Текст книги "Исповедимы пути господни (ЛП)"

Автор книги: Джон Моен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4. Келли Эртман.

12 лет до катастрофы. 2018 год.

Джеймстаун, штат Северная Дакота.

Келли Эртман сидела на жестком стуле в длинном коридоре, рядом с кабинетом директора, в ожидании, когда ее наконец вызовут. Отвратительно пахло едой, меловой пылью и чем-то еще, похожим на старые влажные тряпки. Под глазом наливался синяк, волосы на макушке нестерпимо саднило, однако для тринадцатилетней девочки это было не в новинку, как и находиться в вонючем коридоре школы и ждать наказания, но что она могла сделать, если Люси Макги начисто лишилась способности воспринимать просьбы, и отстать от бедной новенькой. Келли терпеть не могла несправедливость, за что, конечно же, регулярно расплачивалась.

Взгляд девочки опустился вниз, на школьную красную юбку в клетку, на подоле которой красовались въевшиеся пятна от зеленой травы, разбитую в кровь коленку, и кеды, вымазанные в грязи. Она представила лицо брата, учившегося в той же школе; как вытянется его лицо с ямочкой на подбородке от увиденного зрелища, вытаращатся от удивления черные глаза под густыми темными бровями, и улыбнулась. Льюис был старше Келли на целых пять лет, но вел себя так, будто разница составляла, по меньшей мере, пятнадцать. Родители не станут читать нудных нотаций, в чем-то чета Эртман уже смирилась, что их дочь истинный борец за справедливость, и от своего не отступит, но за них сполна ответит Льюис.

Забавные фантазии были злосчастным образом прерваны, когда дверь кабинета директора распахнулась, и в коридор выглянула Вивьен Сноу, женщина слегка за тридцать пять, и, насупив брови, молча, глядя на одиноко сидящую ученицу, велела войти внутрь.

– И почему я не удивлена, увидев тебя здесь, Келли. Не подскажешь?

Не дождавшись, когда девочка присядет на очередной неудобный стул, спросила Вивьен, складывая пальцы домиком на столе.

– Ну-у, вы все-таки директор, мы достаточно часто видимся, чтобы вы могли забыть, кто я такая, на память вы никогда не жаловались.

Вивьен Сноу едва слышно вздохнула, кладя узкие ладони на деревянную столешницу перед собой.

– Послушай, мне не хочется снова отстранять тебя от занятий, звонить родителям, они хорошие люди...

– Так и не делайте этого!

Перебила директрису Келли, наклонившись вперед от возмущения. Для нее вся данная ситуация была прозрачной, словно родниковая вода, простая и понятная. Но Вивьен взрослая, а взрослые лишь делают вид, что понимают, на самом деле, они давно забыли каково быть детьми и учиться в месте, где полно маленьких человечков, внутри которых гормоны отбивают чечетку каждую свободную минуту, а желание выделиться из серой массы равно расстоянию от земли до единственного ее спутника.

– Люси сама виновата, я пыталась объяснить ей по-хорошему, но она не стала меня слушать. Миссис Вивьен, вы меня знаете, я никогда бы не ударила не виновного. Новенькая девочка, Руби, она только перешла в нашу школу, а задира Макги уже наговорила ей такого...

Директриса жестом попросила Келли остановиться, сжав переносицу свободной рукой, пытаясь «переварить» залп обрушившихся на нее слов.

– Я понимаю твои чувства, Келли, но ты могла бы просто прийти ко мне. Не нужно каждый раз завязывать драку, когда случается нечто подобное.

Не отводя взгляда ядовито-зеленых глаз, Келли Эртман сложила руки на груди, отказываясь принимать помощь, которая, скорее всего, никак не повлияла бы на сложившуюся ситуацию. Единственным, кто всегда по-настоящему понимал ее, был брат, пускай даже Льюис устраивал часовые лекции о поведении в школах и общественных местах, но в его добрых глазах щенка лабрадора светилось одобрение.

