Текст книги "Вне пределов (ЛП)"
Автор книги: Джуэл Э. Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Я влюблена.
Это трудно объяснить даже самой себе. Смерть Дженны привела меня сюда. Я уверена, что судьба сыграла свою роль. Я не знаю, что движет судьбой. И я, конечно, не знаю, какой урок должна извлечь из этого. Но я влюблена в историю Натаниэля Ханта. Она настолько трагична, что в такие моменты, как этот, не может быть ничего прекраснее.
Я не могу перестать думать об этом.
Это словно песня крутится у меня в голове.
Это фильм, который хочется смотреть до тех пор, пока я не запомню каждую сцену и каждую реплику.
Это моя любимая книга, которую я перечитывала множество раз, пытаясь найти в ней что-то новое, что-то более глубокое.
Однако это не просто увлечение книгой, песней, фильмом… Любовь, которую я испытываю к чему бы то ни было, гораздо глубже. Я связана с ней так же, как и с любовью к Гриффину, но в то же время иначе. Эта любовь принадлежит и мне. Я не просто сторонний наблюдатель, восхищающийся и желающий, чтобы это стало моей жизнью.
Это очень важно.
Я знаю это. Я чувствую это. И не в силах освободиться от этого.
Нейт откладывает книгу в сторону. Я отступаю за дверной проём, чтобы он меня не заметил.
– Я люблю тебя, моя милая девочка.
Я улыбаюсь, прижимаясь спиной к стене, и вытягиваю шею ровно настолько, чтобы посмотреть, как он укладывает её в кроватку. Кончиками пальцев он касается её щеки.
– Мне нужно, чтобы ты осталась, – шепчет он.
Осталась?
– Мне нужно, чтобы ты прожила долгую жизнь, на много лет дольше моей.
– Нейт…
Я шепчу так тихо, что меня слышат только боги. Стараясь подавить этот внезапный прилив эмоций, я направляюсь на кухню за водой.
– Она спит.
Я киваю, глядя в окно на ореолы солнечных фонарей, выстроившихся вдоль дорожки перед домом.
Он открывает морозилку, затем закрывает дверцу. Я поворачиваюсь и смотрю в его прищуренные глаза, и застываю на месте.
– Я думаю, ты взяла то, что принадлежало мне.
Фото.
Я находилась спиной к камере. Может быть, в его спальне установлена не одна камера.
– Я… я просто хотела посмотреть.
Нейт подходит ближе, заставляя меня запрокинуть голову, чтобы сохранить зрительный контакт.
– Просто посмотреть?
Он наклоняет голову набок.
Я киваю, проглатывая язык от неожиданного страха. Зачем я взяла фото? Такой глупый поступок.
– И ты не хотела его попробовать?
– Эм…
Пожалуйста, пусть это будет не из-за сообщения. Я не хочу, чтобы Гриффин был прав.
Никаких минетов для Нейта… никаких «попробовать».
Никаких обнимашек.
Никаких таблеток, чтобы подготовить его член к действию.
Неа. Нетушки.
– Что, если я верну его, и мы просто забудем, что я его вообще брала? Это было просто любопытство, вот и всё. Оно привлекло моё внимание. Моя мама – фотограф. Я… я не знаю. Но…
– Привлекло внимание? – Он смеется. – Мы говорим об одном и том же? Потому что я не понимаю, как ты собираешься вернуть мне последний сэндвич-мороженое.
Дело не в его члене. Слава богу!
– К тому времени, как ты вернёшься домой в воскресенье вечером, сэндвич будет заменён на новый.
– Так ты его съела?
– Да.
– После того как полюбовалась его красотой?
Я прочищаю горло и вздергиваю подбородок.
– Серебряная упаковка с синей надписью – отличный дизайн. Я обращаю внимание на такие вещи.
Пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня прямо сейчас и избавьте от этих мучений.
– Ты сфотографировала? Или сохранила обертку, чтобы твоя мама сфотографировала?
– Нет. Я скажу ей марку. Это её сфера деятельности. Разве я не говорила тебе об этом? Она фотографирует для рекламы.
Нейт медленно кивает.
– Ты говорила, что она не брала в руки фотоаппарат с тех пор, как умер твой отец. Неужели сэндвич-мороженое, завернутый в серебристую упаковку с синей надписью, вдохновят её вернуться в игру?
– Как знать.
Он кривит губы, не в силах полностью скрыть удивление.
