Текст книги "Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла"

Автор книги: Джо Клиффорд Фауст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 66 страниц)

Герцог встал и выпрямился, гордо нависнув.

– Думаю, теперь я понимаю, о каких силах идет речь, мистер Баррис. И этим меня не напугаешь. Вы забыли, что я встречался с Юэ-Шень и вернулся живым, а это, согласитесь, удавалось немногим. Да и чем вы можете угрожать мне? Смерть? Ну что ж, давайте, убивайте. Тогда у вас останется мозг, который вы сможете потом передать, кому захотите. И, если вам повезет, то его новый носитель также заявит вам, что не боится смерти, так что вы сможете потом повторять этот смелый эксперимент до бесконечности, но ничего не добьетесь. Сюда, – Герцог выразительно постучал по груди, – вам доступ закрыт. Несмотря на всю вашу науку.

– Ну, хорошо, – бесстрастно произнес Баррис. – Вы доказали, что получили пару зрелых яиц. И как вам понравится увидеть их на сковородке?

– Мистер Арбор, – вмешался Мелроуз, – для завершения этой довольно-таки оскорбительной и безобразной перепалки между вами и моим боссом, позвольте задать вам один несложный вопрос. Что бы вы хотели за пересмотр вашего решения о сотрудничестве?

– Простыни, – заявил Герцог, подумав, – подушку, мыло, зубную щетку и бритву...

– Жидкий депилятор, – уточнил Мелроуз, записывая в блокнотик. – Острое вам не разрешено.

– Полотенце и чашку для питья.

– Еще что-нибудь? – кисло поинтересовался Баррис.

– В его требованиях нет ничего непомерного, – заметил Мелроуз. – Он просто хочет, чтобы с ним обращались, как с человеческим существом.

– Вы забыли, – возразил хозяин «клиники», – что он со всеми потрохами принадлежит нам.

– За какое время, – спросил Мелроуз, – вы пересмотрите?

– За пять секунд, – сказал Герцог. – Время удваивается на провиант. Бутылочка лучшего пива на этой планете, приличный выбор местных овощей и первоклассный стейк на ребрышке, эдак с килограммчик. И не пытайтесь подсунуть мне второсортный товар. Я был брокером и в говядине знаю толк.

– И все это за ваше полное и безоговорочное сотрудничество? – спросил Баррис голосом, так и дымящимся от сарказма.

Герцог присел на кровать и закинул ногу на ногу.

– Да, еще вы должны выдать Джеймсу Мэю, капитану «Ангела Удачи», триста миллионов кредитов наличными.

– Интервью закончено, – Баррис вставил идентификационную карту в замок и открыл дверь. Он пропустил Мелроуза вперед и вышел следом.

– Начните с препаратов, Винни, – сказал он, когда дверь закрылась. Рапорт должен лежать на моем столе к утру.

– Позвольте мне, по крайней мере, сначала договориться с ним, попросил Мелроуз.

– Вы хотите, чтобы я уступил этому сукиному сыну? Так, что ли, Винсент, прикажете вас понимать? – Он взбежал вверх по ступенькам и открыл дверь операторской. – Я плачу вам...

– Вы платите мне за то, чтобы я делал, а думаете вы за меня, договорил Мелроуз. – Я давно намотал это на ус. Но у меня есть свои мысли, и я не буду за них оправдываться. Этот проект важен для всей корпорации, и я не хочу, чтобы он рухнул только из-за того, что один подопытный вывел вас из себя. Помните, как вы прождали целых десять лет, чтобы вырвать продукт из лап Хиро? И сколько бы еще времени вы числились в третьеразрядной компании биопродуктов, если бы не Арбор и его ребята-наемники? Вы сами рассказывали мне, что времени у вас хоть отбавляй, так почему бы не позволить мне сначала попробовать свои методы работы с пациентом?

Баррис смотрел, как доктор опускается в командное кресло.

– Ну?

– Триста миллионов кредитов, – проворчал он. – Надо же, какая наглость.

– Давайте начнем с простой чашки и мыла. Посмотрим, чего мы можем добиться, прежде чем прибегать к сильнодействующим средствам.

– Хорошо, – согласился Баррис, – пойду вам навстречу. Даю неделю.

