Текст книги "Злоба (ЛП)"

Автор книги: Джон Гвинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ВЕРАДИС

Верадис рассеянно смотрел на реку, пока он ехал вдоль ее берега, вода бурлила и пенилась вокруг огромных серых валунов. Не так давно он проделал то же самое путешествие в противоположном направлении вместе со своим братом Крелисом и пленным корсаром Вин Талуном.

Он чувствовал, как-будто это было давным-давно. Он оставил Рипу в поисках своего места в этом мире. Теперь он возвращался и должен был проехать через ворота своего отца рядом с принцем Тенебраля. Более того, Натаир объявил его своим первым мечом и капитаном постоянно растущего отряда. Он подозревал, что это было в основном основано на его самоубийственном прыжке через стену пламени, хотя становилось ясно, что он поднялся выше всех конкурентов в оружейном деле, за исключением Арматуса, мастера оружия, конечно. Но каковы бы ни были причины, он почувствовал теплое тепло гордости глубоко внутри. Он с нетерпением ждал встречи с Крелисом, хотя и знал, что брат, скорее всего, сломает ему спину в одном из своих медвежьих объятий. Было бы даже приятно увидеть Эктора, своего второго брата.

Но больше всего ему хотелось увидеть лицо отца. Не из-за какой-то общей любви, а потому что он чувствовал, что наконец-то достиг чего-то, чего нельзя было отрицать.

– Она хорошенькая?’

Он оглянулся и увидел Натаира, ехавшего рядом с ним.

– Ты улыбался про себя. Думаешь о девушке, вернувшейся домой? Ту, который ты скоро увидишь?’

‘Нет, господин, – покачал головой Верадис.

‘Господь. Мне казалось, я уже говорил тебе: между нами ничего этого не будет.’

Верадис печально улыбнулась. ‘Привычка. Сейчас мы приближаемся к моему дому, где я вырос, чтобы называть своего отца “лорд”.’

Натаир поднял бровь.

‘Значит, никаких женских рук, к которым можно было бы вернуться?’

‘Нет.’

– Ты меня удивляешь, Верадис . . .’

– Он фыркнул. – Я очень люблю женщин, просто они заставляют меня нервничать. Была еще одна девушка, Элисия, дочь конюха . . .’

– Ха, видишь, я был прав с самого начала, – сказал Натаир, щелкнув пальцами.

– Нет, ничего из этого не вышло. Она всегда говорила одно, но имела в виду совсем другое. Это сбивало с толку. Лучше меч и кто-то, с кем можно сражаться, я думаю.’

Натаир рассмеялся.

‘Возможно, ты один из самых искусных воинов во всем Тенебрале, но тебе еще многому предстоит научиться, мой друг.’

‘Да, – покраснел Верадис. – Но, а что вы?– Он говорил быстро, стараясь отвлечь от себя эту неприятную тему.

– А, контратака, я вижу. Нет. Ни одной девушки, или женщины. Во всяком случае, в последнее время. Мне слишком многого надо достичь. Здесь мало места для чего-либо еще.’

За ними ехали два десятка воинов, отобранных из быстро растущего боевого отряда Натаира. Река Афрос текла впереди, расширяясь в отдалении, извиваясь в стене деревьев на своем пути к побережью. Лес уходил за горизонт, и хотя он еще не видел его, он знал, что его дом находится на дальней стороне. Он почувствовал трепет в животе, когда посмотрел на лес, его глаза рисовали стены его дома. Страх? Затем ощущение исчезло.

Многие боялись войти в лес, а на горизонте, на голом холме к северу от леса, виднелись развалины гигантской Балары. Подобные развалины были найдены по всей изгнанной Земле, покинутой великанами после их поражения. Некоторые из них были населены людьми, как и Джеролин, но многие другие остались пустыми, люди предпочитали строить из дерева и соломы. О развалинах крепости великанов рассказывали странные истории, но он никогда не боялся войти в лес, потому что вырос на его окраине. Он всегда с удовольствием проводил время в лесу, обычно охотясь вместе с Крелисом.

