Текст книги "Халтура"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Знаешь, о чем я думаю? – спросил я. – Я думаю, нам не следует сидеть здесь, в твоем фургоне, рядом с тем местом, куда нас привел Стриженый. Он со своей супервинтовкой вполне может ошиваться поблизости.

Майкл выглядел невозмутимым.

– Если бы он хотел просто убить меня, давно бы это сделал.

– Шутник, – сказал я.

Он улыбнулся и кивнул.

– Я могу отвезти тебя домой. Возможно, ты захочешь переодеться.

– Удар ниже пояса, – ответил я, тщетно пытаясь отчистить джинсы.

Фургон тронулся.

– Знаешь, что мне не дает покоя в этой ситуации?

На секунду Майкл отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на меня.

– Думаю, да. Однако ты можешь иметь на сей счет другое мнение.

Я не обратил на него внимания.

– Зачем? Конечно, мы должны выяснить, кто этот парень, но зачемон это делает?

– Хороший вопрос.

– Он прислал фотографии мне, а не тебе, – продолжил я. Затем поднял изображение снайперской винтовки. – Это явное разжигание конфликта. Но если он хочет убить тебя, то зачем?.. Зачем сообщать об этом мне?

– На мой взгляд, он хочет напугать тебя, – ответил Майкл.

– И поэтому угрожает тебе? – фыркнул я. – Это глупо.

Он улыбнулся:

– Люди часто угрожают тебе?

– Конечно. Постоянно.

– И что при этом происходит? – спросил он.

Я пожал плечами:

– Я говорю что-нибудь напыщенное. А потом при первой возможности намыливаю им шею.

– Возможно, в этом и заключается причина, по которой наш фотограф…

– Зови его Стриженый, – перебил я. – Так проще.

– По которой Стриженый не стал угрожать тебе.

Я нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что Стриженый меня знает?

– Это похоже на правду. Он явно пытается заставить тебя действовать неким образом. Сделать что-то, что, по его мнению, ты сделаешь, только если испугаешься.

– Например? – поинтересовался я.

– А ты сам что думаешь? – ответил он.

Я положил ладонь на рукоять «Амораккиуса». Острие Меча упиралось в пол фургона между моими ступнями.

– Вот и я об этом подумал, – сказал Майкл.

Нахмурившись, я посмотрел на Меч и кивнул.

– Быть может, Стриженый вычислил, что я принесу тебе Меч, если ты будешь в опасности. Чтобы… – Я замолчал.

– Чтобы я мог защитить себя, – мягко закончил Майкл. – Можешь сказать это, Гарри. Я не обижусь.

Я кивнул на настоящий Меч:

– Уверен, что он тебе не нужен?

Майкл покачал головой:

– Я уже говорил тебе, Гарри. Та часть моей жизни закончилась.

– А что, если Стриженый преуспеет? – тихо спросил я. – Что, если он убьет тебя?

Майкл рассмеялся.

– Не думаю, что это произойдет, – ответил он. – Но если и произойдет… – Он пожал плечами. – Смерть – не самая пугающая перспектива для меня, Гарри. Иначе я бы не смог на протяжении столь долгого времени носить этот Меч. Я знаю, что ждет меня, и знаю, что о моей семье позаботятся.

Я закатил глаза:

– Ну конечно, что с того, что твоим младшим детям придется расти без отца?

Он поморщился, задумчиво сжал губы и помедлил с ответом. Наконец произнес:

– Многим детям приходится.

– И это все? – недоверчиво спросил я. – Ты просто смиришься с любым развитием событий?

– Я бы не хотел этого – однако на свете много вещей, которых я бы не хотел. Я лишь человек.

– Последнее, чего я ожидал от тебя, – это фатализм, – сказал я.

– Это вовсе не фатализм, – возразил он неожиданно твердым голосом. – Вера, Гарри. Вера. Все имеет свою причину.

Я не ответил. С моей точки зрения, причина заключалась в том, что некто жестокий и весьма хитроумный пожелал заполучить один из Мечей. Хуже того, этот некто, судя по всему, являлся смертным. И если Черити не ошиблась, у Майкла не было небесной страховки на случай подобной угрозы.