– Это не так много...

– Вы должны справиться.

– Не понимаю, отчего такая спешка.

– Ваше дело – не понимать, – напомнил Баррис. – Вы и так должны быть безмерно счастливы, зная, что я действую в интересах корпорации «Сущность». Я долго ждал такого случая, слишком долго, и не собираюсь, чтобы все сорвалось из-за какой-то подопытной лягушки из маленького зеленого мирка.

– Могу я рассчитывать на большее время для «обработки» подопытного?

– Посмотрим, чем это все обернется за первые три дня.

Баррис вышел из операторской. Когда он приближался к своему кабинету, откуда ни возьмись вынырнул сержант Эмерсон. Он спешил навстречу, махая рукой издалека.

– Простите, мистер Баррис, но там в вестибюле какой-то тип хочет поговорить с вами о местонахождении Дистилляций Первой Серии.

– Выставите его за дверь, сержант, – сказал Баррис. – Я занят.

– Я уже пытался, – ответил сержант, теребя воротник. – Но он ни в какую. Он заявляет, что у вас все уцелевшие фиалы, кроме одного.

Баррис среагировал моментально. Он приостановился и спросил:

– В самом деле?

Охранник кивнул:

– Он что-то говорил о страховом полисе и о том, что не хочет предавать дело огласке, поскольку знает вас как человека, который всегда прислушается к доводам рассудка.

– В самом деле? – Баррис остановился окончательно и уже не спешил в кабинет. – Уже интересно. Ну что ж, полагаю, можно пойти ему навстречу.

И двинулся за сержантом Эмерсоном, направляясь к вестибюлю. Джеймс Мэй уже поджидал его там, со зловещей улыбкой облокотившись о барьер, отделявший вахту от входа.

– Капитан? – сказал Баррис. – Что ж, ваше появление меня не удивляет. Пришли заплатить за ущерб, нанесенный моему автомобилю?

– Вы прекрасно знаете, зачем я пришел, – спокойно отвечал Мэй. – Разве вы не хотите пригласить меня в кабинет?

– Нет, – категорически ответил Баррис. – Если хотите что-то сообщить, говорите прямо здесь и ступайте на все четыре стороны.

Мэй посмотрел на охранника и вахтера.

– Скажите, чтобы нас оставили с глазу на глаз. На минутку.

– Они останутся здесь. – Баррис скрестил руки на груди. – Вы же не просто сумасшедший, капитан, вы еще и общественно опасный тип. Говорите, что хотели сказать, и покончим с этим.

– Итак, фиалы квинтэссенций у вас, – сказал Мэй.

– У меня фиалы, которые вы принесли, – поправил Баррис. – Еще предстоит установить их подлинность. Хотя я ничему не удивлюсь. Уже было столько фальшивок и подделок.

– Вы еще не получили их все.

– Да, – сказал Баррис. – Кажется, вы что-то говорили о страховом полисе? Не хотите объясниться?

– В одном из фиалов, которых вы не получили, – сказал Мэй, – был Эрик Диксон.

Баррис убрал руки с груди и насмешливо заозирался вокруг.

– Или это мне просто кажется, что я в самом деле уже слышал где-то эту историю? Капитан...

– Эрик Диксон был инъецирован, введен посредством шприца в моего коллегу Герцога. Он как раз был с нами в тот день, когда вы получили от нас фиалы. В настоящий момент он находится в заключении...

– Долго вы еще собираетесь занимать мое время, без конца рассказывая одну и ту же историю?

– Ровно столько, сколько понадобится, чтобы освежить ваши воспоминания. Герцог арестован за убийство первой степени, на которое толкнул его, по моему глубокому убеждению, ваш продукт, так называемая Дистилляция Первой серии Корпорации «Сущность». Я нанял Герцогу адвоката, который уже занялся этим делом.

– Капитан, – объявил Баррис во всеуслышание. – Во-первых, вы должны доказать, что вообще имеете какую-то причастность к фиалам Корпорации «Сущность», и пока их не проверили, говорить нам не о чем.

