Текст книги "Вне пределов (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Я делаю глубокий вдох и отхожу назад, прислонившись к верстаку.
– Хорошо. Но позволь мне закончить, прежде чем начнёшь сердиться.
Его поза становится напряженной.
Прекрасно.
– Нейт не знал, что мы собираемся в путешествие. Я сказала Рейчел, но она, должно быть, забыла сказать ему, предполагая, что будет здесь, чтобы подменить меня во время отсутствия. В понедельник родители Нейта уезжают в отпуск, у его мамы не очень хорошее самочувствие. И занятия у Нейта начинаются в понедельник. Он профессор, он не может пропустить первую неделю занятий. У него больше никого нет.
– Суэйзи…
– Дай мне закончить. – У меня перехватывает дыхание. От мысли о его реакции моё сердце начинает биться быстрее. – Я сказала ему в начале недели, что не могу остаться. Он знает, что это не моя проблема. Я не потеряю работу, если уеду с тобой. Но…
Проклятье! Я вспотела.
Гриффин упирает руки в бока и наклоняется ко мне с хмурым видом, способным заморозить солнце.
– Но?
– Он в отчаянии. Сегодня он предложил мне премию в пять тысяч, если я останусь дома и присмотрю за Морган. – Я поднимаю руку. – Я не сказала «да».
– Значит, ты сказала «нет»?
– Я сказала, что сначала мне нужно поговорить с тобой.
– Что ж, тогда давай поговорим.
Я сжимаю руки в кулаки, прикусив внутреннюю сторону щеки.
– Если ты хочешь, чтобы я…
Он смеётся.
– Я пригласил тебя. Это значит, что я хочу, чтобы ты поехала. Но сейчас мы обсуждаем, поедешь ли ты, поэтому главный вопрос – хочешь ли ты ехать?
– Ты же знаешь, что хочу.
– В таком случае, о чём тут говорить?
– Ты слышал, как я сказала, что он предложил мне пять тысяч, чтобы я осталась?
Гриффин проводит рукой по лицу, держа другую на бедре.
– Получается, мне нужно предложить тебе более привлекательные условия, чтобы ты согласились поехать?
– Нет! Боже… – Я провожу пальцами по волосам, теребя их, и делаю глубокий вдох. – Это большие деньги. Мы могли бы купить новую мебель для твоего… нашего дома. Мы могли бы совершить ещё одно путешествие. Поехать на Гавайи или ещё куда-нибудь.
– Не могу поверить, что всё свелось к деньгам.
Он смотрит в потолок и качает головой.
– Дело не только в деньгах. Нейту больше не на кого положиться. А у Морган температура. И…
– Оставайся.
Гриффин отворачивается и продолжает полировать свой мотоцикл.
– Если ты хочешь, чтобы я поехала…
– Ради всего святого, женщина! – Он комкает тряпку и отбрасывает её в сторону. – Чего ты от меня хочешь?
Я вздрагиваю.
– Если я останусь, ты разозлишься?
Он тяжело вздыхает.
– Я буду расстроен.
– И разозлишься?
– Не поступай так со мной, Суэйз.
– Я не хочу потерять тебя из-за этого.
– Это не ультиматум. На самом деле, ты не приглашена. Вот. Довольна? Теперь тебе не придётся делать выбор.
– Я не приглашена?
– Да.
Он направляется к дому.
– Значит, если я решу поехать, ты не возьмёшь меня с собой?
– Совершенно верно.
– Ты ведь не серьезно?
Я придерживаю сетчатую дверь, прежде чем она за ним закрывается.
– Абсолютно серьёзно. – Гриффин достаёт из холодильника бутылку зелёного сока и выбрасывает крышку в мусорное ведро.
Когда я присматриваю за Морган, я ощущаю себя более зрелой. Когда я с ней, я чувствую себя на десять лет старше. Я становлюсь той, кем должна быть для неё, словно приняла это и направила свою взрослую энергию, чтобы поддержать Нейта в кабинете педиатра. Но прямо сейчас я не чувствую себя старше своего возраста ни на день. Желание спорить и упрямиться просто ради спора слишком сильно, чтобы его можно было игнорировать
– Говори. Не стой просто так, впиваясь ногтями в ладони.
Гриффин провоцирует меня своим холодным и надменным поведением.
Я расслабляю руки.
