Текст книги "Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 66 страниц)

– Ты хочешь, чтобы я надавил спусковой крючок в твоем револьвере? Что за малодушие, Эрик? Ты не смог смотреть в лицо жизни, а теперь не можешь заглянуть в глаза смерти? И теперь, когда тебе дан новый шанс, как ты его используешь? Хочешь, чтобы я убил тебя? – он решительно покачал головой. Если ты собираешься трусливо сбежать, я тебе не помощник. Эту грязную работу возьми на себя, уж будь так любезен.

– Ты не понимаешь, Герцог. Я достиг конца. Я устал. В этой жизни уже нет людей, которых я любил.

– Но кто тебе мешает любить? Люди не изменились, Эрик, и, поверь, они ничуть не хуже тех, что были. Может быть, стали чуть-чуть лучше. Ведь мир идет к добру, не так ли?

Последовало молчание. Изображение Диксона, казалось, замерло, как на снимке.

– Да и потом, тебе легче уйти самому, ты ведь уже прошел через это?

И на эти слова также не поступило ответа.

– Что случилось? – спросил Герцог. – Ты не можешь ответить и подтвердить свои слова?

Казалось, силуэт выпрямился в полный рост и стал вытягиваться, напрягаясь, как тетива растянутого лука, лицо распухло, плечи расправились, грудь выкатилась колесом. Затем послышался металлический щелчок, и все погасло.

– Эрик?

Дверь зашипела. В камеру заглянул охранник с оружием наготове. Герцог заметил, что на этот раз был не парализатор, а автоматический пистолет.

– Арбор, – сказал охранник. – С вещами на выход. Пойдем со мной.

Герцог зашарил глазами по камере. Диксона и след простыл.

– Вылезай отсюда, – проревел охранник.

Пожав плечами, Герцог вышел в коридор. Охранник указал стволом путь, и Герцог последовал в этом направлении. За его спиной с ледяным спокойствием захлопнулась дверь камеры, которую навсегда покидал очередной постоялец.

– Что происходит?

Вместо ответа между лопаток уперся ствол.

– Но я имею право знать!

– Мистер Баррис хочет тебя видеть.

Герцог вздохнул. Нельзя сказать, чтобы облегченно.

– Поздновато для нанесения визита, не кажется?

Стражник не отвечал.

– Нет, в самом деле, что происходит?

– Ты заложник, – сказал охранник.

Герцог остановился и повернулся к охраннику:

– А кем же я был до этого? Художником?

– Шевели поршнями.

Снова пожав плечами, Герцог подчинился.

– Баррис хочет, чтобы ты сидел у него в офисе. На всякий случай, недобро рассмеялся охранник. – Твой друг, заморский купец, пришел выкупать вас с арколианцем. И платить собирается пулями. Ведь еще не напечатали столько денег, чтобы Баррис согласился отдать арколианца.

При слове «арколианец» Герцог замер.

– Давай, пошел! – прикрикнул охранник сзади. – Поторапливайся!

Герцог попытался подчиниться, но не получалось. Его ноги словно парализовало, воздух замер в груди, и он даже не мог объяснить стражнику, что произошло.

– Я сказал – пошевеливайся!

Ствол уткнулся между лопатками. Воздух в груди был уже готов взорваться, когда свет в коридоре погас, и взревела сирена аварийной сигнализации.

– Какого черта...

Герцог беспомощно дернулся вперед: шаг, другой...

– Нет! – закричал он.

Он как-то странно припал на колено и стал перекатываться. Правая нога сама выбила пистолет из руки охранника. Оружие ударилось о стену, а на место ноги был выброшен локоть, нацеленный в шею. Ловкое движение перехваченным запястьем – и вот пистолет уже направлен на охранника.

– Спокойно. Где арколианец?

Голос его звучал глухо, словно за него говорил кто-то другой. Прижатый к полу стражник потряс головой, ошалев от столь быстрой перемены ролей.

– Думаешь, мне жалко для тебя пули, болван? Где арколианец?

«Не говори ему! – взмолился Герцог. – Во имя Пятой Зоны...»

Но охранник уже разинул варежку и указал верное направление для убийцы, объяснив, каким самым коротким путем добраться до камеры инопланетянина.

– Порядок, Эрик, ты получил то, что хотел, теперь запри его в моей клетке и давай выбираться отсюда.

– Шалишь, Герцог, – ответил странный голос. – Теперь нет времени с тобой болтать.

Охранник озадаченно посмотрел вверх:

– Это вы мне?

«Ишь, сразу вежливым стал, когда очутился внизу», – с ненавистью подумал о нем Герцог, хотя редко вообще кого ненавидел.