– Хватит рассказывать мне байки о тестах и анализах на аутентичность. Мы оба прекрасно знаем, а кто не знает, тот догадывается, что мы принесли вам настоящий товар, ничего общего с подделкой не имеющий. И теперь вы забрали его у нас, лишив всякой надежды. Прекрасный великодушный жест со стороны когда-то ограбленной компании. Но как только я вызволю Герцога обратно, они мне уже не понадобятся, ваши фиалы.

Баррис проницательно прищурился:

– Что вы хотите этим сказать?

Мэй извлек на свет графический планшет и передал его Баррису для ознакомления.

– У меня тут появилась приятельница, так называемая «хакерша», которая занимается сетевым маркетингом. Она собрала интересную информацию и попутно скачала для меня интересный список имен. Все это – лица, задействованные в работе над проектом дистилляций, и все они были уволены в течение двух лет, после того как вы переняли управление компанией. Для их увольнения были придуманы разные причины, но, видимо, не последнюю роль играли те, что вы были в кровати с Юэ-Шень.

Я уже навел контакты с некоторыми из них, и они проявили живой интерес к Герцогу, узнав, что с ним приключилось. Они не прочь осмотреть его. Если бы у меня было на руках свидетельство, подтвержденное экспертами, то остальные фиалы для доказательства были бы лишними.

– Что, капитан, пытаетесь шантажировать меня?

– Нет. Конечно же, нет. Мне просто представляется, что никто и не собирается доказывать в суде подлинность фиалов после их возвращения. Поскольку мой случай достаточно бесспорный, думаю, вы могли бы прислушаться к доводам рассудка.

Баррис перевел взгляд с вахтера на охранника. Спустя мгновение он посмотрел на Мэя.

– Знаете что, капитан. Вы можете отправляться в суд хоть сейчас. Если это принесет вам облегчение. Уверен, что мой начальник юридической службы, сидя у меня на твердой зарплате, с удовольствием выслушает людей, которые будут работать на вас за процент от суммы возмещения ущерба, капитан. Очень интересный разговор у них получится. Общество равных возможностей. В нем коллеги быстро находят общий язык. Могу, впрочем, пообещать: когда вы проиграете это дело – а проиграете вы его, как пить дать, – у меня появится отличный повод подать в суд встречный иск за клевету, оговоры устные и в печати, в том числе попытки оклеветать корпорацию в средствах массовой информации и опубликовать ложные и порочащие доброе имя фирмы факты о вивисекторах, за беспокойство и отрывание от важных дел и понесенные в связи с этим убытки, и ... по десятку прочих причин.

Мэй ответил учтивым поклоном.

– Вообще-то я надеялся, что вы окажетесь более сговорчивым и внемлите доводам рассудка, но ваш ответ не стал для меня неожиданностью. Что ж, до встречи в зале суда, мистер Баррис. – Капитан развернулся и вышел за дверь.

Вскинув голову, Баррис картинно расхохотался перед вахтером и охранником.

– Нет, это же надо! Вы представляете? И вот так с каждым годом они становятся все наглее.

После чего Баррис, как не в чем ни бывало, направился в свой офис.

Но уже по пути им стала овладевать дрожь. Он знал, капитан ведет двойную игру. И пришел он недаром. У него не было больше никакого желания составлять на него судебный иск, как на мошенника, который доставил ему поддельные фиалы. Судебное разбирательство, о котором говорил капитан, может стать роковым для Корпорации «Сущность» – даже в случае если компания выиграет это дело – но, впрочем, совсем не это было целью визита хитроумного капитана.

Коммерсант явно не собирался вести дела против компании, более того, он явно догадывался, что Арбор содержится здесь, на ее территории, и целью этого визита было лишь подтвердить свои предположения. И я, думал Баррис, как последний дурак, насмехался над ним и вел себя как марионетка в его руках. А нужно было просто назвать номер камеры – и все. Все еще дрожа, Баррис буквально заставил себя войти в кабинет и окоченело уселся за стол. Его никогда не переставало удивлять, как мгновенно и мимолетно улетучиваются чувства комфорта и совершенной безопасности. Всегда находится одна проклятая деталь, которая может в мгновение ока вывести из равновесия.

Улыбка мало-помалу расцвела на его лице, пока он смотрел в стену, упершись взглядом.

