Текст книги "Вне пределов (ЛП)"

Автор книги: Джуэл Э. Энн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Это была долгая неделя, и всё, чего я хочу, – это чтобы он снял с меня одежду, и мы могли бы слиться в объятиях, утоляя ту страсть, которая всегда была между нами.

– Я понимаю, что сожаления не искупят того, что я сделала.

Как будто меня вообще не существует. На его лице нет никаких эмоций. Это ошеломляет и разбивает сердце.

– Но я… Мне очень жаль.

Когда я моргаю, из глаз снова начинают течь слёзы.

Он окидывает меня взглядом, задерживаясь на каждой детали моего образа. Я стою перед ним в коротком чёрном платье, на высоких каблуках, с волосами, собранными в высокий хвост. Мне нужно, чтобы он оценил мой внешний вид и позволил мне войти.

Не вышло. Я понимаю это, когда его ледяной взгляд возвращается к моему лицу.

– Скажи что-нибудь.

– Что например?

– Могу я войти?

Он решительно поворачивает голову в одну сторону, затем в другую.

– Твоя мама напомнила мне о твоём дне рождения несколько недель назад. Я просто забыла из-за всего, что происходило. А сегодня я сходила к врачу, потому что ты меня об этом попросил, и я прибралась в своей квартире, ведь в глубине души я знаю, как ты не любишь беспорядок, и я просто…

У меня ещё никогда не было такой любви, которую я могла бы потерять. Откуда мне знать, каково это? Меня охватывает ощущение беспомощности и неопытности, смешанное со страхом. Мы расстаемся? Так вот что это такое? Это не похоже на ссору. Если я сейчас повернусь и уйду, он, наверное, не станет меня останавливать. И именно поэтому я не могу уйти. Я должна отстаивать свою позицию, пока не останется ничего, на что можно было бы опереться.

Он отступает, и моё сердце наполняется надеждой, потому что он собирается впустить меня, но потом…

Бряк!

Дверь захлопывается у меня перед носом, и моё сердце разбивается вдребезги прямо здесь, на его крыльце.

– Гриффин!

Я стучу в дверь и пытаюсь повернуть ручку, но она заперта.

Свет надо мной гаснет, и кажется, что всё кончено.

– Прости! Я люблю тебя! – Я продолжаю стучать в дверь. Вдали слышится собачий лай, и мой отчаянный крик может перебудить соседей. – Пожалуйста, впусти меня! Я не хочу, чтобы, между нами, всё закончилось!

Рыдания вырываются из моего горла. Это больно. Никогда ещё мне не было так больно. Даже когда умер мой отец.

– Мне так… невероятно… жаль… – Шепчу я, упираясь лбом и сжатыми в кулаки руками в дверь.

∞

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я заказываю ему фруктовый букет, потому что он не любитель букетов из цветов или печенья. Отправляю сообщение. Звоню.

Ничего.

Весь день я плачу и ненавижу себя за то, что была такой бесчувственной. Каждый раз, когда я слышу шум в коридоре, я спешу к дверному глазку, но каждый раз это не мой парень из продуктового магазина. Отчаяние лишает меня чувства собственного достоинства. Я готова продать душу дьяволу, чтобы вернуть своего парня.

К следующему утру я чувствую себя опустошенной. Приняв душ, проверяю свой пульс, чтобы убедиться, что он у меня ещё есть. Сейчас во мне нет жизни. Я не могу думать о Нейте и о каждой мелочи, которую знаю о его прошлом. У меня нет Гриффина и… чёрт возьми, у меня всё болит.

Меня словно что-то влечёт к моей машине. Я почти уверена, что это чувство безысходности. Я тону в нём. Та же жалкая сила тянет меня в его район, но я не сворачиваю на его улицу. Вместо этого я оставляю машину в квартале от его дома и пробираюсь к нему, держась на расстоянии одной улицы, чтобы он не мог меня увидеть, если будет заниматься газоном или работать в гараже. Это новая жалкая низость, даже для меня.

Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь деревья между двумя домами.

Он подстригает газон – обычное занятие в воскресенье. Вместо того, чтобы снова встретиться с ним лицом к лицу, я направляюсь к дому его родителей. Если я хочу всё исправить, мне также нужно получить прощение от его родителей.

