Текст книги "Поджигатель"

Автор книги: Джейн Кейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– Сэм, есть новости по ДНК последней жертвы?

– Пока нет, – ответил он, не поднимая головы.

– А можешь позвонить и узнать?

Он наконец удостоил меня взглядом поверх очков для чтения.

– Что, невтерпеж?

– Есть немного, – призналась я. – И потом, если мы узнаем, кто эта женщина, то сможем поехать туда, где она жила. Собрать о ней сведения.

– Звучит заманчиво.

– Еще бы! – радостно подхватила я, сделав вид, будто приняла его слова за чистую монету.

Сэм Проссер был абсолютно равнодушен к работе, зато чудесно умел разговаривать с лаборантками. Они ни в чем ему не отказывали. Когда я сама им звонила, они оставались глухи к моим просьбам. Мне еще многому надо учиться у своих коллег.

– Привет, дорогая! С кем я говорю? С Аннекой? А это Сэм, Сэм Проссер из операции «Мандрагора». – Сэм сделал свой хриплый голос еще на тон ниже, превратившись в ист-лондонскую версию Барри Уайта. [4]4
  Уайт, Барри (1944–2003) – американский певец, исполнитель романтических баллад.


[Закрыть]Это было неподражаемо. – Спасибо, ничего. Правда, сегодня такой суматошный день! У вас тоже? Я так и думал. – Он усмехнулся.

Я представила, как нежно воркует Аннека на другом конце провода.

– Послушай, милая, у вас есть результаты по ДНК последней жертвы – той, что из Стадгемптон-гров? Только что получили? Будь ласточкой, скажи мне, кто она такая?

Сэм начал чиркать на полях своей газеты. Я нагнулась, пытаясь разобрать его каракули.

– Да… да… А что выдал компьютер? Ничего себе! Значит, она была… Что ж, неудивительно. – Сэм взглянул на меня и произнес одними губами: – Наркотики.

Я кивнула.

– Аннека, солнышко, за мной коктейль… Да, еще один. Как-нибудь на днях мы с тобой устроим шикарную вылазку, обещаю. – Очередная усмешка. – Ладно. Еще раз спасибо, милая.

Сэм повесил трубку и обернулся ко мне, рассеянно почесывая затылок.

– Моя главная цель в жизни – сделать так, чтобы мы с ней никогда не встретились. Ничто не сравнится с тем образом, который я нарисовал в своем воображении. Не хочу разочаровываться.

– Боишься, что она не пышногрудая блондинистая шведская красотка?

– Я больше боюсь, что она действительно окажется потрясающей телкой. Вряд ли ей захочется взять под ручку толстого и лысого старпера и наклюкаться с ним в ближайшем пабе.

– Так что ты узнал? – Я кивнула на газету.

– Ах да, чуть не забыл… У нас есть имя и адрес. Полгода назад она попалась на наркотиках – ехала пассажиркой в машине, которую остановили дорожные копы в Уэст-Энде. У нее нашли полграмма кокаина, только для личного употребления. Ее оштрафовали и, к счастью для нас, ввели ее ДНК в базу данных. – Он прищурился, читая собственные записи. – Ее зовут Ребекка Хауорт.

– Хейворт? Как Риту? [5]5
  Рита Хейворт (1918–1987) – американская киноактриса, танцовщица, звезда Голливуда.


[Закрыть]– Я записывала к себе в блокнот.

– Ха-у-орт. Жила возле Тауэрского моста, в одной из тех новостроек, где квартиры размером с кроличью клетку. – Он встал и подтянул брюки, которые, как всегда, остались приспущены под солидным брюшком. – Возможно, она там уже не жила. Хочешь поехать посмотреть?

– Конечно! – Забыв про усталость, я подбежала к своему рабочему столу и схватила сумочку.

– Только машину поведешь ты, а потом, когда мы закончим, купишь мне пива.

Я закатила глаза.

– Все по-честному, – хмыкнул Сэм. – Я бы сидел здесь и в ус не дул, а ты заставляешь меня, высунув язык, носиться по городу. Ты должна заботиться о своем дядюшке Сэмми. Совсем ты меня загоняла, милая, а ведь я уже не мальчик. Мне нужен покой…

Я вздохнула, подозревая, что придется слушать эту ахинею всю дорогу до Тауэрского моста. Ладно, потерплю, лишь бы наша поездка вышла удачной. Больше всего я боялась угодить в очередной тупик.

