Текст книги "Злоба (ЛП)"

Автор книги: Джон Гвинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Она умна, подумала Верадис. Для кого это предназначалось? Бренина, Оуэна, Натаира. Всех?

Бренин поднял бровь, но ничего не сказал. Хеб улыбнулся, словно наблюдая за увлекательной игрой.

‘Пожалуйста, говорите прямо, – попросил Овейн. ‘Я выпил слишком много вина, чтобы разгадывать твои загадки.’

Рин прищелкнула языком. – Никакого такта, Овейн. Я уверен, что Бренин вам все объяснит.’

Бренин усмехнулся. – Оставь меня в покое.’

‘Очень хорошо. Говоря откровенно, я слышала, что в последнее время у вас обоих были неприятности.’

‘Да, это верно, – согласился Бренин. – Беззаконники, нападающие из темного леса. Брейт в самом центре событий со своей бандой разбойников, я полагаю, хотя у меня пока нет доказательств. Надеюсь, он будет ждать меня, когда я вернусь.’

‘То же самое и со мной, – проворчал Овейн. ‘По всей границе леса мрака на меня совершаются набеги.’

‘Тогда, может быть, этот союз и есть ответ для вас обоих, – сказала Рин. – Возможно, работая вместе и с помощью короля Аквила, вы смогли бы справиться с этими беззаконниками.’

‘Я способен защитить свои земли, – отрезал Овейн.

– Неужели? И все же ты здесь, в то время как на твои земли совершают набеги, грабят. Как и ты, Бренин.’

‘Всегда одно и то же, Рин, – сказал Бренин, качая головой. ‘Ты не станешь меня обманывать, как ни старайся. Я не буду участвовать в ваших развлечениях.– С этими словами он зашагал прочь, Хеб следовал за ним по пятам. Талл кивнул воину Рин, затем последовал за своим королем, подмигнув Верадису, когда тот проходил мимо.

Вскоре принц извинился и повел Верадиса за вином.

– Сухая работа, это политиканство, – сказал Натаир, когда они осушили свои чашки.

‘Я хочу пить, просто слушая ее, – сказал Верадис.

‘А ты как думаешь?’ спросил Натаир.

Верадис пожал плечами. ‘Этого я не знаю. По правде говоря, Натаир, многое из этого разговора меня утомляет. Я охотно последую за тобой на такие сборища, но только для того, чтобы знать, что у тебя есть меч, который защитит твою спину.’

Натаир рассмеялся. ‘Ты для меня как тоник, Верадис, среди всего этого коварства, препирательств и осторожных слов. Но так как ты не хочешь сказать мне, что ты думаешь, позволь мне сказать тебе, что я думаю, о мече, который охраняет мою спину.– Он низко поклонился.

– Короли изгнанных земель подобны детям. Они ссорятся и чванятся, но они не будут стоять вместе. Мой отец обманут мечтами своего сердца. Он не может заключить здесь союз, который будет длиться вечно. Это изношенная веревка, которая порвется, если ее туго натянуть, в этом я уверен после сегодняшнего вечера.’

‘Тогда как же мы будем противостоять этому Черному Солнцу, когда он придет?– сказала Верадис.

Натаир огляделся, но вокруг никого не было. Тем не менее он понизил голос:

– Империя . . .– он вздохнул. – Там должна быть империя. Эта земля должна быть единой и сильной, если мы хотим быть готовыми к приходу Азрота. Этого никогда не случится, пока изгнанные Земли управляются десятком дерущихся детей. Империя с армией, подобной муравьям, которых мы видели, которая сражается вместе, чтобы победить любого врага на своем пути. Я заставлю отца увидеть эту истину. Из пепла его старой мечты родится новая, и я отдам свою жизнь, чтобы увидеть, как она осуществится.’

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
КОРБАН

Солнце было всего лишь линией на горизонте, когда Корбан осторожно ступил между деревьями, окружавшими коттедж Брины. Сквозь ольховую рощу доносился шум бегущей воды, ветерок шелестел ветвями над головой, все остальное было тихо и спокойно.

Она всего лишь целительница, сказал он себе уже не в первый раз с тех пор, как покинул своих спутников и направился к дому.

