Текст книги "Поджигатель"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

А если нет? Тогда я не имею права торчать здесь, ожидая подкрепления. Я заглянула в темные ворота, но увидела лишь мокрую от дождя потрескавшуюся бетонную дорожку, которая исчезала во мраке там, куда не доставал свет уличных фонарей. Возле входа росли лавровые кусты с отвратительными крапчатыми листьями. Они загораживали обзор парка. Я повернула распылитель газа от себя и шагнула в ворота, жалея, что оставила в машине полицейскую дубинку и наручники. Намокший газовый баллончик был моим единственным оружием. Даже если удастся направить его в нужную сторону, еще неизвестно, будет ли толк. Нас учили, что не все люди подвержены его действию, и, учитывая мое хроническое невезение, Поджигатель вполне мог оказаться устойчивым к слезоточивому газу.

Я вздрогнула, пытаясь избавиться от страхов и сосредоточиться. Мысли прыгали и искрили, наполняя темноту бессвязными образами. Вот оттопыренные уши детектива, сидящего передо мной на брифинге, – я вижу, как они просвечивают розовым. А вот пятно от губной помады, оставшееся на зубах доктора Чен. А вот я сижу вместе с Сэмом в машине и жую его гадкие чипсы с сыром и луком. Их вкус до сих пор у меня во рту. До боли закусив губу, я шла вперед, чувствуя, как невидимые часы неумолимо отщелкивают секунды.

Один шаг, другой… Надо торопиться, но не забывать про осторожность. Только бы не поскользнуться! И не нашуметь! Куда же теперь – налево или направо? Стоп! Я прислушалась.

Откуда-то издалека донеслось тяжелое дыхание – кто-то бежал по дорожке, не стараясь соблюдать тишину.

– Мэйв! Мэйв! – В пустынном парке хриплый шепот показался оглушительно громким.

Это Сэм! Я взмолилась небесам, чтобы он заткнулся. Мне надо услышать Кейти… Надо ее увидеть… Необходимо убедиться, что она здесь…

Я дошла до середины парка, где стояло маленькое унылое кирпичное здание – общественный туалет. Неплохое укрытие от непогоды… А если вы хотите дождливой ночью избить человека до смерти и сжечь его труп, то в первую очередь вам понадобится укрытие. Поспешно двигаясь вдоль стены здания, я вдруг услышала тихий звук, похожий на вой. Звук раздался пугающе близко. А сзади, издалека, донесся крик. Я резко развернулась на одной ноге и в процессе движения не столько увидела, сколько почувствовала, как что-то рассекает воздух, целясь мне в голову.

Удар! Никакой боли, только головокружение и невероятная слабость. Я знала, что должна бежать, однако ноги не слушались, а кто-то продолжал выкрикивать мое имя. Я неуклюже попыталась поднять баллончик, но он выскользнул из руки и со стуком упал на дорожку. Словно издалека, подступила боль, и в то же мгновение на меня обрушились новые удары. Теперь сбоку в голове взорвался целый фонтан боли. Я рухнула на колени.

«Надо что-то делать… Родители сильно во мне разочаруются… Ян был прав… Роб придет в ярость… Я должна все исправить…»

Мир постепенно отступал, но обрывочные мысли продолжали крутиться в сознании. Я упала, ударившись щекой о землю, открыла глаза и увидела сапог, занесенный над моим лицом. На этом – все…

ЛУИЗА

После ухода Мэйв Гил был внимателен и предупредителен… даже слишком. Ходил за мной из комнаты в комнату и смотрел, что я делаю. У меня начался приступ клаустрофобии. Мне стало тесно в собственном доме, где я привыкла оставаться одна. На следующий день, когда Гил ушел, я вздохнула с облегчением. Он сказал, что хочет кое в чем разобраться. Я не стала уточнять, в чем именно, радуясь возможности немного побыть одной и подумать.

Да, я нуждалась в одиночестве, однако, когда бродила по дому, во мне словно бурлили пьянящие пузырьки счастья. Гил повсюду оставил свои следы. Наводя порядок, я напевала себе под нос, а потом набрала ванну, добавила в нее пену с ароматом розы, поставила на край бокал с рубиново-красным австралийским ширазом и долго нежилась в теплой воде. Без Гила было тихо, и я постепенно расслабилась, даже почти задремала, дав волю мыслям.

