Текст книги "Падший клинок"

Автор книги: Джон Гримвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

49

Испарения от сотни тел собирались на каменных стенах подземелья и клубились над грязной поверхностью воды, как пародия на туман в лагуне. Они кружились у прогнившей дорожки, приводившей в движение колесо, оседали, когда менялась смена, и вновь взмывали вверх, когда колесо начинало вращаться.

Лица вокруг лишь отдаленно напоминали человеческие: лишенные света, выбеленные туманом, сморщенная, опрелая от долгих лет в воде кожа.

Вскоре мерцающий факел у решетки догорел, и яма погрузилась во тьму. Должно быть, уже наступила ночь. Изредка проходившие поверху тюремщики даже не удосуживались погреметь решеткой. Кое-кто из них останавливался помочиться или присесть у решетки, а потом сбросить дерьмо вниз.

Тико спал урывками, минут по пять.

Это умение он развил еще в детстве: если ты не успевал вовремя прибежать на зов господина Эрика, то получал побои и лишался последней еды. Тико мог задремать, а потом в одно мгновение проснуться.

– Почему они засунули тебя сюда? – спросил Тико у Пьетро.

– Наверняка боялись, что я проболтаюсь о той ночи, – ответил он с уверенностью мальчишки, который уже все обдумал.

– Когда умерла Розалин?

Тико придерживал Пьетро за плечи, пока мальчик наконец не справился со слезами. Юноша чувствовал себя неловко, утешая ребенка. До сих пор Тико касался другого человека, чтобы убить или овладеть. Но мальчик оплакивал сестру. Тико лишил жизни ее убийцу, да только лучше от этого не стало. Ничуть.

– Нашел себе дружка?

Тико резко обернулся и увидел рыжеволосую девчонку, одетую в лохмотья.

А'риал была на пару лет старше Пьетро. Волосы закручены в неряшливый узел, скрепленный вороньей костью. От девчонки воняло, как от лисицы, а вокруг нее мерцало пурпурное сияние. Когда Пьетро перекрестился, она ухмыльнулась, блеснув белоснежными зубами.

– Нас никто не видит.

Вокруг них колыхалась полупрозрачная дымка, даже шум насоса утих.

– Я пришла с предложением.

– Ко мне или к нему? – Тико кивнул на Пьетро.

– Разумеется, к тебе… Герцогиня знает.

Его огорчила легкомысленность А'риал. Девчонка оборвала фразу, предоставив ему догадываться, что же именно знает герцогиня. О принце Леопольде? Ведь Тико дал ему уйти… О госпоже Джульетте?

– Да, – сказала А'риал. – Верно.

Пьетро, боясь смотреть на девочку, уставился в темноту за пределами ее магии. Он отодвинулся от нее как можно дальше, почти касаясь окружающего троицу мерцающего пузыря.

– Уходи, – сказала ему А'риал, открывая щель в магической дымке.

Тико схватил мальчика:

– Он останется.

– Коллекционируешь домашних зверьков?

– А разве герцогиня не собирает такую же коллекцию?

Удар попал в цель, глаза А'риал холодно сверкнули.

Она растянула дымку и указала на колесо и мокрые стены подземной темницы:

– Ты хочешь остаться здесь?

Даже внутри ее магического кокона воздух был влажным, горячим и зловонным.

– Но и это у тебя не выйдет, – сказала она. – После полуночи сюда прибудет Черный мастер, чтобы лично допросить тебя.

Пьетро ахнул.

– Убей себя, пока можешь. Убей ножом.

– Каким ножом? – резко спросила А'риал.

– Этим, – ответил Тико, приставив к ее горлу кинжал. Пьетро не заметил движения: вот Тико смотрит на девочку, а вот уже стоит рядом с ней с кинжалом в руке. Но Тико знал, он двигается, как обычный человек, только быстрее. Намного быстрее. Кончики пальцев А'риал засветились, и Тико чуть повернул клинок.

– Я ударю быстрее, чем ты.

– Невозможно.