Горстка ворон с пронзительным криком взлетела с деревьев на дальнем берегу. Верадис вздрогнул, снова почувствовав то короткое щекочущее ощущение внизу живота. Некоторое время он смотрел на рощу деревьев, в основном ив и ольхи, потом покачал головой.

Даже при мысли о том, что придется вернуться домой, я теряю самообладание. Он фыркнул, злясь на себя, и снова уставился на дорогу.

В ту ночь они разбили лагерь на некотором расстоянии в лесу, а рядом с ними текла блестящая черная река. Временами Верадис видел сквозь колышущиеся верхушки деревьев темную тень зубчатой башни Балары в обрамлении Луны.

Он топнул ногой, борясь с опущенными веками. Неподалеку заржала лошадь, в угасающем костре хрустнула ветка. Он молча прошелся вдоль периметра их лагеря, где деревья были очищены от лесной дороги, которая затеняла реку.

Какой-то звук привлек его внимание, и он осторожно пробирался вокруг спящих фигур, пока не оказался над Натаиром.

Принц что-то бормотал во сне, подергивая конечностями. Верадис присел на корточки, пытаясь лучше расслышать, что он говорит.

На лице Натаира выступили капельки пота, веки задергались, а потом внезапно распахнулись, и рука метнулась вперед, чтобы схватить Верадиса за горло. Верадис попытался разжать пальцы Натаира, но они были неподвижны. Глаза принца были широко раскрыты, выпучены и дико смотрели на Верадиса, как загнанное в угол дикое существо. Он почувствовал мгновенную панику, когда его легкие начали гореть, а затем внезапно глаза Натаира прояснились. Принц ослабил хватку и со вздохом откинулся назад.

‘Прошу прощения, – пробормотал Натаир, вытирая пот с лица.

Верадис помассировала свое горло. ‘Тебе снился сон?’

‘Да.’ Натаир сел.

‘Ты разговаривал во сне.’

Глаза Натаира сузились. ‘Что я такого сказал? Ты слышал, что я сказал?’

‘Нет. Не совсем. Что – то насчет ... поисков, я думаю. И что-то похожее на котел. Я не уверен.’

Натаир пристально посмотрел на Верадиса, потом пожал плечами. ‘Мне снятся сны, Верадис. Тревожные сны. Часто одно и то же.– Он неуверенно улыбнулся. ‘Я видел его во сне, сколько себя помню, или его вариации, но в последнее время он становится все более актуальным.’

Верадис подошел к догорающему костру, где грелся глиняный кувшин с вином. Он отхлебнул немного сам, теплая, кисловатая жидкость успокоила его горло, и передал ее Натаиру, который жадно глотнул. ‘Что тебе снится?– спросил он.

Натаир огляделся, проверяя не подслушивают ли. ‘Я слышу голос, зовущий меня на помощь, иногда вижу тень лица. Благородное лицо, я думаю, хотя оно никогда не бывает совершенно таким же, никогда не бывает ясным. Но голос всегда один и тот же. Шепот, но все же наполняющий мою голову шумом.’

‘Что говорит?’

– Всегда одно и то же. Он ищет, ищет и просит меня о помощи. Чтобы найти котел, нет, котел, хотя почему это так важно, я не знаю.– Он глубоко вздохнул.

В глубине сознания Верадиса шевельнулось воспоминание. ‘Разве Мейкал не говорил о котле во время совета твоего отца?’

‘Да. Он так и сделал, хотя и заявил, что ничего об этом не знает, когда я его спрашивал. Я не знаю. Но голос становится все более настойчивым.’

‘Ты говорил об этом кому-нибудь?’

– Нет, ты первый. Не годится, чтобы люди думали, будто принц Тенебраля сошел с ума.– Он потер глаза. – А ты знаешь . . . думаешь, я сошел с ума?’

– Несколько лун назад, возможно, я бы так и сделал, – улыбнулся Верадис. ‘Теперь, со всеми этими разговорами о богах, демонах, плачущих камнях и матери всех войн, – фыркнул он, – сны и странные голоса кажутся мне прирученными.– Он улыбнулся, но в душе был встревожен. Он не верил, что Натаир был тронут, и сам страдал от неприятных повторяющихся снов, обычно о мертвой матери, которую он никогда не видел. И даже он иногда слышал голоса. Он всегда списывал это на свою совесть, но, возможно, дело было не только в этом.

