Текст книги "Передний край (ЛП)"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

  «В том состоянии, в котором он находился в то время, он был не совсем в состоянии сделать это для себя».

  – Вот что я хотел знать. Как он? Его мобильность? Я имею в виду, собирается ли он когда-нибудь восстановить это?»

  «Он добился большого прогресса, да».

  – Я уверен, что да, – сказал Кэрью, – но как бы он ни старался, сколько бы вы для него ни делали, он никогда не сможет вернуть все полностью. Он?"

  Сара Леонард наблюдала за ним, Кэрью шел по улице, не то чтобы торопясь, но постепенно удлиняя шаг, шагая вперед, показывая свои шаги.

  Сорок четыре

  – Где Кэлвин?

  Резник оторвался от смены ленты. – Его допрашивают следователи.

  «Обо мне?»

  – Не напрямую, нет.

  «Я хочу увидеть его.»

  «После.»

  «После чего?»

  Резник одновременно нажал запись и паузу. «Я думаю, то, что вы собирались рассказать нам, было связано с судебным иском, почему вы не продолжили».

  Синяя униформа Сары Леонард свисала с ручки двери ванной, шариковые ручки торчали из нагрудных карманов, одна сторона была придавлена ​​стетоскопом, записная книжка, ее часы все еще были приколоты спереди, под ее значком.

  Сара встала на колени в ванне, направив воду из смесителя на лицо и волосы. Она думала о Тиме Флетчере, о том, как легко с ним говорить, как он мог бы показаться ей привлекательным, если бы он был немного выше. Бог! Сара рассмеялась сквозь брызги воды. Хотя бы ради тела Иэна Кэрью, личности Тима Флетчера, его разума. Она крепко закрыла глаза и поднесла душевую розу ближе к лицу.

  «Вы не можете сказать мне, что этот человек сделал то, что он сделал, из-за чего-то другого, кроме чувства вины. Это уже случилось, когда он однажды руководил этими машинами. И его вина в этом была доказана. Зачем еще платить все эти деньги во внесудебном порядке? Он знал, Имри, он знал, что это его ответственность, как и то, что случилось со мной, и он не мог жить с этим не лучше, чем я. Вот только он на самом деле не знал боли, он не чувствовал боли, он просто знал, что причинил ее, и именно поэтому он проглотил все эти таблетки, а затем провел бритвой по запястьям, потому что не хотел ничего принимать. больше шансов. Рискнуть, что что-то пойдет не так, не тогда, когда он имел дело с собственной жизнью. Нет."

  Риджмаунт облизал нижнюю губу языком; Резник сделал знак Пателю, который налил еще немного воды и оставил ее в пределах досягаемости правой руки Риджмаунта.

  «Я думал, что это какой-то знак. Я думал, что это означает, что человек взял всю вину на себя, и теперь все кончится. За исключением того, что сны никогда не покидали меня, и я никогда не мог вернуться к нормальному сну, как все остальные, и все, что у меня осталось, это моя жена и моя маленькая девочка. Так что я знал… – глядя на Резника, вглядываясь в его лицо, – я знал, что это еще не конец. Я знал, что должно быть что-то еще.

  «Понимаете, было бы лучше, если бы они убили меня там, на операционном столе, если бы они убили меня мертвым, потому что то, чем я был, то, чем я стал, было хуже, чем быть мертвым. Но Бог оставил меня в живых, и я должен был найти способ справиться с этим, и я знал, что не могу обернуться и сделать то, что сделал тот человек, и покончить с собой, не после того, как Бог послал меня через тот огонь и принес меня с другой стороны».

  «Я думал, все они виноваты. То, что они должны сделать, это принять их вину «.

  «И я ждал, а между тем боли в голове усиливались, и все же они ничего не делали, так что мало-помалу я взял на себя задачу узнать, где они, что они делают, и все они, большинство из них, несли как прежде, как будто ничего и не было. И я продолжал наблюдать за ними, за теми, кто был со мной во время моей операции, я наблюдал за ними и ждал, что что-то подскажет мне, что я могу сделать, чтобы, наконец, облегчить мою боль».

  «Мы с Кэлвином жили так, как могли, и все это время я ждал какого-то знака».

  Сара смотрела на кастрюлю, ожидая, пока кипящее молоко не закипит почти до краев, прежде чем сбить его с газа и налить в кружку, ложкой насыпав три чайные ложки горячего шоколада с горкой и сильно размешав. По пути к раковине она слизнула кусочки темного шоколада с ложки, прежде чем бросить ее в миску. Она взяла свою книгу и понесла книгу и шоколад в спальню. Она только укладывалась в постель, размышляя, сможет ли она дочитать до конца главу, прежде чем уснуть, когда услышала, как разбивается стекло.