Как и сказал Сэм, по этому адресу находился многоквартирный дом в новом гетто для яппи, [6]6
  Яппи – состоятельные молодые люди, работающие по профессии и ведущие светский образ жизни.


[Закрыть]к югу от Тауэрского моста. В девяностых годах застройщики снесли старые пакгаузы и бесхозные здания, превратив убогое место в престижный район для состоятельных людей, которые желали ходить на работу в Сити пешком, через реку. Узкие проезды, дома в шесть этажей и выше. Пока мы тыкались в переулки в поисках дома Ребекки Хауорт, я чувствовала себя крысой, угодившей в лабиринт. В конце концов я остановилась на обочине, раздраженно барабаня пальцами по рулю. Мимо несся поток дорогих машин.

– Неужели они до сих пор работают?

– Кто? Ах эти! Нет, ведь сегодня пятница, моя милая. Конец трудовой недели. Жаль, что к полиции это не относится.

Веселись, народ, завтра суббота! Я печально улыбнулась, вспомнив свои несостоявшиеся планы на вечер и неловкий телефонный разговор с Яном. Мой бойфренд не понял, почему я не могу бросить расследование, если ночной звонок оказался ложной тревогой. Факт появления нового трупа, похоже, его нисколько не взволновал. Камилла специально к званому ужину купила перепелок, и если она не найдет мне замену, моя порция пропадет. Я равнодушна к перепелкам и не сумела должным образом огорчиться по этому поводу. Я приеду в гости к Камилле в следующий раз. Без меня вечеринка пройдет не хуже, а может быть, даже и лучше. Низкооплачиваемая госслужащая поначалу вносила интересную новизну в ее компанию, однако со временем я перестала считаться любопытной диковинкой. Я не могла поддержать разговор о новых сумочках в «Харви Никс» [7]7
  «Харви Николс» – фешенебельный универмаг в Лондоне, в районе Найтсбридж.


[Закрыть]или коротком отдыхе в пятизвездочных отелях Дубая. В моем присутствии остальные гости испытывали угрызения совести, а я чувствовала себя среди них последней нищенкой. Вряд ли это способствовало светской гармонии.

– Вот оно, – Сэм указал влево, – «Голубое здание». Поезжай туда.

Перед жилым многоквартирным домом располагалась площадка для погрузки. Я радостно вильнула туда, не потрудившись как следует выровняться. Сэм выставил на приборный щиток табличку «Полиция» и покачал головой.

– Интересно, как ты сдавала экзамены по вождению? Или тебе выдали права по квоте?

– Не нравится, как я вожу? В следующий раз пойдешь пешком! – заявила я, сердито хлопая дверцей и запирая ее на ключ.

Сэм схватился за грудь и сделал пару шагов, пошатываясь словно немощный старик.

– Я? Пешком? Больше так никогда не шути!

– Небольшая разминка тебе не помешает.

– Я только и делаю, что разминаюсь. Вот, смотри!

Он резво взбежал по трем ступенькам, ведущим к парадным дверям «Голубого здания», которое, очевидно, получило свое название из-за кафельной плитки на крыльце и в холле. Я пошла за Сэмом, но не так быстро, по пути оглядывая дорогую обстановку, изысканный ковер и охранника за столом, поднявшего голову при нашем появлении. Вся эта роскошь соответствовала дорогому платью, туфлям и кокаину. Как видно, покойная Ребекка Хауорт жила на широкую ногу.

Сэм уже стоял, нагнувшись над столом охранника, и оживленно с ним беседовал. Когда я подошла, он уже успел выяснить, что мисс Хауорт действительно жила здесь, но сегодня Аарон ее не видел. Как объяснил охранник, он заступил на дежурство в полдень.

– Ты и не мог ее видеть, приятель. В это время она была уже мертва.

– Сэм! – Я взглянула на него с укором: разве можно с ходу вываливать такие новости?

Аарон явно испытал потрясение. Запинаясь, он начал бормотать, что мисс Хауорт была очень милой, очень доброжелательной леди, всегда расспрашивала его о семье и поездках домой, в Гану.

Выговорившись, он немного пришел в себя.

– Скажите, пожалуйста, что с ней случилось?

Вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, Сэм постучал по газете «Ивнинг стандард», которая лежала перед Аароном, развернутая на странице с судоку (почти все клетки головоломки были заполнены).

– Читал первую полосу?

– Не может быть! Женщина, которую нашли сегодня утром? О Боже! – Он откинулся на спинку стула, открыв рот и часто дыша.

Я испугалась, вдруг он потеряет сознание, и поспешила с вопросом:

– Аарон, мы можем подняться в квартиру мисс Хауорт? Вы дадите нам ключ?

Он сделал даже больше – дал мне общий ключ, открывающий все двери здания, и рассказал, как найти нужную нам квартиру, расположенную на третьем этаже.

– Я бы пошел с вами, но мне нельзя оставлять пост, – скорбно проговорил Аарон – ему явно хотелось нарушить должностную инструкцию, чтобы нас проводить.

– Не беспокойтесь, – быстро отозвалась я. – Мы найдем.

Сэм уже вызвал лифт. Я побежала через вестибюль к нему в кабинку, пока охранник не передумал. Двери плавно закрылись, и я оказалась лицом к лицу с собственным отражением в зеркальных стенах. Спасения не было. Куда бы я ни повернулась, повсюду видела свою мятую одежду и всклокоченные волосы. Сэм, как обычно, походил на мешок с картошкой (сегодня на нем были полиэстеровая рубашка с короткими рукавами и неизменная коричневая куртка-анорак, служившая ему всепогодной экипировкой), однако его это, кажется, нисколько не смущало. Чтобы не попадаться самой себе на глаза, я уставилась под ноги – пол в этом лифте был единственным безопасным местом. Ни за что бы не согласилась жить в «Голубом здании», даже если бы могла себе это позволить! Лицезреть себя в столь безжалостных подробностях минимум дважды в день? Нет уж, увольте! Если я и ходила растрепой, то предпочитала об этом не знать.

На третьем этаже, в конце коридора, мы нашли квартиру Ребекки Хауорт. Дверь ничем не отличалась от остальных. Я остановилась в нерешительности: может, постучать? Но охранник сообщил, что она жила одна, а дома ее нет – это я знала точно. Отбросив сомнения, я вставила ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась в маленький холл. Я хотела шагнуть за порог, но Сэм схватил меня за руку и дернул головой, словно предостерегая: «Постой и прислушайся!»

Сначала мои уши уловили гудение стиральной машины. Потом, на его фоне, тихое пение. Приятный женский голос весело мурлыкал смутно знакомую мелодию. По деревянному полу зацокали каблуки. Мы с Сэмом не успели и слова сказать, как в другом конце коридора открылась дверь и в проеме появилась женщина в деловом костюме, по цене превосходящем мой в несколько раз. В руке женщина держала тряпку, какой обычно протирают пыль. Увидев нас, она в удивлении открыла рот. Как и следовало ожидать, пение прекратилось.

– Вы кто? – одновременно спросили мы обе одинаково резким тоном, только ее голос был выше, чем мой.

– Полиция, – спокойно объявил Сэм. – Уголовный розыск.

Он показал удостоверение. Что интересно, женщина взяла «корочки» и заглянула в них (так делает подавляющее меньшинство населения, фактически один из тысячи), затем обернулась ко мне и протянула руку в ожидании моего документа.

– А вы? – с нажимом спросила я, подавая ей свое служебное удостоверение.

Она пробежалась взглядом по документу и лишь потом ответила, что тоже было необычным:

– Луиза Норт. Юрист компании «Пригар – Гюнтер». Если вам нужен документ, у меня в сумочке есть водительское удостоверение.

– Пока нам достаточно вашего слова, – сказал Сэм. – Мы ищем… то есть… Скажите, это квартира Ребекки Хауорт? – Судя по растерянному тону, он пришел к тому же выводу, что и я: Аарон назвал нам не тот номер, и мы ошиблись дверью.

Однако Луиза кивнула:

– Да. Но ее сейчас нет. Может… ей что-нибудь передать?

– Откуда вы знаете Ребекку? Вы вместе живете?

Она взглянула на меня, и я заметила, что у нее светло-голубые глаза и очень острый взгляд.

– Я ее лучшая подруга. Просто пришла узнать, не случилось ли с ней чего.

– Почему вы решили, что с ней могло что-то случиться?

Луиза пожала плечами.

