Текст книги "Стервы"

Автор книги: Джиллиан Ларкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

6
Лоррен

Лоррен была в бешенстве.

– Это черт знает что! Не можем же мы без конца здесь стоять и ничего не делать! Не на школьном же мы собрании!

Их компания неподвижно застыла у самого танцпола «Зеленой мельницы». Прошли они вполне благополучно (сегодня пароль был «богатый любовник»), но отчего же теперь их одолела такая робость? Рен не терпелось выпить и потанцевать! Глория, со своей стороны, не сводила мечтательного взгляда с эстрады, будто до этой минуты в жизни не видела и не слышала, как исполняют музыку. Клара обводила глазами бар, как шокированная школьница, впервые увидевшая, как плохо могут себя вести взрослые, когда рядом нет детишек. А Маркус… впрочем, совершенно не важно, что именно он делал. Он просто выглядел опытным сердцеедом – этаким крутым парнем, способным вскружить голову любой девчонке.

– Неужели мы не можем хоть вид сделать, будто мы завсегдатаи? – сказала Рен.

– Давайте я пойду угощу Клару первым в ее жизни стаканчиком настоящей выпивки, а вы вдвоем пока потанцуете? – предложил Маркус, обнимая Клару чуть пониже талии.

– Нет! То есть я хочу сказать… – сбивчиво забормотала Лоррен. Что она хотела сказать-то? Почти готова была поклясться, что Маркус весь вечер совершенно искренне ухаживает за Кларой. Например, его рука преспокойно лежала на талии Клары – что-то слишком уж непринужденно и чуточку дольше, чем следует. Не похоже, чтобы он просто играл взятую на себя роль. Казалось, самому Маркусу это доставляло немалое удовольствие. Лоррен следовало бы хорошенько подумать, прежде чем поручать мужчине женское дело. Операцию под кодовым названием «Клара уезжает домой» ей надо было взять целиком на себя. – Я хотела сказать: будет приличнее, если с нею пойду я, а не ты. Совсем не нужно, чтобы все подходящие мужчины подумали, будто Клара уже занята.

– Ах, я ведь пришла сюда не для того, чтобы знакомиться с мужчинами… – И Клара, протестуя, замахала руками.

– А почему бы и нет? Или у тебя там дома остался тайный жених, о котором мы ничего не знаем? – Лоррен надеялась, что Маркус засмеется, однако он, напротив, жадно ожидал, что ответит Клара.

– Я приехала в Чикаго помогать Глории готовиться к свадьбе, а не устраивать свою собственную, – проговорила Клара, поглядывая на стойку бара. – Да и кроме того, я не испытываю интереса к… поглощению незаконных веществ.

– Но здесь это обязательно! – воскликнула Лоррен. – Для «Зеленой мельницы» алкоголь – то же самое, что для твоих коровок молоко.

– Каких коровок?

– Ты всего неделю, как уехала из дому, – расхохоталась Лоррен, – и уже успела позабыть своих любимых коровок?

Клара смущенно покрутила свой золотой браслетик.

– Да нет же. Просто… м-м-м… извините, я на минутку…

Они смотрели, как она пробежала в туалетную комнату и исчезла там, явно стараясь скрыть обиду.

Лоррен снова расхохоталась, очень довольная произведенным эффектом.

– Ладно, нам всем понятно, как она относится к «сухому закону». – Лоррен шагнула на танцпол и потянула Глорию за собой. – Давай же, – уговаривала она. – Чарльстон у нас получится.

– Ой, Лоррен, – простонала Глория, – ты же не умеешь танцевать чарльстон.

– Делай вот так, – сказала ей Лоррен и закрутила бедрами в такт музыке, стараясь вспомнить порядок движений. – Меня научила Виолетта, во время урока физкультуры на прошлой неделе.

Виолетту Лоррен терпеть не могла, но иногда от той бывала и польза. Девочка хвастала всем подряд, как она выучила движения в чарльстоне.

– Я еще никогда не получала такого удовольствия, – рассказывала Виолетта в перерыве между упражнениями.

Прозвучал свисток мисс Вильмы, и девочкам пришлось ленивой трусцой обежать спортзал по кругу. Впрочем, даже это не помешало Виолетте рассказывать дальше.

