четыреста долларов, должен быть использован, чтобы утешать своего уязвленного адвоката. Если бы я не знал, то подумал бы, что Брайс и Митчелл дают мне клиентов только женского пола, чтобы посмотреть, не сломаюсь ли я.
Сегодня, в день, когда у большинства людей выходной, и они выражают свою благодарность, я с Кэролайн, Дугом и Лили. Ничто не сравнится с Днем благодарения, проведенном в больнице для душевнобольных. Кэролайн выглядит довольной из-за того, что я здесь, а в свою очередь и Дуг с Лили тоже.
– Как мама и папа? – спрашивает Кэролайн.
Я смотрю на Дуга и Лили, а затем снова на нее. У нее, должно быть, ухудшение состояния, она снова бредит, потому что не может узнать своих собственных родителей.
Она смотрит на меня.
– Оливер, твои родители, я спросила, как они.
Мои пальцы впиваются в подлокотник кресла, а челюсть сжимается. Я привык к людям, которые заманивают меня в ловушку. Я пережил это благодаря своей работе. Черт, я давал советы своим клиентам, как оставаться спокойными при даче свидетельских показаний во время перекрестного допроса, но все те знания и самоконтроль потеряны. Не могу применить их в тот самый момент, когда больше всего в них нуждаюсь.
– Мама и папа? – говорю я сквозь зубы.
– Оливер… – Дуг встает.
Я поднимаю руку, чтобы остановить его.
– Когда ты подарила им внучку, моя мама сказала, что ты можешь их так называть.
– Оливер, – говорит Лили с отчаянной мольбой в голосе.
Я игнорирую ее.
– Но я чертовски уверен, что ты утратила эту привилегию, когда задушила их внучку проклятой подушкой!
Моя грудь тяжело поднимается от презрения, когда я нависаю над ней. Кэролайн подтягивает ноги к груди и кричит, нарушая тишину, которую я вызвал среди других пациентов и посетителей. Кровь, пульсирующая в моих ушах – оглушающая.
Меня вывел какой-то парень в белой форме, но я не сопротивлялся. Фактически, когда мы достигаем первого этажа, я выбегаю из здания. Автоматические двери открываются, когда я подхожу к ним, и прохладный осенний ветерок приветствует меня. Мои легкие втягивают воздух с жаждой марафонца, когда я сгибаюсь, поставив руки на колени.
Я так сильно ее ненавижу.
***
Это была ошибка эпического масштаба. Я должен был быть в Бостоне, сидеть за обеденным столом со своей семьей… с Вивьен. Вместо этого, я виляю между машинами по дороге к дому Дуга и Лили на арендованной машине. Почему я не перевез свою машину сюда? Ах, да, правильно, не предполагалось же, что я пробуду здесь так долго!
Оставаться с ними больше не вариант. Мне нужно убираться оттуда к чертовой матери. Я пакую свои вещи и еду в отель продолжительного пребывания. Что я действительно хочу, так это купить билет обратно в Бостон и сказать Портленду «прощай» навсегда. Мне не нужно ничего, кроме как забраться в кровать с Вивьен и предать забвению весь остальной мир. Тем не менее, все, что я собираюсь сделать, это пробыть здесь достаточно времени, чтобы убедиться, что Брайс и Митчелл могут справиться со всеми клиентами, которых я взял на себя вместо Валери, которой нужно побыть в декрете дольше.
– Эй, счастливого Дня благодарения! – просто звук ее голоса делает все лучше.
– И тебе счастливого Дня благодарения. Мне действительно нужно было услышать твой голос.
– Всё в порядке?
Я падаю на спину на гостиничной кровати и закрываю глаза.
– Теперь да.
– Я думала, ты все еще в больнице.
– У нее был не очень хороший день, поэтому я ушел раньше, – я чувствую себя трусливой задницей из-за того, что обманываю. Я не знаю, как поеду домой и скажу Вивьен, что все это время, что я провел вдали от нее, было потрачено впустую.
– Это плохо. Я надеялась, ради тебя, что ей сегодня будет получше.
– Твои родители приехали?
– Да, наши мамы на кухне творят волшебство. Я только что поставила пироги в духовку.
– Ты печешь пироги?
– Спасибо за вотум доверия, малыш. Да, я сделала тыквенный пирог и пирог с орехами пекан.