– Рискнешь ошибиться?

А'риал медленно расслабилась и улыбнулась. Тико ждал, подозревая какую-то уловку, но девочка по-прежнему улыбалась, как самая обычная девчонка ее возраста, которая доставляет послание своей матери или госпожи.

– Герцогиня наблюдала, как ты бился с принцем Леопольдом. Она говорит, ты был великолепен. Но ты способен на большее. Обними свою суть. Заверши…

Тико не слушал. Его больше занимал другой вопрос. Как она следила за ним? Внутри похолодело. Что она видела? Начало боя? Не страшно. Внезапное появление Джульетты? То, как девушка предложила свою жизнь за жизнь Леопольда?

– Да, – сказала А'риал.

– Прекрати, – Тико вновь поднял кинжал.

– Постараюсь, – пожала плечами А'риал, – хотя это непросто. Но ты делаешь то же самое, верно? Ты все время так делаешь.

– Для чтения мыслей я должен прикоснуться.

– Нет, тебе так только кажется, – сердито возразила она. – Ты сам свой злейший враг. Моя хозяйка может спасти тебе жизнь.

– А взамен?

Девочка вздохнула. Она обняла Пьетро за плечи и притянула к себе. На мгновение мальчик прижался к ней, поверив в искренность ее объятия. Но Тико видел выражение лица А'риал. Отстраненное и чужое.

– Создай для Алексы армию бессмертных.

– Нет, – Тико отшатнулся.

Пьетро озадаченно следил за их перепалкой.

– Он все равно умрет. Когда ты уйдешь, его убьют. Просто за то, что ты его выделил. Так в чем же разница? Сделай это, и незачем волноваться из-за чепухи. Ты уже делал так раньше. Ребенок-попрошайка? Каждую неделю от голода и холода умирают десятки таких, как он. Ты пытаешься спасти их?

– Тут есть разница.

– Нет, – ответила А'риал. – Разницы нет. Возьми его. Спаси себя.

Умиротворение после кормления на Джульетте уже угасало. Тоненькая ниточка голода беспокойно крутилась в голове Тико. Но вместе со словами А'риал к нему пришло понимание: это шаг за грань. Сделаешь один, потом другой шаг, и так до тех пор, пока не перестанешь быть человеком.

Если он вообще когда-либо был им.

Тико вспомнил мучения принца Леопольда, искореженные мышцы, хруст костей, когда Леопольд превращался в волка.

– Я не стану.

Ужасное зрелище навеки отпечаталось в его памяти. Кожа лопается, невидимые руки сминают плоть и кости. Черные крестоносцы будут пытать Тико. Зачем ему самому пытать себя?

– Я предлагала дважды, – промолвила А'риал. – Третьего раза не будет. Но если ты позовешь, я приду.

– Никогда, – твердо ответил Тико.

– Не зарекайся, – сказала А'риал.

Каждый день приливы случались дважды – один малый, другой большой. Первый ничего не значил. Ни в городе, ни здесь, среди людей, привыкших к прогнившим венецианским окраинам, к вони застоявшейся воды в каналах, мусору, лужам и случайным трупам, оставленным отливом.

А вот второй…

Во время большого прилива вода текла по канавам от нескольких минут до целого часа и заливала подземную темницу. За один день такой прилив оставлял половину от сухого островка. За два затоплял его, и узникам приходилось стоять. За три дня уровень воды убивал всех, кто не умел плавать. Только непрерывная работа насоса позволяла людям выжить. Изысканная жестокость. И более того, это не позволяло заключенным бежать. Ты работаешь на колесе, спишь, просыпаешься и снова работаешь. Никто не мог уклониться. Колесо было для них всем, управляло их жизнью.

Такой Тико видел Серениссиму.

Разнообразные советы, дворы внутри дворов, война Арсеналотти и Николетти, зависть горожан к патрициям, сами патриции, поделенные на старые и новые дома, на богатые и бедные семьи. Никто в Венеции не мог избежать колеса.