– Она мне давно не звонила. У меня есть ключ… Раньше, когда она куда-нибудь уезжала, я кормила ее золотую рыбку.

– А сейчас уже не кормите?

– Рыбка сдохла. – Луиза уставилась на меня. – Слушайте, к чему все эти вопросы? К сожалению, я не знаю, когда Ребекка вернется, так что вам нет смысла ее ждать. Но если хотите, оставьте свою визитку, и она…

Я указала ей за плечо:

– Это гостиная? Давайте пройдем туда и сядем, Луиза.

Будучи неглупой женщиной, она наверняка поняла, что мы пришли с дурными вестями, но спокойно повела нас в гостиную и села на стул с прямой спинкой возле маленького столика у стены. Нам с Сэмом остался мягкий диван: другой мебели в комнате не было. Единственным дополнением интерьера служил телевизор с плоским экраном. Как и предсказывал Сэм, квартирка оказалась крошечной, хотя по сравнению с кроличьей клеткой вполне ничего.

На этот раз Сэм предоставил слово мне, и я как можно аккуратнее сообщила Луизе печальную новость. Ее, как и Аарона, больше потрясло, что Ребекка стала жертвой Поджигателя, чем сам факт смерти девушки, – мне показалось, это не стало для Луизы неожиданностью, и я попыталась прощупать почву:

– Вы сказали, Ребекка давно вам не звонила. Это не в ее правилах? Именно это вас насторожило?

– Конечно. Мы дружили с восемнадцати лет. Познакомились в университете, – произнесла она механическим голосом, глядя в одну точку.

Догадавшись, что у нее шок, я вскочила.

– Сейчас принесу воды.

Я прикинула, что не слишком помешаю работе выездной группы, если открою кран и возьму стакан. Главное – соблюдать осторожность. Но, отворив дверь с другой стороны гостиной и увидев крошечную кухню, я застыла как вкопанная. Стиральная машина, которую я слышала раньше, все еще крутилась, а в углу тихо гудела посудомойка. Ребекка не могла их включить, с опозданием поняла я. Улики исчезали буквально у меня на глазах, сливаясь в канализацию. Справившись с мгновенным замешательством, я метнулась обратно в гостиную.

– Луиза, это вы включили посудомоечную машину? И стиральную?

Она взглянула на меня из-под опущенных ресниц.

– Когда я пришла, в квартире был кавардак. Знаете, Ребекка не слишком заботилась о чистоте и порядке. Вот я и решила заняться уборкой. Просто по привычке. Раньше мы с Ребеккой жили вместе, и я всегда за ней прибирала.

Убравшись в квартире, Луиза уничтожила все, что могло помочь в нашем расследовании – подсказать, что делала и с кем была Ребекка Хауорт перед смертью. На моем лице было написано жестокое разочарование, и скрыть его я не могла.

Мы опять опоздали! Сегодня на редкость неудачный день.

ЛУИЗА

Мертва. Это слово не имеет смысла, когда речь идет о Ребекке. Невозможно поверить в то, что ее больше нет.

Я сидела на жестком стуле, чувствуя, как сиденье врезается в ягодицы, и смотрела, как высокая женщина-детектив расхаживает по тесной квартирке Ребекки, словно пытаясь выплеснуть лишнюю энергию. Второй полицейский, толстяк постарше, невозмутимо восседал на диване точно каменноликий Будда. Надо успокоиться и очень внимательно слушать, что говорит эта женщина, тогда все будет хорошо.

Они полагают, что Ребекка стала жертвой серийного убийцы, который нападает на одиноких женщин на юге Лондона. Или, во всяком случае, похоже на то, как сказала женщина-детектив. Мне было крайне неуютно под пристальным взглядом ее странно светящихся зеленых глаз. Полицейские пока не уверены, что это дело рук серийного убийцы. Они будут проверять.

– Как… вы будете это проверять? – спросила я, с трудом шевеля губами.

Проведут вскрытие и судмедэкспертизу, как только труп опознает кто-то из родственников.

Ребекка – труп?

И это не сон. Это происходит со мной наяву. Я была лучшей подругой жертвы. Ее труп нашли сегодня утром. Горящий труп. Кожа чернеет от дыма, волосы съеживаются, огонь подбирается к лицу…

Нет, не думать об этом! Не думать!