– Знаю, что это нечестно и незрело, но я хочу, чтобы ты хотел, чтобы я осталась. Я бы хотела, чтобы ты знал Нейта и Морган так же, как я. Если бы знал, думаю, ты бы понял, как сильно я им сейчас нужна. Ты чуткий парень.
– Ну, я их не знаю. Но я хочу, чтобы ты осталась. Видит бог, ты будешь всю дорогу переживать из-за них.
– Я не хочу, чтобы ты на меня злился.
Он допивает оставшийся сок и выбрасывает бутылку в мусорное ведро.
– Что ж, – усмехается он, – это чертовски плохо. Я человек. Ты не можешь ожидать, что я буду вести себя так, как будто это не так, только потому что ты считаешь меня «чутким парнем». Я не собираюсь давать тебе своё благословение оставаться дома.
Я киваю. Мне больше нечего сказать. Он прав. Я прошу слишком многого.
– Мне пора домой.
Гриффин молча смотрит на меня.
– Если только ты не хочешь, чтобы я осталась на ночь… но если ты злишься, то, возможно, ты не хочешь, чтобы я оставалась.
– Чёрт… – он качает головой, – … твой голос сейчас звучит так чертовски неуверенно.
Волосы у меня на затылке встают дыбом.
– Не будь таким придурком. Если мой голос звучит неуверенно, то это потому, что я люблю тебя. А любить так, как я люблю тебя, – это немного страшно. Испуганные люди могут казаться неуверенными в себе, потому что нет ничего более уязвимого, чем рискнуть своим сердцем.
Он изучает меня, обнажающую перед ним каждую частичку моего сердца, погружающуюся в пучину неуверенности. С Гриффином я никогда не притворялась кем-то, кем не являюсь. Это всё или ничего. Мы оба понимаем это без слов.
Гриффин подходит ближе. Его рука скользит по моей голове.
– Я люблю тебя за то, что ты остаёшься. Я ненавижу тебя за то, что ты не едешь. Но на кону не твоё сердце. Твоё сердце просто… моё. А я забочусь о том, что принадлежит мне.
Шоколад.
Вино.
Тампоны.
Чипсы.
В тот день, когда я встретила парня из продуктового магазина, я могла быть где угодно. Десятью минутами позже. Пятью минутами раньше. В другом месте. Миллион других поворотов судьбы могли бы изменить ход моей жизни.
Судьба.
Всевышний.
Высшие силы.
А может, просто чертовски повезло.
Позвонив Нейту и предупредив его, что не поеду, я остаюсь на ночь у Гриффина.
Если я планирую переехать к нему, то не могу сбегать каждый раз, когда мы ссоримся.
– Я ухожу, детка.
Он целует меня в макушку.
Мои глаза отчаянно сопротивляются, пытаясь убедить меня поспать ещё немного.
Сейчас четыре часа утра.
– Спи. Я позвоню тебе, когда мы остановимся позавтракать через несколько часов.
– Нет. – Я хватаю его за руку. – Я хочу проводить тебя.
– Все ждут меня снаружи.
– Я встаю.
Когда я встаю, голова кажется шаром для боулинга на моих плечах.
Гриффин хватает одну из своих толстовок и натягивает её мне на голову, так что она закрывает мои спутанные волосы. Мои руки оказываются в длинных рукавах, толстовка достаточно длинная, чтобы скрыть мои трусики, и его друзья не увидят больше, чем следует.
– Уверена, твои соседи в восторге от рёва шести «Харлеев» в четыре утра.
Гриффин улыбается.
– Несомненно.
Он берёт меня за руку, и мы выходим на улицу.
– Суэйзи…
Один из парней свистит.
Я показываю ему средний палец и слегка улыбаюсь.
– Дерзкая.
Он подмигивает и посылает мне воздушный поцелуй.
– Заткнись, Фрэнк.
Гриффин смотрит на своего длинноволосого друга с жуткой ухмылкой.
– Храбрая девочка. – Мэг, новая подружка его босса, качает головой, сидя на заднем сиденье мотоцикла Джетта. – Я бы ни за что на свете не отпустила Джетта одного. Слишком много шлюшек готовы наброситься на всё, что движется. И твой мальчик Гриффин привлечёт к себе слишком много внимания. Очень много желающих согреть его по ночам. Много выпивки. Мно…
– Мэг, не сочти за неуважение, но заткнись нахрен. – Гриффин надевает перчатки и притягивает меня к своей груди. – Прекрати, Суэйз.
Кажется, меня сейчас вырвет. Это плохая идея. Мне тоже следовало поехать.
