Текст книги "Вне пределов (ЛП)"

Автор книги: Джуэл Э. Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Что это за улыбка? – спрашивает она, когда мы выезжаем из гаража.

Я прочищаю горло и стираю с лица улыбку. Волшебная грудь. Что со мной не так? Эта мысль пришла мне в голову самым материнским, анатомическим способом, какой только возможен, но… теперь, когда она, сама того не ведая, вызывает меня на откровенность, я чувствую себя похотливым старикашкой.

– Я даже не осознал, что улыбаюсь.

Я надеваю солнцезащитные очки, чтобы скрыть своё лицо от внимательного взгляда няни, которая ничего не упускает.

– Ты думал о Морган, своей подруге? Я не могу перестать думать о ней. Похоже, она обладала всем тем, чего мне не хватает. Я даже немного ей завидую.

– Она умерла.

Я бросаю на неё быстрый косой взгляд, из-за очков не видно, как я слегка приподнимаю бровь.

– Да… ладно, я не завидую этому, но у неё был парень в десять лет. У меня в то же время тоже был поклонник… Даже не хочу вспоминать. Это вызывает неловкость. В любом случае, я была умной, но неуверенной в себе и не пользовалась успехом у других. Её поцеловали в шею, и она захихикала. Мне же расстегнули лифчик, и я чуть не расплакалась.

– Судя по всему, ты справилась.

– Разумеется. – Она издаёт хриплый смешок. – С трудом. Это было нелегко. Могло произойти и так, и эдак. Хочешь знать самое невероятное? Смерть отца стала переломным моментом в моей жизни, но в хорошем смысле. И я понимаю, как странно это звучит, но это правда. Я говорила об этом с нашим психотерапевтом.

Наш психотерапевт. Это отвратительно. Из-за её слов мы оба выглядим, как придурки.

– Когда умер мой отец, я больше не была в центре внимания. Ожидания умерли вместе с ним. Думаю, если из плохого может получиться что-то хорошее, то его смерть принесла мне свободу. Наподобие… когда-нибудь, если ты встретишь другую женщину, которую полюбишь, это будет горько-сладким чувством. Что-то хорошее рождается из плохого.

Я отрицательно качаю головой несколько раз.

– Этого не произойдет. С меня достаточно.

– Достаточно?

– Если Морган не подарит мне когда-нибудь внучку, она станет последней женщиной, которую я полюблю.

– Оу. Это немного пессимистично. Тебе чуть за тридцать. Многое может случиться.

Она указывает на кофейню по правую сторону дороги.

Я отвечаю:

– Я любил Морган-Дейзи, и она умерла. Я любил Дженну, и она умерла. Прослеживаешь закономерность?

– О… вау. Не могу поверить, что доктор Грейсон позволил тебе уйти с такими мыслями.

– Я не говорил ему об этом. Мы всё ещё пытаемся понять, почему бог испытывает ко мне неприязнь. Я уверен, что мы зашли в тупик. Что ты хочешь?

Я останавливаюсь у кассы, чтобы сделать заказ.

– Большой карамельный кофе со сливками и льдом.

– Два больших карамельных кофе со сливками и льдом, – кричу я в динамик.

У неё отвисает челюсть.

– Ты заказал то же самое?

Я пожимаю плечами.

– Конечно. Почему бы и нет?

– Грифф никогда не пьет со мной вредный кофе. Он – олицетворение здорового образа жизни. Я не жалуюсь, но иногда так приятно иметь единомышленника в своих нездоровых привычках. Понимаешь, о чём я?

– Твой парень?

– Да. Гриффин. Он механик и техник в дилерском центре «Харлей».

– Парень с татуировками и на мотоцикле? Я тоже удивлен, что твой отец никак не отреагировал на это.

И это случилось. Она вывела меня на новый уровень безумия. Я веду своего новорожденного ребёнка на встречу с умершей подругой детства, при этом употребляя огромное количество кофеина, жира и сахара, и отпускаю неуместные шутки о мертвых людях.

Смех, наполняющий машину, словно Дейзи здесь, со мной, словно Дженна не умирала, словно бог не имеет ко мне претензий. Я хочу сохранить в памяти этот звук для тех ночей, когда задаюсь вопросом, что, черт возьми, случилось с моей жизнью. Это… это чувство – средство от моих грёбаных вечеринок жалости, которые, кажется, подкрадываются в самый неподходящий момент, например, когда Морган отказывается брать у меня бутылочку или когда она не перестает плакать, и я клянусь, что она горюет по маме и… это. Блядь. Убивает. Меня.