Я думала о Гиле, о том, что он говорил… и что делал. Затем неизбежно переключилась на Ребекку, благодаря которой мы с ним сошлись. Впрочем, он прав: будь она жива, мы никогда бы не стали встречаться. Ее смерть развязала нам руки. Да и я стала другой, более независимой. Впервые в жизни мне было так легко и комфортно.

Я подняла бокал с вином:

– За тебя, дорогая Ребекка! Спасибо тебе за все!

Вино пахло ежевикой и на вкус было божественным. Я медленно цедила его до тех пор, пока бокал не опустел, а вода в ванне не остыла.

Когда Гил вошел в дом (я дала ему ключ), я уже была одета и готовила ужин.

– Как вкусно пахнет!

Он вошел в кухню с таким развязным и самодовольным видом, будто выиграл приз, и остановился за моей спиной. Я бросила нож, которым резала брокколи. Он развернул меня к себе лицом и жадно поцеловал, словно мы не виделись несколько месяцев, а не часов. Я запустила пальцы в его волосы.

– Ты пила.

– Да, я открыла бутылку вина.

На столе стоял заготовленный для него бокал.

– Как романтично!

Он раздвинул мне ноги коленом, задрав мою короткую джинсовую юбку.

– Что у нас на ужин?

– Картофельная запеканка с мясом.

Он уже приспустил мою майку и целовал обнаженное плечо. Млея от ласк, я привалилась к кухонной тумбе.

– Выключи духовку. – Он резко отстранился. – Я часами думал о том, как мы будем заниматься любовью, и не хочу делать это второпях.

– Никто не хочет, – заверила я, решив, что ужин подождет.

Выходя вслед за Гилом из кухни, я заметила на столе небольшой черный глянцевый пакет квадратной формы с черными шелковыми плетеными ручками.

– Что это?

Он нахмурился, недовольный заминкой, но потом засмеялся.

– Какой же я болван! Надо было заранее догадаться, что ты не сумеешь пройти мимо пакета из ювелирного магазина.

– Из ювелирного магазина? – Я взяла пакет в руки. – А что там?

– Взгляни.

– Это мне? – Я с опаской держала пакет.

– Тебе, и только тебе.

Он прислонился к дверному косяку, наблюдая за мной. Я вытряхнула себе на ладонь маленький кожаный футлярчик и осторожно открыла крышку.

– О, Гил! Какие красивые серьги! – На черном атласе сверкали два круглых бриллианта в форме горошины, под каждым висела жемчужная капелька. – Можно их надеть?

– Пожалуйста.

Он снисходительно смотрел, как я побежала в коридор к зеркалу, откинула волосы назад и принялась крутить головой, любуясь обновкой. Жемчужины имели теплый розоватый оттенок, а бриллианты радужно искрились в лучах света точно крохотные фейерверки.

– Невероятно! Но зачем ты их купил?

– Захотел, чтобы у тебя было что-то свое, не ношенное другими. – Он встал за моей спиной, и я увидела в зеркале и его отражение. – Нравится?

– Очень!

– Тогда они твои. Только при одном условии.

Я почувствовала, как улыбка застыла на моем лице.

– Каком же?

– Отдай мне серьги Ребекки. Мне не нравится, что ты их носишь.

Я повернулась к нему.

– А что в этом плохого?

Он выглядел раздраженным.

– Неужели они для тебя так важны?

– Да, представь себе. – Я подбоченилась. – Послушай, Гил, для меня эти серьги всего лишь добрая память о Ребекке. Почему я не могу оставить их себе?

– Потому что Ребекка умерла. – Он смотрел на меня сверху вниз, и лицо его было непроницаемым. – А ты не она.

Я хотела уйти, но он схватил меня за руку и опять притянул к себе.

– Ты не она, Лу, и я не хочу, чтобы ты стала ею. Ты должна быть самой собой. Понимаю, тебе трудно забыть Ребекку: ведь она была твоей подругой, – но, пожалуйста, отпусти ее. – Он слегка встряхнул меня. – Ее больше нет, и не надо все время к ней возвращаться.