Как я вляпался в это дело? он задумался, но затем насмешка Рафа вспыхнула перед его глазами. Он глубоко вздохнул, подавил страх и выглянул из-за дерева на дом Брины. Зеленый дерн покрывал плетеное здание, тонкая полоска дыма слабо поднималась на фоне темнеющего неба из единственной трубы. В открытом окне мерцал свет, распространяя теплый оранжевый свет в сумерки.

По ярко освещенному окну пробежала тень, и Корбан, затаив дыхание, нырнул за дерево. Досчитав до двух десятков и десяти, он осмелился выглянуть снова.

Должно быть, она в комнате, где горит свет. Так что мне просто нужно пролезть в одно из темных окон, схватить что-нибудь и уйти. Не потеряв при этом своей души. Он вздрогнул.

Он быстро пересек открытое пространство, заросшее травой и полевыми цветами, и бросился на землю под окном. Наконец он собрался с духом, осторожно проверил ставни и с облегчением выдохнул, когда они открылись. Он быстро перелез через край и сполз на пол с другой стороны.

В дальнем конце комнаты он увидел маленькую деревянную кровать. Рядом с ней стоял низкий столик, на котором были разбросаны темные предметы, неясные в темноте. Тонкий ободок света очертил дверной проем на дальней стене.

Он легко пробежал по полу, нагнулся, добрался до низкого столика рядом с кроватью и схватил первое, что попалось под руку. Подняв его, он увидел, что это костяной гребень. Он быстро сунул его под рубашку.

– Похититель, – проскрежетал голос позади него.

Корбан резко обернулся. Послышались глухие шаги, и прежде чем он успел пошевелить ногами, дверь распахнулась, залив комнату светом. В дверном проеме стояла Брина.

Корбану стало жарко и холодно одновременно, на лбу выступили капельки пота.

‘Что ты делаешь?– Спросила Брина тихим, наводящим ужас голосом.

Корбан открыл рот, но ничего не сказал. Потом что-то зашевелилось рядом с Бриной. Корбан прищурился и вдруг понял, что это огромная черная ворона прыгает на жердочке возле двери.

– Крадущий, чужой, крадущий, чужой’ – хрипло повторял он.

– Спасибо, Краф, – сказала Брина, поглаживая взъерошенные перья птицы. Крик птицы постепенно затих, но она все еще переминалась с ноги на ногу, подозрительно глядя на Корбана своими черными глазками-бусинками.

– Ну, мальчик, что ты делаешь в моем доме?’

–Я ... мне очень жаль, – выпалил Корбан.

‘Я не спрашивал, как ты себя чувствуешь, – отрезала знахарка. ‘Что. Ты. Делаешь. В. Моем. Доме? С каждым словом она становилась все ближе и ближе, пока не оказалась почти нос к носу с Корбаном, который пятился, пока его ноги не уперлись в кровать Брины.

Корбан попытался что-то сказать, объяснить, но из его уст вырвалось лишь хриплое "осмелюсь".

‘Ты говоришь, как моя ворона, – сказала она.

– Смерть, – пробормотала ворона, вызвав у Корбана писк.

‘Пока нет, Краф. Неразумно бросаться во что-то столь постоянное.– Она пристально посмотрела на Корбана. – Ну и что?’

‘Я здесь на спор, – на этот раз ему удалось выговорить это, стараясь глубоко дышать, как советовал ему Гар, когда паника грозила захлестнуть его.

– Объясни, – попросила она.

Так и сделал Корбан, поначалу запинаясь, но вскоре слова вырвались сами собой. Брина стояла, скрестив руки на груди, и слушала, как он рассказывает о своем споре, о Рафе, о тренировочном мече и, наконец, о своей отваге. Когда он закончил, они оба уставились друг на друга. Брина постучала ногой по полу.

– Смерть, – снова проскрипел ворон, злобно глядя на Корбана, который судорожно сглотнул.

‘Думаю, что нет, мой кровожадный друг, – сказала она наконец. – Во всяком случае, не в этот раз. Но что делать, вот в чем вопрос.’

– Нехорошо, нехорошо, нехорошо, – проговорила Ворона, снова принимаясь прыгать с ноги на ногу.

– Да, ты прав, Краф, он поступил неправильно, и он должен возместить это. Ты ведь согласен, мальчик, не так ли?’