Да, всегда найдется пустяковина, которая может разрушить все. Но есть вещь, которую он вполне может держать под контролем.

На что способен торговец? Одному великому Космосу ведомо, на что он способен. Если он пойдет по пути закона, то первым делом наймет адвоката, который составит в суд отношение о том, что Корпорация «Сущность» содержит заложников для медицинских экспериментов. Гонораром адвоката будет (если он согласится работать за процент) – крохотная сумма, которую могут присудить капитану в качестве награды за возвращение фиалов законному владельцу.

К сожалению, большинство адвокатов, которые прислушаются к истории капитана, окажутся опытными судебными крючкотворами и сутяжниками. Увы, как это ни жаль, среди них окажутся и стряпчие, которые знают толк в своем деле и умеют манипулировать страхом общественности в свою пользу.

Еще одно предчувствие, появившееся у Барриса в процессе общения с капитаном, – эти два мрачных типа. Которые, судя по внешнему виду, могли быть только наемниками.

Законная или военная акция? На что решится капитан, и чего от него ждать? С какой стороны ожидать удара?

Впрочем, это не имеет значения. Совершенно никакого.

Ключик ко всему делу был Вильям Арбор. И если он, Баррис, сможет со спокойной совестью распахнуть двери компании перед судебными приставами, чтобы доказать, что никакого Арбора здесь нет и в помине, доказать остальное будет значительно легче. И легче добиться победы во встречном иске о клевете.

В любом случае, время работает против капитана. Время ему нужно, чтобы найти адвоката, и то же самое время нужно, чтобы собрать команду штурмовиков для спасения дружка.

Баррис посмотрел на небольшую коробочку на столе.

– Телефон, – произнес он. – Соедините меня, пожалуйста, с доктором Мелроузом.

– Минутку, – откликнулся аппарат.

Спустя мгновение раздался щелчок, и другой голос ответил из коробки:

– Мелроуз слушает.

– Винсент, у нас тут появилась небольшая проблема. Я не смогу дать неделю времени на исследования, о которой мы говорили. Могу дать вам только три дня, начиная с этого момента. Если по истечении срока вам не удастся ничего достигнуть и если не произойдет ощутимых сдвигов, мы вынуждены будем прибегнуть к жесткому медикаментозному режиму.

– Понимаю, – отозвался Мелроуз. – Так что же все-таки случилось?

«В самом деле, – подумал Баррис. – Ничего особенного. Вселенная вон какая большая. И люди исчезают в ней в любой момент, постоянно пропадают люди. В такой-то громадине».

2

Мэй прошел сквозь моросящий ливень за полосу асфальтобетона, ведущую за ворота. За его спиной на другой стороне улицы у обочины остался фургон, вставший здесь, по всему видно, на долгую стоянку. Как только поток транспорта понемногу пошел на убыль, он пересек бульвар и направился к задним дверям фургона.

– Ну? – спросил Вонн, когда Мэй опустился рядом на пол.

– Порядок, он у них, – сказал Мэй. – Баррис чуть не умолял, чтобы я обобрал его в суде. Разумеется, он не пошел бы на это, если бы не знал, что коронный свидетель по этому делу у них в руках.

– Вы правы, мистер Мэй, – заметил Винтерс, выстукивая ладонями по рулю.

– Остается один вопрос – как вытащить его оттуда.

– Я знаю ваше отношение к прямым и непосредственным действиям, – но это единственный путь, который видится в данной ситуации.

– Думаю, мистер Вонн прав, – сказал Винтерс. – Нам надо пробраться туда и вышвырнуть их.

Мэй посмотрел на великана.

– Похоже, тебе лучше работать вышибалой в баре.

– У нас все получится, Мэй, – вступился Вонн за напарника. – Я найду нужных людей. Мы соберем десять наемников, дай неделю сроку.

– У нас нет недели, о которой ты просишь, – бесстрастно ответил Мэй.

– Но и в суде ты тоже ничего не добьешься! – закричал Вонн. – Твой законный путь ни к чему не приведет.

– Знаю, – повысил голос Мэй, пытаясь перекричать наемника. – Я сам прошел через такую же ненависть, которой ты сейчас одержим. Но не думаю, что Герцог оценит наш порыв. И если бы он сам был на нашем месте, выручая кого-то из нас, то уж, наверное, отыскал бы путь похитрее.