Это также означало, что мне придется взять себя в руки: Первый закон магии запрещал использовать ее для убийства людей. Некоторая свобода трактовки допускалась, но не слишком большая, и с этим делом лучше было не шутить. Белый Совет издавал законы, и всякий нарушитель с максимальной вероятностью приговаривался к смерти.

– Только этого мне не хватало, – пробормотал я.

– Что?

– Ничего.

Майкл остановил фургон на гравийной парковке перед моей квартирой, располагавшейся в подвале большого старого пансиона.

– Мне нужно заехать на стройку, прежде чем мы заберем твою машину. Ладно?

Прихватив Меч, я выбрался из фургона.

– Так и быть, – ответил я. – Раз уж на все есть своя причина.

Небольшая компания Майкла строила дома. Годы нерегулярных исчезновений для схваток с силами зла, возможно, не дали ему заняться строительством действительно дорогого и прибыльного жилья. Поэтому он строил для верхних слоев среднего класса. Вероятно, ему удалось бы зарабатывать больше, если бы он жульничал, но Майкл есть Майкл. Я не сомневался, что такого никогда не произойдет.

Этот дом неподалеку от Волчьего озера выглядел уныло, как и все стройки: голая земля, выкопанные и сваленные в стороне деревья, обычный для таких мест мусор – грязь, щепки, отходы жизнедеятельности рабочих и – повсеместно – следы больших сапог. Несколько человек собирали остов дома.

– Много времени это не займет, – пообещал Майкл.

– Конечно, – ответил я. – Валяй.

Майкл выбрался из фургона и захромал к дому, двигаясь с энергией и целеустремленностью, какие я редко в нем замечал. Нахмурившись, я проследил за ним глазами, потом вытащил из кармана первый конверт и начал просматривать фотографии.

Фотография Майкла на стройке была сделана здесь. Стриженый приезжал сюда, чтобы понаблюдать.

Возможно, он и сейчас здесь.

Я вылез из машины и перекинул ремень ножен через плечо, чтобы рукоять Меча торчала рядом с головой. Не выпуская из рук фотографию, начал кружить по стройке, пытаясь определить, откуда Стриженый сделал снимок. Несколько рабочих изумленно посмотрели на меня, но, как я уже говорил, мне не привыкать.

Хватило пары минут, чтобы найти нужное место – тенистые заросли сорняков и кустарника за поваленными деревьями. Можно спрятаться, если никто особенно не приглядывается, но далековато – наверняка пришлось использовать функцию «зум». Я слышал, что нынешние цифровые камеры способны увеличить изображение до невероятных масштабов.

А еще я нашел отпечатки.

Не придавайте этому слишком большое значение. Я не следопыт, однако у меня был учитель, благодаря которому я исходил пустоши Озарка. Он преподал мне основы – где смотреть и что искать. Ночной дождь смыл слабые следы, однако я все равно не смог бы их интерпретировать. Я нашел один четкий отпечаток левого ботинка, достаточно глубокий, полдюжины смазанных отпечатков и несколько обломанных веток. Следы уводили от стройки. Он пришел сюда, пробыл здесь некоторое время, затем ушел.

Я почти поймал этого парня.

Ни оберток от жвачки, ни окурков, ни случайно оброненных визиток с именем Стриженого. Собственно, я ничего такого и не ждал, но проверить никогда не повредит.

Я пустился в обратный путь по грязи и направлялся к машине, когда дверь одного из фургончиков распахнулась и наружу вывалился тощий лысоватый парень. При себе у него были пояс с инструментами и двухфутовая бобина электрического провода. «ЧАК» – сообщала бирка на его рубашке. Покачнувшись, Чак проскреб рукоятками инструментов по крылу автомобиля Майкла, оставив царапины.

Я заглянул в фургончик. Внутри обнаружилась пустая бутылка «Джима Бима», с горлышка которой стекали последние капли содержимого.

– Эй, Чак, – позвал я. – Тебе помочь?

Он наградил меня мутным взглядом, не находя ничего особенного ни в моем прикиде, ни в большом старинном Мече у меня за плечом.

– Не. Я в норме.

– Это круто, – сказал я. – Однако мне все равно в ту сторону. А эта штука выглядит тяжелой. – Я подошел к нему и ухватился за конец бобины, взяв часть веса на себя.

Выдыхаемый электриком воздух можно было поджигать. Чак пару раз кивнул и перехватил бобину.

– Ладно, приятель. Спасибо.

