Текст книги "Пожар Сиболы"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

– Завтра я с ним встречусь. – Он проглотил подступившую к горлу рвоту.

– Значит, это на тебе, большой дядя. – В голосе Ибрагима прозвучала угроза.

Домой Бася возвращался в непроглядной темноте илосской ночи. И жалел, что не догадался взять фонарь. И жалел, что взорвал челнок с людьми и что помогал Купу убивать безопасников РЧЭ. Жалел, что жена на него сердита и что она права. Жалел, что Катоа нет, что они не могут по-прежнему жить дома, на Ганимеде, и что они вообще явились на Илос.

Он споткнулся о камень, до крови рассадил колено. Прочего не исправишь, но фонарь-то можно было взять.

Люсия оставила включенной лампу над крыльцом. Без нее Бася, пожалуй, прошел бы мимо дома, не заметив. Значит, она хотя бы хочет, чтобы он возвратился. Включила свет, чтобы он вернулся. Впервые за долгий срок Бася заметил, что улыбается.

Темная фигура метнулась в полумраке к задней двери. Не успев задуматься, Бася рванулся за ней. Фигурка у двери в ужасе съежилась.

– Фелисия!

– Папа, ты меня напугал!

– Ох, малышка, извини, я не понял, что это ты. Увидел, как кто-то крадется к дому, и кинулся.

Фелисия улыбнулась ему: на глазах слезы, губы дрожат, но держится храбро.

– Ладно, давай зайдем.

– Фелисия, – спросил Бася, придержав рукой дверь, – почему ты крадешься домой среди ночи?

– Я ходила погулять. – Она отвела глаза, не желая встречаться с ним взглядом.

– Пожалуйста, детка, скажи, что гуляла с мальчиком.

– С мальчиком.

Она так и не взглянула на него.

– Фелисия!

– Я улетаю с ближайшим челноком, папа, – сказала она, наконец встретив его взгляд. – Улетаю. Как только Джеймс Холден заставит их выпустить «Барбапикколу», я улечу с ней. С Паллады найду транспорт до Цереры. Мама попросила своего давнего куратора проэкзаменовать меня для подгото вительного курса медицины в Лунном Адриановском.

Басю как будто ударили под дых. Боль в животе не давала вздохнуть.

– Я лечу, папа.

– Нет, – сказал он, – не летишь.

ГЛАВА 13
ЭЛВИ

Дед Элви был уже в возрасте, когда вступил во второй брак.

Его новый муж, немец, оказался смешливым, белобородым, ироничным циником. Лучше всего она помнила присловья, которые у дедушки Рейнарда были наготове на все случаи жизни. От этого он казался ей знающим жизнь мудрецом, хотя Элви далеко не всегда понимала соль его шуток.

Среди прочего он говаривал: «Один раз – никогда, второй раз – как всегда».

Когда погиб челнок, она догадалась – как догадались все, – что кто-то подложил взрывчатку, но отношение астеров с той ночи настолько противоречило этому пониманию, что эмоциональный отклик стерся. Кто-то из астеров совершил страшное зло – но он был безликим, анонимным, точно и не настоящим. А доктор Мертон, которая делала все, что могла, помогая раненым, была настоящая. Ее дочь Фелисия, занесенная на самый дальний форпост человечества и рвавшаяся учиться на Луну, была настоящая. И Энсон Коттлер с сестрой Кани, помогавшие Элви обставить домик. И Самиш Оэ с его застенчивой полуулыбкой. И Кэрол Чивеве. И Эйринн Санчес. Все они были так добры, что Элви отложила смерть губернатора на дальнюю полку памяти как исключительное происшествие, которое больше не повторится.

Но исчезновение команды Рива оказалось вторым таким случаем, и взгляд Элви на колонию, и на ученых РЧЭ, и на собственный домик на краю плато резко переменился. Потому что угроза насилия из «никогда» превратилась во «всегда».

– Что-нибудь еще вы заметили? – спросил Мартри.

– Нет, – ответила Элви, – не помню.

– Доктор Окойе, я понимаю, как вам это неприятно, – сказал шеф безопасников, – но вы должны припомнить все, что видели, когда находились там. Кого вы заметили возвращающимся в поселок? Как вам кажется: это был мужчина? Или женщина?