Натаир улыбнулся и отпил еще вина. ‘Это что-то значит, – сказал он. – Так или иначе, это важно.’

Некоторое время они сидели молча, передавая глиняный кувшин взад и вперед, пока он не опустел, в темноте слышалось жужжание насекомых, ветер вздыхал в ветвях над ними.

‘Мы могли бы спросить моего брата Эктора, – наконец сказал Верадис. – Он знает свои книги, как никто другой.’

– Нет, – Натаир огрызнулся. ‘Я никому об этом не скажу.’

‘Нам незачем рассказывать ему о твоих снах. Только спроси его, знает ли он об этом котле. Он очень ученый. Надменный, да, и злобный, но ученый. А башня в Рипе восходит к великанам и хранит множество древних рукописей. Я думаю, что Эктор прочитал их все до единой. Если кто и может помочь, так это мой брат.’

‘Может быть, – задумчиво кивнул Натаир. – Дай мне подумать об этом при свете дня.’

Верадис встал, Натаир снова опустил голову на землю. Вернувшись к краю лагеря, Верадис уставился в темноту, его веки больше не были тяжелыми.

Рипа появилась, когда лесная дорога перешла в равнину с густой травой, а ветер с моря придавал ей волнообразную текучесть. Между ними и крепостью раскинулся город из дерева и соломы, выросший на урожае моря и леса.

Солнце стояло высоко, день был теплый. Пот струился по спине кожаной кирасы Верадиса, серебряный орел ярко выделялся на вареной и черной крашеной коже. Он ехал рядом с Натаиром во главе их небольшой колонны, женщины стирали одежду в реке, а дети плескались вокруг них, останавливаясь, чтобы посмотреть на проходящих мимо воинов. Верадис глубоко вздохнул, Рой воспоминаний наполнил его звуками и запахами дома: крики чаек, соль на языке, рыба, разложенная в десятках коптилен, которые выстроились вдоль реки, лениво впадающей в залив. Рипа была деревянной крепостью, выросшей вокруг каменной башни, построенной давным-давно великанами в качестве сторожевой башни над заливом. Это было идеальное место для защиты от набегов Вин Талунов, поскольку вид с вершины башни открывался на многие лиги вдоль залива и побережья. Верадис вспомнил выражение лица своего отца, когда Крелис рассказывал ему о планах Вин Талуна, последовавших за пленением пленника, гордость за то, что его первенец раскрыл такой ужасный заговор против королевства. Он почувствовал короткий спазм в животе, острый укол ревности. Он подавил ее, мгновенно устыдившись. Крелис заслужил то восхищение, которое расточал ему отец.

Его взгляд скользнул по верфи, возвращаясь к безошибочно узнаваемым очертаниям Вин-Талунской галеры, пришвартованной рядом с другими кораблями, гладкой и низкой, как волк среди неосторожных овец. Он был уже на полпути к тому, чтобы выхватить меч и повернуть коня, когда понял, что делает. Несмотря на то, что король Аквил заключил своего рода мир с Вин Талунами – их даже видели торгующими в Джеролине, Натаир выехал приветствовать их, – было странно видеть их идущими среди людей Тенебраля, еще более странно видеть один из их кораблей пришвартованным здесь, где они всегда были только врагами.

Наконец они въехали в плотно забитый двор перед ступенями деревянного холла. Верадис улыбнулся собравшимся лицам, когда он спрыгнул с лошади, узнав многих. Вперед выступил худощавый, почти скелет, Альбен, его оружейный мастер. Верадис подбежал и обнял мужчину, который в ответ принялся колотить его по спине. Через мгновение он отступил назад, широкая улыбка послала еще больше морщин в уголки его рта и глаз.

– Добро пожаловать домой, Верадис Бен Ламар, – официально произнес он, оглядывая молодого воина с головы до ног. ‘Мне кажется, тебе есть что мне рассказать.’