– Я знаю, что ее больше нет. И не так уж часто о ней говорю. Между прочим, сейчас ты первый упомянул ее имя, – резонно заметила я.

Он взорвался и закричал:

– Черт возьми, ты можешь хотя бы раз сделать так, как я прошу? Ведь это совсем не трудно!

– Гил!

Я уставилась на него потрясенная, и тем самым, похоже, еще больше его разозлила. Он все еще держал меня за руку и теперь резко рванул, протащил по коридору и швырнул на лестницу. Я растянулась на ступеньках.

– Иди принеси мне эти серьги!

Я секунду лежала без движения, ощущая на губе соленый вкус крови и чувствуя, как горит правая бровь, впечатанная в ковровый ворс, потом наконец повернулась, оперлась на локоть и взглянула на Гила.

– Нет.

– Что ты сказала?

– Я сказала «нет». Я тебе их не принесу.

Я прекрасно понимала, что дело не в серьгах, а в подчинении, и не хотела сдаваться.

Тяжело дыша, он встал у подножия лестницы. Его опущенные руки медленно сжимались в кулаки и вновь разжимались – кажется, он делал это неосознанно. Всклокоченные волосы, остекленелые глаза… Я сомневалась, что он вообще меня видит. Наконец он двинулся вперед – я думала, он хочет меня ударить, но он сунул руки мне под юбку, взял меня за бедра и притянул к себе. Я начала выкручиваться, но он был слишком силен. Он стянул мои трусики и одной рукой ухватил меня за оба запястья, чтобы я не могла его оттолкнуть или расцарапать глаза. Все мои усилия вырваться оказались напрасными.

– Почему ты все время борешься? – хрипло прошептал он. – Хватит со мной бороться!

И я действительно сдалась, иначе он причинил бы мне боль. Когда он навалился на меня, я содрогнулась от отвращения. Неужели это тот самый Гил, с которым я занималась любовью – в разных местах и разных позах? Сейчас все было по-другому.

Он откровенно демонстрировал свою силу. Я пялилась на лампу, горящую в коридоре, стараясь не думать о том, что он делает. Он толкался в меня, пыхтя в самое ухо, потом удовлетворенно хрюкнул и в изнеможении отвалился. Его пот холодил мне щеку. Потом он вышел из меня, оставив мокрый след на моем бедре, а я осталась лежать под ним, униженная и поруганная. Ступеньки впивались мне в спину и ягодицы, моя рука оказалась зажата под его телом. Наконец он перекатился на бок и сел рядом со мной, все еще прерывисто дыша.

– О Боже, Лу, это было потрясающе!

Гил смотрел, явно пытаясь оценить мою реакцию – понять, не огорчил ли он меня.

Я не стала устраивать сцену и вообще не сказала ни слова… Только улыбнулась, почувствовав острую боль в разбитой губе. Надо казаться спокойной. Пусть думает, что мне все равно. Это единственный способ его победить.

РОБ

Конечно, участвовать в секретной операции с целью поимки крайне опасного серийного убийцы – это невероятно увлекательно… но только теоретически. Стоять под дождем среди ночи, зарабатывая воспаление легких, – удовольствие, прямо скажем, ниже среднего. Что до меня, то я не задумываясь променял бы его на другие малоприятные вещи. Например, почистил бы голыми руками забившуюся канализационную трубу. Или посмотрел партию бильярда по черно-белому телевизору. Или рано утром в субботу, страдая от жуткого похмелья, пустил к себе на порог «свидетелей Иеговы».

Операция с самого начала была геморроем. Появление репортера из «Воскресного курьера» только усугубило дело. Я уж не говорю про погоду. Бродя впотьмах по южному Лондону, я вымок до нитки и в самом мрачном настроении подошел сзади к серебристому «форду». Единственный плюс дождя состоял в том, что он делал меня почти невидимым, хотя журналист все равно не смотрел в мою сторону. Я дважды с силой ударил в пассажирское стекло и со злорадством заметил, как борзописец вздрогнул, чуть не выпрыгнув из штанов. Показав свое полицейское удостоверение, я ткнул пальцем в землю. Наконец он понял мой жест и опустил стекло.