– Нет, – глухо ответил голос и нажал на спуск.

– Нет! – закричал Герцог.

Но пистолет уже дернулся в его руке, и две пули вошли в череп охранника. Отстегнув от тела карточку доступа, он повернулся и ринулся по коридору в сторону камер.

12

«Так вот что ему нравилось, – думал Эрик Диксон. Полностью контролировать себя и в то же время чувствовать, что кто-то выглядывает у тебя из-за плеча. В таком случае чувство (седьмое, что ли?) говорило: черт тебя побери, будь ты проклят, зачем ты пошел на это, когда была прекрасная альтернатива, отличный выход из положения? Ты прав, мне надо было прикончить тебя.

И проблема была в том, что чувство не урезонивало и отнюдь не утешало. Общее ощущение было дикое – полная власть над телом и в то же время бессилие остановить эти чужие тирады со стороны, замечания и высказывания того, кто шел за ним следом.

И все равно, это чувство не имело значения. Он держал себя в руках. А чувство можно было проигнорировать.

Он навязчиво думал о направлениях, подсказанных стражником. Чудесное ощущение – иметь память, которая думала за тебя и работала вполне исправно, незамутненная парами алкоголя.

– Ты даже не представляешь, какой молодец, – сказал он Герцогу на бегу. – Хотя и тело у тебя не очень развито, мускулатура, конечно, цыплячья, но мозг в порядке, ум ясен и чист, на удивление. В твоем возрасте я свой уже пропил-прокурил, попортил изрядно.

Однако внутренний голос на этот раз проигнорировал похвалу, продолжая безмолвно осуждать его действия. Он не придал этому особого значения и, шествуя туда, куда показал убитый охранник, сопротивлялся навязчивому и протестующему гудению в ушах. Короткий коридорчик упирался в единственную дверь. Табличка на ней гласила:

МАКСИМАЛЬНАЯ СЕКРЕТНОСТЬ ПОСТОВ ВЫСШИЙ УРОВЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ

ПОСТОРОННИМ ВХОД ПОД ЛЮБЫМ ПРЕДЛОГОМ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩЕН РАЗ И НАВСЕГДА

Это была она. То есть он. Она – в смысле дверь в апартаменты этого «оно», то есть инопланетянина.

Динамик над головой вопросительно прошипел:

– Слуш-шаю.

Диксона чуть не вывернуло наизнанку от этих мерзких звуков, которыми инопланетное существо подражало осмысленной человеческой речи. Все же сохранились некоторые воспоминания – одна из этих тварей разговаривала на допросе у Студебейкера, и Герцог знал, о чем они говорили, и что они умеют говорить. Этого было достаточно, чтобы прийти в чувство. Так что нечего робеть, пилот. Он прокашлялся и попытался заговорить, как мог, старательно подражая голосу Дика, как волк перед избушкой с козлятами:

– Угадай, кто? Тебя ждет сюрприз.

– Догадываюс-сь, – донесся голос из-за двери.

Диксон чуть не подпрыгнул.

– Я унюхал, кто передо мной. Ты один из нападавших, один из тех редбатлеров, которые участвовали в штурме «Хергест Ридж».

Он чертыхнулся и с досадой ударил по стене. Этот подонок обо всем догадался! Что ж – этого можно было ожидать. Что-то там вроде «приведите собак» из переговоров во время Альянса, дипломатическая софистика, одним словом...

«Так вот через что Герцог прошел, когда узнавал обо мне. Вот как он чувствовал себя в моих воспоминаниях! Вот оно тотальное чувство беспомощности и недостижимости цели в самый последний момент, когда она уже буквально за дверью». Он стучал кулаком и плакал, умоляя дверь открыться. Слезы текли по его мужественному лицу, потому что именно за этой дверью был смысл его жизни – инопланетянин, которого надо убить. Терминировать, как говорили на кораблях. Что ж, пусть терминировать. Он не сделает ничего плохого, просто немножко терминирует. И жизнь вновь обретет смысл. Теперь встреча с этим мерзким уродом нужна ему, как укол наркоману. Его просто ломало, он погибал без этого.

– Да, – сказал Диксон. – Это я.

– Ты Разум Б-формы, мне о тебе рассказывали, – продолжал арколианец. Поселившийся в А-форме мистергерцога.

– Верно говоришь. И знаешь, зачем я пришел?

– Еще бы. Это совершенно очевидно.

– Ну, скажи мне тогда. Но ответа не последовало.

– Скажи мне, разрази тебя гром!

– Я не стану доставлять тебе этого удовольствия.