– Это последний раз, Келли, когда я не стану заносить твои выходки в дело. Вызову Льюиса, пусть заберет тебя и проводит до медпункта, а потом вы вместе отправитесь домой.

– Спасибо, миссис Вивьен, я в порядке.

Миссис Сноу открыла рот, чтобы возразить, но тут в дверь постучались, в проеме стояла Люси Макги собственной персоной. Келли приподняла уголок правой губы, отметив, что одноклассница тоже выглядит потрепанной и напуганной. Не успев переступить порог, она произнесла визгливым истеричным тоном:

– Миссис Вивьен, она первая на меня напала, это все Келли, я лишь защищалась!

Келли Эртман уже направилась к выходу, когда услышала усталый вздох директрисы, принявшейся деликатным тоном пояснять вошедшей то же самое, что минуту назад объясняла и ей. На лице противницы отразилась гримаса злости, когда Келли напоследок показала Люси средний палец до того, как дверь закроется.

На большой перемене в середине учебного дня, ученики высыпали во двор: нежились в лучах согревающего солнца, слушая музыку с телефона, сплетничали, в спешке доделывали домашнее задание, или предавались послеобеденной дреме, положив под голову учебники. Келли нашла Льюиса в своей обычной компании друзей. Джейсон, Ной и Коди по очереди перебрасывали футбольный мяч, обсуждая спорт, подружек и предстоящую поездку в старую деревню буйволов, когда девочка весело запрыгнула на стол рядом с братом, словно у нее были не ноги, а пружины. Смеясь над очередной шуткой, Льюис Эртман повернулся к сестре, с минуту молча разглядывая припухлость под глазом, взлохмаченные темные волосы и потрепанную одежду, улыбка медленно сползла с его лица, будто кто-то плеснул кислоты, смывая грим вместе с кожей.

– Черт, Келли! Что на этот раз?

– Не начинай. Прикроешь меня перед родителями, хорошо?

– Еще чего! Сама придумывай очередные отговорки, я увольняюсь из телохранителей.

Келли коварно улыбаясь, нырнула под руку Льюиса, крепко прижимаясь к нему, и закидывая ноги на колени брату.

– Ты не можешь этого сделать, ведь ты мой люби-имый бра-атиик!

Девочка сжала подбородок парня и звонко чмокнула в щеку, заслужив одобрительный гул и смех его друзей. Льюис, наигранно раздражаясь, скинул ноги сестры, и ткнул пальцем ровно в середину ее лба.

– Прилипала! А ты не должна случайно отбывать наказание за драку, или встретиться со своими подружками, в конце концов? Чего трешься вместе с нами?

Келли свела глаза к переносице, глядя на палец брата.

– Я хочу пойти вместе с вами на вечеринку старшеклассников.

– И думать забудь.

– Кстати, Келли, а Кимберли сегодня в школе? Что-то я ее не видел, как думаешь, она согласилась бы сходить со мной в кино?

На полном серьезе спросил Джейсон, бросая мяч в руки сестре лучшего друга. Келли фыркнула, отправив футбольный атрибут обратно, и спрыгнула с места. Из всех друзей брата, Джейсон был самым симпатичным, он знал об этом и пользовался данным от природы талантом, не задумываясь о последствиях. Это стало одной из причин, по которой Келли не смогла бы дать утвердительный ответ, к тому же, Кимберли всегда нравился Льюис. Но лучшая подруга и ее брат существовали в разных вселенных, а потому первая любовь вынуждена оставаться невзаимной. Келли могла бы в шутку посоветовать Джейсону подкатить к Джудит Гилл, еще одной лучшей подруге, но просто пожалела парня, ведь невыносимый характер Джуд мало кто смог бы вытерпеть долго.

– Фу-у, педофил! Пойду, расскажу Ким, что у тебя на уме.

– Эй!

– Шутка-а! До встречи дома Льюис.

