Текст книги "Шампанское"
Автор книги: Джейсон Томас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА 13
Первые съемочные дни всегда проходят трудно. Актеры и актрисы, даже очень опытные, не сразу вживаются в образ. Баффи Джонс никогда не считала себя талантливой актрисой, а потому совсем не волновалась, удастся ли ей создать образ. Она собиралась играть свою роль, опираясь исключительно на собственную индивидуальность.
А вот Рики Дьябло приходилось нелегко. Всю свою жизнь он старался быть таким, каким его хотел видеть тот, от кого зависела дальнейшая карьера Рики. Роль в фильме Джейка Голдена была его первым по-настоящему серьезным шансом надежно обосноваться в кино. В случае неудачи он мог запросто снова очутиться на автостоянке отеля «Беверли-Хиллз». Поэтому Дьябло сильно нервничал.
Именно по этой причине для самого первого съемочного дня Баффи выбрала одну из довольно откровенных постельных сцен. Дело в том, что такие сцены, как правило, вызывают смущение и у актеров, и у съемочной группы в целом. Зато когда эта натянутость и смущение наконец преодолеваются, всеобщее напряжение спадает, и дальше съемки проходят уже гораздо легче.
Для съемки постельной сцены были устроены декорации в огромном пустом фабричном здании на окраине города. По сценарию это был роскошный пентхауз не то в Нью-Йорке, не то в Лос-Анджелесе. Съемочный день начинался в шесть часов утра. Пока актеры гримировались, съемочная площадка наполнялась рабочими, техниками, ассистентами операторов и звукооператоров, осветителями и прочими необходимыми специалистами. Операторы тщательно обсуждали план съемок с ассистентами режиссера, основной обязанностью которых, казалось, было кричать «Тишина!» по сто раз в день.
Для Баффи пришло время появиться на съемочной площадке. Рики Дьябло уже лежал на роскошной кровати королевских размеров в стиле арт модерн. Именно ей, по замыслу режиссера, полагалось находиться в центре кадра. Рики не терял времени даром, то и дело принимая различные эффектные позы, чтобы в самом выгодном для себя свете продемонстрировать красоту своего ухоженного тела. Костюмер, человек с обостренным чувством юмора, решил подшутить над самовлюбленным Рики.
– Вот ваш костюм для любовной сцены! – сказал он и развернул просторную безразмерную ночную рубашку, разрисованную голубыми слонятами. – Не правда ли, великолепная вещь?
– Я думал, что в этой сцене одежда мне не понадобится, – озадаченно уставился на костюмера Рики. – Режиссер сказал, что в этой сцене я должен предстать с обнаженным торсом…
– Не знаю, не знаю… в моем сегодняшнем списке значится ночная рубашка для главного героя, – невозмутимо сообщил костюмер.
– Не проверите ли вы еще раз? – взмолился Рики. – На этой штуке еще и слонята нарисованы! Неужели на ней непременно должны быть слонята?
Тут все собравшиеся на съемочной площадке расхохотались, и Дьябло понял, что стал жертвой жестокой шутки. Настоящая кинозвезда в такой ситуации устроила бы грандиозный скандал, но Рики пока еще не был звездой, поэтому счел за лучшее не выказывать недовольства, хотя внутри у него все кипело от обиды. Костюмеры и гримеры вполне способны навсегда сломать карьеру молодого актера, уродливо одев его для съемок или же сделав безобразный макияж.
Поэтому Рики Дьябло пришлось смеяться со всеми, тщательно скрывая свой гнев. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, он обратился к осветителям:
– У меня вообще-то ровный загар, но если нанести на тело голубой гель, это отлично подчеркнет синеву моих глаз, а загар станет по-настоящему золотистым.
– Голубой гель для мистера Дьябло! – крикнул осветитель.
– Голубой гель для главного героя! – эхом отозвался его помощник.
– Дьябло хочет стать голубым! – приглушенно добавил кто-то из съемочной группы, и на площадке снова раздался смех, вызванный двусмысленностью замечания.
