Текст книги "Мэгги"
Автор книги: Джуди Кэролайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
38
Возвратившись домой, Мэгги спрятала записку и фотографию Дика Джоунса в ящик, чтобы не видеть ее. Когда фотография попадалась ей на глаза, ей хотелось ее разорвать. Ей почти удалось заставить себя не думать о нем. В этом ей помогло виски. Окруженная пеленой тумана, она была почти спокойна.
Ей казалось, что почти все книги, которые она брала с полок, рассказы в журналах и газетах повествовали о женах, потерявших любовь своих мужей или оставленных ими. Но ей было легче читать эти истории, чем рассказы о хороших, удачных браках и счастливой семейной жизни.
В ней росло чувство страха. Она боялась, что Дик уже никогда не вернется. Теперь требовалась все большая порция, чтобы держать ее в приятном забытьи. Если она выпивала слишком мало, то впадала в глубокую меланхолию. Обычно виски действовало на нее успокаивающе, но иногда наступали неожиданные и необъяснимые моменты, когда туман, окружавший ее, предательски исчезал и когда ее терзала тоска, растерянность и сознание бессмысленности всей жизни. Ощущение странности, чуждости – вот что страшило ее больше всего. Это чудовище поджидало ее за каждым углом. Она словно внезапно пробуждалась, но пробуждалась во сне. Иногда все кругом было плохое, будто декорации, плохие декорации. Иногда все вокруг куда-то отступало, так что начинала кружиться голова, вещи надвигались на нее, толкали, корчась в гримасе. Жизнь выплюнула ее, точно косточку…
Однажды ей приснился страшный сон: она бродила по лесу и вдруг упала. Ей страстно, до судороги в ногах, захотелось вскочить и бежать, бежать изо всех сил, без оглядки. Но она неподвижно лежала в чащобе, среди голубых цветов перелеска. Она чувствовала, как из всех пор у нее струится пот, словно из тела хлынул дождь. Она попыталась подняться еще раз, но колени ее опять подогнулись, будто размягчились суставы, – земля ушла из-под ног. Что это – трясина? Она потрогала почву, она была тверда. Просто ноги были ватными. Но вдруг сон резко изменился: она тонула, ее засасывало все глубже; беззащитная, беспомощная, задыхаясь, она раздирала погружающуюся в трясину грудь, она стонала…
Она стонала? Где она находится?Мэгги ощутила на шее свои руки. Они были мокрыми, шея была мокрой. Грудь была мокрой. Лицо было мокрым. Она открыла глаза, все еще не понимая, где она, – в трясине еловой чащобы или где-то еще.
«Судьба никогда не может быть сильнее спокойного мужества, которое противостоит ей», —подумала она. – А если станет совсем невмоготу – можно покончить с собой. Хорошо осознавать это, но еще лучше сознавать, что, покуда ты жив, ничто не потеряно окончательно. А наступит конец – что ж, пусть! Одного человека она любила и потеряла. Другого – прогнала. Оба освободили ее. Один из плена чувств, научив ее любить, другой – погасил память о прошлом. Не осталось ничего незавершенного. Она не так уж и плохо прожила свою жизнь. Но сейчас у нее больше не было ни желаний, ни ненависти, ни жалоб.
Мысль о смерти снова пришла к ней и уже больше не покидала ее, наполняя ее чувством какой-то дремотной радости. Как это хорошо, хорошо и спокойно – быть мертвой.
Не помнила она и того ужасного мгновения, когда она впервые подумала о самоубийстве. Она с наслаждением тешилась мыслью о спокойном, сонном убежище. Загробная жизнь не мучила ее, ведь там она будет с Ральфом и Дэном, двумя любимыми мужчинами в ее жизни. Они давно ждут ее. Она долго разглядывала голубые вены на своем тонком запястье – стоит только перерезать их бритвой и все кончится. Но это больно, ужасно больно, и потом еще польется кровь. Яд – что-нибудь безвкусное, быстро и безболезненно действующее – вот что ей нужно.
Она поехала в город и в первой же аптеке попросила ножницы, пудру и коробку веронала. Ножницы и пудру она купила для отвода глаз. Аптекарь не проявил ни малейшего интереса.