Послав воздушный поцелуй под ворчание Джейсона, смешки Ноя и Коди, Келли Эртман направилась домой, перед этим заглянув в аптеку по пути, и заклеив пластырем разбитое колено со спекшейся кровью. С одеждой уже ничего не поделаешь, только если удастся снять ее и засунуть в корзину для стирки прежде, чем родители заметят, чтобы избежать неловкого разговора.

Улицы Джеймстауна полнились людьми и автомобилями, словно маленький городок вдруг обратился в один сплошной Mall of America*, который всей семьей Эртманы посетили в прошлый отпуск. Келли с трудом перебежала дорогу к дому, невзрачной, но ухоженной многоэтажке, поднялась на третий этаж и задержала дыхание, входя в квартиру. Она знала, что родители не стали бы слишком сильно ругать ее за содеянное, но все равно напряглась, не желая лишний раз расстраивать их. Видеть разочарованные взгляды Тейлора и Абигейл было для Келли невыносимо, но вместе с тем, она не могла, да и не стала бы ничего менять.

До самого вечера девочка просидела в своей комнате, уперевшись пятками в стены, увешанные плакатами любимых музыкальных исполнителей, и, свесив голову вниз с кровати, лениво читала домашнее задание на завтра.

Возвращение Льюиса всегда превращало немую квартиру Эртманов в праздник. Абигейл принималась хлопотать на кухне, разогревая вчерашний ужин, одновременно вываливая гвалт вопросов на сына, ее надежду и отраду на будущее. Тейлор же, наконец, отрывался от нескончаемых рабочих проектов, бумажных миниатюр, занимающих каждую свободную поверхность в некогда просторном зале. Келли не обижалась из-за этого на брата и родителей, наоборот, лишь сильнее любила Льюиса за его умение собирать вокруг себя людей, пусть даже сам он этого не замечал.

Ужин прошел спокойно, Абигейл лишь раз подняла на дочь глаза, задержавшись на миг на плохо скрытой тональным кремом ссадине, но ничего не сказала, продолжая наслаждаться компанией и едой.

– Поможешь мне сделать математику?

Спросила Келли, бесцеремонно ворвавшись в комнату Льюиса, не удосужившись постучать, и теперь подпирала косяк плечом глядя, как брат собирает вещи в рюкзак.

– Не могу. Сегодня у меня смена, буду поздно. Когда ты уже научишься делать все сама?

– Никогда. Я слишком люблю смотреть, как за меня работают другие. Может, не пойдешь сегодня?

Льюис улыбнулся, целуя сестру в висок.

– И я тебя люблю, обезьянка.

Крупнейший торговый центр, расположенный в Миннесоте, в пригороде Миннеаполиса, с парками, кинотеатрами, тренажерами, и прочим.

Глава 5. Льюис Эртман.

12 лет до катастрофы. 2018 год.

Джеймстаун, штат Северная Дакота.

Низкое здание из красного кирпича встретило Льюиса Эртмана настойчивым запахом разлитого на асфальте бензина, машинного масла, гудением неоновой вывески с надписью «Eckman's Auto Service»*, и едва слышной веселой мелодией, играющей по радио из переносного старенького преемника откуда-то из глубины помещения. Хозяин автосервиса Самуил Экман, дородный коренастый мужчина за сорок, не имел собственных детей, а потому относился к Льюису с особой добротой, позволяя амбициозному подростку подрабатывать, когда тому захочется. Однажды мужчина даже пошутил, что когда его придавит грузовиком в дневную смену, и он испустит дух, то все это здание, вместе с его историей и клиентами, отойдет Льюису Эртману по завещанию.

– Эй, ты приехал! Как дела, парень?

Пробасил Самуил, вытирая грязной тряпкой блестящее от пота лицо. Получив от клиента наличные, он бросил в стоящую на верхней полке мастерской пластиковую банку несколько бумажных долларов и монет, и широко улыбнулся подошедшему работнику.

– Все отлично, мистер Экман. Как вы тут? Как поживает ваша старушка?

– Спроси лучше об этом завтра.