Корбан неуверенно кивнул.

Брина рассмеялась. – Не волнуйся, мальчик, я не превращу тебя в жабу и не заберу твою душу. Ничего столь драматичного. Я больше думала о работе по дому.’

– Работа по дому?– повторил Корбан.

– Да, работа по дому. Ты ведь не слабоумный, правда?– она нахмурилась, наклонилась вперед и пристально посмотрела на него.

– Он покачал головой.

‘Хорошо. Ну что ж, тогда работа по дому. Сбор трав, растений, корней, различных предметов, которые нужны целителю. И, может быть, немного прибраться. Дни кажутся такими напряженными, и у меня часто не хватает времени.’

Корбан молча смотрел на нее.

– Ну и ?– отрезала она. – Ты готов сделать это, чтобы загладить то ужасное расстройство, которое ты причинил?’

Корбан кивнул. – Да, – наконец выдавил он, радуясь тому, что не умрет, не будет мучиться и не проведет остаток своих дней, прыгая и поедая мух.

‘Хорошо. Тогда будь здесь завтра в полночь. А теперь, я думаю, тебе лучше уйти. Для одного вечера у нас было достаточно волнений.’

Корбан огляделся в поисках выхода.

‘Может быть, на этот раз ты воспользуешься дверью, – сказала Брина.

Он снова кивнул, и она выпроводила его. Переступив порог, он остановился, пошарил под рубашкой, вытащил костяной гребень и протянул его Брине. Она посмотрела на него на мгновение, а затем покачала головой.

– Принеси его завтра, я думаю.’

– Обязательно, – сказал он. Он вышел из дома и остановился. ‘Спасибо.’

– Давай, проваливай, – рявкнула лекарь.

Ему удалось спокойно пройти несколько шагов, но затем он перешел на бег и с бешено бьющимся сердцем бросился в ольховую рощу.

Какая-то фигура поднялась и побежала к нему, когда он подошел ближе, а затем Сайвен бросилась на него, яростно обнимая.

‘Я боялась за тебя, – прошептала она.

‘Не стоит, – ухмыльнулся он ей, и они вместе вернулись к остальным.

Дат и Эдана поспешили к нему первыми, Раф и Крейн следовали медленнее.

– Ну вот, герой возвращается, – проревел Раф. В одной руке он держал тренировочный меч, в другой-кувшин с уском. – Или он герой? Может быть, вы просто сидели в лесу и ждали какое-то время. Откуда нам знать?’

‘Ты просил его привезти трофей, – сказал Крейн.

– Да, я так и сделал, – сказал Раф. ‘Ну и где же он тогда?’

Медленно, драматично Корбан запустил руку под рубашку. Он схватил костяной гребень и с размаху вытащил его, держа высоко перед собой, чтобы все могли видеть, с выражением величайшего удовлетворения на лице.

Дат ахнул, как это сделала Сайвен. Эдана только улыбнулась ему.

– Это не гребень ведьмы, это гребень твоей сестры, – нахмурился Раф. ‘Она дала его тебе только сейчас, когда подбежала к тебе. Вы оба все это спланировали заранее. Не думай, что сможешь одурачить меня своим трусливым поведением.’

– Это гребень Брины. Я сделал, как меня просили, – настаивал Корбан. – А теперь дай мне мой тренировочный меч.’

Раф нахмурился еще сильнее, переводя взгляд с Корбана на деревянный меч в своей руке. Он отпил из кувшина и передал его Крейну.

‘Если хочешь, приходи и возьми.’

"Только не это", – подумал Корбан, и страх охватил его, словно свернувшаяся ледяная змея в животе.

‘Просто отдай ему его меч, – рявкнул Дат.

Раф презрительно ухмыльнулся Дату и, как можно быстрее, ударил его по губам.

Что-то изменилось в Корбане, он это почувствовал. Лед растаял в порыве жара, от которого вспыхнуло его лицо и сжались кулаки. Он неуклюже рванулся вперед, забыв все, чему его учил Гар, и ударил Рафа кулаком по голове.

