Текст книги "Поджигатель"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Мэм, у моей клиентки хорошая репутация – она уважаемый юрист без криминального прошлого, – продолжал настаивать Секстон. – Помимо тюремного заключения есть другие меры воздействия. Можно назначить ей комендантский час и отслеживать ее передвижение с помощью электронного ножного браслета. Она готова ежедневно отмечаться в полицейском участке по месту жительства. Она сдаст свой паспорт и будет жить только по домашнему адресу.

Он слегка раскачивался на пятках и говорил убедительно, даже театрально. Судья размышляла над его аргументами ровно три секунды, а потом решительно их отвергла.

– Просьба об освобождении под залог отклоняется в связи с большой вероятностью неявки ответчицы в суд. Уведите ее.

Тюремные офицеры подошли к Луизе, но она на мгновение задержалась, глядя через весь зал туда, где сидел Гил. Ее лицо оставалось непроницаемым. Я обернулась. Маддик был в явном смятении. Когда ее увели, он с трудом поднялся и поспешно вышел из зала суда. Я не успела привлечь его внимание.

Пока заключенные один за другим, шаркая, проходили на скамью подсудимых и выслушивали приговор, я сидела и размышляла. Казалось, теперь Гил должен злиться на Луизу, ведь он слышал изложение прокурорского дела и наверняка понял, что она хотела списать на него убийство Ребекки. Однако все вышло наоборот. У Луизы нет к нему никаких чувств, это ясно. Зато Гил, похоже, от нее без ума… Я вздохнула. Все-таки люди – странные существа. А любовь вообще не поддается объяснениям.

Кстати, Роб не объявлялся и не звонил с тех пор, как мы расстались два дня назад.

Шесть недель от явки Луизы в суд магистратов до следующего слушания пролетели незаметно. В этот период попали Рождество, Новый год и незабываемо удалая вечеринка для бригады Годли, когда суперинтендант выложил на барную стойку свою кредитку и парни наклюкались от души. Мы по-прежнему готовили обвинения против Размига Сельваджи и Луизы Норт, да и новой работы хватало, однако теперь обстановка существенно разрядилась. Мы выполнили свою часть работы и перестали быть объектом пристального внимания прессы и общества.

За эти шесть недель в моей личной жизни тоже произошли изменения. Прежде всего я нашла съемную квартиру и переехала в Камден. Этот район уровнем ниже, чем Примроуз-Хилл, однако я ощутила блаженство, вновь оказавшись на собственной территории, пусть маленькой и убогой.

Наши отношения с Робом продолжались, хоть я по-прежнему не могла в них разобраться. Думаю, он тоже. Мы оба боялись форсировать события. Кажется, я ему небезразлична, но в моей душе роились сомнения: можно ли ему доверять? И стоит ли рисковать местом в бригаде? К тому же мне было страшно заводить новый роман сразу после разрыва с Яном. Я не знала, что по этому поводу думает Роб, зато сама думала о нем гораздо больше, чем хотела бы.

Словом, жизнь не стояла на месте.

Но все это время меня не оставляли мысли о Луизе. Она снилась мне по ночам, и я просыпалась в панике, с пересохшим ртом. Почему-то события той ночи, когда арестовали Сельваджи, смешались с моей тревогой за Луизу и потрясением, которое я испытала, поняв, что она и есть убийца. Во сне я бежала по темным аллеям. Мокрые ветки цеплялись за волосы и одежду, хлестали по лицу. Потом я видела Луизу, беспомощно лежащую на земле: белокурые пряди разметались вокруг головы точно пламя свечи, а над ней – угрожающе склоненная темная фигура. Иногда я просыпалась раньше, чем успевала до нее добежать. Порой все-таки добегала и обнаруживала, что вместо нее на земле лежу я сама. Темная фигура вдруг оборачивалась и вонзала мне в живот нож. Вблизи я видела ее глаза – такие же серебристо-серые, как у Луизы…

Я чувствовала: мне обязательно надо с ней встретиться, вспомнить о том, кто она есть на самом деле. Прежде всего она преступница.