Мы понесли тяжелый провод к дому. Несколько раз мне приходилось подстраивать шаг под неожиданные пьяные нырки Чака. Затащили бобину на уложенную бетонную плиту, которая, судя по всему, служила основанием для будущего гаража, и сгрузили там.

– Спасибо, мужик, – заплетающимся языком поблагодарил Чак.

– Не за что, – ответил я. – Слушай, ты уверен, что тебе стоит сейчас работать с электричеством?

Его глаза вспыхнули пьяным негодованием.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну… э-э-э… просто ты выглядишь не очень, вот и все.

– Я в порядке, – прошепелявил Чак нахмурившись. – И меня ждет работа.

– Ну да, – кивнул я. – Опасная работа. В большой куче растопки.

Он уставился на меня.

– Что?

Это прозвучало скорее как «Чё?».

– Мне довелось побывать в горящих зданиях, друг, и поверь, этоместо… – Я посмотрел на деревянные конструкции. – Пуф! Вот так вот. Пуф!

Секунду он обдумывал мои слова, затем его лицо снова помрачнело. Отвернувшись, он взял гаечный ключ из ближайшего ящика с инструментами.

– Отвали, козел. Не то я разозлюсь.

Я не собирался делать кому-то одолжение, ввязываясь в пьяную ссору с одним из подчиненных Майкла. Огляделся по сторонам, чтобы проверить, заметил ли нас кто-нибудь, но, похоже, все остальные были заняты в других частях стройки. Поэтому я просто поднял руку и мягко сказал:

– Хорошо. Уже ухожу.

Чак наблюдал, как я покидаю гараж. Я осмотрелся, нашел тянувшиеся к дому электрические провода, затем проследовал вдоль канавы, в которой они лежали, к улице и добрался до трансформатора. Еще раз огляделся, чувствуя себя немного виноватым, и вздохнул. Потом махнул рукой, сконцентрировался и прошептал:

– Hexus.

Чародеи плохо сочетаются с технологиями. Очень плохо. Постоянная чародейская активность оказала пагубный эффект практически на все созданное после Второй мировой войны, особенно если говорить об электричестве. Моя машина ломается каждые две недели, а ведь я ничего такого не делаю. Но стоит мне сосредоточиться…

Трансформатор взорвался гудящим фонтаном бело-голубых искр, и доносившийся со стройки звук электропилы стих.

Я вернулся к фургону и тихо сидел, пока не пришел Майкл.

Он одарил меня пристальным взглядом.

– Это во имя добра, – пояснил я. – Твой электрик надрался. К тому времени, как трансформатор починят, он протрезвеет.

– Ну да, – сказал Майкл. – Чак. У него проблемы дома.

– Откуда ты знаешь?

– У него жена и дочь, – ответил Майкл. – И я такое уже видел.

– Может, если он будет проводить меньше времени с «Джимом Бимом», дела пойдут на лад, – предположил я.

– Пить он начал недавно, – сказал Майкл, встревоженно глядя на дом. – Он хороший человек, просто у него сейчас тяжелый период. – Секунду спустя его взгляд вернулся ко мне. – Спасибо. Хотя в следующий раз… может, просто скажешь мне?

Эх, Гарри! Это тоже могло сработать.

Я отрицательно покачал головой:

– Это не мой метод.

– Не твой метод? – с улыбкой переспросил Майкл.

– Подслушал у Молли. Звучит круто.

– Не твой метод. – Майкл тоже покачал головой и завел двигатель. – Что ж, ты пытался помочь. Это самое главное.

Гарри Дрезден спасает мир! Один акт случайного разрушения зараз.

– Ладно, – сказал я Молли, собираясь сесть в машину. – Главное – не теряй голову.

– Я знаю, – спокойно ответила она.

– Если возникнут проблемы, звони копам, – продолжил я. – Этот парень не слишком изобретателен, но прикончить тебя вполне сможет.

– Я знаю, Гарри.

– Если увидишь его, не приближайся – и не позволяй приблизиться своему отцу.

Молли раздраженно закатила глаза. Потом пробормотала короткое слово и исчезла. Скрылась. Она стояла на расстоянии вытянутой руки, но я вообще ее не видел.

– Посмотрим, как он пристрелит меня теперь, – произнес ее бестелесный голос.

