Текст книги "Поджигатель"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Вы были знакомы с кем-нибудь из них?

Луиза покачала головой.

– Она не нашла человека, с которым хотела бы меня познакомить. Тем более что с Гилом мы так и не подружились.

– Значит, вы не знаете их имен и телефонов?

– Нет. Но вы ведь будете просматривать электронную почту и мобильный телефон Ребекки? Там наверняка есть их контакты. Насколько я понимаю, при расследовании убийства частная жизнь жертвы перестает быть неприкосновенной.

– Вы правы. – Я выверну наизнанку прошлое Ребекки Хауорт и вытряхну из него всю подноготную, лишь бы добраться до убийцы! Вдруг ощутив невыносимую усталость, я скрестила руки на груди и привалилась спиной к стене. Все, надо сосредоточиться! – Вы больше ничего не хотите нам сказать, Луиза? – спросила я через силу. – Может, вас что-то тревожит?

Я ожидала услышать «нет», но, к моему удивлению, девушка закусила губу.

– Да… есть кое-что. Но это, наверное, пустяки.

– Говорите, – приободрила я.

– Мне показалось… что вчера у Ребекки кто-то был и они вместе пили. В гостиной стояли два бокала, а на дне осталось невысохшее вино. Понимаете, детектив, Ребекка никогда не пила в одиночку, только с кем-нибудь за компанию. На одном бокале я заметила следы от губной помады, края другого были чистыми.

Я удивленно уставилась на нее.

– Может быть, вы хотите работать в сыскной полиции?

Щеки девушки вспыхнули.

– Я просто обратила на это внимание, – огрызнулась она. – Мне было интересно, кто приходил к Ребекке.

– Почему вам это было интересно?

Странно, но мой безобидный вопрос, похоже, еще больше рассердил Луизу. Она отвела взгляд, сглотнула и тихо произнесла:

– Просто так.

– И все же?

– Ладно, если вы настаиваете, отвечу. Мне хотелось узнать, не начала ли она опять встречаться с Гилом. – Теперь Луиза говорила быстро, без остановки. – Когда мы с ней виделись последний раз, она призналась, что хочет возобновить с ним отношения. Я сказала, что мне это не нравится, и мы чуть не поссорились.

– Чуть?

– Мы с Ребеккой никогда не ссорились. Во всяком случае, серьезных конфликтов у нас не было. Мы могли говорить друг другу все, что думаем.

«Ну разумеется», – хмыкнула я про себя, а вслух произнесла:

– И все же вы считаете, что она могла начать встречаться с Гилом, не сообщив вам об этом?

– Да, могла, – кивнула Луиза.

– Что ж, в таком случае нам действительно стоит с ним побеседовать. Он живет недалеко отсюда?

– Нет. У него квартира в Шордиче или Хокстоне… точно не помню, но в каком-то богемном районе. Я там никогда не была. – Судя по неприязненному тону Луизы, в ближайшее время она туда тоже не собиралась.

– Вы знаете, как его найти? Где он работает?

– Нигде. – Она посмотрела мне в глаза и неожиданно улыбнулась – правда, всего на мгновение. – Гил утверждает, что он директор театра, хотя на самом деле никогда не руководил никакими театрами. Он родился богатым, так что ему не нужно работать. Офиса у него нет, но я знаю его мобильный телефон.

Девушка размашистым шагом прошла обратно в гостиную и взяла свою сумочку («Прада», последняя модель). Достав телефон, потыкала в кнопки и нашла в «записной книжке» нужное имя.

Сэм записал номер, который она продиктовала, потом уставился на Луизу.

– Он вам не нравился, и вы не дружили, однако у вас есть его телефон? – спросил он.

– Его мне дала Ребекка. – Луиза опять поджала губы. – Она часто теряла сотовые телефоны: несколько раз забывала сумочку в такси, а однажды уронила трубку в унитаз. Она хотела, чтобы у меня был номер Гила – на случай если я не смогу ей дозвониться.

– А в последнее время, когда вы пытались с ней связаться, вы по нему звонили?

– Их отношения закончились, – с явным удовлетворением заявила она. – Но вам наверняка будет приятно с ним встретиться. Он очень обаятельный молодой человек.