– Я солгала. – Я смотрю на его грудь, потому что не могу сохранять самообладание, глядя ему в глаза. – Если ты изменишь мне, я не отрежу тебе член. Я буду ненавидеть тебя вечно. Я не хочу ненавидеть тебя вечно.
Он приподнимает мой подбородок.
Не плачь.
– Я не буду тебе изменять.
– Но ты злишься, что я не еду. И там будет много алкоголя. И женщины с большими сиськами, и они захотят тебя. Посмотри на себя… Конечно, они сделают всё возможное, чтобы заполучить тебя…
Он заставляет меня замолчать глубоким поцелуем, обхватывает моё лицо руками, притягивает к себе так, что мне приходится вставать на цыпочки, погружаясь в его объятия.
Боже… если он поцелует другую женщину так, как сейчас целует меня, я умру. Моё сердце самовоспламенится, превратившись в пепел.
Его приятели свистят и улюлюкают, как идиоты, которыми они и являются.
– Я не могу дышать, – шепчу я, преодолевая ком в горле.
Дело не только в женщинах. Это из-за долгой поездки на мотоцикле. Нейт был прав.
Гриффин находится во власти любого другого транспортного средства на дороге.
Глупые люди пишут смс, водят машину в нетрезвом виде, дальнобойщики, которые мало спят, и дороги скользкие от дождя.
– Я буду звонить тебе каждый вечер, как только будет появляться сигнал.
Я медленно киваю, прогоняя свои страхи.
– И, если я не звоню, значит, у меня плохая связь. Вот и всё, что это значит. Ничего больше. Хорошо?
– Я люблю тебя.
Мой голос обрывается на последнем слоге.
– Я тоже тебя люблю.
Он целует меня в последний раз и садится на свой мотоцикл.
Без меня.
Я думаю о Морган и Нейте, но это не помогает. Слишком сильный страх сжимает моё сердце. Может быть, позже мой альтруизм облегчит беспокойство, но сейчас у меня всё болит.
Ревут двигатели. Вспыхивают фары. Мой мир выезжает на улицу, переключает передачи и уносится прочь, помахав напоследок рукой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГРИФФИН ЗВОНИТ мне три раза. Это был долгий день в пути. За час до остановки на обед они попадают под дождь. Я всё ещё сомневаюсь, правильное ли решение приняла, но не жалею, что пропустила ливень.
Сегодня поздно утром у Морган спал жар. Она не совсем поправилась, но, по крайней мере, уже ест. Нейт должен скоро прийти домой с ужином. Я то и дело смотрю на свою сумку с вещами, которую оставила на полу. Он уезжает на конференцию рано утром, так что следующие две ночи я проведу здесь. Это будет необычно.
Я извлекаю из кармана фотографию, которую стащила. У меня странная потребность носить её с собой. Я не могу оторвать от него взгляда. Это Нейт, которого я не знала тогда и не знаю сейчас. В какой-то момент всё обрывается. Годы, наполненные пустотой, не дают мне покоя. Проклятье… всё связанное с этим не даёт мне покоя.
Когда он открывает дверь, раздаётся звон. Я согласилась на его предложение воспользоваться сигнализацией, потому что не люблю, когда люди подкрадываются ко мне.
Возможно, это связано с тем, что я привыкла шнырять повсюду, но также из-за украденной фотографии. Я убираю её обратно в карман.
– Привет.
Он ставит на прилавок коробку с пиццей и бумажный пакет из-под продуктов.
– Привет.
Я засовываю руку в карман, чтобы убедиться, что не помяла фотографию, которую торопливо спрятала в карман.
– Время качаться.
Он улыбается Морган, сидящей на качелях.
– Да. Она только что поела.
– Я купил кое-какие продукты, так что тебе будет чем перекусить, пока меня не будет. Я также оставлю наличные, чтобы ты могла заказать что-нибудь, если захочешь.
– Спасибо. Но тебе не нужно оставлять наличные. Если бы я не оставалась здесь, мне всё равно пришлось бы покупать еду.
Он моет руки, одаривая меня мальчишеской улыбкой.
– Верно. Но ты делаешь мне огромное одолжение. Я не знаю, как тебя отблагодарить.
– Всё в порядке.
Я пожимаю плечами.
Улыбка Нейта увядает.
– Ты жалеешь, что осталась?
Опустившись на барный стул, я открываю коробку с пиццей. Обычная сырная.