– Они пекутся или разогреваются?
– Пекутся, идиот. Твоя мама помогла мне сделать идеальную корочку, а моя мама контролировала процесс наполнения начинкой. Так что, если таймер на духовке сработает вовремя, у меня будут фотографии, которые я отправлю тебе и Алекс, чтобы похвастаться.
– Я впечатлен и так расстроен, что меня там нет.
– Я тоже. Мы все по тебе соскучились и ждем не дождемся, чтобы увидеть тебя.
Больно дышать. Боже, как я соскучился по ней. Наш первый День благодарения вместе мы празднуем раздельно.
– Я тоже по тебе соскучился. Ченс ведет себя хорошо? Он полностью одет?
– Он ведет себя очень хорошо, потому что он привел гостя, – она смеется.
– Что? На День благодарения?
– Ронни.
– Не может быть!
– Да, может. Ты же знаешь, что он нанял ее на работу по электронной почте. Ну, это потому что ее семья живет в Огайо. Она собирается домой на Рождество, но решила остаться в Бостоне на День благодарения, поэтому Ченс пригласил ее.
– Как всё проходит?
– Я бы сказала, что потребуется что-то серьезнее, чем электрический нож для нарезки мяса, чтобы разрезать сексуальное напряжение.
– Что?
– Я серьезно. Я вроде как возбуждена только оттого, что нахожусь рядом с ними.
– Бл*дь! Вивьен! Тебя кто-то слышит?
Мне приходится поправить себя, так как мысль о том, что она возбуждена, делает меня твердым как сталь.
Она хихикает.
– Нет, я проскользнула в гостевую спальню, чтобы уединиться и потому, что телевизор работал слишком громко.
– Таааак… ты одна?
– Угу.
– И возбуждена?
– Угу.
Я чертова катастрофа. У меня в голове каша. Я только что соврал человеку, которому поклялся никогда не врать снова, но, несмотря на все это, я все еще парень и мне нужно это.
– Закрой дверь.
– Уже.
– Боже, я люблю тебя.
– На мне надет светло-розовый кружевной бюстгальтер пуш-ап и соответствующие трусики-стринги.
Святой, святой Иисус. Мне даже не пришлось спрашивать, что на ней надето. Не помню, чтобы видел ее когда-либо такой возбужденной, а дерьмовая часть состоит в том, что я фактически не вижу ее. Черт возьми!
– Что надето поверх этого?
– Ничего, малыш. Я сняла свитер и джинсы, пока мы говорили о пирогах.
Ох, блин, это не происходит на самом деле. Я расстегиваю свои джинсы и спускаю их достаточно низко, чтобы освободить свой член.
– Оли… я такая влажная для тебя.
Я провожу рукой несколько раз по члену. Она даже не дает мне возможности что-то сказать. Все что я могу – это закрыть глаза и представить себе ее голое тело, сидящее на мне сверху, неустанно скачущее на мне, забирающее весь контроль, прямо так, как она уже делает это.
– Оближи губы, Оли. Ты можешь почувствовать мой вкус? О боже. Я могу видеть тебя, малыш. Я могу видеть, как твоя голова располагается между моих ног. Какая я на вкус?
– Сладкая, ты всегда такая сладкая. Где твои руки?
Ее дыхание медленное и тяжелое.
– На моей груди. Я сжимаю и… о… о боже… щипаю соски. Я люблю, когда ты щипаешь и царапаешь их зубами. – Я слышу ее стон. – Это как… выстрел удовольствия прямиком в мою киску. Я двигаю рукой сильнее и быстрее вокруг моего члена, обводя большим пальцем головку несколько раз.
– Ты делаешь меня таким твердым. Я хочу похоронить себя в твоей теплой, влажной киске.
– Оли… о боже!
– Ты можешь чувствовать меня?
– Да.
– Твои ноги широко расставлены для меня?
– Да.
– Твои пальцы влажные?
– Т-такие влажные, – она задыхается.
– Теперь вытащи их и обведи свой клитор.
– Ооо… дааа…
Я сгребаю в кулак простынь другой рукой.
– Кончай. Сейчас.
– Я-я… я к-кончаю! О боже!
Я толкаюсь себе в руку и позволяю своему возбуждению пролиться на рубашку.