Как мы и думали, на слушании в Олд-Бейли Луиза опять подала прошение о временном освобождении под залог. На этом процессе ее наконец-то будут судить, и я, дрожа от волнения, прошла пост охраны и направилась в зал номер один.

Раньше мне не доводилось бывать по служебным делам в Олд-Бейли. В каждом коридоре звучало эхо истории: на протяжении веков до меня здесь ходили знаменитые преступники, невинно осужденные, безумцы и отпетые злодеи.

Двойные двери открылись в маленький зал, обшитый дубовыми панелями. Сейчас в нем шел долгий процесс, и столы барристеров были завалены стопками папок и бумаг. Их сдвинули в сторону, выделив место для краткого письменного изложения дела Луизы. Вместо того чтобы пройти в другой конец зала и вместе с другими полицейскими сесть за барристерами и солиситорами, я выбрала место возле двери – ближайшее к скамье подсудимых, высокой, но неогороженной: отсюда мне будет хорошо видно Луизу.

Таддиус Секстон стоял, перегнувшись через спинку скамьи барристеров, и что-то тихо говорил королевскому адвокату Луизы и его помощнику. На лбу Секстона выступили капли пота. Королевский адвокат, высокий краснолицый мужчина с прядкой седых волос, зачесанных на выпуклый лысый череп, выглядел таким самоуверенным, будто его успех заранее предрешен. У меня даже мелькнуло сомнение: а вдруг суд все-таки удовлетворит просьбу об освобождении под залог?

Я оглядела галерею для публики. Первым, кого я увидела, был Джеральд Хауорт: он сидел в первом ряду прямо напротив скамьи подсудимых. Похоже, нарочно выбрал именно это место. Только бы обошлось без скандала, когда Луизу приведут из камеры! Одет он был, как всегда, безупречно: сегодня темно-серый костюм и строгий синий галстук – изысканно, но неброско. Ни за что не догадаешься, что этот холеный невозмутимый мужчина – отец жертвы и бывший друг подсудимой. От меня не укрылось, с каким раздражением он следил за судебным приставом, который носился по залу и перешучивался с барристерами, уже занявшими свои места на скамье. Вокруг глаз Хауорта собрались морщинки, а челюсть напряглась. Его самообладание висело на волоске: малейшее колебание, и от него не останется и следа.

Разумеется, я, как никто другой, знала: то, что для одних вопрос жизни и смерти, для других – хлеб с маслом. Это ведь и моя работа, я тоже живу за счет чужих трагедий. Нельзя ожидать от судейского персонала все время почтительности, даже если предстоит слушание по серьезному делу. Болтовня клерков была добродушной и вполне безобидной, но я все равно сочувствовала Джеральду Хауорту, у которого на душе кошки скребли.

Дверь за моей спиной без конца открывалась, и я каждый раз инстинктивно оборачивалась, встречая взглядом то судебного репортера, то одетого в черную мантию барристера, который отработанным жестом нахлобучивал парик из конского волоса. В зале было много других журналистов, они шаркали по полу, кивали коллегам и шли к местам для адвокатов. Подобные слушания обычно не привлекают внимание прессы, но Луиза Норт умело скопировала Поджигателя, а Ребекка была симпатичной жертвой. Завтра газеты запестрят репортажами о процессе.

Дверь в задней части галереи со стуком распахнулась. Я машинально посмотрела наверх, потом с интересом прищурилась. По лестнице к переднему ряду спускался Гил Маддик. Если напряжение на лице Джеральда Хауорта было едва заметным, то у этого мужчины оно сразу бросалось в глаза. Он сильно похудел за те шесть недель, что я его не видела, глаза запали. С извинениями пробравшись вдоль ряда, Гил сел на свободное место рядом с Джеральдом Хауортом, который поднял свое пальто, положил его себе на колени и приветственно кивнул Маддику. Спустя мгновение они оба вступили в разговор, и я с легким удивлением вспомнила, что Гил хорошо знает Хауортов и много раз гостил у них в доме.