– Девушка босса Гриффина сделала такой комментарий…
Я вздыхаю, всё ещё видя на её лице выражение «ты – глупая девчонка».
Нейт протягивает мне тарелку.
Я кладу на неё кусок пиццы.
– Она думает, что я сошла с ума, раз отпустила его одного. Очевидно, там много девушек. Алкоголь. Безумные вещи, о которых мне не хочется думать.
– Ты ему не доверяешь?
Он откусывает кусочек, садясь рядом со мной.
– Доверие. – Я смеюсь. – Всё дело в доверии. Когда я заговорила с ним о том, чтобы остаться здесь, он признался, что злится. Потом он сказал, что было бы несправедливо ожидать, что он не будет злиться, в конце концов, он же человек.
– Это справедливо.
Придвигаясь к нему всем телом, я закатываю глаза.
– Это справедливо. Он человек. Именно это и делает доверие таким сложным. Уверена, когда я в его объятиях, он и представить себе не может, что изменит мне. Но что, если он выпьет немного и подумает о том, что меня нет рядом. Обида нарастает, суждения размываются, а какая-то женщина, на которой нет ничего, кроме стикини26 в виде звезд, запрыгивает ему на колени. Что он должен делать? В конце концов… он всего лишь человек.
Нейт жует свою пиццу, но его брови слегка нахмурены, что свидетельствует о том, что он всё ещё обдумывает мои слова. Это не помогает
– Ты думаешь, я права, да?
Вытирая рот, он качает головой.
– Я этого не говорил.
– Но ты так думаешь.
– Ну вот, ты пытаешься и не можешь прочесть мои мысли.
Я смеряю его свирепым взглядом.
– Хорошо. – Он берёт ещё один кусочек пиццы и жуёт его несколько секунд. – Я подумал, что не знаю твоего парня достаточно хорошо, чтобы судить о нём. Однако, исходя из того, что я знаю о тебе, мне трудно поверить, что какой-либо мужчина стал бы тебе изменять. Но…
– Но?
Он пожимает плечами.
– Мы люди. Утверждать, что мы непогрешимы, рискованно. Один профессор, у которого я учился в колледже, говорил студентам, что излишняя уверенность может привести только к гибели. Будьте осторожны с такими словами, как «обещаю», «гарантирую», «всегда» и «никогда». – Нейт усмехается. – Из-за этой философии свадебные клятвы становятся немного сложнее. Я обещаю стараться быть верным. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы любить тебя и в болезни, и в здравии, столько, сколько смогу.
Я улыбаюсь, но не знаю почему.
– У тебя не получается успокоить меня.
– Прости.
– Серьёзно?
Он прикрывает рот салфеткой и кивает.
– Клянусь.
Салфетка не скрывает его ухмылки.
– Ты ужасен.
Я бью его по руке.
Его тело сотрясается от смеха.
– Ты у меня в долгу. Отвлеки меня от мыслей о том, что мой парень всего лишь человек. Расскажи мне ещё… о Дейзи.
– Ещё о Дейзи, да? – Нейт откидывается назад. На его губах появляется нежная улыбка, когда он встречается со мной взглядом. – Я могу это сделать.
∞
Натаниэль Хант, 15 лет
– ЧТО думаешь?
Я выпятил грудь и вздернул подбородок.
Дейзи обошла «Камаро» по подъездной дорожке, переводя взгляд с меня на машину, которую оставил мне дядя после своей смерти. До моего шестнадцатилетия оставалось три недели.
– Ну… она бесплатная.
Она слегка поджала губы, и её взгляд стал немного смущённым, когда она попыталась быть искренней, не говоря всей правды.
– Над ней нужно немного поработать, – я пожал плечами.
– Немного.
Она обошла машину ещё раз, скрестив руки на груди.
– Я прокачу тебя.
– У тебя ещё нет прав.
– Только по району. Мой отец вернётся домой только через несколько часов.
Я открыл дверь со стороны пассажира.
Она вздрогнула и закрыла уши ладонями.
– Вероятно, нужно будет обработать петли смазкой.
– Перестань быть такой ханжой. Залезай.
– Ханжой? – Она рассмеялась. – Я не ханжа. Но, пожалуй, сначала позвоню домой и уточню у мамы, когда мне делали прививку от столбняка.
– Просто немного ржавчины.
Она опустилась на мягкое сиденье.
– Полагаю, ты не представляешь, что такое «немного».