– Хорошая встреча, Албен. Есть о чем рассказать, да, но позже.– Он отодвинулся в сторону, позволяя Натаиру быть видимым, и громко заговорил. ‘Я послан вместе с Натаиром, принцем Тенебраля, чтобы передать отцу новости от нашего короля. Где он, Альбен?’

‘Твой отец ждет тебя внутри,-седовласый воин указал на двери деревянного зала. – Приветствую вас, Натаир, принц Тенебраля. Ламар, Барон Рипы и хранитель залива, приветствует вас.’

– Благодарю вас, – ответил Натаир, тепло улыбаясь.

– Мой господин приказал мне доставить тебя к нему, тебя и твой первый меч. Альбен взглянул на Верадиса, и тот почувствовал при этих словах прилив гордости. Он знает. Так же должен поступить и отец.

Они поднялись по лестнице в круглую комнату, где двое мужчин склонились над большим пергаментом. Затем Ламар, Лорд Рипы, поднял голову. Даже сгорбившись от старости, он был крупным мужчиной. Однако возраст взял свое, и Верадис не замечала этого раньше. Кожа на его лице была как бумага, местами свисала, как расплавленный воск, и, хотя он все еще был широк в плечах, его запястья и кисти выглядели хрупкими и костлявыми, почти хрупкими. Его глаза все еще были яркими, острыми, как у ястреба, такими, какими он их помнил.

Рядом с ним стоял худощавый мужчина, гораздо моложе, с бледным лицом и темными сальными волосами, свисавшими клочьями. Эктор, его брат. Он смотрел, как Верадис и Натаир входят в комнату, как ребенок изучает насекомых, пойманных в банку.

Верадис на мгновение застыл, испуганный взглядом отца, затем подошел и опустился на одно колено.

– Господин, – сказал он.

– Встань, – прогремел Ламар своим низким голосом. Это, по крайней мере, еще не было разрушено временем.

‘Мой принц, – сказал стареющий лорд.

– Лорд Ламар, – ответил Натаир, – мой отец шлет вам привет и еще кое-что. Он велел мне сообщить вам о последних событиях в Джеролине. О совете, о его выводах. Он перевел взгляд с Ламара на Эктора, который, не мигая, ответил ему тем же и отвесил жесткий поклон.

Звук тяжелых шагов доносился из-за двери, становясь все громче. Внезапно дверь распахнулась, почти полностью заполненная фигурой огромного мужчины, который ворвался в комнату и заключил Верадиса в объятия.

– Поставь – меня-на-Землю-Крелис’ – прохрипел Верадис, и кости у него за спиной щелкнули.

‘Я тоже рад тебя видеть’ – усмехнулся Крелис, оглядывая Верадиса с ног до головы.

– Послушай, отец, мой младший брат изменился. Тебе сломали нос-и это хорошо.– Он провел пальцем по его разбитому носу. ‘Я слышал о тебе разные истории: о битве гигантов? Являются ли они истинными?’

‘Да, – пробормотал Верадис, бросив взгляд на отца.

‘Более того, – сказал Натаир. – Он прыгнул сквозь стену огня, в одиночку сражался с великаном, чтобы спасти меня, и последовал за мной туда, куда никто другой не осмеливался.’

Крелис снова заключила его в объятия.

‘Я так и знал, братишка. Ты-лучший из нас. Предназначенный для великих свершений.– Он отпустил Верадиса, широкая улыбка раздвинула его черную бороду, глаза наполнились слезами. До сих пор не может расти, хотя борода стоит выеденного яйца,.– Он подмигнул, дергая за растрепанные бакенбарды, которые Верадис отрастил за время путешествия на юг.

– Хватит твоих глупостей, Крелис, – сказал Ламар. – принц Натаир привез нам новости из Джеролина. Но пойдем, Натаир, если ты не принес вестей о вторжении, а мне нужно собрать свой отряд сейчас, я прошу тебя отдохнуть, смыть пыль твоего путешествия. Поешь с нами сегодня вечером, а потом расскажи нам о своих новостях.’

‘Это я с удовольствием сделаю.’

– Хорошо, значит, решено. Альбен проводит вас в ваши комнаты.’