– У нас он только в такой упаковке, – сказал он и завернул для нее маленькую стеклянную трубочку с двенадцатью таблетками.
Она направилась в другую аптеку и купила тальк, губку и трубочку веронала. Здесь продавец также не проявил никакого интереса.
«Этого достаточно, чтобы прикончить быка», —подумала она и поехала обратно.
Дома она положила маленькие стеклянные трубочки в ящик письменного стола и долго смотрела на них с мечтательной нежностью.
– Ну теперь все в порядке, – сказала она, и, тихонько напевая, стала ждать наступления ночи.
Она смутно помнила, как прошел остаток вечера. В спальне она разделась с лихорадочной быстротой, достала из ящичка две стеклянные трубочки и высыпала их содержимое на ладонь. Гнетущая тоска исчезла, и она испытывала нетерпеливое возбуждение, словно ей вот-вот преподнесут долгожданный подарок.
Глотать таблетки было неприятно: сухие и шершавые, они упрямо застревали в горле. Потребовалось много времени, чтобы проглотить все двадцать пять.
Она стояла, рассматривая свое отражение с равнодушным любопытством стороннего наблюдателя, словно в зеркале был кто-то другой.
Она не знала, как быстро подействует веронал. Проглотив последнюю таблетку, она продолжала стоять в нерешительности, раздумывая все с тем же вежливым холодным любопытством, не поразит ли ее смерть тут же, немедленно. Она чувствовала себя совсем как обычно, если не считать слабой тошноты, вызванной усилиями проглотить таблетки; ее лицо в зеркале совершенно не изменилось. Значит, действие не будет быстрым, может быть, понадобится час или два.
– О Господи, господи, сделай это быстрее, – застонала она, и слезы жалости к себе потекли по ее щекам. Потом сознание ее помутилось и она увидела себя идущей по красивому полю цветов, а навстречу ей шли улыбающиеся Ральф де Брикассар и Дэн. Она протянула было к ним руки, но вдруг кто-то обхватил ее за талию и поднял на руки. Она почувствовала сильные мужские руки и обвила своими тонкими руками его крепкую шею.
– Дик, Дик, я люблю тебя, наконец ты вернулся! – закричала она изо всех сил, затем наступила темнота и все исчезло…
Доктор с шумом открыл дверь спальни и вышел.
– Укройте ее хорошенько, – сказал он Энн и Людвигу, – попоите крепким чаем и через пару дней она будет в порядке.
Энн со слезами на глазах смотрела на неподвижно лежащую на кровати Мэгги.
«Милая моя, девочка, – думала она. – Когда же закончатся твои страдания…»
Часть 3
Джастина
39
Гости покинули Химмельхох все вместе через неделю. Никто не вспомнил об эпизоде с вероналом. Мэгги держалась спокойно и вела себя так, как будто ничего не произошло. Она старалась не думать о Джоунсе. Теперь между ними не оставалось преград в лице Люка. Он подписал ей развод, и она его постаралась быстро оформить здесь же, в Данглоу. Теперь она была свободна, хотя надежды на возвращение Дика Джоунса казались ей теперь весьма сентиментальными. Людвиг, добрейшая душа, всю эту неделю пытался узнать что-либо о своем бывшем управляющем. Он обзвонил всех своих знакомых, а через них и мало знакомых владельцев плантаций или ферм, расспрашивая всех о Джоунсе. Правда, ему приходилось при этом добавлять, что Джоунс хороший парень и ничего плохого ему не сделал, а разыскивает он его, чтобы уговорить вернуться. Без него дела остановились. Это, конечно, было не так, Пит вполне справлялся со своими новыми обязанностями. Хотя, конечно, с Джоунсом ему не сравниться.
Однако ничего утешительного Людвигу не сообщили. Джоунса никто не видел и ничего о нем не слышал. Но Людвиг не успокоился и обещал сообщить Мэгги, как только он что-то узнает о Джоунсе.
Этель с Бобом Уолтером взяли со всех слово, что они навестят Матлок; даже братья Клири обещали своим новым друзьям приехать к ним отдохнуть, как только позволят дела. При этом все рассмеялись, полагая, что попасть на Матлок им не суждено.
