Текст книги "Мэгги"

Автор книги: Джуди Кэролайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

45

– Вставай, просыпайся!

– Который час? – Джастина снова чувствовала себя безобразно, но не хотела признаваться в этом Стэну.

– 7.30. Уже слишком поздно. Вставай. Я приготовил тебе кофе. – Стэн был по утрам очень рассеянным, но Джастина все равно старалась не показывать своего состояния и только закрыла глаза, когда ее чуть не вырвало в чашку с кофе.

Они уехали из дома в девять часов, и Джастине стало немного легче в дороге, но она чувствовала, что поездка по завиткам горных дорог может вызвать новый приступ, что и произошло.

– Ты побледнела, Джас. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Конечно. Все в порядке. – Но, вероятно, не просто побледнела, а даже позеленела. Так, во всяком случае, она себя чувствовала.

– Но я рад, что ты, по крайней мере, едешь к доктору. У моей сестры было нечто подобное, но она пренебрегала целый год. А потом я услышал, что она оказалась в больнице с перфорированной язвой. И это не шутка.

– Охотно верю. Лучше ли сейчас твоей сестре?

– Конечно, все хорошо. Сейчас это не доставляет ей проблем. Но ты должна знать, что так бывает… Да… по крайней мере, пора уже знать о подобных вещах. Я заеду к себе домой до того, как мы отправимся назад. Ты скажешь мне, что нужно захватить в Болинас. Может быть, ты что-то захочешь съесть.

Он робко и нервно посмотрел на Джастину, что заставило ее улыбнуться, несмотря на тошноту. У нее было такое чувство, что они уже собираются пожениться. Так по-хозяйски, заботливо о доме они говорили в первый раз.

– Я думаю, когда доктор назначит мне лечение, придется есть одни только таблетки, – засмеялась Джастина.

– Мы их будем запихивать в отбивные.

Стэн наклонился в ее сторону и поцеловал в щеку, так они въехали в город, болтая и придумывая разные варианты использования таблеток. Она снова чувствовала себя хорошо, и могла шутить над своим недомоганием.

Стэн оставил Джастину перед зданием Фритцу на Юнион Сквэа раньше на полчаса, и она решила зайти в магазин И. Магнина, надо было только пересечь площадь. Там можно скоротать время.

На углу Джастина заметила мима, копирующего ее походку, и рассмеялась. Скоро она растворилась в сказочном великолепии элегантного магазина и хотела было отправиться в отдел мужской одежды сразу направо от входа, но передумала, Стэн не станет носить ничего из того, что она могла купить ему в этом магазине. Во всяком случае, у нее сложилось впечатление, что, несмотря на кажущуюся небрежность в одежде, он тщательно ее подбирает, но, конечно, не в таком магазине. Джастина улыбнулась про себя, направилась к прилавку, где висели женские свитера, и начала пересматривать их.

Через 20 минут она подобрала себе красный свитер с высоким воротником из тонкого шелкового трикотажа и купила кое-что новое из косметики. Ей требовалось что-то для поднятия настроения. У нее было предчувствие, что у доктора ей придется услышать новость, не совсем для себя приятную.

В указателе на первом этаже больницы женщина отыскала имя врача, на прием к которому записалась. Говард Хаас, доктор медицины, кабинет 312. Фитцу было крупным и довольно известным медицинским учреждением, но как только Джастина вышла из лифта и увидела ряды дверей по обе стороны коридора, ее охватило паническое желание убежать отсюда. Но она сдержала себя, тем более, что доктор, наверное, уже ждет ее. Ее врач в Лос-Анджелесе рекомендовал ей именно его, когда она сказала ему, что будет сниматься в Сан-Франциско. Он сказал это на всякий случай, и вот пригодилось.

Джастина назвала секретарше свое имя и присела к столику с журналами в ожидании, когда ее пригласят. Журналы были скучные, воздух душным, она начала нервничать, но скоро услышала свое имя.

– Проходите сюда, миссис Хартгейм. – К счастью, ждать долго не пришлось.

Джастина последовала за медсестрой к тяжелой дубовой двери в конце коридора и вошла туда. Во всей этой сцене было что-то старомодное, женщина ожидала, что доктор Хаас носит очки в роговой оправе и абсолютно лыс. Но все оказалось совсем иначе. Это был мужчина лет 45, казалось, он много играет в теннис. Волосы его были только чуть седыми, он улыбался своими голубыми глазами, когда тряс ее руку.