– Суэйзи! Какой приятный сюрприз. – Шерри открывает дверь, улыбаясь во весь рот. – Входи.

У меня нет слов. Я не ожидала такого приёма.

– Где Гриффин?

Конечно, мои широко раскрытые глаза и приоткрытый рот говорят сами за себя.

– Э-э…

– Как твоя подруга?

Я следую за ней на кухню, где она наливает мне стакан чая со льдом.

– Моя подруга?

– Да. Гриффин сказал нам, что у твоей подруги проблемы. Нам не хватало тебя на вечеринке по случаю дня рождения.

Он солгал ради меня… или ради себя. Я не совсем понимаю, что это значит.

– У неё… э-э… всё хорошо.

– Рада слышать. Так чем вы сегодня занимаетесь?

Она жестом указывает на веранду.

Мы выходим на улицу и садимся в кресла-качалки. Скотт возится на заднем дворе с сорняками. Должно быть, сегодня у Кэллоуэев день работы в саду.

У меня есть выход. Ложь Гриффина даёт мне выход. Однако я не представляю, что будет, если не признаюсь. И я не могу допустить, чтобы это продолжалось.

– Гриффин солгал.

Шерри непонимающе смотрит на меня.

– Насчёт чего?

– Я забыла о его дне рождения. – Мои глаза горят. Я пытаюсь выразить то, что чувствую, прежде чем потеряю самообладание. – Я могла бы перечислить все причины, по которым забыла об этом, но они не имеют значения. Я люблю его, и мне не следовало забывать о его дне рождения. И я сделала всё ещё хуже, сказав то, чего не должна была говорить, когда он, казалось, расстроился из-за моих планов на пятницу. Затем…

Эмоции затягиваются вокруг моей шеи, как петля. Я не могу вымолвить больше ни слова.

– О, милая… – Шерри наклоняется и кладет ладонь мне на плечо, – … ты совершила ошибку. Всё будет хорошо. Гриффин любит тебя.

Я пытаюсь сглотнуть, но эмоции переполняют меня, поэтому я просто качаю головой.

– Конечно, любит. Ты пыталась с ним поговорить?

Я несколько раз киваю и вытираю слёзы, прежде чем они успевают скатиться по моему лицу.

– Он очень зол.

Кусая губы, я пытаюсь вернуть себе самообладание.

– Я уверена, что он просто расстроен. Это всё, что я увидела в нём в пятницу. Просто дай ему время успокоиться. Я знаю, он будет готов всё исправить. Скотт был таким же, когда мы только поженились. Он замыкался в себе. Я научилась не нарушать его личное пространство. Хорошая новость в том, что по мере взросления они перерастают это. Гриффин всё ещё учится строить серьёзные отношения. На этом пути он совершит несколько ошибок – слишком бурно отреагировав. Вы оба будете совершать ошибки.

Я вновь киваю, и, прежде чем успеваю собраться с мыслями, Шерри оказывается рядом и заключает меня в объятия. Я теряю самообладание.

Когда я наконец беру себя в руки, то извиняюсь перед ней. Она быстро отмахивается от моих попыток извиниться, как будто у меня нет причин чувствовать себя виноватой.

Мы проводим следующий час, обсуждая проблемы сестёр Гриффина с мальчиками и то, что я отказалась от временной работы преподавателя, чтобы присматривать за Морган.

Гриффин не рассказал ей истинной причины моего отсутствия. Хочется верить, что он хочет, чтобы я всегда выглядела в их глазах достойно, но после событий пятницы я уже не уверена в своих предположениях.

– Мне пора идти. Спасибо, что позволила выплакаться на твоём плече. У меня не было таких намерений, когда я шла сюда.

– Мы любим тебя, Суэйзи. Ты стала частью нашей семьи, так что приходи к нам без раздумий.

Я обнимаю её в последний раз. Как только открываю дверь, раздается громкий рёв «Харлея», и сердце у меня подскакивает к горлу.

– Видишь, он уже ищет тебя, – говорит Шерри, когда я выхожу на улицу.

– Он не знает, что я здесь, – бормочу я себе под нос.

Когда он снимает шлем, я уверена, Шерри видит, что он удивлен, увидев меня. И то, как он поджимает губы, доказывает, что я не слишком приятный сюрприз.

– Я буду внутри, если понадоблюсь, – шепчет она мне на ухо, прежде чем уйти в дом.