Конечно, память так не работает. Заставляя себя вспомнить, подталкивая, скорее рискуешь зародить ложные воспоминания, чем вытащить на поверхность забытые подробности. Объяснять это Мартри представлялось невежливым, так что Элви просто покачала головой.

– Извините.

– Все в порядке, – с нескрываемым разочарованием ответил он. – Если что-то еще вспомнится, пожалуйста, сообщите мне.

– Сообщу.

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Думаю, да. А что?

– Посредник ООН желает с вами побеседовать, – объяснил Мартри. – Но вы не обязаны с ним встречаться, если не хотите. Скажите только слово, и я пошлю его к черту.

– Нет. Я не против, – ответила она, думая: «Джеймс Холден хочет поговорить со мной?» — А я должна… что именно я должна ему рассказать? То есть о работе?

Больше всего ей хотелось выбраться из офиса безопасности. Долгий тридцатичасовой день Новой Терры мешал точно оценить время, но пришла она к Риву в темноте и эту ночь проспала в одной из камер. Потом сидела здесь, пока Мартри со своей группой спускались на планету и устанавливали порядок, и уже снова настало утро. Значит, двое суток Новой Терры. Почти трое земных. Ощущение времени здесь стиралось.

– Капитан Холден хочет точно оценить тяжесть ситуации, – объяснил Мартри. – Он прилетел с готовностью учитывать две стороны проблемы и хочет сгладить противоречия. Если вы сумеете внушить ему, что здесь это не сработает, я буду весьма благодарен.

– О… – сказала она. – Да, конечно.

– Спасибо, – кивнул Мартри.

– И еще кое-что…

Мартри склонил голову к плечу и подался к ней. «Слушаю вас, мадам» он не произнес, но выразил всем телом.

– Мои рабочие материалы остались в домике, – сказала Элви. – У меня, когда я сюда пошла, были запущены несколько опытов. Я могу вернуться, или к моему домику допуск закрыт?

– Возвращайтесь, – разрешил Мартри. – Мы не уступим ни сантиметра нашей территории. Кто уступит, тот проиграет.

– Спасибо, – сказала Элви.

Лицо Мартри на миг застыло, глаза стали пустыми: такой взгляд Элви видела у лабораторных животных перед принесением их в жертву. Он выглядел уже мертвым.

– На здоровье, – сказал он.

На улице Элви стало не по себе, но меньше, чем она боялась. Она тосковала и боялась, пока длилось осадное положение в офисе службы безопасности – пока ждала спасителей. А теперь среди жителей поселка появились знакомые лица. По поперечной улице прошли две женщины в полицейском снаряжении – пехотные винтовки уютно устроились у них на руках. От одного их вида Элви полегчало. А потом прибыл еще и Холден.

Конечно, положение не успокоилось, но шло на лад. Изменялось к лучшему – а пока и этого было довольно.

Еще один охранник стоял у входа в общий склад с винтовкой в руках.

– Доктор Окойе, – кивнул он, пропуская ее внутрь.

– Мистер Смит, – отозвалась она.

За несколько недель после высадки она не раз побывала в общей столовой. Не считая редких дружеских посиделок в лабораториях и официальных совещаний в ратуше, здесь некуда было пойти – разве что удариться в религию. Элви видела – чувствовала, – как изменился характер места с присутствием Джеймса Холдена. Прежде зал столовой принадлежал всем наравне, был чем-то вроде муниципального парка. А теперь за дальним столиком сидел человек – сидел как обычный житель, заглянувший съесть миску риса и выпить пива. Сидел, опершись на локти, беседуя с Фаизом, – и был здесь главным. Зал принадлежал ему. То, что прежде воспринималось как общее, стало бесспорным владением Джеймса Холдена. У Элви поджались мышцы живота, дыхание зачастило.

Она видела Холдена в новостях и информационных программах. С самого начала войны между Марсом и Поясом он стал самой важной персоной Солнечной системы – знаменитостью. Его влияние, нарастая и убывая в зависимости от ситуации, сохранялось все эти годы. Джеймс Холден был кумиром. Для одних – символом победы кораблика-одиночки над государствами и корпорациями. Для других – агентом хаоса, начинающим войны и раскачивающим стабильность ради чистой идеи. Но кто бы что ни думал о его намерениях, в его влиянии не сомневались. Он был человеком, который спас Землю от протомолекулы. Человеком, свалившим «Мао-Квиковски». Первым установившим контакт с артефактом чужаков и открывшим врата к тысяче разных миров.