– Господи, Нейт… – она издала тихий, довольный звук, похожий на мычание. – Мне так не хватало твоего чувства юмора.

Я так резко останавливаюсь у окна заказов, что срабатывает ремень безопасности. Мы молча смотрим друг на друга. По её лицу разливается та же призрачная бледность, что и в тот день в детской. Это кажется странно знакомым. Она знала меня только как отца-одиночку и скорбящего вдовца. Это неоспоримая правда. Но… она смотрит на меня так, словно смотрела на меня всю мою жизнь.

– Суэйзи…

Она качает головой, не сводя с меня взгляда.

– Это прозвучало не так, как нужно. Не…

Тук. Тук. Тук.

Бариста у окна улыбается, протягивая два кофе со льдом. Я опускаю стекло и протягиваю ей двадцатку, не дожидаясь сдачи, а затем передаю один стакан Суэйзи и выезжаю с парковки.

– Нейт…

– Натаниэль.

В мои намерения не входило срываться на ней, но я на взводе по какой-то причине, которую не могу объяснить.

Всю оставшуюся дорогу до кладбища мы молчим. Как только мой белый «Эскалейд» оказывается на парковке, я открываю дверь.

– Оставайся здесь.

Суэйзи молчит. Я не могу смотреть на неё, потому что не знаю, на кого смотрю, и не могу вынести того, как она смотрит на меня. Это так чертовски тревожно. Она закрывает дверь. Боковым зрением я вижу, как она кивает.

До могилы Дейзи путь неблизкий. Она находится в дальнем углу рядом с родителями её мамы. Они присматривают за ней. Прошло более двух десятилетий, брак, ребёнок и потеря жены… Я до сих пор не могу навестить её без комка в горле и боли в груди.

Единственная оставшаяся у меня настоящая любовь извивается, когда я прижимаю её к груди, а головку кладу под подбородок.

– Шшш… все хорошо, милая. Я хочу познакомить тебя с моей подругой, Морган.

Я останавливаюсь у черного надгробия.

Морган Дейзи Галлахер

Любимая дочь, мечтательница, прекрасный ангел.

– Привет, Дейзи.

Я проглатываю комок в горле, слушая, как ветер завывает в высоких деревьях. Мне так много нужно сказать. Я не посещаю это место чаще одного раза в год. Но за год многое случается.

Морган продолжает суетиться, так что я слегка подкидываю её.

– Я стал отцом. Можешь в это поверить?

Чертовы слезы. За все восемь лет, что мы были вместе, я плакал перед Дейзи только один раз. Это было в день её смерти, и она не могла видеть моих слёз. С тех пор я плакал только один раз – в день смерти Дженны, здесь, где она покоится.

– Итак… ты, наверное, уже знаешь… Дженна умерла, рожая нашу дочь. Мы назвали её Морган. Безумно, правда?

Снова и снова сглатывая, я пытаюсь сдержать свои эмоции.

– Ты видела Дженну? Наверняка вы делились историями и смеялись над моими недостатками и глупостями, которые я совершал.

Я прижимаюсь губами к голове Морган, пытаясь успокоить её.

– Я плохой отец. Но… – Я смеюсь, превозмогая боль. – Это всего лишь на восемнадцать лет, верно? Это… чёрт… – Я шмыгаю носом и одной рукой крепко прижимаю Морган к себе, а другой вытираю лицо. – …на три года дольше, чем ты прожила.

Слова вырываются сами собой. Я не уверен, что когда-нибудь пойму причины этого.

Что за бог забирает дочь, друга, ангела?

Морган издает пронзительный крик.

– Позволь.

Я поворачиваюсь на голос Суэйзи. Она проводит рукой по спине Морган, не встречая моего взгляда – моего жалкого взгляда, наполненного слезами. Я передаю дочь Суэйзи, и через несколько секунд она успокаивается.

Волшебная грудь.

Да, это извращенная мысль, но она помогает мне вернуть самообладание, и я позволяю ей прогнать печаль.