Я захлопнул дверцу и сел за руль – руль, весь заклеенный облупившейся чёрной лентой, но, тем не менее, мой.
– Здесь пахнет лесным пожаром.
Она поморщилась.
Я проигнорировал её жалобы. У меня была машина. Это всё, что имело значение.
Мой дядя был заядлым курильщиком, и на зеркале заднего вида висело с полдюжины освежителей воздуха с ароматом сосны, и ей не нужно было раздувать из мухи слона.
Мы проехали квартал и свернули на подъездную дорожку.
– Она неплохо едет.
Я протянул руку за подголовник Дейзи.
– Ты сумасшедший.
Она покачала головой, но никакая чопорность не смогла скрыть её улыбку.
– Хочешь потискаться на заднем сиденье, пока мой отец не вернулся домой?
– Нет.
– Нет? Правда? Хм… так непохоже на тебя.
Я забарабанил пальцами по рулю.
– Да, так не похоже на меня. Я всегда хочу тискаться на заднем сиденье машин со свалки.
– Ш-ш-ш… не оскорбляй Джорджию, когда находишься в ней.
Она засмеялась.
– Джорджию? Пожалуйста, скажи, что ты не давал имя своей машине.
– Это сделал мой дядя. Он купил её в Джорджии и привез в Висконсин вместе со своей первой женой Саванной.
– Нет. – Дейзи покачала головой с полдюжины раз. – Я не куплюсь на эту историю. Твой дядя не покупал эту машину в Джорджии, а его первую жену звали не Саванна. Ты придумываешь всё на ходу. Это кошмарная история. Ты ужасный рассказчик.
– Клянусь богом.
– Твоему отцу не понравилось бы, что ты упоминаешь бога всуе. А когда он вернётся домой, я собираюсь расспросить его о Саванне, и Джорджии.
– Валяй.
– Да ну тебя. – Она скрестила руки на груди и уставилась вперёд, на наш гараж на одну машину. – Последний, кто садится на заднее сиденье, должен быть снизу.
Мне потребовалось две секунды, чтобы понять, что она имела в виду, но к тому времени, как я это сделал, она уже протиснулась между передними сиденьями. И мне пришлось устраиваться снизу, и следующие пятнадцать минут мы целовались, изучая друг друга и расширяя новые границы.
После того, как мы привели в надлежащий вид свою помятую одежду и выбрались с заднего сиденья, которое не было предназначено для поцелуев, мы взяли прохладительные напитки и расположились на заднем крыльце в старых синих шезлонгах.
– На прошлой неделе я оставила свою куртку в домике на дереве, поэтому вчера днём поехала туда на велосипеде, чтобы забрать её.
Я нахмурился.
– Я думал, мы договорились никогда не ходить туда в одиночку.
– Я была осторожна. Я даже не подходила к озеру и медленно поднималась и спускалась по лестнице.
– Ты должна была хотя бы сказать мне, что едешь.
Она пнула меня по ноге.
– Ты дашь мне договорить?
– Да, да, продолжай.
– Итак… когда я выезжала из ворот, на подъездную дорожку въехала машина – старый серебристый универсал с дребезжащим мотором и облупившейся серой краской, на которой было почти столько же ржавчины, сколько на Джорджии.
Я оскалил зубы, готовый зарычать на неё за то, что она насмехается над моей машиной.
– В первое мгновение я перепугалась до смерти. Парень вышел из машины, и у него был жуткий вид растлителя детей.
– Я не знал, что у растлителей детей особый вид.
– Думаю, да. Пухлый живот. Воняет. Одежда, которую не стирали неделями. Знаешь… когда джинсы приобретают маслянистый блеск? Сильная перхоть. Кривые зубы с очень красными дёснами. И усы, тонкие и жуткие. – Она вздрогнула. – Меня от него мороз по коже пробирает.
– Опять же… всё это не означает, что он растлитель малолетних, но твои родители посадили бы тебя под домашний арест до конца жизни, если бы узнали, что ты вообще там была, и уж точно если бы узнали, что ты пошла туда одна. Ты свалила оттуда как можно быстрее? Надеюсь, что да.
– Не совсем так.
– Морган.
Если я называю её Морган, значит, ситуация серьезная.