В действительности он немного отличался от картинок на экране. Лицо и теперь выглядело широковатым, но не настолько. Теплого оттенка кожи не стерли даже годы в лишенной солнца коробке корабля. Темно-каштановые волосы на висках припылила седина, но глаза были все такими же голубыми, как сапфиры. Под взглядом Элви Холден потер рукой подбородок, кивнул на какие-то слова Фаиза. Бессознательным и очень мужским движением он напомнил ей какого-то крупного зверя: льва, гориллу или медведя. В нем не было угрозы, только сила, но Элви сразу ощутила, что человек, виденный прежде лишь на экране, сейчас дышит с ней одним воздухом.

– Вы в норме?

Элви встрепенулась. Вопрос задал крупный и бледный мускулистый мужчина. Обритая голова и большой живот придавали ему сходство с гигантским младенцем. Мужчина придержал Элви за плечо, словно опасался, что та упадет.

– В норме? – вместо утверждения невольно получился вопрос.

– Просто вы на секунду так изменились в лице… Точно все уже в порядке?

– Я должна встретиться с капитаном Холденом, – объяснила Элви, собираясь с духом. – Меня зовут Элви Окойе, я из РЧЭ. Экзобиолог из состава РЧЭ.

– Элви! – окликнул Фаиз и помахал ей.

Она кивнула бледному мужчине и прошла к столику, где сидели Фаиз с Холденом. Джеймс Холден смотрел на нее.

– Это Элви, – представил Фаиз. – Мы с ней знакомы с верхнего университета.

– Как поживаете? – Самой Элви ее голос показался тонким и фальшивым. Она откашлялась.

– Рад познакомиться. – Холден, встав, протянул ей руку. Элви пожала ее, отметив с гордостью за себя: как ни в чем не бывало!

– Садись. – Фаиз придвинул ей стул. – Мы с капитаном обсуждали проблему ресурсов.

– Пока это не проблема, – заметила Элви, – но будет проблемой.

Холден вздохнул и сжал ладони.

– Я все же надеюсь, что мы договоримся до приемлемого для всех варианта.

Фаиз недоверчиво насупился.

– Это каким же образом?

Холден поднял брови.

– Мы говорили о литии и деньгах, – обратился к Элви Фаиз и снова повернулся к Холдену. – А она о воде и продовольствии. Разные вещи.

– Разве воды здесь не достаточно? – спросил Холден.

– Хватает. – Элви надеялась, что покраснела не слишком заметно. Они, конечно, говорили о литиевых рудниках. Надо было сразу понять. – То есть воды достаточно и питательных веществ тоже. Но в том-то и беда, если можно так сказать. Мы очутились в совершенно чужой биосфере. Здесь все иначе, чем нам привычно. Я хочу сказать, здесь, похоже, все живое бихирально[18]18
  Хиральность – свойство молекулы не совмещаться со своим зеркальным отражением, как не совмещаются правая и левая руки. В земных организмах практически все биологические полимеры должны быть гомохиральными, чтобы функционировать, – составляющие их мономеры имеют одинаковую направленность. Все аминокислоты в протеинах – «левосторонние», в то время как все сахара в ДНК, РНК и в метаболических путях – «правосторонние». Бихиральность подразумевает смешение «правозакрученных» молекул с «левозакрученными», что свойственно искусственным органическим веществам.


[Закрыть].

– Правда? – удивился Холден.

– Элви, никто не понимает, что это значит, – подсказал Фаиз.

Холден из вежливости сделал вид, что не услышал.

– Здешние животные и насекомые выглядят… то есть да, выглядят-то они непривычно, но у них есть глаза и все такое.

– На них действует тот же отбор, – объяснила Элви. – Просто некоторые вещи очень полезны. На земле эволюция четыре или пять раз приводила к развитию глаз. К активному полету – три раза. У большинства животных рот расположен вблизи органов восприятия. Степень масштабного морфологического сходства при базовых биохимических различиях – поразительно интересная тема для исследования. Тех данных, которые я собрала с момента высадки, хватит на работу для поколений ученых, а ведь я только по вершкам поскребла.

– Так что там с ресурсами? – напомнил Холден. – Каких ресурсов вам не хватает?