– Мы с мамой приедем к вам, – успокоила тетю Этель и дядю Боба добрая Дженнифер. – И бабушку возьмем с собой. Правда, бабушка, ведь мы поедем все вместе на Майтлок?
– На Матлок, малышка. Обязательно поедем.
Джастина с Дженнифер улетали к себе в Лос-Анджелес.
– Может быть, ты сначала поедешь к нам. Отвлечешься там немного, а потом уж я тебя провожу в Дрохеду, – уговаривала Джастина мать.
– Не сейчас. Потом, через какое-то время, обещаю, обязательно приеду, когда малышка вернется. Ты же сама сказала, что Лион скоро забирает Дженнифер.
– Да, – лицо Джастины немного омрачилось. – Я ему сообщила перед отъездом сюда, когда мы примерно вернемся. Так что он приедет уже скоро.
Мэгги слушала дочь, и что-то ей подсказывало, что у Джастины неспокойно на душе.
– Ты волнуешься, что он отнимет у тебя Дженнифер? – догадалась она. Джастина кивнула.
– Да. Хотя он прямо не сказал об этом, но все равно у меня душа не на месте, – призналась дочь.
– Я не думаю, что Лион это сделает, – задумчиво сказала Мэгги, – но, если это все-таки случится, я сама поеду к нему и попрошу его отдать Дженнифер. Так что не волнуйся, Джас, ты ведь не одна.
– Правда, мама? Ты ее заберешь, если он..?
– Ну конечно. Хотя я не сомневаюсь, что Лион на это не пойдет. Он любит тебя, Джас.
– Он любит женщину по имени Респектабельность, мама, а меня зовут по-другому, – вспылила Джастина. Мэгги улыбнулась той горячности, с какой дочь говорила о своем бывшем муже.
– Да и ты, как я вижу, к нему все еще неравнодушна, – заметила она, – хотя и пытаешься внушить себе, что любишь другого.
– Может быть, и неравнодушна, – согласилась Джастина, – он меня задевает своей неординарностью. Но неравнодушие – это еще не любовь. Мне комфортнее с другим, он духовно близок мне, и я люблю именно его.
– Разве я против твоей любви, Джас. Хорошо, если это так, – успокоила ее Мэгги.
Первыми уехали Уолтеры. Их самолет отправлялся рано утром, и в обратный путь вместо Джоунса всех, развозил Пит.
Джастина с Дженнифер уезжали на следующий день, а накануне к вечеру в аэропорт Данглоу на двух машинах отправилось семейство Клири. Мэгги после развода вернула себе свою прежнюю фамилию и теперь заново привыкала к ней.
Джастина, прощаясь с матерью и обнимая ее, сказала слова, которые вызвали у Мэгги слезы радости.
– Я не представляю теперь, как буду без тебя. Мне тебя не будет хватать, ма, – сказала дочь.
40
Прошла неделя с тех пор, как Джастина с Дженнифер вернулись к себе в Лос-Анджелес, но Стэн не появлялся и не звонил. Правда, Джастина уже привыкла к его внезапным исчезновениям и не особенно волновалась, но все-таки было неприятно, она догадывалась, что он не один. Скорее всего, опять подобрал какую-нибудь девчонку-хиппи, которой он просто обязан помочь пережить временное одиночество. Джастина пыталась убедить себя, что ей абсолютно все равно, где он и с кем проводит время. Но это ей не вполне удавалось. Она не переставала думать о Стэне, и это ее злило.
Зато Лион Хартгейм не заставил себя ждать. Он позвонил в один из вечеров вскоре после их приезда. На этот раз, поговорив с Дженнифер, он попросил ее позвать к телефону маму.
– Здравствуй, Джастина. Я хотел узнать, все ли там в порядке у тебя на родине? У миссис О'Нил?
– Она теперь снова миссис Клири, Лион.
– Там в самом деле что-то случилось? – В голосе Лиона слышалось беспокойство. – Может быть, нужна моя помощь? Ты скажи, не стесняйся.