– И все-таки вы не прониклись к нему симпатией, – заметил Сэм.

– Гил не считал нужным тратить на меня свое обаяние. – Она вскинула руку и взглянула на часы. – Мне надо идти. У вас больше нет ко мне вопросов?

– Пока нет, – отозвалась я, – но, возможно, появятся позднее. Оставьте, пожалуйста, нам свои контакты.

Она достала из сумочки две визитки и ручку «Монблан», быстро и аккуратно написала что-то на обратной стороне карточек, дважды встряхнула их, чтобы просушить чернила, и положила на стол.

– Это домашний адрес и телефон. Но дома вы меня вряд ли застанете. Лучше звоните по рабочему или мобильному. Я почти всегда в офисе.

– Даже в выходные? – спросил Сэм.

– В выходные удобней всего разгребать накопившиеся дела. – Увидев скептическое выражение лица моего коллеги, она посмотрела на него с вызовом.

– А как к этому относится ваш молодой человек?

– Если бы он у меня был, ему пришлось бы с этим смириться. Но у меня нет молодого человека, и я могу свободно распоряжаться своим временем.

– Счастливая, – ухмыльнулся Сэм.

Она явно хотела ответить, но промолчала, лишь холодно кивнула нам обоим и ушла, не подав на прощание руки.

– Не слишком приятная особа, – заметил Сэм, как только за ней закрылась дверь.

Я нахмурилась.

– Да ладно тебе! Подумаешь, нет у нее молодого человека. Разве это имеет значение? И почему она не может работать сутками напролет, если нравится?

Сэм смешно нахмурился: одна бровь наползла на его морщинистый лоб.

– Ты защищаешь ее, потому что сама такая же, верно? Солидарность деловых женщин?

Мой положительный ответ доставил бы ему удовольствие, поэтому я промолчала, хотя, надо признаться, коллега попал в точку. Сэм протопал к книжному шкафу и взглянул на фотографии в рамках. Я поспешно затолкала мысли о Яне в самый дальний уголок сознания.

– Как думаешь, у нашей жертвы и ее подружки были лесбийские отношения?

– Тебе бы это понравилось, да? – огрызнулась я, но быстро смягчилась. – У меня была такая мысль, но нет, непохоже. Скорее всего они просто дружили.

– А жаль, – бросил Сэм. Он стоял, сунув руки в карманы, и раскачивался на пятках. – Что будем делать дальше?

– Вызову криминалистов, – решила я, доставая телефон. – Возможно, здесь есть что-то интересное, и мне не хотелось бы смазать картину. Так что, пожалуйста, перестань трогать вещи. Дождись, когда эти ребята дадут нам добро.

– Здесь нет никаких улик.

– Возможно, мы их просто не видим. Я поверю в то, что их нет, только если это подтвердит экспертиза.

– Ладно, вызывай бригаду. А потом позвони боссу. Возможно, он тоже захочет осмотреть квартиру.

У меня подпрыгнуло сердце и слегка задрожали руки.

– Вполне вероятно, – произнесла я как можно спокойнее, стараясь не выдать голосом внезапного волнения, которое охватывало меня всякий раз при мысли о телефонном разговоре с Годли. Слава Богу, сейчас мне есть чем его порадовать.

– Почему вы уехали, никому не сказав ни слова? Почему не предупредили о своих планах начальство? Кто дал вам право самовольно осматривать квартиру жертвы?

Я еще никогда не видела суперинтенданта Годли таким сердитым, хотя за время расследования он нередко впадал в ярость.

– Даже не знаю, кого из вас отчитывать. Вы оба меня удивили. Констебль Проссер, как вы с вашим опытом могли устроить подобную вылазку? А вы, констебль Керриган? Я думал, вы умнее.

От обидных слов я мысленно поморщилась, не смея взглянуть на Сэма, хотя в эту минуту я многое бы отдала, чтобы увидеть его лицо.

– Первое, что вы должны были сделать, получив личные данные жертвы, это позвонить мне. Почему приехали сюда самостоятельно? Чего хотели добиться?

– Просто подумала, что так быстрее, – пробормотала я, уставившись на узел его галстука: я боялась и встречаться с боссом взглядом, и смотреть в другую сторону.

