Текст книги "Исповедимы пути господни (ЛП)"

Автор книги: Джон Моен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 34. Нора Мартин.

2025 год, сентябрь.

Шайенн, штат Вайоминг.

Мертвец в рваных лохмотьях прошел так близко, что Нора задержала дыхание; еще чуть-чуть, и она попалась бы ему прямо в зубы, но вовремя зацепилась лямкой наплечной сумки за разросшиеся ветки кустарника. В руках девушки был зажат кухонный нож с тонким, но острым лезвием, однако едва ли она осмелилась бы пустить его в дело. После того, как толпа зомби у нее на глазах заживо съела маму, Нора Мартин решила, что в случае опасности лучше остаться без воды и еды, чем лезть на рожон. Тогда она бы и дальше сидела в клетке, если бы не риск погибнуть от голода, а такая смерть не из приятных. Слабость наваливается на тело, хочется спать, но ты никак не можешь погрузиться в желаемую негу потому, что желудок сводит до жуткой боли, вынуждая делать по-настоящему безумные вещи.

Норе повезло, на Ребекку Мартин напали полуразложившиеся особи, и чем дальше они бродили по подвалу, вздрагивая каждый раз, когда у девушки урчал живот, тем меньше плоти оставалось на их костях. Уничтожить ходячих монстров не составило бы особого труда, если бы не ослабленный организм Норы, и отсутствие хоть какого-нибудь оружия, кроме забытых отцом гаечных ключей, а потому пришлось буквально прогрызать себе путь на свободу, растрачивая остатки сил. Даже сейчас воспоминания об этом, грозились вывернуть желудок девушки наизнанку.

Нора перевела дыхание, стуча зубами от страха, стараясь как можно тише и медленнее выдыхать колючий воздух. Благо, ее тело так и осталось, словно у подростка, маленькая грудь, впалый живот, узкие плечи, потому найти другую, более удобную и теплую, одежду в святых не составило труда. От общины до ближайшего поселения не так далеко идти, при условии, что ты нормально питаешься и регулярно даешь своим мышцам нагрузку, однако у Норы это небольшое путешествие заняло в два раза больше времени. Можно было бы собрать с собой в дорогу съедобных трав и корешков, наловить рыбы, и отправиться как можно ближе к центру города, но спать в клетке спокойнее, не боясь вовсе не проснуться. Нора запирала клетку ключом, сворачиваясь на обрывках матраса, укрывшись маминой шубой, и крепко спала, точно зная, что находится в безопасности.

Единственным, что день ото дня терзало девушку, стало одиночество, казалось, за годы пора бы свыкнуться, но раньше Нора хотя бы знала, что за дверью подвала есть живые люди, и пусть они считали ее орудием дьявола, их незримое присутствие облегчало ношу, а теперь она осталась совсем одна. Остывшее тело Ребекки девушка вытащила из дома лишь тогда, когда запах, сопутствующий разложению тканей, стал невыносим. Она горько плакала, подолгу сидя рядом, прижимая колени к груди, сожалея о том, что похоронить маму как подобает, не выдается возможным, то непогода и темнота препятствовала, то кричащие мертвецы, слышащие жалкие попытки Норы вырыть могилу. Потому женщина до сих пор лежала недалеко от дома, словно бродячая собака, давно обратившаяся в груду серых костей. Лишь пятно засохшей крови на полу подвала, по которому в моменты отчаяния Нора проводила кончиками пальцев, становилось немым собеседником, метафорическим образом Ребекки, дарующим успокоение, заглушая тревогу и боль. Отца девушка вовсе не искала, не после того, что он сделал.

Неподалеку послышалась музыка, звуча так, будто пластинку давно зажевало, один и тот же искаженный мотив проигрывался раз за разом. Хозяйственный магазин на углу с разбитыми окнами, вероятно, месяцами транслировал песню, что ходящие рядом живые мертвецы перестали реагировать на шум. Это было на руку Норе, осторожно забравшись внутрь через пустую раму, едва не разрезав ладонь о торчащие осколки стекла, она нашла источник звука. Портативный приемник, покрывшийся толстым слоем пуховых спор пыли, навеки застрял на давно молчавшей волне, как сама Нора в пустом безмолвном городе.