Повернувшись обратно к надгробию, я приседаю на корточки, пока её имя не оказывается в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Я встретил свою половинку, когда мне было семь лет. Её не волновало, что я был беден и жил в неблагополучной семье. Она всегда давала мне половину своего пособия. Когда я отказывался, она оставляла на пороге нашего дома пакет с продуктами и записку: на данный момент… я люблю тебя. Она согласилась быть моей девушкой, пока не найдет себе настоящего парня. Так продолжалось почти пять лет.

Я щиплю траву.

– Я был её. Она навсегда осталась моей. И я верил, что так будет продолжаться вечно.

Мои зубы сжимаются, пока я пытаюсь справиться с эмоциями.

– Её не волновало, что я любил хоккей больше всего на свете… кроме неё. Её не волновало, что мы, вероятно, будем жить в старой лачуге, потому что шансы попасть в НХЛ были невелики. И она мечтала стать знаменитой поэтессой, но я сказал ей, что единственные знаменитые поэты – это мертвые поэты, как и все знаменитые художники.

– Значит, она теперь знаменита, – пробормотала Суэйзи.

Я улыбаюсь, глядя в землю.

– В моих глазах – да.

Встав, я делаю несколько шагов назад и краду один цветок из только что возложенного букета рядом с другой могилой.

– Что ты делаешь? – спрашивает Суэйзи, понизив голос, словно нас могут услышать и обвинить в чём-то незаконном.

Я кладу единственный цветок на надгробие Дейзи, достаю из кармана шоколадку в фольге и кладу её рядом с цветком.

– Она заставила меня дарить ей цветы и шоколад, но у меня редко находились деньги, чтобы их купить. На самом деле… я никогда их не покупал. Так что…

Я пожимаю плечами.

– Ты крал их.

Я киваю.

– Ты и эту шоколадку украл?

Я смеюсь.

– У одной моей коллеги на столе стоит целая миска. Я взял несколько штук, пока она отлучилась в туалет.

– Ух ты.

Я оглядываюсь на Суэйзи.

– Это глупо. Знаю. Я могу себе это позволить. Просто…

Она качает головой.

– Я не это имела в виду. Дело в том, что ты любил её. Это…

– Жалкое зрелище?

– Прекрасно.

Слезы наполняют её глаза, когда она улыбается, но она быстро смахивает их и переводит взгляд на Морган.

– Я провел всю свою сознательную жизнь, пытаясь убедить себя, что был слишком молод, чтобы по-настоящему любить её. Это, должно быть, травма от внезапной потери в таком уязвимом возрасте. Некоторые люди думают, что дети выносливы. Они быстрее выздоравливают, потому что их клетки делятся быстрее. Это правда на физическом уровне. Но… в эмоциональном плане, я думаю, то, что происходит с нами в молодости, оставляет неизгладимый след. Сломанная кость – ничто по сравнению с разбитым сердцем. Одно – царапина. Другое оставляет шрам на твоей душе.

Морган капризничает.

– Я отнесу её в машину и дам бутылочку. Не торопись.

Суэйзи разворачивается и делает несколько шагов.

– Тебе когда-нибудь разбивали сердце?

Она оглядывается через плечо, светлые пряди падают ей на лицо.

– Нет.

– Надеюсь, этого никогда не произойдет.

Её губы слегка изгибаются, когда она кивает.

– Я тоже.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

НЕЙТ ВЛЮБЛЁН В девушку, которая умерла. По сей день он все ещё чувствует, что они были родственными душами. Я не знаю, как с этим справиться, из-за всего того, что знаю.

Мне знаком домик на дереве, о котором он говорил. Он упал с него и сломал руку, но сказал родителям, что упал с велосипеда, поэтому ему не пришлось оправдываться за проникновение на чужую территорию.

Я знаю, что его гипс был покрыт подписями и рисунками его друзей, включая хоккейную клюшку, нарисованную по всей длине.

Я знаю, что он хотел побрить голову, когда его дядя потерял волосы после химиотерапии.

С каждым днём я открываю для себя всё новые и новые грани его личности. Однако… я не знаю о Морган Дейзи Галлахер ничего, кроме того, что он мне рассказывает.

– Смотрите, профессор, у неё появилась новая складочка. Уверена, что на прошлой неделе её там не было.

Я смотрю в камеру в детской, проводя пальцем по крошечной жировой складочке на спине Морган, и стягиваю с неё комбинезон через голову. Не знаю, смотрит ли он прямо сейчас, но, осознавая наличие камер в доме, позволяет мне чувствовать себя более комфортно, чем попытка игнорировать их.