– Будем надеяться, что он не использует теплочувствительный прицел, – сухо сказал я.

Молли вновь появилась и посмотрела на меня, подняв бровь.

– Суть в том,что я в состоянии понаблюдать и крикнуть, если возникнут проблемы. Я поеду вместе с папой на софтбол и, если запахнет опасностью, позвоню тебе во вторую очередь.

Я хмыкнул:

– Возможно, мне следовало захватить Мыша. Чтобы он тебя сопровождал.

– Возможно, следовало держать его поближе к Мечам, – тихо ответила Молли. – Папа – всего лишь солдат в отставке. Мечи же – воплощение силы.

– Мечи – заточенные куски металла. Оружием они становятся в руках того, кто их держит.

– Если ты не заметил, к моему отцу это больше не относится, – сказала Молли. Закинула выбившуюся прядь золотистых волос за ухо и встревоженно нахмурилась. – Ты уверен, что дело не в твоем чувстве вины по поводу того, что случилось с папой?

– Я себя не виню, – ответил я.

Моя ученица скептически изогнула бровь.

Я отвернулся.

– Хочешь об этом поговорить?

– Нет, – сказал я, неожиданно ощутив страшную усталость. – Не хочу, пока не удостоверюсь, что Мечи в безопасности.

– Если он знал, куда отправить фотографии, то знает и где ты живешь, – предположила Молли.

– Но он не может попасть внутрь. Даже если ему удастся открыть дверь или окно, защита поджарит его.

– Ну да, ведь твоя защита совершенна, – сказала Молли. – И никому никогда ее не обойти. Как это сделали несколько лет назад те некроманты, о которых ты мне говорил.

– Они не обошли ее, а пробили, – возразил я. – Но я понял твою мысль. Если придется, я воспользуюсь Путем в командный центр Стражей в Эдинбурге и спрячу Мечи в моем шкафчике.

Глаза Молли расширились.

– Вау! В шкафчике?

– В техническом смысле. Я им не пользуюсь. Где-то есть код от него. Кажется, записан на салфетке.

– Как тебе удается быть таким обаятельным, босс?

– Путем колоссальных усилий, ученица.

– Оно и видно. – Ее улыбка померкла. – Что ты собираешься делать после того, как убедишься, что Мечи в безопасности?

Она не просчитала ситуацию. И не знала, что произойдет в ближайшие несколько минут. Поэтому я одарил ее своей лучшей фальшивой улыбкой и сказал:

– Всему свое время, Кузнечик. Всему свое время.

Когда до дома осталось полмили, я принялся наполнять защитный браслет силой. Активная магия вредна Жучку, но еще больший вред способен нанести безголовый водитель. Я также застегнул свой кожаный плащ на все пуговицы. Укреплявшие его заклятия были свежими, и однажды они справились с автоматом Калашникова, однако снайперская винтовка пятидесятого калибра – другое дело.

Стриженому не удалось завладеть Мечом в доме Майкла. Непросто следить за кем-то и оставаться незамеченным, если только у тебя нет команды из нескольких машин, – а все происходящее больше напоминало операцию стрелка-одиночки. Сегодня Стриженый меня не преследовал, и если он не отказался от своей затеи – ага, ну конечно, – значит, поджидал в засаде. У него была куча времени устроить западню там, куда я точно приеду.

Дома.

Главное – Меч. Я не планировал совершать самоубийство, но, по правде сказать, я – всего лишь человек. А Мечи кромсали шкуры злобных тварей на протяжении двух тысяч лет. В долгосрочной перспективе мир нуждался в них намного больше, чем в одном потрепанном и не слишком опрятном профессиональном чародее.

Свернув на улицу, которая вела к моему дому, я вдавил педаль газа в пол. Разумеется, на старом «жуке» это выглядит не столь впечатляюще, как звучит. Моя машина не столько взревела, сколько громче закашляла, однако набрала скорость и, визжа покрышками, ворвалась на подъездную дорожку. Я резко затормозил перед парадной дверью, двигатель загремел, свистнул и начал извергать густой черный дым, что было бы очень круто, планируй я это заранее.

С Мечом в руке я выпрыгнул из машины, окунувшись в облако дыма. Мой защитный браслет работал на пределе, создавая прикрывавший меня со всех сторон купол. Я кинулся к ступеням, ведшим к двери моей подвальной квартиры.