– Я хотел, чтобы все выглядело лучше, – натянуто улыбаясь, пробормотал Рики.
В этот момент на площадке появилась Баффи в ярко-синей шелковой длинной комбинации, плотно облегавшей ее гибкое женственное тело. Яркий синий цвет стал доминантой декораций, выдержанных в бежевых и белых тонах. Рики Дьябло нервно повел плечами, осознав, как проигрывает в сравнении с неотразимой Баффи. Ему повезло бы куда больше, если бы в этом фильме у него была не такая великолепная партнерша.
– Всем привет! – с сильным техасским акцентом сказала Баффи. – Ну как, вы готовы помочь бесталанной техасской девчушке продержаться до конца съемок?
Вся съемочная группа уже успела полюбить ее, поэтому осветители тут же засуетились, переставляя аппаратуру так, чтобы в кадре глаза Баффи сияли, словно звезды. Гримеры стали поспешно подправлять макияж, хотя Баффи и без того была прекрасна.
В техническом смысле сцена была довольно простой. Несколько страстных объятий, сексуальных хрипловатых стонов и вздохов и под конец имитация жарких поцелуев. Однако сценарная распечатка в руках Баффи оказалась испещренной многочисленными пометками на полях.
Нырнув в постель, она искусно расправила свою шелковую сорочку так, чтобы та соблазнительно облегала ее тело в самых интимных местах. Заметив это, съемочная группа приписала столь профессиональное поведение тому, что Баффи приобрела богатый опыт, работая фотомоделью, хотя на самом деле она научилась этому на практике, когда занималась любовью с многочисленными представителями сильного пола.
Девушка щелкнула кинохлопушкой перед камерой, и съемка началась.
Поскольку в соответствии со сценарием слова в этой сцене заменялись стонами и вздохами, Дьябло начал сексуально постанывать.
И тут Баффи икнула!
Ассистент режиссера вопросительно взглянул на босса, но тот знаком велел операторам продолжать съемку.
Дьябло снова застонал, на этот раз с удвоенной страстью.
Баффи снова икнула. Потом еще раз и еще…
Она сидела на постели спиной к партнеру. Дьябло придвинулся к Баффи сзади и обеими руками обнял ее за плечи. Потом стал покрывать ее шею страстными поцелуями.
И тут Баффи чихнула!
По сценарию Дьябло полагалось сказать несколько страстных слов. И он проговорил с сексуальным придыханием:
– Я хочу тебя… Ты будешь моей… Ты должна быть моей…
Баффи повернулась наконец к Рики, пристально посмотрела ему в глаза, а потом неожиданно нырнула под одеяло, которое тут же стало похоже на брезентовую крышу туристической палатки. В кадре остался только ошарашенный Дьябло. Между тем то тут, то там под одеялом вырисовывались контуры Баффи.
– Что ты там делаешь? – взорвался наконец Дьябло.
– Кое-что ищу, – нежно проворковала Баффи, не вылезая из-под одеяла.
В полном отчаянии Дьябло повторил свой текст.
– Я хочу тебя… Ты будешь моей… Ты должна быть моей…
– Милый, – нежно проворковала Баффи, – но ведь ты еще не готов!
– Черт возьми! – вырвалось у Дьябло.
– Постой-ка! – воскликнула Баффи, и в ее голосе послышалось облегчение. – Кажется, я нашла что-то… Точно! Нашла!
Дьябло откинулся на подушки и закрыл лицо руками. Из-под одеяла показалось лицо Баффи, выражавшее искреннее сочувствие.
– Не стоит так переживать, дорогой… – чуть хрипло проговорила она. – Любовь бывает и платонической…
Дьябло издал звук, напоминающий всхлипывание.
– Жаль, ты не предупредил меня об этом раньше, – сказала Баффи и, повернувшись к камере, задумчиво добавила: – Ах, как трудно найти настоящий… настоящего мужчину!
