Текст книги "Шампанское"

Автор книги: Джейсон Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 25

Епископ Мондэви уже почти потерял надежду научить молодую женщину из Техаса правильно вести себя во время церемонии венчания, которая проводится на итальянском, а не на английском языке. Поначалу, когда репетиции только начались, он искренне полагал, что это венчание станет, так сказать, гвоздем сезона. Однако епископ не отличался наивностью и отлично понимал, что подлинная причина столь поспешного бракосочетания потихоньку подрастает в утробе прекрасной невесты. Он также слышал все сплетни о Тэйлоне фон Арпсбурге, но семья принца жертвовала самые крупные денежные суммы в пользу Римской церкви, поэтому для новобрачных готовилось особое папское благословение. Было также срочно выдано разрешение на венчание католика и баптистки.

Увидев платье невесты, епископ впервые встревожился.

– Дорогая моя, – начал он с безупречным оксфордским произношением, – какой ужас! Портной сшил вам не белое, а бежевое платье! Что же теперь делать?

– Боюсь, теперь уже ничего нельзя изменить, – потупилась Баффи. – Принцу известны причины, побудившие меня отказаться от белого цвета, символа невинности и чистоты.

Она мысленно улыбалась, видя огорчение почтенного епископа.

Потом, сделав знак прислуге, стала снимать с себя халат, чтобы переодеться в платье.

– Боже мой, – пробормотал епископ, – но это…

– Послушайте, падре, или как я должна вас называть, – ничуть не смутившись, заговорила Баффи. – Я была фотомоделью, и мне приходилось раздеваться на глазах у десятков мужчин. Впрочем, вы, наверное, первый священник, перед которым я раздеваюсь. – Она сделала небольшую паузу, словно задумавшись о чем-то. – Точно! Вы первый! Правда, был у меня однажды парень, который стал священником после двух или трех свиданий со мной, но ведь это не считается, да? – Баффи улыбнулась, явно получая удовольствие от растерянности и смущения епископа. – Не беспокойтесь, падре, я помню, как вы велели мне внимательно слушать церковную латынь, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад и не оказаться в конце концов обвенчанной с кардиналом.

– Боже милостивый! – в ужасе воскликнул епископ.

Обряд венчания должен был проводить сам кардинал Де Перна. Мысль о том, что этот почтенный восьмидесятилетний старец может каким-то образом соединиться с этой странной и вместе с тем ослепительно красивой молодой женщиной позабавила епископа, и он неожиданно для себя усмехнулся, хотя, принимая исповеди многие годы, наслушался всякого.

Потом священник в очередной раз повторил своей нерадивой ученице порядок церемонии венчания, тогда как Баффи поспешно облачалась в свадебное платье, а вокруг нее хлопотали взволнованные служанки.

– Очень разумно, – пробормотала Баффи и задержала дыхание, чтобы застегнулись все пуговицы. – Как хорошо, что традиция предписывает завышенную линию талии. Весьма удобно для тех невест, которым просто необходимо как можно скорее обвенчаться со своим суженым.

Епископ предпочел сделать вид, что не слышит ее красноречивого намека. Служанки почтительно захихикали.

– А вот и ваша карета! – воскликнула одна из них. Цоканье стальных лошадиных подков о булыжную мостовую свидетельствовало о том, что девушка не ошиблась. Баффи поспешно подошла к окну и невольно ахнула при виде белой кареты, запряженной шестеркой белоснежных жеребцов с ухоженными гривами и хвостами, элегантно развевающимися по ветру.

– Боже, какая красота! – выдохнула Баффи. – Я даже не предполагала, что отправлюсь в церковь в сказочной карете…

* * *

– На протяжении последних двухсот лет все невесты дома Арпсбургов по традиции отправлялись на церемонию бракосочетания в карете, запряженной шестеркой лошадей, – сообщила баронесса из окошка остановившейся возле дома кареты. – А белая карета используется только для этой цели.