Я очень сильно хочу его прямо сейчас. Это самое странное чувство. Моё влечение к нему никогда не ослабевало, но прямо сейчас я хочу поглотить его. То, что я не могу обладать им, усиливает моё желание, как и эта обтягивающая черная футболка и джинсы, обтягивающие его мускулистые ноги. В этот самый момент он выглядит грубым, сексуальным и таким недосягаемым.

– Привет… – Мой слабый голос звучит как у неуверенного ботаника, впервые разговаривающего с капитаном футбольной команды. – Ты получил фруктовую композицию?

– Я отдал её своему соседу.

Я вздрагиваю, но это ни на йоту не смягчает выражения его лица.

– Почему ты здесь?

– Я хотела извиниться перед твоими родителями за пятницу.

Он слегка прищуривается, как будто я переступила какую-то черту.

– Вот как? Они простили тебя?

– Да, – отвечаю я, не будучи уверенной в своих словах.

– Что ж, тебе повезло.

Он проходит мимо меня.

Собравшись с духом, я следую за ним.

– Я хочу, чтобы ты меня простил.

Он останавливается, стоя ко мне спиной.

– А что, если ты будешь игнорировать мой день рождения, Рождество и… День святого Валентина? А я буду молчать, потому что не считаю, что заслуживаю особого внимания. Но в остальные дни мы будем всё равно оставаться собой… вместе.

Он делает глубокий вдох. Я скрещиваю пальцы, надеясь, что он признаёт своё поражение.

– А что, если ты встретишь кого-то ещё, с кем можно будет повеселиться?

Он продолжает свой путь к дому, сжимая в руке моё разбитое сердце.

Как только он открывает дверь, Шерри встречает его неодобрительным взглядом.

– Да ну нахуй.

Он качает головой и снова проносится мимо меня к своему мотоциклу. Прежде чем я успеваю попытаться остановить его, он уезжает.

– Вот.

Шерри размахивает передо мной связкой ключей, а я смотрю, как мой мир удаляется.

– В конце концов, он вернётся домой.

Я беру ключи.

– Один от его дома. Другой от гаража. Не воспринимай его отказ, как окончательный ответ. Может, в нём и сто килограмм мускулов и он умеет запугивать, но я знаю, мой мальчик… он не причинит тебе вреда. Смотри ему в глаза, пока он не сдастся. Он просто слишком упрямый, чтобы понять это сейчас.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я ОСТАВЛЯЮ СВОЮ машину припаркованной в квартале от его дома, опасаясь, что он не вернётся, если увидит её у себя на подъездной дорожке или на другой стороне улицы.

Два часа спустя грохот его мотоцикла, въезжающего на подъездную дорожку, заставляет мой пульс бешено биться. Самое сложное, что я всё ещё не знаю, что сказать, чтобы всё исправить. Когда он входит через боковую дверь, я поднимаюсь с дивана.

Он не обращает на меня внимания, пока стягивает с себя мокрую от пота рубашку, но потом, краем глаза заметив меня, останавливается.

– В пятницу ответ был отрицательный. Вчера – тоже. Сегодня – аналогично. И завтра я скажу «нет».

– Это был день рождения. Нашим отношениям пришёл конец из-за забытого дня рождения? – Я преследую его по коридору. – Ты можешь просто выслушать меня!

Он поворачивается так быстро, что я натыкаюсь на его грудь. Мои глаза расширяются, и я открываю рот, чтобы что-то сказать, но… ничего.

– Отлично поговорили. – Гриффин заходит в ванную и снимает джинсы. – А теперь убирайся нахуй.

Он включает воду в душе.

Слова Шерри крутятся у меня в голове.

Вы молоды и незрелы в отношениях. Он не причинит тебе вреда. Не воспринимай его отказ, как окончательный ответ.

Но всё, что я говорю, не имеет значения. «Я люблю тебя», «Прости» – сейчас эти слова для него ничего не значат.

Отлично. Больше никаких слов.

Я снимаю сарафан. Гриффин бросает взгляд через своё обнажённое плечо, одновременно отодвигая занавеску в душе. Его глаза быстро оценивают меня.

– Нет, – говорит он, затем заходит в душ и задёргивает занавеску.

Я расстёгиваю лифчик, и снимаю трусики.

– Да.