Моя нога готова была коснуться первой ступени, когда вспыхнул свет и мне в спину врезалась кувалда. От удара я развернулся против часовой стрелки и покатился вниз, по семи ступенькам, прямо к двери. Стукнулся головой, плечо завизжало от боли, рот заполнил привкус крови. Защитный браслет оцарапал запястье. Мое чувство пространственной ориентации дало сбой, и я понятия не имел, в какую сторону положено падать.

– Вставай, Гарри, – приказал я себе. – Он идет. Он идет за Мечом. Поднимайся.

При падении я выронил ключи. Начал искать их.

Моя рубашка спереди была залита кровью.

Ключи лежали на бетонной ступени. Я схватил их и тупо уставился на связку. Минута ушла на то, чтобы вспомнить, зачем они мне понадобились, и еще одна – чтобы сообразить, какой из пяти ключей подходил к моей парадной двери. Голова гудела, меня тошнило, и дыхание прерывалось.

Я попытался приподняться, чтобы отпереть дверь, но левое плечо отказалось держать вес тела, и я снова чуть не стукнулся головой о бетон.

Мне удалось встать на колено. Я вставил ключ в скважину.

Он идет. Он идет.

Посыпались голубые искры, рука заныла от боли.

Моя защита. Я забыл про защиту.

Я попробовал сосредоточиться, но ничего не вышло. Попробовал снова и снова – и в конце концов смог сплести простенькое, рутинное заклятие, отключавшее охрану.

Я вставил ключ в замок и повернул. Затем навалился на дверь.

Она не открылась.

Моя дверь сделана из толстой стали. Я собственноручно ее устанавливал, а слесарь из меня никудышный. Дверь не до конца входит в раму, и чтобы открыть или закрыть ее, требуется приложить немалое усилие. Я привык толкать дверь плечом и бедром – но, как и заклятие, отключавшее защиту, сейчас это было мне не под силу.

Шаги заскрипели по гравию.

Он идет.

Я не мог открыть дверь, хотя буквально повис на ней.

Вдруг дверь застонала, взвизгнула и сдвинулась с места – ее потянули с другой стороны. Мыш, мой огромный лохматый серый пес, опустил передние лапы на землю, протиснулся сквозь щель и схватил меня за бицепс правой руки. Его челюсти напоминали тиски, хотя зубы не могли прокусить кожу плаща. Мыш затащил меня в квартиру, словно огромную вялую жевательную игрушку, и, минуя порог, я увидел Стриженого, который появился на верхней ступеньке, – темную тень на фоне голубого утреннего неба.

Он поднял армейский пистолет.

Я изо всей силы пнул дверь обеими ногами.

Раздался выстрел. Настоящие выстрелы совсем не похожи на выстрелы в кино. Звук не такой сочный, более механический. Дверь закрыла от меня вспышку. Пули загрохотали по стали, как град по жестяной крыше.

Упершись плечом в дверь, Мыш закрыл ее.

Я в панике залепетал заклятие и восстановил защиту. Как раз вовремя: снаружи донесся громкий треск, за которым последовали вопль и ругань. Я поднял руку и на всякий случай закрыл щеколду.

После чего откинулся на пол и некоторое время смотрел, как кружится потолок.

Через пару минут я почувствовал себя чуть лучше. Голова и плечо пылали, но я снова мог дышать. Я проверил чувствительность рук и ног: три конечности работали. Мне даже удалось сесть, хотя левое плечо завопило как резаное, и от целого спектра всевозможных болей зрение затуманилось.

Я знаю несколько способов, чтобы облегчить или терпеть боль, некоторые из которых даже чересчур эффективны, однако сейчас мне не удавалось воспользоваться ни одним. Голова раскалывалась.

Мне требовалась помощь.

Я подполз к телефону и набрал номер. Прошептал в трубку несколько слов, после чего вновь лег на пол, чувствуя себя ужасно. Должно быть, Стриженый уже скрылся, ведь звук выстрелов мог привлечь внимание. Теперь, когда Меч оказался под защитой, не было причин болтаться возле моей квартиры – по крайней мере я на это надеялся.

Следующее, что я помню, – как Мыш стучит лапами по двери, издавая озабоченное кряхтенье. Я добрался до нее, отключил защиту и отпер замок.

