Текст книги "Вне пределов (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– Дочь. Её зовут Морган.
Оказавшись на улице, окутанная тёплым июньским воздухом, я оборачиваюсь.
– Морган. Прекрасное имя.
– Я назвал её в честь…
Он смотрит вниз на свои руки, на безымянном пальце левой руки всё ещё красуется платиновое напоминание о том, что он потерял.
В честь кого? Теперь и мне нужно это знать. Но я не хочу причинить ему ещё больше боли, спрашивая об этом, и не могу обнять его, даже если он отчаянно нуждается в объятиях.
И поверьте, ни один человек не нуждался в объятиях больше, чем Натаниэль Хант в этот самый момент. У него вид побежденного игрока НФЛ, который только что пропустил победный гол в матче за Суперкубок.
– Я назвал её в честь…
Он прочищает горло и снова смотрит на меня с трогательной ранимостью – совсем не так, как незнакомец, засыпающий меня вопросами всего несколько минут назад.
– В честь кого-то особенного или значимого?
Я улыбаюсь, потому что это всё, что могу дать человеку, который меня не знает. Мои слова идут от чистого сердца, хотя их и недостаточно, чтобы его утешить.
– Да, – шепчет он.
Я отступаю на шаг назад.
– Буду рада возможности познакомиться с Морган. Но если ты найдешь более подходящий вариант, то было приятно познакомиться, и удачи тебе. – Я прикусываю нижнюю губу и киваю. – У тебя всё будет хорошо, Натаниэль. Я в этом уверена.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
АБСОЛЮТНО ЧЕРНЫЙ HARLEY Davidson Breakout, припаркованный на моей улице, вызывает у меня улыбку, когда я подъезжаю к нему. Два месяца назад я познакомилась с Гриффином Кэллоуэем – техником и механиком Harley Davidson. У него татуировки и мускулы, которые, по мнению моей мамы, появились благодаря стероидам.
Гриффин за здоровый образ жизни. У парня есть первоклассный блендер, соковыжималка, и он постоянно взбалтывает протеиновые коктейли в одной из этих бутылочек с откидной крышкой и шариком из нержавеющей стали, типа блендера. Я дважды ходила с ним за продуктами, не считая нашей первой встречи. Да, мы познакомились в продуктовом магазине. Больше половины всего, что он покупает, – продукты, а другая половина – диетическое мясо, орехи и протеиновые порошки в огромном количестве.
В день нашего знакомства я забыла кошелёк. Он протянул кассиру полтинник, чтобы заплатить за бутылку вина, пакет кукурузных чипсов, две плитки тёмного шоколада и коробку супервпитывающих тампонов.
Когда я настояла, чтобы он дал мне свой адрес, чтобы я могла выслать ему чек, он написал свой номер телефона на обратной стороне моего чека и попросил меня позвонить ему, когда буду готова угостить его ужином в качестве компенсации. У меня был третий день пятидневного цикла. Я позвонила ему через два дня.
– Я пытался связаться с тобой.
Гриффин не отрывает взгляда от телевизора. Гонки.
В конце концов, я перестану щипать себя при виде этого мужчины – в рубашке без рукавов и рваных джинсах, надетых на его идеальное тело, – когда вхожу в свою шикарную квартиру с одной спальней. Обычно его гладко выбритую голову прикрывает бандана, но не сегодня. Гриффин Кэллоуэй – это сто килограммов чистого секса, и он мой.
Ущипните меня.
– Извини. Я отключила телефон, и забыла включить его перед тем, как отправиться домой.
Это и слишком знакомый незнакомец ворвались в мой мир сегодня, и с тех пор я сама не своя.
– Ещё один любовник?
Уголок его рта приподнимается, но он не отрывает глаз от телевизора.
– Грифф, у меня много любовников. Как, по-твоему, я плачу за продукты?
Снимаю туфли и вешаю сумочку на крючок у двери.
Он прикрывает рот рукой, пряча ухмылку.
– Иди сюда, чтобы я мог вдолбить в тебя немного здравого смысла.
– К утру я должна закончить дизайн сайта.
– Тогда тебе лучше поменьше болтать и побольше раздеваться.
Гриффин стягивает рубашку, обнажая свою мускулистую кожу, покрытую татуировками. Это зрелище вызывает у меня определённые эмоции.