– О, дерьмо… черт… – я задыхаюсь, когда сердце начинает выпрыгивать из груди. Голова откидывается назад, когда дыхание замедляется.
– Вивьен? Ты здесь, дорогая?
Бл*дь, ничто не может меня так быстро вернуть к действительности, как голос моей матери.
– Эм… да. Я здесь.
– Ты в порядке, дорогая? Мне показалось, что ты что-то кричала.
– Эм… нет. Я эм… смеялась. Я разговариваю с Оливером.
– О, ну, тогда открой дверь. Я хочу поговорить с ним.
Если эта женщина любит меня, она не откроет дверь…
– О боже, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь так, будто у тебя жар. У тебя даже испарина на лбу.
Убейте меня сейчас же. Мои родители оба врачи, закончившие Гарвард. Моей маме не понадобится много времени, чтобы диагностировать Вивьен острый случай горячки от секса по телефону.
– Оли, твоя мама хочет поговорить с тобой.
– Ты включила громкую связь?
– Нет.
– Хорошо. Хорошего вам ужина, пришли мне фотографии своих пирогов и знай, что я не кончал так сильно уже на протяжении нескольких месяцев. Люблю тебя.
– Тоже тебя люблю, Оли, – она хихикает.
– Оливер?
– Привет, мама.
– Ты приедешь домой на Рождество, дорогой?
– Еще не уверен. Пытаюсь свернуть все дела здесь и не хочу пропустить свадьбу Алекс и Шона, поэтому не хочу давать каких-либо обещаний сейчас.
– Что ты имеешь в виду «свернуть все дела»?
– Я имею в виду, убедиться, что Брайс и Митчелл могут закончить все, что я не смогу до того, как поеду домой.
– А Кэролайн?
– С ней всё в порядке, – еще одна ложь, но уже своей маме. Я бы сказал, что я прокладываю короткий путь в ад сегодня, но так как я уже там, какое это на самом деле имеет значение?
– В порядке? Правда?
– Тебе лучше, чем кому-либо, известно, что она никогда не станет прежней снова, но ее доктора думают, что ей лучше, поэтому моя работа здесь окончена.
– А ты?
– Какое значение имеет, что думаю я? – я вздыхаю. – Доктора – эксперты.
– Оливер, я не спрашиваю, что ты думаешь. Я спрашиваю как ты. У тебя есть какой-то прогресс?
– Это не я нахожусь в больнице для душевнобольных.
– Оливер…
– Да. Я отлично, великолепно, невероятно. Я буду дома к свадьбе, поэтому жизнь не может быть еще лучше.
– Ты ходил на могилу Мелани?
– Да, – ложь.
– И?
– И она все еще мертва.
– Оливер!
Я хватаю себя за волосы.
– Прости. Мне просто не нужно это от тебя.
– Я люблю тебя, Оливер. Я хочу, чтобы мой сын вернулся. Он нашел невероятную девушку, и я бы хотела видеть его «долго и счастливо». Поэтому не трать там время попусту. Делай, что нужно, чтобы ты мог приехать домой.
Делать, что нужно? Тупая психологическая чушь.
– Ага, – я кривлюсь, после того, как слово слетает с моих губ. Пожалуйста, пусть она отреагирует на мое «ага» лучше, чем Вивьен.
– Счастливого Дня благодарения, Оливер. Я тебя люблю.
– Тебе тоже. Передавай всем от меня привет.
– Передам.
Я отбрасываю телефон в сторону. Да, конечно, счастливого Дня благодарения. Это был действительно приятный день. Свидетельство лучшей части которого – на моей рубашке. Остальная же часть… Кэролайн – я все еще ненавижу ее.
***
Вивьен
Мне разбивает сердце то, что Оливер ощущает необходимость лгать мне и Джеки. Что он не знает, так это то, что Лили звонила Джеки после того, как его вывели из больницы. Должно быть, это был какой-то материнский инстинкт; она волновалась за него и хотела, чтобы мы знали, что случилось. Она звонила во второй раз, когда добралась домой и обнаружила, что он и все его вещи исчезли. Это было примерно за десять минут до того, как он позвонил мне. Смешно, что он ни о чем из этого не упомянул. Таким образом, мы теперь знаем, что он сломался и больше не живет у Лили и Дуга. Что мы не знаем, так это где он остановился и что происходит у него в голове.