– Что ж, дай знать. Я буду с нетерпением ждать, не подтолкнула ли моя спонтанная покупка на что-то столь чудесное. А пока, – он кивает головой в сторону коридора, – почему бы тебе не помочь мне выбрать галстук для поездки.
– Ты имеешь в виду, завязать его, прежде чем упаковать.
– Правильно.
Мы идём по коридору. Он бросает на меня взгляд через плечо и улыбается. Я опускаю глаза на пол.
Сэндвич-мороженное. Боже!
– Синий или красный?
Он поднимает галстуки.
– Красный. На синем пятно.
Он поворачивает запястье и хмурится, глядя на тёмное пятно.
– Чёрт. Интересно, что это такое. Я давно не надевал этот галстук.
– Наверное, еда. Разве ты не заправляешь его в рубашку или не перекидываешь через плечо, когда ешь? Так делал мой папа.
– Нет.
Он бросает испачканный галстук на пол и накидывает красный на шею, вскидывая подбородок и глядя на меня сверху вниз.
– Ты серьезно? Мне нужно завязать его для тебя?
– Думаю, в пять тысяч должен входить виндзорский узел28.
Подойдя на шаг ближе, я хватаю его за концы галстука и дергаю за них. Нейт улыбается. Это так знакомо. Если бы я могла остановить время, я бы нажала на паузу именно в этот момент, позволив своим глазам заглянуть за пределы привычного к абсолютному, позволив пальцам моего разума ухватить что-то конкретное. Каждый день мне кажется, что я гоняюсь за бабочкой. Иногда мне кажется, что я могла бы следовать за ней над обрывом и не чувствовать потери земли под ногами.
Профессор Натаниэль Хант занимает особое место в моей жизни. Он живёт в потаённых уголках моей памяти, преследует меня в мыслях, разрушает мою реальность.
– Вероятно, ты прав. – Я поджимаю губы, пытаясь вспомнить обучающее видео. – Но я завязывала не виндзорский узел, а самый обычный. Обязательно ли тебе в эти выходные завязывать виндзорский узел?
Он улыбается.
– Нет.
Мой взгляд всё ещё прикован к красному шёлку, зажатому между пальцами, но я чувствую, что он смотрит на меня. Единственное, что беспокоит меня больше, чем фамильярное отношение к нему, – это то, как он смотрит на меня, словно знает все мои секреты – даже те, о которых не знаю я.
– Я чувствую себя инструментом реализации. Знаешь поговорку о том, что лучше дать человеку рыбу, чем научить его ловить её29?
– А ты знаешь поговорку, – век живи, век учись?
Я смеюсь, бросая быстрый взгляд на его дерзкую ухмылку. Он такой красивый, особенно когда его губы слегка подрагивают, когда он пытается скрыть своё веселье.
– Я съела сэндвич-мороженое, – говорю я, вкладывая в свои слова больше смысла, чем сами слова.
– Да, – говорит он, растягивая это короткое слово в нечто более пространное.
Моё внимание возвращается к галстуку.
– Я взяла ещё кое-что.
– Знаю.
– Правда? – шепчу я, поправляя узел, чувствуя тепло его груди кончиками пальцев.
– Да.
– Каким образом?
– Потому что в этих серебристо-голубых обёртках нет ничего особенного
Я боюсь смотреть на него. Я боюсь не смотреть на него.
– Я украла твою фотографию, – я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
Он изучает меня точно таким же взглядом, как на фотографии.
Завороженный взгляд.
Приоткрытые губы.
Уязвимый.
Через несколько мгновений он медленно кивает.
– Хорошо.
Хорошо? Это неправильная реакция. Я призналась, что кое-что украла. Какую фотографию? Почему? Это правильная реакция. А не «хорошо».
– Разве тебе не интересно узнать причину?
Он качает головой, на его лице читается безропотная покорность.
– Разве ты не хочешь узнать, какую фотографию?
Он качает головой.
– Почему? – шепчу я.
– Потому что Морган – Дейзи – обычно говорила: если я Снупи, то ты Чарли Браун.
– Я не…
Когда я отпускаю его галстук, он обхватывает мои запястья.
– Ты сказала мне это.
– Профессор…
– Нет. Не профессор. Нейт.
– Что ты делаешь?
Я закрываю глаза и кусаю губы. Что бы это ни было… оно разрушает меня изнутри. Я хочу отстраниться, но не могу, потому что прикосновение Нейта успокаивает меня, хотя и не должно.
– Ты чувствуешь это?