– Спасибо, Лион, – Джастина была тронута его заботой. – Пока помощь, надеюсь, не нужна. Я встретилась со своим отцом.
– Вот как! – Лион немного помолчал, а потом Джастина услышала. – Я чувствую по твоему тону – эта встреча тебя не вдохновила, Джас.
Неизвестно почему, услышав от Лиона прежнее «Джас», она испытала огромное облегчение, как будто после долгой разлуки к ней вернулся близкий и надежный друг.
– Ты правильно догадался, Лион. «Не вдохновила» – это даже не то слово. Но, слава Богу, теперь все это позади, – вздохнула Джастина.
– Но ты же как будто говорила, что там предстояло другое событие?
– К сожалению, все расстроилось из-за мистера О'Нила. Мама одна вернулась в Дрохеду. Вернее, не одна, с моими милыми дядюшками, но все равно…
– Я очень сожалею, Джас. Как ты считаешь, мне не стоит позвонить твоей маме, предложить помощь?
– Ни в коем случае, Лион! – воскликнула Джастина с испугом. – Ей будет тяжело говорить с тобой. Не делай этого.
– Конечно, не буду. Я предложил это только для того, чтобы ты при случае передала миссис Клири, к кому она может обратиться, если ей потребуется помощь. – Голос Лиона оставался все таким же мягким и участливым. И Джастина была ему благодарна и за звонок, и за тон, которым он с ней говорил.
– Ты когда приедешь, Лион? – спросила Джастина, не зная, чего ей больше хочется: чтобы он приехал или чтобы не приезжал как можно дольше. Хотя ей трудно было представить себе Лиона, особенно после сегодняшнего разговора, в роли похитителя детей. Она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно, но Лион все-таки заметил в нем скрытое напряжение.
– Не волнуйся, все будет в порядке. Я позвоню тебе, Джас. Я собирался где-то через неделю, но, очевидно, придется немного отложить. Неожиданно обстоятельства изменились.
– Это связано с твоей личной жизнью, Лион? – спросила Джастина, чувствуя предательский холодок в груди. Лион засмеялся, и Джастина поняла по его смеху, что ему приятен ее вопрос.
– К сожалению, у меня до сих пор не хватает времени, чтобы создать личные обстоятельства, Джас. До встречи. Ни о чем не беспокойся.
41
Наутро Джастина попыталась разыскать Уго Джанини, чтобы прояснить что-нибудь насчет съемок, но ей сказали, что Джанини в отъезде, а как только вернется, позвонит ей. Так что у Джастины образовалось свободное время, и она решила полностью посвятить его Дженнифер. Дочь потребовала свой обычный набор удовольствий: купание, мороженое, карусели и обязательно пони.
– Ты мне не разрешила покататься на лошадке у бабушки Энн, – упрекнула девочка мать. – Я тогда не тебя обиделась.
Джастина рассмеялась.
– Почему же ты мне сообщаешь об этом сейчас?
– Потому что ты там занималась только бабушкой Мэгги, а на меня не обращала внимания.
Девочка уже была одета к выходу. На ней были белые шорты и такая же белая майка с нарисованной на ней лошадкой. Лошади были страстью Дженнифер, очевидно, доставшейся ей от Клири. К сожалению, в Химмельхохе пони не держали, и девочке не удалось осуществить там свою мечту научиться как следует кататься на лошади. Правда, братья Клири по очереди водили свою внучку на конюшню, и она могла вволю любоваться площадками, но кататься ей не разрешали, все лошади были большими, не для нее.
– Не огорчайся, Дженни, – успокоила ее мать, – ведь тебе бабушка Мэгги обещала купить маленькую лошадку в Дрохеде, она там тебя будет дожидаться.
– А когда мы поедем в Дрохеду? – заинтересовалась Дженнифер. Она сидела в кресле, как взрослая, закинув ногу на ногу, и требовательно смотрела на мать, которая уже тоже закончила одеваться и теперь расчесывала волосы перед зеркалом.
– Ну я не знаю, – протянула Джастина, – Соберемся как-нибудь…
– А Стэна мы возьмем с собой? – неожиданно спросила Дженнифер. Джастина так и застыла с поднятой к волосам щеткой.