Я обычная девушка. Среднего роста. Средний вес. Средняя грудь. Волосы чуть ниже плеч, оттенок средний блонд. У меня голубые глаза, не слишком темные и не слишком светлые – средние.
Гриффин – моя полная противоположность. Я всё ещё пытаюсь понять, что его привлекает во мне. Возможно, мне стоит обсудить свою самооценку с доктором Грейсоном на нашей следующей встрече.
– Расскажи мне о своем дне.
Он встает и одним движением снимает джинсы и боксеры, продолжая наблюдать за гонкой.
Я не буду заниматься с ним сексом, пока он смотрит гонки. Даже у такой обычной девушки, как я есть принципы. Скрестив руки на груди, я жду, когда он посмотрит мне в глаза. Он не смотрел на меня своими пронзительными глазами с тех пор, как я вошла в дверь.
Гриффин садится на мой чёрный кожаный диван.
– Суэйз, как прошел твой день. Запрыгивай и расскажи мне.
Он поглаживает себя.
По-прежнему никакого зрительного контакта.
Нелегко изображать равнодушие, когда его большая рука сжимает в кулак толстый член, но кто говорит – запрыгивай?
– Ты не мотоцикл, над которыми обычно работаешь. – Я беру пульт с дивана и выключаю телевизор. – Я не собираюсь запрыгивать.
Его озорные карие глаза, наконец, сосредотачиваются на мне, и на лице появилась дерзкая улыбка.
– Выглядело так, будто ты мастурбируешь во время просмотра гонок. – сжимая губы пытаюсь сдержать улыбку.
Я хочу разозлиться на него за этот антиромантический жест, но он продолжает поглаживать себя, и все, что я могу сделать, – это сжать ноги вместе.
– Я люблю гонки. – Из-под его пухлых губ выглядывают белые зубы. – Как прошел прием у нового психотерапевта?
Вверх-вниз.
Вверх-вниз.
Вверх-вниз.
Возможно, мне необходимо выяснить, почему я его привлекаю, но мне не нужно выяснять, почему я без ума от него. Он сексуален, в ладу с собой и такой чертовски забавный, что это просто нелепо.
– Прекрати!
Я хватаю желтое покрывало со спинки дивана и набрасываю на него, прежде чем накинуться сверху.
– Уф!
Он смеётся.
Я обхватываю его за шею и утыкаюсь носом в его кожу, делая глубокий вдох. От него исходит аромат кедра и специй. Тёплый и восхитительный. Я чувствую себя маленькой, прижатой к его твёрдому телу. И в безопасности. С Гриффином я чувствую себя в безопасности.
– Я скучал по тебе, горячая штучка.
Он ласкает мою попку и крепко сжимает её, пристраивая меня над своей эрекцией, прикрытой покрывалом.
– Я тоже скучала по тебе.
Его аромат сводит меня с ума. Мой нос словно прилип к его шее, и я не могу оторваться.
– Расскажи о своем дне?
Нехотя я поднимаю голову.
– Тебе правда интересно? Или тебе просто нравится, фоновый шум во время секса?
Гриффин выпрямляется, отодвигая меня в сторону, как мягкую подушку. На спине у него вытатуирован дракон, хвост которого тянется по правой ягодице и частично заканчивается на ноге. Когда он встает, мой взгляд сразу же перемещается на него.
– Обожаю эту татуировку.
– Знаю.
– Такой самоуверенный.
– Нет. Ты просто говорила это много раз. Мне тоже нравится твоя татуировка.
– Это родимое пятно.
Он одевается. Какой стыд. Гриффину следует запретить носить одежду. Однако я понимаю, почему он это делает, и люблю его за это.
– Каждая деталь. Мое внимание полностью уделено тебе.
Он снова садится и притягивает меня к себе, так что я оказываюсь у него на коленях.
– Я не заслуживаю тебя, парень из продуктового магазина.
Я целую его.
В тот день, когда он написал свой номер на обратной стороне чека, он подписал его парень из продуктового магазина.
Сжимая в кулаке мои волосы, он углубляет поцелуй. Он чувственный, знакомый, собственнический и совершенно пьянящий. Я чувствую, что влюбляюсь в этого мужчину, но пока ещё слишком поглощена страстью, чтобы быть уверенной в своих чувствах.