– Мэй прав, – заметил Винтерс. – Должен быть другой путь. Только мы его еще не нащупали.

– Добиваться чего-то законными методами, – сказал Вонн, – слишком долго. Это займет несколько месяцев. А может, и лет. Пока мы будем выковыривать Герцога оттуда, он станет уже подопытным овощем. У него останется сознания не больше, чем у помидора. Уж поверьте мне, я знаю, что такое медикаментозная атака. На курсах понижения агрессивности показывали.

– Как ты умудрился туда попасть? – насторожился Мэй.

– Очень просто. Как все попадают. За излишнюю жестокость на поле боя тебя могут упрятать в дурку недели на две, согласно контракту. Откуда, ты думаешь, отклонения у нашего малыша?

Оба посмотрели на Винтерса.

– Да-а, – сказал, наконец, Мэй. – Ну, так все же?..

– Надо думать. Мэй покачал головой:

– В любом случае, я не доверяю и закону. Ни один из способов пока не представляется мне выходом из положения. Ни судом, ни штурмом нам его оттуда не вытащить.

– Ну и что же ты собираешься делать? Надеешься на сердечную перемену в натуре доброго мистера Барриса? Что вдруг у него в душе расцветут незабудки, и он просто так отдаст нам Герцога?

– Может быть, и отдаст, – ответил Мэй, загадочно улыбаясь. Вонн открутил ручку окна и досадливо сплюнул на улицу.

– Если есть во всей Вселенной вещь, через которую Баррис не переступит, то это – не Пятая Зона.

– Я знаю, – отозвался Мэй. – И также знаю, что есть кое-что на свете, без чего любых денег будет недостаточно.

– Конечно же, есть, – отозвался Вонн. – Сила.

– Совершенно верно, – подтвердил Мэй. И мечтательно уставился на ветровое стекло. – Интересно, что поделывает завтра вечером Мэгги?

3

Герцог чувствовал себя точно во сне, и в некотором смысле он действительно был там. В сновидении. Он стоял посреди развалюхи-отеля и смотрел сквозь стены, дешевые бумажные обои, забрызганные чем-то темным. Медленно его взор опустился к фигуре на кровати, к двум огромным ранам размером с кулак и какой-то мотыге с тупым металлическим наконечником, зажатым в руке. Санитар осторожно выкручивал из рук оружие, стараясь не задеть лезвия. Наконец еще рывок – и мотыга упала на пол.

Вошел еще один медработник с каталкой для морга, и оба совместными усилиями приступили к перекладыванию тела Томаса Фортунадо. Герцог отвернулся, предоставив им заниматься своей работой. Он думал, что Рей ждет его где-то в стороне, но, оказалось, она уже ушла. Диксон, как он заметил, тоже исчез из виду, и все оставшиеся в комнате занимались своими делами, как будто молодого тетранца здесь не было и в помине.

Странно, подумал он. Сцена не казалась заранее намеченной и поданной со стороны, как встреча с Лей Бранд. Это было чем-то средним между сном и воспоминанием, на перекрестке памяти и бреда. Комната и запах смерти: все это давило подспудно на память. Возможно, это навеял человек из бара, сидевший над пустыми пивными бокалами. Он смеялся, говорил о том, что старине Томасу Фортунадо даже мертвому трудно расстаться со своей мотыгой.

Герцог еще раз оглянулся на сцену. Что-то в ней было не так. Движения санитаров стали медленными, как у водолазов. Цвет понемногу растворялся, картина стала походить на выцветшую старую фотографию. Наконец все замерло и стало растворяться в воздухе, как дым от костра. Пятна крови, санитары, аляповатые обои – все исчезало бесследно. Остались только тело и кровать, окруженные каким-то смутным серым ореолом.