За его спиной маячил ехидно улыбающийся инспектор Джадд. Чуть дальше офицер выездной бригады криминалистов с помощью толстой кисти присыпал поверхности черным порошком – искал отпечатки пальцев. Я не сомневалась, что под маской деловитой сосредоточенности он прячет довольную ухмылку. Чужие неприятности радуют всех.

– Ах вот оно что! Весьма похвальное рвение, – произнес Годли с ядовитым сарказмом. – Ты здорово облажалась, Мэйв.

– Если бы приехали позже, мы бы не узнали, что ее подруга здесь убиралась, – заметила я, не в силах молчать, хоть и знала, что спорить глупо. – Мы бы увидели дочиста вылизанную квартиру и никогда не поняли бы, что здесь произошло на самом деле.

– А что здесь было на самом деле?

Я ухватилась за шанс оправдаться и быстро заговорила:

– Никаких следов борьбы, но, по словам Луизы, ее подруги, в квартире был страшный беспорядок. – Я вкратце изложила то, что узнала от девушки. – Ей показалось, что Ребекка была здесь недавно – скорее всего вчера вечером, – и, что интересно, не одна. – Надеясь впечатлить босса, я рассказала про бокалы.

Он нахмурился.

– Возможно, это не имеет отношения к преступлению. Насколько мы знаем, наш убийца не вступает в контакт с жертвами. С остальными девушками он даже не был знаком.

– Да, верно. Но Ребекка могла выпить вино с гостем, а потом пойти вместе с ним в ресторан или клуб. А ночью, возвращаясь домой, она повстречалась с убийцей. Нам важно выяснить, кто здесь был вместе с ней, – тогда будет легче восстановить события последних часов ее жизни.

– Очень оригинальная идея, – саркастически заметил Джадд. – Нам крупно повезло, что мы взяли вас в нашу бригаду, констебль Керриган.

Суперинтендант нахмурился. Видимо, ему не понравилось, что инспектор влез в наш разговор. Я с трудом сдержала ликование: похоже, теперь неприятности будут у Джадда!

– И как же нам выследить этого таинственного гостя? – наконец спросил Годли.

– Луиза предполагает, что это мог быть бывший парень Ребекки, Гил Маддик. Если хотите, я могу проверить.

– Проверьте. – Годли вздохнул. – А если это не он, получается, мы в пролете? Как я понимаю, от криминалистической экспертизы толку будет мало.

– Луиза убралась очень тщательно. – Я начала загибать пальцы. – Она сменила постельное белье и постирала простыни. Вытерла пыль и пропылесосила всю квартиру. Вымыла ванную и кухню, очистив все поверхности. Убрала одежду Ребекки и вымыла всю грязную посуду.

– Как будто знала, что мы приедем, – едко вставил Сэм. – Поработала на совесть; даже платная уборщица так не смогла бы.

– Она что, была у жертвы рабыней? – В голосе Годли опять звучало раздражение.

– По ее словам, Луиза привыкла прибираться за подругой. Так уж у них повелось.

– И Луизу устраивала такая дружба?

Я пожала плечами.

– Вполне. Во всяком случае, она не считала зазорным пару часов помахать тряпкой в квартире Ребекки. Я же говорю, она часто помогала ей по хозяйству. Со слов Луизы, Ребекку не слишком волновали бытовые проблемы. Она больше любила развлекаться.

– Надо выяснить, что думают о Луизе родные и друзья жертвы. Проверить, действительно ли она та, за кого себя выдает. – Годли опять нахмурился. – Попытайтесь найти бывшего парня Ребекки, а заодно подумайте, что будем делать, если не он был в ее квартире.

– Я спрошу у привратника, есть ли в здании видеокамеры, – вызвался Сэм, – и поговорю с охранником, который дежурил вчера вечером. Возможно, он вспомнит, что видел Ребекку. Все-таки девушка была заметная.

Перед моим мысленным взором возник парк и мертвое тело, лежащее в выгоревшей траве. Кто-то ее действительно заметил, в туфлях на каблуках и плотно облегающем платье. Заметил и воспылал ненавистью… и захотел уничтожить.