Он отстраняется, облизывая губы, словно пробуя меня на вкус.
– Продолжай.
Я усмехаюсь.
– Кофе с сахаром.
Он закатывает глаза.
– Сладкий кофе, и продолжим.
– Тренировка у станка. Душ. Немного работы над дизайном. Затем доктор Грейсон.
– Хорошее имя.
Мои глаза увеличиваются в размерах вдвое.
– Я знаю. Скажи же? И его внешность полностью соответствует имени.
– Бонус. – Гриффин меня понимает. – Это здорово. Всё это.
– Я назначила ещё один приём.
– Ну что, хороший день? – Он собирает мои волосы и убирает их с моей шеи, прежде чем наклониться и поцеловать. – Разве у тебя не было собеседования?
Ага. Полностью влюбляюсь в этого мужчину. Гриффин, возможно, в некоторые дни и похож на обезьяну, но он умён и внимателен, когда хочет, и он помнит такие вещи, которые большинство двадцатитрёхлетних парней не помнят. Чёрт, да большинство парней любого возраста не запомнят тех мелочей, которые делает Гриффин.
– Да. – Я вытягиваю шею в сторону, чтобы дать ему лучший доступ. – Забавно… Я встретила этого парня в приёмной у врача. Я узнала его, но он не узнал меня. Потом я прихожу на собеседование, и это тот же самый парень. Каков шанс?
Его руки лежат на моих ногах и скользят вверх, пока его большие пальцы не задевают то место, которое я больше всего хочу.
– Один на миллион, – пробормотал он мне в шею. – Так откуда ты его знаешь?
– Не знаю.
– Не знаешь?
Он расстегивает мои брюки. Этот парень – бог многозадачности. Его член не потерял концентрации, я чувствую, как он выпирает из джинсов. Он пожирает кожу на моей шее, но всё ещё на сто процентов вовлечен в разговор.
Во время секса мы ведём полноценные разговоры. У меня это плохо получается – мой разум отключается, словно вся кровь приливает в мои женские части, а в мозгу её недостаточно для нормального функционирования. Но Гриффин может трахать меня в самых разнообразных позах, кончая жестко и почти неистово, не упуская ни одной детали или комментария, даже если его слова звучат напряжённо, прерывисто и с трудом вырываются с каждым толчком.
– Я знаю его и многое о нём…
Его рука скользит по передней части моих трусиков.
– Продолжай.
Его палец поглаживает мой клитор.
– М-м… Гриф.
Я часто моргаю.
– Что именно?
Он посасывает мочку моего уха, дразня её языком так же, как его палец дразнит мой клитор.
– Его прошлое. Но не знаю откуда, потому что оно не совпадает с моим прошлым, или, по крайней мере, я не могу найти связь. Это так… боже…
Гриффин вводит в меня средний палец.
– Библейски?
Он смеётся.
И вот он, переломный момент. В моём мозгу больше не осталось крови.
– Просто трахни меня, Грифф.
Я обхватываю ладонями его лицо и притягивая к себе прижимаясь губами к его губам.
∞
– ТЫ ДОЛЖЕН УЙТИ.
Я загораживаю собой дверь в спальню, когда голый, ненасытный Гриффин следует за мной по короткому коридору, соединяющему спальню и ванную.
Его взгляд скользит по моему обнаженному телу, и именно поэтому он должен уйти.
– Ты заходишь в мастерскую, а я продолжаю работать. Почему ты не можешь работать, когда я здесь?
– Потому что уже поздно, а моя кровать и без тебя достаточно привлекательна. А с тобой… у меня нет ни единого шанса. Мне нужно закончить дизайн сайта, чтобы я могла платить за аренду и перестать расплачиваться за продукты своим телом.
Он натягивает мне на голову свою рубашку.
– Тогда перестань смотреть на меня так, будто хочешь большего.
Я смеюсь, видя, как его босые ноги влезают в боксеры и джинсы. Гриффин стаскивает с меня свою рубашку, на его свежевыбритом лице появляется убийственная ухмылка. Он заканчивает одеваться, пока я поворачиваюсь и беру с комода ночную рубашку.
Моя спальня крошечная. Здесь есть полноценная кровать, письменный стол и комод, и едва хватает места, чтобы развернуться.
– Поздравляю с работой, детка.