Раф отступил в сторону, немного вяло, и кулак Корбана взмахнул в пустоте. В то же время Раф поднял и выхватил тренировочный меч, ударив Корбана сзади по колену, отчего тот растянулся лицом в траве. Со звериным рычанием Корбан бросился на Рафа, его невероятная скорость и свирепость застали старшего мальчика врасплох, подняв его в воздух и швырнув на землю. Корбан постоял немного над Рафом, затем сквозь шум крови, стучавшей в ушах, до него донесся шум, и он огляделся. Дат смеялся, указывая на удивленное выражение лица Рафа, и остальные быстро засмеялись. Только Крейн не смеялся. На самом деле он выглядел разъяренным. Затем Корбан услышал шорох, оглянулся на пустое место, где только что стоял Раф, и инстинктивно пригнулся. Деревянный меч просвистел в воздухе там, где только что была его голова. Он бросился на Рафа. На этот раз ему повезло меньше. Тренировочный меч, попав ему в правое плечо, выбил его из равновесия, а затем кулак Рафа соединился с лицом Корбана, ударив его высоко по щеке, прямо под глазом. Его ноги превратились в кашу, и он упал, боль взорвалась в его голове. Раф шагнул к нему, ухмыляясь и высоко поднимая деревянный меч. Затем с мягким стуком нож вонзился в землю прямо перед сапогом Рафа.

‘Ни шагу больше, – сказала Сайвен, высоко подняв другой нож и прижав руку к уху.

‘Ты не посмеешь, – усмехнулся Раф.

– Сделай еще один шаг, и ты все узнаешь, – сказала она, сверкая глазами в лунном свете.

Это был застывший момент.

Напряжение покинуло плечи Рафа, и он рассмеялся.

– Сестра снова пришла тебе на помощь, трус’ – сказал он Корбану, затем повернулся и зашагал прочь, слегка покачиваясь, а Крейн последовал за ним.

– Держи, Бан, – сказал Дат, протягивая руку и поднимая Корбана с земли.

‘Ты уронил это, – сказала Эдана, протягивая ей гребень целительницы. Он взял ее с печальной улыбкой. – Дай мне посмотреть на твое лицо, – сказала она, и Корбан поморщился, когда ее пальцы ощупали его кожу.

– Прости, Бан, пожалуйста, не сердись на меня, я думала, он действительно собирается причинить тебе боль, – сказала Сайвен.

‘Все в порядке.– Он еще больше разозлился на себя за то, что его снова избили, но, по крайней мере, на этот раз он дал отпор и сумел сбить Рафа с ног. Кроме того, лицо Эданы было очень близко к его лицу, когда она рассматривала его щеку, и ему было трудно сосредоточиться на чем-то еще.

‘Я думаю, ты выживешь, – сказала Эдана с улыбкой.

‘Очень хорошо, – саркастически произнесла Сайвен. – тебе следует подумать о том, чтобы стать целительницей.’

После утренней тренировки, когда Корбан жадно пил из бочки с водой, Гар спросил его о синяке на щеке. – Это сделал Раф. У нас были разногласия, прошлой ночью.’

Корбан продолжал рассказывать ему о вызове, гребне Брины и драке. ‘Я знаю, что проиграл, – сказал он, – но, по крайней мере, я не стоял там, слишком напуганный, чтобы двигаться. И однажды я его свалил.’

‘Это уже кое-что, парень. Но потеря в юности часто означает разбитое лицо и уязвленную гордость. Потерянный после долгой ночи обычно означает мертвый. И на этот раз ты почувствовал гнев, как ты говоришь, больше, чем страх. Что ж, позволяя своему гневу управлять тобой, ты, скорее всего, убьешь себя так же быстро, как и от страха. Есть такие, которые могут драться в каком-то красном тумане ярости. Я когда-то знал такого человека. Как бы то ни было, его гнев всегда заботился о нем. Но скорее всего гнев просто затопит твой разум и сделает тебя неуклюжим, неспособным думать.’

‘Но как я могу надеяться на победу? Конечно, было бы бесчеловечно ничего не чувствовать.’

‘Верно, парень, но речь идет о контроле. О том, кто здесь хозяин. Все люди испытывают страх, все люди испытывают гнев. Использовать его. Запрягай его, как вьючную лошадь, чтобы придать тебе сил, но не позволяй ему затуманить твой разум и управлять твоими конечностями. Ты меня понимаешь?’

‘Да, – медленно кивнул Корбан, – думаю, что да.’

