Текст книги "Поджигатель"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Неужели не понял?

– Давай-ка лучше поговорим о расследовании, – быстро предложила я. – Где босс?

Роб кивнул на двойные двери у него за спиной.

– Где-то там. Путается у врачей под ногами.

– Они еще не разрешили поговорить с жертвой?

– Хороша жертва! Я больше сочувствую бедняге Вику. Он сейчас в послеоперационной. Его оперировали целых три часа. Он был на волосок от смерти.

– У меня сердце истекает кровью от жалости.

– Что ж, предложи ему свою кровь, она ему не помешает. Он чуть не умер по дороге в больницу. Девчонка ловко его отделала.

– Именно поэтому она осталась жива и может рассказать нам, как было дело, – заметила я.

Роб взглянул на меня с усмешкой.

– Настраиваешься на предстоящий разговор, Мэйв? Влезаешь в шкуру потерпевшей, чтобы стать ее лучшей подружкой?

– Ну и что?

Мой кофе достаточно остыл. Я выпила его залпом и уже начала ощущать бодрящее действие кофеина. Да, я действительно готовилась перед встречей с девушкой и хотела максимально собраться, чтобы узнать все необходимое и принести информацию моему боссу Чарлзу Годли, как кошка приносит в зубах мертвую птичку и дорогим подарком кладет ее к ногам хозяина. Шеф требовал от своей команды полной отдачи, и я не роптала, работая чуть ли не сутками. Я знала, как мне повезло: я попала в круг его приближенных! В операции «Мандрагора» участвовали шестьдесят полицейских, и большинству из них никогда не удастся лично пообщаться с Годли. У него своя система: приказы спускаются сверху, доверенные полицейские передают их своим коллегам офицерам, а те распределяют задания и личный состав, действуя самостоятельно и докладывая начальству только по завершении работы.

Годли возглавлял расследование, которое стало главной сенсацией года, если не целого десятилетия. Он тратил слишком много времени на репортеров и не мог лично контролировать все аспекты дела. До сих пор не понимаю, почему он отобрал меня в свою оперативную бригаду, но из кожи вон лезу, стремясь оправдать его ожидания.

– Ну и ничего, – буркнул Роб.

Ему надоело меня подначивать. Он достал телефон и, позевывая, принялся просматривать сообщения. Я не мешала, радуясь возможности хоть немного посидеть молча. Наконец-то это мучительно затянувшееся дело раскрыто! Теперь можно и расслабиться…

И все равно я ерзала на стуле, изнывая от нетерпения.

Долго ждать не пришлось. Через пару минут большая дверь, ведущая в отделение интенсивной терапии, распахнулась. Мы с Робом разом обернулись и увидели медсестру – молодую, с медовыми проблесками в волосах и искусственным загаром. Я невольно восхитилась: не каждая женщина способна так гламурно выглядеть на исходе ночи. Бросив оценивающий взгляд на мои мокрые волосы и лицо без макияжа, она тут же утратила ко мне интерес и тепло улыбнулась Робу (видимо, он уже успел ее обаять).

– Вас вызывает ваш начальник.

Мы встали одновременно. Роб чуть выше среднего роста, и благодаря моим каблукам мы с ним казались вровень.

– Он хочет говорить со мной, а не с тобой. – Роб нахмурился.

– Он просто не знает, что я здесь, – сладко пропела я. – Иначе позвал бы меня.

– Я скажу, что ты пришла.

– Я сама ему об этом скажу.

Вот так всегда. Мне нравится Роб, и мы неплохо ладим, но, соревнуясь за внимание босса, превращаемся в неразумных детей, дерущихся из-за любимой игрушки.

– Как хочешь!

Забросив куртку на плечо, он прошел мимо и со стуком протиснулся в распашные двери, даже не потрудившись придержать их для меня. Нет, я не требую к себе особого отношения и никогда не устраиваю скандал, если мужчина не оказывает мне джентльменских почестей, но столь откровенного хамства я тоже не ожидала. Оставив стаканчик из-под кофе на стуле, я поспешила за Робом, буквально наступая ему на пятки. Он прибавил ходу, явно рассчитывая первым предстать пред светлые очи шефа. Знай я, куда идти, пожалуй, попыталась бы его обогнать, но, поскольку была здесь впервые, приходилось держаться на шаг позади Роба, прытко несущегося по коридору.