Отдергиваю занавеску и захожу в его крошечную душевую, прежде чем снова задёргиваю её.

Он смотрит на меня сверху вниз, тусклый свет и вода, стекающая по его телу, только делают его ещё более устрашающим. Делая шаг вперёд, он прижимает меня спиной к стенке душа, лишая кислорода в этом крошечном пространстве.

Я не могу перевести дух, но продолжаю держать голову высоко поднятой.

– Я трахну тебя, но это не будет нежно и ничего не изменит.

Я тяжело сглатываю.

– Это был день рождения. Один день.

– Это не просто мой грёбаный день рождения!

Моё сердце замирает. Не знаю, чего я ожидала, но только не этого.

Он не причинит мне вреда. Я продолжаю напоминать себе об этом очень важном факте, потому что Гриффин – зверь, возвышающийся надо мной, каждый мускул его тела напряжен и дрожит, как будто он может что-то сломать – возможно, меня – пополам.

– Ты игнорировала меня всю грёбаную неделю, как будто весь чёртов мир вращался вокруг тебя. Я получил повышение на работе. Ты знала об этом? Нет. Потому что ты не уделила мне ни малейшего внимания. Пятница была просто глазурью на моём грёбаном праздничном торте. Так что, если ты хочешь знать, «какая муха меня укусила»… то это ты.

Никаких слёз. Где мои слёзы? Он наносит словесный удар за ударом. Боль настоящая, но я не могу пошевелиться. Я не могу моргнуть. Я даже не могу выразить ни единой эмоции, потому что он уничтожил меня.

– Вытрись. Оденься. И иди домой. Или я тебя трахну, но это не будет значить…

Я зажимаю ему рот ладонью. Его челюсти напрягаются, а глаза наливаются кровью, но он не отталкивает меня.

– Для меня это будет иметь огромное значение, – говорю я спокойно, но с той же решительностью в голосе. – Ведь то, что у нас есть, – это нечто большее, чем пропущенный день рождения, неудачная неделя, успешная неделя, цепочка необдуманных слов, несколько ошибочных решений или конец света.

Другой рукой я толкаю его в грудь, но мой «каменный» мужчина не поддаётся. И он, похоже, недоволен, что я только что попыталась его оттолкнуть.

– Так что ты не обязан прощать меня прямо сейчас. И ты не обязан быть нежным со мной. Но не вздумай говорить, что то, что ты внутри меня, ничего для тебя не значит.

Мне кажется, я всю жизнь ждала, когда эта девушка, внутри меня, выскажет всё, что думает.

Как только я убираю руку от его рта, он хватает меня за ноги и приподнимает. Прежде чем успеваю перевести дыхание, он погружает в меня свой член, издавая низкое рычание.

Он снова поднимает меня и прижимает к себе, не отрывая от меня взгляда.

Снова и снова… он трахает меня, не делая ничего другого, кроме как прижимая к стенке душа своим тяжелым телом и пронзительным взглядом. Мне нужен его рот. Мне нужно что-то, что сделало бы этот момент интимным. Мне нужна эмоциональная связь. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, но он отстраняется, его глаза темнеют, каждый толчок неумолим.

Я закрываю глаза. Позволяю ему делать всё, что ему нужно. Любить его – значит верить, что он ответит мне взаимностью в самые трудные моменты.

– Боже…

Он стонет при последнем толчке, и тепло разливается по мне.

Я открываю глаза и вижу, как он запрокидывает голову назад, зажмуривает глаза, его пальцы сжимают мои ноги, когда он достигает пика удовольствия, которое, кажется, не имеет ничего общего с сексом.

Смахивая воду с глаз, он опускает голову и смотрит на меня.

В этот момент я испытываю множество чувств, и мне приходится приложить усилия, чтобы их скрыть. Лицо Гриффина, впервые за долгое время, смягчается, и он становится похожим на моего парня из продуктового магазина.

– Мне нужно, чтобы ты любил меня, – шепчу я, обнажая перед ним каждую частичку своей уязвимости. – Больше всего на свете.

Он вздрагивает, будто то, что только что случилось, проникло сквозь брешь в его ярости и обосновалось в его душе – в его сердце. Его хватка на моих ногах становится слабее, но он продолжает удерживать меня своим телом.