‘Хорошо. Когда ты контролируешь свои эмоции, ты все еще можешь думать, и это спасает жизни. Часть навыка воина-это оценка боя до того, как ты окажешься втянут в него. Ты можешь победить Рафа?’

‘Пока нет, – буркнул Корбан. ‘Хотя я думаю, что у меня было бы больше шансов с мечом в руке, после всего, что ты мне показал. Но в любом случае у меня не было выбора. Честь требовала, чтобы я сражался с ним.’

– У тебя всегда есть выбор. Иногда можно отступить и сохранить свою честь нетронутой. Ты можешь драться на словах так же хорошо, как на мечах или кулаках. Слова обладают собственной силой. И все же, – добавил он, увидев опущенное лицо Корбана, – он старше, крупнее и гораздо лучше тебя обучен. Ты молодец. За исключением твоей раны. Твоей маме это не слишком понравится.’

‘Я знаю, – печально сказал Корбан.

‘Что с тобой случилось?– Сказала Гвенит, когда Корбан сел, чтобы прервать свой пост, и положил руки ей на бедра.

Его отец уставился на него, а Сайвин уставилась в свою миску с кашей. – Я упал, мама. Это выглядит еще хуже, чем есть на самом деле.’

‘Надеюсь, что так, – сказал Таннон, – потому что все выглядит очень плохо.’

Большой синяк окружал сердито выглядевшую рану на скуле Корбана, коричнево-черная струпа еще не полностью покрывала порез.

Гвенит поставила на стол тарелку с медовыми лепешками и нежно коснулась щеки Корбана.

– Не суетись, мама, все будет хорошо, – пробормотал Корбан.

‘Ты упал?– сказала она.

– Да, Мам. Мы с Датом сидели на камнях у самого берега. Они были мокрыми. Я поскользнулся.’

Гвенит погладила его по лицу. ‘Ты должен быть осторожнее.’

– Да, Мам. Некоторое время Корбан не поднимал глаз. Когда он это сделал, Таннон пристально смотрел на него.

‘Мне бы не помешала твоя помощь в кузнице, хотя бы на утро, – сказал отец. Корбан кивнул, и вскоре они уже шли по каменным улицам Дан-Каррега. Добравшись до кузницы, они молча вернулись к своему обычному распорядку, пес Буддай встал поперек открытой двери.

Корбан накренил края костра, чтобы жар шел сам по себе, затем принялся разжигать пламя, высекая искры из своего кремня в небольшую кучку хвороста – ветки, солому, немного сухого мха и щепки дерева. Когда искра погасла, он осторожно потянул за мехи, и пламя жадно взметнулось вверх.

Работа началась: уговаривание сырого железа в формы, которые оно будет держать в течение многих поколений. В этом было что-то удовлетворяющее, думал Корбан, стуча молотком туда, куда указывал Таннон, искры летели, шипели и плевались на его кожаный фартук. Таннон обмакнул кусок железа в воду, и пар поднялся шипящим облаком.

Время шло быстро, отец и сын терялись в ритме своей работы. Корбан только что облил еще один кусок железа, наполняя комнату паром, когда в дверном проеме появилась тень.

Это был Вонн, сын Эвниса. Он осторожно переступил через Буддая.

– Добрый день, – сказал он Таннону.

‘И тебе того же, – добавил Таннон.

– У моего папаши кузнеца кончается масло для обливания. Он послал меня спросить, не можем ли мы купить у вас что-нибудь, – сказал Вонн.

‘У меня его полно, – сказал Таннон и вытащил два больших ведра с деревянными крышками, чтобы остановить разлив масла.

‘Благодарю, – сказал Вонн, собираясь дать Таннону несколько монет, но отец Корбана поднял руку.

‘Я потом поговорю с твоим отцом, и мы договоримся о цене.’

Вонн кивнул, положил монеты в карман и взял ведра.

Выйдя из кузницы, он остановился в дверях. ‘Прости меня за вчерашнее, – сказал он Корбану. ‘Я слышал, что сделал Раф. Этого не должно было случиться, – продолжал Вонн, кивая на избитое лицо Корбана. – Раф невзлюбил тебя, но он не всегда такой, каким ты его видишь. Корбан уставился в землю. Вонн пожал плечами и пошел дальше.