Меня почему-то не удивило, что главный суперинтендант Годли по-хозяйски расположился в одном из врачебных кабинетов. На столе лежали раскрытые папки, тихо гудел ноутбук. За монитором сидел, ссутулившись, тощий хмурый мужчина в очках, с изможденным лицом – инспектор сыскной полиции Томас Джадд.

Куда бы ни шел Чарлз Годли, Том Джадд повсюду следовал за ним. Я не люблю этого человека, но уважаю за организаторские способности: до сих пор он безупречно вел административную часть расследования. Годли сидел в рубашке с закатанными рукавами, откинувшись в низком кресле и забросив руки за голову – усталый, но сосредоточенный. Он рано поседел, однако это его не старило. Наоборот, седина в сочетании с голубыми глазами необычайно шла высокому широкоплечему Годли. Человек с такой фотогеничной внешностью – находка для репортеров.

Он выглядел утомленным. Увидев его бледное лицо и покрасневшие глаза, я едва сдержала сочувственный возглас. Босс не поощрял поклонения со стороны подчиненных и не стремился стать для них культом.

Роб осторожно постучал по дверной раме.

– Вызывали, сэр?

Годли глянул на него рассеянно.

– Да, хорошо. Мэйв, ты тоже здесь? Отлично.

– Мне позвонил Роб, – сообщила я из-за плеча коллеги, желая отрекомендовать его перед начальством. Роб будет счастлив и, возможно, даже не обидится из-за того, что Годли мне улыбнулся. Впрочем, Роб не нуждался в моей помощи: он ковал свою репутацию собственными руками, и делал это очень умело.

Годли уже встряхнулся и обрел обычную живость.

– Ты ввел ее в курс дела?

Роб кивнул.

– Значит, ты знаешь, что у нас есть подозреваемый. И свидетельница.

Ну, к подозреваемому меня близко не подпустят, нечего и мечтать. Когда он очнется, его будут допрашивать большие «шишки». Зато свидетельница – моя.

– Я бы хотела поговорить с девушкой, – вкрадчиво произнесла я. – Возможно, мне будет легче завоевать ее доверие.

– Мы ждали, когда она соблаговолит дать показания… и протрезвеет. Уверен, вы найдете общий язык. – Джадд по-прежнему сидел, склонившись над монитором, и бешено колотил по клавишам. Он никогда не упускал возможности кого-нибудь унизить, особенно меня.

Легкое волнение, которое я всегда испытывала в присутствии босса, сменилось праведным гневом, направленным на инспектора. Я не унаследовала от отца рыжих волос, зато имею взрывной характер, который обычно к ним прилагается.

– Что вы хотите сказать, сэр?

– Только то, что сказал. – Его тон был мягким, но глаза за стеклами очков злорадно блеснули.

Джадд отлично понимал (так же как и я, как и все в этой комнате), что минуту назад он практически назвал меня пьяницей. Старый предрассудок: если ирландка, значит, непременно алкоголичка: «Мне бутылку „Гиннеса“… Нет, лучше две, и виски вдогонку!» И не важно, что мои родители трезвенники, что первый раз я попробовала спиртное в двадцать лет и что, когда пью, предпочитаю красное вино.

– Хорошо, поговори с ней. – Годли не обратил внимания на грозовые разряды в душном маленьком кабинете. – Можешь взять с собой Роба. Узнайте, что произошло – вплоть до того момента, когда она ударила его ножом. Каким образом она оказалась в его машине. И что именно ее напугало. Насколько я понял, девушка решила, что сидит в одной машине с убийцей. Мне надо знать, что конкретно он сказал или сделал – почему она запаниковала. Прежде чем его допрашивать, хочу ознакомиться с ее показаниями.

– Ясно, – кивнула я. Задание несложное. В конце концов, это же не космическая наука.

– Свидетель важный, – добавил Годли. – Смотрите не спугните ее. Обращайтесь уважительно.

Я была уверена, что последнее наставление адресовано не мне. Шеф знал, что я в отличие от Джадда не нуждаюсь в подобных предупреждениях.