– Добрый вечер, сэр. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Видимо, мой тон ввел его в заблуждение. Колесики в его тупой башке со скрипом закрутились – он лихорадочно пытался придумать причину, по которой он здесь оказался.

– Нет… э… просто я искал адрес. А мой навигатор, кажется, сломался. Он все время отсылает меня сюда.

– А куда вам нужно?

Репортер открыл рот и снова закрыл: мой вопрос явно поставил его в тупик. И я отлично понимал парня. Он должен был назвать какое-то место в этом районе, судя по всему, плохо ему знакомом, причем место не слишком известное, иначе, чтобы туда попасть, ему не понадобился бы спутниковый навигатор. Я покачал головой, прерывая его раздумья.

– Не трудитесь. Мы знаем, что вы журналист, и знаем, что вы здесь делаете.

Он на мгновение сник, но, как я и ожидал, быстро воспрянул духом.

– Раз вы все это знаете, должны знать и то, что я имею право здесь находиться.

– Да, но сейчас в этом районе проводится секретная операция и вы можете ее сорвать. Прошу по-хорошему: пожалуйста, уезжайте.

– Это общественная улица. Вы не можете заставить меня уехать.

– Ладно, – вздохнул я, – выйдите из машины!

– Что?

– Выйдите, пожалуйста, из машины. И предъявите ваше водительское удостоверение или какой-либо другой документ с фотографией, если он у вас есть.

– Зачем?

– Сейчас глубокая ночь, а вы разъезжаете по городу в одиночку. Мало того, вы не смогли внятно объяснить, почему здесь находитесь. Я подозреваю, что в вашем автомобиле находятся краденые вещи или запрещенные предметы, и в соответствии со статьей первой Закона о полицейско-уголовных доказательствах намерен обыскать вас и вашу машину.

Мои действия и впрямь были совершенно законными, но я воспользовался своим правом лишь для того, чтобы позлить репортера. И он это отлично знал.

– Вы не можете это сделать!

– Если будете препятствовать, я вас арестую, – не шутя пригрозил я.

Репортер затих. Было слышно только, как дождь барабанит по крыше автомобиля.

– Черт возьми! – Он неуклюже открыл дверцу, выбрался из салона и порылся в кармане. – Вот журналистское удостоверение и права. Что еще вам нужно?

Я обогнул машину, подошел к щелкоперу и оттеснил его назад на два шага. Он прижался спиной к стене.

– Стойте там, сэр.

Я посветил фонариком на его документы. На фотографиях придурок-репортер Спенсер Максуэлл был моложе, чем сейчас. В жизни этот пузатый бородач выглядел менее впечатляюще. Оказывается, он проживает в Хакни!

– Ехали домой и решили сделать крюк?

– Я проводил журналистское исследование. Мне надо было придать красок очерку, который я пишу про недавние убийства. Хотелось ощутить общую атмосферу этого места. – Он неопределенно взмахнул рукой, указывая на улицу и парк.

Его волосы уже прилипли к голове, а пиджак потемнел на плечах. Отлично! Еще пара минут, и он как следует вымокнет. Пока я бегло обыскивал машину, он бубнил, что это нелепо, что я ущемляю его права и что я должен назвать свою фамилию. Можно было проверить его по базе, чтобы добавить ему ночных приключений, но, потыкав в кнопки своей рации, я убедился, что она окончательно сдохла. Придется довольствоваться малым. Я заглянул под сиденья, потом открыл багажник и молча уставился на лежащую там кучу хлама. Максуэлл счел нужным объяснить, что он не один пользуется машиной и даже не знает, что именно находится в багажнике.

– Так это не краденое?

Он испуганно покосился на обнаруженное мной «крысиное гнездо»: пластиковые пакеты, буксирный трос, протекшая емкость с машинным маслом, пустые бутылки из-под воды, пакеты от чипсов, обертки от сандвичей и несколько старых рваных номеров «Воскресного курьера».

– Н-нет. Это же обычный мусор, верно?

– Да вроде. – Я захлопнул багажник, обернулся и посветил фонариком ему в глаза. – Просто мне показалось странным ваше заявление о том, будто вы не знаете, что там лежит.

На самом деле ничего странного. Все и всегда врут полицейским, даже по пустякам. Я не собирался арестовывать его за то, что он развел в машине бардак, однако он все равно предпочел свалить вину на других. Я поднял руку вверх, чтобы пресечь его невнятное бормотание.