Проходя мимо полупустых прилавков с инструментами, отравой для грызунов, девушка увидела в дальнем краю магазина нетронутые стойки с карнавальными костюмами, которые больше некому носить. Они так и останутся здесь, пока не превратятся в труху под обильным слоем грязи и пыли, не услышат детский смех во время праздников, их не будут бережно приглаживать утюгом и с нетерпением ждать дня, когда одежды идеально сядут на теплое человеческое тело. Как завороженная, Нора касалась пальцами тканей, остановившись на преступно розовом, почти кукольном платье. Моль или другие насекомые изрядно попировали здесь, но оно по-прежнему оставалось прекрасным.

Поддавшись неизвестному внутреннему порыву, девушка приложила платье к себе, воображая, будто она великая балерина, чье выступление ждут миллионы людей. Нора кружила по магазину, стараясь передвигаться почти беззвучно, на кончиках пальцев, а горько-соленые слезы, жгучие до боли, струились по ее щекам. Она скучала по родителям, по общине, по подругам, с которыми давно утратила связь, но сейчас девушка была бы рада любому, кто смог бы разделить с ней этот волшебный момент.

Сдерживаясь от всхлипов, Нора оступилась, наткнувшись спиной на стол позади, банка краски, стоящая на нем, с грохотом повалилась на пол, не сразу заглохнув, будто повторяя танец незваной гостьи, уронив за собой пачку фруктовой жвачки. Изо рта вырвался короткий звук, сразу же заглушенный ладонями, зомби, которых можно было увидеть из окон магазина, замерли, принюхиваясь, тогда как сердце Норы Мартин забилось набатом. Если мертвецы ее заметят, настанет конец.

Пара зомби подобралась ближе, шаркая непослушными ногами об асфальт, но быстро потеряли интерес, уловив лишь продолжающийся мотив из приемника. Дрожа от ужаса, Нора судорожно принялась складывать в сумку все, что казалось, может пригодиться. Фонарик, упаковку батареек, банку краски, консервы для собак, пахнет ужасно, но если заткнуть нос, вполне пригодно для питания, и конечно, упаковку сладкой жвачки. Эту слабость, она смогла бы себе простить, к тому же, жвачка временно, но заглушает чувство голода, обманывая желудок.

В тот миг, когда пальцы девушки касаются упаковки на полу, приемник издает кашляющий звук, и внезапно замолкает, не подавая признаков жизни. Нет, нет-нет-нет! Мертвецы, словно почуяв изменения в воздухе, начали постепенно стекаться к магазину, желая узнать, кто посмел прервать их вечеринку, длиною в год. Медлить больше нельзя; Нора со всех ног бросилась прочь, не почувствовав боли, когда один из крошечных осколков впился ей в руку. Рычание зомби раздавалось совсем близко, почти теряя сознание от страха, девушка бежала до самого дома, чувствуя, как горят икры и легкие. Ноги сковало болью, носок ботинка зацепился за торчащий из земли корень, заставив Нору упасть плашмя. Поднявшаяся вверх пыль и земля забились в рот и ноздри, но она продолжала ползти на коленях, уже совсем рядом видя свою цель.

Что-то больно оцарапало скулу под правым глазом, но, невзирая на это, девушка поднялась, заставляя себя не оглядываться. Зомби уже совсем близко, или так ей только казалось? По обыкновению, попав в дом, Нора Мартин закрыла дверь в подвал, заперлась в клетке, и на всякий случай достала нож, крепко сжав на рукояти пальцы. Прошло не более трех минут, прежде чем в стены дома и дверь подвала начали стучать, заставив девушку вздрогнуть. Рев и стоны слышались со всех сторон так громко, будто внутри черепной коробки. Нора не выпуская ножа, открыла жвачку, закинув в рот как можно больше подушечек, и принялась громко чавкать, не чувствуя сладости, чтобы заглушить бессвязные мольбы братьев и сестер святых, чьи последние дни уже наступили.

Глава 35. Келли и Льюис Эртман.

2025 год, сентябрь.

Мандан, штат Северная Дакота.

Центр округа Мортон, как гласила надпись на деревянной табличке при въезде, оказался очередным небольшим городком вдоль трассы в череде подобных брошенных и забытых мест. Могучие корни дубов перепахали землю, разрушив некогда ровные дороги, сквозь трещины в асфальте виднелись сорняки, увивавшиеся за любой доступный кусок суши, мох, в котором притаились светлые шляпки грибов. Около уцелевшей заправки стояли покинутые в спешке машины с запыленными стеклами, перевернутый на бок автомобиль неотложной медицинской помощи порос буйной растительностью, и грустно подмигивал, погибая, задней фарой. Промозглый ветер на равнине гонял по городу листовки с призывами к эвакуации, похоже, здесь копы пытались навести порядки мирным путем, но очевидно, облажались.

