Текст книги "Звезда морей"

Автор книги: Джозеф О’Коннор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 26
ВЕСТИ С КОРАБЛЯ

Девятнадцатый день путешествия, в который капитан получает крайне тревожные известия

Пятница, 26 ноября 1847 года

Осталось плыть 7 дней

Долгота: 48°07.31’W. Шир.: 47°04.02’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 02.31 утра (27 ноября). Судовое время: 11.19. пополудни (26 ноября). Напр. и скор, ветра: 0,92°, 6 узлов. Море: штормовое. Курс: W. 267°. Порывы ветра достигали 51 узлов. Порвали бизань. Боремся с волнами к востоку от Большой Ньюфаундлендской банки.

Калека сидит под замком. Последние тридцать шесть часов спит, почти не просыпаясь. Доктор Манган обработал ему раны на лице, небольшие порезы, шишки. Кости все целы. Похоже, его действительно зовут Малви, как и было сказано, это я по ошибке называл его Суэйлзом. (По имени на Библии, но она досталась ему от друга.) Лисон держится мнения, что человек он очень неблагонадежный, но нет такого человека на свете, в ком не было бы ничего хорошего.

Вчера ночью умерло семь трюмных пассажиров, их бренные останки были преданы морю. Их имена: Джон Барретт, Джордж Фугерти, Деннис Ханрахан, Элис Клохесси, Джеймс Бакинер и Патрик Джозеф Коннорс. Упокой, Господи, их души.

Как только рассвело, мы увидели бригантину «Утренняя роса», направлявшуюся из Нового Орлеана в Слайго, и посигналили, чтобы она остановилась. Наш сигнал приняли и ответили на него.

Мы бросили якорь на 47°01.10’W, 47°54.21’N и приготовились отплыть на борт бригантины. Я отправился в шлюпке с почтовым агентом Уэлсли и матросами (а также с юнгой и наиболее сильными из пассажиров), чтобы отдать и забрать мешки с корреспонденцией. И передать им Элайзу Хили, семи лет, чьи родители умерли на борту: родственников в Америке у девочки нет, там о ней позаботиться некому.

Я выпил кофе и немного бренди (для грудной клетки) с капитаном Антуаном Понтальбой из Шривпорта, в его каюте. И он сообщил мне крайне тревожные сведения.

Сперва он спросил, не в Квебек ли мы идем, и когда я ответил, что нет, сказал, что оно и к лучшему. Мы обсудили ужасные события, случившиеся там этим летом[82]82
  Капитан Локвуд имеет в виду трагедию в Гросс-Иле, случившуюся летом 1847 года, когда в карантинном пункте на реке Святого Лаврентия скопилось множество голодных и больных эмигрантов, многие из которых прибыли из Ирландии. Умерли тысячи человек, Квебек и Монреаль столкнулись с катастрофическими эпидемиями лихорадки. К моменту плавания «Звезды» реку закрыли для любых судов, и власти понемногу справились с кризисной ситуацией, однако, исходя из вышеизложенного, путешественники наверняка по-прежнему рассказывали друг другу об этой ужасной трагедии. – Г. Г. Д.


[Закрыть], о которых по-прежнему говорили на корабле, но меня крайне обеспокоили его слова о том, что катастрофа еще не завершилась и болезнь каждую неделю уносит жизни сотен человек Я полагал, что этот ужас позади: увы, нет Даже поговаривают, что следует готовиться к худшему

Капитан Лонтальба рассказал по секрету, что его первый помощник познакомился в Новом Ортлиг с человеком, недавно прибывшим из Квебека, так вот он утверждает, что почти вся река Святого Лаврентия, главный водный путь Канады, скована льдом, равно как и немалая часть берегов на многие мили. Этот человек, русский торговец пушниной, рассказал многое о страданиях несчастных жителей тех краев. По-английски он говорит не очень хорошо, но суть того, о чем он поведал, ужасна.

Говорят, что разрешения на швартовку в Канаде дожидаются около сорока кораблей, их очередь на реке растянулась на несколько миль, всего на борту около пятнадцати тысяч эмигрантов, почти все из Ирландии, у многих холера или тиф, вылечить или отправить больных на карантин нет ни малейшей возможности. Сообщают, что на некоторых кораблях болеют все до единого – мужчины, женщины, дети, и пассажиры, и экипаж. На двух кораблях не осталось ни единой живой души, все умерли. Следует ожидать страшной беды и множественных смертей.