Вот оно, понял Герцог. Конец. Подобно шоссе дороги Великой Пустыни, оставшейся там, далеко на Тетросе, носившей некогда столь гордое название, проехать которую до конца не удавалось никому. Как-то посреди ночи на битком набитой друзьями машине он заехал за знак «КОНЕЦ ДОРОГИ 2 км», туда, где дорога в самом деле исчезала в песке. И перед ними распахнулась пустыня. Желудок сдавило точно так же, как сейчас, и чувство, призывавшее бросить все и бежать опрометью, без оглядки, было таким же, как и пять лет назад.

Он окинул взором серую плоскость, на которой не имелось ничего, кроме его самого и смертного ложа Фортунадо. С огромным облегчением он обнаружил, что дверь рядом, все еще здесь, и как только он ее открыл – вывела в коридор, который таял прямо на глазах. Он поспешил к комнате Диксона, словно опасаясь, что пол под ногами тоже вот-вот растает. Рей ждала его там: она сидела на кровати, не отрывая глаз от пола, сложив руки на коленях.

– Ты еще здесь, птичка, – криво усмехнулся он.

– Да, – откликнулась она. – Я останусь здесь до самого конца.

Герцог выглянул за дверь. Коридор, уводивший к лестнице, был все тем лее, каким его помнил Диксон, но там, где находилась комната Фортунадо, теперь была только серая стена.

– Он больше никогда не выходил в этот коридор, – пояснила Рей. – Даже когда шел в душ или ванную, он все время шел в другом направлении.

Герцог протянул руку в серый туман. Рука прошла сквозь стену и исчезла в ней, но какое-то сопротивление все же чувствовалось, нечто странное упиралось в ладонь. Он оглянулся на Рей.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Я не рассказываю, – бесстрастно сообщила она. – Это лишь твои воспоминания. Ты сам рассказываешь себе это.

«Значит, этим все должно было кончиться? Значит, все идет к этому?» думал Герцог. Память возвращалась какими-то порывами, толчками, и затем приходится докапываться понемногу до остального. То, до чего он пока не докопался, – это серая стена. Серое вещество его мозга, хранящее еще одну загадку. И он должен заставить этот серый туман заговорить. Вот в памяти всплыла узкая тесная камера и двое в ней. Они ведут разговор. Говорят с ним, убеждают его в чем-то. Один явно настроен против него, другой вроде пытается помочь, но при этом четкое ощущение, что лучше уже не будет, что гнетущая развязка приближается. Память вышла за пределы камеры-клетки в поисках выхода. «Бежать, бежать! – стучало в голове. – Как можно скорее выбираться отсюда».

– Я сам пришел сюда, – сказал Герцог. – По собственной воле.

– Чего не скажешь о нас, всех остальных, – ответила Рей.

– Где Эрик? Мне надо с ним поговорить. Рей оставалась безучастной к его желанию.

– Ты сам знаешь, где его найти.

«Да, – подумал Герцог, – конечно, знаю. Еще бы».

Он покинул комнату и прошел по оставшейся части второго этажа, еще не исчезнувшей в сером тумане, который надвигался стеной. Он спустился по лестнице, миновал ветхий вестибюль, в котором царили упадок и разложение. В самом конце этого узкого коридорчика светилась вывеска:

БАР «ПРИЯТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ»

Остановившись в дверях, он вскоре отыскал взглядом Диксона, сидевшего на высоком стуле перед стойкой. Перед ним стояла бутыль Аяганского джина и небольшой стаканчик. Герцог неспешной походкой приблизился и взобрался на такой же высокий стул между пилотом и каким-то толстяком, который хохотал, прихлебывая пиво из кувшина.

– И когда, – продолжал толстяк, – эти санитары пришли за ним, чтобы запаковать его в мешок... понимаешь, у него в руках была какая-то кирка. И едва один из санитаров потянул ее на себя, покойник вырвал оружие обратно потому что у него руки окоченели. – Громоподобный хохот толстяка заполнил помещение. Толстяк вытер пивную слезу и продолжал:

– Можешь ты себе это представить, старина? Вот это было зрелище! Он хотел и кирку забрать с собой! Чтоб потом себе могилу выкопать. Вот это парень!

Диксон резко повернулся к толстяку и тут увидел сидящего рядом с ним Герцога.

– Представляешь, открывает дверь голый с одной мотыгой – а там чувак с автоматом. Ба-бах! – толстяк прямо-таки разрывался от смеха.