  Ее первой мыслью, когда она села в постели, было то, что кто-то идет домой из паба, дети выходят из Центра Маркуса Гарви; как-то раз соседке через улицу бросили в окно кирпич, кое-кто повеселился.

  Но это было не спереди, звук исходил сзади.

  Сара встала у двери в спальню, открыла дверь и затаила дыхание. Внизу ничего не шевелилось: не было света, кроме уличного, который просачивался сквозь портьеры в передней комнате и матовое стекло над входной дверью.

  И все же она ждала.

  Это вовсе не обязательно должен был быть ее дом, это вполне могло быть и по соседству. Это мог быть кто-то, бросающий камни с поля. Если это был грабитель, возможно, она уже спугнула его; или он мог быть там внизу, ждать. Для чего? Часть ее хотела повернуться и вернуться в постель, натянуть одеяло на голову. Все, что стоило взять у нее внизу, пусть берет. Не в первый раз она проклинала себя за то, что не поставила в спальне телефонную розетку. Тем не менее, именно это она и должна сделать: спуститься вниз и позвонить в полицию.

  – Что у них все еще оставалось, – пот выступил на губах Риджмаунта, капая в уголки его глаз и вызывая у них жжение, – так это их свобода делать все, что им заблагорассудится, иметь дела с другими женщинами, другими мужчинами, уходить и учиться. , все, что им нравилось, и я попал в ловушку того, что случилось со мной, и то, что случилось со мной, было их ошибкой.

  «Итак, я наблюдал за этой медсестрой, за тем, как он все время смеялся и шутил с другими медсестрами и пациентами, всегда делая вид, что в мире никогда не было заботы. Нет, ты в порядке, с тобой ничего не случится. Ничего не пойдет не так, поверь мне на слово, поверь мне, эта операция будет лучшим, что с тобой когда-либо случалось, добавь еще десять лет к своей активной жизни.

  «А что молодая женщина, тот, чья работа заключается в том, чтобы убедиться, что анестетик машины работает правильно, она до университета оформляя она такая умная и умная, собирается получить себе степень и все, думает, что она так прекрасна, не могли» т см машина будет неправильно «.

  «Все они, чего я хотел, чего я ждал, способ лишить их свободы, не лишая жизни, потому что лишать жизни – это неправильно. Это ничего не помогает».

  – А как насчет Аманды Хусон? – спросил Резник. – А как насчет ее жизни?

  «Теперь, – сказал Риджмаунт, глядя прямо на него, – этому никогда не суждено было случиться. Я никогда не знал, что кто-то может так бороться. Это была ошибка."

  «Сара!»

  В ту секунду, когда она услышала голос, она поняла, чей это был голос, и качнулась боком к двери, из ее рта вырвался единственный низкий вздох.

  – Мне подойти к тебе или ты спустишься ко мне? Он прислонился к стене между входной дверью и подножием лестницы. В слабом свете она могла ясно видеть только его лицо, а подойдя поближе, увидела, что на нем уже не та одежда, что раньше, а черные джинсы и черный хлопковый свитер. Руки в карманах, когда он наклонился там, беспечный.

  – Видишь ли, – улыбнулся он, – я сказал, что это еще не конец.

  «Что? Что не закончилось? Что?»

  Он подошел к ней, и она попятилась вверх по лестнице, четыре или пять ступеней, прежде чем подумать, что это последнее, что я должна сделать, показать ему, что я боюсь. Так что она снова спустилась вниз, не останавливаясь, пока не оказалась лицом к лицу с ним, больше похожей на насмешку, чем на улыбку, мелькнувшую уголком его рта, теперь она это видела.

  «Что ты хочешь?»

  Прежде чем она успела среагировать, он схватил ее за халат и сильно потянул, выбивая ее из равновесия, сильно вонзаясь в него. Она оттолкнулась, одной рукой цепляясь за его лицо, но он только рассмеялся и снова дважды потянул руку, которая никогда не отпускала его, и ее халат был широко распахнут, а рубашка, в которой она лежала в постели, была оторвана.

  – Чего я хочу, – усмехнулся Кэрью, – того же, что и ты.

  Сара выгоняют с ее голую ногу, быстро, но не вполне достаточно быстро, ее голень застав его высоко в бедро, и, как он прыгал назад она нацелила ее локоть на его лицо, почувствовал, что удар что-то и барже мимо него по направлению к передней комнате телефон.