– Когда мы сможем ее увидеть?

– Прямо сейчас. Девушка рвется домой. Она согласилась дать показания, но, как я понимаю, ей не терпится поскорее уйти из больницы. Так что поспешите.

Я повернулась к двери, но задержалась, услышав вопрос Роба:

– Что слышно насчет машины, сэр? Там что-нибудь нашли?

– Пока нет, – бросил Джадд, сжав губы в ниточку.

– Что? – Я не поверила своим ушам.

– Машина чистая. Ничего подозрительного – ни ножа, ни другого оружия, ни горючих веществ.

– Может, он их выбросил? По примеру Сатклиффа спрятал улики, когда понял, что его вот-вот арестуют? У него было время до приезда полиции.

Уже не впервые история йоркширского Потрошителя всплывала в связи с нашим убийцей, однако меня удивило, что Роб о нем упомянул. Годли просто бесился, когда его расследование сравнивали с неуклюжей, плохо организованной и практически бесполезной охотой на Питера Сатклиффа, которого поймали почти случайно. И в этом было еще одно сходство. Вик Блэкстафф попал к нам в руки не в результате успешной полицейской работы. Пресса и телевидение съедят нас живьем. Годли сердито раздувал ноздри, но отвечать предоставил Джадду.

– Мы обыскиваем переулок и прилегающие территории. Но врачи говорят, с такими ранениями он вряд ли мог передвигаться. Когда приехала «скорая», он был без сознания.

– Значит… – протянула я.

– Значит, вам надо выяснить, что там на самом деле произошло, – закончил за меня Джадд. – Потому что в данный момент мы не имеем об этом ни малейшего представления.

Та же симпатичная медсестра проводила нас в палату Келли Стейплз. Вернее, проводила Роба, который всю дорогу с ней заигрывал. А я шла за ними, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Это очень ответственный момент. Надо задать нужные вопросы, получить нужные ответы, не разозлить свидетельницу, расположить ее к себе. Надо вести беседу непредвзято, не допуская мысли о том, что мне заранее все известно. И слушать. Внимательно слушать, пытаясь угадать даже то, о чем она молчит.

Когда медсестра подвела нас к двери палаты, я оттащила Роба в сторонку и зашептала:

– Ты будешь записывать, ладно? С вопросами не встревай. Я хочу поговорить с ней сама.

– Она в твоем полном распоряжении, милая. Как сказал Джадд, у вас с ней наверняка много общего.

– Он сказал не это! – возмутилась я, задетая словами Роба. Вот уж от кого не ожидала…

– Почему он так тебя не любит?

– Джадд – расист и женоненавистник, разве ты не понял? Он всегда отпускает ехидные замечания в мой адрес.

– А по-моему, он неплохой парень.

Я ткнула его кулаком в бок, потом потрясла головой, надеясь, что это поможет прояснить и хоть как-то упорядочить мысли.

– Ты взял блокнот?

– Он всегда при мне. – Роб поднял свой блокнот. – И ручка. Есть еще запасная – на случай если в этой закончится паста.

– Ну ты молодец, настоящий бойскаут!

Что ж, пора идти! Я постаралась придать лицу спокойное доброжелательное выражение и толкнула дверь.

Потерпевшая Келли Стейплз оказалась совсем юной. Войдя в палату, я сразу заметила, что она недавно плакала. Девушка сидела возле кровати в больничном халате и босиком. Бледные ступни распухли, на пятках и пальцах виднелись потертости от сапог. Изможденное лицо в обрамлении длинных белокурых волос, покрасневшие, отекшие от усталости глаза. Было видно, что Келли неловко себя чувствует в бесформенном кургузом халатике. Она натягивала подол на колени. Ее губы казались раздраженными, будто она их кусала.

Я села на край кровати и улыбнулась.

– Келли? Я констебль сыскной полиции Керриган. Зови меня просто Мэйв. А это мой коллега, констебль Лангтон, он будет записывать наш разговор.

Роб скромно опустился в жесткое кресло в углу палаты. Девушка взглянула на него, потом на меня пустыми глазами.

– Вы не знаете, когда приедет моя мама?