– Я держалась на достаточном расстоянии. На улице было ещё светло. И я не слезала с велосипеда. Но он спросил меня, что я там делаю. Прежде чем я успела ответить, он улыбнулся и сказал: а, дай угадаю… домик на дереве. Я кивнула. Это всё, что я могла сделать. Незнакомая опасность и всё такое. Но потом он начал рассказывать мне о том, как они с отцом вместе строили дом на дереве. Не то чтобы он показался мне таким уж жутким, но…
– Нет. Никаких «но». Тебе нужно держаться подальше. На этом всё. Скажи и остальным. Мы вторглись на чужую территорию
– Я ему рассказала. – Она сморщила нос. – Он совсем не разозлился. Он подумал, что это здорово, что кто-то получает пользу от домика на дереве и озера. Его мама умерла несколько лет назад, а отец недавно умер от сердечного приступа. Он поживет в доме некоторое время, чтобы решить, что делать с их вещами. Потом он собирается продать дом, но сказал, что мы можем играть в лесу и купаться в озере, пока дом не продадут.
– Нет.
– Нейт, не будь занудой.
– Обещай, что ты туда больше не вернёшься.
– Нейт…
– Просто пообещай мне.
– Ух! Хорошо. Я иду домой. Я должна убраться в своей комнате, иначе не смогу провести ночь в доме Даниэль в эти выходные.
– Пижамная вечеринка, да? Долгая ночь разговоров о мальчиках?
– Возможно.
Она встала, перекинув свой конский хвост через плечо.
– Что ты расскажешь обо мне?
Я открыл для неё заднюю дверь, и мы поставили наши пустые банки на стойку.
– Я не рассказываю о тебе. Мы говорим только о настоящих парнях.
Чёрт, ей нравилось ставить меня на место.
– Это справедливо. Когда я тусуюсь со своими друзьями, мы говорим только о девушках с большими сиськами.
Она повернулась ко мне, крепко схватив за рубашку.
– Что это значит?
– Не знаю. Как думаешь, что это значит?
– Я думаю, ты намекаешь, что у меня маленькие сиськи.
– Если они умещаются в детский лифчик…
– Возьми свои слова обратно.
– Ни за что. – Я рассмеялся, когда она попыталась встряхнуть меня, но я был в два раза крупнее её. У неё не получится сдвинуть меня с места. – Ох, Дейзи, Дейзи, Дейзи… – Я прижал её к себе, пока она пыталась вырваться из моих объятий. – Надеюсь, ты будешь любить меня так же сильно и в ближайшие пять лет.
– Отпусти меня, ты, огромный придурок! Я перестану любить тебя через пять секунд. – Она колотила меня, пока я не отпустил её. – Теперь сам ищи себе пропитание. Мне надоело тебя опекать.
Моя улыбка не дрогнула, но от этой правды у меня перехватило дыхание. Она заслуживала парня, который мог бы покупать ей подарки. Настоящим парням не нужны подачки.
– Тебе пора перестать меня опекать. Это пустая трата твоего времени. Особенно когда в твоей комнате беспорядок.
– Ты понимаешь, о чём я говорю.
Я отвернулся, схватил с прилавка какой-то мусор и выбросил его в ведро.
– Ага, знаю. Лучше поторопись.
– Ты злишься?
Она схватила меня за руку.
Я отдернул руку.
– Всё в порядке.
– Всё не в порядке. Просто посмотри на меня.
Она схватила меня за руку обеими руками.
Я замер, глядя в пол.
– Не сердись. Я не хотела тебя обидеть.
– Я не злюсь. Но… – Я посмотрел на неё. – Наверное, ты права. Тебе стоит завести настоящего парня.
– Ты что, бросаешь меня?
Я не знал, стоит ли мне с ней расставаться. В силу своей молодости я не мог осознать опасную сторону своего характера, которую называют эго. Это эго щёлкнуло каким-то переключателем. Мы прошли путь от поцелуев на заднем сидении Джорджии до шуток о сиськах и отрезвляющей мысли, что Морган заслуживает кого-то лучшего, чем я.
– Мы можем быть друзьями.
Её голова дёрнулась назад.
– Друзья. Понятно. – Она кивнула. – Значит, мы будем общаться, но я могу найти себе другого парня, а ты найдешь себе новую девушку?
Я пожал плечами.
– Конечно.
Я не планировал начинать новые отношения, пока не устроюсь на работу, пока не перестану выглядеть таким беспомощным, пока не смогу пригласить девушку в кино, а не в долларовый кинотеатр27.
– Вау… – Она отступает. – Ну, думаю, ещё увидимся.
– Полагаю, да.