– Прослеживается почерк Поджигателя, – сообщила женщина-детектив мелодичным голосом.

Под ее глазами темные круги, тонкое лицо напряженно-сосредоточенное. Несмотря на высокий рост, она носила каблуки, и это невольно вызвало во мне уважение: не каждая женщина настолько уверена в себе.

Я отвлеклась и перестала ее слушать. А зря. Надо сосредоточиться.

– …через какое-то время после вскрытия тело отдадут родным. Вы знакомы с ее семьей?

– Да, – ответила я, – я знаю ее родителей. Она была единственным ребенком.

Мы бежали вдвоем по ночной булыжной площади мимо высоких, залитых желтым светом окон читального зала, пригибая головы от холодного ветра. От нее пахло вином. Она давилась от смеха, радуясь собственной шалости. Она сделала что-то недозволенное, сейчас уже не помню, что именно, но я не ожидала, что она на такое способна. В темноте она нащупала мою руку: «Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра. Ты моя сестра, Луи».

– Вы сказали, Ребекка давно вам не звонила. Это не в ее правилах? Именно это вас насторожило?

– Конечно. – Я не узнавала собственный голос. – Мы дружили с восемнадцати лет. Познакомились в университете.

Эти слова не передавали всей правды о наших отношениях с Ребеккой. О том, как мы были близки. Я знала ее лицо лучше, чем свое собственное. Я могла узнать ее шаги даже с закрытыми глазами. Только благодаря Ребекке я стала такой, какая есть.

Я любила ее, как и многих других, но разница была в том, что Ребекка тоже меня любила, и я это знала.

Я доверяла ей собственную жизнь.

И вот теперь Ребекки не стало.

Женщина-детектив смотрела на меня с участием.

– Сейчас принесу вам воды.

Она открыла дверь кухни, и тут я с ужасом поняла, что мне грозят большие неприятности. Я начала лихорадочно вспоминать, что делала в квартире. Как передвигала вещи, вытирала мебель и другие поверхности… Я побывала везде, уничтожила все следы. Полиция ничего не найдет. Высокая женщина-детектив будет разочарована. Она захочет узнать, почему я так старалась. Ответ был только один, хотя вряд ли она поймет.

Я сделала это ради Ребекки. Ради моей Ребекки.

Я все и всегда делала только ради нее.

Глава 3

МЭЙВ

После уборки, проведенной Луизой, кухня уже не представляла никакого интереса для криминалистической экспертизы, и я могла спокойно приготовить всем нам по чашечке чаю (это был единственный плюс). Я нашла в холодильнике одинокий пакет молока, еще не просроченного. Стеклянные полки холодильника были практически пусты: банки с горчицей, бутылка кетчупа, перевязанная ленточкой коробка шоколадных конфет, срок годности которых истек еще в феврале (она явно лежала там, нетронутая, с предыдущего Рождества), и несколько бутылок белого вина. Одна полка холодильника была занята баночками с кремами для век, дорогими увлажняющими тониками и флакончиками с лаками для ногтей.

На кухонном столе стояла коробка с овсяными хлопьями. Я потрясла ее и поняла, что она на две трети пуста.

Итак, Ребекка утоляла голод овсянкой… или сидела на жидкой диете. Сбалансированный питательный рацион одинокой городской девушки! Луиза сказала, что ее подруга работала в рекламной компании и часто встречалась с клиентами в ресторанах. Значит, вечерами она почти не бывала дома. Какой смысл покупать продукты, зная, что они все равно пропадут? Когда я жила одна, то не слишком часто заглядывала в продовольственные магазины. Теперь же, по настоянию Яна, мы совершали еженедельные рейды по супермаркету, увертываясь от шустрых малышей и медлительных старушек с тележками, чтобы приобрести его любимый соус для пасты, выбранные им бутылки вина по спецпредложению и чересчур дорогие, чересчур идеальные и абсолютно безвкусные овощи.

«У меня больше общего с жертвой преступления, чем с собственным молодым человеком».

Отбросив эту непрошеную мысль, я заставила себя сосредоточиться на деле и продолжила осматривать кухню, открывая шкафы, полки и ящики.