В дополнение к этим тягостным известиям ходят слухи, что власти Бостона и Нью-Йорка разворачивают все корабли, прибывающие из Ирландии, поскольку порты переполнены судами, которые не пускают в Канаду, и власти Нью-Йорка всерьез опасаются эпидемии.

Я попросил капитана не говорить об этом моим пассажирам, но, боюсь, слишком поздно, поскольку, возвращаясь в шлюпке на корабль, заметил, что некоторыми из них овладели уныние и страх. Я велел боцману на миг поднять весла и предупредить всех, что мы не имеем права сеять панику среди наших товарищей, что хладнокровие – лучший друг путника. Все согласились с его словами, даже юнга, который был очень напуган. Но едва мы прибыли на «Звезду» и распустили парус, я заметил, что пассажиры собираются на баке, и на лицах их написано отчаяние. Они громко читали молитвы в свойственной им манере – пылко, как заклинания, и называли Богородицу разными странными именами.

За долгие годы я понял, что это признак их глубочайшего страха.

Я отправился к себе, прилег, намереваясь немного отдохнуть, но забылся крепким и очень беспокойным сном. Мне снилось, будто я вижу корабль с ужасающей высоты, и корпус его взывает к милосердию Царицы Небесной.

Глава 27

Суббота, 27 ноября 1847 гада

Двадцатый день 50°10.07*W, 43°07.01’N

О

Земля незасеянная Ога pro nobis[83]83
  Ora pro nobis – молись за нас (дат.).


[Закрыть].

Источник сокровенный.

Ora pro nobis. Спасение Адама. Ora pro nobis.

Заступница Евы. Ora pro nobis.

Акведук благодати. Ora pro nobis.

Невеста Песни Песней. Ora pro nobis.

Руно дождя райского. Ora pro nobis.

Восточные врата. Ora pro nobis. Цвет

Корня Иессеева. Ога pro nobis. Колодец невыкопанный.

Ora pro nobis. Обрученная Богу. Ora pro

nobis. Лилия меж шипов. Ога pro nobis.

Роза вечноцветущая. Ога pro nobis. Сад

Огороженный. Ora pro nobis. Мастерская

Вочеловечения. Ora pro nobis. Дом Злата.

Ога pro nobis. Жена Иосифа. Ora pro nobis.

Луг непаханый. Ora pro nobis. Башня

из слоновой кости. Ora pro nobis. Престол Господень. Ога

pro nobis. Непорочная. Ora pro nobis.

Дева, Облеченная в Солнце. Ora pro nobis. Престол

Искупления. Ora pro nobis. Славнейшая

Серафим. Ora pro nobis. Сокровищница

Благочестия. Ora pro nobis. Славнейшая Лугов

Эдемовых. Ora pro nobis. Зерцало Чистоты.

Ora pro nobis. Собор Неприступный. Ога pro nobis. Горлица Пречистая. Ога pro nobis.

Сосуд Благочестия. Ога pro nobis. Купель

Целомудрия. Ога pro nobis. Дева Пречистая. Ога pro nobis.

Неискушенная в Премудрости Евиной. Ora pro nobis.

Победительница Змия. Ога pro nobis.

Надежда Изгнанников. Ога pro nobis.

Твердыня Давидова. Ora pro nobis, 

Царица Африканская. Ога pro nobis.

Ласковая Мать. Ога pro nobis.

Мария Всенепорочная Звезда Морская.

Ога pro nobis. Ora pro nobis.

Mea maxima culpa[84]84
  Mea maxima culpa – моя величайшая вина (дат.), формула покаяния и исповеди у католиков.


[Закрыть].

Ora pro nobis.