– Хорошо, – одобрил Годли, и Сэм вылетел из квартиры, не дожидаясь дальнейших указаний. – Мэйв, я хочу, чтобы именно ты побеседовала с родными Ребекки, ее коллегами и подругами, а также с ее бывшим парнем. Постарайся выяснить подробности ее жизни. Начнешь только после того, как мы свяжемся с ее ближайшими родственниками и сообщим про убийство. Не надо опять бежать впереди паровоза.

Я постаралась скрыть разочарование. В подобном расследовании сбор сведений о жизни жертвы обычно не представляет важности. Это большая кропотливая работа, необходимая, но практически бесполезная: маловероятно, что ее результаты помогут найти убийцу. Утомительные поездки, шаблонные вопросы, целый вагон никому не нужных фактов – одним словом, рутина.

– Конечно. Нет проблем. Э… как по-вашему, с чего мне начать?

– Действуй как сочтешь нужным. Потом доложишь и занесешь данные в компьютерную базу. Скажешь Тому, что ты закончила, и он даст новое задание.

За его спиной инспектор Джадд неприятно ухмылялся. Я не сомневалась, что его задание будет равносильно чистке сортира. За последние сутки я принесла боссу сразу две дурные вести и теперь буду за это расплачиваться. Наверное, Годли суеверен. Для него я – кривая лестница, трещина в асфальте, черная кошка, перебежавшая дорогу. Придется носом рыть землю, но добыть ему ценную информацию, иначе плохи мои дела!

Выходя из здания, я невольно искала глазами видеокамеры в холлах и коридорах, но ни одной не нашла. Сэм стоял, навалившись пузом на стол охранника, и беседовал с ним о футболе. Проходя мимо, я указала на дверь, как бы говоря: «Я ухожу. Ты со мной?»

– Пять минут, – попросил он, растопырив пять толстых пальцев на руке. В этот момент он напомнил мне годовалого малыша – такой же невинный, лысый и пухлый… хотя вряд ли у годовалых малышей под мышками проступают пятна пота, а в носу растут волосы.

– Пять минут, – повторила я, – потом уеду.

Сэм лишь усмехнулся в ответ. Он знал, что я буду ждать десять минут. А еще знал, что ровно через десять минут я уеду, даже если к этому времени он не появится. Ничего, пусть сам добирается до диспетчерской… или до дома… или до ближайшего паба. Ах да, я же должна ему кружку пива! Обещала, а свои обещания я держу.

Пока шла к машине, успела промерзнуть до костей. Сев за руль, я пару минут потирала руки, разгоняя застывшую кровь. Казалось, что уже не согреюсь. Резкий пронизывающий ветер с реки продувал насквозь узкие улочки. Наверное, Ребекка выбрала этот район прежде всего из-за реки, хоть и не могла видеть Темзу из своего окна. Она видела людей, живущих в соседнем здании.

«А они, возможно, видели ее… и ее гостя, – подумала я со все возрастающим интересом, разглядывая жилой дом напротив. – Пожалуй, стоит пройтись по квартирам».

Но упаси меня Бог опять проявить инициативу! Я уже получила четкие приказы и не собиралась лезть на рожон. У меня в ушах еще слышалась брань суперинтенданта. На этот раз без самодеятельности. Я выудила из сумочки телефон и позвонила боссу, как можно короче объяснив свои соображения.

– Возможно, нам удастся что-то выяснить, – осторожно сказала я, – если вы сочтете это полезным.

– Неплохая идея. Молодец, Мэйв!

Итак, гнев сменился на милость. Я усмехнулась, нажав отбой. Конечно, мы с Годли не стали друзьями, но сейчас мое положение куда лучше, чем до звонка. Возможно, я даже рискну обратиться к нему напрямую, когда закончу собирать сведения о жизни Ребекки Хауорт. Инспектор Джадд не простит, если я его обойду, но он в любом случае не проникнется ко мне симпатией, так стоит ли разгребать для него дерьмо?