– Что ж, тогда, – сказал Диксон по ту сторону двери, облизывая пересохшие губы, – я сам сделаю это за тебя. Я пришел вернуть старый должок. Ты завалил множество моих друзей у Беринговых Врат...

– Это во время войны?

– Да. И у меня была подруга...

– Можешь опустить детали. Твоя искренность ничуть не уменьшает твоей озлобленности. Я предчувствую, что ты ожидаешь того, что называется «естественной развязкой событий».

– Какой умный стручок хитиновый, – восхитился Диксон.

Он ударил в дверь плечом, и она начала поддаваться.

– Такие двери надо сбивать одним ударом – и бить не в ту сторону, куда она открывается обычно. Вот эта отъезжает вбок – значит, ее надо ломать на подъем. Можно и просто вышибить, но это зависит от крепости косяка, – Диксон погладил по краю двери, словно по крышке ларца с драгоценностями. – Сейчас мне не хватает этого тела, я не хочу его повредить, а то бы мы с тобой встретились уже через две секунды. Ничего не поделаешь, придется потерпеть, – и он налег с новой силой.

Дверь поддалась.

– Ну что ж, – откликнулся арколианец за дверью, – ты вынуждаешь меня прибегнуть к самообороне.

– Нет, нет, нет – черт возьми, нет! Герцог, ты не заставишь меня простить!

И рука Диксона обрушилась на контроллер замка – дверь стала открываться. Из образовавшейся щели заструился спертый воздух. Запах был настолько сильным и одуряющим, что он попятился, ослепший и охваченный тошнотой. Дыхание сперло, в груди и горле моментально пересохло, остановилось слюноотделение, рот обожгло немыслимой оскоминой. Носовые пазухи мгновенно слиплись, преграждая путь чудовищному смраду, но было уже слишком поздно. Запах уже послал пылающие копья страха в его мозг, вонзив их так глубоко, что он почувствовал себя так, как будто пропустил серию прямых ударов на ринге. Замахав руками по сторонам в поисках оружия, он попытался выстрелить наугад, но тщетно: пистолета не было, ладонь оказалась пуста. Его охватила судорога, пока воздух в тесном коридоре не очистился настолько, что он снова стал соображать и понял, что лежит на спине навзничь, а пистолет валяется в нескольких метрах от него.

Диксон закрыл глаза ладонями и в последние секунды, когда на него сходила тьма, испустил дикий вопль атакующих десантников.

13

Герцог затерялся в сером тумане. Последнее, что он помнил – ствол взведенного револьвера, палец, пляшущий на спусковом крючке и ужас в глазах охранника. Как он ни пытался отвернуться от этой картины, у него ничего не получалось. Она стояла у него в глазах.

Затем последовал взрыв – вспышка – и он оказался в невесомости, – а потом обнаружил, что лежит на мокрой от дождя полоске космодрома станции Нарофельд.

Он встал и двинулся прямиком к отелю, к лестнице, к серой стене, уже поджидавшей его. Когда он столкнулся с ней лицом к лицу и остановился, ничего особенного не произошло. Он просто стоял, щурясь и пытаясь заглянуть за стену.

«Нет, – подумал он. – Диксона здесь нет». Он уже получил урок после той сцены на корабле, и возвращаться назад было бы пустой тратой времени. Герцог должен найти что-то, что сможет расставить все по местам и обуздать Диксона.

Он отступил от стены, которая, кстати, не сопротивлялась, если бы он сделал наоборот. Его бы просто снова охватила со всех сторон душная серая вата, в которой можно бежать до бесконечности, а потом очутиться на том же самом месте, откуда начал свой бег.

Итак, он отступил. Никого. Кругом самая отчаянная пустота, которую он только встречал в этом отеле.

– Рэй, – позвал он, почти не надеясь.

Он направился к пустому месту, где когда-то была дверь комнаты Диксона. Последний раз он застал ее здесь. Может быть, она еще там?

Затаив дыхание, Герцог тронул пальцем серый туман. Пробел в материи – и только. Он ничего не почувствовал, никакого сопротивления, палец не уперся ни во что твердое, впрочем, и в мягкое тоже. Казалось, там просто ничего нет, никакой преграды, кроме жуткой иллюзии, что кончик его пальца просто перестал существовать.

Он быстро одернул руку. Она была в целости и сохранности. Палец был на месте. Со стеной тоже ничего не случилось.

Герцог ткнул еще, на этот раз решительнее, запихнув весь палец. Он чувствовал, что свободно может шевелить им, но при этом не видеть.