Спрыгнув с запяток, два ливрейных лакея ловко опустили подножку, и баронесса величественно ступила на камни мостовой.

– В нашей семье очень много традиций, – сказала она, вручая Баффи большую красивую коробку, перевязанную шелковой лентой. – Это одна из них.

Развернув коробку, Баффи обнаружила шкатулку тикового дерева. Она открыла шкатулку, и ее буквально ослепил блеск бриллиантов и изумрудов – тиара, ожерелье, несколько пар сережек и брошь с гербом дома фон Арпсбургов.

– Ах, – вырвалось у нее. – Какое великолепие!

– Да, эти вещицы действительно великолепны. Теперь они ваши.

– Но… это же целое состояние! – изумилась Баффи. – Должно быть, они стоят миллионы!

– Эти украшения бесценны, но сегодня они станут вашими. В день бракосочетания принцесса дома фон Арпсбургов должна надеть эти драгоценности, а на следующий день они будут снова спрятаны до тех пор, пока у дома фон Арпсбургов не появится новая принцесса. Только в день ее бракосочетания они опять засверкают на ней во всем своем великолепии. Такова традиция.

– Но я не смею… – Баффи умолкла, не в силах произнести ни слова. Ее переполняли чувства.

– Вы должны, моя дорогая, должны!

С этими словами баронесса взяла из шкатулки ожерелье и надела его на шею Баффи.

– Вот так! – удовлетворенно воскликнула она. – Теперь все как надо!

Баффи взглянула на свое отражение в маленьком зеркальце, которое баронесса предусмотрительно вынула из своей сумочки. Баффи показалось, что драгоценности придали ее лицу королевский облик. «А может, мне суждено было стать принцессой?» – пронеслось у нее в голове.

– Пора, – прошептала баронесса.

Обе дамы уселись в карету, которая медленно двинулась вдоль дороги, усыпанной лепестками белых орхидей. Следом тронулась вторая карета; в ней ехали молодые графини – подружки невесты. В третьей служанки везли парадный шлейф и свадебные букеты.

Баффи сидела, выпрямив спину. Ее лицо было скрыто нежно-бежевой вуалью. Казалось, прозрачная вуаль не позволяла внешнему миру вторгаться в уютное пространство под ней.

Миновав главный дворец, карета подъехала к семейной часовне. У ее массивных двойных дверей выстроились в два ряда швейцарские гвардейцы в живописной форме, присланные из Ватикана. На ступенях, ведущих в часовню, лежала белая ковровая дорожка.

У самых дверей стоял отец Баффи, одетый сообразно торжественному моменту. Когда свадебный поезд остановился, наступила почтительная тишина. Выждав несколько секунд, Баффи вышла из кареты. Где-то позади тонко заржала лошадь.

Медленно поднявшись к дверям часовни, невеста остановилась. К ее плечам прикрепили парадный шлейф. В этот миг двери распахнулись, и Клетус Сарасота, сделав шаг вперед, протянул дочери руку.

Грянул торжественный хор. В огромном зале часовни собралось не меньше пятисот знатных людей, приглашенных на свадебную церемонию.

– Папочка, – тихо прошептала Баффи под торжественный хорал Баха.

– Что, детка? – нервно откликнулся Клетус Сарасота. Баффи еще ни разу в жизни не видела своего отца таким взволнованным.

– Как ты думаешь, у них потом будет барбекю? – спросила она, двигаясь под руку с отцом по проходу.

Музыка стала громче. Вся часовня была украшена белыми орхидеями, белыми свечами и изумрудно-зелеными шелковыми лентами. В самом конце прохода, казавшегося бесконечно длинным, стояли Тэйлон в великолепном наряде и кардинал в алой сутане. Тэйлон радостно улыбался невесте, молчаливо выражая восхищение ее ослепительной красотой. Длинный шлейф Баффи несли десять маленьких девочек, одетых в белое.