Самуил всегда отвечал одинаково. Льюис привык, что хозяину автосервиса требуется время, прежде чем он пустится в подробные описания прошедшего дня, но мужчине было это необходимо. Кому еще можно пожаловаться на свой бизнес, ворчливую супругу или кошку, то и дело ломающую лапы, как не молодому сотруднику, который с участием кивал, выслушивал, а порой мог дать дельный совет, поначалу кажущийся бесполезным. И все же Льюису нравилось приезжать сюда после тяжелого учебного дня, разгружать мозги разговорами о не касающихся тебя проблемах, монотонной знакомой работой по ремонту и замене деталей автомобилям, которую он знает и делает хорошо. К тому же, единственный автосервис в Джеймстауне позволял скопить приличную сумму денег в месяц, чтобы превратить мечту в явь.

– Пойдем, у меня есть кое-какая работенка для тебя. Уверен, тебе понравится.

В дальнем углу помещения стояло нечто прикрытое серой тряпкой, силуэт сквозь нее почти не прослеживался, но как только Самуил откинул ткань, глаза Льюиса расширились от удивления.

– Это же...

– Да-а, Harley-Davidson Sportster. Знал, что оценишь.

– Черт, Самуил, где ты умудрился раздобыть его в нашей глуши?!

Изящный, словно змей-искуситель, мотоцикл подмигивал матовым блеском, соблазняя на безумные авантюры. Льюис, завороженный черным мустангом, провел рукой по сидению, чувствуя, как кожа приятно холодит ладонь, слушая вполуха.

– Чисто случайно, ей-богу. На трассе, что дальше по дороге, проезжал мотоклуб, парочка байкеров решила свернуть в Джеймстаун, ну знаешь, заправиться по полной. Наткнулись на лагерь индейцев Сиу, ха-ха, хорошо, хоть живыми ушли. Одному из них так понравилось, как их встретили залпом ядовитых дротиков, что он напросился остаться с ними. Байкеры странный народ, а харлей мужик теперь продает. Сменил, так сказать, 120 лошадиных сил на одну, с четырьмя копытами и ковер, ха-ха!

– Продает? Ух ты! Мощный двигатель, 5-ступенчатая коробка передач, привод с цепью, телескопическая передняя вилка и двухшоковая задняя подвеска...

С каждым словом голос Льюиса становился тише, пока не потонул в хриплом смехе Самуила Экмана, поддерживающего массивными руками живот.

– Да ты влюбился, пацан! Бери, не пожалеешь, за прошедший год ты накопил достаточно, чтобы побаловать себя, малец. А мог бы заработать еще больше. Мой автосервис единственный на многие мили отсюда, клиенты стекаются, словно форель по осени. Переходи на полную ставку, школа в Джеймстауне не даст тебе того, что могу дать я.

На миг Льюис Эртман представил, как рассекает по чистой ровной дороге, маневрируя между вымышленными препятствиями на мотоцикле, о котором давно мечтал. Ветер резвится в волосах, заставляя забыть обо всем на свете, кроме момента здесь и сейчас. Рев мотора отдается в ушах, заглушая звучащие в наушниках строки:

«Я знаю, ты боишься мест, куда направляешься сейчас.

Никто не может спланировать путь, по которому мы идем

Дай себе шанс, и, клянусь, ты поймешь.

Теперь ты дома».*

Однако грезы о харлее-дэвидсоне были вынуждены остаться несбыточными, их затмевала другая, куда более важная мечта, от исполнения которой зависело не только будущее Льюиса, но и его сестры Келли. Тейлор и Абигейл Эртманы много работали, чтобы их дети могли позволить себе выбрать будущее, способное открыть любые горизонты, о которых они не могли мечтать сами, и их сын был с ними в корне согласен. Льюис сильнее всего на свете желал поступить в самый лучший колледж, переехать в город больших возможностей и забрать с собой Келли, дав ей возможность быть собой.