– Стоп! Снято! – крикнул режиссер.
– Снято! – завопил его ассистент.
Вся съемочная группа разразилась хохотом. Рики Дьябло оставался в постели, пребывая в состоянии шока.
– Ну как? – с сияющей улыбкой обратилась Баффи к режиссеру.
– Не знаю. – Тот покачал головой. – Пока не знаю. Нужно сначала посмотреть пленку. Однако вы сильно изменили сценарий!
В тот же вечер весь отснятый материал переслали для проявки в Нью-Йорк, и уже на следующий день вся съемочная группа во главе с Джейком Голденом безудержно хохотала над кадрами, в которых невероятно красивая женщина увлеченно разыгрывала довольно грубый фарс.
– Баффи, ты сыграла превосходно, – похвалил ее Джейк. – Что еще ты хотела бы изменить в нашем сценарии?
– Есть кое-какие мыслишки, – лукаво улыбнулась Баффи, открывая свою сценарную распечатку и показывая десятки мелко исписанных страничек, приклеенных к основному тексту. – Мне надо поговорить с тобой о завтрашних съемках…
Вся сценарная группа тут же сгрудилась вокруг Баффи, а Голден, незаметно отведя в сторону режиссера, тихо сказал:
– По-моему, у нее талант комической актрисы, я не ошибаюсь?
– В ней определенно есть изюминка! – согласился режиссер. – Думаю, надо позволить ей делать то, что она считает нужным, и тогда фильм может иметь значительный кассовый успех. Уже сейчас всем ясно, что это ее фильм! Пусть Баффи меняет сценарий и играет так, как хочет. Ничего иного в этой ситуации посоветовать не могу.
– Похоже, у нас действительно нет иного выбора, – пробормотал Голден.
Съемочная группа была довольна и работала с большим подъемом. Как настоящие профессионалы, все сразу поняли, что фильм получится удачным.
– Ну, ребятки, – ослепительно улыбнулась Баффи, – мне пора отправляться в постельку, чтобы как следует выспаться и утром не создавать лишних проблем гримерам и костюмерам. До завтра!
Она встала и помахала рукой коллегам.
Баффи стояла уже у дверей просмотрового зала, когда они неожиданно распахнулись перед ней. На лице Баффи вспыхнула счастливая улыбка, но тут же погасла, сменившись болезненной гримасой недоумения. Перед ней стоял Зак Джонс. Он был в стельку пьян…
– Рада, что ты наконец приехал, – пробормотала Баффи, взяв мужа под руку. – Мне очень не хватало тебя, любимый. Пойдем ко мне и сразу ляжем в постель…
– Отлично! – невнятно пробормотал Зак. – Давай сразу в постель. Хоть там я на что-то гожусь…
ГЛАВА 14
В конце концов Закери Джонс понял: его использовали лишь для того, чтобы заставить Баффи сниматься в фильме Джейка Голдена. Однако ему все же хотелось доказать всем и самому себе, что он может стать отличным кинооператором! Заку нужен был только шанс.
Но этого шанса он так и не получил.
Сначала Джейк Голден сказал, что Зак нужен ему в Нью-Йорке, где должен завершить все подготовительные работы. Поэтому он остался там, а вся съемочная группа благополучно отбыла в Северную Каролину, на место съемок. Вскоре выяснилось, что подготовительные работы и так уже были почти завершены. Заку пришлось только однажды заняться недостающим оборудованием и сделать несколько деловых звонков. Все остальное время он сидел в пустом кабинете, тщетно ожидая вызова в Северную Каролину.
Когда Зак в сотый раз позвонил Джейку Голдену и спросил, когда вылететь на место съемок, в ответ он услышал:
– У нас здесь ничего особенного не происходит, поэтому тебе, Зак, лучше оставаться там, где ты есть. Твои организаторские способности нужны мне в Нью-Йорке.