В кузнице воцарилась долгая тишина, а потом Корбан вдруг обнаружил, что его подняли с пола и сунули головой в корыто с водой. Он сопротивлялся, но Таннон держал его железной хваткой, потом его вытащили, и вода полетела по блестящей дуге.

– Я упал, мама, – сказал Таннон и сунул голову Корбана обратно в корыто. Когда его отец вытащил его на этот раз, он толкнул Корбана, заставив его споткнуться и упасть с глухим стуком на спину.

Снова воцарилось долгое молчание, и только с растрепанных волос Корбана капала вода.

‘Твоя мама заслуживает лучшего, – проворчал Таннон. – Как бы то ни было, ложь-это путь труса, и она подобна яду. Она приносит смерть. Смерть доверия, Бан. Смерть чести, смерть уважения. Две вещи, – проворчал он, подняв два пальца. – Правда и мужество. Элион дал нам право выбора. выбери этих двоих, и они доведут тебя до конца. Может быть, не так легко, но . . .– Он откинулся на спинку стула и покачал головой. ‘А теперь скажи, почему ты солгал?’

Корбан глубоко вздохнул.

– Потому что мне было страшно, стыдно. И я не хочу, чтобы ты считал меня слабым, трусом.’

– Расскажи мне, – сказал Таннон с иронией в голосе.

Он рассказал отцу всю историю, начиная с того, как Раф взял его тренировочный меч на весенней ярмарке и заканчивая их встречей прошлой ночью. Когда он закончил, Таннон просто сидела и смотрел на него.

‘Как ты думаешь, твоя мама будет меньше любить тебя за то, что ты это знаешь, или меня?’

– Любить меня меньше? Нет, но почему-то меньше думал обо мне, да. А почему бы и нет? Да.’

– Пойдем, мальчик, пора на урок. Позволь мне научить тебя силе слов’ – сказал Таннон, выходя из кузницы, и Буддай последовал за ним.

Его отец быстро шагал по каменным улицам крепости.

– Куда мы идем?– Сказал Корбан, стараясь не отставать, чувствуя, как в животе нарастает тошнота. Когда они проходили мимо конюшен, Сайвен заметила его и, бросив быстрый взгляд через плечо, увидел, что сестра и конюший Гар следуют за ним.

Улицы петляли и поворачивали, когда они проходили мимо пиршественного зала, люди смотрели на Корбана и его мокрые волосы. Наконец Таннон остановился перед Большими Воротами.

Внезапно Корбан понял, где они находятся.

Холд Эвниса.

Большинство воинов были на Рябиновом поле, так что только один воин стоял на страже во дворе. Это был тот самый человек, который сражался с Таллом на весенней ярмарке во время скрещивания мечей. Он стоял, прислонившись к одной из колонн ворот. Когда он увидел Таннона, он стал стоять прямее и более прочно сжал свое копье. Красная линия пересекла его нос в том месте, где Талл сломал его.

За стражником и воротами был небольшой открытый дворик, а затем короткая пара широких ступеней, ведущих к приземистой башне. Корбан выглянул из-за спины отца и увидел Эвниса, стоящего на ступеньках и разговаривающего с целительницей Бриной.

Охранник встал перед ними. ‘А какое у вас дело?– спросил он, глядя на Таннона.

‘Я хотел бы поговорить с одним из ваших людей. Хельфах, охотник.’

Брина выехала со двора, а Корбан попытался спрятаться от целительницы за спиной отца. Эвнис увидел их у своих ворот и подошел. Сайвен и Гар догнали их, сестра что-то шептала ему на ухо.

‘Что ты делаешь?’

‘Преподаю урок силы слов’ – пробормотал он, получив от Сайвен непонимающее выражение лица, а от Гара-слабую улыбку.

– Отойди, – сказал Эвнис, подходя к воротам. – Таннон, ты пришел за платой, за свое обливное масло?’

‘Это может подождать, – сказал Таннон. – я хотел бы поговорить с вашим охотником. Нам нужно обсудить одно дело.’

– Неужели? Тогда, конечно.– Эвнис послал стражу на поиски Хельфаха и скрылся в своей башне.