Я взглянула на часы на приборном щитке. У Сэма осталось четыре минуты, потом я нажму на газ и поеду искать Гила Маддика – попробую выяснить, встречался ли он вчера с Ребеккой и что думает о милой девушке Луизе. Она права: после смерти Ребекки Хауорт ее частная жизнь перестала быть неприкосновенной. Но она даже не догадывается, что ее мы тоже возьмем под пристальное наблюдение. Убийство Ребекки – тяжелый камень, брошенный в озеро жизней ее родных и друзей. По воде уже пошли круги, которые заденут каждого. Все всколыхнется, и все изменится.

ЛУИЗА

Как только полицейские меня отпустили, я пошла домой. Шагнув на порог своего маленького домика в Фулеме, обнаружила, что совсем не помню, как сюда добралась. В доме было холодно – центральное отопление не работало, – но вместо того чтобы пойти на кухню и нагреть бойлер, я распахнула дверь гостиной и села на диван, тупо уставившись в пространство. Через несколько минут включила настольную лампу и скинула туфли. Предметы в комнате, до этого тускло освещенные оранжевым уличным фонарем, внезапно проявились во всех подробностях. Серая софа с коричневыми подушками, на которой я сидела. Простой деревянный кофейный столик, совершенно пустой. Телевизор, который я никогда не включала, и кресло для гостей, которых у меня никогда не было. Никакого декора. Безликая комната – чистый лист, ожидающий, когда на нем отпечатается личность хозяйки.

Правда, здесь была одна вещь, служащая украшением, – картина над камином. Великолепная абстракция: вихрь голубых, серых и белых красок, нанесенных порывистыми мазками и напоминающих мне стремительный водный поток. Этот оригинал куплен у художника за баснословные деньги, однако работа того стоит. Я влюбилась в это полотно сразу, как только увидела его на художественной ярмарке в Брик-Лейн. Но я его не покупала. Мне не хватило бы духу на подобный поступок. К тому же я не видела смысла выкладывать тысячи фунтов за картину, если есть дешевые постеры.

У Ребекки, она и притащила меня на ярмарку, было иное мнение:

– Ты повесишь ее на стену и будешь любоваться. Картина останется у тебя навсегда, – предсказала она. – Давай, я тебе ее куплю? Пусть это будет мой подарок на новоселье.

Я возражала. Даже для Ребекки это слишком щедрый подарок. Я увела ее подальше от картины и отвлекла какой-то скульптурой из кованого железа, которая не понравилась нам обеим.

Но я не удивилась, когда в следующую субботу утром мне принесли посылку – холст без рамы, обернутый в несколько слоев бумаги и пузырчатую пленку. К холсту прилагалась записка от художника, в которой он сообщал, что картина называется «Голубой XIX век», и выражал надежду, что она доставит мне удовольствие.

Он не ошибся. Я ее просто обожала. Но вот что странно: у меня никогда не было чувства, что она действительно моя. Мне казалось, что это картина Ребекки – как бы продолжение ее личности, выраженное маслом на холсте. Полотно дарило ощущение стремительного движения и радости. Оно напоминало мне мою дорогую подругу.

Я полезла в сумочку, расстегнула «молнию» на внутреннем кармашке и медленно выложила на столик: узкий изящный золотой браслет, губную помаду «Шанель» бледно-розового оттенка, плоское косметическое зеркальце в жестком футляре стального цвета, глянцевую черную ручку с гравировкой «Г.К.М.», на две трети полный флакон духов, ярко-розовый дневник, несколько старомодных лезвий для бритья в конвертике, бумажный кулек с небольшим количеством белого порошка.

Медленно, точно во сне, я надела браслет на руку. Он повис, невесомый как волос. Я вытянула руку, глядя, как браслет скользит по запястью, – точно так же он скользил по руке Ребекки. Я взяла флакон духов и брызнула в воздух. Свежий цветочный аромат вызвал в моем воображении развевающиеся на ветру белокурые волосы, ослепительную улыбку, жаркое лето в разгар зимы. Взяв помаду и зеркальце, я накрасила губы, тщательно оттенив изгиб нижней. Нежно-розовый цвет… Бледная кожа, темные глаза с расширенными зрачками… Я удивленно уставилась на свое отражение в поцарапанном пыльном зеркале, потом резко захлопнула футляр.