Заку платили сто тысяч долларов за то, что он ровным счетом ничего не делал, и это заставило его остро чувствовать вину перед женой. Ведь именно Зак добился ее согласия на участие в проекте, о котором она прежде и слышать не хотела. Он использовал ее самым непростительным образом!
Накануне своего неожиданного появления в Северной Каролине Зак покинул опостылевший ему кабинет, отправился в ближайший бар, где осушил несколько стаканов мартини. Через два часа, основательно опьянев, он решил вылететь в Северную Каролину, поймал такси и велел водителю отвезти его в международный аэропорт Кеннеди. Ближайшего рейса в Северную Каролину пришлось ждать несколько часов. Все это время Зак провел в баре аэропорта. Потом, сидя в салоне самолета, он продолжал накачиваться спиртным, поэтому, приехав на место съемок, был в стельку пьян. Жена искренне обрадовалась ему. Знай Баффи всю правду, она не была бы так рада. Возможно, совсем не захотела бы видеть его… никогда…
Придя вместе с женой в домик для гостей у бассейна, где она обосновалась на время съемок, Зак первым делом направился к бару и налил себе чистого джина. Баффи спокойно наблюдала за ним. Таким пьяным она его еще не видела! Зак никогда не выпивал больше двух бутылок пива или нескольких бокалов шампанского.
– Что с тобой? – мягко спросила Баффи и попыталась обнять мужа за шею, но он резко отстранился, оттолкнув ее в сторону. Баффи молча ждала ответа на свой вопрос и, не дождавшись, снова спросила:
– Чем ты так расстроен?
– Всем! – горько прошептал он. – Своей жизнью, самим собой…
– Ты лучший из мужчин, каких я только знала, – попыталась успокоить его Баффи. – Скажи мне, что произошло?
– Я использовал тебя! – вырвалось у Зака. – Мне так хотелось получить эту работу, что я заставил тебя сниматься в этом фильме! Я знал, что тебе этого вовсе не хотелось, но все же заставил!
– Ну и что? – спокойно возразила Баффи, но на глазах у нее выступили слезы. – Ты действительно заставил меня и правильно поступил! Мне очень понравилось сниматься. Ты был абсолютно прав, любимый.
– Нет! Я убедил тебя сниматься в этом фильме потому, что сам хотел стать кинооператором! Я сделал это для себя! О тебе я даже не думал! – лихорадочно бормотал Зак, глотая слова.
– Но все вышло к лучшему. Мне нравится сниматься, а тебе по душе твоя новая работа. – Баффи все еще старалась успокоить любимого мужа.
– Дерьмо! Какое же я дерьмо! – завопил Зак, глядя на жену налившимися кровью глазами. – Голден и не собирался давать мне серьезную работу! Он просто хотел продержать меня в Нью-Йорке до тех пор, пока съемки не будут закончены! С самого начала он вынашивал только одну мысль – заполучить в свой дрянной фильм тебя! И с этой целью использовал меня как последнего идиота!
– Хорошо, я поговорю с ним, – сказала Баффи.
Зак с силой схватил ее за плечи и грубо встряхнул.
– Не смей этого делать! Не смей договариваться с ним за моей спиной! Не смей вступаться за меня! Не смей ничего делать для меня!
Баффи не знала, как реагировать на такое поведение мужа.
– Извини, – растерянно пробормотала она, раздираемая сомнениями.
– Это я должен извиняться перед тобой! – хрипло воскликнул Зак. – Это я все испортил! Это я заставил тебя убить нашего ребенка!
Баффи прижала ладони ко рту, чтобы не закричать от смертельной боли. Из ее глаз хлынули слезы.
– Как ты узнал об аборте? – сдавленным голосом спросила она, подавляя рыдания.
– Я знал обо всем еще до аборта, – упавшим голосом ответил Зак. – Я догадался, что ты беременна, в тот вечер, когда уговаривал тебя принять предложение Голдена сниматься в его фильме.
Баффи застонала.