Верадис повернулась, чтобы последовать за Натаиром, но остановился. ‘Должен ли я ждать твоего зова, господин?’

Ламар нахмурился. – Может быть, завтра.’

Верадис резко кивнул, скрывая обиду, и последовал за удаляющимися шагами Натаира вниз по лестнице башни.

Остаток дня прошел быстро, и все было хорошо с лошадьми и людьми, так что Верадис и Альбен взяли бурдюк вина, несколько глиняных чаш и сели на ступеньках в зал, греясь на жарком солнце.

‘Джеролин был добр к тебе, маленький ястреб, – сказал Альбен. Он называл Верадиса так всегда, сколько себя помнил. Альбен был его Мастером Меча, как и для всех детей Ламара, обучая его с тех пор, когда он был всего лишь на уровне пояса воина. Верадис отхлебнул из своей чашки, глядя на крепостные стены.

‘Ты оставил непроверенного воина, а вернулся вождем, это ясно.’

Верадис фыркнул. – Это Натаир-наш предводитель. Мы последуем за ним куда угодно. Он великий человек.’

‘Да, я уверен, что это правда, но это не меняет того, что я вижу. И слова Натаира, только сейчас . . .’

‘Да.’

– Ты приносишь почести нам, Верадис, на Рипу. Я горжусь тобой.’

Верадис снова фыркнул. ‘А как же мой отец? Он не казался таким гордым.’

– Оглянись вокруг, твой отец-повелитель всего, что ты видишь. У него много забот.’

‘Да, конечно, но он все еще мой отец. Верадис покачал головой. ‘Я не ожидал бы так многого, тогда не был бы так разочарован.’

‘Ты знаешь, как ты напоминаешь ему свою мать, – сказал Альбен. ‘Из всех твоих братьев ты больше всего похож на нее.’

‘И я убил ее, – прошептала Верадис. ‘Вот почему он не может смотреть на меня.’

– Альбен фыркнул. – Ламар любил твою мать. Свирепо. Когда ты любишь так сильно, напоминания могут быть болезненными. Это не значит, что он не любит тебя.’

Верадис фыркнул.

– Я помню, когда ты был ребенком, ростом не выше моего колена. Ты всегда был тихим, задумчивым.’

‘Ты путаешь меня с Эктором.’

Альбен отпил из своей чашки. ‘Нет. Думаю, что нет. Помнишь, как ты следовал за Крелисом во время одной из его тайных вылазок в лес? Он даже не знал, что ты здесь, пока не сунул ногу в лисью нору и не сломал лодыжку.’

– Кое-что, но не слишком ясно, по правде говоря.’

‘Да, в этом нет ничего удивительного. Ты не мог прожить больше пяти зим. Как бы то ни было, ты остался в лесу на всю ночь, отказавшись оставить его в темноте на случай, если духи великанов придут и заберут его. С первыми лучами солнца вы вернулись в крепость. Твой отец был вне себя от беспокойства. Он схватил тебя, держал так, словно никогда не отпустит. Когда Крелис сказал ему, что ты решил остаться на ночь в лесу, думая, что защищаешь его, его глаза загорелись гордостью. Я видел такой же взгляд, когда нам принесли весть о том, что ты станешь первым мечом Натаира.’

‘Значит, он знает?’

‘Да. Некоторое время.’

Верадис вздохнул и провел рукой по лицу. – Я не знаю человека, о котором ты говоришь, Альбен. Я часто видел, как он смотрит на Крелиса так, как ты описываешь. Но только не меня.– Он пожал плечами. – Но ты же стареешь. Может быть, твой разум покидает тебя.’

Быстро, как змея, старик ударил его по затылку, и они оба рассмеялись.

‘Иногда труднее всего увидеть то, что находится прямо перед нами, – тихо сказал Альбен.

– Некоторые вещи не изменились. Все еще загадки.’

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
ЭВНИС

Эвнис заплакал, когда последний камень был положен на пирамиду Фейн.

На какое-то время книга помогла; земная сила на какое-то время восстановила часть сил Фейн. Ее улыбка согрела его, сдержала ненависть. Но только на некоторое время. Потом ее силы иссякли, и она превратилась лишь в оболочку того, чем была раньше.