Глава 28
ОБВИНЕНИЕ

В которой представлен документ, обнаруженный агентами автора: читатель поймет, что зто значит

Судебное разбирательство Ее Королевского

Величества: вещественное доказательство 7В/А/П[85]85
  Документ обнаружил в Дублине через пять лет после плавания детектив, нанятый Г.Г.Д. Чистовая копия. Оригинал утрачен. Приобщен к доказательствам обвинения на судебном разбирательстве, состоявшемся в Голуэе 6 июня 1849 года. «Рассматривался в рамках дела Джеймса О’Нила, чернорабочего, бывшего жителя Килбрикена близ Росмука (выселен), кличка «капитан Месть» или «капитан Мрак» в пропагандистском союзе, а именно «Ирландцы», «Защитники ирландцев», «Люди долга», обвиняется в порче имущества, нападениях, нападении на констебля, сговоре на убийство, побуждении или подстрекательстве к убийству, членстве в вышеупомянутой запрещенной организации. Документ обнаружен констеблями в ходе обыска пристанища обвиняемого на острове Хейса». (Повешен в Голуэйских казармах 9 августа 1849 года. Двух его сыновей впоследствии отправили на каторгу за участие в «Ирландском республиканском братстве» или «Братстве фениев».) Имена удалил секретарь суда.


[Закрыть]

Апрель 1847 г.

Голуэй

вожаку «Людей долга»

меня зовут Мэри Д**** и я из порядочной семьи.

Почти тринадцать лет и пять месяцев я была женою

Н******* М**** из Арднагривы, пока в канун рождества 1845 года он не лишил жизни себя и нашу малолетнюю дочь А****** М***** М****** и не утопился,

я передаю это одному человеку который без сомнения знает кому это вручить. Бог послал вас и вы должны об этом узнать поскольку узнать об этом необходимо.

скоро я еду в америку и на родину не вернусь поэтому хочу сказать следующее и надеюсь мое письмо поможет вам и вашим людям действовать, я знаю люди в этой христианской стране святош меня презирают распускают обо мне слухи и сплетни а я уезжаю поэтому не пишу «того» о чем упомянула но правду и только правду.

в девятнадцать лет я была обручена с некоим п**** М**** из Арднагривы, единственным братом Н****** м****** который раньше был священником, клянусь жизнью, до него я не знала мужчин. Упомянутый п***** М***** бросил меня в интересном положении и к моему горю сбежал, он предал меня, от такого позора отец выгнал меня из дома и некоторое время я бродяжничала но потом пришла жить к сестре и зятю в скриб. а тот кто меня испортил жил в свое удовольствие.

его брат Н****** был священником в ******** когда узнал о моем положении пришел меня проведать и сказал что очень сожалеет об этом, стыдится что его брат так подло меня обманул, сказал что сложит с себя сан женится на мне и вырастит мое дитя если я соглашусь стать его женой, сперва я сказала нет но он настаивал что так и сделает и не допустит чтобы ребенок от семени М**** рос незаконорожденым а мать его была опозорена, я сказала что ему не стоит этого делать нет в этом божьей воли но он и слушать не хотел сложил с себя сан и продолжал меня уговаривать, мы сочетались законым браком в церкви в К***** (моей родной деревне) девятого июля 1832 года и я пришла жить в Талли на землю его родителей

через месяц появился ребенок он родился мертвым (мир его праху), но мы уже к тому времени были женаты и ничего нельзя было сделать брак нельзя было разорвать ни перед богом ни перед законом.

Н***** М***** был человек честный и трезвый но мы много лет не жили как муж и жена. От части потому что муж нередко болел он слабого здоровия от части потому что между нами не было чувств, из за этого жили мы по всякому то ладили то не ладили, в конце концов я пошла по этому поводу к отцу Фей-гину и к моей сестре и оба сказали нечестно с моей стороны отказывать мужу в том что его по праву тем более что некому будет передать землю раз у нас нет потомсва. тогда мы начали жить как муж и жена, в 1843 году я узнала что беременна и в январе 1844 родился наш ребенок, жили мы тогда тихо мирно, муж очень хотел стать отцом он был самый ласковый и любящий отец, задаривал меня цветами гребенками а какие ленты дарил таких во всем мире не сыщешь, с ребенком возился как женщина, все ему казалось что он мало о нем заботится, те кто зовут его дураком или полоумным несправедливы к нему, он никогда таковым не был пока его к тому не вынудила жестокость.