– Прости меня, – прошептала она, – прости меня за то, что я сделала с нашим ребенком… Я знаю, ты хотел его… Я не должна была…
– Замолчи!
Баффи разрыдалась. Зак налил себе еще порцию джина, потом с неожиданной силой ударил стаканом о стойку, порезав при этом руку. Машинально вытирая потный лоб, он оставил на нем кровавый след.
– Ты порезался, – прошептала Баффи, – сейчас я тебя чем-нибудь перевяжу…
– Ты что, не понимаешь? – в ярости заорал Зак. – Я знал о твоей беременности еще до аборта! Я заставил тебя дать согласие сниматься и тем самым вынудил сделать аборт только для того, чтобы получить эту работу, оказавшуюся сплошным фарсом! А я сам – последняя сволочь!
– Но как ты узнал о моей беременности? – словно протрезвев, спросила Баффи. Она наконец начинала понимать, о чем кричал ее пьяный муж.
– В тот день я пришел домой раньше обычного и обнаружил на автоответчике просьбу перезвонить в какую-то антиабортную организацию. Я набрал их номер, и мне сказали, что утром с моего телефона звонила какая-то женщина насчет аборта.
– Но как им удалось… Ведь я не… – Баффи была поражена.
– У них есть определитель номера вроде того, какими пользуются полицейские, – пояснил Зак. – Они определили номер, когда ты им позвонила.
– Ах вот как… – всхлипнула Баффи.
– Ты что, до сих пор меня не поняла? Вечером, снова вернувшись домой, я уже знал о твоей беременности, знал, что ты собираешься сделать аборт. Ведь я мог остановить тебя, но вместо этого позволил тебе убить нашего ребенка! Теперь ты меня понимаешь, дура?!
Баффи все поняла. Собственный муж использовал ее! Единственный мужчина, которого она горячо полюбила, использовал ее, как уличную шлюху. В это мгновение к любви Баффи примешалась жгучая ненависть к Заку. Продолжая плакать, она пыталась разобраться в своих чувствах. Да, Баффи все еще любила его, но муж использовал ее не ради секса, не ради денег, он заставил жену убить ребенка ради удовлетворения своих амбиций! Боже! Зачем она принесла этому мужчине такую страшную жертву? Перестав плакать, Баффи уставилась невидящим взором на Зака, который, покачиваясь, стоял посреди комнаты с полным бокалом джина в руке. Медленно приблизившись к мужу, она вгляделась в его мутные глаза, надеясь увидеть в них что-то, что убедило бы ее в ошибочности зародившихся в ней подозрений. Увы, она не нашла того, что искала. Резко размахнувшись, Баффи влепила ему звонкую пощечину.
– Подлец!
Она ударила его еще раз и еще… Зак стоял, даже не пытаясь увернуться от удара или остановить жену.
– Негодяй! Ублюдок! Мерзавец!
Через стеклянные двери Баффи выбежала к бассейну. Зак снова подошел к бару, взял бутылку джина и, не без труда добравшись до кушетки, плюхнулся на нее всей тяжестью расслабленного алкоголем тела.
Усевшись в шезлонг рядом с бассейном, Баффи тщетно пыталась привести в порядок свои мысли. Она понимала, что отныне вся ее жизнь пошла наперекосяк.
– А может, я хочу быть тем, кем мне не надо быть? – задумчиво пробормотала она.
– Это кем же? – внезапно раздался голос Рики. Он уже давно сидел у бассейна и видел, в каком смятении выбежала из дома Баффи.
Она была рада, что благодаря приглушенному освещению Дьябло не видит растекшейся по щекам туши для ресниц. Впрочем, он из тех, кто замечает лишь то, что касается непосредственно их самих.
– Уходи, – прошептала Баффи.
– Постой, послушай! Мы с тобой плохо начали, – сбивчиво начал Дьябло, опасаясь, что чем-то обидел свою партнершу по первому в его жизни фильму. – Может, я могу хоть чем-то помочь тебе?