Полиция наверняка уже сообщила родителям Ребекки о смерти их дочери. Они знают, что случилось, но не знают, как и почему. Ребекки больше нет… Смогут ли они в это поверить? Я, например, не смогла. Однако я представляла себе их горе и сомневалась, что мне хватит сил разговаривать с ними. Но я должна им позвонить. Усевшись на нижней ступеньке лестницы, я сомкнула колени и сжала ковровый ворс пальцами ног. Мои руки не тряслись, даже когда я набирала номер, который знала лучше, чем свой собственный. Золотой браслет крутился и подрагивал на запястье.

– Алло, – раздался в трубке низкий голос отца Ребекки, – алло!

Грудь сковало от невыносимой боли. В первые секунды я не могла даже дышать, но в конце концов справилась с собой и заговорила, медленно, неуклюже подбирая слова.

Глава 4

МЭЙВ

За тридцать секунд до конца отведенного ему времени Сэм вышел из «Голубого здания» и протопал вниз по ступенькам, многозначительно глядя на свои наручные часы.

– Как договаривались, рыбка моя!

– Так да не так! Сколько можно ждать? Еще немного, и у меня сдулись бы шины!

– Нельзя быть такой нетерпеливой, милочка! Аарон рассказывал про нашу жертву. Я узнал много интересного. Бывают моменты, когда не следует торопиться, и ты, как женщина, должна это знать.

– Знаешь, Сэм, оставь дурацкие намеки! Я еще могу стерпеть сексизм, но от непристойностей меня воротит. Ну что, поехали? – Я уже заводила машину.

– Погоди.

Сэм суетливо проверял, на месте ли его блокнот, ручка, телефон, свернутая газета и прочие мелочи, которые он считал нужным повсюду таскать с собой и которые сегодня были собраны в грязный и мятый пластиковый пакет. Двигатель вовсю работал, а я сидела, стиснув руками руль и едва сдерживая раздражение. Тут, к моему ужасу, из «Голубого здания» вышел Годли и остановился на крыльце, беседуя с инспектором Джаддом. Я втянула голову в плечи. Боже, только бы он нас не заметил! Мы получили приказ на марш, но, вместо того чтобы выдвинуться на передовые позиции, до сих пор торчали здесь.

Однако Чарли Годли был наблюдательным. Если бы не это качество, он никогда бы не дослужился до суперинтенданта. Окинув улицу профессионально-цепким взглядом, он тут же узрел меня и размашисто зашагал к машине. Полы его пальто хлопали на ветру, будто их тянули чьи-то невидимые руки. Босс нагнулся к стеклу, которое я поспешно открыла.

– Ты еще не уехала? Вот и отлично! Значит, не придется тебе звонить. Хочешь поехать со мной в морг? Глен проведет вскрытие, как только освободится.

– Я? – От радости у меня перехватило дыхание. Похоже, мое предложение поговорить с соседями повысило меня в глазах Годли даже больше, чем я думала. – С удовольствием! То есть…

Кажется, я сморозила глупость: смотреть, как режут труп молодой женщины, – удовольствие сомнительное…

– Ведь ты будешь опрашивать родственников и друзей Ребекки, поэтому тебе стоит узнать ее не только снаружи, но и изнутри.

– Это шутка, сэр? – рискнула спросить я.

– Вовсе нет. – Годли усмехнулся.

Определенно мне удалось вернуть его благосклонность. Интересно, надолго ли?

– А ты, Сэм, не хочешь поехать с нами? – поинтересовался Годли.

– О нет, большое спасибо! Я уже навидался подобного, с меня хватит. – Сэм жалобно взглянул на меня. – Может, подбросишь до участка? После метро у меня болят колени. Там слишком много ступенек.

– Нет. Не хочу опаздывать, – процедила я сквозь зубы. Впрочем, при желании он мог принять мой оскал за улыбку.

– У тебя есть время, – снисходительно произнес Годли. – Глен начинает в шесть. Ты же знаешь, куда ехать?

Я кивнула. Доктор Ханшоу работает в крупной больнице центрального Лондона, и я знаю, где там находится морг – на цокольном этаже. Мрачное помещение было под стать ему самому и его работе. Я прибуду туда вовремя, даже если для этого придется выпихнуть Сэма на ходу из машины. Годли дал мне еще один шанс проявить себя, и я в лепешку расшибусь, но оправдаю доверие.