Я был таким идиотом, упрямым, твердолобым идиотом, который был на грани потери самого лучшего, что было в моей жизни.
Она ушла. Я включил плеер и отправился на пробежку. Я потерял девушку.
∞
СУЭЙЗИ И ГЛАЗОМ НЕ МОРГАЕТ. Не знаю, понимает ли она, что моя история закончилась. Как это возможно, что она не помнит Дейзи? Моё детство было связано с этой дерзкой маленькой блондинкой. Если она передаёт мои мысли двадцатилетней давности, то должна понимать, что все они были связаны с Дейзи.
– Я помню машину.
Наши глаза встречаются.
– Жаль, что ты не помнишь нас.
– Нас?
Её голос дрожит, а лицо бледнеет.
Я позволил этому вопросу повиснуть в воздухе на некоторое время. Она видела книгу о реинкарнации в ящике моей тумбочки. Я прокручивал запись снова и снова, но камера находилась у неё за спиной. Я не мог видеть выражение её лица. Каждый раз, когда я задумываюсь о том, чтобы рассказать ей об этом, у меня не хватает смелости. Она должна знать, что я подозреваю, что она Дейзи. Но я не буду поднимать эту тему. Я хочу, чтобы она сама пришла к этому выводу. Мне нужно, чтобы она была готова и открыта для этой идеи.
Но я не буду её принуждать.
– Дейзи и меня.
Я избавляю её от неловкости.
Она медленно выдыхает и улыбается.
– Я тоже. Итак, вы расстались.
Я киваю.
– И ты собираешься оставить меня в неведении? Вы снова сошлись?
– Мне нужно собрать вещи для поездки. Мой рейс в шесть утра. Здесь две комнаты для гостей. Выбирай любую, какую захочешь. Полотенца в ванной.
– Хочешь, я уложу Морган в постель?
Я встаю.
– Нет. Я хочу сам это сделать.
Она сжимает губы, не в силах скрыть усмешку.
– Что?
– Ничего.
Она качает головой.
– Расскажи.
Я скрещиваю руки на груди. Эта девушка разжигает моё любопытство.
– Просто вспомнила о правиле «Не держи ребёнка на руках», которое ты ввёл, когда я начала у тебя работать. Теперь ты держишь её на руках, обнимаешь и хочешь уложить спать, даже несмотря на то, что у тебя есть дела. Ты стал самостоятельным, и это… – она пожимает плечами, – … приятно.
Я киваю. От любой другой двадцатиоднолетней девушки это прозвучало бы как снисходительный комплимент. Суэйзи знает меня дольше, чем думает, так что для меня чертовски важно, что она думает, будто я справляюсь с тем, что, несомненно, является самым большим испытанием в моей жизни.
– Спасибо. Начало было непростым. Я прочитал множество книг по воспитанию, планированию и самоконтролю. Кажется, я забыл следовать своей интуиции. Однако, одна властная няня помогла мне осознать ошибочность моих действий.
– Удивительно, что ты её не уволил.
– У неё на меня много компромата.
Улыбка Суэйзи становится шире.
– Как думаешь, они лишат тебя докторской степени, если я скажу им, что ты списал на тесте по испанскому?
– Сомневаюсь. – Я смеюсь. – Особенно когда они поймут, что ты ещё не родилась, когда это случилось.
Уголки её рта приподнимаются в улыбке, когда она смотрит на Морган.
– Хм… это было бы трудно объяснить, особенно когда я не могу объяснить это себе.
– У меня есть теория.
Она теребит подол своей рубашки, и нервный смешок переходит в тихий кашель.
– Уверена, что существует множество теорий, но ни одна из них не имеет абсолютного смысла. Я не уверена, что мы когда-нибудь узнаем. Но… Я лучше позволю тебе уложить Морган в постель, чтобы ты мог собраться в дорогу.
– Хочешь услышать мою теорию?
Я игнорирую предупреждения доктора Олбрайт, поскольку с каждым днём моё желание общаться с девушкой, которую я знал, становится всё сильнее.
Суэйзи берёт свою сумку, поворачиваясь ко мне спиной.
– Не думаю.
– Почему?
– Просто предчувствие, – говорит она, глядя себе под ноги.
– Тебе страшно?
– Изо дня в день.
Я сдерживаю слова, которые рвутся наружу, когда она скрывается в темноте коридора, поворачивая направо, в сторону гостевой комнаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Я НАХОЖУСЬ в гостевой спальне дома Нейта. Он хочет поговорить о реинкарнации.