А теперь она исчезла.

Его сын Вонн стоял рядом с ним, высокий, сдерживая свое горе. Ищет ли он у меня утешения, руководства? Прямо сейчас, мне плевать. У меня и так слишком много горя.

Кольцо его воинов стояло вокруг него, высоко подняв копья, и все из его холда пели последний плач. Но даже здесь его мысли снова и снова возвращались к книге: малейший намек, которым он овладел до сих пор, был как наркотик, призывающий, поглощающий. С усилием он вернул свою волю к пирамиде перед собой. Чтобы Упасть В Обморок. Его ненависть ярко вспыхнула, и теперь к этому списку можно было добавить еще одну.

Король Бренин.

Месть, прошептал голос в его голове.

"Я уничтожу его", – пообещал он Голосу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
КОРБАН

Корбан прикрыл глаза рукой, прикрывая их от солнца, и снова посмотрел на реку Тарин, где, как он знал, его отец стоял перед собравшимися охотниками Дан-Каррега.

Корбан находился примерно в полулиге от того места, где собиралась охота, другие мальчики расположились рядом с ним длинной, вытянутой линией, лицом к лесу. Все они вступили на Рябиновое поле, но были еще не в том возрасте, чтобы пройти испытание воином.

Их задачей было смыть или выбить дичь на пути тех, кто пришел поохотиться. Дрейфуя на ветру, он услышал одинокий звук горна, а затем отдаленный рев. Его сердце подпрыгнуло – охота началась. Рывком он прыгнул вперед, увидев, как цепочка загонщиков рванулась к лесу. Они добрались до первых деревьев и начали стучать друг о друга деревянными прутьями. Шум был оглушительный. В отдалении Корбан услышал ответное Эхо, загонщиков по другую сторону от охотников, затем он оказался среди деревьев, мальчики по обе стороны от него мелькали и исчезали из виду.

Иди медленно, продолжай бить. Это было легче сказать, чем сделать, но тем не менее, медленно, шаг за шагом, он пробирался все глубже в Баглун, стараясь изо всех сил бить. Через короткое время линия загонщиков была разделена деревьями и подлеском.

Некоторое время спустя в животе у него заурчало. Как долго он ходил и бил теперь? Одна вещь, которую он узнал о лесе, заключалась в том, что время проходит очень быстро, как только вы оказываетесь внутри него. Он огляделся в поисках места, где можно было бы присесть и поесть. Он услышал стук палок где-то справа от себя.

– Фаррелл, – позвал он мальчика, который был ближе всех, когда он вошел в Баглан, не желая есть в одиночку.

– Да, – последовал ответ, ближе, чем он ожидал.

‘Сюда.– Он двинулся в направлении голоса. Вскоре они нашли друг друга.

– Голоден?– спросил Корбан.

– Умираю с голоду, – сказал Фаррелл, сын Анварта, которого многие называли трусом. Фаррелл был высок, мускулист и широкоплеч, копна колючих каштановых волос обрамляла красивое, хотя и угрюмое лицо. Корбан видел его на Рябиновом поле с тренировочным мечом, похожим на молот.

Он сидел на плоском, покрытом мхом камне, а Корбан прислонился спиной к толстому стволу дерева.

– Еще не надоело?– спросил Фаррелл с полным ртом хлеба и сыра.

‘Нет. Мне нравится быть в Баглуне. Но как скоро мы повернем назад?– Спросил Корбан.

– О,мы еще услышим гудки. Почему бы нам не прогуляться вместе? Линия все равно сломана, и один из нас может бить, в то время как другой использует обе руки, чтобы проложить путь. Меньше крови для шипов.’

‘Логично, – усмехнулся Корбан, и вскоре они тронулись в путь. Корбан шел впереди, Фаррелл-за ним. Он видел оленьи следы на мягкой земле возле ручья, а дальше следы чего-то большего, но не мог сказать, чего именно. Может быть, волка. Он огляделся, внезапно насторожившись.