в сентябре 1844 года его брат п****** М****** вернулся оттуда где пропадал и принялся нас изводить. он сам меня бросил и не имел на меня никаких прав но кипел ревностью, первым делом заявился к нам и сказал что половина земли его по обычаю и закону и он отсюдова никуда не уйдет и раззвонит по всему графству что мы хотим его ограбить отобрать у него землю и очернит нас. он написал письмо капитану блейку что имеет право на эту землю и станет платить за нее больше чем платим мы. поставил себе дом и торчал в нем день деньской. каждый раз как я выходила из дома стоял и смотрел на меня известным непристойным образом а на брата и на невинное дитя смотрел с ненавистью, по вечерам приходил и заглядывал в окна нашего дома а я раздевалась перед сном, а тут его лицо в окне, один раз я заметила что он подсматривал за нами когда мы с мужем были близки, жить нам стало очень туго, он убил нашу корову, разрыл наши гряды с картофелем и урожай погиб, сломал гумно которое устроил мой муж и разрушил забор которым мы отделили свой участок от его половины, мы лишились покоя, а когда его брат и мой муж уходил работать он приходил ко мне и говорил ласковые слова что по прежнему желает меня и любит меня, как был лжецом и обманщиком так им и остался, на языке медок а на сердце ледок, такой и дождь уговорит не мочить его.

лишь один единственый раз когда мужа не было дома и мы тогда не ладили я дала слабину и буду раскаиваться до конца своих дней что уступила п***** М****** стыд мне и позор, он напоил меня виски, сказал ежели соглашусь поможет мне прокормить ребенка и перестанет цепляться к моему мужу, то что я сделала мой грех и моя вина но он воспользовался чуством которое было между нами в юности, а потом изводил меня за это говорил что заполучит меня когда только захочет, он сломал мне жизнь, чтоб ему счастья не видать этому иуде поганому.

он все время угрожал что раскажет обо всем моему мужу, говорил мне гадости, некоторые я даже не берусь тут передать, выжидал, пока придет муж и делал мне знаки каковые в известное время бывают между женщиной и ее мужчиной и глазел на меня, украл мое исподнее с ветки где оно сохло дождался пока мой муж покажется на дороге а когда муж подошел ближе тот вынул исподнее из кармана шастал по городу и плел соседям что моя девочка не законная дочь моего мужа а выблядок английский. клянусь своей жизнью это неправда, они с мужем даже повздорили из за этого, муж едва его не убил жаль что он этого не сделал.

когда в запрошлое лето на посевы нашла зараза он не помог нам. сам то он не нуждался потому что денег у него go leor[86]86
  Достаточно (ирл.). – Г.Г.Д


[Закрыть] он их каким то образом раздобыл во время странствий и еще он вор и наушник у такого всегда денег и нарядов в избытке наверняка он тайком доносит помещику или шпионит на англичан, такой лис способен на любую хитрость и коварство, он иисус христос среди мошенников, некоторые говорят что он переодетый бейлиф и головорез который выселяет людей с земли, моя доченька голодала а у этого еды было завались, одним он говорит что он из людей долга другим что друг помещиков и шерифов, такой что угодно соврет, такой за деньги клятвами дыру в кастрюле протрет, в октябре 1845 года люди капитана блейка выселили нас за неуплату, явились из Голуэя пятнацать человек и главарь и выгнали нас из дому, избили моего мужа у меня на глазах и его собственово ребенка а его брат стоял и смотрел, а пока они его колотили вожак говорил видишь М**** видишь грязная ты свинья. этих побоев ты до смерти не забудешь, так ли. отвечай свинья, и они заставили его ответить да это так я свинья и не отстали пока он все это не сказал, он так и не оправился после тех побоев, это злодеи какие то нелюди, они уничтожили его.

заплатить нам было нечево из за неурожая и из за того что п**** М**** убил нашу корову. Блейк ждать отказался и выгнал нас на дорогу, а землю нашу забрал п***** М****** хохотал аж живот надорвал когда нас выселяли, мы пошли в россавил жили в лесу в землянке которую вырыл мой муж, мы с мужем и младенцем жили в грязи а п**** М***** захапал нашу землю и жил как лорд, он и сейчас там живет как английский король.