Льюис Эртман медленно присел рядом со следом от обуви, запечатлевшемся на подсохшей после недавней непогоды грязи, коснувшись «рисунка» пальцами. Он заметил, что в последнее время его чувства будто обострились, местность вокруг казалась обширной картой, которая постоянно дополнялась, сохраняя данные в голове по умолчанию. Мужчина всегда хорошо ориентировался на местности, именно поэтому во время службы Льюиса часто посылали найти пропавших в лесу детей, отставших от взрослых, на его счету несколько десятков спасенных жизней. Прозвище «щенок» закрепилось за Льюисом надолго, не только потому, что считался новичком, даже после года упорной работы, но и за профессиональное чутье.

– Свежий...

Келли Эртман подошла к стоящему рядом автомату с напитками, заметив сквозь грязное стекло с разводами, что один из них накренился, застряв. Стукнув кулаком по автомату, удалось опустить банку с газировкой ниже, но все еще недостаточно, чтобы вытащить улов.

– Хочешь сказать, есть шанс, что след оставили не зомби?

– Кто знает. Рисунок протектора зомби обычно смазан из-за походки, а в этом случае, четкий. Если бы не дождь, я смог бы сказать точнее. Даже если след оставил выживший, он уже мог покинуть город, и отправиться дальше.

Келли старалась не показывать, насколько сильно воодушевила ее мысль о том, что они не единственные оставшиеся в живых люди. Возможно, совсем скоро они догонят этого человека, и тогда шансов выжить станет куда больше. Если выжили они, то есть вероятность, что их родители тоже, ведь так? Ужасно хотелось пить, запасы почти закончились, но внутри заправки была кромешная темнота, рисковать не хотелось, а потому Келли вновь предприняла попытку освободить из заложников автомата жестяную банку. Льюис обвел взглядом местность, прислушиваясь; внимание привлекли две машины, стоящие поодаль, которые могли бы стать настоящим домом на колесах, пусть и не слишком безопасным.

– Эй, обезьянка, давай-ка потише. Обещаю, мы придумаем, как отсюда выбраться и пополним запасы, а пока я осмотрю те тачки, может быть, какая-нибудь из них на ходу.

Рассеянно кивнув брату, девушка еще раз с досадой, но уже как можно тише, ударила кулаком по стеклу, банка дрогнула и наконец, с грохотом опустилась вниз. «Не вино, но тоже сойдет, особенно когда горло пересохло до самого нутра», – подумала Келли, убирая добычу в рюкзак, позже на привале, они с братом разделят напиток поровну, как всегда, только она и Льюис, вместе, против целого мира.

Подняв голову, Келли встретилась взглядом с налитыми кровью глазами чужака, и замерла, мгновение размышляя, что именно видит. Живой мертвец, по-видимому, пытавшийся покинуть территорию заправки, завяз в разбитом проеме главной витрины, вынужденный пока не обратится в труху полу-висеть в воздухе. Осколки стекла резали мертвую плоть при каждой попытке двигаться, но это не останавливало попытки зомби, некогда бывшего пожилым грузным мужчиной, освободиться, издавая внутриутробное рычание и хрипы откуда-то из глубин почерневшего от времени и гниения тела. Чертыхнувшись вслух, Келли схватила с земли камешек, и бросила, угодив мертвецу ровно между глаз, отчего тот на миг успокоился, глядя на нее невидящим взором. Ярость вдруг хлынула непрерывным потоком по венам Келли, она все кидала и кидала камни в зомби, находящегося в безвыходной ситуации, пока не закончился воздух в легких. Хотелось кричать, топать ногами, рвать и метать бездушную плоть в отместку за все, что мертвецы отобрали у живых, выдворяя последних на затворки собственного мира.

– Пошел к черту, урод! Как тебе это нравится, а?

Льюис вскрыл кухонным ножом, взятым из дома, капот следующей машины, надеясь, что в этот раз повезет больше. Кажется, здесь все в порядке, останется добыть еще немного масла и бензина, но это не должно стать такой уж проблемой, насос на заправке должен быть где-то рядом. С третьего раза удалось запустить сердце автомобиля, и в тот момент, когда Льюис захлопнул капот, он услышал вблизи рев зомби. Рванув за звук, мужчина обнаружил сестру, бросающую камни, и словно только сейчас осознал, насколько на самом деле Келли измотана. Черные волосы прилипли к лицу, под глазами залегли глубокие тени, а из горла вырывались едва сдерживаемые всхлипы. Льюис встал между прикованным мертвецом и сестрой, крепко прижимая Келли к себе за плечи, не говоря ни слова. Слова излишни; все, чем он мог помочь были теплые объятия, в плохие времена, залечивающие даже самые тяжелые душевные раны.