Когда кардинал начал литургию, Баффи вспомнила мирового судью из штата Вирджиния, выписывавшего ей и Заку свидетельство о браке. Потом заиграл орган, и Баффи вспомнила, как они с Заком занимались любовью под грохот стереосистемы в домике-прицепе, служившем им жилищем во время медового месяца. Когда принц Тэйлон фон Арпсбург надел ей на палец обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами, она вспоминала забавное серебряное колечко, подаренное ей Заком. Когда Тэйлон приподнял вуаль, чтобы по традиции поцеловать невесту, она думала о горячих поцелуях Зака.

Гости принялись осыпать новобрачных лепестками роз. Принц и принцесса фон Арпсбурги медленно двинулись к выходу из семейной часовни. Оба ослепительно улыбались группе репортеров, в весьма ограниченном количестве допущенных на торжественную церемонию. Наконец новобрачные оказались у себя во дворце.

– Итак, моя дорогая, – улыбнулся Тэйлон, – у нас есть несколько минут, чтобы передохнуть перед торжественным приемом и пресс-конференцией. Должен сказать, ты выгладишь совершенно потрясающе!

– Ты тоже.

Подойдя к Баффи, он положил руки ей на плечи.

– Я хочу поблагодарить тебя за все. Сегодня ты сделала для меня очень, очень много…

– Ну что ты, Тэйлон… – пробормотала она, не зная, что сказать.

– Этот день войдет в историю моей семьи как один из самых счастливых, ибо прекрасная американка из Техаса спасла дом Арпсбургов от угасания… подарив этому дому себя и своего ребенка.

– Мне никогда не приходило в голову рассматривать наш брак в таком свете.

– Твой ребенок станет одним из фон Арпсбургов и, если окажется мальчиком, на что я искренне надеюсь, ему и выпадет честь быть следующим принцем дома Арпсбургов.

– Это слишком большая ответственность для того, кто еще не родился, – сказала Баффи.

– Да, – тихо подтвердил Тэйлон. – Мне это хорошо известно.

В дверях показался дворецкий и сообщил, что в голубом салоне уже собрались гости, но Тэйлон знаком велел ему удалиться. Потом он наполнил два хрустальных бокала шампанским «Кристаль».

– Дорогая моя, я хорошо помню, что ты привыкла отмечать шампанским все значительные события в своей жизни.

– Ты запомнил? Я рассказала тебе об этом в ту первую ночь на террасе твоего дворца в Лос-Анджелесе…

– Да, я все помню. Я хочу, чтобы сейчас ты сделала глоток этого чудесного напитка. Этим мы отпразднуем наше бракосочетание. Но только глоток! Надо поберечь твое драгоценное дитя.

– Да, – тихо сказала Баффи, снова погрузившись в воспоминания о другом глотке шампанского, – только глоток…

ГЛАВА 26

После торжественного приема новобрачные вернулись в свои апартаменты в отеле «Эксельсиор». Баффи, в своем великолепном свадебном платье, подошла к окну и устремила взгляд на ночные огни Рима. Тэйлон снял свадебный фрак и начал расстегивать запонки.

Баффи уже не в первый раз отметила про себя природную грацию и красоту этого высокого светловолосого аристократа. Несмотря на их твердый уговор уважать сексуальные пристрастия друг друга, она все же находила Тэйлона весьма и весьма привлекательным мужчиной.

– Мы оба полностью одеты и не знаем, что делать дальше, – пошутила Баффи.

Однако Тэйлон неожиданно серьезно воспринял ее слова.

– Я с самого начала не желал обманывать тебя и вводить в заблуждение на свой счет. Я считаю тебя очень красивой женщиной и хорошим человеком, но мы никогда не станем любовниками. Если ты захочешь, я мог бы заняться с тобой любовью, но, поверь мне, это ничего не изменит…

– Однажды я уже говорила тебе, – напомнила ему Баффи, – мне не нужен любовник. Бог свидетель, их у меня было предостаточно. Теперь мне нужен только друг, настоящий друг.