Морган сейчас два с половиной месяца. Всего за шесть недель она покорила моё сердце, и я задаюсь вопросом, смогу ли любить своих собственных детей так же сильно, как люблю её. Она словно маленький утенок, который оставил свой след в моём сердце. Не знаю, почему она, кажется, предпочла меня Рейчел или Нейту. Но я чувствую, что нужна ей.

– И… – Я продолжаю говорить, застёгивая её пижаму. – Завтра у меня собеседование. Это не постоянная работа. Временная должность на период декретного отпуска сотрудницы. Но поскольку до школы осталось совсем немного времени, полагаю, что все постоянные вакансии уже заняты. Это отличное место для старта. Это то, что можно добавить в моё резюме.

– Думаю ты права.

– Ох, елки-палки!

Я подпрыгиваю при звуке его голоса.

Он улыбается, стоя в дверях.

– Прости.

Я подхватываю Морган и обнимаю её, как будто это она только что была напугана до смерти. Но с ней все в порядке. Это моё сердце всё ещё трепещет в груди.

– Ты рано вернулся домой.

– Да. – Он обхватывает себя за шею. – Голова раскалывается. Она поела?

Я киваю.

– Хорошо.

Нейт забирает её у меня своими сильными руками. Клянусь, я могла бы нарисовать каждую их черточку по памяти.

– Возможно, моя малышка пораньше уснёт, и я смогу отдохнуть и избавиться от головной боли.

Он устраивается в кресле-качалке, стоящем у её кроватки.

Она начинает извиваться.

– Ты освободилась на час раньше. Займись чем-нибудь веселым. Заставь меня позавидовать твоей молодости.

Усталость сквозит в его словах, и он пытается улыбнуться, но улыбка получается вымученной.

Морган извивается, и её лёгкие расширяются, издавая пронзительный крик.

– Не сегодня, тыковка. Пожалуйста.

Он целует её в макушку, пока она продолжает плакать и сопротивляться.

Мои губы изгибаются в улыбке.

– Расстегни рубашку.

– А?

– Позволь ей ощутить твою кожу, услышать биение твоего сердца, почувствовать твой запах. Вот…

Я забираю её у него.

Несколько секунд он нерешительно смотрит на меня, прежде чем расстегнуть рубашку.

Одна пуговица.

Вторая пуговица.

Третья пуговица.

Мои глаза внезапно наполняются слезами.

– Нейт… – шепчу я.

Расстегнув последнюю пуговицу, он поднимает взгляд, озабоченно сводя брови.

– Что случилось?

Я закрываю глаза, но перед мысленным взором всё равно предстаёт картина: он расстёгивает пуговицы на своей рубашке. Но это не зелёная рубашка, как сейчас, а белая. И он не в детской, а в своей спальне на Гейбл-стрит. Что-то похожее на капли воды падает ему на руку. Он останавливается на мгновение, а затем продолжает дрожащими руками.

– Ничего, пустяк, – говорю я, открывая глаза и моргая.

– Не похоже, что это пустяк.

Я раскачиваюсь взад-вперед, успокаивая Морган, но мои глаза не отрываются от его рубашки.

– Обещаешь не увольнять меня?

– Суэйзи…

– Пообещай.

Из его груди медленно вырывается вздох.

– Я не уволю тебя.

– На два… – Я пытаюсь начать говорить, но голос предательски дрожит, и я нервно сглатываю, прежде чем продолжить. – Примерно на два сантиметра выше и левее от твоего пупка есть отметина. Она похожа на родимое пятно, но без пигмента. Летом, когда остальная кожа становится более смуглой, она особенно заметна.

Единственное, что больнее воспоминаний, которым нет места в моей жизни, – это видеть растерянность на его лице. Он, должно быть, пытается вспомнить, когда я видела его без рубашки или фотографии на камине, среди которых нет ни одной без рубашки.

– В форме сердца.

– Отдай её мне, – холодно произносит он.

Мой взгляд скользит вверх по его расстегнутой рубашке, которую он больше не снимает. Наши взгляды встречаются со смешением эмоций – в моём сочувствие и замешательство, в его гнев и боль. Я передаю ему Морган.

– Иди домой, – говорит он, не глядя на меня.