Впрочем, обошлось без жертв, если не считать саму Ребекку Хауорт. Я приехала в морг заблаговременно, высадив Сэма у самых дверей полицейского участка. Толстяк, шаркая ногами, радостно потрусил в здание. Его брюки, как обычно, висели мешком. Под мышкой он нес скомканную куртку: коричневый анорак служил запасной одеждой на случай «похолодания». У меня в машине на полную мощь работал обогреватель, но я все равно мерзла в своем теплом длинном пальто. Ногти посинели, а ноги превратились в ледышки. Я не представляла, что такое «похолодание» в понимании Сэма, но решительно не хотела, чтобы оно наступило.

Без пяти шесть я уже была в приемном отделении морга. Годли сидел на низком стуле, скрестив на груди руки и закрыв глаза. Чтобы его не потревожить, я привстала на цыпочки и осторожно пошла по кафельному полу.

– Молодец, Мэйв, приехала вовремя, – сказал он, не открывая глаз.

У меня разом поникли плечи.

– Как вы узнали, что я здесь?

– Я знаю все – это моя работа.

Интересно, знает ли суперинтендант, что молодые члены разыскной бригады дали ему кличку Бог? [9]9
  Фамилия суперинтенданта – Godley. Ее начало, «God», по-английски значит «Бог».


[Закрыть]Я мысленно усмехнулась. Если он действительно такой всеведущий, то не мог об этом не слышать.

– Я рада, что попала сюда, – сообщила я с наигранным воодушевлением: меня уже начало мутить от невыносимой вони, пробивающейся сквозь запах дезинфекции.

По дороге в участок Сэм со злорадным восторгом рассказывал мне про вскрытия, на которых ему довелось присутствовать, смачно живописуя личинок мух, кишащих в полости грудных клеток, и полусгнившие трупы, буквально разваливающиеся на куски. Я уже видела сегодня труп Ребекки Хауорт и не почувствовала дурноты, но мне еще не приходилось наблюдать, как препарируют человеческое тело. Может, я зря с такой щенячьей готовностью примчалась в морг? Старое правило, согласно которому полицейские во время учебной подготовки обязаны ходить на вскрытия, отменили, и у меня не возникало желания восполнить этот пробел в знаниях.

– Глен слегка задерживается. – Босс потянулся и зевнул. – Прости, не выспался.

– Как я вас понимаю! – с чувством подхватила я, но тут же прикусила язык. Как самый младший член команды, я не имела права сравнивать себя с суперинтендантом. На его плечах лежал груз ожиданий и ответственность за расследование. Трудно даже представить, как он справляется с таким колоссальным напряжением.

– Вы наверняка присутствовали на сотнях вскрытий, – быстро сказала я.

– Да, пожалуй. А у тебя это первое?

Я кивнула.

– Не волнуйся, это не займет много времени. Обещаю, будет интересно. Ты забудешь о том, что перед тобой разрезанный мертвец, как только Глен начнет излагать свои наблюдения. – Суперинтендант вопросительно глянул на меня. – Надеюсь, ты не брезглива?

– Нет, сэр, – бодро солгала я, хоть про себя уже решила, что после этого расследования больше не смогу есть жареное мясо. Впрочем, у меня начинались спазмы в желудке при мысли о любом мясном блюде. Вегетарианство казалось мне все более привлекательным.

– «Hic locus est ubi mors gaudet succurrere vitae», – прочел Годли на плакате в рамке, висящем на стене за моей спиной. – «Это место, где мертвые с радостью помогают живым». Точно такой же текст я видел во всех моргах, где мне доводилось бывать. Хороший взгляд на вещи, не так ли?

– Ммм. – Я обернулась, чтобы еще раз перечитать плакат, и задумалась над его смыслом. – Здесь мертвые говорят нам о том, что с ними случилось, верно? Они как будто дают свидетельские показания.

– С помощью Глена. – Суперинтендант посмотрел мимо меня и встал. – А вот и он сам!

Доктор Ханшоу появился в дверях у стола администратора.

– Простите, что заставил вас ждать. Все, теперь мы готовы.