– Почему Стэна? – растерялась она. – Причем тут Стэн?
– Потому что он обещал научить меня кататься на большой лошади, как ковбой, – назидательно сказала девочка, удивляясь, чего же тут непонятного и почему нельзя взять с собой Стэна.
– Ладно, пора ехать, – Джастина протянула руку дочери. – Пойдем.
Девочка сама сползла с кресла и уже у двери спросила мать:
– А ты почему не отвечаешь на мой вопрос?
– Потому что я не знаю, как на него ответить, – чистосердечно призналась Джастина, как своей подружке. – Захочет ли Стэн ехать с нами?
– Захочет-захочет, – убежденно воскликнула девочка.
– Я его попрошу об этом.
Они вернулись домой только к вечеру, и Марта сказала Джастине, что звонил мистер Джанини и просил ее перезвонить ему на студию, как только она приедет. Джастина набрала номер, и сразу же на том конце провода подняли трубку.
– Алло, Уго, это я. Добрый вечер.
– Рад тебя слышать, Джас. Как съездила?
– Прекрасно.
Уго не был посвящен в семейные проблемы Джастины и не знал, с какой целью она летала в Австралию. Главное, что она приехала вовремя и теперь снова была в его распоряжении.
– Поужинаем вместе, – предложил Уго, – у меня для тебя есть новости.
Уго повез Джастину в крохотный итальянский ресторанчик в стороне от Сансет, а оттуда они поехали на бульвар, где он знал один потрясающий ресторан, который уже давно хотел показать Джастине.
Ресторан располагался в безликом маленьком офисе, но стоило выйти из лифта, как они попали совсем в другой мир. Оформление было выполнено в стиле Вест-Индия. Девушки в золотых сари приветствовали Уго с Джастиной и, отодвинув богато расшитые занавески, провели в комнату внутри помещения. В воздухе висел тяжелый запах ароматических веществ. Столы были длинные и низкие. Вся комната, казалось, пульсировала от музыки, которую Джастина не понимала, но не могла не войти в ее ритм. Ей захотелось закрыть глаза под чувственные восточные звуки, чтобы отдохнуть от суеты Запада. На каждом столе стояло по одной розе, официанты были высокие и темноволосые. Многие из них имели бороды, а на голове тюрбаны.
Они пили экзотические напитки, и Джастина молча осматривалась вокруг. Она все еще никак не могла привыкнуть к разнообразию Лос-Анджелеса. Казалось, что куда бы здесь ни пришел, происходит полная смена декораций, и все поражает новизной. Отсюда все открылось опять в новом свете, под совершенно иным углом, внизу расстилался яркий, залитый предвечерним солнцем город. Солнечные блики отражались в стеклах домов, и они были похожи на детские игрушки, освещенные рождественскими фонарями. Джастина чувствовала себя за миллионы миль от этого места, а вид из окна казался не чем иным, как талантливо устроенным оформлением, которое с успехом мог придумать Уго Джанини.
Он заказал тонкое белое вино и торт с розами. После того, как официант обслужил их и удалился, Уго посмотрел Джастине в глаза, как ей показалось, нескончаемым взглядом. Казалось, он задавал вопрос без слов, одними глазами, пытаясь найти ответ.
– Джас, я хотел спросить тебя, ты все еще встречаешься с Уитни? – Наконец решился он. Джастина отвернулась и снова посмотрела в окно. Боже мой, ее жизнь превращается в кино. Нескончаемые эпизоды с постоянной сменой декораций. Почему нелюбимые мужчины так настойчивы, а тот, кого хотелось видеть рядом, постоянно ускользает?
– Это имеет какое-то значение для нашего сотрудничества? – спросила она напрямую. Уго немного смешался, но быстро овладел собой.
– Да. Но не в том смысле, который ты вкладываешь в свой вопрос, – сказал он.
– И какой же подтекст ты уловил в моем вопросе? – Джастина решила действовать в открытую. В конце концов пусть Уго скажет: нужна ли она ему больше как женщина, которой он мечтает завладеть, или он, оставив свои личные притязания, захочет работать с ней только как с актрисой. Раньше Джастина не особенно ломала бы над этим голову, хотя она никогда принципиально не спала с теми мужчинами, от которых зависела по работе. Но сейчас особенно, пока она со Стэном, никакого другого мужчины у нее не будет.