Наконец отворилась неприметная дверь за скамьей подсудимых, и от волнения у меня засосало под ложечкой. Когда в зал ввели Луизу, двое мужчин в галерее подались вперед. Ее волосы были собраны сзади в свободный хвостик, выбившиеся волнистые пряди мягко обрамляли лицо, отчего девушка казалась сдержанной, серьезной и странно помолодевшей. Она тоже похудела, став почти бесплотной – огромные глаза на узком лице. Синевато-серое шерстяное платье висело на ней мешком, напоминая монашескую сутану. Из украшений она позволила себе лишь маленькие серьги, усыпанные крошечными камушками, и кулон на серебряной цепочке, виднеющийся в высоком вырезе платья. Цепочка, отражая свет, поблескивала на острых ключицах Луизы. Глядя на ее нездорово-бледную кожу, я невольно вспомнила шотландскую королеву Марию Стюарт, кожа которой, по словам очевидцев, была такой прозрачной, что сидящие рядом с ней за столом видели, как красное вино проходит по ее горлу.

Лицо девушки было печальным, но горделивым. На мгновение остановившись, она оглядела зал суда, спокойно встретив любопытные взгляды, и тут заметила двоих мужчин на галерее. Хауорт привстал с места, Гил протянул руку, чтобы его удержать.

Луиза потрясенно уставилась на них. Одинокая слезинка, беспрепятственно скатившись по ее тонкой щеке, скользнула в ворот платья, оставив на ткани угольно-черное пятно. Мне хотелось зааплодировать. Виртуозное исполнение! Жаль, что судья еще не вышел из своего кабинета и пропустил столь трогательный момент. Присяжных тоже не было, и Луиза не смогла произвести на них впечатление. Зато когда ее взгляд переместился от мужчин на меня, ее лицо внезапно изменилось, за долю секунды превратившись в маску ледяного презрения. Я удовлетворенно откинулась на спинку сиденья: что ж, значит, я отлично справилась со своей работой…

Внезапно в дверь судьи отрывисто постучали. Одновременно с этим худой сутулый секретарь в черной мантии и парике объявил:

– Встать, суд идет!

Его честь судья Хорас Фентиман поспешно уселся на скамью – маленький, тучный, в очках с толстыми линзами. Пока секретарь просил Луизу назвать свое имя, судья, близоруко сощурившись, оглядывал зал с таким видом, будто удивлялся собравшимся здесь людям. Однако, когда он заговорил, ощущение суматохи и хаоса мигом рассеялось.

– Пожалуйста, мистер Барлоу, – обратился он к обвинителю, открывая большой красный блокнот и отвинчивая колпачок авторучки.

У судьи был низкий хорошо поставленный голос. Он использовал прямой подход. Ему явно хотелось поскорее спихнуть слушание, и, как только обвинитель представил своего оппонента, он сразу взял быка за рога:

– Вы готовы выслушать обвинение?

– Да, милорд, – ответил королевский адвокат Луизы, привстав с места.

Я с удовольствием отметила, что сейчас, на суде, с него слетела обычная спесь.

Минуту-две секретарь читал обвинительный акт, спрашивая Луизу, признает ли она свою вину. Девушка каждый раз четко отвечала: «Невиновна».

– Когда может быть назначен суд? – раздраженно спросил судья.

– Через три недели, – ответил обвинитель, шепотом посовещавшись с оппонентом.

– Вот как, мистер Барлоу? Я прочел бумаги и, признаться, не представляю, о чем вы собираетесь спрашивать большинство свидетелей. Какова версия защиты?

Королевский адвокат Луизы слегка растерялся, но быстро взял себя в руки.

– Полное отрицание вовлеченности в преступление, милорд.

– Это понятно: ваша клиентка заявила о своей невиновности. Я спросил, какова версия защиты?