– Все хорошо, обезьянка, все будет хорошо. Я сумел завести машину, давай я отведу тебя внутрь, согреешься, а я пока найду насос, залью немного бензина, и рванем прочь, как можно дальше отсюда.

Убаюкивая сестру, впившуюся в его куртку пальцами, Льюис Эртман направился к машине, «рычащей» из-за сухой пыли и грязи забившейся внутрь, но, не сделав и пары шагов остановился, вновь прислушиваясь. Стекло витрины за их спинами громко зазвенело, рассыпавшись блестящими каплями по асфальту, мертвец, оставив часть своей плоти на намертво засевших осколках в металлических проемах, рыча, двинулся к ним. Льюис оттолкнул Келли к машине, по которой она тут же стекла на землю, будто не имела костей, не смея шевельнуться, тогда, как ее брат мгновенно встал в стойку, вытащив из-за сапога кухонный нож. Все, что могла девушка – это немигающими глазами наблюдать за всем происходящим издалека, чувствуя, как в висках отдается стук заходящегося сердца. Никогда еще за весь сумасшедший год, она не видела живых мертвецов так близко, и уж тем более, не боролась с ними за жизнь. Благодаря профессии и хорошей физической подготовке, их безопасность всегда лежала на ее брате.

Льюис Эртман крепко сжал рукоять ножа, надеясь, что та не выскользнет из вспотевшей ладони в нужный момент. Мертвец даже хромая шел достаточно быстро, но вдруг остановился, принюхиваясь, поворачивая голову к мужчине, словно хищная птица, всматриваясь целым глазом, наполненным кровью, его челюсть неустанно вращалась, перемалывая воздух. Льюис задержал дыхание, чтобы зловоние, исходившее от восставшего трупа, не сбило его с ног, и ждал, размышляя отчего-то же зомби прекратил нападение.

Низкое рычание раздалось откуда-то из глубин мертвого тела, стоящего перед мужчиной, и Льюис был готов биться об заклад, но на лице зомби показалась отвратная улыбка, не сулящая ничего хорошего. Мертвец прыгнул так быстро, что Келли вскрикнула, и этот звук вывел ее брата из оцепенения, позволив мгновенно нанести удар в грудь. Лезвие легко вошло в плоть, но результата не принесло, лишь сильнее разозлило противника. Гнилые зубы щелкнули совсем рядом с лицом Льюиса, но он оттолкнул ногой мертвеца от себя, вынимая нож, и со всей силы вонзил его в зрячий глаз зомби, который тут же мешком упал на землю. Тяжело дыша, мужчина с отвращением вытер лезвие о собственную штанину, услышав за спиной дрожащий голос Келли.

– Льюис...господи, смотри, там!

В темноте заправки будто копошилось множество гигантских червей, состоящих из сшитых между собой человеческих конечностей, извиваясь, они искали путь наружу. Выходя на вылазку, Льюис каждый раз старался обходить стороной толпы зомби, следующих одной стеной к известной только им цели, а теперь настоящая волна голодных мертвецов неслась прямо на них, грозясь стереть их с карты мира. Прежде чем Льюис и Келли успели среагировать, дверь заправки резко распахнулась, ударившись о стену, первой из тьмы помещения вынырнула девушка, чей образ был освещен робкими лучами закатного солнца. Мгновение выжившие смотрели друг на друга не в силах вымолвить и слова, пораженные внезапной встречей.

– Руби? – слетело с губ Келли Эртман, она мгновенно поднялась с земли, рванув к девушке, невзирая на окрик брата. Льюис не знал Руби, как не знал и того, была ли она укушена, однако эмоции сестры, как всегда, опередили его собственный разум.

– Быстрее, надо удирать, поговорим позже! – не дав раскрыть и рта, Келли схватила Руби за руку, потащив за собой к машине, и как только Льюис дал по газам, плотина мертвецов прорвалась сквозь ограждения, непрерывным потоком хлынув на улицу в поисках живой плоти. Мужчина вцепился пальцами в руль до побелевших костяшек, неосторожность сестры могла стоить им жизней. Что если прямо сейчас позади сидит инфицированный человек, который через каких-то пару часов бросится на них, обращая в себе подобных? Этого он допустить никак не мог, поэтому храня молчание, Льюис бросил на сестру хмурый взгляд, давая себе немного времени остыть, чтобы не наговорить лишнего.