– Знаете, это такой кайф, – говорила она. – Я в Нью-Йорке видела.

Потом, у фонтанчика с питьевой водой, Виолетта наглядно им все продемонстрировала.

– Вы только представьте себе, будто играет музыка, – обратилась она к столпившимся вокруг девочкам. Движения шли сначала медленно, постепенно набирая темп.

– Похоже на джейберд[44]44
  Более медленный и спокойный танец, гораздо менее известный, но считающийся действительно похожим на чарльстон. Сам же чарльстон зародился в афроамериканской среде на Юге США, однако теперь неизменно ассоциируется с эпохой «сухого закона», подпольных баров и белых девушек-«бунтарок». Всплеск популярности чарльстона произошел как раз в 1923 г., после успеха бродвейского мюзикла «Сходим с ума», где прозвучала песенка «Чарльстон». Танец в 1920-е годы считался вызывающе-неприличным и исполнялся в основном в подпольных заведениях.


[Закрыть]! – воскликнула Лоррен, понемногу узнавая шаги танца, который они с Глорией в прошлом году разучивали чуть ли не каждый вечер.

– Нет, это куда лучше, – возразила ей Виолетта, и ее ноги стали двигаться стремительно, носки то резко вылетали вперед, то мгновенно отступали назад, и Лоррен оставалось лишь смотреть в немом восхищении и поражаться, как этой нескладной девушке удается так ловко все проделывать. Да еще и без музыки.

Увы, Виолетта не успела показать все до конца, потому что их прервала мисс Вильма.

– Девочки! – вскричала она. – И это называется прерваться на две минуты, чтобы напиться воды! Прекратите эти непристойные выкрутасы, давайте выполнять прыжки!

И вот теперь Лоррен пыталась воспроизвести движения, которые демонстрировала Виолетта, и показать Глории, что такое чарльстон.

– Вот как нужно, – поучала она подругу, дрыгая ногами и стараясь не упасть на пол. Вокруг них десятки других бунтарок танцевали тот же самый танец, чуть-чуть свободнее, чем это получалось у Лоррен. Маркус, стоя в нескольких шагах от площадки, смотрел на них и заливался смехом.

– Ну, не знаю, – с сомнением протянула Глория. – Ты выглядишь какой-то… дерганой.

– Ой, брось! У меня прекрасно выходит. – Лоррен вскинула вверх обе руки и прокричала: – Ну, кто тут остался «сухим», а, Чикаго? – По ее представлениям, именно так и должна была сказать настоящая бунтарка, издеваясь над теми, кто поддерживал «сухой закон».

– Думаю, мне нужна небольшая передышка от чарльстона, – проговорила Глория, не сводя глаз с Лоррен. – По крайней мере до той поры, когда я соображу, как делать это правильно.

– Правильно, кривильно, – ответила ей Лоррен, задыхаясь. – Главное – удовольствие получить.

Маркус подошел к ним и взял Глорию под руку.

– Пойдем, Гло, поднимем по рюмочке за новый облик нашей Клары.

Глория схватила с подноса проходившего мимо официанта чайную чашку и лихо осушила до самого дна.

– Идите вдвоем, развлекайтесь. А я лучше еще немного послушаю музыку, – сказала она и отошла от Маркуса и Лоррен.

С самого начала этого вечера Глория вела себя странно. Лоррен сначала приписывала это волнению, однако Глория, когда волновалась, трещала буквально без умолку, сегодня же из нее каждое слово приходилось чуть не клещами вытягивать.

Ну да ладно, некогда сейчас беспокоиться о Глории. Ведь наступила минута, когда Лоррен удалось остаться вдвоем с Маркусом. Она взяла его за руку и потащила через толпу бунтарок, пока не добралась до стойки. Маркус тут же заказал им обоим мартини. Было что-то очень и очень соблазнительное в том, что мужчина заказывает тебе выпивку – значит, Маркусу она где-то подсознательно должна нравиться.

Если не обращать внимания на то, что он упорно разглядывает какую-то завитую блондинку, сидевшую в конце стойки.

– У меня такое чувство, будто я сейчас на пляже, где-нибудь на Кубе, – крикнула ему Лоррен, стараясь перекричать музыку. И прислонила к его щеке прохладный бокал.