Он обнимает меня сзади и утыкается носом в шею.
Я закрываю глаза и провожу пальцами по его рукам.
– У меня пока нет работы.
– Ты получишь её. Любой, кто не наймет тебя, будет глупцом.
– Ты, возможно, предвзят.
Я смеюсь
– Пижамная вечеринка у меня дома в эти выходные.
Я поворачиваюсь в его объятиях.
– Пижамная вечеринка?
Этот парень вызывает на моем лице самую широкую улыбку. Когда мы вместе, у меня болят щеки.
– Поговори с мамой. Возможно, ты сможешь поехать со мной домой на автобусе после школы в пятницу.
Он подмигивает мне.
– У тебя слишком много сестер.
Так и есть. Три. И все они младше и ещё учатся в школе.
Он отрывает меня от пола и целует, одной рукой обхватывая мою задницу. Сайт? Какой сайт?
– Спокойной ночи, – шепчет он мне в губы, прежде чем поставить на ноги.
Я поджимаю губы, следуя за ним к двери, и любуюсь его задом, когда он обувает черные кожаные ботинки у двери.
– Будут ли бои подушками?
Гриффин смеётся, все ещё завязывая шнурки.
– Да. – Он встает и поворачивается ко мне. – Надень что-нибудь розовое и кружевное и заплети волосы в косички. – Прикусив нижнюю губу, он медленно кивает. – Боже правый, да… розовое кружево и косички, детка.
Я смеюсь и направляюсь обратно в свою комнату.
– Спокойной ночи, парень из продуктового магазина.
Как только слышу рев его «Харлея» у входа, сажусь за стол и начинаю проектировать.
Но через две секунды я уже в интернете ищу Натаниэля Ханта.
– Почему ты в моей голове? – шепчу я.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– КУДА ЭТО ТЫ собралась в такую рань?
На полпути вниз по лестнице я останавливаюсь и смотрю на свою соседку, перегнувшуюся через перила. Её черные кудри собраны в низкий хвост, она внимательно рассматривает меня. Во рту у неё красная зубная щетка.
– Эрика, ты за мной шпионишь?
– Не-а, – бормочет она, сквозь пену. – Просто слежу за обстановкой.
Её взгляд мечется между мной и дверью напротив её квартиры.
– Дагли опять за свое?
Эрика поднимает палец, прежде чем скрыться в своей квартире. Даг Манн, её новый шестидесятилетний сосед-плейбой с оранжевыми волосами, которые вызывают у меня неприязнь каждый раз, когда я вижу его, обладает скрытой сексуальной привлекательностью, которую мы не можем разгадать. А его нос… скажем так, он должен иметь свой собственный почтовый индекс. С тех пор как он переехал месяц назад, через его дверь, словно вертушку, постоянно проходят женщины. Молодые женщины. Красивые женщины. Проститутки? Мы не уверены. Это кажется единственным правдоподобным объяснением того, что старый и уродливый мужчина9 развлекается с таким количеством женщин.
– Две. Когда я вернулась домой вчера около одиннадцати вечера, две женщины добровольно проследовали за ним в его квартиру.
Эрика взваливает рюкзак на плечо, спускаясь по лестнице ко мне.
– Фу… – Я морщусь и сглатываю подступающую к горлу желчь. – Может, он богат.
– Не думаю, что в этом здании живут богатые люди.
Наши шаги звучат в унисон, вторя друг другу, когда мы спускаемся на первый этаж.
– Ты кардиолог и живешь здесь.
– Ординатор на втором курсе. Очень бедная. Погрязла в студенческих кредитах. Я не богата. И у меня нет потрясающе сексуального парня, который ездит на «Харлее».
Мысли о Гриффине и его чрезмерной сексуальности вызывают нечто среднее между улыбкой и мечтательным вздохом.
– На самом деле… – её синий «Сааб», припаркованный за моей машиной, издает звуковой сигнал, когда она отпирает его, – совершенно уверена, что я единственная в здании, кому ничего не перепадает.
– Но ты спасаешь жизни.
Я спрыгиваю с тротуара, подскакивая высоко, как мой Гриффин.
Она закидывает рюкзак в машину и облокачивается на открытую дверцу.
– Когда татуированный бог находится в твоей постели, ты жалеешь, что не спасаешь жизни, а…
Она приподнимает вопросительно брови.