Прикусив губу, он сунул руку до запястья и покрутил пальцами по сторонам. Он ощущал движение руки, но ни единого признака движения или звука не последовало.

«Что это? – спросил себя Герцог. Вправду ли Рэй находится по ту сторону? Может быть, это и есть небытие – когда нельзя увидеть, что там, пока стоишь по эту сторону?» Существовал только один способ проверить это, и чертовски важно, чтобы он сработал.

Набравшись решимости, он сделал шаг. По коридору моментально прошел шум, и пол под ним изогнулся, отбросив его к противоположной стене. И, когда он еще раз попытался дотянуться до двери, весь отель содрогнулся так, будто началось землетрясение, и штукатурка посыпалась со стен и потолка. Герцог полетел на пол, и что-то стало стаскивать его к лестнице.

Он пытался зацепиться за что-нибудь, удержаться, воспротивиться тому, кто его тащил – если это был одушевленный предмет. Но под руками не находилось ничего, кроме пыльного дешевого ковра и паркета. Ободрав ладони в тщетной попытке хоть как-то притормозить, он поднял их к глазам. На них были волдыри, как от ожога.

«Что происходит? – подумал он. – Я еще никогда не испытывал такой боли. Руки просто не могут так болеть».

И тут неведомая сила дотащила его до лестницы и бесцеремонно сбросила по ступеням. Он прокатился кувырком по первому пролету, махая руками и ногами для удачного приземления, чему научился у молодого Диксона. Странное покалывание в области шеи. В первый раз в своем возрасте он задумался о том, чтобы поберечь руку, перенесшую два перелома.

У поворота лестницы ему удалось остановиться. Поднявшись на ноги, он первым делом оглянулся назад, пожелав Диксону точно таким же образом провалиться когда-нибудь в тартарары. Что означало это странное тетранское слово, он не знал или не помнил, но догадывался, что это ничем не лучше его нынешнего положения, когда затылком приходится считать каждую ступеньку, отвоеванную у этого странного мира. Он преодолел три ступени, когда его ноги стали проваливаться сквозь древесину, и когда он попытался сделать отчаянный прыжок вверх, лестница рассыпалась под ним прогнившими щепками, трухой, будто сто лет как уже изъеденная червями. И больше не получалось произвести этого кошачьего прыжка, этой группировки для перекатывания по полу, и прыжка с парашютом, которым он научился у Диксона. В этой вселенной, похоже, работали другие физические законы. Он просто полетел со скоростью света по бесконечной плоскости черного и гладкого стекла.

Герцог закричал, и глаза его выкатились из орбит...

Он сидел в коридоре Корпорации «Сущность» в арестантском блоке, мокрый от пота, и ловил воздух открытым ртом, как будто пробежал стометровку.

Он проморгался. Глаза щипало, как от песка.

Медленно уняв дрожь, сотрясавшую все его тело, он смог, наконец, осмотреться. Он сидел, как тогда, в камере, спиной прислонившись к стене. Всего в метре от его онемевшей парализованной руки валялся револьвер. Дверь в камеру была раскрыта.

Герцог посидел так еще немного, пока не убедился, что коридор перестал качаться, и стены ровно стоят на месте, Затем он попытался сглотнуть ком в горле. Значит, он как-то выбрался из своей клетки. И что он делал теперь? Какая следующая задача?

Прежде чем он смог это решить, тонкий пронзительный стрекот, вроде того, каким поют ночами кузнечики на Тетросе, заполнил его слух. Постепенно в этом бормотании он различил отдельные звуки, по которым узнал, откуда исходит шум.

– мистергерцог, это вы?

Герцог отер рот ладонью. Во всем теле была страшная слабость, и он понял, что прийти в себя стоило ему труда.

– мистер ... боб? – хрипло выдохнул он. – Я, кажется, уми... раю... Боюсь, что...

– Ерунда, мистергерцог. Я обоняю, что ваша физиология просто приходит в себя после прямой газовой атаки. Это пройдет.

Он откинул голову назад: так казалось легче дышать.

– Но что я сделал, чем... заслужил...

– О, мой дорогой друг по Разуму, – возликовал мистербоб. – Вы-то как раз ничем и не заслужили. Я был вынужден провести в вашем организме санацию запахом, чтобы выгнать оттуда Разумного Б-формы, который управлял вашим телом. Похоже, он собирался меня уничтожить.

– Эрик... Диксон?

– После моей контратаки случилась совершенно замечательная и непредвиденная вещь, как и бывает в таких случаях. Разумная Б-форма стала испускать запах новой смерти, и тогда я стал искать ваш запах, мистергерцог. Разве такое возможно?