– Тогда будем друзьями! – воскликнул Тэйлон, протягивая ей руку.

В комнате наступила тишина. Прекрасная женщина и красивый мужчина сидели в полном молчании и считали это наслаждением после всех треволнений дня…

Первым тишину нарушил Тэйлон:

– Полагаю, нам нужно поговорить.

– Давай поговорим, – рассеянно согласилась Баффи.

– В прошлом я всегда проявлял скрытность в отношении сексуальных… партнеров, – деловым тоном начал Тэйлон. – Если у меня еще возникнут подобные… связи, я буду держать их в еще большей тайне.

– Почему?

– Ради ребенка. Ты согласилась выйти за меня замуж, поскольку я имею власть и возможность не позволить Заку претендовать на ребенка, но мне хотелось бы стать малышу настоящим отцом, таким, каким он… или она могли бы гордиться.

– Неужели это так важно для тебя?

– Да, это самое важное в моей жизни. Похоже, ты не совсем понимаешь, как много ты и твой ребенок подарили мне… Вы вернули мне уважение моей семьи.

– Я польщена.

– Это правда, а не лесть. Я не могу найти слов, чтобы сказать, как много ты значишь для меня и скольким я тебе обязан… Мне очень жаль, что я не могу любить тебя так, как ты этого заслуживаешь, но я люблю тебя, как никто другой… Я не могу подарить тебе физическую близость, зато могу стать хорошим супругом и отцом. Я буду лучшим отцом во всей Италии, а может, и во всем мире.

Баффи немного смутилась. Она была благодарна Тэйлону за его готовность стать хорошим отцом ее ребенку, но он говорил с такой горячностью, что Баффи стало не по себе.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это мой ребенок, – тихо сказала она.

– Конечно, ребенок принадлежит тебе, – согласился Тэйлон, нежно взяв ее за руку, – но и дому фон Арпсбургов тоже.

Оба надолго замолчали. Потом Тэйлон продолжил:

– Полагаю, ты осознаешь, что у ребенка, который станет членом дома Арпсбургов, появятся определенные обязанности…

– Например?

– Если родится мальчик, он будет наследником всего состояния и возьмет на себя обязанность содержать всех членов семьи. Это давняя традиция в нашей семье, как, впрочем, почти во всех знатных аристократических семьях. Таким образом мы сохраняем наше богатство.

– Какова же величина этого богатства?

– В долларах?

– Конечно.

– В сущности, невозможно оценить все богатства семьи, потому что фактическая стоимость принадлежащих ей компаний и недвижимости постоянно варьируется. Одно могу сказать наверняка: лично мне принадлежит около трех миллиардов долларов.

– О Боже! – выдохнула Баффи. – Я и не подозревала, что ты настолько богат!

– Если ты когда-нибудь решишь подать на развод, я уже не буду так богат, – мрачно пошутил Тэйлон. – Это правда, и я не хочу скрывать ее от тебя.

– И мой ребенок унаследует все это несметное богатство?

– Да, если родится мальчик, – подтвердил Тэйлон.

– А если девочка?

– Она станет принцессой со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Кстати, возможно, я осмелюсь попросить тебя рожать до тех пор, пока у нас не появится мальчик.

– Что за шутки! – удивилась и рассердилась Баффи. – Я тоже хочу быть примером для моего ребенка! И если, по-твоему, я стану бегать по мужикам, чтобы родить еще детей, то ты…

– Извини меня, – перебил ее Тэйлон, – я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто я подумал, что когда-нибудь, возможно, ты захочешь иметь ребенка от меня.

– Не понимаю…

– Путем искусственного оплодотворения. О Боже! Сейчас совсем неподходящий момент для обсуждения подобной темы. Ведь сегодня наша первая брачная ночь… Но я давно думаю об этом и, зная, как ты любишь детей…

– Конечно, я хочу еще детей, – быстро проговорила Баффи, – но…

– Мне не стоило затевать этот разговор, однако раз уж все так получилось, позволь договорить до конца.