Я открываю дверь своей машины.
– Ты спрашиваешь, что я предпочту – секс с Гриффином или спасение мира?
– Да.
– Ничего сложного. Грифф на все сто.
Эрика показывает мне средний палец и садится в свою машину.
– Ты так и не сказала, что заставило тебя выйти из дома в такую рань.
Прежде чем закрыть дверь, она снова высовывает голову.
– Мне предложили работу няни. Так что сегодня я отправляюсь на встречу с малышкой.
– О, удачи!
∞
У МЕНЯ ЗУБ НА ЗУБ НЕ ПОПАДАЕТ от волнения. Рейчел, невестка Нейта, позвонила мне в пятницу, чтобы договориться о встрече с Морган. Её отец, этот знакомый незнакомец, не выходил у меня из головы, опутывает мои мысли и мечты. Многочасовые онлайн-исследования постоянно приводили меня в тупик. Его имя указано на сайте университета. Я нашла некролог о его жене. Сайт местного оценщика сообщил мне стоимость его дома – с головокружительной семизначной цифрой.
Интуиция подсказывает мне, что нужно действовать осторожно. Особенно когда я знаю, что нахожусь в здравом уме. Нейт должно быть сумасшедший. В конце концов, он тоже пациент доктора Грейсона. У бедняги умерла жена. Может, у него случился срыв.
Потеря памяти или что-то в этом роде.
Я трижды стучу костяшками пальцев по массивной деревянной двери, достаточно сильно, чтобы меня услышали, но, надеюсь, достаточно тихо, чтобы не разбудить спящего ребёнка.
– Суэйзи?
Мой взгляд останавливается на маленьком свёртке, который укутан в белое одеяльце, усеянное розовыми зайчиками. Из-под чепчика выглядывает прядь тёмных волос.
Женщина, держащая ребёнка, похожа на статую. Почему люди так застывают, как только берут ребёнка на руки? Её глаза землистого оттенка моргают. Итак, она жива. На её лице появляется вымученная улыбка, которая портит естественную красоту, подчеркнутую шелковистыми прядями каштанового оттенка, уложенными вдоль подбородка в форме перевернутого боба.
– Да, – отвечаю со сдержанным энтузиазмом.
Если я напугаю её, она может потерять равновесие и уронить ребёнка на пол.
– Входи.
Она с гримасой смотрит на малышку, стараясь не передвигать её на руках.
Если ребёнок проснется, наступит конец света. Такой вывод я могу сделать из этой ситуации.
– Я Рэйчел, – произносит она одними губами. Хорошо, что я умею читать по губам. Не совсем, но то, как она преувеличенно хлопает челюстями, облегчает задачу. – Приятно познакомиться.
Я сдерживаю улыбку. Младенцы также превращают прекрасно сложенных людей в клоунов.
Сбрасывая обувь, я осматриваюсь, пытаясь обнаружить какие-либо признаки присутствия Нейта.
– Спасибо. Мне тоже приятно познакомиться. И спасибо, что перезвонили. Это, должно быть, Морган?
Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать очевидное: она такая крошечная. Но она на самом деле крошечная, даже для месячного ребёнка.
Спина Рейчел напрягается от беззвучного вздоха. Я говорила едва слышно, и это может привести к катастрофическим последствиям.
Она заметно выдыхает, когда понимает, что младенцам не нужна полная тишина, чтобы спать.
– Да… – Рейчел смотрит на Морган —… сегодня утром она немного ленивая. – Она произносит ещё несколько слов. Морган не шевелится. – Выпила только половину бутылочки, а потом уснула.
Когда её полный удивления взгляд встречается с моим, я слегка приподнимаю брови.
Ого! Неужели она только сейчас поняла, когда ребёнок спит можно разговаривать?
Бедная девушка. Под девушкой я подразумеваю юную леди, потому что уверена, что она старше меня, по крайней мере, лет на пять или около того, но моложе Нейта.
Я следую за ней в гостиную, заставленную кожаной мебелью, и окнами с занавешенными окнами, выходящими на густой лес. Здесь живет новорожденная. Где детская люлька? Или плетеная корзинка с подгузниками и другими детскими принадлежностями, которая должна стоять на деревянном журнальном столике? Игрушки. Почему нет игрушек, для которых Морган ещё слишком мала, но взрослые всё равно не могут удержаться, чтобы не побаловать её ими?