– Нет. – Я заставляю себя отстраниться и отворачиваюсь. – У меня есть парень.
– Суэйзи, дело не в этом, и ты это знаешь.
Мои лёгкие судорожно наполняются воздухом. Я не понимаю, что происходит, но это пугает меня до ужаса. И причиняет боль. Необъяснимое должно быть чудесным и волнующим – оно рождает надежду и нечто большее, чем можно себе представить. Но это, что бы это ни было, кажется, разрывает меня на части. Возможно, Гриффин прав, мне следует уйти. Но воспоминания будут преследовать меня.
– Да, что ж… Я не знаю, что это. – Я провожу рукой по волосам, делая медленный вдох, пытаясь успокоиться, но это не помогает. – Не знаю, зачем я взяла твою фотографию и почему не могу отвести от неё взгляд. – Я отворачиваюсь. – И тебе всё равно, что я у тебя что-то украла. Тебя не волнует, что твоя жена умерла несколько месяцев назад, а теперь в твоём доме появилась незнакомка, которая присматривает за твоим ребенком, роется в твоих вещах.
На его лбу появляются морщинки, когда он опускает взгляд в пол между нами.
– Для протокола… меня чертовски волнует, что моя жена умерла.
– Нейт, я не имела в виду…
Он качает головой из стороны в сторону, челюсть сжата.
– И я провёл все необходимые процедуры и проверки прежде, чем нанять тебя. Я не подобрал тебя на улице, чтобы ты присматривала за моей дочерью. – Он снова смотрит на меня. – Можешь брать всё, что нужно, если это поможет тебе разобраться в этом.
Из моей груди вырывается сдавленный смешок.
– Мне? Что случилось, с тем, что мы с тобой разберёмся в этом? В тот день в гараже, когда я рассказала тебе о тесте по испанскому, ты сказал, что мы разберемся с этим.
Ничего.
Всё, что он предлагает, – это долгий взгляд, изредка прерываемый морганием.
– Тебе кажется, что ты всё понял.
– Да, – шепчет он.
Я смеюсь.
– Ну, ты ошибаешься. Так что продолжай заблуждаться.
– Я ещё не сказал тебе, что думаю. Откуда ты знаешь, что я не прав?
Нет. Я не могу согласиться с этим. Я не скажу ни слова по этому поводу.
– Спокойной ночи.
– Знаешь, сколько раз в день я думаю о том, какая ирония в том, что тебя зовут Суэйзи30?
Нахуй его за то, что он направил разговор в это русло. Он всё испортит.
– Да? Жаль, что мои родители не уделили должного внимания выбору моего имени, прежде чем заклеймить меня им.
– У неё были карие глаза.
Стоя к нему спиной, я закрываю лицо руками и качаю головой.
– Она была дерзкой и совершенно неисправимой. У тебя более кроткий характер. Вот почему тебе так комфортно с Морган. Но я… я вижу энергичную девушку. Со мной ты дерзкая. Думаю, некоторые вещи никогда не меняются.
– Я не она, – шепчу я скорее себе.
В моей голове её нет, кроме историй, которые он мне рассказывает. Я – продолжение его разума. Я вижу часть его прошлого. Моя дерзость с ним – это я, а не Дейзи. Он не знает меня. Я не кроткая.
– Можешь посмотреть на меня?
– Спокойной ночи.
– Спроси меня что-нибудь о ней. Что угодно.
Я – не она.
Я – не она.
– Ты занимался с ней сексом?
– Нет. Задай ещё вопрос.
Он провоцирует меня. Мне нужно уйти, но я не могу. Истории об их совместном детстве стали моей зависимостью.
– Думаешь, она любила тебя так же сильно, как ты её?
– Да. Ещё.
– Ты любил её больше, чем Дженну?
– Нет. Ещё.
– Значит, Дженну ты любил больше?
– Нет. Ещё, – требует он с ноткой гнева в голосе.
Если мои вопросы раздражают его, зачем настаивать, чтобы я спрашивала ещё?
– Ты любил пятнадцатилетнюю девочку так же сильно, как женщину, на которой женился? Женщину, которая стала матерью твоего ребёнка? Это безумие. Тебе было пятнадцать.
– Мы любим не разумом, а сердцем. Мы любим инстинктивно. Любовь не поддается определению и живёт в каждом из нас. Нет никаких условий, чтобы любить кого-то. Дейзи была моей первой любовью. Дженна была моей последней любовью. Морган – моя вечная любовь.