– Ну хорошо. Я запомнил вашу машину, мистер Максуэлл. А теперь проваливайте, да поживей, или я арестую вас за сопротивление властям и вы проведете остаток ночи в полицейском участке, в одной камере с подобранными на улицах алкашами. Не сомневаюсь, что утром дорогой адвокат вашей газеты вызволит вас оттуда.

Похоже, такая перспектива вызвала у него легкую панику.

– Не надо, я сейчас уеду.

– Будьте так любезны, – начал я, но отвлекся на шум, который раздался слева от меня.

Оглянувшись, я увидел Сэма, который бежал – бежал! – вдоль боковой ограды парка и что-то пыхтел в рацию.

– Сэм! – крикнул я, но он меня не услышал. А может, услышал, но не обернулся.

Я быстро взглянул на оперативную машину, но не увидел там ни Мэйв, ни девушки-офицера. Обе передние дверцы были распахнуты настежь, а сиденья в освещенном салоне пусты. Проклятие! Пока я возился с идиотом-журналистом, у них что-то случилось.

Придется наверстывать упущенное. Я на бегу перемахнул через ограду, так как это был кратчайший путь в парк, и услышал впереди шум драки. Один за другим раздавались глухие удары, будто чем-то тяжелым молотили по человеческим мышцам и костям. Я пересек игровую площадку, пригнув голову, проскочил между двумя деревьями, ощетинившимися нижними ветками, и выбежал на открытое пространство. Передо мной предстало кошмарное зрелище. Офицер под прикрытием, работавшая в группе Мэйв, сидела, привалившись спиной к стене туалета и безжизненно свесив голову набок точно сломанная кукла. Рядом на земле скорчилась фигура, в которой я с ужасом узнал Мэйв. Над ней стоял парень в кожаных байкерских штанах. Он взмахнул ногой, целясь ей прямо в голову.

Я несся сломя голову, но сейчас откуда-то взял новые силы и, припустив еще быстрее, пересек лужайку. Было бы разумней дождаться подкрепления, но я видел сквозь деревья мелькание карманных фонариков на другой стороне парка – значит, мне недолго придется драться с преступником в одиночку. И потом, нельзя терять время. Разумеется, я опоздал. На какую-то долю секунды. Его сапог обрушился на голову Мэйв, и лишь потом я налетел на него, сбил с ног и сам упал сверху. В этот момент я не думал о технике боя, моим единственным желанием было исколошматить его в котлету. Я нанес серию коротких точных ударов по лицу и двинул локтем в нос, но тут он начал отбиваться.

Он был сильным и отчаянным. Я не гнушался грязных методов боя и все-таки почти сразу понял, что мое дело дрянь. После пары ударов по голове, от которых у меня зазвенело в ушах, а из глаз посыпались искры, я ткнул большим пальцем ему в глаз, а потом со всей силой надавил предплечьем на его горло. Мне казалось, что я победил, но в следующую секунду он впился зубами в мою руку. Наконец сзади послышался долгожданный звук раскрываемой телескопической дубинки, сопровождаемый хриплым дыханием. Но не успел я обрадоваться, как тут же почувствовал обжигающую боль в ноге.

– Твою мать, Сэм, не меня! Бей его!

Второй удар Сэма оказался более точным, и когда к нам подбежали два постовых офицера, мой противник вынужден был признать поражение. Его уложили лицом вниз. Полицейский, мощный здоровяк, уселся на него сверху и сковал руки наручниками за спиной. Я откатился назад и пару секунд лежал на спине, пытаясь отдышаться и закрыв глаза от дождя. Самая серьезная травма уже давала о себе знать. Я резко сел. Если мне плохо, то Мэйв наверняка еще хуже. Я совсем забыл про нее в пылу драки! Теперь же все мои мысли были только о ней.