– Дело не в тех, которых нам не хватает, – махнула рукой Элви, – а в тех, которые есть в нас. С точки зрения местной среды, мы – пузыри с водой, ионами и высокоэнергетическими молекулами. Мы не совсем во вкусе местных едоков, но рано или поздно кто-то найдет способ нас использовать.

– Вроде вирусов? – спросил Холден.

– Вирусы похожи на нас гораздо сильнее, чем то, что мы нашли здесь, – сказала Элви. – В вирусах есть нуклеокислоты, РНК. Они эволюционировали вместе с нами. Когда здешние существа придумают способ добраться до наших ресурсов, это будет больше похоже на добычу руды.

На лице Холдена проступило отчаяние.

– Добыча руды… – повторил он.

– У нас преимущество во времени, потому что наша биосфера старше. Насколько мы можем судить, здешняя эволюция началась примерно полтора-два миллиарда лет назад. У нас фора в добрый миллиард лет. И некоторые наши стратегии вполне способны оказаться действенными против их. Если мы сумеем вырабатывать антитела против местных протеинов, то сможем бороться с ними, как с обычной инфекцией.

– Или не сможем, – вставил Фаиз.

– Я прилетела сюда, согласилась на эту работу в том числе и потому, что мы должны сделать все правильно, – сказала Элви, замечая, с каким напором звучит ее голос. – Мы собирались создать герметичную среду. Купол. Собирались исследовать планету, учиться у нее и отвечать за то, что мы с ней делаем. РЧЭ прислала ученых. Исследователей. Знаете, сколько у нас квалифицированных специалистов по консервации и охране среды? Пятьдесят шесть. Пятьдесят шесть человек!

Она говорила громче, чем хотелось бы, размашисто жестикулировала, и голос дрожал от волнения. Неправдоподобно голубые глаза Холдена смотрели на нее, его внимание она ощущала на себе, как лучи света. Умом Элви понимала, что происходит. Ей страшно, ей больно, она винит себя за то, что Рив и его люди попали в беду. Как она ни старалась об этом забыть, внутри все кипело. Говорила она о биологии и о науке, а подразумевала: «Помоги мне! Все идет не так, и никто не может мне помочь. Никто, кроме тебя».

– Только до вашего прилета здесь уже была колония, – сказал Холден. Голос мягкий, как перышко. – Причем колония людей, у которых есть очень веские причины не доверять корпорациям. И властям.

– Здесь на вид все спокойно, – продолжала Элви. – И красиво. Здесь и в самом деле так. И эта планета могла бы научить нас такому, что нам и не снилось. Но что-то пошло не по плану.

– Она права, – вздохнул Фаиз. – То есть мне не меньше других хотелось бы обсуждать литий, моральное право и юридические аспекты. Но Элви все говорит верно насчет того, как жутко выглядит этот мир при ближайшем рассмотрении. У него имеются очень опасные грани, которым мы пока не уделяли внимания. Потому что, видите ли, были заняты – убивали друг друга.

– Я вас услышал, – сказал Холден, – и подумаю об этом. Прежде всего надо заняться тем, что здесь люди стреляют в людей. Но обещаю вам обоим, что как только возьму под контроль кризис, первым в моем списке будет создание надежного замкнутого планетарного купола. Кто бы в конечном счете ни стал здесь главным.

– Спасибо, – сказала Элви.

– Люди здесь в основном хорошие, – заметил Фаиз. – Астеры. Мы с ними живем не один месяц, и я готов поклясться, что большей частью никакие они не чудовища. Просто бедолаги, которые решили начать жизнь с чистого листа. И «Роял-Чартер» – очень, очень ответственная корпорация. В ее истории взяточничества и коррупции не больше, чем в школьном родительском комитете. Они очень стараются все сделать как надо.

– Знаю, – отозвался Холден, – и чертовски жалею, что от этого не легче.

– Эй, капитан! – окликнул похожий на младенца здоровяк.

– Амос?

– Тебе очередная порция крючкотворского дерьма от ООН.

– И я должен все это читать? – погрустнел Холден.

– Не представляю, кто может тебя заставить, – ответил Амос. – Просто подумал, что ты предпочтешь их игнорировать преднамеренно.

– Спасибо. Можно и так. – Холден снова обернулся к ним. – Боюсь, я сейчас должен заняться бюрократией. Но вам обоим спасибо, что пришли. Пожалуйста, обращайтесь ко мне в любое время.