«Самовлюбленный идиот! – раздраженно подумала Баффи. – Сейчас он предложит мне чудодейственное средство от всех бед – собственный пенис!»
В этот момент она презирала Рики Дьябло почти так же сильно, как и своего мужа.
Дьябло воспринял молчание Баффи как руководство к действию. Подойдя к шезлонгу, он осторожно уселся на его край так, чтобы его загорелая нога касалась бедра Баффи. Она даже не шелохнулась. Тогда Рики положил правую руку на изголовье, словно обнимая ее плечи.
В этот момент вышел Зак и, покачиваясь, направился к Баффи и Рики. Теперь она знала, что нужно сделать. Ей безумно хотелось одного – причинить боль мужчине, которого она так беззаветно любила. Баффи хотела заставить его страдать так же, как он заставил страдать ее.
Непринужденно обняв Рики за шею, она повалила его на себя и стала целовать с такой страстью, какой тот никак не ожидал найти в женщине. Несмотря на свой немалый сексуальный опыт, он не мог угнаться за чрезвычайно темпераментной партнершей.
У пьяного Зака сильно двоилось в глазах, поэтому ему пришлось прищуриться, и только тогда он разглядел, что происходит возле бассейна. Увидев наконец свою жену в страстных объятиях другого мужчины, Зак вскипел от изумления и ярости.
Боковым зрением Дьябло заметил, что к нему подошел какой-то мужчина. Ее муж! У Рики задрожали руки. Он всегда избегал сцен ревности и старался не иметь дела с пьяными мужьями, особенно такими мускулистыми и разъяренными, как этот, поскольку опасался, что ему сломают нос или, не дай Бог, выбьют зубы. Ведь основным и единственным достоянием Рики было его красивое тело.
– Послушай, Зак, – заикаясь, пробормотал он, – это совсем не то, что ты думаешь. Просто в глаз твоей жене попала какая-то соринка, а я пытался помочь избавиться от нее! Не устраивай драку, ладно? А то весь фильм пойдет насмарку…
Зак даже не взглянул на Рики Дьябло. Он смотрел на жену.
– Ну, кто подаст на развод – ты или я? – ледяным голосом спросила Баффи, и Зак вздрогнул, словно от удара хлыстом.
– Ты, – хрипло выдавил он.
ГЛАВА 15
Закери Джонс провел ночь в аэропорту Рейли. Ему удалось улететь в Нью-Йорк утренним десятичасовым рейсом.
Баффи с головой погрузилась в работу над ролью развязной комической секс-бомбы, чтобы забыть свою боль. Но по ночам, лежа в одинокой постели, она не могла не думать о своем будущем.
Баффи всегда считала себя одной из тех женщин, которые используют мужчин. Ей много раз говорили, что она думает и ведет себя как мужчина – делает то, что хочет, а потом уходит, если хочет. Баффи всегда считала эти слова комплиментом.
И вот теперь она с горечью сознавала, что на этот раз использовали ее, причем это сделал единственный любимый ею мужчина…
Постепенно Баффи пришла к твердому решению никогда больше не позволять никому использовать ее в своих целях.
Никто, кроме гримеров, не замечал, что главная героиня фильма переживала глубокую личную трагедию, но даже они приписывали появление темных кругов под глазами и резких морщинок возле углов рта обычному эмоциональному напряжению в процессе съемок.
На съемочной площадке Баффи была по-прежнему неотразима. Она использовала Рики Дьябло как игрушку. С каждым днем съемки проходили все удачнее. Вся съемочная группа поражалась тому, как быстро Баффи Джонс превратилась из начинающей одаренной актрисы в настоящую профессионалку. Если она не была занята в съемках, то беседовала с операторами об особенностях различных объективов и ракурсах съемок, работала вместе с осветителями, стараясь овладеть секретами их профессии, или пытливо выспрашивала у гримеров и костюмеров, как добиться того, чтобы выглядеть наилучшим образом.