– Это гильзы? И кровь? – забормотал маленький человечек в бледно-голубом хирургическом костюме и черной джинсовой куртке. На его голове топорщились взъерошенные черные волосы, на носу угнездились очки в черной проволочной оправе. – Святая Ханна, Гарри, что на этот раз с тобой произошло?

Я закрыл за ним дверь и включил защиту.

– Привет, Баттерс. Я упал.

– Нужно отвезти тебя в больницу, – сказал он, поворачиваясь к телефону.

Я положил слабую руку на трубку, не давая ему снять ее.

– Не могу. Никаких больниц.

– Гарри, ты ведь знаешь, что я не врач.

– Нет, врач. Я видел твою визитку. – Говорить было больно.

– Я судебно-медицинский эксперт. Я вскрываю мертвых людей, чтобы узнать о них всякое. Я не работаю с живыми пациентами.

– Задержись ненадолго, – предложил я. – Это поправимо. – Слишком много слов.

– Вот дерьмо, – пробормотал он. Затем потряс головой и сказал: – Мне нужно больше света.

– Спички, – прошептал я. – Камин. – Уже лучше.

Баттерс отыскал спички и начал зажигать свечи.

– В следующий раз захвачу с собой большую банку пиявок.

Он нашел под кухонной раковиной аптечку, вскипятил воду и приступил к осмотру. Я на несколько минут отключился. Когда пришел в себя, он тыкал ножницами в мой плащ.

– Эй! – запротестовал я. – Оставь плащ в покое!

– У тебя вывихнуто плечо, – нахмурившись, проинформировал меня Баттерс, не выпуская из рук ножницы. – Тебе не понравится дергать им, когда будешь раздеваться.

– Я не это…

Стоило Баттерсу приложить чуть больше усилий, как болт, скреплявший ножницы, вылетел. Баттерс удивленно уставился на оставшиеся в руках половинки.

– Говорил же, – пробормотал я.

– Ладно, – сказал он. – Значит, пойдем трудным путем.

Не стану утомлять вас деталями. Десять минут спустя плащ был снят, плечо вправлено, а Баттерс делал вид, будто мои вопли, вызванные двумя неудачными попытками, не имеют к нему ни малейшего отношения. Я снова отключился, а когда очнулся, он совал мне в руку холодную колу.

– Вот, – сказал он. – Выпей что-нибудь. Оставайся в сознании.

Я выпил. Буквально одним глотком. Баттерс выдал мне несколько таблеток ибупрофена и велел принять. Я подчинился.

Когда он поднял мой плащ, я устало заморгал. Баттерс повернул его, чтобы показать мне внешнюю сторону плаща.

Верхний слой был пробит. Я осмотрел дыру. Несколько унций металла расплющились о второй слой укрепленной заклятиями кожи, примерно на три дюйма ниже воротника и на волосок правее позвоночника.

Это пугало. Вот как близко я был от смерти, несмотря на всю мою защиту.

Выстрели Стриженый на шесть дюймов ниже, и между мной и пулей оказался бы лишь один слой кожи. На несколько дюймов выше – и попал бы в ничем не защищенную шею. А выжди он на четверть секунды дольше, чтобы моя нога успела встать на первую ступеньку лестницы, – и мои мозги разлетелись бы по всему фасаду.

– Ты снова сломал нос, – сообщил мне Баттерс. – Отсюда большая часть крови. Еще некоторое количество – из царапины на голове. Я ее зашил. У тебя что-то с шей, возможно, хлыстовая травма от выстрела. Незначительные ожоги на левом запястье и, почти наверняка, сотрясение мозга.

– Но в остальном я чувствую себя отменно, – пробормотал я.

– Не шути со здоровьем, Гарри, – сказал Баттерс. – Ты должен быть под профессиональным наблюдением.

– Уже, – ответил я. – Перед тобой последствия.

Он поморщился:

– Врачи должны сообщать об огнестрельных ранениях в полицию.

– Повезло, что у меня их нет, да? Я просто свалился с лестницы.

Баттерс снова покачал головой и повернулся к телефону.

– Объясни, почему мне не следует немедленно позвонить Мёрфи.

Я крякнул. Потом сказал:

– Я защищаю нечто важное. Кто-то хочет это достать. Если вмешается полиция, вероятно, эту вещь конфискуют как улику. Такой исход крайне нежелателен, и могут пострадать люди.