В моей душе бушуют эмоции, но я не могу найти слов, чтобы их описать. Слова поддаются определению, и их можно выстроить так, чтобы они обрели смысл. Ничто в моих мыслях и воспоминаниях о Нейте не поддается определению и не имеет смысла. Поэтому… я ухожу.

∞

Я ОТМЕНИЛА три последних приема с доктором Грейсоном. Возможно, избегание – это выход из положения, но у меня такое чувство, что я прошу его разрешить неразрешимое. Я так устала быть загадкой.

Гриффин должен завершить работу над мотоциклом для своего друга. Я сказала ему, что мне нужно закончить работу над проектом, так что мы должны встретиться завтра. Но я не могу думать о своём проекте и жду не дождусь завтрашнего дня, чтобы увидеть его.

Моя машина направляется к его дому, и причина этому только одна – желание увидеть его.

Как только выхожу из машины, я вдыхаю земллянистый запах района Гриффина.

Чернозём и свежескошенная трава. Лужайки здесь не покрыты идеальным газоном, обработанным химикатами, а усеяны одуванчиками и клевером. Одежда сушится на верёвках, а из вентиляционных отверстий доносится аромат духов.

Он напоминает мне о районе, где вырос Нейт.

– Привет.

Я улыбаюсь, и с удивлением смотрю на неожиданную компанию в гараже Гриффина.

Его родители, Софи и Хлоя, приветствуют меня с обычным для Кэллоуэев энтузиазмом, который я так люблю.

Грифф отрывается от своего занятия – ремонта мотоцикла друга – и поднимает глаза. Его чёрная бандана потемнела от пота, а на лице и руках видны жирные пятна. Он смотрит на меня с головы до ног – взгляд его одновременно милый, собственнический и полный желания. Даже тридцатиградусная жара не идёт ни в какое сравнение с каким пылом он на меня смотрит.

– Суэйз. – Озорная улыбка, которую, надеюсь, его семья не видит, появляется на его губах. – Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня вечером.

Я убираю волосы с шеи и на несколько секунд собираю их в хвост. Так жарко.

Никакого ветерка. Только липкий зной.

– Я помешала вечеринке?

Шерри смеётся.

– Никакой вечеринки. Мы совершили ошибку, решив, что сегодня подходящий вечер для велосипедной прогулки. Она была короткой. – Она обмахивается веером. – Хлоя хотела заехать к Гриффину по дороге домой.

Типичный Гриффин. Его семья заходит в гости, но он продолжает работать. Я восхищаюсь и ненавижу его сосредоточенность, но мне нравится отвлекать его, когда он позволяет.

Софи стоит перед вентилятором.

– Очень жарко.

Она поднимает руки вверх.

Я беру воду из маленького холодильника под одним из верстаков и откручиваю крышку.

– А где Хейли?

– У неё свидание. – Скотт закатывает глаза. – Я не одобряю.

– Прекрати. – Шерри качает головой. – Саймон – хороший молодой человек.

– Ему девятнадцать.

Глаза Хлои расширяются, как будто это преступление.

– Он состоит в студенческом братстве, – ворчит Скотт.

Гриффин переворачивает двадцатилитровое ведро, стоящее рядом с ним, и хлопает по его дну.

– Садись.

Он поднимает на меня взгляд и подмигивает.

Я занимаю свое обычное место.

– Итак, в чём дело?

Он снова сосредотачивается на мотоцикле, но я знаю, что всё его внимание поглощено мной. Мой парень из продуктового магазина – настоящий мастер многозадачности.

Я пожимаю плечами, и смотрю на его семью, пока они вытирают пот со лба, прикладываются к бутылкам с водой и осматривают идеально прибранный гараж Гриффина, словно не видели его миллион раз до этого.

– Просто… Я не знаю.

Его руки застывают, когда он снова смотрит на меня. Я умираю от желания что-нибудь сказать, и он это знает. Грифф читает меня так, словно сам написал книгу о Суэйзи Сэмюэлс.

– Спасибо, что заглянули, – говорит он, пристально глядя на своих родителей.

Я съёживаюсь. Он явно пытается отделаться от них ради меня.

– Ты нас выгоняешь? – Говорит Шерри, но блеск в её глазах сводит на нет её попытку казаться обиженной.

– Если вы не собираетесь пачкать руки, помогая мне, тогда да, я вас выгоняю.

– Вам не обязательно уходить.