Грудь Келли часто вздымалась, она никак не могла успокоиться, и поверить в то, что Руби, та самая Руби, от которой еще в средней школе она отгоняла, слово назойливую навозную муху, Люси Макги, выжила, и теперь они вместе вынуждены противостоять живым мертвецам. Похоже, чувства их были взаимны, так как Руби Дарем смотрела на Келли во все глаза, пока резким движением не обернулась на сидении к стеклу, приложив к нему ладони.

– Моя мама...там осталась моя мама...

Глава 36. Лоуренс Рейнольдс и Эдвин Кларк.

Солт-Лейк-Си́ти, штат Юта.

Время в пути, казалось, остановилось вовсе, они шли долго, медленно, гораздо медленнее, чем можно было себе позволить в такую тяжелую пору для всего человечества. Глядя на положение дел в городах, где Лоуренсу и Эдвину приходилось останавливаться, мужчина лишь качал головой от досады, в глубине души радуясь, что супруга и сын этого не застали. Гленнс-Ферри, Уэнделл, Джером, Типтон, Норт-Огден, и прочие, все они кишели живыми мертвецами, словно заведенными игрушками, которые не могли остановиться, пока пуля или лезвие не достигнут сломанного движка. Поэтому когда Лоуренс и Эдвин, наконец, перешли черту Солт-Лейк-Сити, измученные и уставшие до такой степени, что отсутствие какой-либо еды перестало их волновать вовсе, поначалу не могли в это поверить. Припасенных кольев осталось немного, нужно было найти безопасное место, чтобы передохнуть, и как можно скорее.

Где бы ты не находился в С-Л-С всегда упрешься взглядом в строгие, гордо сообщающие о своей значимости, шпили культового сооружения Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Даже издалека на самой высокой точке храма можно было разглядеть образ трубящего ангела Морония, сделанного из чистого золота, и только избранные знают, что в руках он держит золотую пластину, символизирующую книгу, посланную свыше Джозефу Смиту. Лоуренс Рейнольдс был здесь однажды в командировке, которая включала в себя обязательное посещение экскурсии по достопримечательностям города, он помнил, каково находится внутри храма, среди искусных витражей, будоражащих смелые фантазии, фресок, богато украшенных фиолетовых столбов, подпирающих расписные потолки, и впервые в жизни захотел услышать церковные песни. Все, только бы не оглушающая тишина, захватившая города хуже любой заразы.

Эдвин был взбудоражен больше обычного. Слишком многое переменилось за последние годы, месяцы, а теперь и дни, парень с трудом выдерживал бурю эмоций, прорывающуюся через плотину, созданную давно, благодаря сознательному отстранению от реальности с помощью видеоигр, но игры закончились, и не оставалось ничего, кроме как принять новый мир таким, каким он стал. Новое окружение настолько выбило Эдвина Кларка из колеи, что с трудом добравшись до здания библиотеки, в которой Лоуренс решил сделать привал, парень, невзирая на возможную опасность, прошел вглубь здания, найдя укромный уголок, и теперь сидел на полу меж рядов книжных шкафов, закрывая уши и глаза. Еще немного и его тело взорвется изнутри.

Заметив Эдвина через полупустую полку, раскачивающегося на месте и совершенно потерянного, Лоуренс решил не беспокоить мальчишку, дав ему время прийти в себя, и проковылял дальше, подволакивая изрядно уставшую ногу, чтобы осмотреться. Трость, которую Эдвин сделал, сослужила добрую службу в дороге, им везло продолжительное время, и мужчина надеялся, что госпожа удача по-прежнему станет благоволить.

Потолок небольшой библиотеки протекал в нескольких местах, о чем свидетельствовали крупные коричневые пятна, весь пол был покрыт грязью, отдельные страницы из книг обнаруживались под остатками мебели, брошенные в спешке папки с документами и вырезками газет, покоились раскрытыми в читальном зале, припорошенные толстым слоем пыли. Здесь были столы и стулья, которые, в случае особо лютой зимы, могли стать топливом для очага, если найти нужный инструмент, из массивных деревянных шкафов не составит труда соорудить подобие кроватей. Все лучше, чем бродить в поисках «лучшего места», и возможно, наткнуться на то, с чем они не смогут справиться.