– Нечто важное, – хмыкнул Баттерс. – Например, магический Меч?

Я нахмурился:

– Откуда ты знаешь?

Он кивнул на мою руку:

– Ты в него вцепился.

Опустив глаза, я увидел, что обожженные, поцарапанные пальцы моей левой руки изо всей силы сжимают рукоять «Амораккиуса».

– Гм. Ну да. Неплохая подсказка.

– Теперь ты можешь его отпустить? – тихо спросил Баттерс.

– Пытаюсь, – ответил я. – Руку заело.

– Ясно. Давай попробуем по одному пальцу зараз.

Баттерс отдирал мои пальцы от Меча – по одному зараз, – пока не извлек оружие. Рука снова сжалась, сухожилия скрипнули, и я поморщился. Было больно, но в данный момент это не имело значения.

Баттерс отложил Меч и тут же принялся массировать мою левую руку.

– Мёрфи взбесится, если ты ей не позвонишь.

– Мы и раньше ссорились, – ответил я.

Баттерс скорчил рожу:

– Ладно. Могу я чем-то помочь?

– Ты уже помогаешь.

– Помимо этого.

Секунду я смотрел на маленького патологоанатома. На протяжении долгого времени Баттерс служил моим неофициальным врачом и никогда не просил ничего взамен. У него из-за меня были серьезные неприятности. Однажды он спас мне жизнь. Я доверял его осмотрительности. И вообще доверял ему.

Поэтому, пока в моей руке восстанавливалось кровообращение, я рассказал ему почти все о Стриженом и Мечах.

– Этот Стриженый, – сказал Баттерс. – Он обычный человек.

– Не забывай о том, что какие бы монстры ни сновали вокруг, именно обычные люди правят нашей планетой, – заметил я.

– Да, но в нем же нет ничего такого, – возразил Баттерс. – Как ощущения?

Поморщившись, я согнул пальцы.

– Хорошо. Спасибо.

Он кивнул и поднялся. Отправился на кухню и наполнил собачью миску водой, затем проделал то же самое с миской моего кота, Мистера.

– Я хочу сказать, – продолжил он, – что если этот тип не сверхъестественное существо, значит, он узнал о Мечах точно так же, как все остальные простые парни.

– Ну, – ответил я, – да.

Баттерс посмотрел на меня поверх очков.

– Итак, – сказал он, – кому было известно, что Мечи у тебя?

– Многие знают, что у меня меч Широ, – ответил я. – Но этот парень попытался добраться до меня через Майкла. А про «Амораккиус» знали только я, пара архангелов, Майкл, Саня и…

Баттерс выжидающе наклонил голову.

– И Церковь, – прорычал я.

Церковь Святой Марии Всех Ангелов – большое, внушительное сооружение. В городе, знаменитом своей архитектурой, Святая Мария занимает не просто почетное место, а почти целый квартал. Массивная, каменная и готичная, как черная глазурь на именинном торте.

Всю дорогу сюда я был настороже и теперь не сомневался в отсутствии слежки. Припарковавшись за церковью, я направился к черному ходу. Двадцать секунд битья в дверь вызвали высокого старого священника, на вид явно ошеломленного.

– Да? – спросил он.

– Я пришел повидать отца Фортхилла, – объяснил я.

– Простите?

– Все в порядке, падре, – сказал я, похлопав священника по плечу и не слишком уважительно отодвинув в сторону. – Я сам его найду.

– Эй, послушайте-ка, молодой человек…

Возможно, он сказал что-то еще, но я не стал задерживаться. Вошел в церковь и направился в комнату Фортхилла. Дважды стукнул в дверь, открыл ее – и застал священника в нижнем белье.

Отец Фортхилл – крепкий мужчина среднего роста, с венчиком седых волос и глазами цвета яиц малиновки. На нем были семейные трусы, майка и черные носки. На шее висело полотенце, мокрые волосы прилипли к голове.

Большинство людей отреагировало бы на мое появление весьма эмоционально. Фортхилл серьезно посмотрел на меня и сказал:

– Привет, Гарри.

Я пришел сюда, готовый к «охоте на снарка», но хотя я и не отличаюсь особой религиозностью, у меня имеются представления о подобающем поведении. И видеть полураздетого священника вовсе не подобает, особенно если ты ворвался в его личную комнату.