Секс по телефону не был запланированным, и, честно говоря, я не думала, что он заинтересуется после того, что произошло. Но я училась, как сумасшедшая, а Оливер был так занят, мое тело нуждалось в освобождении. Затем Ченс объявился вместе с Ронни, и я застала их целующимися и лапающими друг друга в коридоре. Не в смысле «у нас был секс, но мы просто возимся здесь, лапая друг друга», а в смысле «ты чертовски расстраивала меня на протяжении нескольких месяцев, и я до смерти хочу трахнуть тебя впервые». Он прижал ее к стене в стиле «ты под арестом» и терся своей промежностью о ее задницу, массажируя тем временем ее киску через ткань джинсов. Они не видели и мне стыдно признаться, что я пряталась за фикусом и наблюдала за тем, как он подарил ей оргазм, но это правда. Поэтому, когда Оли позвонил, я была вся разгоряченная и озабоченная и уже на грани своего собственного оргазма.
– Эти пироги выглядят восхитительно! – Джеки улыбается, разрезая их.
Я сделала примерно дюжину фотографий, потому что она права, они действительно выглядят… ну, будто кто-то другой их приготовил.
– Оливер сказал, когда будет дома? – спрашивает Ченс.
Я качаю головой.
– Наверняка к свадьбе Алекс и Шона, – отвечает Джеки к моему удивлению.
– Он так сказал? – я оборачиваюсь, глядя на нее.
– Да, – она кивает.
– А что насчет Рождества? – спрашивает моя мама.
– Он постарается… – она смотрит на меня с грустной улыбкой, – но это прозвучало не так убедительно, как я надеялась.
Мое настроение упало, и я уверена, что все это заметили.
– Может, тебе стоит полететь в Портленд, как только закончатся твои занятия, – предлагает Ченс.
Джеки и Хью сердито смотрят на него.
– Что? – он делает глоток воды. – Оливер лучшая версия самого себя, когда он рядом с Вивьен, и, возможно, ему необходимо небольшое напоминание о том, что он упускает.
– Он сам должен найти то, что я не могу ему дать.
Джеки кивает с болью в глазах.
– Завершение.
Я киваю в ответ.
– Кому какое дело? В любом случае поезжай и сделай ему сюрприз. Он должен неистово скучать по тебе.
– Я не могу себе этого позволить, – я смотрю вниз на свой пирог из орехов пекан.
Рука моего папы накрывает мою.
– Да, ты можешь.
Я поднимаю на него взгляд, а он подмигивает мне.
– Считай, что это наш с мамой подарок тебе на Рождество.
Мои родители так много лет боролись в финансовом плане. Я хочу отклонить его предложение, как делала много раз раньше, но не могу. Да, я умираю, как хочу видеть Оливера, но прямо сейчас я знаю, как много для папы значит это, и только по этой причине я принимаю его подарок.
– Спасибо, – я обнимаю его со слезами на глазах, а затем наклоняюсь в другую сторону и обнимаю маму.
Я смотрю на Джеки и вижу тревогу на ее лице. Она беспокоится об эмоциональном состоянии Оливера и переживает обо мне, находящейся в Портленде в непосредственной близости к источнику его боли.
– Я поняла, – я улыбаюсь ей.
Она кивает в ответ, но едва заметно.
Глава 32
Шлепок
Вивьен
Дни от Дня благодарения до моих зимних каникул пролетают быстро. Когда я не на занятиях или не учусь, то помогаю приручить невесту. Как Алекс удается посещать занятия и готовиться к свадьбе в то же самое время – вне моего понимания.
– Ты же вернешься к моему девичнику, правда?
– Да, – смеюсь я, – по крайней мере, так указано в моем обратном билете.
– И он все еще не знает, что ты приезжаешь?
Я бросаю сложенные джинсы в чемодан.
– Нет, если ты, конечно, не разболтала или не посылаешь ему фотографии того, как я собираюсь.
– Тогда как ты собираешься найти его, если он до сих пор не признался, что больше не живет у родителей Кэролайн.
– Мой план – объявиться у него на работе.
Алекс протягивает мне свитера.
– А если его там не будет, каков твой запасной план?
– Я разворачиваюсь и лечу обратно в Бостон.
– Что?