Везде безупречный порядок. Бокалы и рюмки стоят на полках ровными шеренгами, как солдаты на плацу, выстроенные по размеру. В выдвижных ящиках блестят вилки-ложки и ножи, тщательно разделенные по категориям. Рядом с плитой висит чистое кухонное полотенце. Старое, видимо, в стиральной машине. И опять я не могла сказать, что здесь осталось от Ребекки, а что сделала Луиза, пока была в квартире.

Я залила кипящей водой чайные пакетики, думая о подруге Ребекки. Эта Луиза какая-то странная. Впрочем, горе действует на людей по-разному. Одета с иголочки, прическа – волосок к волоску, и это после генеральной уборки! До сих пор она сохраняла завидное самообладание, поэтому, когда я вернулась в гостиную, держа в руках поднос с кружками, молоком и сахаром, меня поразила перемена в девушке: она сидела, закрыв лицо руками, и сотрясалась от рыданий.

– Что ты сделал? – спросила я Сэма одними губами.

Он беспомощно взглянул на меня и пожал плечами.

– Вам плохо, Луиза? – мягко спросила я, ставя кружку на стол рядом с ней.

– Нет-нет, все в порядке, – проговорила она, не отрывая ладоней от лица. – Просто я… Подождите немного, я сейчас успокоюсь.

Сев на диван, я протянула Сэму кружку и сахарницу. Под моим осуждающим взглядом он лихо принялся пересыпать сахар из нее в свой чай.

– Я просто спросил, когда она последний раз видела жертву, – хрипло прошептал он. – Несколько недель назад они ходили в ресторан. С тех пор Ребекка не звонила, и это ее встревожило.

Луиза что-то пробормотала, встала и вышла из комнаты. Я наклонила голову, прислушиваясь. До меня долетел звук закрывшейся двери, потом в раковину полилась вода.

– Какая-то она чудн а я. – Сэм ткнул большим пальцем в сторону двери.

– Ничего удивительного. Она только что узнала, что ее лучшая подруга убита.

– Я не об этом. Как можно прийти в чужую квартиру – к человеку, которого не видел больше месяца – и затеять там уборку? У меня, например, не хватило бы наглости.

– А у меня и желания бы не возникло размахивать тряпкой. Впрочем, я не Луиза Норт. Она сказала, что это привычка. Возможно, она часто помогала Ребекке по дому.

Подстрекаемая беспокойством, я встала и прошлась по комнате. Это не заняло много времени.

Интерьер весьма ненавязчив. Стены, выкрашенные в безобидный цвет магнолии (Ян называл этот оттенок «кремовый для съемных квартир»). Пустой столик у стены, возле него – два стула с прямыми спинками, на одном из них только что сидела Луиза. Да уж, здесь не разместишь много гостей. Впрочем, судя по содержимому холодильника, Ребекка Хауорт была не из тех, кто устраивает у себя дома роскошные званые ужины. Рядом с диваном – маленький столик, на нем лампа и пульты от телевизора, DVD-плейера и музыкального центра. Ничего личного. Хоть бы один журнал… что-нибудь, намекающее на вкусы покойной хозяйки.

Большой телевизор стоит напротив дивана, задней панелью к балконной двери. Я остановилась и заглянула за стекло: на пространстве размером с почтовую марку не было ни цветочных ящиков, ни украшений. В доме напротив почти на всех балконах виднелись цветочные горшки и решетки для вьющихся растений, темнеющие на фоне светящихся окон. Я бы тоже не стала ничего сажать на балконе, тем более таком крохотном: какой смысл озеленять пятачок, на котором нельзя даже посидеть?

Соседний дом на другой стороне узкой улочки походил на застекленный улей. Жизнь его обитателей была вся как на ладони. В одном окне целовалась парочка (как мне показалось, с излишним энтузиазмом), в другом мужчина завязывал кроссовки, в третьем дородная тетка уплетала чипсы, сидя на диване перед мерцающим в углу телевизором.

– Прямо «Окно во двор»! [8]8
  «Окно во двор» – кинофильм 1954 г., триллер Альфреда Хичкока: сломавший ногу фотограф вынужден сидеть дома; от нечего делать он развлекается тем, что подсматривает за повседневной жизнью двора в бинокль.


[Закрыть]Ммм. Если бы я здесь жила, то спокойно обошлась бы без телевизора. Вид из окна куда интересней.

Сэм не потрудился встать, но вытянул шею, чтобы увидеть, куда я смотрю.