на похоронах брата в него плевали и швырялись камнями гнали его прочь но никто пальцем не шевельнул чтобы помочь мне.

когда мой муж и ребенок умерли мне пришлось совсем туго, некоторое время я жила в работном доме но долго не вытерпела, тогда я пошла в Дублин по дороге выкинула ребенка, почти год побиралась на улицах и занималась тем чем не должна заниматься ни одна женщина, теперь я в няньках и еду в америку. я работаю нянькой у Лорда и Леди **********. в голуэй больше не вернусь проживи я хоть сто лет. в голуэе приличной женщине делать нечего.

все что люди говорят про п**** М***** чистая правда. Я обвиняю его в том, что он отнял у нас землю, совратил меня, он мерзавец и подлец, он свел в могилу родного брата и мою единсвеную дочь умоляю сделайте с ним что нибудь либо вы либо ваши люди, я прекрасно знаю что вам это будет не впервой[87]87
  Эту фразу подчеркнули подчиненные королевского прокурора в Дублинском замке.


[Закрыть], вы узнаете его потому что он ходит как camath[88]88
  Camath – возможно, искаженное диалектное название хромого или соединение двух слов: cam (ирландское «кривой») и gyamyath (на языке шелта так называют хромых). – Г.Г.Д.


[Закрыть] у него только одна ступня и деревянная с буквой М (не иначе «мерзавец»), он заслужил самую страшную кару, коли такие подлецы как он вытворяют что душе утодно немудрено что людям так плохо живется, не знаю почему так иазываемые защитники ирландцев это терпят

пусть плод утробы моей горит в аду если я написала хоть слово неправды. у него одна ступня и каменное ядро вместо сердца.

в конамаре каждая собака знает что я говорю правду.

я обвиняю его во всем, и как только земля голуэя носит такого труса и негодяя.

господи, пусть он сдохнет крича от стыда.

Мэри М***** (Д*****)

Не дожидайтесь бесславно, пока голод уморит вас – коли вам суждено умереть, умрите со славою, пусть ваша смерть послужит стране, окружите имя свое ореолом патриотизма. Идите, выберите любое из двух миллионов деревьев, растущих на острове, и повесьтесь на нем.

Джон Митчелл. «Лишним жителям Ирландии», 1847 г.

Глава 29
ПОГИБШИЕ НЕЗНАКОМЦЫ

События двадцать второго дня путешествия, в который капитан описывает ужасное открытие, дополнив его печальными рассуждениями о тех, кто вынужден покинуть родину, и прочими рассуждениями о характере ирландцев

Понедельник, 29 ноября 1847 года

Осталось плыть 4 дня

Долгота: 54°02.11’W. Шир.: 44°10.12’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 03.28 утра (30 ноября). Судовое время: 11.52. пополудни (29 ноября). Напр. и скор, ветра: S.S.W., 7 узлов (прошлой ночью 9). Море: по-прежнему большие волны. Курс: N.W. 315°. Наблюдения и осадки: почти весь день проливной дождь. К северу пелена тумана.

«Разве нет бальзама в Галааде?» Иер. 8:22.

Прошлой ночью умерли четверо пассажиров третьего класса и сегодня утром были по обычаю преданы морю, мир их праху. Их имена: Оуэн Ханнафин, Эйлин Балджер, Патрик Джон Нэш и Сара Болланд, все четверо из ирландского графства Корк.

Сегодня мы совершили ужасное открытие.

Во время вчерашнего шторма сломалась фок-мачта на бушприте, и ее оснастка запуталась в цепях у ватерлинии. Боцман Абернати с матросами спустились по канату вдоль корпуса и увидели скопище чудовищных крыс в стоке гальюна, ведущего из кают первого класса (отверстие фута четыре в диаметре).

Полагая, что обнаружил источник скверного запаха на корабле, он с матросами приблизился к отверстию, дабы обследовать его. И взорам их предстало скорбное зрелище.

В отверстии лежали сильно разложившиеся останки юноши и девушки, бок о бок, друг у друга в объятиях. Послали за доктором Манганом, чтобы засвидетельствовать смерть. Юноше было лет семнадцать, девушке, наверное, пятнадцать. Она была несколько месяцев как беременна.