– Радуйтесь, что там были не вы, – спокойным голосом произнес Герцог.

– Что? – переспросил толстяк.

Герцог кивнул в сторону Диксона:

– Это мой друг, он был знаком с семьей погибшего. И переживает то, что случилось. Так что я был бы весьма благодарен вам, если бы вы продолжали веселиться где-нибудь в другом месте.

Толстяк растерянно заморгал, переводя взгляд с Диксона на Герцога, и обратно. Его заплывшие поросячьи глазки заметались. Он виновато поднял перед собой кувшин с пивом.

– Конечно, конечно. На самом деле я тоже очень, очень расстроен тем, что случилось. Какой неприятный случай. Ужасное происшествие. Какое пятно на репутации заведения. – И вместе со своей компанией вывалился из помещения. На улице раздался новый взрыв смеха.

– Ну что, – произнес Диксон, наливая себе джина. – Спас меня от очередного ночлега в каталажке?

Герцог мечтательно зажмурился.

– Помню, – сказал он. – На самом деле тогда ты сломал ему нос и обе руки. Интересный прием, никак не успеваю его запомнить.

– Честно сказать, я и сам забыл, как это делается. Потому что провожу его, не задумываясь. В каждом мире свои дурацкие законы.

– Знаю, – сказал Герцог. – Я был там.

Диксон рассмеялся, опорожнил стакан и тут же налил следующий.

– Да, – сказал он. – Ты думаешь, парень. Ты еще только думаешь.

Осушив второй, он без паузы наполнил третий.

Герцог осмотрелся. Память Диксона о случившемся была так свежа, что он чувствовал даже табачный дым и еле слышимую приглушенную компьютерную блатную музыку.

– Зачем принимать так близко к сердцу, – сказал Герцог, пока Эрик осушал третий стакан.

– Кто ты такой, чтобы знать что, у меня близко, а что – далеко? прорычал Диксон, наливая четвертый. Он уже поднес напиток ко рту, но Герцог накрыл стакан ладонью.

– Сам понимаешь, ничем не могу тебе помочь. Я не могу переписать твое прошлое.

– Как раз этим ты и занимаешься, – ответил Диксон, опуская стакан на стойку бара. – Спасаешь меня от ночлега в каталажке.

– Космический герой не заслужил такого ночлега.

– Ошибаешься, заслужил.

– За что?

– За драку.

Герцог покачал головой:

– Это уже не твое прошлое, оно больше не повторится никогда. Это лишь очередное воспоминание о том, что было. А прошлого в любом случае не поправишь. Иначе бы мы никогда не теряли друзей. Просто зима, ты замерз и зашел сюда согреться. Ты еще не поднимался наверх и не видел Рэй. И когда ты поднимешься... – Тут он убрал ладонь, и Диксон заглянул в свой стакан.

– Ее уже нет, – пробормотал пилот. – Там.

Герцог покачал пальцем:

– Давай, продолжай. Еще три стакана – память в тумане. Тогда тебе придется допивать бутылку в комнате. По крайней мере, надеюсь, ты ее закончишь. А потом все мутнеет, и какой-то провал в два стандартных...

– Зачем ты это делаешь со мной? – оборвал его Диксон. Он резко встал и расплескал Аяганский джин по лакированной стойке. – Что ты ко мне пристал? Что тебе от меня нужно? Уйди с миром, бледнолицый брат мой.

– Общаться с тобой – одно удовольствие. Все равно, что курить на динамитном складе, – заметил Герцог. Скрестив руки на груди, он покрутился на винтовом стуле бара, припоминая давно забытые ощущения. Давненько он не сиживал за такой вот стоечкой!

– Значит, алкоголь – это праздник, который всегда с тобой? Не верю.

– Во что ты не веришь? В то, что человек предпочитает страдать в одиночестве?

– Естественно, – заверил его Герцог. – Но ты забыл кое о чем. Ты больше не один. И не можешь остаться один, потому что теперь живешь во мне. И твое поведение, твои привычки разрушают мою жизнь. Не будь эгоистом. Ты понимаешь? Я разговариваю с тобой, Вильям Арбор, по прозвищу Герцог, полноправный хозяин твоего нового тела. А не зеленый чертик из пьяного бреда. Пойми же это, наконец!