Надо отдать ему должное, Хьюз несколько минут туманно рассуждал о косвенных уликах и неточностях определения местоположения абонента по сигналу сотовой связи, успешно уклоняясь от ответа на вопрос судьи. Меня это впечатлило. Судью, видимо, тоже. Во всяком случае, настаивать он не стал.

– Есть еще вопросы? – спросил он в заключение.

– Как я понимаю, подсудимая хочет просить о временном освобождении под залог, – произнес обвинитель удивленно, будто речь шла о совершенно бредовой идее.

Судья быстро глянул на королевского адвоката Луизы и опять обернулся к обвинителю.

– Что ж, мистер Барлоу, пожалуй, вам следует изложить факты и возражения со стороны обвинения. Ведь вы, надо полагать, возражаете?

Барлоу засмеялся – чересчур весело для такой шутки – и выложил возражения обвинения:

– Учитывая серьезный характер состава преступления: заранее обдуманный умысел, изощренное планирование, удержание жертвы взаперти, – наказание скорее всего будет в виде пожизненного тюремного заключения.

«И правильно! – подумала я. – Она совершила страшное злодейство».

Королевский адвокат Луизы пытался поспорить, но судья не принял его аргументы. Я вздохнула с облегчением: она останется в тюрьме! Хорошо бы на следующем заседании был тот же судья.

Я выскользнула из зала суда, не досидев до конца процесса, обежала здание и остановилась возле двери, ведущей из галереи для публики, в ожидании Джеральда Хауорта и Гила Маддика. Отец Ребекки выглядел расстроенным. Его волосы были слегка встрепаны, словно он машинально ерошил их пятерней. Я протянула ему руку.

– Добрый день, мистер Хауорт. Не знаю, помните ли вы меня. Мы с вами встречались в прошлом году на панихиде по Ребекке, но…

Я осеклась, напуганная его лицом. Он не пожал мне руку, и я опустила ее, сжав пальцы в кулак.

– Да, я вас помню. Вы говорили со мной и моей женой о нашей дочери. Мы доверяли вам, констебль Керриган.

– И я ценю ваше доверие. – Я взглянула на Гила Маддика, который стоял плечо к плечу с отцом Ребекки. – Если я правильно вас поняла, вы думаете, что я арестовала не того человека?

– Конечно. – Хауорт покачал головой. – Все это просто нелепо. Держать ее в тюрьме безо всякой причины… не понимаю!

– Убийство – очень серьезное обвинение. – Я нарочно употребила это слово. Хауорт дернулся как от удара. – К тому же суд уже скоро.

– Не так уж и скоро. Вы же ее видели! Ей очень тяжело.

– Вы что, ее навещали? – ошеломленно спросила я.

Неужели он ходил в Холлоуэй, чтобы увидеться с женщиной, убившей его единственного ребенка? Невероятно! Но Джеральд кивнул.

– Всего один раз. Я хотел ей сказать, что мы с Аврил знаем – она этого не делала. – Его руки мелко тряслись. – Мы говорили вам, что она нам как вторая дочь, а вы отняли у нас и ее. Почему вы такая жестокая?

– Поверьте, мистер Хауорт, мне хотелось бы думать, что Луиза не убивала Ребекку. Но, к сожалению, факты не лгут.

«А Луиза лжет – складно и непрерывно», – чуть не добавила я.

– Это решит суд, – отрезал Джеральд. – Присяжные наверняка поймут, что она не могла убить Ребекку. Она любила ее. Ваши предположения оскорбительны и бесчеловечны. Не понимаю, зачем вы это делаете? Разве что пытаетесь продвинуться по службе… Но таким образом вы не поможете ни мне, ни Аврил, а ведь именно это вы нам обещали.

– Я обещала выяснить правду, – спокойно возразила я, – и, кажется, мне это удалось.

Он покачал головой и пошел прочь, что-то бормоча себе под нос.

Я жестко взглянула на Гила Маддика.

– Ну а вы? Виделись с ней? Сказали, что ей верите?