– Спасибо, Самуил, это очень щедрое предложение, но в следующем году мне поступать в колледж, так что пусть харлей достанется тому, кто нуждается в нем.

Растянув полные губы в широкой улыбке, Льюис всеми силами старался не показаться хозяину автосервиса разочарование, кротким угольком, поселившееся в глубине глаз. Льюис Эртман отполировал мотоцикл, поменял разорванные колеса, смазал детали, игнорируя эгоцентричные мысли, пытающиеся волей неволей завладеть сознанием парня, он не мог подвести Келли, и их общие фантазии. Закончив с работой, и вновь накрыв мотоцикл тканью, чтобы не было соблазна даже смотреть в сторону харлея, услышал за спиной шум мотора и вышел посмотреть, кому понадобилась помощь в столь поздний час. Из автомобиля старшего брата Ноя, в открытые окна показались знакомые головы закадычных друзей.

– Ну что, твоя смена уже закончилась?

Выкрикнул Джексон, стараясь перекричать гитарное соло, раздающееся из магнитолы.

– Нет, я хотел еще...

– Чувак, только не начинай. Надо же иногда отдыхать, а? Давай, погнали с нами, у Доджа вечеринка. Самуил, ну хоть вы ему скажите!

За спиной послышались шаркающие шаги хозяина сервиса, а после тяжелая рука опустилась на плечо Льюиса.

– В самом деле, сынок. Ты хорошо поработал. Остальное доделаю сам, поезжай, развейся, семнадцать лишь раз в жизни бывает.

Коди высунул руку по локоть с заднего сидения автомобиля, принявшись барабанить длинными пальцами по дверце в такт трека.

– Уверены? Я мог бы остаться и...

Без лишних слов Самуил Экман толкнул парня в спину так, что в несколько шагов тот долетел до распахнувшейся двери машины, и Льюиса силком затащили внутрь.

– Ну вы и козлы!

Крикнул Льюис, глядя на удаляющуюся фигуру хозяина автосервиса, машущего рукой, под крики и смех друзей. Вечеринки любил каждый; чем еще заниматься подросткам в маленьком городке, где из достопримечательностей была лишь пограничная деревня, наполненная вещами былых времен, а символом и гордостью Джеймстауна с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года являлась шестидесяти тонная цементная скульптура самого большого в мире буйвола по имени Дакота Гром.

Стоило перешагнуть порог гаража Доджа, как в руке сразу оказывалось пиво, и свежескрученный косяк, который Льюис пустил дальше по кругу, не притронувшись к нему, а после отсалютовал хозяину вечеринки бутылкой благодаря за подгон. После выпитого пива время в гараже будто замедлило ход, музыка без слов долбила в ушах, взрывы смеха периодически разбавляли монотонный шум, пока одна из приглашенных гостей, молодая девушка с кислотно-оранжевым ирокезом, не нажала «стоп», и не залезла на круглый кофейный столик посреди помещения.

– Ребята-а, давайте сыграем в игру!

Предложение девушки вызвало шквал противоречивых эмоций, кто-то молчал, обдумывая, послышался одобрительный визг согласия, а один из парней, стоящих подле столика, издал пронзительное «у-у-у», за что мгновенно был побит подушками.

– Бросьте, это веселая игра на знакомства! Еще спасибо мне скажете в конце вечера, когда внезапно окажется, что нашли свою судьбу.

Раздался игривый свист и аплодисменты. Льюис приложился губами к стеклянному горлышку, делая глоток, со скепсисом ожидая услышать правила игры. Он никогда ранее не задумывался о том, что судьба может быть кем-то или чем-то предопределена. Только ты сам решаешь, что лучше для тебя, находишь возможности или отговорки, делаешь или прозябаешь.

– Итак, эй, заткнись, сейчас я говорю! Короче, представим, что каждый из вас собирается в поход. Вам необходимо выбрать только один предмет, который вы с собой точно взяли бы. Если ваш ответ совпадает с чьим-то еще ответом, то вы вместе идете в поход. Разрешаю уединиться в укромном уголке за гаражом. У вас пять минут на раздумья!