Фаиз встал, и Элви секунду спустя поднялась тоже. Холден пожал им руки и скрылся в задней комнате. Фаиз вместе с Элви вышел на улицу. Гассан Смит с его винтовкой кивнули им, проходя мимо.

В кислородно-голубом небе горело солнце. Элви знала, что здешнее светило маловато, что его спектр немного сдвинут в сторону оранжевого, но успела привыкнуть к нему. Так же как и к тридцатичасовому дню и тесному домику-лаборатории.

Фаиз шагал с ней в ногу.

– К себе направляешься? – спросил он.

– Надо бы, – отозвалась она. – Я, как пошла за Ривом, там не бывала. Все циклы анализов наверняка закончены. И, скорее всего, меня ждет пачка сердитых посланий из дома.

– Да, пожалуй, – сказал он. – Так ты в порядке?

– За сегодняшний день ты третий меня спрашиваешь, – сказала Элви. – Что, похоже, будто я не в себе?

– Есть немножко, – признал Фаиз. – Но ты имеешь право малость почудить.

– Я в порядке, – сказала Элви. Рука там, где ее коснулся Холден, чуточку звенела. Она потерла кожу. Вдалеке по улице, понурившись и глубоко засунув руки в карманы, шла астерская девочка. Мартри и Чандра Вэй с подозрением смотрели ей в спину, держа винтовки в руках. Ветер с плато закручивал пыльные смерчики на углах переулков. Элви хотелось домой – и не хотелось. Хотелось вырваться из колодца, вернуться на «Израэль» и на родину, но и Новую Терру она не покинула бы ни за какие деньги. Вспомнилось, как совсем маленькой она однажды отчего-то страшно расстроилась. Плакала на плече у матери, кричала, что хочет домой, – хотя они уже и так были дома. Похожим образом она чувствовала себя и теперь.

– Не надо, – сказал Фаиз.

– Чего не надо?

– Не надо влюбляться в Холдена.

– Не понимаю, о чем ты! – огрызнулась она.

– Тогда тем более не надо, – с циничным смешком заключил Фаиз и свернул в сторону.

ГЛАВА 14
ХОЛДЕН

Это первое заседание арбитража колонии, – сказал Холден, глядя в объектив на конце стола. – Меня зовут Джеймс Холден. Представитель колонии Новая Терра…

– Илос, – сказала Кэрол.

– …Кэрол Чивеве, администратор колонии. Представитель «Роял-Чартер-Энерджи» – глава службы безопасности Адольфус Мартри.

– Что, собственно, происходит? – спросила Кэрол, с непроницаемым выражением глядя на Мартри. Тот улыбнулся в ответ со столь же невозмутимым видом.

– Что именно?

– Вы меня прекрасно поняли, – огрызнулась на него Кэрол. – Что вы здесь делаете? Вы – наемный охранник. Вы не уполномочены…

– Вы меня поставили на это место, – перебил Мартри, – когда убили губернатора. Вспоминаете? Большой взрыв. Разбитый корабль… такое трудно было не заметить.

Холден со вздохом откинулся на спинку своего неудобного стула. Пусть эти двое побранятся немного, спустят накопленный яд, а потом он вмешается и направит дискуссию на нужные рельсы.

РЧЭ предлагала провести совещание на своем челноке или на «Эдварде Израэле», где удобств было бы куда больше. Но колония потребовала, чтобы разбирательство проходило в Первой Посадке. Иначе говоря: вместо подлаживающихся под контуры тела гелевых кресел они сидели на металлических и пластмассовых уродцах, какие нашлись в колонии. Столом служила плитка эпоксидной ткани, поставленная на металлические ножки, а в комнате едва хватало места для стола и трех стульев. Маленькая полка на стене вмещала тихо шипящую кофеварку, от которой расходился запах гари. Амос привалился к дверному косяку, скрестил руки на груди, а лицо его язык не поворачивался даже назвать скучающим – скорее это было лицо спящего.

– …бесконечные обвинения без доказательств, лишь бы подпереть ваши собственные преступные претензии на имущественные права… – говорила Кэрол.

– Хватит, – вклинился Холден. – Больше никаких криков с обеих сторон. ООН и АВП прислали меня для поиска соглашения, которое позволило бы РЧЭ проводить порученные им научные работы, а тем, кто уже живет на Новой Терре…

– На Илосе.