"Глубже, чем когда-либо прежде, даже когда я заблудился", – подумал Корбан. Однако на этот раз он был не один; Фаррелл уже проделывал это раньше, и вскоре он поменялся с ним местами. Они подошли к небольшому ручью, пересекавшему их путь. Они перепрыгнули через него, затем Фаррелл резко остановился, и Корбан врезался ему в спину.

‘Что случилось ? . .– Начал было Корбан, но низкий, глубокий рык заставил его замолчать.

Фаррелл сделал шаг назад, повернулся и бросился в чащу, не обращая внимания на шипы. – Ну же!– крикнул он Корбану, хватая его за рубашку и дергая. Корбан отшатнулся и запутался в колючках, когда Фаррелл ослабил хватку. Затем Фаррелл уже плескался в ручье, оставив Корбана в ловушке, уставившегося на то, от чего Фаррелл бежал.

Волки. Полдюжины, по крайней мере, были на поляне перед ним, рыча на него, обнажая длинные, как кинжалы, зубы. Каждому был запросто, как большой, как пони. Один из них зарычал.

Ужас, ошеломляющий, ледяной ужас затопил его. Он открыл рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но ничего не вышло. Где-то вдалеке раздался сигнал горна. Гончие залаяли в ответ, ближе.

Позади себя он услышал движение, почувствовал чье-то присутствие. Фаррелл вернулся.

‘Надо было бежать дальше, – прошептал Корбан.

– Что-ты стоишь, пока я бегу? – Нет, не думаю. Меня не назовут трусом.’

– Это лучше, чем умереть.’

‘Не ко мне.’

Перед ними была небольшая поляна, густо поросшая колючим кустарником и плотно посаженными деревьями. В центре поляны возвышался широкий ствол древнего дерева, в котором и вокруг которого жили волки. Большинство из них ходили взад и вперед, возбужденные звуками охоты, прижав уши к черепам и подергиваясь. Один был неподвижен. Все смотрели на него своими медными глазами. Затем Корбан заметил какое-то движение на земле.

Детёныши.

На лесной подстилке, собранной вместе между двумя широко раскинувшимися корнями, извивалась горстка детенышей. Над ними стояла их мать, ее живот все еще был свободен, шерсть тускло-серая и полосатая, как кость, с зубов капала слюна, когда она рычала на него. Он посмотрел в ее медные глаза и вспомнил – хотя тогда она была покрыта густой черной грязью, а ее живот раздулся и отяжелел от щенка. Она была волчицей, которую он вытащил из болота. Она глубоко и долго принюхивалась, вдыхая его запах.

Еще один волк, огромный и черный, зарычал и шагнул к Корбану. Мускулы напряглись, когда он приготовился к прыжку, но волчица оборвала его коротким отрывистым лаем.

Глаза Корбана не отрывались от волка, стоявшего над детенышами. Затем деревья напротив взорвались, и на поляну хлынули собаки, люди и лошади. Корбан увидел Эвниса, высокого на коне, с тяжелым копьем в руке. За ним ехал его сын. Следом шел охотник Хельфах со своими гончими. Воины следовали за ними: десять, пятнадцать – все время прибывали новые.

На мгновение воцарилась тишина, затем волки бросились на незваных гостей, встретив гончих Хельфаха рычащим столкновением плоти и костей.

Повсюду была кровь. Корбан увидел гончую, подброшенную в воздух и врезавшуюся в дерево, и звук ломающихся костей, когда она безжизненно сползла вниз по стволу. Волк повалил лошадь на землю, сжав челюсти вокруг ее горла. Копья пронзили бок зверя, всадник закричал, когда его лошадь рухнула на него, выпучив белые глаза. В другом месте над телом воина стоял волк, с клыков которого капала кровь, а лицо и горло мужчины превратились в красные руины. Гончие окружили еще одного огромного зверя, хватая его за задние лапы. Одна из них прыгнула внутрь, приземистая и серая, сжимая челюстями горло волка. Острые, как бритва, когти вспороли псу брюхо, выпустив наружу его внутренности. Другие гончие прыгнули внутрь, и волк упал на землю, кусаясь, извиваясь, забирая жизнь, даже когда его собственная кровь вытекла на лесную подстилку. Какой-то человек закричал, волк впился ему в руку и плечо, кровь хлынула, когда он упал, волк навалился на него сверху, тряся его тело, как тряпичную куклу. Хельфах прыгнул ему на спину, длинный охотничий нож поднимался и опускался.