Воздух в гараже наэлектризовался до предела от напряжения извилин в головах присутствующих, и покалывающего кожу предвкушения. Даже Льюис Эртман отчего-то был полон воодушевления вперемешку с волнением, хотя и не верил в то, что та самая девушка окажется в таком месте и по призрачному мановению руки явится перед ним. Скорее всего, его ответ совпадет с каким-нибудь давним другом, они посмеются, выпьют еще пива, а Льюис в глубине души испытает очередной укол разочарования. Чтобы этого не случилось, парень решил назвать то первое, что попадется на глаза; взгляд упал на книжную полку и одну единственную книгу на ней в потрепанной обложке. Парочки формировались быстро, порой странные и неожиданные, но никто не противился, спеша удалиться и пообщаться наедине. Совпавшие две девушки и пара парней, вместе покинули гараж, выкурить сигарету, и что-то подсказывало, что данный квартет прекрасно проведет время вместе. Наконец, очередь дошла до Льюиса, улыбаясь уголком губ, он выкрикнул:

– Книгу про Марти Макфлая*.

– О-о, парень, ты не поверишь, но вот буквально пару минут назад я слышала подобный совершенно безумный ответ, но от кого же? Кто это был, а?

Сбоку от кофейного столика, на котором, как Льюис узнал позднее, стояла Лайла, руку подняла скромная блондинка, улыбаясь, сквозь закушенную нижнюю губу. В тот момент, когда серо-синие глаза незнакомки встретились с взглядом Льюиса, он решил, что с этой самой секунды верит в судьбу, ведь что может быть более весомым аргументом в пользу существование знаков провидения, чем бешено бьющееся сердце.

– То-очно, моя дорогая Фрэнсис, вот так удача! Слышишь, парень, я тебе кишки выпущу, если ты ее обидишь, понял? Доверяю тебе Фрэнсис, словно самое дорогое сокровище в мире!

Девушка, названная Фрэнсис, смущенно взглянула на подругу из-под пышных ресниц, и медленным шагом, продираясь сквозь толпу, подошла к Льюису, который только и думал о том, чтобы поскорее Лайла исполнила свою угрозу, пока он не влип окончательно, пока не заболел самой мучительной и заразной хворью, именуемой «любовь».

***

Автосервис Экмана.

Песня группы Munn – «you're home now».

Имеется в виду книга Джона Томпсона – «Назад в будущее».

Глава 6. Руби Дарем.

12 лет до катастрофы. 2018 год.

Джеймстаун, штат Северная Дакота.

После неприятного разговора с Вивьен Сноу, директрисой новой школы, куда Руби Дарем с матерью переехали в прошлом месяце из трущоб, чтобы быть поближе к родне, девочка чувствовала себя измотанной. За свои двенадцать лет с ней ни разу в жизни не происходило, что называется «the boss kicked my ass»*, мама не разрешала ей так выражаться, но сама частенько могла употребить крепкое словцо, ей казалось это очень по-американски, словно женщина саму себя убеждала в принадлежности к данной нации.

Дайана Дарем ценила семейные узы чуть ли не больше всего на свете, для нее не существовало ничего важнее собственных корней, исторически соотносившей ее с араваками*, являющимися так же предками первой казненной в Салеме за колдовство женщине – Титубе. В трущобах, где Руби с матерью жили ранее не было привычной американцам школы с одинаково пошитой одеждой, глянцевыми учебниками, переливающимися даже в свете тусклого источника, общих обедов в столовой, а наказанием провинившихся занимались те немногие учителя, которые еще оставались верны древнему ремеслу.

В свой первый день в школе, Руби испытала целый спектр туго скрученных между собой эмоций от всепоглощающего ужаса до воодушевления. Девочка часто читала газеты, смотрела новости большого мира, и, продолжая учиться в трущобах шитью, вязанию, садоводству, рыбалке и тому, как правильно молиться аравакским богам чувствовала, что тратит каждую драгоценную секунду жизни впустую. В Джеймстауне все было иначе, от предвкушения перемен покалывало пальцы, и несмотря на сложности Руби желала поглощать знания, пока голова не заполнится до краев и не начнет лопаться, словно старинная древнегреческая амфора.