Через несколько мгновений появился Хельфах, рядом с ним-высокий коренастый пес, а за ним-стражник. Таннон шагнул навстречу охотнику, Корбан неохотно последовал за ним.

Хельфах был высок, хотя и не так высок, как Таннон, с широкими плечами и узкой талией. У него было широкое плоское лицо с бледными водянистыми глазами.

– Пришел посмотреть, кто из моих гончих начнет следующую охоту? Скорее всего, это Браен, – дружелюбно сказал он, похлопывая серого пса по широкой спине.

– Нет, Хельфах. Я хотел бы поговорить с тобой о Рафе.’

– Что с ним?’

– Похоже, у него возникли разногласия с моим сыном.– Он схватил Корбана за плечо своей большой рукой и потянул его вперед, чтобы Хельфах мог видеть его изуродованное лицо.

Охотник на мгновение задумался, потом пожал плечами.

– Ну и что?’

Таннон глубоко вздохнул и продолжил: – Это происходит уже не в первый раз. Ваш сын почти на двое именин старше, чем Бан. Он провел почти два года на Рябиновом поле, где у Бана не было ни одного дня.’

Охотник ничего не ответил, просто смотрел на него.

Таннон хмыкнул. – Твой сын навлекает позор на себя и на твою власть. Это должно закончиться.’

‘Тебе не следует вмешиваться в детские ссоры, – сказал Хельфах. Он повернулся, чтобы уйти. Рука Таннона метнулась вперед, сжимая руку охотника. С рычанием Хельфах развернулся, вырываясь на свободу.

‘Не трогай меня, кузнец. Твоя гончая выбрана, чтобы вести одну охоту, а в следующий раз ты думаешь, что сможешь прийти сюда, в собственный двор Эвниса, и попытаться господствовать надо мной.– Он сплюнул на землю у ног Таннона. – Возвращайся к своему железу и золе.’

Буддай издал низкий рокочущий рык, а затем кулак Таннона врезался в лицо Хельфаха. Он отшатнулся и упал на одно колено.

Воцарился хаос.

Все произошло одновременно. Две собаки прыгнули друг на друга, откатившись в сторону извивающейся, щелкающей массой зубов и слюны. Хельфах бросился на Таннона, нанеся ему сильный удар под ребра, отчего тот застонал. За спиной Корбана послышалось какое-то движение и грохот. Он обернулся и увидел Гара, который опирался сапогом на грудь стражника, воина, лежащего ничком на полу, и Гара, держащего копье стражника.

Повернувшись к своему отцу, Корбан увидел, как Таннон одной рукой схватил Хельфаха за рубашку, а другой-за штаны, поднял охотника над головой, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, и швырнул Хельфаха о стену двора.

Охотник рухнул на землю и начал медленно подниматься. Таннон быстро подошел к нему и ударил тяжелым крюком в челюсть. На этот раз Хельфах упал и лежал неподвижно.

Корбан наполнил ведро водой из бочки и бросил его на обезумевших собак. Таннон наклонился и потянул Буддая за толстый воротник. Серый Пес, прихрамывая, подошел к Хельфаху, ткнулся в него носом, и тут Эвнис выскочил из своей башни, оглядывая двор.

‘Что все это значит?– потребовал он.

‘Мне очень жаль, – нахмурился Таннон. ‘Я не хотел, чтобы это случилось.’

Последовало долгое молчание.

– Сила слов’ – пробормотал Корбан, и Гар, запрокинув голову, расхохотался.

Брина открыла дверь своего коттеджа, когда Корбан постучал в нее. Она взглянула на солнце и пригласила его войти.

– Добро пожаловать, – сказала она, когда он залез под рубашку, вытащил расческу и положил ее на стол.

– Благодарю, – пробормотал он.

– Похититель, – проскрипел голос в ухе Корбана, заставив его вздрогнуть. Краф сидел в темной нише, сверкая глазами-бусинками и проводя клювом по угольно-черным перьям.

– Нет, Краф, ты ошибаешься. Он возвращает мне гребень, так что похититель это ошибочно. Заемщик может быть более подходящим.’

– Заемщик, – повторила птица.

‘Да, хорошо. Послужило ли оно своей цели?– Сказала Брина Корбану.

‘Не совсем, – ответил Корбан, все еще глядя на ворону.

‘Но я думал, что это необходимо в качестве доказательства.’