От этого вопроса у него вновь началось головокружение. Что это? Диксон пользовался его телом, как хотел. Видимо, смена хозяина и поведения сопровождается сменой феромонной активности, что и не преминул заметить мистербоб. Он различал по запаху присутствие двух личностей в одном теле.

– Чувствую по запаху, что вы смущены, – продолжал мистербоб. – Даже не обратили внимания на мой вопрос. Достаточно сказать, что я рад видеть вас снова живым и в добром здравии.

– Я чувствую запах... какой-то тухлятины. Воздуху постоянно не хватает.

– Это пройдет... Все пройдет. Теперь вы должны попытаться открыть дверь моей камеры, мистергерцог. Падая после «газовой атаки», вы снова закрыли ее. И настоятельно прошу вас сделать это побыстрее. К нам уже идут.

– Настоятельная... необходимость? – слова эти доходили до Герцога медленно, словно какое-то сложное узкоспециальное понятие из энциклопедии. Герцог пытался встряхнуть головой, развеять поселившийся там туман. – Не обращайте внимания, не бес-по-кой-тесь, – выговаривал он немеющим языком, Минутку... я все сделаю для вас. – С этими словами он попытался встать, хватаясь за стену, но ноги бессильно соскользнули по полу.

– Как бы вам это сказать? Есть такая пословица: «время не терпит».

Однако как ни пытался Герцог встать, как ни хватался за кафельный пол, как ни старался унять дрожь в руках – все было насмарку. Он мог только ползти по полу, как пресмыкающееся, – забраться на стену у него не получалось. Для этого нужна была хватка насекомого.

– Проклятье! – вырвалось у него. – Не выходит.

– Но вы должны сделать это, мистергерцог! – почти взмолился арколианец. – Ситуация крайне сложная и настоятельно требует решения!

– Знаю! – сердито выдавил Герцог. Этот нахал сам послал его в аут газовой атакой, а теперь еще читает лозунги. Он снова попытался упереться ладонями в пол и встать на колени, но в результате свалился набок после попытки подняться на ноги.

– И все же, – вещал из камеры мистербоб. – Я твердо верю в то, что вы способны сделать это. Разумные А-формы всегда побеждали духом свою плоть. Трагедия часто оканчивается тем, что героиня падает на сцене. Но для достижения желаемых результатов вы должны пробовать снова и снова, не останавливаясь ни на первой, ни на десятой попытке. Хирургическая процедура в условиях предоплаты в дальнейшем перестает быть необходимой...

– мистербоб, – простонал Герцог, – уймитесь.

– Когда ты потеряешь все, настанет время, когда терять будет нечего. То, что казалось таким важным, с течением времени...

Герцог вскинулся и из последних сил завопил:

– мистербоб! Могу я попросить вас о большом одолжении?

– Что такое? – спокойным голосом отозвался инопланетянин.

– Заткнитесь, – сказал Герцог и потерял сознание.

14

Баррис замер. Он ходил кругами у широкого письменного стола, занимавшего пространство от стены до стены – такой вид был наиболее внушителен для посетителя. Правда, иногда он предпочитал сидеть к гостю спиной – это действовало еще сильнее. Бар-рис с нетерпением ждал, когда охранник приведет заключенного Арбора. Время шло катастрофически медленно казалось, охранник ушел с этим поручением уже вечность назад. Сколько нужно времени, чтобы спуститься в арестантский блок?

Или ему только казалось? Баррис взглянул на часы. Нет, это была не игра воображения. Что-то, случилось. Охранник сбежал, либо его перехитрил Диксон. Или еще что-то задержало их в пути. Может быть, Арбор договорился с охранником? Но это нереально. Что он мог ему предложить? Такие же силы и могущество, как у него? Ха-ха. Даже охраннику понятно, что с силой и всемогуществом нечего делать в камере. Такие не сидят. Скорее всего, на выручку подоспели наемники – хотя, по его расчетам, если они и ушли дальше вестибюля, где их должен был остановить сержант Эмерсон, то, скорее всего, орудовали сейчас где-нибудь в правом крыле здания, не в силах пробраться за кодовые замки.

Баррис схватил пистолет и еще раз убедился, что он заряжен: из щели хитро поблескивал картридж заряда. Скоро человечество откажется от пуль в обычном понимании. Убивать будут скорострельные канцелярские скрепки, отравленный степлер или автоматическая расческа. Очки-парализаторы, самоудушающий галстук и запонки-гранаты станут оружием новой эпохи. Баррис натянул куртку, сунул пистолет в карман и вышел из офиса.

Один выстрел в Мэя: это все, чего он хотел. Всего один – прямо между глаз.