В трущобах Руби легко сходилась с такими же, как она девочками, друзьями их было трудно назвать, но при возникновении проблем в каком-либо из ремесел, она знала, что получит помощь или окажет ее сама. Трудно было представить, что кто-то может почувствовать угрозу от скромной тихой Руби Дарем, вдруг выделит из толпы, сделав объектом жестокой травли, как сделала это Люси Макги. Можно стерпеть что угодно, толчки локтем в бок у шкафчиков в коридоре, косые взгляды, вечные напоминания об ином цвете кожи, но последняя прозвучавшая шутка из искривленного в гневной ухмылке рта Люси перешла все границы. В голове по-прежнему звучали больно жалящие, не щадящие нежное сердце подростка слова:

– Вы что с мамочкой лесбухи? Пока мы смотрим телик всей семьей, вы предаетесь плотским черномазым утехам, заперев дверь спальни, чтобы никто не увидел? Так и будете до самой старости сосаться только друг с другом.

– Всем известно, что телевизор разжижает мозги, Люси. Лучше посети библиотеку на досуге.

– Засунь свои советы себе в черную задницу, поняла?

То был первый раз, когда Руби решила сказать что-то в ответ, испытав небывалое облегчение, не смогла удержать слова за зубами и радовалась этому. Она боялась новых ощущений, пробудившихся внутри, и если бы не вступившаяся за девочку Келли, вроде бы так назвала одноклассницу Люси, то неизвестно, чем бы все закончилось для самой Руби.

Злость, кипящая внутри, мигом улетучилась, стоило девочке переступить порог дома, купленного на сбережения. Дайана еще не успела разобрать все коробки с вещами, чтобы стало уютнее, но предвкушение от того, что они с Руби сделают это вместе в ближайший выходной день, согревало сердце. На низком обувном шкафу, в коридоре у зеркала, стояли две фотографии в деревянных рамках; Руби Дарем по давно сложившейся традиции взяла одну из них, с которой улыбались женщина и девочка. Одинаковые улыбки, плоские широкие носы, и копны каштановых кудрей бросались в глаза, молочно-карие, как и у Дайаны.

Девочка улыбнулась, проводя пальцами по стеклу, обводя образ матери. Однако кое в чем Люси Макги оказалась права. Они с Дайаной были одни. Всегда одни против целого мира. Даже так называемые родственники, к которым они стремились переехать ближе, не были кровной родней. Дайана, будучи беременной, познакомилась со старой женщиной, по чистой случайности оказавшейся предком Титубы, она взяла под крыло одинокую несчастную девушку, не имеющую денег и крыши над головой, став самым близким человеком на многие мили вокруг.

Руби ничего не знала о своем отце, и не спрашивала до тех пор, пока не стала достаточно взрослой, чтобы научиться понимать, что в самом деле важно. На восьмой день рождения Дайана подарила дочери потрепанную старую книгу с карандашными записями на полях. Почерк был мужским, незнакомым, а настроение женщины мрачным в тот, казалось бы, счастливый день, когда восемь лет назад появилась Руби. Только тогда девочка обрела достаточно смелости, чтобы узнать от матери об отце и причинах, навеки разделивших семью на две неравные части. Дайана хриплым, от еще свежего горя, голосом произнесла:

– Эта книга когда-то принадлежала твоему отцу. Ты и книга, единственные доказательства того, что наше совместное прошлое существовало. Не думай, что он ушел потому, что не любил нас, любил, я знаю, но его жестокое сердце стало причиной тому, что подобно Ромео и Джульетте нам не суждено было разделить жизнь и смерть.