– Я люблю тебя, – говорит он с неприкрытой болью, не в силах сдержать свои чувства. – Больше всего на свете.

Его губы касаются моих. Сначала с нежностью, затем она перерастает во что-то требовательное, когда его рука скользит, между нами. Мои веки тяжелеют, и я позволяю ему увлечь меня в другое измерение, соблазнительное, эротичное, прекрасное и душераздирающее…, и я не хочу, чтобы это… я не хочу, чтобы мы… когда-нибудь расставались.

∞

МЫ ЛЕЖИМ, ЗАПУТАВШИСЬ в простынях Гриффина, и лунный свет проникает сквозь жалюзи. Я поворачиваюсь на бок и смотрю на его татуировки, идеально очерченное тело, пока он спит на животе, по-хозяйски положив руку мне на талию. С ума можно сойти, когда думаешь о том, какие важные события пары переживают вместе, и о мелочах, которые со временем могут всё разрушить. Эти мелочи размножаются, словно раковая опухоль, и разрушают даже самые крепкие отношения.

С тех пор как мы вышли из душа несколько часов назад, мы не сказали друг другу и пары слов. Всё ещё слишком свежи раны, которые не исцелить словами. Каждый раз, когда я пытаюсь что-то сказать, Грифф останавливает меня, прижимаясь губами к моим губам, его руки ласкают мою кожу, его тело заявляет на меня свои права. Возможно, некоторые вещи словами не исправить.

Возможно, всё, что нужно сказать, можно сказать в тишине этой комнаты.

Под покровом ночи.

Под простынями.

Гриффин поворачивает ко мне голову и открывает сонные глаза. Я провожу пальцами по его спине и сексуальному изгибу задницы – упругой, твёрдой и покрытой татуировками.

– Который час? – бормочет он.

Я бросаю взгляд на его будильник.

– Почти два часа. Спи.

– Почему ты не спишь?

Он зарывается лицом в подушку и прижимается к ней щекой, сонно моргая.

– Я не могу уснуть. Всё ещё чувствую себя ужасно из-за…

– Ш-ш-ш…

Он обхватывает мою задницу ладонями и притягивает к себе.

– Тебе не кажется, что нам стоит поговорить?

Гриффин переворачивается на спину, а я устраиваюсь у него на животе.

– Пока никаких разговоров.

– Почему? – шепчу я.

Он приподнимается, и мы оказываемся лицом к лицу, его ноги оказываются у меня между ног, его возбужденный член касается моего клитора.

– Потому что я ещё не закончил.

Приподнимая мои бедра на несколько сантиметров, он выпрямляется и усаживает меня на себя. Мы оба издаем тихий стон и закрываем глаза.

Требовательные губы заглушают боль.

Властные руки успокаивают.

Твёрдость наших бёдер прогоняют эти горестные мысли прочь.

И когда мы измотаны и истощены, когда мы чувствуем усталость и изнеможение, нам становится легче. Одно лишь прикосновение может передать то, что не выразить словами.

∞

Я ПРОСЫПАЮСЬ ОТ незнакомого звукового сигнала.

– Грифф… твой будильник, – бормочу я, пряча голову под подушку.

Когда писк продолжается, я замечаю, что на моём теле нет теплой руки или мускулистой ноги, переплетённой с моей. Мне не нравится это ощущение пустоты. Я хлопаю ладонью по прикроватной тумбочке, пока писк не прекращается. С трудом садясь, протираю глаза. Рядом с будильником лежит записка.

Доброе утро.

Работаю весь день.

Единственные слова, которые имеют значение: парень из продуктового магазина любит тебя. И…

Ты должна мне минет на день рождения.

– Грифф

– Совершенно помешанный на сексе.

Я закатываю глаза, но моё лицо болит от широченной улыбки. Мне кажется, что за эти три дня я пережила все круги ада и вернулась обратно. Я и понятия не имела, что ад – это просто моя жизнь без Гриффина Кэллоуэя.

После быстрой поездки домой, чтобы принять душ и позавтракать, я отправляю Нейту сообщение, сообщая, что, возможно, опоздаю на несколько минут, но выскакиваю из машины и бегу к двери, имея в запасе тридцать секунд.

– Доброе утро.

Нейт улыбается, завинчивая крышку на кофейной кружке из нержавеющей стали.