– Ты что?

– А мне показалось, что тебе нужно немножко остыть, – ответила Лоррен, подумав про себя: «Так звучит достаточно соблазнительно, разве нет?»

Маркус хмыкнул, явно не уловив, что она с ним заигрывает. Да разве он не видит, что она надела «оголяющее платье» – телесного цвета, с целым потоком оборок внизу, похожих на русалочий хвост? Глядя на такой наряд, и домысливать много не надо. А он ведет себя так, будто она одета в мешок какой-то. Надо сказать что-нибудь, хоть что-то, если она хочет привлечь его внимание.

– А как ты думаешь, Маркус, как там будет в «тихих» барах, когда мы станем жить в Нью-Йорке?

На этот раз его проняло, даже голова пошла кругом.

– Мы?

Она не собиралась упустить такой шанс. Но не здесь, не сейчас. Правда, если верить «Психопатологии обыденной жизни» Фрейда (а эту книгу Лоррен не без смущения указала как свою любимую в заявлении о приеме в колледж Барнарда), у нее, вероятно, прорывалось наружу что-то подсознательное. А когда же еще заронить в его голову нужные семена: они, чикагские изгои, вместе в Нью-Йорке, вдвоем. Она наклонилась ближе к Маркусу.

– У меня есть один секрет, я тебе позже скажу.

– Обожаю стóящие секреты, – сказал он, высоко подняв брови.

Рен уже готова была открыть ему тайну, не известную пока никому, кроме ее родителей, и тут кто-то врезался в нее сзади, резко толкнув прямо в объятия Маркуса. Она увидела прямо перед собой глубокую синеву его глаз, лица их оказались совсем рядом, и Лоррен не удержалась – подалась вперед и поцеловала его.

Едва их губы соприкоснулись, Маркус отпрянул.

– Что это ты?

– Ах, да я… – промямлила она, глубоко уязвленная. Такой реакции она от него не ожидала. – Наверное, это джин ударил мне в голову.

– И давно ты стала такой слабачкой? – Этот насмешливый тон больно ранил ее сердце.

Она принужденно рассмеялась и шутливо ударила его по руке, но дело уже было сделано. Как она могла быть такой дурочкой? Вести себя так безрассудно? Маркус теперь никогда не будет держаться с нею по-прежнему, раз он увидел, что она к нему неравнодушна.

Разве бывает еще хуже? Лоррен обернулась и тут же скривилась. Конечно, бывает: к ним снова подходила Клара.

– Что тут произошло, пока меня не было? – спросила она, устраиваясь на табурете между ними. – У вас обоих такой вид, словно вы прямиком с похорон.

– Самый удачный повод, чтобы еще разок выпить. – И Маркус подозвал бармена.

– Маркус, я ведь совершенно ясно сказала… – замахала было руками Клара.

Маркус заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам.

– Неужели вам не известно, что невежливо отказываться, когда джентльмен угощает?

– А вам разве неизвестно, что невежливо не считаться с желаниями самой дамы? – Она пальцем поманила бармена. – Мне, пожалуйста, сельтерской воды. С ломтиком лимона.

Лоррен была потрясена. Она только что села в такую жуткую лужу, а Маркус как ни в чем не бывало уже обхаживает эту деревенскую дуру!

Она собралась было все бросить и отправиться на поиски Глории, как к Маркусу вдруг подошел высокий молодой человек в белом смокинге.

– Истмен!

– Фредди Барнс! – расплылся в улыбке Маркус. – Страшно рад видеть тебя, дружище! – Они обменялись крепким рукопожатием.

– Ни разу не видел, чтобы ты нос высовывал из школы с тех пор, как прошлым летом я обыграл тебя в теннис, – сказал Фредди. – Где ты пропадал? Нельзя забывать старых школьных друзей, пока не поступишь хоть на первый курс колледжа. – Потом обратился к Лоррен и Кларе: – Истмен всегда любил шляться где попало, а теперь…

– Не обращайте на Фредди внимания, – перебил его Маркус. – У него жуткие манеры, и вообще он страшный невежа.

– Это я невежа? – возмутился Фредди и протянул руку Лоррен. – Прошу прощения, если чем-нибудь вас обидел. Меня зовут Фредерик Барнс.