Я поплелась за боссом, с трудом переставляя нетвердые, как у новорожденного жеребенка, ноги. Мне вдруг отчаянно захотелось оказаться подальше отсюда. Однако, если я собираюсь сделать карьеру, расследуя убийства, мне надо укрепить свой дух. В моей практике наверняка будут вещи и похуже. С этой ободряющей мыслью я сделала пару глубоких вдохов и вошла через двойные двери в анатомичку, где на высоком столе лежали останки Ребекки Хауорт, обнаженные и готовые к исследованию. Красавицы Али не было видно. Насколько я поняла, она проводила в морге не много времени. Ханшоу диктовал ей свои выводы, а она печатала отчеты. И дело вовсе не в брезгливости, отнюдь. Ассистентка патологоанатома с завидным хладнокровием держалась на местах преступлений и даже бровью не вела при виде самых жутких сцен. Но патологоанатом не любил работать в окружении толпы. Годли, его старый друг, не считается. А я здесь была скорее тенью Годли, чем самостоятельной личностью, поэтому он меня почти не замечал.

Кроме нас в комнате находился только один человек – симпатичный парень в хирургической робе. Ханшоу представил его как технического ассистента Стивена. С крашеными прядями в волосах и тремя серьгами в левом ухе, он уравновешивал мрачную обстановку покойницкой своей фонтанирующей энергией. Делая последние приготовления, он припрыгивал и что-то напевал себе под нос, как будто и не было этого стола в центре с лежащей на нем мертвой девушкой. Впрочем, для него вскрытие – обычная каждодневная работа.

«Для меня оно тоже должно стать рутиной», – сказала я себе, расправляя плечи и внутренне готовясь к тому, что сейчас произойдет.

– Мы ее уже сфотографировали и взяли некоторые пробы для анализа, – заговорил доктор Ханшоу, обращаясь ко мне. Его тон был резким, но не враждебным. Видимо, Годли попросил в процессе работы объяснять мне подробности. – Когда ее раздевали, мы обнаружили кое-что странное. Резинка на трусах была скатана и завернута внутрь – вот так, – он продемонстрировал на себе, загнув пояс хирургических брюк в сторону тела, – а сами трусы надеты криво: правый край ниже левого. Это дало мне повод предположить, что она одевалась не сама – это сделал кто-то другой. Ходить в плохо натянутом белье ей было бы неудобно. Не думаю, что она была в сознании, когда ее одевали.

Годли нахмурился.

– Изнасилование?

– Я не заметил признаков сексуального насилия. – Ханшоу пожал плечами. – Не знаю, как это расценивать, но данное преступление не совпадает с другими случаями операции «Мандрагора». У последних четырех жертв одежда была в порядке, только немного задрана и перекошена – вероятно, оттого, что убийца волочил трупы по земле. Но на этой женщине платье сидело аккуратно, подол был опущен. Сместилось только белье.

– Что еще?

– Есть и другие любопытные моменты. У нее была старая травма, перелом скулы. Скуловая кость срослась – значит, это случилось давно. Я запросил медицинскую карту покойной у ее семейного врача. Возможно, родственники расскажут, откуда этот перелом. И вот еще что. – Доктор Ханшоу поднял правую руку Ребекки, повернув ее к нам тыльной стороной кисти, и очистил участок кожи, который не так сильно пострадал от огня. – Видите эти отметины на указательном и среднем пальцах, сразу под костяшками? Конечно, их трудно заметить из-за ожогов, но они проявились под ультрафиолетом. Кожная ткань поцарапана. Вероятней всего, это следы от ее зубов. Они остались после того, как она многократно совала пальцы себе в рот.

– Но зачем она это делала? – спросил Годли.

– Вызывала искусственную рвоту, чтобы сохранить стройность, – вставила я не раздумывая. Я училась в школе для девочек и прекрасно знала, что такое расстройство питания.

Патологоанатом кивнул:

– Совершенно верно. Булимия нервоза. Кроме того, эмаль на зубах сильно разъедена кислотой. Думаю, она давно страдала этим расстройством. У нее было сильное истощение: она весила всего сорок семь килограммов.

– Сколько это по-нашему? – резко осведомился суперинтендант.