Прошло не больше двух минут с тех пор, как подняли тревогу, а на место происшествия уже подъехали две бригады «скорой помощи». Один медик осматривал девушку-офицера, сидя на корточках и разговаривая с пострадавшей. Трое других столпились вокруг Мэйв, которая лежала на земле и не двигалась. На их перчатках виднелись кровавые пятна. Под ее головой растекалась темная лужица. За спинами я не видел лица Мэйв и не мог понять, насколько сильны ее повреждения. Но пока медики с ней занимались, она лежала неподвижно. Только тут до меня дошло, что она до сих пор не издала ни единого звука. О Боже! Я судорожно сглотнул, во рту вдруг пересохло. Если у нее серьезная травма…

Мэйв положили на носилки. Забыв о подозреваемом, я встал и пошел к ней, но мне преградила путь низкорослая коренастая фельдшерица. Вид у пожилой дамы был самый решительный.

– Позвольте, – сказал я после третьей неудачной попытки ее обойти. – Я хочу посмотреть на свою коллегу.

– Вы посмотрите на нее в больнице – после того как вас подлечат. У вас будет достаточно времени.

– Но я не собираюсь ехать в больницу. – Я вытягивал шею, заглядывая ей за плечо. Санитары уже укладывали носилки в машину «скорой помощи».

– Вы должны туда поехать. У вас сильно рассечена бровь, рану надо зашить. Да мало ли что еще! – Она неодобрительно зацокала языком. – Что вы с собой сделали?

Взглянув туда, куда она показывала, я увидел, что по моим пальцам стекает кровь. Я согнул их и скривился от боли, пронзившей руку.

– Пустяки!

– Даже не думайте возражать! Дайте, я хотя бы вас осмотрю.

– Послушайте, я обещаю, что поеду в больницу и покажусь врачу. Только скажите, куда повезли Мэйв, и я отправлюсь туда же.

Машина «скорой помощи» тронулась к воротам; на крыше крутилась синяя мигалка.

– Это ваша коллега? – Фельдшерица прищурилась. – Ладно, сейчас спрошу. Но вы обязательно поедете в больницу – вы обещали!

– Слово скаута, – кивнул я, подняв три пальца вверх.

– Вы никогда не были скаутом. – Женщина отошла, покачивая головой.

Что ж, она не ошиблась. Но я бы выполнил обещание, если бы не Джадд, который возник через две секунды, с безумным взором и дрожащий от волнения.

– Где он?

– Кто? А! – Я почти забыл про преступника. – Вон там.

– Ты его обыскал? Проверил документы? Пробил его по базе?

– Я был занят, – мягко ответил я. – Может, кто-то другой успел это сделать.

– Его хотя бы предупредили о его праве на молчание?

Я молчал.

– Господи, ну почему все приходится делать самому? Пошли со мной! – бормотал Джадд.

«Зачем? Тебе обязательно нужно, чтобы кто-то держал тебя за ручку?» – подумал я, но вслух не сказал, прекрасно зная, что Джадд никогда не простит мне язвительного замечания, даже в лучший день его жалкой карьеры.

Теперь подозреваемый стоял с опущенной головой между двумя полицейскими. Офицеры держали его руки слегка приподнятыми, и ему приходилось нагибаться вперед, чтобы снять давление с плеч. Когда больно, поневоле становишься податливым.

Мы подошли ближе, и я увидел, что он дрожит. На улице было холодно, но дождь немного утих. Тут парень на секунду поднял глаза, оторвав взгляд от земли, и я понял, что он гораздо моложе, чем предполагал психолог, составляя личностный профиль убийцы. А еще он смертельно напуган.

Джадд с важным видом протиснулся вперед.

– Кто произвел задержание?

Тишина. Я поморщился. Видимо, они ждали, что я улажу все формальности, а мне это даже не пришло в голову! Такая роль вовсе не казалась мне почетной, хоть я и был первым офицером, который его схватил. Однако пришлось сделать шаг вперед.

– Кажется, я.

– Что значит «кажется»? – Инспектор резко развернулся. – Хочешь сказать, ты его не арестовывал? Его вообще никто не арестовывал?

Я пожал плечами, и это движение отдалось болью в руке.

– Возможно, они его арестовали. Как уже сказал, я был занят.

– Сделай это сейчас, и по всем правилам, – процедил Джадд сквозь зубы.

Я никогда не видел, чтобы кто-то в реальной жизни производил задержание преступника «по всем правилам». Но с инспектором и не тому научишься!