«Поверь – когда в нас подлых мыслей нет, нам ничего не следует бояться. Зло ближнему – вот где источник бед, оно и сбросит в пропасть, может статься», – цитата из томика «Божественная комедия. Ад» Данте Алигьери надолго отпечаталась в памяти Руби, с того самого дня, как Дайана прочла эти строки по просьбе дочери перед сном. Фраза стала своеобразным обязательством перед самой собой, на которое Руби полагалась по сей день.

Взглянув на часы, девочка улыбнулась, подходил час, когда Дайана вернется домой с тяжелой шестнадцатичасовой смены в больнице, а значит, уже совсем скоро они вместе пообедают, сядут на диван рядом, сложив головы друг к другу, читая учебники, и вместе знакомясь с открывшимися новыми знаниями о которых когда-то не могли и мечтать. Руби, заглянув в холодильник, достала овощи и орехи, чтобы успеть до прихода матери приготовить рагу и сварить сахарную кукурузу, которую только вчера принесла бабушка Санай со своего огорода.

Звон ключей оповестил о возвращении Дайаны. Женщина скинула туфли в коридоре, и устало опустилась на стул в тесной кухне, вдыхая чудесные ароматы готовой пищи.

– Вкусно пахнет, зайка. Не положишь мамочке, я умира-аю с голоду.

– Конечно. Как прошла смена?

– Ужасно. Чего только местные дети не пихают себе в нос и рот. А еще миссис Бишоп снова вырвало на мои туфли.

Руби хохотнула, поставив перед матерью тарелку с дымящимся ужином побольше, и совсем маленькую для себя.

– Невероятно вкуса, зайка! О, совсем вылетело из головы. Сегодня уроки с тобой сделает бабуля Санай. Рук в больнице катастрофически не хватает, пришлось взять ночную смену.

– Сделаю все сама, не переживай, и отдохни, как следует. В кастрюле еще осталась еда, встречу бабушку подобающим образом.

– Что бы я без тебя делала, родная.

Женщина улыбнулась, морщинки на ее смуглом лице принялись танцевать вокруг глаз и рта. Вместе они помыли посуду, Дайана Дарем поцеловала дочь в щеку, и отправилась спать в свою комнату, когда в дверь позвонили. Маленькая, словно пташка темнолицая женщина с полностью белыми волосами приняла в объятия названную внучку, как только дверь перед ней распахнулась.

– Бабушка Санай! Я так рада тебя видеть. Пойдем, пойдем скорее, нам предстоит столько интересного. Я была послушной девочкой, сделала уроки и приготовила ужин, так что заслужила новую историю о Титубе!

Бабушка Санай хитро прищурилась, притворно поведя носом в поисках изъянов, но ничего не найдя, уперла морщинистые загорелые руки в костлявые бока. От этого движения бусины в ее волосах и одежде издали едва слышимый перезвон.

– Что ж, юная ада*, ты хорошо поработала. Однако новых историй о Титубе не существует, есть только одна, настоящая, словно наша реальность, и горькая, будто полынь история. Неужели тебе не надоело слушать ее каждый мой приход?

Руби, помотала головой, усаживаясь на ковер у ног старой женщины.

– Начнешь вместо меня?

Спросила Санай, наваливаясь на спинку дивана, и сцепляя узловатые пальцы на коленях. Глаза Руби Дарем зажглись торжественными огоньками, впервые названная бабушка позволила ей начать первой, девочка облизала пересохшие губы, и история полилась с языка, перенося все окружающее их пространство во времена прошлых эпох.

– Боги праздновали свое возвращение. Почитаемая Атабейра, отвечавшая за плодородие и деторождение управляла движением Луны, купаясь в ее холодном свете. Со спины подошел сын тьмы Опиль Ваобиран – он охранял души мертвых обычно, но в тот день, все было иначе.

Дословный перевод с английского «босс надрал мне задницу», является фразеологизмом в Америке по типу русского «побывать на ковре у начальника».

Группа индейских народов в Южной Америке.

В переводе с аравакского языка – «деревце».