– Миссис Хартгейм, не будете ли добры присесть? – Несмотря на благосклонную улыбку доктора, Джастине хотелось ответить отрицательно, но выбора у нее не было.

– Спасибо. – Вдруг она почувствовала себя ребенком, вызванным в школе к директору, и не знала, что сказать дальше.

– Давайте сначала поговорим немного о вашей судьбе, потом вы расскажете мне о своих проблемах. Если какие-нибудь проблемы существуют. – Доктор снова улыбнулся женщине, и она немного расслабилась. Удаление миндалин в детстве, несколько отитов позже, Дженнифер. Вот и вся ее история болезней. – Вы очень здоровый человек, так что же привело вас ко мне сейчас?

Джастина рассказала доктору о приступах тошноты, перегревах, отравлениях. Он кивнул, не делая никаких записей. Казалось, все это не произвело на него никакого впечатления.

– Когда у вас были последние менструации?

– Когда были последние? – Она следила за этим без большого внимания, не придавая им большого значения. – Несколько недель назад, по крайней мере, я так думаю. – Внезапно ей стало плохо от этих вопросов доктора.

– Вы точно уверены, что они были? Вы помните это? – Врач посмотрел на нее, как на идиотку.

– Я помню, что они были, но когда точно, не могу сказать. Кроме того, их продолжительность была всего несколько часов.

– Это необычно для вас?

– Да. – Женщину удивил тон доктора. Он разговаривал с ней, как будто она была молоденькой девушкой, почти ребенком, а его слова отскакивали от письменного стола медленно, метко, монотонно, как теннисные мячики.

– А каковы были периоды перед этим?

– Точно так же. Но я решила, что это вызвано работой, нервным напряжением или еще чем-то. – Это были очень необоснованные оправдания.

– Но вам нужно было следить за регулярностью периодов.

– Да. – Джастине очень хотелось снять охватившее ее напряжение, пошутить, но она остановила себя. Слова доктора заставили ее задуматься и даже напугали.

– Есть ли какие-нибудь изменения дыхания? Избыточный вес? – Джастина этого не замечала, о чем и сообщила доктору. – Ну, давайте посмотрим. – Доктор снова хитровато улыбнулся ей.

Она начала молиться про себя, но было уже поздно. Визит к доктору напоминал экзамен, который можно было пройти, а можно и не пройти, когда ты уверен, что ничего не выучил. Во всяком случае, у нее были подобные ощущения. Хотя всегда есть надежда, что экзамен будет сдан.

Доктор Хаас посмотрел. И увидел. У Джастины была трехмесячная беременность. Может быть, даже три с половиной месяца. Вот это да!

– Поздравляю, миссис Хартгейм. Я думаю, ребенок появится в марте. – Он ее поздравляет! – Мы проведем анализы, чтобы быть до конца уверенными в этом, но у меня нет никаких сомнений по этому поводу. Вы беременны. – И доктор улыбнулся.

– Но я не… это… ах!.. спасибо, доктор. – Она рассказала доктору об удалении гланд, но ничего не сказала о том, что она незамужем. Вот тебе и поздравления, глупая!

Доктор назначил ей срок повторного осмотра через месяц и посоветовал сразу же после окончания съемок возвращаться к себе домой, в Лос-Анджелес. Она спустилась вниз на лифте, чувствуя тяжесть на душе. По крайней мере, у нее было такое чувство, как будто ее придавили тяжелым камнем. Что она скажет Стэну? Он должен был забрать ее и ждать внизу.Джастина посмотрела на часы. Стэн должен был подъехать десять минут назад. Может быть, его еще нет?Мысли ее заметались… может быть, Стэн забыл… можетбыть… он вообще не приедет…Она решила не говорить ему сразу, а сказать, когда они вернутся в Болинас, когда сядут под своим любимым деревом рядом с домом, и все будет тихо, без спешки.

Когда Джастина вышла из здания и увидела ожидавшего ее Стэна, сердце в груди забилось и захотелось плакать.

Она открыла дверцу машины, села на соседнее с ним сидение и сделала попытку улыбнуться.

– Привет!

– Что сказал тебе доктор?

– Я беременна.

– Что? – Разговор напоминал сцену из фильма о Лауре и Харди. Все казалось совсем не так, как она запланировала. Просто это выскочило из нее, и все. Вероятно, ей хотелось быстрее сбросить камень с души. – Подожди минутку, Джас. Что ты хочешь этим сказать? Ты беременна? Но ты же предохранялась.