– Да, я слушаю.

– Я прошу тебя сделать анализ амниотической жидкости, с помощью которого можно определить пол нерожденного ребенка.

– Зачем? Я уже делала такой анализ, – спокойно отозвалась Баффи.

– Так скажи мне результат! Ради всего святого, скажи!

– У тебя будет наследник, я беременна мальчиком, – сказала Баффи и вздрогнула, когда Тэйлон упал на пол к ее ногам.

– Мальчик! Благодарю тебя! У нас будет наследник! – бормотал он вне себя от счастья, целуя ей руки. – Как это чудесно! – Вскочив на ноги, Тэйлон поспешно добавил: – Я должен заблаговременно заняться его устройством в частную школу Итона, а потом забронировать место в Оксфорде. Для тебя необходимо устроить круглосуточное дежурство врача-акушера и медсестры. Я выделю им для постоянного проживания в доме несколько комнат. Мы должны как можно скорее вернуться в Беверли-Хиллз, потому что медицина в Соединенных Штатах, бесспорно, гораздо лучше итальянской.

– Не стоит так волноваться. Уверена, никаких проблем не возникнет, – попыталась возразить Баффи.

– Проблемы? – встрепенулся Тэйлон. – Ты сказала «проблемы»? Что заставило тебя заговорить о проблемах? Неужели уже есть какие-то признаки хоть маленького неблагополучия?

– Да нет же! – беспечно воскликнула Баффи. – В моей семье никогда не было никаких проблем с рождением детей. Они выскакивают, как горячие пирожки из печки!

И тут она неожиданно расплакалась. Шутливые слова вызвали у нее трагические воспоминания об аборте.

– Прости меня, дорогая, – мягко сказал Тэйлон, – я заставил тебя подумать о другом ребенке. Я просто чудовище, а ты самая прекрасная женщина на свете. Я постараюсь загладить свою вину перед тобой, моя сказочно прекрасная принцесса. – Тэйлон осторожно погладил слегка округлившийся живот Баффи. – И перед тобой, мой маленький принц.

ГЛАВА 27

Дом в Беверли-Хиллз был завален подарками, среди которых особенно замечательными считались серебряный кувшинчик от президента США и белый «роллс-ройс» с откидным верхом и отделанным белой телячьей кожей салоном от Джейка Голдена. Глядя на сияющую машину, Баффи невольно вспоминала белую карету, запряженную шестеркой белых лошадей, которая везла ее к семейной часовне фон Арпсбургов.

Еще в Риме Тэйлон распорядился относительно переделки одного крыла дома в родильное мини-отделение. Баффи тут же окрестила эту мини-больницу инкубатором.

– Почему бы нам не воспользоваться услугами медицинского центра «Синайский кедр», как делают другие принцессы? – с наигранным недоумением спросила она мужа.

– Потому, моя дорогая, что может возникнуть небольшой скандал по поводу количества месяцев, прошедших со дня свадьбы до дня рождения ребенка.

– Ты хочешь сказать, что найдется слишком мало желающих поверить в то, что восьмифунтовый малыш родился преждевременно? – все с тем же наигранным недоумением вопрошала Баффи.

– Вот именно, моя дорогая, и поскольку твоя и моя репутации и так уже подпорчены, я хочу по крайней мере сделать так, чтобы мой наследник явился в этот мир ничем не запятнанным.

– Значит, ты полагаешь, я рожу дома, и никому не будет известна точная дата появления на свет малыша? – рассмеялась Баффи. – Ты, должно быть, не в своем уме, если всерьез полагаешь, что можно утаить такое событие!

– Возможно, мой план не сработает, но я все же попытаюсь, моя маленькая толстушка, – парировал Тэйлон. – Я не намерен упускать такой шанс.

– А как же свидетельство о рождении?