И вдруг все кончилось, послышались стоны человека, скулеж собаки, все глубоко и прерывисто вздохнули. Эвнис соскользнул с лошади и подбежал к упавшему всаднику, все еще зажатому мертвой лошадью. Это был Вонн.

– Нет, – пробормотал Эвнис, положив голову сына себе на колени, лицо его было бледным, глаза закрыты. – Я не потеряю еще одного. Ну же, помоги мне.– Люди вокруг него ожили, чтобы вытащить тело Вонна из-под туши лошади со сломанной ногой.

‘Вон еще один, – крикнул кто-то, и все головы повернулись туда, куда он показывал. Между двумя толстыми корнями дерева, скорчившись среди лесной листвы, сидел последний волк. Она склонилась над своими детенышами, почти сливаясь с окружавшей ее листвой. С рычанием Эвнис вскочил в седло, схватил копье и бросил коня на зверя. Она зарычала и встала, затем поджала ноги и прыгнула на мчащуюся лошадь и всадника. Ее рычание внезапно превратилось в скулеж, когда копье Эвниса пронзило ее, пригвоздив к Земле. Она содрогнулась и затихла. Эвнис продолжал атаку, направляя своего коня к кучке волчат, топча их, мех и кровь летели вокруг копыт его лошади, скулеж и визг были тошнотворно короткими. Он дошел до дальнего конца поляны и повернул лошадь.

Затем на поляну вышли другие: Корбан увидел Пендатрана, Маррока и многих других. Среди спутанного меха волчат его внимание привлекло какое-то движение. Прежде чем он осознал, что делает, ноги Корбана зашевелились. Он, шатаясь, подошел к основанию дерева. Один детеныш все еще был жив, слабо уткнувшись носом в тело другого мертвого щенка. Корбан инстинктивно подхватил его, баюкая, как новорожденного ребенка.

Затем он огляделся.

Все взгляды были устремлены на него. Наконец его взгляд упал на Эвниса, которая смотрела на него, прищурившись.

– Положи его, мальчик, – тихо сказал он, хотя все на поляне слышали его.

Корбан промолчал.

– Положи детеныша на землю!– крикнул Эвнис.

– Нет, – услышал Корбан собственный голос.

Эвнис глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. – Положи детеныша на землю и отойди, или помоги мне, клянусь Элионом наверху и Азротом внизу, я спущу и тебя.’

Краем глаза Корбан заметил какое-то движение. К нему шагнул мужчина. Гар.

Эвнис сжал поводья.

– Стой!– крикнул громкий голос. – Подожди, Эвнис.– Это был Пендатран.

‘Но эти твари могли отнять у меня сына. Этот детеныш должен умереть.’

Пендатран нахмурился, глядя на Корбана. ‘Он говорит правду, мальчик. Пусть он живет, и он будет расти, может быть, заберет больше жизней среди нашего народа. Кроме того, его мать умерла. Он все равно умрет. Положи детеныша, парень.’

Корбан крепче прижал к себе детеныша и покачал головой.

– Делай, что тебе говорят, – отрезал Пендатран.

Корбан лихорадочно оглядел поляну, но никто не заговорил и не пришел ему на помощь. Гар наблюдал за ним с непроницаемой маской на лице, но не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь. Пендатран направил коня вперед.

‘Я требую Королевского правосудия, – выпалил Корбан, вызывающе глядя то на Пендатрана, то на Эвниса.

Пендатран потянул свою лошадь вверх, хмурясь. ‘Ты имеешь на это право, но ты лишь оттягиваешь неизбежное. И разозлил меня в придачу.– Он пригвоздил Корбана сердитым взглядом. ‘Ты уверен?’

Корбан кивнул.

‘Да будет так, – прорычал Пендатран и повернул коня прочь. Эвнис вернулся к сыну, не сводя глаз с Корбана. Волчонок заскулил и уткнулся носом в согнутую руку Корбана.