За пределами города колонии кормили столицу, венецианский флот сражался с пиратами мамлюков; мавры объединялись с теми, кто противился мамлюкам. Германцы предлагали поддержку, заявляя, что наибольшая угроза Венеции исходит от Византии. Византия заявляла, что Венеции угрожают амбиции германского императора, и в свою очередь предлагала поддержку. Монголы Тимура завоевывали все больше земель, угрожая воссоздать развалившуюся империю своего героя, Чингисхана.

А колесо все крутилось и крутилось…

– А о чем она говорила, когда сказала «спаси себя»? – поинтересовался Пьетро. Первые слова после исчезновения А'риал.

– Неважно.

Мальчик смутился, но все равно продолжал с беспокойством смотреть на Тико. Высоко над ними сменилась стража, в яме появился новый факел.

– Если ты можешь спастись, тогда спасайся, – это было сказано совсем по-взрослому.

– Как ты вообще ввязался во все это?

Пьетро рассказал ему о наводящих ужас Волчьих братьях и о том, как дети случайно оказались на пути их охоты.

Повесть мальчика состояла из смеси уличных слухов и откровенного вранья, но Тико понял, речь идет о давней войне, которая началась задолго до его прибытия в город. Может быть, даже до того, как Атило встал во главе Ассасини.

– Нам следовало спрятаться, – признал Пьетро.

Так ему приказали. Они спрятались, и прятались почти все время, пока шел бой. Они видели только самый конец, о чем проболтались в ту ночь, когда схватили Тико. И совершили ошибку.

– Тико!.. – проревел стражник.

Пьетро схватил юношу за руку.

– Черный мастер, – прошептал он. – В воду. Прячься.

Решетка с грохотом откинулась. Арбалетчики наставили оружие в яму, сверху поползла длинная деревянная лестница. Она плюхнулась в грязь, утонула на пару дюймов и замерла. Колесо остановилось. Спустя несколько секунд, когда в яме воцарилась тишина, сверху донесся голос:

– Тико, поднимайся.

Капитан Родриго был ярко освещен факелами. Он зажал нос рукой, надеясь защититься от вони, которую Тико уже не замечал.

– Я сказал, нет, – возразил Тико.

– Что нет? – крикнул Родриго.

Тико не мог вспомнить имя стреги. Имя моментально ускользало из памяти; должно быть, это часть ее магии.

– Девочка… герцогини, – невнятно закончил юноша. – Рыжая. Она спрашивала… Она сказала… – он не мог вспомнить слова.

– Поднимайся! – рявкнул Родриго. – Не трать мое время.

Тико подталкивал Пьетро вперед, отовсюду послышались смешки и шепот. Пьетро отказывался лезть наверх. Тико настаивал. И Пьетро, оказавшийся между Тико и арбалетчиками, смирился с неизбежным. Атило наверняка излечил бы его от этой слабости.

Родриго стоял рядом с Черным мастером, одетым в ночную рубашку. Губы Мастера побелели от ярости. Позади него ждали тюремщик и надзиратель в униформе из грязного шелка с оборванным и печальным крылатым львом на груди.

– Кто это? – спросил Родриго.

– Новый ученик Атило.

– Мой господин… – вымолвил надзиратель. – В вашем приказе упомянут только один человек.

До сей минуты Родриго собирался швырнуть мальчишку назад. Но теперь возобладала гордость. Надзиратель открыл было рот для возражений, но заткнулся, услышав рык Черного мастера.

– Герцог ждет.

50

Марко IV вцепился в подлокотники своего черного трона как матрос, который держится за поручень из боязни быть смытым за борт. Его пальцы побелели. Герцог Марко обратился к Тико, не замечая мнущегося рядом мальчишку:

– Узрите, вот Скорбный Ангел.

Тико поклонился со звоном кандалов.

Атило, стоявший сбоку от трона, увидел, как герцогиня улыбнулась своему сыну. Регент только вздохнул.

– Неужели тебе не пришло в голову сначала его вымыть? – обратился он к Родриго, вымещая на нем свое раздражение.