Никаких одеял.
Никаких крошечных детских шапочек.
Никаких вязаных пинеток от бабушки или заботливой тётушки.
– Хочешь подержать её?
Я поднимаю руки.
– Не возражаешь, если я быстро помою руки?
Улыбка Рейчел становится немного шире, как будто я успешно прошла некое испытание. Однако, откровенно говоря, я не считаю, что это было испытание. Для этого необходимо обладать глубокими знаниями о детях и уверенностью, которой у неё нет.
– У тебя есть дети? – спрашиваю я, моя руки над раковиной на кухне, хотя, кажется, уже знаю ответ.
– Нет. Никогда не была замужем. У меня даже парня нет. Но я прохожу ускоренный курс материнства.
Её улыбка исчезает, а брови хмурятся.
– Я очень сожалею о твоей утрате.
Рейчел улыбается так, словно чувствует необходимость показать окружающим, что исцеляется. Её сестра умерла месяц назад. Не думаю, что сейчас нужно заставлять себя улыбаться через силу.
– У нас все хорошо.
Она передаёт Моргана мне.
Я прижимаю её к своему плечу. Она срыгивает, издаёт пронзительный крик и сразу же засыпает.
– Ого. У меня никогда не получается заставить её срыгнуть.
Я сажусь в кресло-качалку, а Рейчел устраивается на диванчике для двоих, поджав под себя ноги.
– Срыгнувшие дети – счастливые дети.
Я утыкаюсь носом в одеяло и вдыхаю запах новорожденной.
– У тебя есть братья или сестры? – спрашивает она.
– Нет. В старших классах я часто присматривала за детьми, а летом, когда училась в колледже, подрабатывала няней. А у тебя есть ещё братья или сёстры?
– Старший брат в Вашингтоне. Но он тоже не женат. Наша мама умерла несколько лет назад, а наш папа живет здесь, в Мэдисон. Когда Дженна умерла, я была единственной, кто помогал Натаниэлю, не считая его мамы. Но у неё проблемы со здоровьем, поэтому мы не хотим нагружать её сверх меры. А у Натаниэля нет братьев и сестер, так что…
– Так что, вы всё выясняете в процессе, поскольку ни у кого из вас нет реального опыта взаимодействия с детьми.
Она слегка улыбается.
– В основном. Я должна была начать учебу в аспирантуре этой осенью, но собираюсь взять академический отпуск на год, чтобы помочь с Морган. Натаниэль много работает, поэтому ему нужна твоя помощь. Он настаивает, чтобы я нашла себе занятие помимо заботы о Морган. Но… – Рейчел прикусила нижнюю губу и сосредоточилась на Морган, которую я держу на руках. – Я чувствую себя виноватой, перекладывая заботу о ней на кого-то другого. Дженна бы не хотела этого. Без обид.
Она слегка морщится, когда смотрит на меня.
– Никаких обид. Однако я немного запуталась. Ты пригласила меня сюда, чтобы познакомить с Морган. Я полагала, вы ещё в процессе принятия решения, но ты только что сказал, что моя помощь нужна Нейт-атаниэлю…
– Так и есть. Просто он об этом не знает. Ты подходишь лучше всего. Самая молодая, но и самая опытная. И твоё взаимодействие с ней, подтверждает это, но Натаниэлю немного не по себе…
Я знаю, к чему идёт наш разговор. Ей не обязательно говорить.
– Я узнала его по фотографиям. Понимаю. Наша первая встреча была странной. Это абсолютно моя вина. Мне не следовало ничего говорить, пока не прояснились все детали. – Я пожимаю плечами. – В этом не было ничего особенного. Но я понимаю, как это могло его напугать. Это его ребёнок. Он должен быть настроен скептически.
– Ну, после жаркого спора на прошлой неделе, он дал согласие на то, чтобы я наняла тебя, если после встречи с тобой, конечно, всё ещё буду уверена в своём выборе. Откровенно говоря, мне кажется, что он сам не до конца понимает, чего хочет, кроме…
Мы обмениваемся страдальческими взглядами. Его жена. Нейт хочет вернуть свою жену.
– Я хочу получить эту работу, так что не пойми меня неправильно. Но неужели другие претенденты были настолько плохи, что я выделялась на их фоне в своём резюме?