– Почему бы тебе не сделать это самому, Том? – раздался сзади низкий голос суперинтенданта. – Думаю, это будет вполне уместно. Ты не возражаешь, Роб?

– Нисколько.

Годли хлопнул меня по плечу, и мне удалось не дернуться от боли.

– Молодец! Том, он в твоем полном распоряжении. Действуй.

Я не сомневался, что Джадд соблюдет все инструкции. Этот тип кайфовал от бумажной работы.

Мне здесь больше нечего делать, рассудил я и пошел прочь. Пожилая фельдшерица, завидев меня, крикнула:

– Больница Святого Луки!

Я поднял большие пальцы вверх, и она нахмурилась.

– Обязательно поезжайте!

– Хорошо!

Не знаю, останусь ли я лечиться, но поехать поеду.

Тут я заметил Сэма, который сидел на скамейке в нескольких ярдах от меня, скорбно ссутулившись – само воплощение страдания. Я подошел к нему.

– Спасибо, дружище, что ударил меня дубинкой. Интересно, чем я тебе так насолил? Хорошо хоть не брызнул мне в лицо газовым баллончиком! В следующий раз бей серийного убийцу.

– Прости. – Он глянул на меня. – Как думаешь, она поправится?

Я сразу понял, кого он имеет в виду.

– Надеюсь… Жуткое было зрелище, – добавил я, не в силах держать это в себе.

– Я должен был догнать ее раньше. Она уже выскочила из машины и побежала по улице, а я только спохватился.

Упрекать увальня Сэма теперь не имело смысла. Ему и без меня несладко.

– С твоей комплекцией трудно пробежать милю за четыре минуты. А у Мэйв длинные ноги, куда уж тебе за ней угнаться!

Сэм не улыбнулся.

– Послушай, она настоящий боец и обязательно выкарабкается! – произнес я с напускной уверенностью.

Сэм упрямо покачал головой.

– Никогда себе этого не прощу!

– Ну ладно, хватит ныть! Хочешь заняться полезным делом?

Даже в глубоком отчаянии старый лис Сэм не мог сразу ответить «да».

– Каким? – осторожно поинтересовался он.

– Ее увезли в больницу Святого Луки. Ты знаешь, как туда добраться?

Он встал, заметно оживившись.

– У меня есть машина.

– Наконец-то вспомнил!

Мы вместе пошли к парковым воротам. Дорожка вела мимо того места, где полицейские методично обыскивали арестованного на глазах у инспектора и суперинтенданта Годли.

Мы с Сэмом остановились.

– О Боже, ты только взгляни!

Перед юношей лежала куча изъятых у него вещей: бумажник, ключи от дома, мобильный телефон – пока все нормально, зато далее: маленький прямоугольный предмет из черного пластика с двумя металлическими штырьками (я знал по брифингам, что это электрошокер), лом, болторез, моток зеленого садового шпагата, молоток с черной резиновой рукояткой.

– Похоже, это он, – равнодушно заметил Сэм.

– Да. Знаешь, когда серийные убийцы начинают казаться тебе детьми, это значит, что ты стареешь.

Подозреваемый был в одной белой футболке и брюках. С него сняли сапоги, чтобы проверить, нет ли оружия в голенищах, и он стоял босыми посиневшими ногами на холодном мокром бетоне. Когда взглянул на нас, я увидел его несчастное лицо. На подбородке – багровые воспаленные угри, вокруг глаз и на носу – кровоподтеки, оставшиеся после драки. Он был высок и крепко сложен, а на лицо – подросток. Хотя нет, разве мог подросток совершить все эти убийства? С такой звериной жестокостью расправиться с невинными женщинами?

Я отвернулся и зашагал дальше. Сэм вскоре догнал меня, и мы молча вышли из парка. Поджигатель арестован, но почему-то никто из нас не испытывал радости.

Больница напоминала конец света. Стены приемного отделения были украшены провисшими звездами из золотой и зеленой фольги, но они не сбавляли ужаса этого помещения. Увидев их, я вспомнил, что на носу Рождество, а поводов для веселья не так уж и много. На пластиковых стульях сидели ходячие раненые, выжившие после праздничных вечеринок, пьяные клерки, грязные бродяги и парни, завершившие хорошую гулянку кровавой дракой. Когда мы вошли в двери, на нас пахнуло теплым спертым воздухом, пропитанным рвотным смрадом. Я в отвращении остановился.