  Он поймал ее ниже талии и развернул, костяшки тыльной стороны одной руки задели железо камина, а ее голова и плечо ударились о бортик кресла. Он снова дернул ее и потерял хватку, она тяжело упала на основание позвоночника и закричала от острой боли.

  – А теперь, – сказал Кэрью не без раздражения, – почему бы нам не прекратить все это глупое притворство?

  «Когда именно, – спросил Резник, – вы поняли, что должны были сделать?»

  Взгляд Риджмаунта оторвался от стола. «Когда я прочитал в газете, что плохого сделали этому молодому доктору, как они описали, как его порезали скальпелем, порезали ноги, так что, скорее всего, он никогда больше не сможет ходить. Вот когда я знал. Джозеф, сказал я себе, это то, что ты должен сделать».

  Пульс Резника начал учащаться. Он должен был быть уверен. – Этот молодой доктор, как его звали?

  Риджмаунт выглядел удивленным. «Флетчер. Тим Флетчер».

  – Вы не были ответственны за это нападение?

  Риджмаунт взглянул на Пателя и покачал головой. – Разве я тебе не говорил?

  – Подождите, – сказал Резник, вскочив на ноги, стараясь говорить как можно тише, – с мистером Риджмаунтом. Пусть продолжает свое заявление. Я пошлю кого-нибудь еще».

  Он плотно закрыл дверь и побежал к комнате уголовного розыска.

  – Разве это не лучше, – говорил Кэрью, – чем вся эта ссора? И над чем?

  Он лежал рядом с ней, частично поверх нее, одна нога и вес его груди прижимали ее к земле, прижимая спиной к передней части дивана. Шероховатость дешевого ковра терлась о ногу, о бедро, а другая нога немела. Кэрью играл с ее грудью, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловать ее губы, часть ее лица, проникнуть языком в ее ухо.

  «И просто ждать», он улыбнулся, «это будет получить хорошую сделку лучше.» Он опустил свой рот к ее лицу и лизал линию снизу ее уха вокруг к ее подбородку. «Это то, что я никогда не мог понять, о Карен. Глупая маленькая корова! Не знаю, хорошо, когда она чувствовала себя одной. Демпинг меня за Флетчер. Жалкий!" Кэрью засунул язык в ухо Сары и медленно снова. „Тем не менее,“ он улыбнулся, „скоро сократить его до нужного размера.“

  Две машины слишком быстро свернули в угол, едва не столкнувшись друг с другом, когда вырулили на улицу Кэрью. Третий подъезжал к дороге сзади, не желая попасться таким же образом во второй раз. Дивайн сильно забарабанил в дверь, и когда сонный студент-медик осторожно открыл ее, он оттолкнул его в сторону и вошел, Нейлор следовал за ним.

  Сидя во второй машине рядом с Линн Келлог, Резник подумал, что он не будет там, ест еду на вынос и смотрит телевизор, это не будет так просто.

  «Когда мы забрали Кэрью, – сказал Резник, – он болтал с одной из медсестер, Сарой Леонард…»

  – Думаешь, он может быть с ней?

  – Я не думаю, что нам следует ждать, вдруг они вернутся, взявшись за руки. Дозвонитесь до станции, посмотрите, есть ли ее адрес в файле. Если нет, обратитесь в больницу. Не позволяйте им дать вам «нет» в ответ».

  Резник вышел из машины и пошел по тротуару туда, где Божественные и Нейлор теперь стояли.

  Кэрью поправил свой вес, коленями расставил ноги Сары еще дальше.

  – Ааа, – выдохнул он, закрывая глаза. «Это будет красиво». Снова открывая их, лицо так близко к ней: «Тебе не кажется?»

  – Да, – сказала Сара.

  Ян Кэрью улыбнулся и опустился на землю.

  Сара уперлась пальцами обеих рук в его лоб, большими пальцами нашла его глаза и надавила так сильно, как только могла. Кэрью вскрикнула и выгнулась назад, а она продолжала сжимать большие пальцы в суставных впадинах, раскачивая его, не ослабляя хватки, и почти переворачивая его, пока он не ударил ее кулаком в живот, и она не смогла предотвратить один из своих ударов. руки от подергивания в сторону, а затем и другой. Он закричал на нее, и на этот раз она зацепила большими пальцами уголки его рта и потянула. Кэрью размахнулся и сбил ее с ног, оттолкнув от себя; потом, спотыкаясь, поднялся на ноги, джинсы на бедрах, не в силах удержаться, чтобы руки не терли глаза.