– Я этого не просил, – сказал Диксон, глотая четвертую дозу. Он вытер рот рукавом и выставил на Герцога обвиняющий перст: – И не надо говорить мне, что ты не хотел этого. Я просматривал память. Ты спрашивал своих дружков-наемников, не слыхали ли они обо мне, и затем сунул бутылку со мной в карман. Как говорится в одной старинной пословице, будь осторожен со своими желаниями. – Он в пятый раз стал наполнять бокал.

Герцог, руки которого до этого момента были сложены на груди, потянулся к бутылке и схватил ее за горлышко. С удивительной легкостью – ему казалось, что для этого понадобится большее усилие – он перевернул бутылку, вернул и поставил ее вниз на стойку бара – вместе с рукой Диксона, по-прежнему сжимавшей ее.

– Теряешь форму, – сказал Герцог. – Удивительно, как эта мерзость еще не убила тебя.

– Чего тебе надо? – прорычал Диксон.

– Свидание с тобой, предпочтительно в трезвом состоянии. И в менее агрессивном – это вообще было бы просто прекрасно.

– Для чего?

– Может быть, ты пока не обратил внимания, дружище, но мы в логове врага. Нас держит под стражей некто Баррис, глава Корпорации «Сущность», и он крайне заинтересован в том, как мы живем в одном теле.

– А ты послал его куда подальше, – улыбнулся Диксон. – Ну, я просто горжусь тобой, парень. Уж только за одно это.

– Значит, ты просто впал в маразм. Или потерял голову от выпивки. Неужели ты думаешь, что у него нечем ответить? Я не поверю ни на минуту, что он собирается ждать, пока я передумаю. Это лаборатория, Эрик, и мы – всего лишь подопытные.

– Это ты подопытный, Герцог, – Диксон поднял стакан и пригубил с таким видом, будто пробует какое-нибудь экзотическое вино. – Что до меня, так я уже разок поучаствовал в эксперименте.

– Мне все равно, – ответил Герцог. – Я хочу только выбраться отсюда и, как только выберусь... – тут он осекся и оглянулся по сторонам.

– Ну, давай, – сказал Диксон. – Скажи это.

– Я хочу снова вернуться к нормальной жизни.

– Конечно, – Диксон рассмеялся и плеснул себе шестую. – Тебя тянет домой к этим двум феечкам, которых ты оставил на произвол судьбы, а, точнее, на произвол других парней, не обремененных карьерой и путешествиями по галактике. А, может быть, они были недостаточно симпатичны. Как там красотки, на Тестосе?

– На Тетросе! – поправил Герцог. – Не так плохи в сравнении с девушками в местах, которые я повидал с тех пор.

– Хочешь выбраться из каталажки? – спросил Диксон. – Так давай, действуй. Разработай план побега и приступай к его выполнению.

– Мне нужна твоя помощь.

– Ничего себе! Значит, получается, ты хочешь избавиться от меня как можно скорее, но перед этим попользоваться стариной Диксоном, его опытом, силой и умениями? Неплохо, парень.

Дик рухнул на стул.

– Мог бы хотя бы выслушать до конца.

Ответом Диксона был шумный глоток, которым он отправил шестую порцию в нужном направлении.

– Ведь ты же, – продолжал Герцог, – был настоящим героем войны. Одним из тех, кто продолжает напоминать, что со смертью не все кончается.

– Я никогда ее не боялся, – заявил Диксон. – Даже после всего, через что пришлось пройти. Даже после Беринговых Врат, которые многих увели в бесконечность.

– Неужели после всего, через что тебе пришлось пройти, – сказал Герцог, – ты не имеешь снисхождения к жизни другого человека, который находится в столь трудном положении? И даже не захочешь ему помочь, не поспешишь навстречу, не протянешь руку помощи во имя братства и гуманизма.

– Хорошие идеи, – одобрил Диксон. – Правда, звучат пошловато в твоем изложении. Братство предполагает общее дело, а что у нас с тобой может быть общего? Ведь ты, как я понимаю, занимаешься коммерцией, а я всего лишь военный.

– Но цели-то, в конечном счете, у нас общие!