– Да, но тем не менее я беременна. Прими мои поздравления.

– Ты сошла с ума?

– Нет. Так сказал мне доктор.

– А ты сказала ему, что ты незамужем? – Стэн побледнел.

– Нет. Я забыла.

– О, Боже! – она истерично захихикала, взглянула на Стэна, а затем безумно начала себя жалеть. Стэн был готов взорваться. – Каков срок беременности?

– Три – три с половиной месяца. Послушай, Стэн. Я очень сожалею… я не сделала это специально, все получилось случайно.

– Да, конечно. Я понимаю. Но это оказалось шокирующе неожиданным для меня. Разве ты не следила за своими циклами? Почему ты ничего не говорила мне?

– У меня было некоторое своеобразие периодов… понимаешь…

– Какое еще своеобразие?! В это я не могу поверить.

– Куда ты везешь меня, скажи на милость? – Они уже с четверть часа кружили по Маркет Стрит.

– Откуда я знаю? – он посмотрел в зеркало заднего вида, а потом снова на Джастину. Вдруг его лицо осветилось. – Ничего, я знаю, что делать. Поедем в Сан Хосе.

– Сан Хосе? Для чего? – Может быть, Стэн, хочет убить ее и выбросить ее труп где-нибудь по дороге.

– В Сан Хосе есть больница, где делают аборты. Там работает мой друг.

– Ну, поедем. – Поездка в Сан Хосе прошла в полном молчании. Они украдкой смотрели друг на друга, но никто не произносил ни слова. Джастина понимала, что Стэн не хочет говорить, и сама она боялась заговорить тоже. У нее было чувство, что она совершила самое тяжелое преступление на свете.

В Сан Хосе друг Стэна оказался очень приятным человеком, он выслушал всю информацию и сказал, что позвонит им. Джастина вышла к машине, чувствуя себя одинокой и оскорбленной. Поездка в Сан Хосе заняла полтора часа, а назад пришлось ехать дольше среди усилившегося дорожного движения, кроме того, предстояла еще дорога в Болинас. Женщина была утомлена всем этим и не хотела думать об аборте. О чем угодно, только не об этом.

Стэн попытался завязать легкую беседу по дороге в Сан-Франциско, но Джастина ничего не слышала. Настроение Стэна улучшилось. В самом деле, он сделал все возможное, чтобы избавиться от ребенка, это принесло ему облегчение. А ей чувство отчаяния.

– Стэн, сверни на обочину. – Они доехали только до южных границ Сан-Франциско, когда Джастина произнесла эти слова, но больше ждать она не могла.

– Здесь? Тебе плохо?

– Да. Но не в том смысле, что ты имеешь в виду. Поверни на обочину. – Стэн свернул, взгляд его стал тревожным, Джастина повернулась к нему лицом. – Стэн, я буду рожать ребенка.

– Сейчас? – слово прозвучало как визг, потому что сам Стэн был сгустком нервов.

– Нет, не сейчас. В марте. Я не хочу делать аборт.

– Чего ты не хочешь?

– То, что ты слышал. Я хочу ребенка. Я не прошу тебя жениться на мне, но можешь не просить меня отказаться от ребенка. Я не откажусь.

– Почему? Ради Бога, Джас, почему? Это подкосит нас под корень, не говоря о том, какой вред принесет тебе самой. У тебя уже есть ребенок. Зачем тебе два?

– Потому что я люблю тебя и хочу иметь нашего ребенка. И в глубине души я не могу поверить, что ты тоже этого не хочешь. Когда двое любят друг друга так, как любим друг друга мы, это преступление – не иметь ребенка, ставшего результатом этой любви. Я не могу поступить иначе, Стэн, я должна так сделать.

– Ты серьезно?

– Да.

– Боже. Я хотел сделать все так, как было бы лучше для тебя. Но мы еще поговорим об этом. Но ты хочешь полностью связать себя, Джас.

– Я понимаю это. Но мне будет еще хуже, если я откажусь от этого. Я буду рожать, независимо от того, останешься ты со мной или нет. – Последние слова были исключительной бравадой, но Стэн не заметил этого.

– Хорошо, милая леди. Решение остается за вами. – Он снова завел машину и направился в сторону города без единого слова.

46

Нигде не останавливаясь, этим вечером они вернулись в Болинас, чтобы хотя бы перекусить, и всю дорогу молчали, обменявшись лишь парой слов.