Казалось, Баффи просто помешалась на кинематографии.
Однажды на съемочную площадку явился репортер из журнала «Пипл», и Баффи произвела на него такое неотразимое впечатление, что уже на обложке следующего номера была помещена ее фотография, а на развороте – хвалебная статья. И это еще до окончания съемок!
Это не прошло незамеченным для Джейка Голдена. В одно прекрасное утро он деликатно постучался в дверь гримерной Баффи.
– Есть время поговорить с продюсером? – спросил Джейк.
– Конечно, босс! – бодро откликнулась Баффи.
– Похоже, босс – это ты, а я всего лишь продюсер, – возразил Голден. – Ты так основательно изменила первоначальную идею и весь сценарий, что теперь это твой фильм.
Баффи молчала. Она уже давно поняла, что фильм снимается под ее практическим руководством. Ей нравилось ощущение власти и всеобщего уважения. Последнее время Джейк Голден зачастил в ее гримерную для частных разговоров. Вот и теперь он явно чего-то хотел от Баффи.
– Я разговаривал с телевизионщиками, – начал Джейк. – Они видели первые смонтированные кадры фильма, и ты произвела на них большое впечатление.
Баффи молчала.
– Они предлагают сделать телеверсию, сериал, гарантируют по меньшей мере тридцать пять недель, – продолжал Джейк, безуспешно пытаясь скрыть, что нервничает, ожидая ее реакции.
– Шестьдесят недель было бы лучше…
– Но я же не Спилберг! – воскликнул Голден, покрываясь холодным потом. – Я не могу требовать от них шестидесяти недель!
– А я могу! – отрезала Баффи. – Уж я-то знаю, какой фильм мы сделали.
– Мы?.. – осторожно переспросил Голден. – Ты хочешь сказать, что собираешься продолжать работать со мной, несмотря на все наши разногласия, на то, что твой муж…
– Забудь о моем муже раз и навсегда! – отрезала Баффи. – Что касается наших разногласий, я, конечно же, не в восторге от сотрудничества с тобой, но пока не собираюсь менять тебя на другого продюсера.
– Что ты имеешь в виду?
– Мое условие таково: семьдесят пять процентов кинокомпании принадлежат мне, остальные – тебе.
Твердо выговаривая слова, Баффи не поднимала головы от сценария, лежавшего перед ней, и делала вид, что читает его.
– А поторговаться можно? – вымученно улыбнулся Голден.
– Без торга! – сухо оборвала его Баффи и наконец подняла на Джейка глаза.
– Согласен! – улыбнулся Джейк. – Лучше хоть что-то, чем ничего.
Баффи встала и молча пожала руку своему новоиспеченному бизнес-партнеру.
– Эти длинные ноготки скоро превратятся в настоящие когти, – попытался пошутить Джейк.
– Уже превратились, – тихо ответила Баффи. – Уже!
Джейк повернулся к двери, но Баффи остановила его:
– Джейк, я долго думала, под каким именем появиться в титрах фильма. «Баффи Джонс» кажется мне не совсем подходящим вариантом.
– Понимаю, – кивнул Голден. – У тебя есть конкретные предложения?
– Да, мне хотелось бы, чтобы это была «Сарасота Джонс» и никакой «Баффи». Я уже не чувствую себя ни Баффи Джонс, ни просто Баффи… Я знаю, «Сарасота Джонс» сильно напоминает «Индиана Джонс», и все же именно такое сочетание, по-моему, наиболее точно отражает мою нынешнюю суть.
– Звучит отлично! – заверил ее Голден.
Он ушел, а Баффи Сарасота Джонс налила себе фужер шампанского и взглянула в зеркало. В беспощадно ярком свете гримерной она видела себя без прикрас. Баффи решила, что отныне постарается всегда все видеть ясно. Чокнувшись фужером со своим отражением, она тихо произнесла простой тост:
– За Сарасоту Джонс!