Я бросаю на него взгляд через плечо.
– Ты помирился с Дейзи перед её смертью?
От волнения у него краснеют глаза, а кадык дергается.
– Спокойной ночи.
Все ли ответы находятся в промежутке между его границей и моей? Вероятно, это останется загадкой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– СУЭЙЗИ?
Мне снится, что Гриффин попал в аварию на мотоцикле. Я не могу понять, сон ли это. Ощущение слишком реалистично, это самая невыносимая боль, которую я когда-либо испытывала.
– Суэйзи?
Я нахожусь рядом с его семьёй, когда люди, пришедшие выразить соболезнования, проходят мимо похоронного бюро. Блестящий металлический гроб закрыт. Людей, погибших в авариях на мотоциклах, не хоронят в открытых гробах.
– Суэйзи?
Когда я промокаю глаза тем же носовым платком, что был у мамы на похоронах моего отца, появляется Нейт с Морган на руках. На ней платье. Оно жёлтое, как маргаритка, а не чёрное. Я рада, что он не одел её в чёрное. Дети не должны носить чёрное. Он держит её одной рукой, а другой крепко обнимает меня. Моя рука касается его галстука. Он серый.
Интересно, кто ему его завязал?
После того как я снова начинаю плакать, он выражает сожаление и говорит, что будет ждать, пока я не буду готова.
Готова к чему? Затем он снова наклоняется ко мне и произносит шёпотом:
– Я люблю тебя, Дейзи.
– Суэйзи?
– Что?
Я вздрагиваю и резко сажусь, щурясь от света, проникающего в спальню из коридора.
Это был сон. Я с трудом сдерживаю слёзы, которые обжигают глаза. Проклятье, это было так реально. Мне нужно позвонить Гриффину.
– Эм… – Нейт прочищает горло, затем оглядывается через плечо в сторону коридора, потирая шею. – Я ухожу и…
Я начинаю поправлять тонкие бретельки на майке и понимаю, что половина правой груди торчит наружу – половина груди, и весь сосок.
– Боже! Ты только что видел мою…
– Всё нормально.
Он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова опустить его на мою прикрытую грудь.
– Нормально? Ты имеешь в виду мою сиську или отмахиваешься от неё, как от ничего важного?
Кроткая, – моя задница.
Нейт переводит взгляд на меня.
– Ни то, ни другое. И то, и другое. – Он качает головой. – Свет выключен, я ничего не видел. Я просто хотел, чтобы ты знала, что я ухожу, и что нужно присмотреть за Морган.
– Хорошо.
– Хорошо. – Он кивает. – Увидимся завтра вечером. И… я ничего не видел.
– Лжец.
Я натягиваю простыню, чтобы прикрыть грудь на всякий случай.
– Я не лгу.
Он отступает к двери.
– Я всё ещё не верю тебе.
Он смеётся.
– Отлично. Завтра, когда вернусь домой, я зарисую то, что увидел… твой рот открыт, ты храпишь, одна рука за головой, как штанга для ворот, а другая прижата к груди. Я не знаю, почему ты выпятила грудь.
Я швыряю подушку в дверь, но промахиваюсь мимо него.
– Я не выпячивала её. Просто…
– Пока, Суэйзи.
Он улыбается и исчезает за углом.
Не задумываясь о времени (4 часа утра), я звоню Гриффину.
Мне нужно услышать его голос.
– Да.
Его хриплое приветствие окутывает меня, словно тёплое одеяло. В нём нет ни капли сексуальности, ни намёка на волнение. Я не уверена, что он посмотрел на экран, чтобы увидеть, что это я.
Но несколько минут назад мой разум оплакивал его самым ужасным образом.
Дурацкие ночные кошмары.
Ему не обязательно быть бодрым, сексуальным или возбужденным. Мне просто нужно, чтобы он был.
– Привет, – шепчу я, преодолевая комок в горле, вытирая слезы, бегущие по щекам.
– Детка, всё в порядке?
– Теперь, да.
– Суэйз… Сейчас середина ночи. Почему ты не спишь?
– Профессор только что уехал в аэропорт. Я собираюсь снова заснуть, но мне нужно было услышать твой голос. Я…
Я шмыгаю носом.
– Детка, ты плачешь?
– Плохой сон. Вот и всё. – Я снова вытираю слезы. – Обещай, что будешь осторожен.
– Со мной что-то случилось в твоём плохом сне?