Джастина сама не могла понять, как к ней пришло такое решение, но после того, как она его приняла, ее переполнило удивительное облегчение. Теперь ей даже казалось, что она с самого начала именно этого и хотела – иметь от Стэна ребенка. Она не хотела выходить замуж за него, но ребенка хотела, и неважно, что будет дальше. Замуж она уж точно больше ни за кого не выйдет, зато у нее будет двое детей, как у матери. «О Боже!» – Джастине неожиданно пришло в голову, какое у них с матерью странное совпадение в судьбах. Вторые дети – незаконнорожденные, хотя Дэн формально не считался таким. На кого же ей записывать своего ребенка, не на Хартгейма же?

Джастина размышляла об этих новых проблемах, и лицо ее засветилось, как будто она уже держала в руках теплый живой сверток. Стэн искоса глянул на нее и еще больше нахмурился. Джастина ощутила на себе его недовольный взгляд и спокойно улыбнулась ему. Жалко, конечно; теперь им придется расстаться. Стэн не вынесет такого резкого поворота в своей судьбе. Хотя, может быть, он и смирится, когда она скажет ему, что не собирается женить его на себе. Можно ведь жить вместе просто так, и он может уйти, когда ему захочется.

Впереди показался поворот к их дому, и Стэн, так же не говоря ни слова, помог ей выйти из машины, а потом приготовил ужин. После чего Джастина забралась в кровать и отключилась.

На следующее утро, едва открыв глаза, она обнаружила, что Стэн не спит, смотрит в потолок с несчастным выражением на лице. Она нежно прикоснулась рукой к его плечу.

– Стэн… мне в самом деле, очень жаль… Но я не могу иначе.

– И не нужно. Может быть, ты и права. Иметь ребенка, я имею в виду.

– А как же ты? – Ей стало интересно. Стэн повернулся на бок, оперся на один локоть, посмотрел на нее, потом заговорил.

– Нет, Джас. Мне это не нужно. Но вечером ты сказала, что неважно, какова будет при этом моя позиция. Ты считаешь по-прежнему?

– Да. – Голос Джастины был спокойным, когда она спросила: – Мы расстанемся?

– Нет. Просто поедешь в Лос-Анджелес. И причем очень скоро. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь.

– А я не хочу сейчас туда возвращаться, Стэн.

– Ты должна, если любишь меня, Джас. Ты уже и так совершаешь поступок, нужный только тебе. И ты должна совершить что-то, нужное мне. – Стэн объяснил это очень доступно и разумно, но все было иначе на самом деле. Для Джастины, по крайней мере.

– Что изменится от того, что я сейчас уеду в Лос-Анджелес? Для чего это нужно? Я никогда больше не увижу тебя? – О Боже!

– Нет, я буду навещать тебя. Я ведь люблю тебя, Джас. Но я не смогу переносить твое присутствие. Ты будешь беременна, и все будут об этом знать. У нас много общих знакомых, и разве ты можешь представить, что можно будет это скрыть. Я бы все-таки посоветовал тебе еще раз хорошенько подумать. Уго Джанини будет первым, кто обратит на это внимание. А ведь найдутся и другие. И у тебя могут возникнуть проблемы с работой. – Голос Стэна звучал горько и расстроенно.

– Но кого это может волновать? Ну и пусть все знают, что у нас будет ребенок. Так делают многие. Мы же любим друг друга. Так какая кому разница? Неужели ты вдруг стал таким добропорядочным и считаешь, что для подобных вещей нужно непременно быть женатым? Это же так просто и широко распространено. Но ты и сам все это прекрасно знаешь.

– Нет, не знаю. Кроме того, у меня чувство вины во всей этой истории. Ты представляешь, как все это будет: я буду приходить и уходить, иногда пропадать. Конечно, я не буду пропадать часто, но сейчас мне это просто необходимо. По крайней мере, я хочу оставить за собой такую возможность. А если я буду постоянно видеть тебя с вытянувшимся лицом и огромным животом, я сойду с ума.

– Значит, мне придется сделать так, что лицо у меня не вытянется.

– Все равно вытянется, и тебя нельзя за это винить. Но ведь ты же умная. На твоем месте я бы избавился от этого. Прямо сегодня.

– Мы очень разные с тобой, вот и все.

– Ты уже говорила об этом. Но я же сказал тебе в самом начале, что мне не свойственна ответственность. Ты считаешь, что это надолго? Это навсегда.

– Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты сказала мне что-нибудь определенное. Я хочу одного. Чтобы ты вернулась домой. И тебе придется уехать в любом случае. Ты уже закончила сниматься, ты свободна и умна. Тебе осталось только позвонить в агентство, заказать билеты и сесть в самолет. Именно так ты и поступишь. А если ты собираешься спорить со мной, том можешь не трудиться, у тебя нет шанса выиграть спор. В твоем распоряжении два дня. Ты можешь собираться сегодня. Потом ты поедешь в Лос-Анджелес, и у нас с тобой остается шанс не расставаться окончательно, а если ты сейчас останешься здесь, то все кончено навсегда. Я никогда не смогу простить тебя за это. Я буду все время думать, что ты осталась здесь, чтобы охомутать меня. Поэтому сделай одолжение… уезжай.

Стэн вышел из комнаты, а Джастина уткнулась в подушку, сотрясаясь от злых слез, и через несколько минут услышала, как Стэн уехал. Все кончено. А через два дня все будет кончено насовсем. Другого выхода не было. Стэн заставил ее взглянуть на вещи реально. Это было самое жестокое, что Стэн совершил по отношению к ней.

Странно, но сейчас Джастине казалось, что она любила его больше, чем когда бы то ни было. Стэн поступил с ней очень жестоко, но она все равно любила его. Это был Стэн. Это был его образ жизни, мыслей, его нельзя было обвинять за это. В конце концов, Джастина чувствовала, что причинила боль и ему своим решением сохранить беременность. Но у нее не было выбора. Она должна была родить этого ребенка!

Джастина решительно поднялась, умылась холодной водой и принялась укладывать вещи. Ее охватило странное желание сделать наперекор всем. Конечно, и Уго Джанини будет в шоке, когда узнает. Да и все остальные. Она скоро не сможет сниматься. Ну и пусть. Тогда она уедет в Дрохеду и будет рожать там. Мать ее поймет. Жалко только, что после целой вечности счастливых дней они со Стэном дожили до этого, последнего, ужасного. Последнего во всем.

– Спокойной ночи, Стэн.

– Спокойной ночи, – а потом добавил, – Джас, ты понимаешь меня? Я… мне неприятно, что я доставляю тебе все эти волнения, но я не могу… я просто не могу иначе… Мне кажется, что иногда я и сам хочу, чтобы ты родила, но не знаю точно. Может быть, все и уладится. Посмотрим. Я чувствую себя не совсем в своей тарелке.

– Тебе не в чем винить себя. Я сама приняла такое решение. Кроме того, всему приходит конец.

– Да. Так случается. Но я сожалею, что ты забеременела. Боже, разве я хотел?..

– Не переживай, Стэн. Я не печалюсь по этому поводу. Я даже рада, хотя…

– Почему ты так хочешь родить, Джас?

– Я уже говорила тебе. Я хочу, чтобы ты все время был со мной. Это очень трудно выразить словами… я просто хочу. Вот и все. Я должна так поступить. – Они лежали в темноте, держась за руки, и Джастина думала:

– Это последняя ночь. Это конец. В последний раз я лежу с ним в одной кровати. Мы расстаемся навсегда. Все последнее… Она знала, что Стэн никогда больше не приедет в Лос-Анджелес, он ненавидит этот город, и ему совсем не интересен их будущий ребенок.

– Джас? Ты плачешь?

– Н-нет. – Но она всхлипнула при этих словах.

– Не плачь. Ну, пожалуйста, не плачь, Джас! Я люблю тебя. Пожалуйста. – Они лежали в объятиях друг друга и плакали. Последняя ночь. Последняя… – Джас, мне так жаль.

– Все хорошо. Все будет нормально. – Вскоре Стэн уснул в объятиях Джастины. Этот мальчик, которого она любила. Мужчина, который любил ее, чувствовал себя виновным, но все-таки предал, нанес огромную душевную травму, хотя подарил ей огромную радость, которую она никогда не испытывала раньше. Стэнли. Гигантский мальчишка. Красивый мужчина с душой ребенка.

Мужчина с красивыми мускулами, которые она увидела в первый раз на пляже в день знакомства. Как она могла обременить его своим существованием? Джастина знала, что никогда не сделает этого. Он, так же, как и она в свое время, больше всего на свете любил свободу. Но от этой мысли ей становилось очень печально.

Джастина лежала так без сна, пока не начало светать, а потом повернулась на спину и заснула, уставшая от мыслей. Последняя ночь подошла к концу. Это было начало конца.