– Ты считаешь, что я хочу переспать с тобой, – прямо заявил Уго.
– А это не так? – засмеялась Джастина.
– Так. Но ты не хочешь, я это чувствую, а насиловать тебя я не собираюсь.
– Спасибо, – поблагодарила друга Джастина. – Тогда в чем же дело? Что тебя беспокоит?
Уго нахмурился и застучал пальцами по столу. Джастина с любопытством наблюдала за ним, не понимая, куда он клонит. Может быть, он хочет предложить ей руку и сердце. Но зачем, если он знает, как она к нему относится? Джастина чувствовала, что ее просто распирает от любопытства, но решила не проявлять себя, дождаться, что скажет Уго.
– Я решил продолжить съемки. Они будут проходить в Сан-Франциско. – Он поднял голову и пристально посмотрел на нее, ожидая реакции. Но Джастина спокойно выдержала его взгляд и пожала плечами.
– Я все-таки не понимаю твоего беспокойства, Уго, – откровенно призналась она. – Ты хочешь вернуть в группу Стена Уитни?
– Ни в коем случае, – категорически сказал Уго. – А если ты не понимаешь, я тебе скажу. Ты знаешь мои требования к людям, которые со мной работают. Когда мы снимаем, ничто не должно отвлекать их. А Уитни живет в Сан-Франциско, и, если ваш роман не закончился, тебе будет не до съемок.
В печальных глазах Уго появился упрек, как будто Джастина уже сорвала все его съемки. Джастина рассердилась, ей вдруг показалось, что Уго завел этот разговор только для того, чтобы найти подходящий предлог и отказать ей. И тут же ее окатило холодом, а что, если он и в самом деле ей откажет. Опять начинать все сначала? Никаких приличных предложений в последнее время не было, прождать их можно бесконечно долго, если они вообще появятся. Вот если бы она успела закрепить свой имидж звезды, но ведь этого не случилось. Пытаясь скрыть свою растерянность, Джастина холодно посмотрела на Уго, который, конечно, обратил внимание на ее раздумья, но будь что будет.
– Ты хочешь мне сказать, что подобрал для моей роли другую актрису, а мне надо убираться к черту?
– Я хочу тебе сказать то, что сказал! – взорвался Уго.
Его голос прозвучал громче, чем было принято разговаривать в этом заведении, и несколько голов из-за соседних столиков повернулись в их сторону. Но итальянский темперамент Уго не вписывался в эту восточную приглушенную негу. – Пойдем отсюда, – буркнул он, чувствуя себя здесь не на месте.
– Ты будешь кричать на меня на улице? – язвительно спросила Джастина. – Тогда, может быть, вернемся в итальянский ресторан, там ты можешь даже укусить меня, никто не обратит внимание, все одинаково темпераментны.
Уго, не слушая ее, подозвал официанта в тюрбане, расплатился с ним и, сдернув Джастину с подушек, на которых они сидели, потащил ее к выходу под насмешливыми взглядами посетителей. Джастина, не сопротивляясь, шла следом за ним, уже понимая, что ни о каком отказе не может быть и речи. Чувствуя, что выиграла поединок, она успокоилась и повеселела, одновременно в душе проклиная себя: пора бы уже знать себе цену и не поддаваться панике при малейшей размолвке с Уго. Скорее всего, он не собирается ее терять, значит, это она может диктовать условия, а не ждать, когда он окончательно приберет ее к рукам.
– Отвези меня домой, – сказала она Уго, когда они очутились на улице. Над городом уже опустилась ночь, со стороны океана дул легкий бриз, смешиваясь с теплым воздухом, который подымался снизу, от раскаленного за день асфальта.
Он молча открыл перед ней дверцу машины, и Джастина с размаху бухнулась на сиденье. Она чувствовала себя просто великолепно. Во всяком случае теперь Уго не посмеет указывать, как ей жить. Что касается работы, пожалуйста. Здесь можно и ссориться, и мириться, хотя у него ни разу не возникло оснований предъявить ей претензии. Она всегда работала до умопомрачения, сколько было необходимо, столько и работала. Но ее личная жизнь его не касается, будь она со Стэном или еще с кем-то другим.