Я киваю, не в силах говорить из-за боли. Это казалось таким реальным.
– Суэйз?
– Т-ты… умер.
Я сдерживаю рыдание, которое так и рвётся наружу.
– Я в порядке. Хорошо?
Ещё один кивок, который он не видит.
– Иди спать. Мне просто нужно…
Я прикусываю дрожащую нижнюю губу.
– Ты тоже мне нужна, – говорит он.
Да. Это именно то, что нужно.
– Я не заслуживаю своего парня из продуктового магазина. Но, возможно, это останется нашим маленьким секретом?
Он смеётся. Это сонное урчание.
– В тот день в магазине ты была в полном беспорядке. Всё, что вылетало из твоего рта, было вереницей слов, спотыкающихся друг о друга, как костяшки домино. И ты трахала меня глазами.
– Что? Неправда.
Я расправляю плечи.
– Абсолютная правда. К тому времени, как я вырулил с парковки, я чувствовал себя совершенно оскверненным.
– Гриффин Кэллоуэй, ты пьян или с похмелья. Откуда ты это взял? Ты никогда не говорил мне этого раньше. Никогда…
Ещё больше смеха. Моя щека скучает по его груди, а ухо – по стуку его сердца. Мне нравится, когда я лежу на его голой груди, наши тела сплетены в простынях, и мы говорим о чём-то, что заставляет его смеяться.
– Это правда. Я подумал: мужик, она – грёбаная катастрофа, – бормочущее месиво гормонов, которое десять раз раздело меня этими глазами, которые я считаю голубыми, но не знаю точно, потому что её взгляд не поднимался выше моей груди.
– Спасибо, Грифф. Я начинаю чувствовать себя менее убитой горем из-за того, что ты умираешь в моих снах.
– Но… ты готова к самой приятной части?
– О, ничего себе! В этом есть что-то приятное?
– Самым приятным был ужин с моими родителями на следующий день после нашего знакомства. Мама спросила, как прошел мой день…
Я невольно улыбаюсь.
Вот откуда у него появилась эта привычка.
– Я рассказал ей, что встретил девушку. Не мог перестать думать о ней. Это было просто чувство. Ты была тем чувством внутри меня, которое потрясло до глубины души. Это было нечто большее, чем просто твоя внешность, твои слова, твой голос и поведение – это было всё… или ничего. Я до сих пор не знаю. Я просто чувствовал, что каким-то образом достиг успеха. И я до сих пор чувствую это каждый грёбаный день.
Прямо сейчас, на другом конце телефона, моя старая душа, мой парень из продуктового магазина.
– Возвращайся ко мне домой в целости и сохранности. Хорошо?
– Я постараюсь.
– Если ты этого не сделаешь, я умру.
– Это трагично. Не умирай, Суэйз.
– Просто… возвращайся домой. Я хочу поиграть с тобой в дом.
Гриффин усмехается.
– Поиграть в дом, да?
– Да. Я готовлю. Ты убираешься. Я стираю…
– Я возьму на себя стирку.
– Именно это я и имела в виду. Ты будешь стирать и убирать. Ну… давай будем откровенны. Большую часть готовки ты тоже возьмешь на себя.
– Похоже на то, чем я занимаюсь. Как ты вписываешься в это уравнение?
– Я буду смотреть, как ты работаешь. Пускать слюни. Отвлекать тебя своим телом. Облизывать тебя вдоль и поперек. Просто… всё в таком духе.
Он прочищает горло.
– Это может сработать.
– Я тоже так думаю.
– Иди спать, Суэйз. До восхода солнца мне будут сниться грязные сны о тебе.
– Я тебя люблю. Не умирай, или я убью тебя. Хорошо?
– Попытаюсь. Я тоже тебя люблю.
Он заканчивает разговор, и я снова прижимаю телефон к уху, пока не засыпаю.
Я хочу видеть сон про нас, но этого не происходит.
Несколько часов спустя я просыпаюсь от плача ребёнка и струйки пота на моём лбу.
Мне снился Нейт, не Нейт – Дейзи или папа Морган.
Мне снился Нейт с фотографии.
Молодой.
Сексуальный.
Сексуальный Нейт с фотографии, которая всё ещё лежит под моей подушкой.
Я бегу в детскую, словно от этого зависит жизнь Морган, но на самом деле я бегу ото сна – того, в котором я занималась сексом с двадцатилетним Нейтом.
Что. За. Хуйня.