Он выглядел несчастным.

– Нет, я с ней не виделся. Хотел, но, если честно, не знаю, что думать. Если вы правы, значит, она пыталась меня подставить.

– Точно. – Мне стало интересно. – И вы все равно хотите с ней встретиться?

– Я люблю ее. Во всяком случае, любил раньше. Но потом, узнав про собранные вами улики, не смог найти им объяснения. Я не говорю, что согласен с вашей версией, просто хочу, чтобы Луиза рассказала мне, как все было на самом деле… если она согласится со мной встретиться. Как вы знаете, она со мной порвала.

– Можно спросить почему?

– Это еще одна вещь, которую мне хотелось бы выяснить. – Он помрачнел. – До сих пор не понимаю, что произошло. Она вела себя так, будто мои чувства к ней были взаимными, и вдруг ни с того ни с сего выставила меня за дверь.

– Да, похоже, у вас не складываются отношения с женщинами, мистер Маддик.

Я намекала на Хлою Сандлер и ее охранный ордер. Судя по тому, как Гил вздрогнул, он прекрасно меня понял.

– Да, но обычно они не рвут со мной отношения, – произнес он тоном обиженного подростка. – Я еще не разобрался в этой истории.

– Возможно, вам повезло, что вы с ней расстались.

– Вряд ли мне грозила опасность. – Он хмуро посмотрел на меня. – Как вы думаете, мне надо с ней увидеться?

– Не могу вам ничего посоветовать. Но если вы это сделаете… Как вы знаете, на допросе в полиции она не ответила ни на один вопрос и никак не объяснила свои действия. Мне хотелось бы думать, что Луиза невиновна, но она нам не доверяет и не хочет с нами говорить.

– Что ж, это понятно.

– Да, наверное. – Я прямо встретила его взгляд. – Но если она что-нибудь вам расскажет, вы передадите мне ее слова?

– Ни в коем случае, – уверенно ответил он.

– Если из беседы с ней вы поймете, – я продолжала настаивать, – что она виновна, то вряд ли захотите, чтобы ее выпустили на свободу. А если убедитесь в ее невиновности, обещаю: оставшееся до суда время я посвящу поискам настоящего убийцы Ребекки.

– Мне надо подумать.

Гил отошел на пару шагов и встал, опустив голову и скрестив на груди руки. Я видела, что он борется с собой, и боялась ему помешать. Спустя пару минут он вернулся ко мне.

– Понимаю, зачем вам это надо. И зачем это надо мне. Но я сомневаюсь, что смогу потом себя уважать. Это очень похоже на предательство.

– Возможно. Но я хочу одного – правды. Думаю, и вы в ней заинтересованы. Если Луиза невиновна, ей нечего бояться.

– А если она не захочет меня видеть?

– Захочет, – убежденно произнесла я, удачно скрыв собственные сомнения. – С какой стати ей отказываться?

– А с какой стати она со мной порвала?

У меня в голове были тысячи причин, но Маддик, кажется, считал это такой же мистической загадкой, как исчезновение Атлантиды, и я лишь сочувственно пожала плечами.

– А она узнает об этом? Я имею в виду, потом?

– Вряд ли. Хотя, если в результате ее выпустят на свободу, она будет вам только благодарна. А если мы узнаем, что она убийца…

– Тогда мне будет уже все равно, – закончил он.

Гил смотрел на меня, размышляя. Медленно тянулись секунды. Я затаила дыхание. Наконец он вздохнул.

– Я согласен.

– Отлично!

– Это будет правильный поступок, не так ли?

– Разумеется.

Он уныло опустил плечи.

– Тогда почему я чувствую себя иудой?

Решив, что это вопрос риторический, я молча посмотрела на собеседника. В конце концов ему надоел мой жалостливый взгляд, и он удалился в ту же сторону, что и Джеральд Хауорт. Я вздохнула. Чтобы Гил Маддик обеспечил нам решающее доказательство вины? О нет, на это не стоит даже надеяться!