– Лоррен Дайер, – представил девушку Маркус.

Лоррен понравилось, как незнакомец бережно пожал ей руку.

– Дайер? – удивленно поднял брови Фредди. – А ваш отец – Патрик Дайер? Вы живете в особняке Дайера, в центре?

– Папе нравятся высокие дома, – сказала Лоррен, смущенно откашлявшись.

– А это Клара Ноулз, – продолжил представлять девушек Маркус. – Приехала к нам из провинции.

– Она занимается коровами, – мгновенно добавила Лоррен.

Фредди взял Клару за руку и сказал:

– Вы похожи на полевой цветок – глаз радуется, увидев вас в этом скучном кабаке.

Клара засмеялась, а Лоррен захотелось выплеснуть на эту деревенскую дурочку остатки своего мартини.

– Да не слушайте вы Фредди, – отмахнулся от приятеля Маркус. – Он так любит болтать, что его согласились принять следующей осенью в Принстон[45]45
  Принстонский университет в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка – один из старейших и самых престижных вузов США.


[Закрыть].

– Для студента Колумбийского университета ты слишком уж важничаешь, – не остался в долгу Фредди. – Мы там с ребятами в покер играем, присоединяйся к нам.

– Ты решил с них немного шерсти состричь? – бросил Маркус.

– Ну, в этом ты должна разбираться, – обратилась Лоррен к Кларе. Та посмотрела на нее, не понимая, о чем речь. – Ну, «у Мэри был барашек»[46]46
  Аллюзия на известную американскую детскую песенку.


[Закрыть] и так далее.

– Клара, – сказал Маркус, учтиво ей поклонившись, – надеюсь, ваш бокал опустеет к тому времени, когда я вернусь. – После чего удалился вместе с Фредди.

Лоррен чуть не плакала. Мало того, что Маркус ее отверг, так теперь еще она должна сидеть с этой кузиной неотесанной.

– Глория мне говорила, что вы уже бывали здесь раньше, – вежливо сказала Клара. – А не беспокоит ли тебя то, – она оглянулась по сторонам и понизила голос, – что здесь есть преступники?

Лоррен пригубила мартини и рассмеялась, будто тут и говорить было не о чем.

– Просто не нужно лезть в чужие дела, – самоуверенно ответила она. – Не надо связываться с теми, кто торгует наркотиками, продает из-под полы спиртное, с ворами и полицейскими, и все будет тип-топ.

– Типа чего? – растерянно переспросила Клара.

Лоррен не снизошла до ответа: не объяснять же бунтарский жаргон, когда вокруг и так сплошные бунтарки. Вот это было бы совершенно не тип-топ.

– Ах да! И не приближайся во-он к той кабинке, – она показала на обитую зеленым плюшем кабинку в углу зала.

– А почему? Кто это там сидит? – поинтересовалась Клара, приподнимаясь на цыпочки, чтобы получше разглядеть.

– Не нужно туда смотреть! Хуже этого и придумать ничего нельзя! – прошипела Лоррен сквозь зубы. – Личный столик Аль Капоне[47]47
  Капоне, Альфонсо (Аль, Эл) (1899—1947) – знаменитый американский гангстер, итальянец по происхождению, один из самых влиятельных боссов мафии в 1920—1930-х гг. Начинал в Нью-Йорке, потом перебрался в Чикаго. Сколотил огромное состояние на торговле спиртным и рэкете. Впоследствии отсидел несколько лет в тюрьме за неуплату налогов.


[Закрыть]. Он так сидит, чтобы видеть оба входа в зал. Если нагрянет полиция, может сразу нырнуть в потайной люк за стойкой.

– Боже правый! – Клара глупо захлопала своими огромными глазищами.

– Это ты увидела того, кто сидит с ним рядом, красавца с типично итальянской внешностью? Это сын его ближайшего помощника, Карлито…

– Да нет, меня удивили… вон те! – выпалила Клара, расширившимися глазами глядя на кого-то позади Лоррен.

Лоррен обернулась и без всякого удивления увидела чернокожего, отплясывавшего чарльстон с белой женщиной – ну, Клару такое зрелище могло шокировать. Лоррен готова была посмеяться над наивностью Клары, но тут разглядела эту пару внимательнее и узнала наконец женщину.