– Доброе утро, милая крошка. – Я прижимаю её к себе. – Ты голодна? Или тебе приснился кошмар? Кошмары снятся всем.
Ужасные сны.
Неуместные сны.
– Мы должны купить тебе ловец снов31. Может, он нужен нам обеим.
Я меняю ей подгузник и смешиваю смесь в бутылочке.
Гриффин – мой мир. Ожившая фантазия. Выигрышный лотерейный билет. Мне нужно ещё раз просканировать мозг. Со мной что-то не так. Мне никогда не должны сниться сексуальные сны с участием другого мужчины, кроме Гриффина Кэллоуэя.
Я украла фотографию не для того, чтобы фантазировать о Нейте. Я сделала это, чтобы удовлетворить своё любопытство и, возможно, найти в этом образе что-то знакомое, что помогло бы собрать воедино всё это безумие.
Мой телефон начинает сигналить, когда я усаживаюсь в кресло, чтобы дать Морган бутылочку.
Профессор: Добрался до отеля. Поцелуй от меня Морган и пожелай ей доброго утра. Напиши, если вам что-нибудь понадобится. Постарайся вести себя профессионально;)
– Ой, во имя всего…
Я качаю головой. Он, как истинный парень. Я навсегда останусь няней, которая случайно отправила своему работодателю сообщение о минете, а потом видит сексуальные сны о нём.
Суэйзи: Мама собирается присоединиться к нам с Морган за ужином. Постараюсь вести себя наилучшим образом, так что не волнуйся.
Профессор: Не забудь показать ей серебряную обертку с синей надписью.
Суэйзи: Если бы ты не был моим работодателем, я бы сказала что-нибудь язвительное.
Профессор: Я стою в километровой очереди за кофе возле конференц-зала. Развесили меня. Что бы ты сказала, если бы я не был твоим работодателем?
Я улыбаюсь. У него хорошо получается заманивать меня в ловушку. Мне не следовало идти у него на поводу. Но…
Суэйзи: Как галстук? Если кто-нибудь сделает тебе комплимент, не забудь сказать, что его тебе повязала твоя двадцатиоднолетняя няня.
Профессор: Удар ниже пояса.
Суэйзи: Ударом ниже пояса были бы старые мужские ботинки, которые ты упаковал. Где ты их взял? В ортопедическом магазине?
Профессор: Ложь. Всё это ложь. Мои студенты считают меня самым крутым профессором в кампусе.
Я в этом не сомневаюсь. Профессор Хант – преподаватель, с которым хотят переспать все девчонки. Хорошо, что я не его студентка. Я трахаюсь с ним только в своих снах.
Я съеживаюсь. Мой глупый мозг не хочет этого забывать. Я отправила ему сообщение о минете. Мне приснился секс с ним. Мы квиты, только он об этом не знает. И никогда не узнает.
Суэйзи: Я помню, как ты выглядел с прыщами. Не самый крутой.
Профессор: Два. Максимум три прыщика. У тебя не самая лучшая память.
Суэйзи: Иди и будь умницей. Я буду играть с самой милой малышкой в мире. Она любит меня. Завидуй.
Профессор: Невероятно завидую вам обеим. Развлекайтесь!
– Обеим?
Морган пинается и теребит соску, на её лице появляется улыбка.
– Почему твой папа завидует тебе? – Я щекочу её ступни. – Потому что ты можешь провести день со мной? Это безумие.
Так и есть. Верно? Я бы хотела управлять своим сознанием, но не получается. Мысли снова и снова возвращаются к утреннему сну.
Перестань думать об этом сне!
Как мои мысли переключились с умирающего Гриффина на секс с двадцатилетним Нейтом? Я заставляю себя думать обо всём, что касается ребёнка: грязные подгузники, срыгивание, колики, прогулки с коляской, дневной сон. В течение следующих семи часов мы занимаемся всем этим. С каждым часом я всё больше привязываюсь к этой маленькой девочке. Я чувствую себя её мамой. Это неправильно. Я не её мама. Я никогда не буду ей мамой. Но в данный момент я – та самая мать, которая её воспитывает.
Если Нейт встретит новую любовь, этот новый человек в их жизни не будет укачивать Морган во сне, успокаивать её во время лихорадки, настаивать, чтобы папа чаще держал её на руках, или заставлять её хихикать в первый раз. Это мои моменты.
Я не люблю Нейта, несмотря на мои сны, но я люблю Морган. Она не вызывает у меня желания завести ребёнка, она заставляет меня хотеть её.