– К сожалению, нет. Но я уверена, она уже в пути.

– Она привезет мне одежду. У меня забрали все вещи.

– Их взяли на экспертизу, – объяснила я, хотя девушка в любом случае не смогла бы носить одежду, испачканную в крови Вика Блэкстаффа.

– Я хочу домой.

– Скоро поедешь, – отозвалась я ласково, будто разговаривала с ребенком. Впрочем, почти так оно и было.

– Сколько тебе лет, Келли?

– Двадцать.

Отлично. Значит, можно задавать вопросы, не дожидаясь родителей.

– Ты учишься или работаешь?

– Учусь в кулинарном колледже. – Ее взгляд немного прояснился. – На последнем курсе.

– Хочешь стать шеф-поваром?

Девушка озадаченно пожала плечами:

– Не знаю.

Ладно, хватит панибратства. Пора переходить к делу.

– Мне бы хотелось поговорить о том, что произошло сегодня ночью. Мы зададим тебе несколько вопросов, а потом отпустим домой.

Девушка закатила глаза, но ничего не сказала.

– Прежде всего поверь: тебе нечего бояться. Мы опрашиваем тебя как свидетельницу, а не как подозреваемую, поэтому, пожалуйста, будь с нами полностью откровенна. Мы просто хотим узнать, что случилось до того, как ты… убежала.

Все-таки «убежала» звучало лучше, чем «несколько раз пырнула мужчину ножом в живот».

Келли заерзала.

– Значит, он мертв?

– Нет, он в палате интенсивной терапии. И жив.

– А жаль! – Девушка вызывающе вздернула подбородок. Она явно надеялась увидеть шок в моих глазах, однако я ее разочаровала.

– Итак, ты можешь сообщить, что случилось? Начни с самого начала. В котором часу ты отправилась в паб?

Не могу сказать, что беседа с Келли Стейплз далась мне легко. Страх сделал девушку упрямой. Первые несколько минут она едва цедила слова, односложно отвечая на вопросы. Но, рассказывая о ночных злоключениях, она постепенно оживилась. Язык развязался, и речь полилась, как вода в сточную канаву. Только бы Роб успевал записывать!

– Я решила, что это обойдется недорого и я быстрей доберусь до дома. Он же старый. Примерно как мой папа. Ну да. Такой спокойный и… заботливый. Я подумала, может, напоминаю ему дочку и он хочет отвезти меня домой, чтобы со мной ничего не случилось. Вот идиотка! Полная дура! Надо было бежать от него без оглядки! Правда, в этих сапогах я бы все равно далеко не убежала. Я в них еле ковыляла.

– Что было, когда ты села в машину?

Новый поток слов. Она почувствовала в салоне машины слабый запах бензина и насторожилась. Мужчина отказался везти ее домой той дорогой, которую она знала. Он заехал в какой-то переулок якобы для того, чтобы развернуться. Было темно. Она очутилась в ловушке: незнакомец сказал, что дверца не открывается изнутри. Келли ощутила, как он вспотел, и это еще больше ее напугало. Она поняла: это он, Поджигатель! И стала действовать, пока злодей не расправился с ней так же, как с другими девушками.

– У меня в сапоге был нож. Для самозащиты. Мой младший брат сказал, что в такое опасное время осторожность не помешает. – Она нервно хохотнула. – Что ж, он оказался прав. Кто знает, где бы я сейчас была, если бы не нож? Наверное, в морге…

Наверное. А может, и нет. Я начала терять терпение.

– Что было до того, как ты достала нож, Келли? Что он сказал или сделал? Почему ты решила, что он убийца?

– Он остановил машину и сказал, что сейчас меня выпустит.

– И?..

– И все. Как только он остановил машину, я поняла…

Я ждала. В тишине палаты было слышно, как ручка Роба чиркает по бумаге. Когда он закончил писать, я мягко спросила:

– Что ты поняла, Келли?

– Что он убийца. Тот самый. Ну, тот, который поджигает девушек.

Я осторожно кивнула, как бы соглашаясь, но в голове у меня образовалась пустота, в которой с непрерывной монотонностью крутилось: «Черт… черт… черт…»

В заключение своего рассказа Келли сообщила, что опередила маньяка, ударив его раньше, чем он на нее напал. В темноте он не видел, что у нее нож.