Глория!

Клара схватилась рукой за горло.

– Я не знала раньше, что Глория настолько… без предрассудков. Я хочу сказать, в смысле межрасовых отношений.

– Этого и я не знала.

Лоррен не могла отвести взгляд от Глории. Та выглядела сногсшибательно, как алый мак среди целого поля бурьяна, колеблемого ветром. Ей никогда не приходилось видеть Гло такой раскованной, беззаботной, совершенно не интересующейся тем, что подумают о ней другие. И что подумает она – Лоррен, лучшая подруга. С улыбками и смехом Глория танцевала так легко и непринужденно, словно родилась и выросла на танцполе.

– Глория – редкостная девушка, правда? – сказала Клара, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Не уверена, что сюда подходит слово редкостная. – Лоррен снова повернулась лицом к стойке. Она уже насмотрелась, хватит. – Лучше сказать такая, у которой есть все на свете.

– Ах нет – я не говорю о состоятельной семье, отличных оценках и о том, что она красива, как дива с картин прерафаэлитов[48]48
  Прерафаэлиты – школа английской живописи середины ХІХ в. (Д. Г. Россетти, Г. Хант, сэр Джон Милле).


[Закрыть]. – Клара помолчала, выдавливая лимон в стакан газированной воды. – Она из тех редких девушек, кто может иметь благородного жениха, который ждет дома, приятеля-красавца, который всегда готов исполнить любую ее прихоть, а танцевать, тем не менее, со знаменитым пианистом из негритянского джаза. Правду говоря, это не просто большая редкость, это уже нечто совершенно исключительное.

У Лоррен окончательно испортилось настроение. Глория исключительная, а вот она сама… она… совершенно обыкновенная. А это уже полная катастрофа.

– Ну, – проговорила она вслух, поправляя прическу, – ее жених считает «тихие» бары «притонами разврата». Если б он узнал, где она сейчас и чем занимается, он поступил бы совсем не благородно. Да и Глория не казалась бы такой уж исключительной.

Песня закончилась, на танцполе раздались аплодисменты, и Лоррен увидела, как пианист целует Глории руку. Лоррен мгновенно захотелось выскочить туда и утащить Глорию прочь, но что-то мешало ей так поступить. Что именно мешало – этого она и сама не в силах была понять.

– Я восхищаюсь тем, какая ты замечательная подруга, Рен. Иногда добрая подруга просто необходима, чтобы придать сил и смелости сделать что-нибудь такое, на что сама, в одиночку, ни за что не отважишься. – Клара дотронулась до плеча Лоррен. – Это ведь ты помогла Глории сделать короткую стрижку, верно?

– Без меня она бы просто не смогла ее сделать, – ответила Лоррен, просто констатируя факт.

– В том-то и дело. Глория явно берет с тебя пример. А почему бы и нет? Ты ведешь себя как взрослая. Ты гораздо глубже судишь об окружающем мире, а ей как раз этого, увы, недостает. Но именно поэтому на тебе лежит и ответственность – ты должна присматривать за нею.

Лоррен недоверчиво посмотрела на Клару. Конечно, она и сама в глубине души давно знала о себе то, о чем Клара сказала вслух, но с чего это ей опекать Глорию? Им обеим по семнадцать, и Гло вполне способна принимать решения самостоятельно.

– Если кто и должен за ней присматривать, так это ее жених, – сказала Лоррен. Сказала и сразу залилась краской. – Но и мне, разумеется, она небезразлична, она мне все равно что сестра.

– А своей сестре ты бы не позволила зайти с тем мужчиной дальше чарльстона, верно? – спросила Клара таким тоном, что ответ был уже вполне очевиден им обеим. – По крайней мере жениху надо дать возможность честно за нее побороться.

Лоррен очень не нравился тон Клары, и все же в советах этой деревенщины, пожалуй, было что-то разумное. Если она и в самом деле лучшая подруга, то не должна допустить, чтобы Глория рисковала своим будущим. С другой стороны, посвятить во все Бастиана было бы совершенно чудовищным предательством. Если только ему станет известно, что Глория была в «Зеленой мельнице» и танцевала с посторонним мужчиной (уж не говоря – чернокожим!), кто знает, что он натворит?