– Мой господин, в приказах говорится вести его прямо сюда.

– И ты всегда подчиняешься письменным приказам?

Родриго кивнул.

– Восхитительно, – кисло заметил Алонцо, давая понять, что на самом деле думает. – Ты, – приказал он Тико. – Подойди ближе.

Тико шагнул вперед. Спустя секунду за ним последовал Пьетро.

Атило стоял по одну сторону от трона. Отец Десдайо и горстка прочих членов внутреннего совета стояли по другую. Лампы то вспыхивали, то гасли, ночной воздух наполнял запах горящего рыбьего жира. Большинство людей в зале выглядели озадаченными, раздраженными или даже немного напуганными тем, что их посреди ночи вытащили из постели.

Так это же Совет Десяти, вдруг сообразил Тико. Он сосчитал людей по обе стороны от трона, заметил среди них доктора Кроу и заинтересовался, знает ли кто-нибудь, кроме Десяти, что алхимик – член внутреннего совета.

За креслом Алексы пряталась девочка. Она улыбнулась, встретив взгляд Тико, холодной, безжалостной, ослепительной улыбкой.

– Ты знаешь, зачем ты здесь? – спросил Алонцо.

– Нет, мой господин.

– Как и я, – заметил регент.

– Алонцо… – мягко упрекнула его герцогиня.

– Это нелепо, – ответил он. – Десять призваны ради частного дела.

– Мой господин, Атило, – голос Алексы стал немного тверже, – имеет право быть услышанным… Итак, – она посмотрела на Атило, – говорите.

Атило вышел вперед и опустился на колени перед троном.

– Город пожаловал мне звание fidelis noster civis, верного слуги Венеции. Даруйте мне жизнь за оказанные мной услуги.

Марко IV поковырял в носу.

– Я считал вашего отца своим другом…

Каждое слово тщательно продумано. Атило говорил торжественным, глубоким голосом. Ни у кого не оставалось сомнений, эта просьба много для него значит.

– Я хорошо служил Венеции. Был адмиралом, командовал сухопутными войсками. И исполняю, – он чуть замешкался, – другие обязанности, защищая Венецию.

– Чего именно ты хочешь? – спросил Марко.

Атило моргнул.

Обычно Алекса и Алонцо решали все дела между собой. Но когда говорил герцог, все молчали. Его слова – закон. На этой основе построили свою власть его мать и дядя. И сейчас проблеск здравомыслия герцога нарушил баланс.

– Ну же!

– Прошу даровать мне жизнь узника.

– Их здесь двое, – рассудительно заметил Марко. – Один пугает тебя. Ты боишься, что он спал с твоей возлюбленной. Другой знает, что ты солгал о похищении госпожи Джульетты. О котором из них ты просишь?

В комнате было тихо. Но после слов герцога наступила полная тишина. Покрасневшая Десдайо, едва не плача, вышла вперед.

– Я бы никогда не стала…

– Стала бы, – сказал Марко. – Ты просто не знаешь. Он пугает и тебя. И нравится этим.

– А при чем тут госпожа Джульетта?

Герцог повернулся к дяде. Алонцо покраснел и неожиданно принялся извиняться. Герцог успокоил его, но попросил больше так не делать.

– Расскажи им правду, – приказал Марко Атило.

– В первый раз она просто сбежала.

– И ты просто вернул ее? – спросил Алонцо. – Не упомянув о прочих обстоятельствах?

– Да, мой господин.

– В ту ночь…

– Алонцо, – произнесла герцогиня Алекса.

– Регент прав, – Марко мило улыбнулся. – В ту ночь, когда Клинок был сломан, – он заметил, как кровь отхлынула от лица Атило, и поправился: – ну, во всяком случае, треснул. Ты согласен?

Атило, стоя на коленях, кивнул.

– И моя мать права. Кригсхунды, маги, ходячие мертвецы, а теперь и это, – Марко IV, принц Серениссимы, обвел взглядом Совет, кивая каждому из Десяти. Потом послал воздушный поцелуй Десдайо. – Лучше быть настороже. У нас так много врагов, никогда не знаешь, кто из них подслушивает.