Морган одета и качается на качелях, которые стоят посреди большой комнаты. Из телевизора звучит какая-то классическая музыка, а на экране проплывают картины природы.

– Доброе утро. – Я ставлю сумку на пол и благодарно улыбаюсь ему, когда он протягивает мне чашку кофе. – Как прошли выходные?

Нейт засовывает ноутбук в портфель и застёгивает его.

– Хорошо. Мои родители приходили на ужин в субботу вечером.

– Как дела у твоих родителей?

Он перекидывает ремень портфеля через плечо.

– У них всё хорошо. Мама борется с фибромиалгией²¹, но она справляется с болью. Уверен, что мои родители совсем не такие, какими ты их помнишь.

Я пожимаю плечами.

– Это твои воспоминания, не мои. Но прекрасно, что у них всё хорошо, верно?

Нейт внимательно смотрит на меня несколько мгновений, прежде чем утвердительно кивнуть.

– Да. Они примирились много лет назад. Ходили к психологу. Каждое воскресенье посещают церковь. Когда-то я думал, что был единственной причиной, почему они решили дать своим отношениям второй шанс, но спустя двадцать один год… они всё ещё вместе, и не ради меня.

– Такое случается довольно редко. Не думаю, что многие пары прилагают значительные усилия для улучшения отношений.

– Верно. – Он отхлебывает кофе. – Как прошли твои выходные? В пятницу всё прошло хорошо?

– Пятница… – Я улыбаюсь, чтобы скрыть боль. – Прием у врача в пятницу прошёл хорошо. На этой неделе у меня назначена ещё одна процедура, но рано утром. Я должна закончить до того, как понадоблюсь тебе здесь.

– Всё в порядке. – Он направляется к задней двери и останавливается. – И, к твоему сведению, ты всегда будешь нужна мне здесь. Морган по-прежнему любит тебя больше, чем меня. Это печальная правда.

Оглянувшись через плечо, он подмигивает.

Я смеюсь и качаю головой.

– Иди на работу, профессор. Я должна осмотреть дом, прежде чем ты успеешь добраться до работы и сможешь наблюдать за мной через свои шпионских камеры.

– Я могу перемотать запись. – Он дерзко приподнимает бровь. – Но вынюхивай без опасений. Мне нечего скрывать.

Кто этот парень? Это всё, о чем я могу думать, когда он закрывает за собой дверь.

Мне нравится игривый Нейт. Он именно такой, каким я представляла себе мальчика, каким бы он вырос в моём воображении.

Добрый.

Весёлый.

Сильный.

Привлекательный.

Я смеюсь. В другой жизни я бы влюбилась в профессора Ханта по уши. Но в той жизни у нас не было бы пятнадцатилетней разницы в возрасте, и это была бы жизнь без Гриффина. Это не моя жизнь, и я никогда больше не захочу её себе представлять после событий предыдущих дней.

Прошлой ночью… мои губы расплываются в легкомысленной улыбке, когда я думаю о теле Гриффина на мне, подо мной, внутри меня. Я хватаю телефон, чтобы отправить сообщение в ответ на его утреннюю записку.

Суэйзи: Надеюсь, ты усердно работаешь, зная, что позже мой рот обхватит твой член.

Прикусив нижнюю губу, я нажимаю «Отправить».

– Ленивая маргаритка, как ты себя чувствуешь сегодня утром, милая крошка? – Я снимаю её с качелей. – Давай немного поиграем на полу. Что скажешь?

Я расстилаю покрывало и укладываю её на него.

Когда ей надоедает сидеть на полу, я разогреваю бутылочку и сажусь в кресло, чтобы покормить её. На мой телефон приходит сообщение от Нейта. Я поднимаю взгляд на камеру.

– Да, профессор?

Прижимая бутылочку к груди, чтобы она была под правильным углом, я открываю свои сообщения, потому что всё, что отразилось на экране «Домой», было:

Профессор: Э-э-м…

– Э-э-м, что?

Я бросаю ещё один быстрый взгляд на камеру, одновременно нажимая на значок сообщения.

Я не понимаю значения его сообщения. До тех пор… Я смотрю на предыдущее сообщение, которое отправила ЕМУ вместо Гриффина.

– О, боже! – шепчу я в ужасе, и сердце моё замирает, проваливаясь куда-то в желудок.