– Для тебя – возможно, – хмыкнул он. – Но не все такие, как ты, Мэйв. Держу пари, ты с детства была страшно любопытной.

Я обернулась к нему, сверкнув улыбкой.

– Как ты догадался?

– Думаю, как раз поэтому ты выбрала такую работу. – Сэм потянулся, забросив руки за голову и нисколько не стыдясь пятен пота на рубашке, которые своими четкими волнообразными контурами напоминали соляные озера в пустыне.

– А ты почему пошел в полицейские?

– Просто не знал, что бывают профессии лучше, – печально вздохнул он. – Я был наивным парнем. А теперь… ты только посмотри на меня!

– Да уж, наивным тебя точно не назовешь.

Я оторвалась от панорамы чужих жизней и подошла к единственному предмету, который привлек мой интерес, – узкому книжному шкафу в углу. На полках стояли разносортные романы и три фотографии в рамках. Я обратила на них внимание. На всех снимках была изображена белокурая женщина. Наверное, это и есть Ребекка Хауорт, хотя труп, который я увидела сегодня утром, был неузнаваем: лицо распухло и обесцветилось. При жизни у нее были правильные черты лица и широкая улыбка, обнажающая безупречные белые зубы. Волосы Ребекки с течением времени меняли оттенок, становясь все более светлыми. На одном снимке она обнималась с пожилой парой – очевидно, родителями. Старшая женщина тоже была крашеной блондинкой, дорого одетой и ухоженной. Скорее всего в пятьдесят с лишним ее дочь стала бы примерно такой же. Однако глаза у Ребекки были папины – темно-карие, почти черные, они эффектно смотрелись со светлыми волосами.

На другой фотографии Ребекка была в черно-белой парадной университетской форме. Платье сползло с одного плеча; запрокинув голову, девушка пила из бутылки шампанское.

«Конец экзаменов», – предположила я, переводя взгляд на другую девушку, запечатленную на снимке.

Мой интерес усилился, когда я узнала Луизу Норт. В университете она даже больше, чем сейчас, походила на «серую мышку»: длинные прямые волосы, скучная одежда. В отличие от подруги она была без макияжа и не в парадной университетской форме. Смущенно улыбаясь, Луиза стояла, отвернувшись от объектива, и смотрела на Ребекку. Покойная была экстравертом, а Луиза, ее полная противоположность, служила выгодным фоном для своей гламурной подружки.

– Здесь мы на первом курсе, – раздался голос у меня за спиной. – Мне так понравилась эта фотография, что я тут же поместила ее в рамку. Ребекка только что сдала «Модс». А я сдала его в предыдущем семестре.

– «Модс»? – Я обернулась и увидела, что Луиза стоит посреди комнаты, снова спокойная и невозмутимая.

– Так называется первый экзамен на степень бакалавра гуманитарных наук. Глупый оксфордский жаргон.

Слово «оксфордский» было произнесено с многозначительным нажимом.

«Ах вон оно что: мы учились в Оксфорде! Если думаешь, милочка, что впечатлила меня, ты глубоко ошибаешься».

Луиза вроде бы засмущалась.

– Только не подумайте ничего такого. До этого я училась в бесплатной школе.

Но я невольно отметила, что она говорит безо всякого акцента, а некогда бесцветные длинные волосы теперь модно подстрижены и высветлены эффектными прядями.

– Ну и как там, в Оксфорде? – по-отечески снисходительно осведомился Сэм.

– Университет изменил мою жизнь.

«Еще бы!» – подумала я, взглянув на ее туфли, которые стоят больше моего недельного заработка.

Она далеко ушла от бесплатной школы и продолжала шагать вперед без оглядки.

– Как вы познакомились с Ребеккой?

Луиза обернулась ко мне, вздернув подбородок, будто сочла вопрос вызывающим.

– Это было в первый день первого учебного года. Мы жили в одном номере… У нас были отдельные спальни и общая гостиная, – уточнила она, увидев мое озадаченное лицо. – Я не ожидала, что мы с ней подружимся. Думала, Ребекка найдет себе дела и приятелей поинтересней. Но она тут же начала со мной общаться и стремительно увлекла в свой мир. – В голосе Луизы звучало удивление, словно она до сих пор не могла понять, как это случилось. – Вряд ли я стала бы такой, как сейчас, если бы не моя соседка. Я сразу поняла: это дружба на всю жизнь.