– Шучу, – я смеюсь. – У меня нет запасного плана. Если его там не будет, я что-нибудь придумаю. Может, баннер на самолете, который будет летать по городу, с надписью «Оливер Конрад, ты где?».
Алекс ухмыляется.
– Класс, Цветочек, так и сделай.
Я застегиваю чемодан и стягиваю его с кровати.
– Не оставляй свои кроссовки там, где Розенберг может до них достать.
– Не забудь свое удостоверение личности, – Алекс следует за мной вниз по ступенькам.
– Не забывай проверять крыльцо на наличие корреспонденции.
– Не забудь вернуться к моему девичнику.
Я надеваю пальто и беру сумочку, Алекс делает то же самое.
– Не забудь, что убивать жениха в ярости – это показатель плохих манер.
Алекс держит дверь открытой для меня, когда я целую Розенберга на прощание.
– И не забудь отдать Розенбергу подарок на Рождество от меня.
Она закрывает за нами дверь.
– Не забывай, как странно то, что ты относишься к этому клубку шерсти как к человеческому существу, по моему мнению.
***
Путешествие за два дня до Рождества – это сумасшествие. Показаться без предупреждения в новом городе – еще большее сумасшествие. Я надеюсь, что где бы Оливер ни остановился, там найдется комната для меня – я не бронировала номер в отеле. По дороге к его работе в такси мои нервы сдают. Как бы невероятно это ни было, но что, если он не будет счастлив видеть меня? Может, он действительно занят и мое появление не будет приятным сюрпризом, как я представляю себе. Ну, и существует еще предположение Алекс: его там нет, и я не смогу найти его.
После того как я рассчиталась с таксистом, я качу свой чемодан к входу в серое здание. Я нахожу «Стерджен, Уоллес и Фэй», 22 этаж. Когда двери лифта открываются, пожилая леди с рыжими с проседью волосами и пожелтевшими зубами приветливо улыбается мне.
– Добро пожаловать в «Стерджен, Уоллес и Фей», чем могу помочь?
– Я Вивьен Грэхэм, я здесь, чтобы увидеть Оливера Конрада.
Она смотрит на монитор компьютера, скривив губы в сторону.
– У меня не назначена встреча. Я очень близкий друг и приехала, чтобы сделать ему сюрприз.
Мой комментарий вызывает беглый осмотр и еще одну вежливую улыбку.
– Мне жаль, но мистера Конрада нет в офисе, и я не знаю, вернется ли он сегодня. У него встреча с клиентом за пределами офиса в час дня.
Я киваю, барабаня ногтями по стойке. Бам! Каков мой план Б?
– У вас есть номер его мобильного?
– Да, – вздыхаю я, – … просто я хотела, чтобы мой приезд был сюрпризом.
Она перекладывает несколько бумаг на столе.
– Я так понимаю, что вы и мистер Конрад близки?
– Да, – я усмехаюсь, – можно так сказать. – Румянец заливает мою шею.
Она поднимает на меня свои голубые глаза.
– В смысле… действительно близки?
Я оглядываюсь, чтобы посмотреть, не слушает ли наш разговор еще кто-то, затем снова смотрю на нее, сузив глаза.
– Да, действительно близки. А что?
Она прочищает горло.
– Ну, если бы я была на вашем месте, то попросила бы воспользоваться кабинетом мистера Конрада, чтобы позвонить или что-то в этом роде, – теперь она осматривает комнату и понижает голос, наклоняясь ко мне. – Затем бы заперла дверь, опустила шторы и сфотографировала себя, чтобы отослать ему фото, – она подмигивает. – Ну, вы знаете… такое, что будто говорит: «Иди сюда».
Мои глаза расширяются. Не знаю, нужно ли мне обидеться на ее непрофессиональное поведение или поблагодарить за то, что на самом деле казалось блестящей идеей.
Она снова садится и печатает.
– Но это то, что я бы сделала.
Мое тело остается стоять неподвижно, как статуя, может, минуту, а, может, и пять. Наконец, я делаю глубокий вдох для храбрости.
– Я не запомнила, как вас зовут.
– Саманта, – улыбается она.
Я протягиваю руку, и она изыскано ее пожимает.
– Ну, Саманта, я могу воспользоваться кабинетом мистера Конрада, чтобы сделать личный звонок?