Единственная часть моего тела, которая движется, – это глаза, которые моргают всё быстрее и быстрее. Этого не может быть. Я неправильно всё вижу. Не может быть, чтобы я отправил сообщение не тому человеку.

До меня доходит, что я открыла свой мессенджер, забыв, что последним человеком, которому я отправила сообщение этим утром, был Нейт. Я предупреждала, что, возможно, опоздаю на несколько минут.

Я не могу поднять глаза.

Я не могу пошевелиться.

Я не могу дышать.

И я определенно никогда не смогу оправиться от этого. Это всё равно что случайно увидеть кого-то обнаженным. Этого невозможно не заметить. Нейт совершенно точно не сможет игнорировать это сообщение.

– О боже… – снова шепчу я.

А вдруг он решит, что это не было случайностью? Вдруг он решит, что я специально написала ему?

Морган начинает капризничать, когда бутылочка падает мне на колени. Я хватаю её и подаю ей обратно. В груди щемит, а лицо горит от смущения. Я и не представляла, что смогу ещё больше возненавидеть эти камеры. Это невыносимо. Сейчас я ненавижу их ещё сильнее. Он видит, как я страдаю, прямо здесь… вживую.

К тому моменту, как Морган допивает свою бутылочку и засыпает, моя одежда уже насквозь пропитана потом. Я всё ещё не смотрю в камеры. С опущенной головой отношу Морган в её комнату и укладываю в кроватку. Не поднимая глаз, беру телефон и иду в ванную, подальше от этих ужасных камер.

Я снимаю рубашку и ополаскиваю холодной водой лицо и грудь.

– Ты тупая идиотка, Суэйзи, – ругаю я разгоряченную, растрёпанную блондинку в зеркале.

Писать или не писать, вот в чём вопрос. Я не могу допустить, чтобы он подумал, что это сообщение предназначалось ему, поэтому я совершаю своего рода цифровую прогулку позора.

Суэйзи: Провалиться мне сквозь землю! Прости. Это сообщение предназначалось не тебе. Надеюсь, ты это понимаешь.

Я нажимаю кнопку «Отправить» и понимаю, что мне нужно добавить ещё кое-что.

Суэйзи: Я несказанно смущена, хотя, кажется, у меня хватает слов, чтобы писать тебе. Если ты не решишь меня уволить, мы можем притвориться, что этого никогда не было?

Я снова нажимаю «Отправить». Возможно, мне следует также написать…

Суэйзи: Я не такой человек. Обычно я никому не отправляю подобные сообщения, даже тем, кому нужно. Я поссорилась с Гриффином, но вчера вечером мы помирились, и он оставил мне записку, в которой была отсылка к тому, что я написала в сообщении.

Я нажимаю «Отправить» и перечитываю сообщения.

– Какого чёрта?! Зачем ты всё это настрочила?

Суэйзи: Не обращай внимания на последнее сообщение. Это СМИ²².

«Отправить».

Суэйзи: Я просто нервничаю.

«Отправить».

Суэйзи: И очень боюсь, что ты вернёшься домой. Это будет неловко.

«Отправить».

Я жду. Он не отвечает. Почему он не отвечает?

Суэйзи: Ты получаешь мои сообщения? Почему ты не отвечаешь?

«Отправить».

Суэйзи: Полагаю, ты занят. Ты ведь на работе.

«Отправить».

Суэйзи: Последнее сообщение. Обещаю. Просто, по крайней мере, пришли мне смайлик или даже просто букву «К»²³, чтобы я знала, что ты знаешь то, что мне нужно, чтобы ты знал.

«Отправить».

– Ну и дела. Я знаю, ты знаешь, что мне нужно, чтобы ты знал? Что со мной не так?

Я засовываю телефон в карман, чтобы мои пальцы не печатали каждую мысль, которая приходит мне в голову.

Мой телефон издаёт сигнал. Я хватаю его, словно это бомба, и у меня есть три секунды, чтобы обезвредить её.

Профессор: К

«К»? И это всё? Это всё, чем он может меня утешить? «К»? Мужчины глупы. Они всё воспринимают буквально.

∞

ПРОШЛО всего несколько месяцев с тех пор, как умерла Дженна. Я научился делать вид, что у меня всё хорошо, но наличие миниатюрного напоминания о ней делает исцеление внутри почти невозможным. Мои сексуальные желания редки, и с ними легко справиться, во время принятия душа, раз или два в неделю. В последний раз это было в ту ночь, когда я вспомнил, как Дейзи прикасалась ко мне после похорон моего дяди.