Я люблю его семью. Меньше всего на свете я хочу, чтобы они думали, что я не хочу быть с ними.

– У Софи случится тепловой удар. Нам на самом деле нужно уходить. – Шерри сначала целует Гриффа в макушку, прикрытую банданой, а затем и меня, как будто я тоже её ребёнок. – Люблю вас обоих.

– Я тоже тебя люблю.

Я улыбаюсь.

Они садятся на свои велосипеды и машут напоследок рукой, уезжая.

– Рассказывай.

Его руки возобновляют свою работу.

– Почему ты думаешь, что мне есть что рассказать?

– Затем закрой дверь гаража и разденься.

Ч-чёрт!

Я встречаюсь с самым сексуальным мужчиной на свете. Это факт.

Какая-то часть меня хочет захлопнуть дверь, отключить разум, раздеться и позволить Гриффу делать то, что у него получается лучше всего, – заставить меня почувствовать, что мы единственные люди на свете. Мы занимаемся любовью как единое целое – его удовольствие принадлежит мне, а моё – ему.

Но… сегодня я не хочу исправлять ситуацию его прикосновениями. Мне нужно, чтобы он собрал меня воедино, потому что присутствие Нейта в моём мире разбило меня вдребезги.

– Со мной что-то не так.

– Кто тебе это сказал? Они идиоты. Ты само совершенство.

Боже! Если бы всё было так просто. Я прекрасна и идеальна, потому что так говорит мой парень из продуктового магазина. Я никогда ни для кого не была идеальна.

– Нет. Не в этом дело.

Он замолкает, озабоченно приподнимая бровь.

– Ты заболела?

– Не думаю. Это… нечто такое, что на самом деле трудно объяснить.

– Попробуй.

– Мне кажется, я умею читать мысли.

Он смеётся, как и положено, потому что это безумие.

– В самом деле? О чём я сейчас думаю?

– Проще простого. Ты думаешь, я спятила.

Очередной смешок.

– Нет. Ну, может быть. Продолжай. Я слушаю.

– На самом деле это не совсем чтение мыслей. Скорее, я могу получить доступ к воспоминаниям, но не каждого. На самом деле, только одного человека, и это не все его воспоминания, только некоторые… из того времени, когда он был моложе.

Грифф кивает.

– А под «его» ты подразумеваешь меня?

– Нейта.

– Профессора?

Он бросает на меня быстрый взгляд искоса, после чего снова сосредоточивается на мотоцикле.

– Да. Помнишь, я пыталась рассказать тебе об этом в тот день, когда увидела его в кабинете доктора Грейсона. Я сказала, что знаю его, но он меня не узнал?

– А потом мы занялись сексом.

Я улыбаюсь.

– Да. Полагаю, что все наши разговоры заканчиваются сексом.

– Как и положено, – пробормотал он, распыляя что-то на одну из деталей мотоцикла. – Но я на самом деле не понимаю, как можно читать мысли.

– Ты и не обязан понимать. Я тоже не понимаю. Мне просто нужно с кем-то поговорить об этом, потому что я знаю, что это пугает Нейта, и я не хочу потерять работу. Но если я буду держать это в себе, мне покажется, что я схожу с ума. А сходить с ума я тоже не хочу.

– Что говорит доктор Грейсон?

Я упираюсь локтями в колени и сжимаю руки в кулаки.

– Я хотела поговорить с ним, но потом мне стало неловко, и я испугалась, что он решит, будто я сошла с ума, поэтому я не назначала приемы несколько недель.

– Он психотерапевт, Суэйз. Я думаю, сумасшествие – его специальность.

– Так ты думаешь, я сумасшедшая?

Я вскакиваю, и ведро с грохотом опрокидывается. Сохранение здравомыслия стало приоритетом в моей жизни, и я не могу избавиться от потребности отстаивать его.

– Нет, я не это имел в виду. – Он берёт полотенце и, поднимаясь с табурета, вытирает им лицо и руки. – Мне нужно, чтобы ты объяснила мне это более подробно, чтобы я мог разобраться, что это значит.

Я скрещиваю руки на груди и меряю шагами гараж.

– Как мне объяснить это тебе, если я сама не могу понять?

– Детка… – Он хватает меня за руку, и я отшатываюсь. – Что ты хочешь от меня услышать?

– Не знаю.

– Тогда зачем ты мне всё это рассказала?