И она оказалась права. Только жизнь Ребекки закончилась слишком рано. Лицо Луизы омрачилось. Видимо, ей в голову пришла та же мысль, что и мне.

Я поспешила ее отвлечь:

– Скажите, Луиза, кто это? – Я указала на последнюю фотографию в рамке: Ребекка на пляже с каким-то мужчиной. Они прижимаются друг к другу щеками, их волосы треплет ветер. Он держит фотоаппарат в вытянутой руке, оба смотрят в объектив сияющими глазами и смеются.

Луиза нагнулась, посмотрела на снимок и недовольно поджала губы.

– Это Гил. Гил Маддик. Бывший парень Ребекки. Они встречались два… нет, два с половиной года.

– А потом расстались?

Она поморщилась.

– В итоге да. Впрочем, их отношения были обречены с самого начала. Он был… собственником. Никого другого близко не подпускал к Ребекке.

– Он запрещал вам с ней дружить? – предположил Сэм.

– Пытался запретить.

– Когда они порвали отношения?

Луиза пожала плечами:

– Месяцев шесть назад. Может, чуть меньше. Точно не знаю. Вам придется спросить у него самого. Мы с ним не ладили, и Ребекка почти ничего про него не рассказывала.

– А о чем вы с ней говорили? – спросил Сэм.

– Обо всем остальном. Она была мне как сестра, и у нас всегда хватало тем для разговора.

Только ли как сестра? Луиза явно ревновала Ребекку к ее парню. Возможно, подавляла тайное влечение к подруге. Или даже призналась ей в своих чувствах, но не встретила взаимности.

– Что же произошло?

– Вы о чем?

– Вы сказали, что она давно вам не звонила. Почему?

– Не знаю. Я пыталась с ней связаться, но не смогла. Решила, что у Ребекки много дел и ей просто некогда.

Девушка-юрист выдерживала любезный тон, однако теперь я уловила нотки раздражения. К ее неудовольствию, факты портили картину идиллической дружбы, нарисованную для нас. Только что она фактически призналась, что Ребекка, намеренно или нет, вычеркнула ее из своей жизни. Похоже, Луиза не больше меня знала о том, что происходило с ее подругой в последнее время. Ладно, обсудим те вещи, которые ей наверняка известны.

– Что вы увидели, когда вошли сюда?

– Ничего, – пробормотала Луиза после короткой заминки, как будто вопрос ее озадачил.

– Как выглядела квартира? Пожалуйста, расскажите подробно, где и как вы прибирались. – Я обвела рукой пространство вокруг. – Нам важно понять, что делала Ребекка перед тем, как последний раз вышла из дома. Но после того, как вы здесь похозяйничали, мы вряд ли можем об этом судить. Получается, вы одна знаете, в каком виде Ребекка оставила свою квартиру. Прошу вас, вспомните, что именно вы изменили.

– А, хорошо.

Она вкратце описала свои действия, показав мне спальню, в которой едва умещались двуспальная кровать и гардероб, и крошечную ванную – облицованный мрамором закуток, весь забитый косметикой, тесно расставленной на всех имеющихся поверхностях. Я ходила за девушкой, и мои надежды найти хоть какую-то зацепку таяли с каждой секундой. Постельное белье постирано, полы вычищены пылесосом, мебель протерта, ванная и кухня обработаны чистящими средствами. Везде, где мы могли бы отыскать что-то интересное, уже побывала Луиза.

– Здесь был беспорядок?

– Как обычно. Ребекка привыкла жить в хаосе.

– Человеку, от природы не склонному к аккуратности, трудно поддерживать чистоту, – буркнула я, немного задетая.

Обернувшись в тесном коридорчике, я нос к носу столкнулась с Сэмом и сделала быстрый разворот в обратную сторону, опять встав лицом к Луизе.

– Квартирка не самая просторная, – заметила я. – На мой взгляд, такую легко захламить. Ребекке она нравилась?

– Я не спрашивала об этом. Но она жила здесь уже больше года – значит, ее устраивали условия.

– Она жила здесь одна?

– Формально да. – Мне показалось, Луиза пытается увильнуть от прямого ответа – впервые за время нашего разговора. – Э… иногда Ребекка приводила сюда мужчин. Кто-то оставался на одну-две ночи, а кто-то и дольше. Но в основном она жила одна.