– Моя мама здесь! – Я утыкаюсь носом в шею Морган, вызывая её хихиканье, пока иду с ней на руках к двери. – Оу… вау… что это значит?
У меня отвисает челюсть.
Моя мама улыбается, Шерри, Хлоя, Хейли и Софи тоже.
– Сюрприз!
Софи вскидывает руки вверх.
– Это огромный сюрприз.
Я отступаю на шаг и жестом приглашаю их войти.
– Маленькая птичка сообщила нам, что тебе не помешала бы компания… – Шерри обхватывает меня одной рукой, чтобы обнять, – … и много-много объятий.
– Дай мне, дай мне, дай мне. – Мама целует меня в щеку, а затем забирает Морган. – Она очаровательна.
Хлоя, Хейли и Софи дарят мне групповые обнимашки.
Гриффин. Он сделал это. Я пытаюсь сдержать эмоции. От этого я люблю его ещё сильнее и тоскую по нему ещё больше. Боже, как же я по нему скучаю!
– Не могу поверить, что вы все здесь… субботним вечером. Хейли, ты устраиваешь мне первоклассный вечер. – Я беру её за руку и веду всех в гостиную. – Я недостойна.
– Грифф сказал, что будет вечно в долгу перед нами, если мы договоримся с твоей мамой и устроим девичник. Но… – она улыбается, – мы и так хотели это сделать.
Она отходит от меня, и все они окружают мою маму и Морган.
– Ребята, вы здесь ради меня или Морган? Только честно.
– Ради вас двоих.
Хейли пожимает плечами.
– Что ж, не забудьте вымыть руки, прежде чем прикасаться к ней. Профессор строго придерживается этого правила.
– Профессор?
Шерри переводит на меня взгляд.
– Отец Морган – мой босс – профессор анатомии. Его зовут Натаниэль Хант, но мне нравится называть его «профессор».
И Нейт, потому что я кое-что о нём знаю, и у меня был с ним секс во сне.
Перестань думать об этом.
– Как он поживает? Он ведь потерял жену, да? – интересуется Хейли, когда все выстраиваются в очередь, чтобы помыть руки и поиграть в «передай ребенка».
– Я думаю, у него всё в порядке. Ситуация с ребёнком всё меняет. Он не может просто двигаться вперёд и заниматься своей работой или думать о том, как снова найти любовь. Он не просто одинокий мужчина. Он одинокий мужчина с ребёнком.
– И потрясающей няней.
Мама подмигивает мне, передавая Морган Шерри.
– И это.
Я улыбаюсь.
– Ого! – Хейли изучает фотографии на каминной полке. – Это профессор?
Я смеюсь.
– Да.
– Я надеюсь, что мои профессора будут похожи на него.
Все, кроме меня, собираются вокруг камина.
– Он красивый, – говорит мама.
Моя мама. Не могу поверить, что женщина, которая не могла ни думать, ни говорить ни о чём и ни о ком другом, кроме моего отца, только что назвала другого мужчину красивым.
– Сколько ему лет?
Шерри наклоняется ближе к фотографии.
– Тридцать шесть.
– Если он снова проявит интерес к свиданиям, ты должна познакомить его с Кристой.
Шерри многозначительно смотрит на мою маму.
Я затаила дыхание, ожидая, что мама выразит недовольство или обиду. Она не забыла моего отца.
Мама слегка прикусывает нижнюю губу. Что это значит? Что происходит?
– Как думаете, я смогу справиться с образом пумы32?
Что. За. Хуйня?
Они пускают слюни по Нейту. Моему Нейту. Я внутренне содрогаюсь. Он, конечно, не мой Нейт, но вроде как он им и является. Это сложно. Но это неправильно – очень неправильно – с их стороны предлагать моей маме и ему… что? Свидание?
Сегодня утром во сне я занималась сексом с Нейтом. Да, это тоже неправильно, но должен быть универсальный закон, запрещающий матери и дочери думать об одном и том же мужчине в сексуальном плане.
Гадость. Нет. Просто… нет.
– Ты выглядишь не старше его. Разумеется, тебе это по силам.
Моя мама красива не только для женщины за сорок, для женщины любого возраста.
Я надеюсь, что буду выглядеть хотя бы наполовину так же хорошо, как она, когда мне исполнится сорок. Но… всё равно нет. Нейт не для неё.
– Не думаю, что профессор будет готов к свиданиям в ближайшее время. У него ответственная работа и ребёнок. Мама, думаю, тебе стоит рассмотреть варианты онлайн-знакомств.