Я не готова разрушить его надежды на воссоединение с подругой детства. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что он мне рассказал. Она не существует в моей голове так, как он. Если мы отправляемся в новое воплощение, то, конечно, должны помнить себя больше, чем кого-либо ещё из нашей прошлой жизни. Что произойдет, когда он поймет, что я – не она? Закончатся ли эти истории? Не стану ли я просто самозванкой в его и без того сложной жизни?
Я надеваю пижамные штаны и майку, беру телефон и падаю на кровать, чтобы позвонить Гриффину.
– Эй, я как раз собирался тебе позвонить.
– Правдоподобная история.
Я улыбаюсь.
– Правдивая история. Мы приехали около часа назад. Это безумие.
– Очевидно. Я едва тебя слышу.
Я морщусь. Нет необходимости кричать и будить Морган. Это не я пытаюсь говорить, когда вокруг шум толпы, смешанный с рёвом мотоциклов.
– Извини… – Его голос немного приглушается. – Лучше?
– Да.
– Я зашел в туалет. Ну… в уличный туалет.
– Фу…
– Да. Здесь охрененно пахнет.
– Тогда не буду тебя задерживать. Я просто хотела пожелать спокойной ночи. Сегодня я остаюсь у профессора, потому что он уезжает рано утром.
– Надеюсь, в отдельной комнате.
Я смеюсь.
– Мне следовало бы обидеться, что ты чувствуешь потребность в подтверждении, но я хочу, чтобы ты думал обо мне, пока тебя не будет – пока женщины будут выставлять напоказ свои обнаженные тела рядом с тобой, пока выпивка льется рекой.
– Это означает, что ты спишь в отдельной комнате?
– Серьёзно, Грифф? Ты правда думаешь, что я сегодня буду развлекаться с профессором?
– Я не беспокоюсь о профессоре. Он старый, Суэйз. Наверное, ему нужно принять таблетку, чтобы взбодриться. Но я бы покривил душой, если бы сказал, что меня не беспокоит мысль о том, что ты проведёшь ночь с Нейтом. Я же говорил тебе… он только и думает о том, как твой ротик будет обхватывать его член, с тех пор как ты отправила ему сообщение, которое предназначалось мне.
– Он думает о ком-то, но точно не обо мне.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я расскажу тебе, когда ты вернёшься домой.
– Чувак! У тебя запор?
Мужской голос раздаётся на заднем плане.
– Иди нахуй! – Кричит Гриффин.
– Повеселись. – Говорю я с улыбкой, но она быстро исчезает с моего лица. – Но не слишком сильно.
– Сделаю всё, что в моих силах. Мне лучше выйти.
– Грифф?
– Да?
– У нас всё хорошо?
Сомнения – это отстой. Но они побуждают нас бороться за то, что важно в жизни.
Это серьёзное напоминание о том, что эмоции – это не наш выбор, а сложная смесь химических веществ, которая бушует в нашем теле, влияя на наши отношения.
– У нас всё хорошо. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Он завершает разговор, но я продолжаю держать телефон у уха. Мне хочется обнять… его. Когда я убеждаюсь, что разговор завершён, моё внимание переключается на фотографию, которую я украла. Она помята и загнута по краям. Мне не следовало носить её в кармане, но у меня есть здравая и хорошо продуманная идея: двадцатилетний Нейт в моём кармане может рассказать мне все свои истории. Вот как это устроено.
Фотография Нейта расскажет.
Моя задница слушает.
Неизвестный способ общения между задницей и мозгом передаёт информацию в моё сознание.
Я смеюсь. Оказаться в изоляции? Без проблем. Я на сто процентов самодостаточна.
Если бы я нашла эту фотографию в подростковом возрасте, то непременно увеличила её и прикрепила к потолку своей комнаты. Я бы грезила об этом сексуальном парне, похожем на серфингиста, и его задумчивом взгляде. Я бы убедила своё прыщавое личико и косолапость, что он думает обо мне.
– Да что с тобой не так?
Я бросаю фотографию на кровать рядом с собой и провожу рукой по лицу.
Нуждаясь в стакане воды, я засовываю фотографию под подушку и выскальзываю в коридор. Мои ноги прирастают к полу, когда вид Нейта, укачивающего Морган, утоляет мою жажду. Одной рукой он прижимает к себе Морган, а в другой держит книгу «Спокойной ночи, Луна».