‘Да, так оно и было. Но некоторые люди верят только в то, во что хотят верить, – сказал Корбан, дотрагиваясь до своей щеки.

– А, понятно. Ну, как бы то ни было, теперь, когда ты здесь, давай приступим к работе. Ты знаете растения?’

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Растения, мальчик, растения. Можете ли ты отличить вербену от наперстянки, заячью лапку от полыни?’

– Червь какой?’

Брина раздраженно вздохнула.

– Бесполезно, – пробормотал ворон.

– Сегодня я тебе покажу. Я надеюсь, что у тебя есть мозги в этом разбитом черепе, потому что в следующий раз тебе придется делать это в одиночку.’

– В следующий раз? Одному?’

– Да, мальчик!– закричала она. ‘В следующий раз. Ты же не думаешь, что один мимолетный день-это все, что требуется, чтобы искупить вину за то, что ты ворвался в мой дом и попытался ограбить меня? Понимаешь?’

‘Нет-нет.’

– Хорошо’ – отрезала она, и Краф с громким треском открыл и закрыл клюв, заставив Корбана дернуться.

– И пожалуйста, перестань повторять то, что я говорю. Ты ведешь себя пугающе, как моя ворона.’

– Тревожно, – сказал ворон.

Вскоре они уже были в Ольховой роще, Брина указывала на разные растения, разговаривала почти без умолку, срывая листья или выдергивая их целиком, с корнями и прочим.

‘. . . silverweed . . .– сказала она, передавая растение Корбану, который осторожно положил его в мешок из пеньки, которым снабдил его лекарь.

‘. . . хотя цветок у него желтый, – объяснила она. – Он назван в честь своих зеленых листьев, но видишь эти тонкие волоски на листьях? Ну, они дают вид, что листья окантованы серебром, и отсюда название.’

‘Понятно, – глубокомысленно кивнул Корбан, стараясь изо всех сил изобразить интерес.

‘А это горько-сладко. У него есть маленький фиолетовый цветок и красные ягоды. Очень хорошо для старых костей вроде моих.’

‘Почему ты была в холде Эвниса?– Сказал Корбан, наконец собравшись с духом, чтобы задать один из многих вопросов, вертевшихся у него в голове.

– Его жена больна. Очень больна. Я дал ей немного макового семени, чтобы облегчить ее боль. Но я удивилась, – сказала она почти про себя. – Она выглядела лучше. Не исцелилась, заметь, но лучше, чем в последний раз, когда я ее видела. А с людьми в ее положении такое обычно не случается.’

– О, – сказал Корбан. ‘Но я думал, что ты в крепости, чтобы присмотреть за разбойником из Баглуна.’

– Так и было. Но я могу смотреть больше одного человека в день, ты же знаешь. В конце концов, я целитель, поэтому стараюсь лечить людей, когда могу.’

‘Значит, он все еще жив?’

– Да, мальчик. На сегодня. И если ему удастся избежать еще одного удара ножом в спину. Ты всегда задаешь так много вопросов?’

– Мама говорит, что да, – быстро ответил он.

‘Ну, это не так уж плохо, я полагаю. Раздражает, но неплохо. И так продолжался день, Брина рассказывала Корбану о внешнем виде и свойствах растений, Корбан задавал вопросы, обычно никак не связанные с растениями, всякий раз, когда Брина останавливалась, чтобы перевести дух. В конце концов они вернулись в коттедж, и Брина заставила Корбана подметать, что заняло некоторое время, но не помешало ему задавать вопросы.

Когда солнце уже садилось, Брина сказала Корбану, что он может идти домой.

‘Когда мне вернуться?– спросил он.

– Дай-ка я посмотрю, – сказала она, постукивая по столу длинным костлявым пальцем. – Одного раза в седьмую ночь должно хватить. Дай пыли шанс осесть для тебя. И дай мне время собраться с силами для твоего шквала вопросов.’

Корбан неуверенно улыбнулся, Не зная, шутит она или говорит серьезно. Он кивнул ей и пошел прочь, услышав, как Краф вспорхнул на плечо Брины, стоявшей в дверях.

– Раздражает, – проскрипела ворона.

‘Да, такой, – услышал он голос Брины. – Но в приятном смысле.’