Впрочем, это Лоррен знала. Немедленно разорвет помолвку.

– Ой, посмотри, Маркус возвращается! – Клара заметно оживилась.

Она не ошиблась. Лоб блестит от пота, глаза посоловевшие, некогда тщательно выглаженная сорочка измята. Похоже, радоваться ему было не с чего, но он был заметно оживлен, возбужден как никогда. У Лоррен бешено забилось сердце, она даже приложила руку к груди.

– Впредь я уж такой ошибки не совершу, – сказал Маркус. – А это что? – спросил он, посмотрев на Клару. – Пустой бокал?

– Если вы желаете наполнить его сельтерской, мистер Истмен, будьте любезны.

– Лучше потанцуем, – предложил он, увлекая Клару за собой.

– Ой, нет! Такое я никогда не смогу танцевать…

– Никаких возражений и слушать не стану!

Лоррен подтолкнула их обоих. «Пусть себе танцуют», – мрачно подумала она. Оглянулась вокруг: не найдется ли кого-нибудь, кто угостил бы ее еще рюмочкой? Да только кто?

И вдруг что-то привлекло ее внимание. Затылок Глории. Лоррен уже хотела окликнуть подругу, но тут ее снова что-то остановило. Глория наклонилась над столиком в углу зала, целиком поглощенная разговором все с тем же чернокожим пианистом. Они так смотрели друг на друга, будто в клубе, кроме них, и не было никого больше. Лоррен потрясенно наблюдала за тем, как Глория отбирает у пианиста бокал и осушает до дна.

И только сейчас Лоррен сообразила, что Глория опять не надела кольцо! Зал поплыл у нее перед глазами, превращаясь в разноцветный бурлящий и гремящий водоворот. Ведь это же Лоррен первой коротко остригла волосы, это она не была связана словом ни с одним мужчиной, это к ее услугам были все удовольствия в мире. Глория уже определила свое будущее, добилась желанного обручального кольца, заполучила себе завидного жениха. А сейчас флиртует с каким-то нищим негром-музыкантом, просто потому, что ей можно? А Лоррен даже не удалось добиться, чтобы Маркус поцеловал ее, не говоря уж о том, чтобы влюбился!

Голова кружилась все сильнее и сильнее. Едва владея собой, Лоррен вцепилась в стойку бара, пытаясь прийти в себя. И вдруг ощутила на своем плече чью-то дружескую руку.

– Рен, тебе что, плохо? – Она подняла взгляд и с трудом разглядела перед собой Клару. – На вот, выпей. Давай, давай, тебе сразу станет лучше.

Лоррен отхлебнула прохладной, с колючими пузырьками, сельтерской.

– Спасибо.

– Я углядела тебя с танцпола. Ну ты меня напугала!

Лоррен похлопала глазами, глядя на Клару как будто в первый раз. Может, ей не стоило так резко обращаться с Кларой? И что с того, что она приехала из глухой деревни? Она очень милая, а сердце у нее доброе. Она дала Лоррен воды, тогда как Глория – лучшая подруга! – бросила ее и болтает с пианистом. А не было бы пианиста, болтала бы с Бастианом. Глория ясно давала понять: мужчины важнее подруг. Как это невыносимо жестоко!

– Иногда такие ночи очень сильно утомляют, – сказала ей Клара, перекрикивая стоящий вокруг галдеж. – В Чикаго совсем не так, как в моих родных краях. Хотя Глория, кажется, чувствует себя здесь буквально как рыба в воде, разве это не здорово?

– И правда здорово, – согласилась с нею Лоррен.

Клара осталась единственным здравомыслящим человеком в ее мире, который вдруг пошел вразнос. Оказалось, что Клара на самом деле – настоящая Хорошая Девочка. А Маркус никогда не влюбится в такую зануду, так что ревновать к ней совершенно незачем.

Наверное, Лоррен не стоит так уж торопиться спровадить Простушку Клару домой. Ведь случись так, что правда о Глории выплывет наружу, какова ни была эта правда, лучше уж пусть это будет делом рук Клары, а не ее собственных. Тогда Лоррен хотя бы не будет чувствовать себя подлой предательницей.