Пока… Суэйзи не прислала сообщение этим утром. Несчастный случай? Да. Я понял это в ту же секунду, как сообщение появилось на моём экране. Я должен был отшутиться, и я попытался. Но весь чёртов день не мог выкинуть это из головы.

Я подумывал о том, чтобы прогуляться по кампусу и поговорить об этом с профессором Олбрайт, поскольку она знает о связи Суэйзи и Дейзи. Но в итоге я решил не говорить восьмидесятичетырёхлетней женщине о своих неуместных мыслях в отношении двадцатиоднолетней девушки. Вместо этого я записался на внеплановую консультацию к доктору Грейсону.

Я не стану вдаваться в подробности о перерождении. Вероятно, Суэйзи уже поделилась с ним этой информацией, но он ни за что не поделится ею со мной. Я надеюсь, что он знает об этом, ведь это может объяснить, почему у меня возникают такие мысли о Суэйзи после её сообщения. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом, чтобы не чувствовать себя плохим отцом, мужем и начальником.

– Натаниэль, то, что ты чувствуешь, – это нормально. Желание. Вина. Противоречие. Когда речь заходит о скорби по поводу потери супруги, не бывает правильных или неправильных временных рамок. Твои мысли об этой молодой женщине не умаляют любви, которая была у вас с Дженной. Люди, состоящие в счастливом браке, думают о людях, которые не являются их супругами. Думать о чём-то и действовать в соответствии с этим – две разные вещи.

– Что мне сказать ей, когда вернусь домой?

– Судя по тому, что ты рассказал мне о её сообщениях, думаю, лучше не развивать эту тему. Если тебе неловко, просто убеди её, что ты знаешь, что это была досадная ошибка, и нет необходимости обсуждать это дальше.

– И как мне перестать думать об этом?

Доктор Грейсон улыбается. Я ценю те редкие случаи, когда он позволяет себе немного отступить от своего профессионализма. Иногда мне больше нужен совет беспристрастного человека, чем то, чтобы меня проанализировали и перенаправили все мои эмоции обратно в виде очередного вопроса.

– Я могу предложить тебе несколько практик, которые помогут переключить внимание на другие вещи. Это методы визуализации, которые могут быть полезны, когда ты хочешь отвлечься от своих мыслей. Это не решение проблемы. Возможно, время – единственное, что может помочь. Или, может быть, ты найдёшь кого-то другого, кто сможет заполнить эти мысли.

– Найду кого-то другого, кто заполнит мои мысли? Вы хотите сказать, что будут ситуации, когда мне не захочется думать ни о чём другом?

Доктор Грейсон сцепляет пальцы у подбородка.

– Это всего лишь мысли. Если у тебя не возникнет желания действовать в соответствии с ними, и они не мешают тебе работать или заботиться о дочери, то не стоит корить себя за то, что они иногда приходят тебе в голову.

Я вздыхаю.

– Вы предлагаете мне быть мужчиной?

– Я предлагаю тебе стать человеком.

– Легче сказать, чем сделать.

– Она тебе нравится?

Я пожимаю плечами.

– Она привлекательна… и молода.

– И работает на тебя.

– Да.

– Думай о ней как о студентке. Я не сомневаюсь, что в твоём окружении постоянно появляются очаровательные студентки.

Я медленно киваю. Но среди моих студенток нет Дэйзи. Не представляю, как бы отреагировал, если бы Суэйзи была просто няней, с которой я был знаком пару месяцев.

Чувствуя себя немного менее виноватым, я возвращаюсь домой. Не представляю, как мне успокоить Суэйзи, если я сам не могу успокоиться. «Эй, знаю, тебе очень стыдно, а я чертовски возбужден, но давай просто забудем, что это произошло». Да, это сработает.

Я открываю дверь и, собравшись с духом, захожу в гостиную.

– Привет.

– Привет, – говорит Суэйзи, стоя ко мне спиной, и моет бутылочки в кухонной раковине, пока Морган раскачивается на качелях.

– Вы двое хорошо провели день?

– Да.

Её ответ звучит как писк, но она по-прежнему не смотрит на меня.