– Не плохи, просто старые. Я не хочу никого обидеть, просто мне нужен человек помоложе, но с опытом. Воспитание ребёнка – это тяжёлый труд. Так что работа твоя, если ты готова. Я могу отправить тебе договор домой, чтобы ты его изучила.
Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как стерильный воздух наполняет мои лёгкие.
Никаких лавандовых свечей.
В воздухе не витает аромат сахарного печенья, пекущегося в духовке.
В воздухе не чувствуется запаха детской присыпки.
Морган начинает суетиться, поэтому я встаю и прохаживаюсь по комнате, слегка подпрыгивая на месте. Под телевизором, закрепленным на стене, находится камин, на котором стоят фотографии в рамках. Я узнаю родителей Нейта: они на пляже, придерживают свои широкополые шляпы, чтобы их не унесло ветром. На одной из фотографий Натаниэль и Дженна в день свадьбы стоят у дверей собора, а лепестки роз разлетаются вокруг счастливой пары, когда они выходят на улицу. Я давно не видела у Нейта такой улыбки. Может, она умерла вместе с его женой.
С каждым шагом по комнате моё сердце сжимается все сильнее. Здесь нет ни одной фотографии Морган. Должен быть классический больничный снимок, который может понравиться только родителям, и снимок с Нейтом. Почему никто не сфотографировал его спящим на диване с Морган, прижавшейся к его груди, – официальная фотография первого свидания папы и ребёнка?
В доме царит тишина, которую можно сравнить со стрекотанием сверчков, но без самих сверчков. Даже несколько звуков, напоминающих стрекот, могли бы свидетельствовать о присутствии жизни.
Никакого бормотания телевизора на заднем плане.
Никакой музыки или тихих звуков от генератора белого шума10.
Никаких заводных игрушек, воспроизводящих детские песенки.
Мне почти физически тяжело находиться здесь, но я не могу уйти. Этот дом – эта семья – нуждается в двух опорах и импульсе для движения вперёд.
– Когда мне начать?
Ей следовало бы поинтересоваться моим согласием на эту работу, прежде чем обсуждать условия контракта или договариваться о размере оплаты. Но она этого не делает.
– Завтра слишком рано?
– Завтра – идеально, если в контракте все в порядке. Я прочитаю его, когда вернусь домой, и сообщу тебе. Не думаю, что возникнут проблемы.
Мы болтаем ещё час, пока я кормлю Морган из бутылочки и меняю ей подгузник.
– У тебя это хорошо получается. У нас с Натаниэлем уходит на это целая вечность.
Глаза Рейчел светятся удивлением, как будто я только что продемонстрировала чудеса левитации.
Это всего лишь смена подгузника и три застёжки на комбинезоне. Этот бедный ребёнок обречен, если двадцатиоднолетняя незнакомка окажется лучшим специалистом по уходу за ней.
∞
– РАССКАЖИ, КАК прошел твой день, Суэйз.
Гриффин кивает на перевернутое двадцатилитровое ведро в нескольких метрах справа от него. Именно там я люблю устраиваться, когда он занимается делами в своем тщательно организованном гараже. По обе стороны от его верстака вдоль стены стоят блестящие красные ящики с инструментами и доски со всевозможными инструментами и кабелями. За моей спиной его «Харлей», укрытый чехлом, а чёрный грузовик ждёт своего часа, припаркованный на улице под навесом из старых дубов.
– Я хочу ребёнка.
Он приподнимает бровь, глядя на меня, пока возится с мотоциклом своего соседа.
Мне нравится его дом с двумя спальнями и гаражом на одну машину, который он использует для подработки. Он находится в центре старого района, где много деревьев и домов с характером, в отличие от обычных домов в более новых районах. Тот факт, что дом находится в двух кварталах от дома его родителей, тоже не может не радовать.
Он близок со своей семьей. Иногда я завидую его жизни. В ней нет ничего показного, но она наполнена по-настоящему ценными вещами, которые, как мне кажется, я упустила, когда мои родители пытались развить во мне какие-то выдающиеся способности.
– Прежде чем я заткнусь или ты вмажешь мне по яйцам, не могла бы ты уточнить, это факт или просьба?