– Я вижу – ты злишься, Джас. Ну и напрасно, – примирительно заговорил Уго, усаживаясь рядом с ней и заводя машину. – Я ведь хотел только предупредить тебя, что мы их должны завершить быстро и работы будет много.
– У тебя еще не было повода упрекнуть меня в чем-то, – огрызнулась Джастина.
– Раньше не было, – согласился Уго. – Но тогда у тебя не было и Уитни. Я же его хорошо знаю. Он может работать, как одержимый, дни и ночи. А может на все наплевать и исчезнуть, оставив все на полпути.
– Но ведь это Уитни. Со мной-то у тебя какие проблемы? – все еще не понимала Джастина. Уго смотрел прямо перед собой, и она не видела его глаз, но, когда он заговорил снова, в его голосе чувствовались печальные нотки.
– Ты будешь там с ним, и я уже однажды убедился, что ты рядом с ним теряешь голову. Я хотел поменять место съемок, но Сан-Франциско подходит для нас больше всего. Мы постараемся завершить съемки побыстрее, но для этого нужна полная отключка от всего. Поэтому я и решил поговорить с тобой. Если ты не так меня поняла, то прости, я был взволнован и не смог точнее сформулировать свою мысль.
Джастине стало жалко своего друга, и она ласково провела ладонью по его руке, сжимавшей руль. Уго вздрогнул, но не повернулся к ней.
– Ты, конечно, вправе сердиться на меня, – справившись с собой, сказал он. – Я веду себя, как мальчишка, ревную тебя, надоедаю советами, но… будь на месте Уитни кто-то другой, мне кажется, я переживал бы не так…
– Но почему? – удивилась Джастина. – Чем он так тебя пугает?
– Тем, что он ненормальный, сумасшедший гений, а от таких, я знаю, женщины тоже теряют рассудок, – резко сказал Уго. Он снова заволновался, его пальцы с силой вцепились в руль.
– Мне это не грозит, – успокоила его Джастина, – пока я снимаюсь, моя голова и мой рассудок будут в твоем полном распоряжении.
Ей было смешно слышать это от Уго, но она понимала, что в чем-то он прав. Стэн обладал необъяснимым обаянием, его бесшабашность и легкомыслие ничуть не мешали ему подчинять своей власти всех, на кого он только обратил внимание. Хотя, судя по отношению к нему Уго, это, очевидно, касалось исключительно женщин. Впрочем, Стэн Уитни, наверное, и сам не придавал значения этой своей магической силе: жил так, как ему хотелось жить, и имел то, что ему хотелось иметь. Напрасно Уго беспокоится, может быть, Стэн уже никогда и не появится у нее больше, а сама она его искать не станет.
– Когда начинаются съемки? – нарушила молчание Джастина.
– Группа выезжает завтра, а ты можешь прилететь через день, – ответил Уго.
– Прекрасно. Мне надо приготовить Дженнифер к отъезду. Ее скоро забирает отец. – Уго впервые за всю дорогу повернул голову к Джастине, в глазах плеснулось любопытство.
– Отец?
– А чему ты удивляешься? У моей дочери есть отец, и я родила ее в законном браке, – усмехнулась Джастина.
– Прости. Я знаю об этом. Просто ты раньше никогда не вспоминала о нем.
– Не было повода, вот и не вспоминала. А теперь появился. Пока я возьму Дженнифер с собой, он приедет позже. Я ему позвоню и скажу, где мы находимся.
– Конечно, – отозвался Уго, направляя машину к подъезду дома. Он вышел первым и открыл перед Джастиной дверцу.
– Ты мне завтра вечером сообщи, каким рейсом прилетишь, я встречу тебя.
– Спасибо. Обязательно. – Джастина приподнялась на носочки, чмокнула Уго в щеку и побежала по ступенькам. Он еще какое-то время постоял, глядя ей вслед, и, вздохнув, забрался в машину.