– Потому что я должна была кому-то рассказать.

Я останавливаюсь и упираю руки в бока. Дело не в нём. Я не знаю, почему я срываюсь на нём. Но я не могу остановиться. И я ненавижу себя за это.

Гриффин делает глубокий вдох и поджимает губы, копирую мою позу.

– Ладно. Ты сказала мне. И что теперь?

– Ты думаешь, я спятила?

Он опускает подбородок на грудь, качая головой и смеясь.

– Если я скажу «нет», ты назовешь меня лжецом. Если я скажу «да», ты разозлишься. – Подняв голову, он пожимает плечами. – Мне в любом случае крышка.

– Мне нужно закончить работу над проектом. Увидимся позже.

– Суэйз, не уходи.

Я продолжаю идти к своей машине.

– Блядь…

Прощальные слова Гриффина раздаются у меня за спиной.

∞

ПО ДОРОГЕ домой я покупаю шоколад и вино. На этот раз у меня с собой кошелек, так что парню из продуктового магазина не нужно меня спасать. Отстой. Я уже скучаю по нему, даже если злюсь на него без всякой на то причины. Может, стоит захватить и тампоны на всякий случай?

– Что в пакете? – Кричит Эрика, когда я открываю дверь в свою квартиру.

– Вино и шоколад.

– Ты рассталась с сексуальным красавчиком?

Я издаю смешок.

– Надеюсь, что нет, но он может порвать со мной. – Я поднимаю голову. – Ты что, следишь за соседями или что-то в этом роде?

– Свидание. Свидание вслепую. Ну… не то, чтобы он был слеп в буквальном смысле. Ты понимаешь, о чём я.

– И ты ждешь его в коридоре?

– Слишком отчаянно?

Она потирает накрашенные губы.

– Ты обратилась не по адресу. Я выиграла в мужскую лотерею. Мне не пришлось ради этого прикладывать усилия. Всё получилось как-то само собой, словно я прошла путь от начала до конца за одну поездку в магазин.

– Да, да. Я знаю. Перестань хвастаться. А платье, оно ведь хорошее. Верно?

Она так быстро делает разворот на триста шестьдесят градусов, что ей приходится схватиться за перила, чтобы не грохнуться на своих высоких каблуках.

– Короткое, черное, с глубоким декольте. Уверена, это мечта каждого парня. А волосы…

Я присвистываю.

– Мне потребовалось больше часа, чтобы выпрямить их.

– На улице стопроцентная влажность. Ты ведь знаешь об этом?

– Не напоминай мне.

Она хмурится, проводя рукой по своим гладким чёрным волосам.

Внизу с грохотом захлопывается дверь в наше здание.

– Чёрт! Это он!

Эрика снова спотыкается и вбегает в свою квартиру.

Как только я открываю дверь, моё внимание привлекает фигура, поднимающаяся по лестнице.

– Мотоцикл твоего друга, – говорю я тихим голосом.

– Нахуй мотоцикл.

– У меня проект…

– И его тоже нахуй.

Мой парень из продуктового магазина, одетый в чистые рваные джинсы, белую футболку и чёрные ботинки, поднимается ко мне навстречу. Древесный аромат его кожи, доносится до меня раньше, чем он сам. Букет цветов, торчащий из коричневого бумажного пакета, частично скрывает его лицо.

Шаг.

Два.

Он поднимается ко мне с такой уверенностью, что мне хочется плакать.

Шесть.

Семь…

Гриффин так уверен в жизни, а я не уверена ни в чем, потому что Нейт Хант размыл мою реальность.

Мое здравомыслие.

Мою жизнь.

Он достает цветы и протягивает их мне с той улыбкой, которая излечивает рак, прекращает войны и растапливает сердца.

– Мы разберёмся с этим. Ты не сумасшедшая. И ты не одинока.

– Грифф… – Мой голос срывается, когда я обвиваю его шею свободной рукой, и наши бумажные пакеты ударяются друг о друга. – Я люблю тебя, парень из продуктового магазина. Это единственное, что я знаю наверняка.

Грифф обнимает меня за талию и прижимает к себе. Защищает меня. Любит меня.

– Что у тебя в пакете? – спрашивает он.

Я отпускаю его. Он заглядывает в мой пакет, а я – в его. Мы оба улыбаемся, когда видим одинаковый набор покупок – бутылка вина и шоколад.