После суда я вернулась в полицейский участок, чтобы доложить о ходе процесса. Суперинтендант Годли заметил меня сразу, как только я вошла. Он выглянул из своего кабинета.

– Мэйв, иди сюда! Тебе будет интересно это послушать.

Я увидела в комнате маленькое собрание – инспектор Джадд, Колин Вейл, Питер Белкотт. Все казались радостно-оживленными. Странно: подобная веселость не в характере Джадда и Вейла. Я обернулась к боссу.

– Что происходит?

– Колин нашел машину. – Три слова, которые меняли всю версию обвинения.

– Как тебе удалось?

– Я связался со всеми свалками в прилегающих к Лондону графствах и нашел ту, которой воспользовалась Луиза Норт. Это небольшая свалка в Кенте, рядом с Ашфордом.

– Но несколько недель назад она сказала, что пустила машину на слом.

– По правилам автомобиль должны были утилизировать за пару дней, но он был в таком хорошем состоянии, что хозяин свалки отдал его своему сыну.

Дальше взял слово Белкотт:

– Я приехал и забрал машину. На ней еще никто не ездил. Пареньку всего шестнадцать – он только собирался учиться вождению после дня рождения, то есть через несколько недель. «Пежо» стоял во дворе рядом с конторой. Кев Кокс осмотрел авто и обнаружил кровь.

– Где?

– В багажнике. Он побрызгал его изнутри люминолом, и в ультрафиолетовом свете проявились пятна. Крови довольно много, хотя невооруженным глазом не видно. Она впиталась в подстилку в багажнике. Похоже, Луиза пыталась убрать следы, но не слишком усердствовала, полагая, что машину пустят под пресс раньше, чем мы ее найдем, если вообще когда-нибудь найдем.

– Отлично, Колин! – похвалила я.

Поздравлять Белкотта мне не хотелось, ведь фактически он ничего не сделал – просто съездил и забрал автомобиль. Зато теперь без зазрения совести купался в лучах славы. Что ж, ему, как всегда, повезло: он оказался в нужное время в нужном месте.

– Там есть также пара волосков. Кев сказал, мы можем сравнить волокна ковра в багажнике с теми, что были обнаружены на платье Ребекки. Цвет, кажется, совпадает.

Я обернулась к Джадду и Годли.

– Эти улики уже нельзя опровергнуть, не так ли? И никакого разрыва в цепочке доказательств – Ребекка умерла за несколько дней до того, как машина сменила хозяев.

– Все верно. Она у нас на крючке. – Лицо Годли победно сияло.

– Вы уже сообщили об этом Венеции? – не удержалась я от вопроса.

– Как раз собираюсь это сделать. – Он взял телефонную трубку. – Думаю, теперь она научится мне доверять.

Джадд покачал головой.

– Ты не мог знать заранее, что мы найдем машину. Это была неожиданная удача.

– Удача плюс хорошая полицейская работа. Если есть что-то из этих двух компонентов, другое уже не нужно. – Он кивнул остальным. – Молодцы, ребята! Подождем подтверждения из криминалистической лаборатории и тогда уже распространим эту новость. Но я не буду возражать, если бригада узнает ее первой. За это определенно стоит выпить!

Я отошла к своему столу и села, уставившись в пространство. В голове был полный туман. С одной стороны, я радовалась грандиозному успеху, с другой – немного тревожилась. Вряд ли теперь Луизе удастся выкрутиться. Даже самый тупой присяжный заседатель не сможет проигнорировать такие веские улики. Но я все равно не верила, что все пройдет гладко.

Вдруг стукнула дверь, и в диспетчерскую вошел Роб. Увидев меня, он улыбнулся… и я опять напрочь забыла про Луизу Норт.