– Гм, – сказал я разочарованно.

Фортхилл с улыбкой покачал головой:

– Да, священники принимают ванны. Мы едим. Мы спим. Время от времени даже ходим в туалет.

– Ага, – сказал я. – Э-э-э… Ну да.

– Мне бы очень хотелось одеться, – мягко заметил отец Фортхилл. – Сегодня я служу литургию.

– Литургию?

Фортхилл утробно хохотнул:

– Гарри, ты ведь не думаешь, что я просто сижу в этом старом сарае, ожидая возможности приготовить тебе бутерброды, перевязать раны и дать совет? – Он кивнул на стену, где висели одеяния. – Вечером в будни дают порезвиться младшей команде.

– Нам нужно поговорить, – сказал я. – Насчет Мечей.

Кивнув, он одарил меня мимолетной улыбкой.

– Быть может, я хотя бы надену брюки?

– Ну да, – ответил я. – Извините. – Попятился из комнаты и закрыл дверь.

Минуту спустя появился старый священник и принялся сверлить святотатца укоризненным взглядом, однако отец Фортхилл в своем привычном черном облачении с белым воротничком спас меня.

– Все в порядке, Пауло, – сказал он. – Я поговорю с ним.

Отец Пауло фыркнул и одарил меня еще одним взглядом, но развернулся и ушел.

– Ты ужасно выглядишь, – заметил отец Фортхилл. – Что случилось?

Я рассказал все без утайки.

– Господь милосердный, – произнес он, когда я закончил. Но не тем тоном, каким говорят: «О нет!» – а скорее с усталостью.

Он знал, что происходит.

– Я не смогу защитить Мечи, если не буду знать, с чем имею дело, – добавил я. – Расскажите мне, Энтони.

Фортхилл покачал головой:

– Я не могу.

– Не надо так, – сказал я, сдерживая гнев. – Я должен знать.

– Я поклялся не говорить об этом. Никому. Ни при каких обстоятельствах. – Он повернулся ко мне, выпятив подбородок. – Я держу свое слово.

– Значит, вы будете просто стоять в сторонке и ничего не делать, – рявкнул я.

– Я этого не говорил, – возразил Фортхилл. – Я сделаю, что смогу.

– О, ну конечно.

– Да, – ответил он. – Обещаю. Ты должен мне поверить.

– Я бы поверил, если бы вы объяснили.

Его глаза сузились.

– Сынок, я не идиот. Не говори, что сам никогда не оказывался в подобном положении.

Я хотел ответить какой-нибудь саркастической колкостью, но ничего не придумал.

– Туше.

Отец Фортхилл провел рукой по лысой голове, и я неожиданно заметил, как сильно он постарел с нашей первой встречи. Седые волосы заметно поредели и стали ломкими, руки высохли.

– Прости, Гарри, – сказал он с искренним сожалением. – Если бы это было в моих силах… Могу ли я еще что-то сделать для тебя?

– Вы можете поторопиться, – тихо ответил я. – Такими темпами кого-нибудь прикончат.

Скорее всего меня.

Я с крайней осторожностью приблизился к парку. Более получаса ушло на то, чтобы убедиться, что Стриженый не бродит поблизости со своим пятидесятым калибром. Разумеется, он мог наблюдать из окна какого-нибудь близлежащего здания, однако здесь не было мотелей и квартир, а сделанные в парке фотографии снимали не с возвышения. Кроме того, если избегать каждого места, где способен притаиться маньяк с мощной винтовкой, с тем же успехом можно провести остаток жизни под кроватью.

Тем не менее осторожность никогда не повредит. Вместо того чтобы отправиться к софтбольному полю напрямик, по открытому пространству, я пошел кружным путем по периметру парка – и услышал тихие всхлипывания, доносившиеся из теней под скамьями напротив тех, где мы сидели с Майклом в прошлый раз.

Замедлив шаг, я заглянул под скамьи.

Девчонка в шортах, кроссовках и сине-зеленой командной футболке сидела, обхватив колени руками, и тихо плакала. Жесткие рыжие волосы, костлявая, даже для подростка. Я не сразу узнал игрока из команды Алисии, второго бейсм… вторую бейсвумен.

– Эй, – негромко произнес я, стараясь говорить как можно мягче. – Ты в порядке?