Марко сошел с возвышения, на котором стоял трон, и поднял Атило с колен.

– Ты знаешь, в чем его спасение?

– Нет, ваше высочество.

– Я не оскорблю небеса. И не рискну оскорбить ад. Тико сохранит свою жизнь. Твой новый ученик – тоже. Но вряд ли дядя позволит тебе держать рядом демона.

Последние связные слова герцога на ближайшие три месяца. Конечно, в тот момент об этом никто не подозревал. Разве что Хайтаун Кроу… Алхимик бросился к герцогу и помог ему усесться обратно на трон.

Марко вновь мертвой хваткой стиснул подлокотники. Спустя несколько секунд он немного расслабился и принялся стучать каблуками по подножию. Потом отвлекся на бабочку, кружившую у лампы. Когда Атило окончательно убедился, что герцог больше не обращает на него внимания, он обернулся к Алексе и Алонцо.

– Позволено ли мне удалиться?

– Нет, – ответил Алонцо. – Не позволено.

Алекса взглянула на регента:

– Марко подарил ему их жизни.

– Жизни, – мрачно ответил регент. – Но он ничего не сказал об освобождении раба. Нищий мальчишка ничего не значит. Атило может забрать его. Но другой – раб. Сейчас он принадлежит городу. И город избавится от него.

– Позвольте мне купить его, – вмешалась Десдайо.

– Уверен, твоему возлюбленному это понравится, – усмехнулся регент. – Нет, раб будет отправлен на юг и там продан. Учитывая его внешность…

Учитывая внешность, на рынках Александрии, Константинополя или Кипра за него можно выручить немало денег. А одежда, боязнь дневного света и белизна кожи только добавят экзотики и увеличат цену. Если он умрет, кто посмеет обвинить Венецию? А если нет, то со временем будет мечтать о смерти.

– Сколько галер отплывает завтра?

– Десяток, мой господин.

– Куда направляется первая?

– Далмация, Сицилия, потом Кипр.

– Убедись, что он уплывет на ней. В качестве галерного раба. Пусть по окончании путешествия его продадут. Деньги получат наши агенты. Он может оставить свою нелепую одежду. Может мазаться составом алхимика, прятаться под навесом, которым торговцы прикрывают товар. За исключением сказанного, он должен работать, как любой другой раб.

51

Стук в дверь заставил Джульетту отнять ребенка от груди.

Она не ответила, и дверь медленно отворилась. Принц Леопольд осторожно заглянул в комнату:

– Госпожа моя, могу я войти?

– Я же говорила, – ответила она. – Тебе не нужно стучать.

– Ты могла кормить Лео.

– Я и кормила, – улыбнулась Джульетта. Она погладила ребенка по щеке, и тот вновь принялся увлеченно сосать грудь, сопя и причмокивая. Когда Джульетта повернулась к Леопольду, тот демонстративно смотрел в окно, на красные поля Кипра.

– Что-то интересное?

– Крестьяне жнут ячмень на верхних склонах.

Их дружба временами бывала очень хрупкой. Слишком многое осталось недосказанным.

Они с Леопольдом делили постель, спали вместе, когда младенец давал им поспать, в последнее время чаще, чем в первые месяцы. Джульетта могла позвать кормилицу. В действительности Леопольд сам предлагал нанять ее. Джульетта отказалась, и Леопольд, похоже, смирился с этим. Однако он стучался в дверь, прежде чем открыть ее, и отворачивался, когда молодая женщина кормила ребенка. Такая деликатность казалась странной, памятуя о том проклятом чудовище, в которое Леопольд превратился на крыше особняка Фридланд, и тем более странной на фоне ужасной бойни в Каннареджо.

Битва с Ассасини произошла больше года назад, но и сейчас воспоминания о ней заставили Джульетту вздрогнуть.

– О чем ты думаешь?