Она встает и усмехается.
– Конечно. Следуйте за мной.
После того как я проверила замок и опустила все жалюзи на окнах, выходящих в холл, я осмотрела его офис. Два кожаных коричневых кресла, стол из красного дерева, его стул и несколько стеллажей для папок. Я подхожу к большому окну, из которого открывается вид на город. Это невероятный вид на Портленд, включая и реку Уилламетт. Здание на противоположной стороне улицы с затемненными стеклами, так что можно только догадываться, может ли кто-то увидеть, что происходит здесь. Я рискну.
Оливер опрятный парень, так что мне не понадобилось много времени, чтобы расчистить место на его столе. Я снимаю свои джинсы и свитер, затем ложусь на бок, положив голову на одну руку, а другой, удерживая телефон на расстоянии, делаю несколько снимков. Они не очень плохие, хотелось бы, чтобы они были сделаны с большего расстояния, но думаю, что просить Саманту об этом, должно быть, слишком, даже если моя интуиция подсказывает, что она сделала бы это.
Я выбираю наилучший снимок – щель между грудей, трусики-танго, язык облизывает верхнюю губу, и достаточно стола в кадре, чтобы он понял, что это его стол. Затем я посылаю сообщение.
Я: Эй, малыш. Как дела?
Оливер: Покупаю поздний ланч. Только что закончилась встреча. Что ты делаешь?
Я посылаю фотографию с сообщением «Ничего. Просто жду, когда мой адвокат вернется в свой офис».
Оливер: Что за черт?
Мне следовало просто быть милой и ждать, когда он доберется сюда, но в чем тогда прикол?
Я: Здесь холодно. Мои соски такие твердые. Может, я просто потру их.
Я жду несколько минут.
Я: У меня никогда не было секса на столе. Думаешь, мне следует лечь на спину, раздвинув ноги, или перегнуться через край, выставив попку?
Прошло всего несколько минут, но я слышу его голос за дверью.
– Брайса и Митчелла сегодня нет?
– Да, мистер Конрад.
– Тогда ты можешь уйти пораньше, Саманта.
– Вы уверены?
Я хихикаю, зная, что она просто дразнит его.
– Абсолютно. Хороших праздников.
– Вам тоже, мистер Конрад.
Дверная ручка трясется, затем я слышу, как его ключ проскальзывает в замок.
– Веселого Рождества, мистер Конрад, – приветствую я его своим самым сексуальным голосом.
Он ухмыляется, в то время как его глаза внимательно рассматривают мое практически голое тело, растянувшееся на столе. Оливер в костюме – это самопроизвольный оргазм. О. Мой. Бог! Он двигается ко мне, будто крадется. Я тяжело сглатываю. Отвалите кожаные рабочие ботинки, вы навсегда будете заменены этим изображением. Нет ничего сексуальнее, чем парень, ослабляющий свой галстук с хищным взглядом.
– Простите, я опоздал, мисс Грэхэм. Я не знал, что наша встреча добавлена в мой график, – он снимает пиджак, галстук и рубашку с рассчитанным терпением. Он дразнит меня… соблазняет меня, и он, черт возьми, знает об этом. – Но я рад, что вы дождались и теперь, когда я здесь… – он тянет меня за ногу, заставляя встать. Проводя пальцем по припухлости моей груди, он снова ухмыляется, затем расстегивает ремень и молнию на штанах, – … мы можем начать расследование.
Я поднимаю на него взгляд, мое тело покалывает, сердце бешено колотится. Он кладет руки мне на плечи и разворачивает лицом к столу. Кладет ладонь мне на спину, наклоняет меня вперед, пока я не перегибаюсь через край стола, облокотившись на локти.
Я слышу звон пряжки ремня, когда его штаны падают на пол. Я извиваюсь, когда он стягивает мои трусики. Глядя на него через плечо, я усмехаюсь, но его лицо как камень.
Он становится между моих ног, заставляя меня поставить их шире. Я напрягаюсь, когда его рука касается оголенной кожи моей попки.
Он выводит небольшие круги.
– Скажите, мисс Грэхэм, вы были хорошей или непослушной в этом году?
Я не осознаю, что затаила дыхание, пока не услышала свой ответ, прозвучавший как робкий писк.
– Послушной.
Шлепок!