– …на Илосе, не причинило бы ущерба.

– А как насчет сотрудников РЧЭ? – тихо поинтересовался Мартри. – Им причинять ущерб позволительно?

– Нет, – ответил Холден, – не позволительно. И потому цели этой встречи ввиду последних происшествий несколько меняются.

– Я после прибытия Холдена видела только одно убийство, и оно на вашей совести, – обратилась Кэрол к Мартри.

– Мадам координатор, – продолжал Холден, – не должно быть новых нападений на персонал РЧЭ. Это не обсуждается. Мы ничего не добьемся без уверенности каждого в своей безопасности.

– Однако он…

– А вы, – теперь Холден указал на Мартри, – убийца, и я намерен проследить, чтобы вас наказали по всей строгости закона.

– Вы не…

– После возвращения в те области пространства, где закон существует, – закончил Холден, – что подводит нас к первому пункту обсуждения. Имеются две администрации, претендующие на право распоряжаться экспедицией. Мы должны разобраться, кто здесь представляет закон.

Мартри молча достал из кармана гибкий дисплей и развернул его на столе. По экрану медленно пополз текст договора с ООН о передаче РЧЭ научной миссии на Новой Терре. Кэрол фыркнула и оттолкнула от себя дисплей.

– Да, – сказал Холден, – у РЧЭ имеется законный мандат от ООН с правом контролировать эту планету до завершения научных работ. Но невозможно игнорировать тот факт, что люди поселились на Новой Терре – или на Илосе – за несколько месяцев до первого проекта этого договора.

– Невозможно, – подтвердила Кэрол.

– Потому выработаем компромисс, который позволит РЧЭ делать дело, ради которого они сюда прибыли. Их работа, надеюсь, пойдет на пользу всем, включая и колонистов. Это новый мир, и в нем много неизвестных нам опасностей. Однако компромисс должен в то же время оставлять шанс, что при окончательном разбирательстве власти родных планет дадут Илосу право на самоуправление.

Амос, фыркнув, вскинул голову, на миг широко открыл глаза и снова медленно опустил веки.

– Ну так вот, – продолжал Холден, – объяснять все долго и скучно. В кратком изложении: я хочу, чтобы РЧЭ занималась своей наукой, а колонисты жили своей жизнью, и не хочу, чтобы кого-нибудь убили. Как нам этого добиться?

Мартри качнулся на стуле и потянулся, закинув руки за голову.

– Ну, – заметил он, – вы только что во всеуслышание объявили, что намерены меня арестовать, как только мы вернемся в цивилизованный мир.

– Да.

– Однако, по моему счету, колонисты… – это слово он процедил сквозь зубы, – нагребли около двух дюжин убийств.

– И как только мы вычислим виновных, – согласился Холден, – они отправятся в Солнечную систему и предстанут перед судом.

– Так вы еще и сыщик? – съязвил Мартри.

По спине у Холдена пробежали холодные мурашки. Он оглянулся, словно ожидал увидеть за спиной Миллера.

– Я считаю, что служба безопасности РЧЭ в сотрудничестве со мной и мистером Бартоном должна продолжать расследование этих преступлений.

– Постойте, – всем телом подалась вперед Кэрол, – я не позволю, чтобы он…

– Только расследование. Суда здесь не будет, поэтому не будет и никаких карательных мер, помимо самозащиты, а последняя – только с моего согласия.

– С вашего согласия? – медленно, будто пробуя слова на вкус, повторил Мартри и улыбнулся. – Если они дадут моим людям расследовать убийства, пока мы здесь торгуемся, позволят нам оборонять себя и гарантируют, что лица, против которых найдутся серьезные улики, не будут укрыты от суда, – то я не возражаю.

– Еще б он возражал! – сказала Кэрол. – Им только и нужно протянуть время, чтобы погубить нас всех.

– Объяснитесь, – нахмурился Холден.

– Мы еще не обеспечиваем себя, – сказала Кэрол. – У нас на орбите «Барб», которая доставляет нам топливные ячейки, заряженные от двигателя, сбрасывает продовольствие и семена – но настоящего земледелия пока нет. В почве неподходящие микроорганизмы. Мы отчаянно нуждаемся в запасах пищи, удобрениях, медикаментах…

– Которые охотно предоставит РЧЭ, – начал Мартри.