– Время тампонов?

Он склоняет голову набок.

– Не должно быть. – Я веду его в свою квартиру. – Но после моего эмоционального срыва у тебя дома я засомневалась.

Мы не ссоримся. Это не в наших правилах. Никакой ревности. Мы не требуем времени друг у друга, как дети. У нас нет плана, как должны развиваться наши отношения или какими мы должны быть. Мы просто подходим друг другу.

Гриффин открывает бутылку вина и наливает в два бокала.

– Ты не пьешь вино.

Он протягивает мне бокал и садится на диван, усаживая меня к себе на колени.

– Пью. Просто не очень часто.

Я потягиваю вино. Его мозолистая ладонь скользит под мою футболку, останавливаясь на животе. На ощупь она напоминает мелкую наждачную бумагу. Мне нравятся его шероховатости, они успокаивают мои расшатанные нервы и погружают в ощущение безопасности и умиротворения.

– Прости за то, что произошло раньше.

Я прислоняюсь спиной к его груди.

Он кладет подбородок мне на плечо.

– Никаких извинений.

– И все же… я перегнула палку.

– Итак, эти воспоминания… расскажи мне о них.

Я ставлю бокал с вином на кофейный столик, прежде чем обнять Гриффина. Затем рассказываю ему всё. Он мой парень, мой человек. И я должна была понять это и поделиться этими воспоминаниями в тот день, когда увидела Нейта в кабинете доктора Грейсона.

Грифф спрашивает о моем дне – каждый день, – потому что моя жизнь – это и его жизнь.

Без кольца с бриллиантом.

Без юридически обязывающего соглашения.

Без клятв…

Гриффин. Мой. Человек.

Час спустя я умолкаю. Я выложила всё, чтобы он мог разделить это бремя со мной

После того, как тишина становится по-своему оглушительной, я соскальзываю с колен Гриффина и поджимаю под себя ноги.

– Странно. Сверхъестественно. Верно?

Его лоб хмурится, глаза слегка сузились.

– Ты знаешь, как он выглядит голым?

– Нет, ну… Я не уверена. – Закрываю глаза и тру их. – Боже! Это безумие. И дело не только в Нейте. Я встречала и других людей, которых, как мне кажется, я знаю – на самом деле знаю. Я встретила пару в банке около года назад. Я хотела описать им их дом, чтобы понять, соответствует ли реальность тому, что было у меня в голове, но нельзя же подходить к людям, которые, кажется, тебя не знают, и начинать говорить такие безумные вещи.

– Однако именно так ты поступила со своим боссом в офисе доктора Грейсона.

Выгнув спину и вытянув руки над головой, я зеваю.

– Да, но я искренне полагала, что он меня знает. И только когда из моего рта вылетело невообразимое дерьмо, я поняла, что не знаю, откуда знаю его.

Гриффин встает, потягиваясь из стороны в сторону.

– Мы разберемся с этим. Просто отдохни и не позволяй этому поглотить тебя.

– Как я могу это сделать, если вижу его каждый день?

– Может, тебе нужна новая работа?

Он берет меня за руку и тянет в спальню.

– Завтра у меня собеседование. Надеюсь, мне предложат эту работу. Но это временно, и я всё ещё буду присматривать за Морган после школы и по субботам.

– Я хочу сказать, что, возможно, тебе не стоит больше за ней присматривать.

Он снимает футболку и бросает её на спинку моего стула.

– Я не могу просто оставить их.

Он запрокидывает голову.

– Их?

– Её. Я нужна ей, а ему нужно, чтобы я за ней присматривала. – Я хватаю его футболку и пихаю ему в грудь. – Мы не можем. – Я качаю головой и хмурюсь. – Я буду допоздна доделывать проект, и знаю, что у тебя тоже есть дела.

Он внимательно изучает меня, опустив подбородок и сдвинув брови.

– Ты говоришь «нет»?

– Да.

– Вот это моя девочка.

Его руки скользят под мою футболку и расстегивают лифчик, прежде чем я успеваю произнести хоть слово.

Я отступаю назад, ударяясь о край стола.

– Я имела в виду «да», я говорю «нет».

Гриффин медленно кивает, продолжая внимательно смотреть на меня, словно я – загадка, которую ему предстоит разгадать.

– Хм, – произносит он с полуулыбкой, в которой сквозит недоверие.