– Боже правый!

– Даже Он не стал бы возиться с этой публикой, – поддакнул Сэм.

Сэм почти пришел в себя и устремился к окошку регистратуры. За стеклом я увидел по меньшей мере пятерых служащих больницы, которые с успехом игнорировали очередь. Протиснувшись вперед, к большому неудовольствию ожидающих, Сэм постучал в стекло и показал удостоверение полицейского. Не могу сказать, что регистраторши бросились к нему со всех ног, однако темноволосая женщина с усталыми глазами тут же подошла к окошку и выслушала его просьбу. Когда она исчезла, Сэм обернулся ко мне.

– Она сейчас узнает.

– Мне надо умыться. Только никуда без меня не уходи!

– Разумеется.

Быстро оценив состояние мужской комнаты, я направился в туалет для инвалидов. Слава Богу, там можно было уединиться. Я рискнул взглянуть на себя в зеркало и увидел ту самую рану, которая встревожила фельдшерицу «скорой помощи». Моя правая бровь была рассечена, по щеке и шее текла кровь. Я выглядел ничуть не лучше тех парней, что сидели в приемном покое.

Пытаясь привести себя в божеский вид, я намочил туалетную бумагу и протер кожу. В остальном все было не так уж плохо, если не считать фингала под глазом и ссадины на подбородке, куда пришелся хук слева. Я стянул с себя насквозь промокшую куртку и бросил на пол, потом снял спортивный джемпер, тихо выругавшись, когда он задел запекшуюся на руке кровь.

Укус был серьезным, даже я это понял. Парень прокусил мне кожу, оставив отпечаток в виде двух полукруглых дуг, из которых все еще сочилась кровь. В центре багровел синяк. Рука в этом месте болела. Я не помнил, нужно ли делать противостолбнячный укол после человеческого укуса, но догадывался, что с такими вещами не шутят. «Действительно, надо показать руку врачу», – рассеянно подумал я, однако не собирался делать это немедленно.

На мне осталась одна футболка. Я снял ее, осторожно вытянув из рукава укушенную руку, и покрутился вправо-влево, осматривая туловище. На груди и ребрах проступило несколько синяков, но царапин больше не было. Что ж, повреждения незначительные – значит, волноваться нечего. Но я так устал и замерз, что с минуту стоял, навалившись на раковину и собираясь с силами, чтобы одеться.

Футболка была мокрой и розовой вокруг ворота, где дождь смешался с кровью, текшей по моей шее. Я скомкал ее и швырнул в мусорный бачок, надев только джемпер, который выглядел вполне прилично. Потом проверил карманы куртки, переложил свой телефон и мобильник Мэйв в джинсы. Пока мы с Сэмом ехали в больницу, я позвонил из машины по ее аппарату Яну, решив, что должен сообщить о случившемся. Сначала он разозлился, потом заволновался и, наконец, не на шутку встревожился – так же как и я… Только он в отличие от меня, имел право испытывать подобные чувства.

С курткой в руке я вышел из туалета и обнаружил, что Сэм исчез. Мысленно проклиная ненадежного толстяка, я сам направился к окошку регистратуры и подозвал женщину с усталыми глазами.

– Ваш друг уже ушел, – сообщила она. – Подойдите к двери, я вам открою.

Так-то он меня дожидался! Обстановка в рабочем крыле больницы была не намного лучше, чем в приемном покое: слишком мало персонала, слишком много больных. Я пересек пару помещений. Сэма нигде не было видно. Тогда я схватил пробегавшую мимо медсестру, худую женщину средних лет.

– Я из полиции, ищу свою коллегу. Ее только что привезли сюда из Кеннингтона. На нее напал преступник.

– Ах да. Она вон там. – Женщина указала на одноместную палату в углу, закрытую шторками.

– Как она? Я могу ее увидеть?

– С ней все в порядке. Мы задернули шторы, чтобы ей никто не мешал. Здесь сегодня просто сумасшедший дом.

У меня будто камень с души свалился.

– А я думал, вы к этому привыкли, – сказал я с усмешкой.