– Я целых два часа проторчала в палате! – пожаловалась Келли напоследок. – У меня нет ни одной сигареты. Все, теперь я могу идти?

– Тебе придется посидеть здесь еще немного, – сказала я как можно мягче, – и возможно, дать новые показания. К тому же врачи тебя еще не выписали.

– Я хочу домой! – заплакала Келли.

– Знаю.

Я встала, вдруг ощутив неловкость. Сказать, что она скоро пойдет домой, означало солгать. Я была почти уверена, что в ближайшее время девушку арестуют. Судя по тому, как она изложила события, ей грозила восемнадцатая статья – умышленное нанесение тяжких телесных повреждений.

Келли терла глаза, размазывая по щекам слезы и остатки макияжа.

– Я хочу к маме, – провыла она, не отрывая рук от лица.

Я подошла к двери, рывком ее распахнула и подтолкнула Роба вперед.

– Спасибо за помощь, Келли. Мы с тобой свяжемся.

Закрывшаяся дверь заглушила рыдания девушки. К сожалению, распашной створкой нельзя было хлопнуть. Внутри у меня все кипело от досады. Может, что-нибудь пнуть? Я огляделась по сторонам в поисках подходящего предмета.

– Милая девчушка, – усмехнулся Роб.

– Не надо ее обижать! – Хоть я и злилась на бедную невезучую Келли, но в глубине души мне было ее жалко.

– А кто ее обижает?

– Ты обижаешь!

– Я просто сказал, что она милая. – Роб смотрел на меня, невинно хлопая глазами. – Правда, у нее чересчур быстрая реакция. С такими надо быть настороже. Но все равно она симпатичная.

– Блэкстафф затевал что-то нехорошее. Интересно, что он хотел с ней сделать?

– Этого мы уже никогда не узнаем. Однако то, что нам известно, доказывает, что ее действия не были оправданы ситуацией.

Мне пришлось с ним согласиться.

– Как я поняла с ее слов, он совсем ничего не сделал. Да, вел себя подозрительно. Уверена, Келли не зря всполошилась. Возможно, он думал, что девушка слишком пьяна, и хотел этим воспользоваться. Но она, безусловно, превысила допустимый предел самообороны. Нет никаких доказательств его причастности к остальным убийствам. Ни одной улики, подтверждающей, что он и есть тот самый убийца. По правде говоря, я сильно сомневаюсь, что суд оправдает Келли.

– А может, она права и Блэкстафф действительно убийца? Может, он избавился от улик до приезда полиции?

– Куда же он дел канистру с бензином, как минимум одно тупое орудие и электрошокер? Ведь ничего этого не было ни в машине, ни рядом с ней. Нет, Роб, мы взяли ложный след… и оказались в заднице!

– Согласен. И разговаривать с Годли придется тебе.

– Знаю… Только об этом и думаю. – Я взглянула на Роба. – А тебе, я вижу, на все плевать? У нас полная катастрофа, а ты спокоен как удав.

Он пожал плечами:

– Тут уже ничего не исправишь. Мистеру Блэкстаффу чертовски не повезло, но наши дела от этого не стали хуже.

– О да, у нас все отлично! Четыре женских трупа и никаких зацепок. Ты прав, это всего лишь мелкая неприятность, а так все в шоколаде! – Я закрыла глаза и со вздохом ущипнула себя за переносицу.

– Что, голова болит?

– Просто раскалывается!

– Я попрошу у медсестры пару таблеток. – Роб похлопал меня по руке. – Но если хочешь, окажу более действенную помощь.

– Спасибо, не надо.

– Зря отказываешься. Я знаю, тебе понравится.

– Отвали, Лангтон!

– Здесь нет ничего постыдного, Керриган. Ты не первая в меня влюбилась. Не стоит бороться со своими желаниями.

– У меня сейчас только одно желание – сблевать.

Мы шли по коридору и пикировались. Как ни странно, от этого мне стало легче. Я прекратила думать о том, что скажу суперинтенданту Годли, а бранных слов, крутившихся в моей голове, заметно прибавилось.