– Зато у нас здесь имеется жила лития, богаче которой никто из наших не видывал. Эта руда даст нам возможность купить все остальное. Однако «Израэль» не позволяет «Барбапикколе» выслать челнок за последней добычей и угрожает кораблю при попытке покинуть орбиту.

– Права на минеральные богатства Новой Терры вам не принадлежат, – заявил Мартри, – пока ООН не решит иначе.

Кэрол ударила ладонью по столу: в маленькой комнате хлопок получился громким, как выстрел.

– Видите? Это игра на время. Ему достаточно не позволять нам доставить руду на корабль и ждать. Со временем уже не важно будет, кому отдадут права. Даже если решение вынесут в нашу пользу, мы умрем с голоду, прежде чем доставим руду на рынок.

– Итак, – переспросил Холден, – вы просите разрешения на погрузку руды на «Барбапикколу» в то время, пока обсуждаются имущественные права?

Кэрол открыла и снова закрыла рот. Скрестила руки.

– Да.

– Хорошо, – кивнул Холден, – на мой взгляд, справедливо. Кто бы ни продавал эту руду, ему потребуется транспорт, а «Барб» сойдет не хуже другого.

Мартри пожал плечами:

– Пусть так. Мы разрешим посадку челнока и транспортировку руды. Но с добычей дело иное.

– Объяснитесь? – второй раз попросил Холден.

– Они применяют взрывчатку. Такую же, какую использовали люди, уронившие челнок и убившие губернатора. Пока у них неограниченный доступ к зарядам, мои подопечные в опасности.

– Что вы предлагаете? – спросил Холден.

– Я хочу контролировать допуск.

– Стало быть, вы разрешаете нам перевозить руду, которую не позволите добывать? – сказала Кэрол. – Типичное для корпорации двоедушие.

– Я этого не говорил. – Мартри сделал успокаивающий жест, на взгляд Холдена – нарочито покровительственный. – Я имел в виду, что мы будем хранить неиспользуемую взрывчатку и выдавать ее вашим шахтерам под расписку. Таким образом, ни один заряд не пропадет, чтобы потом всплыть в виде бомбы.

– Кэрол, вы не находите такое решение справедливым? – спросил Холден.

– Это замедлит работы, но ради мира я согласна, – отозвалась она.

– Вот и хорошо. – Холден встал. – Закончим пока. Завтра встретимся снова, обсудим предложения ООН относительно управления колонией и начнем подбивать детали. Еще надо поговорить об охране среды.

– АВП… – начала Кэрол.

– Да, я получил рекомендации и от Фреда Джонсона, их тоже обсудим. Мне бы хотелось к концу недели выслать в ООН и АВП визированный план и получить их отклик. Приемлемо?

И Мартри, и Кэрол кивнули.

– Прекрасно. И хотелось бы, чтобы вы оба присутствовали, когда я на вечернем собрании поселка буду представлять сегодняшние договоренности. Первая демонстрация доброй воли и солидарности.

Мартри поднялся и прошел мимо Кэрол, не оглянувшись и не подав руки.

Воистину, добрая воля и солидарность!

– Ну, – спросил Амос вечером, встретив Холдена на выходе из ратуши, – как прошло?

– Должно быть, я все сделал правильно, – ответил Холден. – Недовольны все.

Они в уютном молчании шли по пыльной улочке. Наконец Амос заговорил:

– Жутковатая планета. У меня крыша едет, когда поднимаю голову к открытому небу и не вижу луны.

– Понимаю тебя. Мои мозги все ищут Орион и Ковш. А самое жуткое, что я их нахожу.

– Это не они, – напомнил Амос.

– Да, знаю! Но глаза сами прочерчивают линии так, чтобы из чужих звезд сложился привычный узор.

После минутного молчания Амос спросил:

– Это вроде как метафора, а?

– Именно.

– Угостить тебя пивом? – предложил Амос, когда они подошли к дверям столовой.

– Может, попозже. Сейчас я, пожалуй, прогуляюсь. Ночью здесь легко дышится. Похоже на Монтану.

– О’кей, приходи, когда вернешься. Смотри, чтобы тебя не пристрелили и не похитили.

– Уж постараюсь.