Лоуренс медленно вздохнул, едва не закашлявшись от плотного густого воздуха в помещении, и тут его взгляд упал на ближайшую полку, где одиноко лежала синяя книга, размером с ладонь ребенка. «Идиомы». Что ж, возможно, это поможет отвлечь Эдвина. Когда мужчина тяжело опустился рядом с парнем, тот продолжал раскачиваться, что-то неразборчиво шепча, и Лоуренс открыл книгу на первой попавшейся странице.

– Эй, Эдвин, ха-ха, послушай, я тут узнал изо рта самой лошади*, что библиотека прекрасное место для зимовки.

Лоуренс намеренно растягивал слова, чтобы до парня дошел сокрытый в них смысл. Поначалу ничего не происходило, но уже через пару минут, Эдвин немного успокоился, и открыл уши.

– Что ты сказал? Немыслимо! От какой еще лошади?

Вместо ответа бывший морпех протянул ему книгу, и с победной улыбкой прислонился спиной к стоящим позади полкам, сложив руки на затылке. Немногим позже, когда силы к ним вернулись, Лоуренс и Эдвин разведали обстановку вокруг библиотеки, набросав на клочке бумаги огрызком карандаша карту, и добыли в соседней лавке три банки овсяной каши и пасту из киноа, что было очень не плохим результатом для первой вылазки за пределы убежища. Костер занимался, подогревая банки с питательной пищей; в ожидании сытного ужина Лоуренс грел руки у огня, а Эдвин, не отрываясь, смотрел в книгу идиом, изредка возмущаясь вслух.

– It's raining cats and dogs. Что это вообще может значить? Как может идти дождь из кошек и собак, не понимаю.

– Посмотри в этой своей книжонке, дружок.

Произнес мужчина, потирая сухие ладони друг о друга.

– Я не могу. Здесь нет последней страницы.

Эдвин раздосадовано закрыл книгу идиом, и аккуратно, придерживая кончиками пальцем, будто она не была похожа на кусок мусора, убрал во внутренний карман куртки. Дымящаяся в банке каша стала настоящим подарком свыше. Пока Лоуренс открывал вторую банку для парня карманным ножом, он слышал, как тот неустанно, словно заезженная пластинка, повторял одну и ту же фразу, слившуюся в неразборчивый шум от постоянного повторения. «Слишкомгорячоянесмогуестьслишкомгорячоянесмогуестьслишкомгорячоянесмогуесть». Мужчина понимал, что все дело в небезопасном процессе открывания крышки, Эдвин по-своему волновался за него, и мозг мальчишки выдавал единственную известную ему реакцию на стресс.

– Все хорошо, Эдвин, вот видишь, уже можно есть.

Тишину библиотеки нарушал треск костра и чавкающие звуки пережевываемой горячей каши, Лоуренс вылавливал слипшиеся куски покрупнее двумя сложенными пальцами и, не давая еде остынуть, закидывал в рот, наслаждаясь вкусом. Эдвин Кларк понюхал содержимое банки, и уставившись внутрь вдруг произнес:

– Лоуренс. Я, кажется, соврал тебе.

Мужчина поднял голову, внимательно всматриваясь в кажущегося отстраненным мальчика до конца не понимая, что именно тот имеет в виду.

– Никто не ждет меня здесь. Моя мать бросила нас с отцом уже давно, и она действительно уехала в С-Л-С, но правда в том, что я не намерен искать ее. К тому же, скорее всего, она мертва, превратилась в одного из этих гниляков.

Сердце Лоуренса пропустило удар от пронзившей его боли за судьбу соседского парня, который за последний год стал для мужчины чем-то большим, сыном, к рождению которого он был не причастен. Эдвин говорил о смерти мамы спокойно, словно цитировал очередной факт из энциклопедии, возможно, он похоронил ее в собственной душе уже давно, от осознания этого не становилось легче. Семьи Лоуренс лишился до катастрофы, но Эдвин – нет, его отец, будучи зараженным неизвестной болезнью, чуть не разорвал своего ребенка, и даже не имел шанса понять, что творит, нет в мире никаких слов, чтобы утешить ребенка, пережившего подобное.

– Это ничего, дружочек. Ничего. Я не злюсь. Если хочешь, мы можем остаться пока здесь, а там посмотрим, хорошо?

Вместо ответа Эдвин, наконец, начал есть, на что мужчина кивнул, выдавив улыбку, полную едкой горечи, заменившей во рту вкус овсяной каши.

«I heard it straight from the horse's mouth». Эта фраза используется, когда получаемый совет или указание точно сработают, так как их дает человек сведущий. Она имеет отношение к американским конным скачкам.