Роб сказал что-то смешное, и я невольно расхохоталась. В этот момент мы зашли за угол, но я смотрела на своего спутника, и только когда его лицо вдруг посерьезнело, а потом сделалось каменно-строгим, я перестала улыбаться и повернула голову. Годли и Джадд были уже в куртках и ждали нас. Увидев их мрачные физиономии, я почувствовала, как мое лицо становится таким же. Сейчас придется выложить плохую новость.

– Это не он, – хмуро бросил Джадд.

Я удивленно уставилась на него.

– Именно это я и хотела сказать. Откуда вы…

– Нашли еще один труп. Опять молодая женщина, – устало проговорил Годли. – Вик Блэкстафф не мог это сделать. Скорее всего убийство произошло в течение последних трех часов. В это время Блэкстафф был здесь, в больнице. Его оперировали.

Я кивнула.

– Показания Келли Стейплз не дают оснований предполагать, что он убийца. Хотя, судя по всему, у него были не самые лучшие намерения. К несчастью для Виктора, девушка сильно испугалась и набросилась на него с ножом. Она просто ошиблась.

– И не только она, – скупо заметил Годли.

– Ее надо арестовать, – вступил в разговор инспектор Джадд, – но мы не можем тратить на это время. Я позвоню в районный департамент расследования преступлений и передам полномочия дежурному констеблю. А вы, Керриган, введете меня в курс дела.

Я обрадовалась, что мне не придется самой дожидаться представителей районной полиции и рассказывать им об их новом деле. Но мою радость омрачала весьма неприятная перспектива общения с инспектором Джаддом.

– Конечно, – ответила я, сверкнув улыбкой.

– Тогда поехали, – кивнул Годли. – Я отвезу вас на новое место преступления.

Таким образом, мы оставили Келли Стейплз. Ее участь будут решать другие. Я не могла отделаться от мысли, что эта девушка стала еще одной жертвой Поджигателя, хотя этот случай выбивался из общего ряда.

Надо поймать его, срочно! Однако мы ехали осматривать очередной труп, и это доказывало, что до сих пор все наши усилия были напрасными.

ЛУИЗА

– Привет! Это Ребекка. Вы разговариваете не со мной: это моя голосовая почта. Оставьте сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу. Только не молчите! Говорите! После сигнала! Он прозвучит… сейчас!

Ласковый веселый голосок наполнил мой рабочий кабинет, тут же вызвав в моем воображении образ его обладательницы. Казалось, стоит только закрыть глаза, и в стерильном кондиционированном воздухе повеет легким ароматом ее духов. На моем рабочем месте поддерживалась постоянная температура – всегда двадцать градусов независимо от погоды на улице. А этим утром, в пятницу, на улице было холодно, сыро, темно и серо, что совсем неудивительно для конца ноября.

Мой «второй дом» был уютно заставлен пестрыми папками и мягко освещен: обустраивая лондонский офис компании «Пригар – Гюнтер», мои руководители консультировались со специалистами по эргономике – эти люди знают, в каких условиях куры несутся лучше всего. В «Пригар – Гюнтер» яйцами служили часы, оплачиваемые счетами клиентов, а я была чемпионом среди несушек.

Мой нежеланный статус подтверждали раскладушка под столом, пижама и туалетные принадлежности в выдвижном ящике, а также деловой костюм, висящий на двери: на выход по первому требованию! В коридоре – роскошные ванные комнаты с мощным душем. По телефону можно заказать еду в любое время суток. Все для того, чтобы мы были счастливы, хорошо работали и, самое главное, не вылезали из офиса.

Я старалась изо всех сил. У меня почти не было личной жизни. Работала по выходным, вечерами, рано утром. За последние пару лет я редко договаривалась о встречах с друзьями, да и те по возможности отменяла. Билеты в театры и на концерты, которые мне дарили благодарные клиенты, отдавала знакомым. Правда, порой терзала обида, когда я читала их восторженные имейлы: «Спасибо, это был спектакль десятилетия!»