Признаюсь, в глазах моих стоят горькие слезы, даже теперь, когда я пишу эти слова.

В списке пассажиров их нет, значит, следует предположить, что эти бедные напуганные люди прятались там с тех пор, как мы покинули Корк, а то и, Боже упаси, с самого Ливерпуля. Должно быть, спустились по цепям и забрались в сток, рассчитывая укрыться там до прибытия в Нью-Йорк. Лисон заметил, что в Кове мы взяли слишком много пассажиров, и поэтому осадка у нас больше обычного.

На палубе играли дети, я велел их отправить вниз.

Мы извлекли останки и, как могли, устроили им христианские похороны, но так и не сумели выяснить, как звали несчастных. На многих матросов, даже тех, кто всякое повидал, это зрелище произвело угнетающее впечатление. Я хотел сказать речь, но от переполнивших меня чувств не сумел вымолвить ни слова, и матросам пришлось помочь мне. Преподобный Генри Дяде тоже выручил меня, прочел простую молитву. «Эти дети Божьи, из Ирландии или Англии, у каждого была мать, и каждый любил другого, да найдут приют в объятиях Спасителя». Потом мы с матросами спели гимн. Но петь было очень трудно.

Как я думал о милой моей жене и наших дорогих детях, как желал бы, чтобы они сейчас были со мною. Как размышлял о том, что все мелкие ссоры в супружеской жизни можно отнести за счет близости, которую приносит таковое положение, близости, которая существует меж граничащими странами. Но больнее всего меня ранила мысль о моем бесценном внуке: как бы я желал обнять его хотя бы на миг.

Разлучаться с любимой семьей и уходить в море для меня всегда мучение, и даже годы не смягчили его. Как же страдают те пассажиры, кто никогда уже не увидит своих любимых, вынужденных остаться на родине? Мужчина, который никогда уже не пройдет вечерком по улицам своего городка, тихо беседуя с братом о том, что случилось за день? Девушка, распрощавшаяся с почтенными родителями, по скверному самочувствию неспособными выдержать столь трудную дорогу. Счастливая юная пара, вынужденная разлучиться, отец, уезжающий от жены и детей в Америку, потому что средств хватит только на один билет. Скитаясь в одиночестве среди чужаков, они рискуют всем.

И это еще счастливчики. Не беднейшие из бедных в Ирландии, которым недостает средств вообще ни на что. «Жалкий нищий сверх нужного имеет что-нибудь»[89]89
  У. Шекспир. Король Лир. Перевод М. Кузьмина.


[Закрыть], говорил поэт; не то в измученном графстве Коннахт. В западной части этих краев у многих в буквальном смысле нет ничего. Некоторым все же удается наскрести денег на дорогу до Ливерпуля или Лондона. Там их заманивают в свои сети бессовестные «эмиграционные агенты», паразитирующие на них, как воры и пиявки, порой снимают с несчастных последнюю рубаху, отбирают инструменты, с помощью которых человек трудится достойным и естественным образом, дабы обеспечить семью, а взамен помогают им ночью пробраться на какой-нибудь корабль, суля им богатство в новых краях: пустые слова.

Положение их самое плачевное: они вынуждены плыть в условиях, по сравнению с которыми лишения пассажиров «Звезды» – рай. А ведь порой их корабль направляется вовсе не в Америку, но в любую другую страну или территорию за пределами Великобритании, очень холодную и негостеприимную.

И горько, что это несправедливо. Ибо, если бы жизнь вдруг перевернулась, Ирландия разбогатела бы, а государства, ныне пользующиеся влиянием, пришли в запустение, я знаю так же верно, как то, что каждый день наступает ночь, так же верно, как то, что будет рассвет: жители Ирландии приняли бы испуганных чужаков с лаской и дружбой, свойственными их благородному нраву.

Больше писать не могу. Да и нечего больше писать.

Как жаль, что я дожил до такого дня.

Если кто нуждается в защите и поддержке правительства, так это как раз те, что оказались вынужденными покинуть родину в поисках средств к существованию[90]90
  Перевод Т. Кудрявцевой


[Закрыть].

Чарльз Диккенс. «Американские заметки»