Смена темы разговора отвлекает их от камина и возвращает к дивану и креслам.
Софи, Хейли и Хлоя уносят Морган и начинают играть с ней на полу, используя её коврик и мобиль.
– Доктор Би тоже предложил этот вариант.
Старый добрый доктор Банц.
– У меня есть несколько друзей, которые зарегистрированы на сайтах знакомств.
Шерри садится рядом с моей мамой.
Не уверена, лучшее это время или худшее, но у меня звонит телефон, и это профессор.
– Я скоро вернусь, – говорю я с улыбкой и ухожу в спальню, прижимая телефон к уху. – Привет.
– Похоже, что, несмотря на ортопедическую обувь, женщины, которых ты пригласила в мой дом, находят меня привлекательным.
Как я могла забыть об этих дурацких шпионских камерах?
– Дерзость вам не к лицу, профессор. Кроме того, мы говорим о семнадцатилетней сестре моего парня, которая всё ещё учится в старшей школе, и двух женщинах среднего возраста – моей маме и маме Гриффина. Не думаю, что ты можешь слишком сильно задирать нос из-за этого.
– В твоём голосе слышится враждебность.
Я делаю глубокий вдох и грызу ноготь на большом пальце. Мой голос звучит враждебно?
– С чего бы мне быть враждебной?
– Вероятно, ты просто беспокоишься обо мне. Ты права. У меня нет ни возможности, ни желания встречаться с кем-то, ни душевных сил, чтобы даже думать о том, чтобы впустить в свою жизнь кого-то ещё. Между моей матерью, Морган и тобой я чувствую себя на пределе.
– Мной? – Я закашлялась от смеха.
Он вздыхает.
– Я больше не хочу ходить вокруг да около. Отрицая это, ты ничего не изменишь.
– Нейт…
– Я не прошу тебя делать ничего большего, кроме как признать, что это единственное логическое объяснение.
– Прекрати, просто…
Я качаю головой и закрываю глаза, сжимая телефон так, словно ненавижу его и хочу, чтобы он заткнулся.
– Внутри тебя заключена моя лучшая подруга!
И вот оно, на виду, висит, как дым, застилая всё вокруг, и душит меня.
– Я не она, – шепчу я.
– Она. Мне жаль, что ты этого не видишь. Твои воспоминания…
– Мне нужно идти. Перестань пить. Это затуманивает твой разум.
– Я не пь…
Я заканчиваю разговор и хватаю ртом воздух. Куда он делся? Кто выкачал весь кислород из комнаты?
Нейт. Он пытается завладеть тем, что ему не принадлежит. Он не может обладать Дейзи, ведь она мертва. В этой комнате ему не хватает воздуха, ведь его здесь нет, чтобы им дышать. И он не может похитить мой разум, даже если бы у меня и осталась только капля рассудка.
Я чувствую, как смех подступает к горлу. Я шлёпаю себя по щекам и оглядываюсь.
– Она наполнила свои штанишки. Мы поменяем ей подгузник.
Хейли, сопровождаемая сестрами, переводит взгляд с одной двери на другую в поисках детской.
Я киваю в сторону комнаты Морган.
– Вы крадёте мою работу. Возможно, мне придется поделиться с вами своей зарплатой.
– Правда? – спрашивает Софи.
– Конечно. Я ещё не водила своих любимых девочек по магазинам. Думаю, нам стоит устроить вылазку.
Софи хлопает в ладоши.
– Да!
Хейли закатывает глаза, глядя на сестру, в то время как Хлоя пытается вести себя спокойно, но я замечаю, как уголки её губ приподнимаются от волнения.
– Всё лежит на пеленальном столике. Дайте знать, если понадобится помощь.
– Я сменила гигантское количество подгузников. Мы справимся, – говорит Хейли, укладывая Морган на пеленальный столик.
– Проконтролируйте, чтобы кто-то из вас постоянно наблюдал за ней. Она может упасть.
– Мы справимся. Правда.
Я киваю. У меня тоже так было, когда я была в возрасте Хейли. Но теперь я чувствую себя защитницей Морган, поэтому вынуждена говорить всё, даже то, что не должна говорить.
– Что у нас на ужин? Закажем, что-нибудь на дом? – спрашиваю я маму и Шерри, избегая камеры в углу.
Я отказываюсь смотреть на неё – на него.
– Пиццу? – Предлагает Шерри.