Я шаркаю поношенными подошвами своих шлепанцев по серой штукатурке на полу его гаража и шевелю пальцами ног. Мой голубой лак для ногтей знавал лучшие времена.
– Я получила работу няни. Начинаю завтра.
– Да, точно. Ты сегодня утром ходила знакомиться с малышкой… Морган, да?
Его гаечный ключ издаёт звуки, похожие на скрип, в быстром ритме.
Я нахожу этот звук, смешанный с жужжанием вентилятора, висящего в углу, довольно успокаивающим. Наблюдать за тем, как Грифф работает над мотоциклами, – одно удовольствие. Его руки просто волшебны. Тепло разливается по моей коже, оседая между ног, при одной мысли о его сильных, умелых руках.
– Я люблю тебя, парень из продуктового магазина.
Он прекращает работу и смотрит на меня своими пронзительными глазами, которые покорили меня при нашей первой встрече в продуктовом магазине. Я перестала щипать себя и смирилась с тем фактом, что он видит во мне что-то, чего я в себе не замечаю. Мы многое «любили» друг в друге: его татуировки, мое родимое пятно, его тело, мои волосы, его пальцы, мой рот. Но никто из нас никогда не говорил этого напрямую.
– Ты беременна.
Я улыбаюсь, ничуть не обижаясь на его утверждение.
– А если бы и так?
Его взгляд скользит по моему лицу. Если бы я была беременна, я бы боялась мыслей, роящихся в его прекрасной голове. Но я не беременна, поэтому просто наслаждаюсь ожиданием его следующих слов.
– Мне пришлось бы сконструировать автомобильное кресло.
– И именно за это я люблю тебя.
Он откладывает инструмент, с которым работал и приближается ко мне на коленях, стараясь не касаться меня своим вспотевшим телом и испачканными машинный маслом руками. Так получилось, что я люблю его в любом состоянии. Каждый сантиметр моего тела был бы рад его прикосновению, даже если бы оно оставило несколько пятен.
– Один из моих «мальчиков» выскользнул?
Он трется своим носом о мой, а затем покусывает мою нижнюю губу. От него пахнет маслом, потом и мятой от его любимой жвачки. Не самая удачная комбинация, но это моя слабость.
– Нет. – Я улыбаюсь. – Это особенность организма. Когда женщины берут на руки младенцев и вдыхают их аромат, их яичники начинают работать активнее.
– Значит, ты не беременна, но хочешь забеременеть?
Его взгляд скользит по моему лицу, затем по шее, а после медленно спускается ниже, словно следуя за движениями, которые, я знаю, он хотел бы совершить своими руками и губами.
– Нет, – отвечаю я с легким придыханием.
Мне знаком этот его взгляд, как и моему телу.
– Но ты сказала… – его взгляд быстро вернулся к моему, – что любишь меня.
– Да. Но я люблю тебя, потому что ты спрашиваешь, как прошел мой день – каждый день. И ты запоминаешь все, что я тебе рассказываю. Ты наблюдателен. Знаешь мой любимый цветок, потому что знаешь запах моего любимого лосьона. Ты знаешь размер моей одежды, потому что много раз срывал её с моего тела. Ты протягиваешь мне салфетку за пять секунд до того, как я заплачу во время грустной сцены в фильме, даже не смотря на меня. Ты просто… знаешь.
Он пожимает плечами, глядя на меня так пристально, что у меня по спине пробегает дрожь.
– Это потому, что… – Он прикусывает нижнюю губу.
– Я к этому и веду.
Я улыбаюсь и приближаюсь к нему, слегка касаясь его губ своими, пока он не отвечает мне улыбкой.
– Это потому, что я люблю тебя, – шепчет он мне в губы.
– Спасибо… – Я целую его один раз —…за то, что вспомнил имя Морган.
Целую его снова – ещё крепче, ещё глубже, – пока мои пальцы расстегивают пуговицу на его джинсах.
– Детка, – бормочет он, – у меня грязные руки.
Я расстёгиваю его молнию.
– Тогда засунь их в задние карманы. Мне не нужна твоя помощь.
Он стонет мне в рот, когда моя рука скользит в его боксеры, и, как хороший мальчик, засовывает руки в задние карманы. Я люблю его тело и то, как его глубокие стоны удовольствия отзываются на моих губах каждый раз, когда я прикасаюсь к нему.