  Сара сильно оттолкнула его, негнущиеся руки, и когда он упал назад, она бросилась к двери. Она вернула верхний болт и работала над вторым, который всегда застревал, когда Кэрью, шатаясь, вошел в холл. На мгновение она замерла, думая, что он собирается прийти за ней, но вместо этого он пошел в другую сторону, к судомойне, куда он вломился; волна облегчения охватила ее, и она побежала обратно в гостиную за телефоном.

  Он не ушел: он пошел на кухню за ножом.

  Его слова давались с трудом, с неровными промежутками между ними.

  «Ты сука ... чертовски глупо ... сука ... Я собираюсь ... убить тебя за это.»

  Сара закричала.

  Она схватила подушку и держала ее перед собой, когда Кэрью приблизился с ножом. Она продолжала кричать достаточно громко, чтобы ее услышали на улице.

  Резник ударил плечом входную дверь, и почти ничего не произошло. Он и Линн столкнули его вместе, и он сдвинулся с петель, но не собирался поддаваться. Резник поднял зеленое мусорное ведро со двора и предупредительно закричал, прежде чем бросить его в стекло переднего окна.

  Крик прекратился.

  Линн Келлог была в комнате первой и мчалась к задней части дома вслед за Кэрью. «Линн!» Звонил Резник. «Отпусти его!» Он знал, что Дивайн и Нейлор были где-то там, прикрывая задний переулок. Справа от него покачнулась Сара Леонард, и Резник быстро подошел к ней, опасаясь, что она может упасть. «С тобой все впорядке?» – спросил он, чувствуя пустоту произносимых им слов. Сара кивнула и вздрогнула, притянув к себе подушку и крепко обняв ее. Резник поднял трубку, чтобы вызвать врача, скорую помощь.

  На бегу Кэрью вцепился в джинсы, которые сползали с его ног. Он не мог толком видеть, куда идет, и раскачивался из стороны в сторону, царапая себя о сетчатый забор, задев ногой кирпичную кладку стены.

  Линн вовремя увидела брошенную коляску и перепрыгнула через нее, проклиная себя за то, что она такая негодная, зная, что по праву Дивайн и Нейлор ждут, чтобы забрать Кэрью, но зная, как сильно она хочет его сама.

  В тридцати ярдах от нее Кэрью зацепился ногой за край промокшего матраса и потерял равновесие, и это было все, что ей было нужно. Когда она схватила его, обхватив одной рукой его шею, а свободной рукой сжав его правое запястье, Кэрью все еще крепко сжимал кухонный нож. Линн изменила равновесие так, что одно из ее коленей сильно упиралось в поясницу Кэрью, а затем, как она скажет позже в своем отчете, она оказала необходимое давление на руку заключенного, чтобы заставить его выронить оружие, которое он нес.

  Мерцание света исходило от факела Дивайн, когда он и Нейлор поспешили к ней.

  – Ты уверен, что с тобой все в порядке?

  «Да. да. Спасибо. Все будет хорошо.»

  Резник стоял над ней, колеблясь. Звук сирены скорой помощи был слышен, когда она приближалась по главной дороге, ведущей в город.

  Сара Леонард снова застегнула халат и положила подушку на колени; за последние несколько мгновений она взглянула на Резника только один раз. Она снова подняла глаза, когда Кевин Нейлор вошел в комнату из задней части дома. – Он у нас, сэр. Линн поймала его. И нож. Он возвращается на станцию.

  «Хорошая работа.»

  Сара начала трястись, плакать слезами облегчения. Резник встал на колени рядом с ней и держал ее, пока не приехала скорая помощь и парамедики не помогли ей уйти.

  «Убедитесь, что ничего не сдвинется с места, пока не завершится судебно-медицинская экспертиза. На тот случай, если мы не сможем доказать, что он сделал с Флетчером, я хочу, чтобы это закрепилось».

  «Женщина, сэр. Нет опасности, что она не будет давать показания?

  – Никакой опасности.

  Резник отпер входную дверь и вышел на улицу, когда машина скорой помощи отъехала. В пространстве перед прибытием следующих полицейских машин было тихо. Соседи вернулись в свою собственную жизнь, Новости в 10.00 . Над поднимающимся вверх склоном домов он мог видеть янтарный свет, нависший над центром города. Он думал о Риджмаунте, который собирался провести свою первую ночь в полицейской камере, и о вещах, на которые он был вынужден пойти, чтобы обрести покой. Он думал о Саре Леонард, о том, как в следующий раз она будет в своем доме одна, о реакции на каждый незнакомый звук, на каждое открывание двери. И где-то, в какой-нибудь маленькой гостинице или в съемной комнате, Элейн. Он оставил машину на месте и пошел, засунув руки в карманы, желая чем-нибудь очистить воздух, желая дождя.