ЛУИЗА

Вопреки доводам разума, я согласилась встретиться с Гилом. Виной тому тюремная скука, желание хоть чем-то разнообразить отупляющую рутину и потребность увидеться с любым представителем внешнего мира помимо юристов и адвокатов. Кроме того, мне просто было любопытно узнать, чего он хочет. Когда сказали, что он пришел, я вышла из камеры и, неторопливо пройдя узкими коридорами, попала в комнату для свиданий. Мягкие подошвы кроссовок позволили мне сделать это бесшумно.

Гил сидел неподвижно, задумчивый и неуместно красивый на фоне бетонных стен, выкрашенных в бледно-розовый цвет. Сначала я увидела его профиль, и по мне пробежала легкая дрожь удовольствия – именно так я всегда реагировала на красоту и природное совершенство. Потом он повернул голову, увидел меня и дернулся, неловко привстав со стула.

– Сиди, – велела я, остановившись на пороге и не обращая внимания на стул с другой стороны стола, напротив Гила.

– Лу, Боже мой!

Он уставился на меня, подмечая изменения в моей внешности, о которых мне не хотелось думать. Бледность, худоба, тени под глазами из-за бессонницы. У Маддика были те же признаки нервного переутомления, даже больше – на щеке дергалась мышца, и мне показалось, что он с трудом сохраняет спокойствие.

– Давно не виделись.

– Почти два месяца. – Он подался ко мне через стол. – Я не знал, захочешь ли ты меня видеть.

– Если заметил, я здесь, – холодно ответила я.

– Мне было трудно решиться прийти к тебе, – с вызовом произнес он и внимательно посмотрел на меня, пытаясь отследить мою реакцию.

– Понятно. Ты думаешь, я это сделала, – небрежно бросила я.

Он выглядел жалким и подавленным.

– Если честно, я не знаю, что думать. Может, расскажешь, что на самом деле произошло?

Меня вдруг начал разбирать смех.

– Рассказать тебе? А зачем?

– По-моему, я имею право знать.

Услышав это, я рассмеялась – этот хриплый резкий хохот не понравился даже мне самой.

Он протянул руку.

– Хватит, Луиза! Не надо меня мучить. Мне невыносимо видеть тебя здесь, в таком виде. Мне было невыносимо видеть тебя в суде. Все это так ужасно!

– Зачем же ты пришел?

– Хотел с тобой встретиться. Убедиться, что все это наяву. Мне кажется, я сплю и вижу кошмарный сон.

– Бедный Гил, как же ты страдаешь! – Каждое мое слово было пропитано ледяным сарказмом.

– Конечно, тебе тяжелее, чем мне, – быстро проговорил он. – Черт, я просто не понимаю, что происходит! Нет, я не верю в твою виновность, но… не знаю, что и думать. Я ломал голову – могла ли ты это сделать… Если да, значит, ты пыталась свалить на меня убийство Ребекки… Но это же так жестоко, черт побери!

– И к какому выводу ты пришел?

– Не знаю. – Он озадаченно смотрел на меня. – Скажи мне правду, Луиза. Что произошло?

– Правду… – Я осеклась. – Правда заключается в том, что мне нечего тебе сказать. Оставь меня в покое. Забудь обо мне – так будет лучше для тебя. – Я повернулась к двери и пару раз постучала.

– Не уходи! – взмолился Гил и шагнул вперед. – Я даже не прикоснулся к тебе, а ведь я так соскучился! До сих пор просыпаюсь среди ночи, протягиваю руку и пытаюсь нащупать тебя в темноте. Не понимаю, почему ты от меня ушла. Такое чувство, будто ты просто играла со мной, но я не могу понять, какую цель ты преследовала.

– Прости.

Я мечтала увидеть Гила униженным, просящим. И можно сказать, добилась своего, однако удовольствия отчего-то не испытала. Впрочем, в данных обстоятельствах это вполне объяснимо.

Дверь отворилась. Я двинулась к выходу, но на мгновение задержалась.

– Когда-нибудь я расскажу тебе про нас с Ребеккой и про то, как все было на самом деле. Когда-нибудь… только не сейчас.

Он окликнул меня по имени, но я вышла, не оглянувшись.