Я задумчиво смотрела на большой телефонный аппарат на моем рабочем столе. Может, еще раз позвонить Ребекке на мобильный? Просто чтобы услышать ее голос. Вместо этого я набрала ее рабочий номер и, нажав кнопку громкой связи, под аккомпанемент длинных гудков продолжила сочинять невыносимо скучное, но эффективное электронное письмо для моей недоступной телефонной абонентки.

– Это Ребекка Хауорт, – послышался голос автоответчика. – В данный момент меня нет на рабочем месте. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу. Если ваш звонок срочный, пожалуйста, нажмите «ноль», чтобы соединиться с коммутатором компании «Вентнор – Чейз», и попросите к телефону мою ассистентку, Джесс Баркер.

Менее игриво, безукоризненно вежливо, зато все так же ласково и очень уверенно. Моя дорогая подруга Ребекка! Самая старая подруга. А в последнее время еще и самая ненадежная. Впрочем, мне ли упрекать ее в ненадежности? В последние месяцы я пропускала ее имейлы, теряя их в хаосе рабочих сообщений, ежеминутно падавших в мой электронный почтовый ящик. Если бы в тот день я не перехватила эти имейлы, они бы навсегда пропали, записанные в архиве неумолимой компьютерной системы фирмы.

«Каждый час на счету, у меня нет времени для личной переписки, – говорила я себе. – Так что совесть моя чиста».

Только вот сейчас, когда хочу с ней поговорить – с ней самой, а не с машиной, – она мне не отвечает.

Пока я думала о Ребекке, в телефоне раздался сигнал, и я, спохватившись, быстро надиктовала сообщение, пробормотав, что она должна мне позвонить, что я о ней думаю, что мы давно не виделись и что нам нужно в ближайшее время встретиться.

Я нажала отбой, чувствуя, как пылает лицо, и принялась лихорадочно вспоминать, что именно я сказала и каким тоном. Не глупо ли, будучи опытным юристом, бояться разговаривать по телефону? Однако каждый раз, когда раздавался звонок, мое сердце подпрыгивало от страха. Прежде чем взять трубку, я тайком вытирала об юбку потную ладонь. Я знала, как неосторожны бывают люди, общаясь по телефону. Как порой ненароком выбалтывают в трубку свои секреты. Я сама не раз подлавливала клиентов, внимательно слушая их по телефону и угадывая потаенные мысли. Это помогало мне выигрывать дела в пользу фирмы. Я знала, как никто другой, что все мы акробаты, балансирующие на телефонных проводах, как на проволоке под куполом цирка. Чаще всего представление проходит гладко, но иногда кто-то срывается.

В дверях показалась медно-рыжая голова.

– Тук-тук. Хочешь чаю? Через пять минут у тебя совещание. Перекуси что-нибудь, а то на тебе лица нет!

– Со мной все в порядке, Мартина. Спасибо, – бросила я, глянув на нее, и вновь уставилась в монитор.

Мартина – моя секретарша. Тридцатилетний опыт, восемь оттенков рыжего в волосах, неиссякаемый источник сплетен, добродушия и непрошеных советов. Когда она входит в комнату, я невольно напрягаюсь. В отличие от остальных моих коллег я побаиваюсь эту женщину. Она перевидала в этом кресле немало разных юристов, а я слишком молода и стесняюсь о чем-то ее просить. Похоже, я ей не нравлюсь, она не ценит мои профессиональные качества. Это заставляет работать еще усерднее и покупать Мартине тщательно продуманные подарки на Рождество и день рождения. Я сама подшиваю бумаги в папки и копирую документы. Я из кожи вон лезу, лишь бы не нагружать ее никакой работой. В результате Мартина заскучала и от нечего делать стала неофициальным секретарем фирмы по протокольным вопросам, а заодно моей доброй феей, в заботах которой я не нуждаюсь.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Она прошла в комнату. – Что-то непохоже: такая бледная! Голова болит, да? Принести обезболивающее? У меня есть нурофен.

Я быстро покачала головой и улыбнулась, но Мартина не унималась.

– И аспирин. Его надо пить каждый день, чтобы не было инсульта. Во всяком случае, так сейчас говорят. Хотя на следующей неделе возьмут и скажут совсем другое! Кажется, в аптечке есть парацетамол. Но с ним надо поосторожней. Кто-то сказал, всего от пяти таблеток парацетамола можно умереть. Представляешь? – Судя по тому, как оживилось лицо секретарши с безупречным макияжем, эта мысль привела ее в восторг.