– Он станет гражданином Италии и Америки одновременно, – деловито объяснил Тэйлон. – Итальянские власти, разумеется, можно подкупить, и тогда в свидетельстве будет указана такая дата рождения, которая угодна родителям. А вот с властями Лос-Анджелеса, боюсь, придется повозиться…

– Значит, и у тебя, мой дорогой, иногда возникают трудности? – улыбнулась Баффи.

– Иногда, мой пончик, иногда…

Баффи была одной из тех высоких женщин, которым легко удается скрывать свою беременность почти до самого крайнего срока. Несмотря на то что Тэйлон как истинный итальянец особенно усердно кормил жену во время беременности, она почти не набирала вес, и целому батальону врачей пришлось убеждать принца в том, что его наследник не страдает от истощения.

Однажды Баффи не выдержала чрезмерной медицинской опеки.

– Тэйлон! Я вынуждена настаивать на том, чтобы ни один врач больше не совал свой нос в мое влагалище! Хватит обследований!

После долгих споров принц и принцесса достигли договоренности, в соответствии с которой осмотр принцессы дозволялся только один раз… в день.

Проблема выбора имени для будущего наследника оказалась гораздо труднее. В один прекрасный день в комнату, где Баффи занималась специальной гимнастикой для беременных, вошел Тэйлон и радостно объявил:

– Я решил, как мы назовем нашего мальчика.

– Ну и как же? – поинтересовалась Баффи.

– Его высочество принц Морис Турстен Бонвьер фон Арпсбург, – важно произнес Тэйлон и остановился, ожидая реакции супруги. – Это имена наиболее выдающихся представителей рода фон Арпсбургов. Такова традиция!

– Я впервые сталкиваюсь с подобной традицией, – кисло сказала Баффи. – Но ни за что на свете не назову своего сына Морисом, поскольку тогда другие дети станут дразнить его Морри!

– Они не посмеют дразнить его! – горячо возразил принц. – Так звали моего прапрапрадеда, а он был королем! И никто не смел называть его Король Морри! Во всяком случае, в живых такой наглец не оставался…

– Времена изменились, – философски заметила Баффи. – Кроме того, я уже подобрала имя своему сыну.

– И как же ты хочешь его назвать?

– Коуди.

– Коуди? – завопил принц, словно раненый лев. – Принц дома фон Арпсбургов не может носить такое имя! О Боже! Женщина, одумайся!

В результате препирательств был достигнут компромисс в виде сочетания Бонвьер Коуди фон Арпсбург. Впоследствии мальчик станет известен под именем Коуди фон Арпсбург, несмотря на все усилия отца изменить его имя.

На исходе девятого месяца беременности у Баффи начались схватки, и она отправилась в просторное родильное отделение, буквально напичканное новейшим специальным медицинским оборудованием стоимостью более миллиона долларов. Там ее уже ждали трое опытнейших врачей-акушеров и толпа медсестер. Роды продолжались менее часа. Никто из медиков не видел еще таких быстрых и легких родов.

– Она даже не вспотела, – сказала одна из медсестер. – Мужу пришлось гораздо хуже, чем самой роженице.

И это было чистой правдой. Принц не спал несколько дней, волнуясь перед приближавшимися родами, и теперь у него под глазами залегли огромные черные круги, а на щеках и подбородке появилась трехдневная щетина.

Когда ребенок родился, Тэйлон сразу взял кричащего младенца из рук врача и показал его Баффи. Первым запахом, который почувствовал новорожденный, был терпкий одеколон принца Тэйлона фон Арпсбурга.

– Какой он красивый, – прошептал счастливый Тэйлон.

Баффи не ответила мужу. Она неотрывно глядела на крошечное живое существо, так безболезненно появившееся на свет из ее тела. У малыша были синие глаза и темные, уже густые, волосы.

– Скорее всего первые волосы вскоре выпадут. Обычно у младенцев бывает именно так, – сказала молодой матери одна из медсестер. – Но ваш мальчик действительно красив. Никак не могу понять, на кого он похож – на вас или на отца.

– На отца, – тихо проговорила Баффи. – На отца.