Холден шел медленно, пыль при каждом шаге окутывала облачками лодыжки. Здания мерцали в темноте – единственное человеческое поселение на планете. Единственный островок цивилизации в глуши. Холден повернулся к нему спиной и пошел дальше.

Тусклые огни поселка уже растаяли за спиной, когда сбоку возникло голубоватое свечение. Оно было здесь – и не здесь. Воздух светился, но ничего не освещал.

– Миллер, – не оглядываясь, сказал Холден.

– Привет, малыш.

– Надо поговорить, – закончил за него Холден.

– С каждым разом все несмешнее, – заметил сыщик. Руки он не вынимал из карманов. – Ты сюда пришел меня искать? Признаться, я польщен, учитывая, сколько у тебя других забот.

– Других забот?

– Да, полные трущобы будущих покойников, с которыми ты норовишь обращаться как со взрослыми людьми. Это наверняка кончится кровью.

Холден хмуро глянул на Миллера.

– Это говорит бывший коп или кошмарная креатура протомолекулы?

– Не знаю. Оба, – откликнулся Миллер. – Чтобы получить тень, нужен свет и что-нибудь на его пути.

– А можно мне на минутку одолжить копа?

Седой мужчина с желваками на скулах вздернул брови, точь-в-точь как при жизни.

– Ты просишь меня использовать твой мозг, чтобы эти мартышки перестали убивать друг друга за металлы?

– Нет, – вздохнул Холден, – только совета прошу.

– Конечно. Пожалуйста. Мартри – психопат, который наконец нашел место, где может воплотить все свои жуткие фантазии. Я бы разрешил Амосу его пристрелить. Кэрол и ее землекопы живы только потому, что до сих пор не догадались о собственной глупости. Вероятно, через год они перемрут от голода и бактериальных инфекций. Максимум через полтора. Твои приятели – Авасарала и Джонсон – сунули тебе в руки окровавленный нож, а ты принял его за знак доверия.

– Знаешь, за что я тебя ненавижу?

– За шляпу?

– И за нее тоже, – признал Холден. – Но больше всего за то, что меня тошнит от каждого твоего слова, но ты не всегда ошибаешься.

Миллер кивнул и стал смотреть в ночное небо.

– Фронтир всегда вне закона, – сказал Холден.

– Верно, – согласился Миллер, – но эти края стали местом преступления еще до тебя.

– Взрыв тяжелого челнока был….

– Я не о том, – перебил Миллер. – Все это.

– Я в последнее время только и делаю, что прошу всех объясниться.

Миллер засмеялся.

– Думаешь, те, кто строил эти башни и прочее, просто ушли? На планете произошло убийство. Пустая квартира, на столе неостывшая еда, вся одежда в шкафах. Прямо какой-то дерьмовый Кроатон[19]19
  Речь идет о тайне исчезнувшей английской колонии на острове Роанок у побережья Северной Америки. Поселенцы исчезли бесследно, на дереве было вырезано слово «Кроатон» – название соседнего острова.


[Закрыть].

– Колонисты в Северной Америке?..

– Только, – не слушая его, продолжал Миллер, – что за народ здесь исчез? Не тупые европейцы, по глупости не рассчитавшие сил. Те, кто здесь жил, модифицировали планету, как мы перестраиваем кухню. На орбите у них была оборонительная сеть, способная испарить Цереру, подойди та слишком близко.

– Постой, какая еще сеть?

Миллер опять не услышал.

– Пустая квартира, пропавшая семья – это жутко. Но здесь вы, считай, нашли пустую военную базу. Танки и истребители на взлетных дорожках, водителей и пилотов нет. Недоброе место. Здесь случилось что-то плохое. Велел бы ты им всем уйти, а?

– Да уж, – скривился Холден, – только этого не хватало. В споре, кому здесь жить, не помешает третья сторона, которую обе возненавидят.

– Никому здесь не жить, – сказал Миллер, – а вот в игры с трупами мы наверняка вляпаемся.

– Это как понимать?

Миллер сдвинул шляпу на затылок, разглядывая звезды.

– Я все ищу ее. Джули. Она мертва, я видел ее тело, а все ищу.

– Правильно. Все равно жутко, но правильно.

– Вот и здесь так же. Мне не нравится, но, если ничего не случится, мы будем все тянуться, тянуться, тянуться, пока не дотянемся до того, кто все это сделал.