– Мне ничего не надо.

– Я спрошу девочек, может, у кого-то найдутся другие лекарства. Например, солпадеин. Ты его пьешь, дорогая? Или тебе нельзя принимать кодеин?

Мартина считала меня религиозным фанатиком. Наверное, она пришла к такому выводу, потому что я никогда не пью спиртное во время работы – ни на ленче с коллегами, ни на встречах с клиентами в ресторанах. Рождественская вечеринка не была исключением. Я пошла туда, только чтобы не казаться белой вороной. Старательно держалась в тени, пила одну газированную воду и, дождавшись удобного момента, отправилась домой. Моя трезвость не давала Мартине покоя, и она нашла для нее разумное, с ее точки зрения, объяснение. Впрочем, я даже не пыталась ее переубеждать. Пусть думает что хочет – так проще. Но иногда из-за этого мне приходилось вести со своей секретаршей нелепые бесполезные разговоры.

– Мне можно принимать кодеин. То есть сейчас он мне не нужен, но если понадобится, я выпью.

– Ага, значит, выпьешь? Понятно!

Она лукаво прищурилась, будто кодеин был сродни кокаину и мне наконец-то удалось найти лазейку. Видимо, она полагала, что теперь я смогу провести немало счастливых часов, накачиваясь разрешенными к продаже таблетками.

Я собрала бумаги для совещания.

– Ладно, я пошла. У меня есть все, что нужно, спасибо. – Немного подумав, я добавила: – Если позвонит моя подруга Ребекка – вы, наверное, ее помните, – пожалуйста, спросите у нее номер телефона, по которому ей можно перезвонить.

Взгляд Мартины тут же устремился на фотографию над моим рабочим столом. На этом снимке, сделанном несколько лет назад, мы с Ребеккой изображены вдвоем. Я тоньше, бледнее и еще незаметнее, чем сейчас. Ребекка же в самом расцвете своей юной красоты, пылает как роза и победно кричит, празднуя окончание экзаменов. Я получилась не очень хорошо, потому что смотрела на подругу, а не в объектив, и у меня было встревоженное выражение лица. Но Ребекка, как всегда, искрилась жизнью и весельем. Мне нравится этот снимок. Он напоминает о том, какой она была, когда мы с ней только познакомились. Став старше, Ребекка не утратила красоты, но ее лицо изменилось – стало чуть более утонченным, а глаза, когда я видела ее в последний раз, были печальными… очень печальными.

– Не можешь до нее дозвониться? – сочувственно спросила Мартина.

– Не могу, – призналась я. – Как думаете, что делать?

– Поезжай к ней, – тут же ответила женщина, – постучись в ее дверь. Ты же знаешь, где она живет. Сейчас люди тратят слишком много времени на имейлы, звонки и эсэмэски, им некогда пообщаться с человеком с глазу на глаз.

Разобщенность современной жизни – одна из излюбленных тем Мартины. Я улизнула на совещание, испытывая облегчение и новый прилив решимости. Секретарша впервые подала мне неплохую идею. Я действительно знаю, где живет Ребекка. Более того, у меня есть ключ от ее квартиры.

«Поеду туда сразу после совещания», – сказала я себе и села за стол, чувствуя, как с души постепенно уходит тяжесть, не дававшая мне покоя уже несколько недель.

Всю дорогу от работы до квартиры Ребекки меня не покидало хорошее настроение. По пути я позвонила на домашний номер подруги и уже знала, что скорее всего не застану ее дома, но, открыв ключом дверь и ощутив волну спертого воздуха, невольно передернулась. Мне сразу стало ясно, что квартира пуста. Вопрос в другом: оставила ли Ребекка хоть какую-то зацепку, по которой можно вычислить, куда она делась? И если да, то смогу ли я найти эту зацепку? В прошлом я потратила массу времени, наводя порядок после Ребекки, покрывая ее грехи. Я знала про нее такое, чего больше не знал никто… и чего никто не должен знать. А она знала многое обо мне.