– Дерьмо! – я кричу, когда мой мозг начинает понимать, что произошло. Святое дерьмо! Он только что шлепнул меня! Это было сильно, но не больно, а моя реакция была из-за шока, а не из-за ощущений.
– Теперь видишь… – он трет область, которую только что ударил, – … я не согласен. Оглядываясь назад, я вспоминаю несколько случаев, которые относят тебя к списку непослушных.
– Оли…
– Сейчас, сейчас… – я закрываю глаза, когда чувствую его губы на своей спине. – В свете праздничной атмосферы, я все еще собираюсь исполнить твое желание.
– Каааа-кооо-е?
Он врезается в меня и замирает.
– Я, – шепчет он мне на ухо.
И затем все и начинается: шлепки нашей кожи друг о друга, тяжелое дыхание и отчаянные стоны, скрип стола, и, в конце концов, мой громкий крик экстаза.
***
– Не могу поверить, что ты шлепнул меня, – бубню я Оливеру в губы между поцелуями, пока мы поднимаемся в лифте в его гостиничный номер.
– Не могу поверить, что тебе это так сильно понравилось.
– Что? – я толкаю его в грудь, а он ухмыляется.
– Тебе понравилось, – он пожимает плечами. – Я наблюдал за твоим лицом, когда делал это и после первых пяти секунд шока, я увидел, как уголки твоих сексуальных маленьких губ растянулись в улыбке.
– Это была гримаса, идиот! Уголки губ человека поднимаются также, когда он кривится, а не только когда улыбается. Боже, ты садист.
Двери лифта открываются, и я выхожу, намеренно оставляя Оливера позади с моим чемоданом.
– Налево, – говорит Оливер, когда я подхожу к Т-образному пересечению холла.
Я поворачиваю налево, как я уже знала, хотя, конечно же, я не знала.
– Назад, – он говорит с ухмылкой, когда вставляет ключ в дверь номера, который я прошла десять шагов назад.
Я останавливаюсь и вздыхаю, затем разворачиваюсь и, дуясь, возвращаюсь к двери, которую Оли придерживает открытой для меня.
– Тебе это понравилось, – шепчет он, с поддразниванием в свих словах, когда я прохожу в комнату.
– Заткнись! Мне не понравилось.
Он сгребает меня, заставляя запищать, затем бросает на кровать и садится верхом.
– Так что привело вас на Западное побережье, мисс Грэхэм?
У нас был секс на его рабочем столе, затем мы оделись, забрались в его кресло, занялись сексом в кресле, оделись, затем лапали друг друга как подростки по дороге в отель. Чего мы не сделали, так это не поговорили… ни о чем.
– Секс. Я прилетела из-за секса, – я смотрю на воображаемые часы на моем запястье. – Я улетаю обратно через час.
– Острячка, да? – он удерживает мои руки у меня над головой и целует меня.
– Боже… я соскучилась по тебе, – вот я и сказала это. Я скучаю по нему, все время – каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Как теперь я скажу ему, чтобы уладил все свои дела и возвращался домой ко мне?
– Ну, уже нет. Ты украла мой сюрприз, появившись здесь, – он играет бровями. – Не жалуюсь. Я возвращаюсь домой за день до свадьбы… насовсем.
Я пытаюсь скрыть внутреннюю грусть за внешней улыбкой. Оливер не знает, что мне уже известно о его планах по возвращению домой. Он также не знает, что мне разбивает сердце тот факт, что все время его пребывания здесь, в Портленде, прошло зря.
– Ну, скажи что-нибудь!
Я открываю рот, затем закрываю.
– Это невероятно!
– Вивьен, любимая… – он качает головой, – … помни, что ты не можешь хорошо врать. Мама рассказала тебе, не так ли?
Я кривлюсь и киваю. Оли падает на кровать рядом со мной.
– Боже! Типичный мозгоправ. Они хранят твои секреты, только если ты им платишь.
– Мозгоправ? – я смеюсь. – Ты говоришь о своей маме.
– Ну, либо она не умеет хранить секреты, либо ты гипнотизируешь людей своими очаровательными глазами, пока они не расскажут тебе все свои секреты, – он поворачивается на бок лицом ко мне. – Я так много раз терялся в них, что это возможно, поэтому я оправдаю ее за недостатком улик.