– Ни о чем, – уверила она.

– О том юноше, – печально сказал Леопольд.

– Леопольд… Клянусь тебе. Я даже близко не думала о нем.

Она лгала. Бывали минуты, особенно после полуночи, когда она просыпалась. Ей казалось, что седоволосый юноша из базилики сидит в комнате и смотрит, как она спит. Конечно, это были только сны.

– Я видел, как ты смотрела на него.

– Неправда.

– Нет, – ответил Леопольд. – Правда. И я видел, как он смотрит на тебя. Думаешь, он отпустил нас ради меня? Если бы ты не вмешалась, я был бы мертв. Он отпустил тебя и позволил мне уйти с тобой.

– Я люблю тебя.

В глазах Джульетты стояли слезы.

– И я люблю тебя, – сказа он. – По-своему. Но ты мечтаешь о нем, будто у вас на двоих одна душа, которую кто-то разрезал пополам. Помнишь, ты говорила мне, что ребенок – не от Марко…

– Лео, пожалуйста, перестань.

– Это его ребенок?

Джульетта молча заплакала.

Принц Леопольд вернулся вечером, неся платок из мальтийского кружева, полдюжины фиг и миску сорбета – белого вина, смешанного с лимонным соком и колотым льдом, – в качестве извинения и предложения мира.

– Прости, – он выставил подарки на стол и пошел к двери.

– Ты можешь остаться.

– Я опять скажу какую-нибудь глупость.

– Все равно… – Джульетта похлопала по сиденью рядом с собой. – Знаешь, при венецианском дворе ходили разговоры о твоем красноречии. Тетя была в ярости от того, что стольким фрейлинам…

– Я вскружил голову? – закончил Леопольд, предлагая ей фигу.

– Хотя, возможно, она сердилась и по другим поводам, – допустила Джульетта. – Но тогда я не знала, что ты кригсхунд. Однако твоя репутация…

– Рядом с тобой я забываю все слова.

– Не всегда, – она улыбнулась, положила голову на плечо Леопольда и позволила ему обнять себя.

Дружеское молчание продолжалось до тех пор, пока Леопольд не встал и не принялся зажигать свечи.

– Так султан мамлюков и вправду собирает флот?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ячмень. Крестьяне жнут его перед началом осады.

– Возможно.

– Леопольд, а где ты взял лед для шербета?

– Из остатков запасов короля.

– Именно, – сказала Джульетта. – Я слышала, он пьет свои лучшие вина и выставляет на стол деликатесы, которые приберегают для пиров.

– О чем ты говоришь? – Леопольд установил свечу в подсвечнике и повернулся к Джульетте.

– Что случится, если султан нападет на нас?

– Мы будем сражаться.

– И победим?

Когда он сел рядом, обнял ее за плечи и нежно поцеловал в лоб, она все поняла. Ответ – нет. Она могла возразить или попросить Леопольда солгать. Но вместо этого просто прижалась к нему и задумалась, пытаясь сформулировать вопрос. Раз он ничего не сказал, значит, догадывается… По крайней мере, о ее размышлениях, если не о самом вопросе.

Размышления редко посещают вас, когда на руках младенец, раз уж вы решили самостоятельно кормить ребенка и спать с ним в одной комнате. Эксцентричный выбор. Она стала бы предметом обсуждения для всех дам венецианского двора. Но сейчас двор далеко.

– Леопольд.

– Да? – судя по голосу, он был готов ко всему. Он действительно хорошо ее знал. Лучше всех. Может, никто иной и не смог бы так ее узнать. Леопольд знал ее слабости. И полагал, что их не так уж много. Знал ее сильные стороны и считал, что ее недооценивали. Интересно, знает ли он, о чем Джульетта сейчас думает.

– Если мы проиграем…

– Да, – ответил он. – Обещаю.

Она поцеловала его в щеку. А как еще ответить мужчине, которого ты попросила убить себя, лишь бы не попасть в плен к врагу, мужчине, который любит тебя, хотя знает – ты мечтаешь о другом.