Текст книги "Пожар Сиболы"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

– Затем, что хочу увидеть кое-что, – сказала она. – Я и здесь за тем же. Вот почему все свое время я тратила на сбор образцов и анализы. Я люблю свою работу, а моя работа – видеть. Холден сказал, что поговорит с чужаками и, может, сумеет отключить систему обороны, а значит, он поедет по новым местам…

– Сколько их осталось, – заметил Фаиз.

– И еще потому, что я скоро умру, – добавила Элви.

Фаиз отвел глаза.

– Мы все умрем, – продолжала Элви, – и, вероятно, очень-очень скоро. Я могу или уехать и увидеть поразительный, незнакомый, прекрасный, разрушенный мир, или остаться в лагере и смотреть, как рядом постепенно умирают все. Я трусиха, гедонистка и очень-очень большая эгоистка.

– Скажу между нами, раньше я думал, что это скорее ко мне относится.

– Знаю.

За стеной ревел карт Амоса – камера сгорания орала как синтезатор, зависший на одной ноте, да и то фальшивой. Амос уже сидел за панелью управления. Фаиз проводил Элви к машине и помог ей забраться внутрь. Потом отступил, глубоко засунув руки в карманы. Ей было плохо видно, но Элви и так знала, что у него тоже в глазах слезы.

– У тебя там припасы, док? – спросил Амос.

– Придется обойтись этим.

– Ну и ладно. Сигнал с капитанского терминала я засек. Горючки у нас примерно на неделю, а парень, за которым я гонюсь, выиграл день форы.

– Жаль, что нет солнечных очков, – вздохнула Элви. – И еще бы пиццу.

– Никудышный мирок, док.

– Поехали.

Тележка качнулась, колеса скользнули в грязи, нашли опору и понеслись вперед. Дождь разбрызгивался точками на ветровом стекле и тут же стирался широкими дворниками. Мир впереди был огромной грязевой равниной. Элви заглянула в ручной терминал Амоса. Путь к Джеймсу Холдену пролегал через территории, раньше заросшие подобием леса, потом мимо большого пресноводного озера и по лабиринту каньонов, не поддававшихся здравому геологическому истолкованию. Этот мир был изуродован катастрофой – но все же Элви его увидит. А природа всегда оправляется после катастроф.

– Постой, – сказала она. – Подожди минутку, а?

– Если приспичило, могла бы уладить это дело до выезда, – проворчал Амос, однако остановил мотор. За ревом генератора на ацетиленовом горючем она не слышала шума электромотора. Открыв дверцу кабины, Элви высунулась наружу. Они проехали не больше ста метров. Фаиз еще был виден как темное расплывчатое пятно. Элви помахала, и он махнул в ответ. Она поманила его к себе, и он пошел. Побежал рысцой по грязным лужам, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на слизня.

Добравшись до кабины, Фаиз взглянул на нее. Теперь Элви не сомневалась насчет слез.

– Я, может, не вернусь, – сказала она.

– Знаю.

– Нам вроде как пора, док, – позвал Амос. – Мне жаль портить вечеринку, но…

– Понимаю, – ответила Элви и снова заглянула в темные глаза Фаиза. – Поедешь с нами?

– Что? – спросил Амос, а Фаиз одновременно с ним проговорил:

– Конечно поеду.

Элви подвинулась, освободила ему место. Фаиз втиснулся рядом и захлопнул дверь. Амос, подняв брови, разглядывал обоих. Элви улыбнулась ему и закинула руку на плечо Фаизу.

– Об этом мы, помнится, не договаривались, док, – проворчал Амос.

– У нас вроде как медовый месяц, – объяснила Элви и почувствовала, как Фаиз напрягся, а потом прямо растаял, приникнув к ней.

Амос полюбовался ими еще немного и махнул рукой.

– Каждой твари по паре…

ГЛАВА 47
БАСЯ

Как у тебя там? – спросила Наоми по рации. У нее был приятный голос, певческий. Он хорошо звучал даже через крошечные динамики скафандра. Поймав себя на том, что его мысли блуждают, Бася резко тряхнул головой. Табло жизнеобеспечения показывало низкий уровень кислорода, и он переключился на запасной баллон.

– Нашел пять пробоин, – доложил он, возясь с ниппелем. – Ты была права: две сразу за консолью. Отсюда незаметно. Но, по-моему, все действует.

– Теперь мастерская, – отозвалась Наоми. – Там одна слабая протечка. Добраться к ней трудно, у нас много барахла набито в пространство между корпусами.

– Протиснусь, – пообещал Бася и, вытащив маленький металлический диск, начал приваривать его поверх пробоины.

– Он за горизонтом… пока, – сказал по рации Алекс. Наоми, координируя из рубки ход работ, сидела там в скафандре, потому связаться с ней можно было только по радио. Бася хотел спросить, кто «он», но вместо этого занялся второй заплатой. Красный шарик расплавленного металла оторвался от шва и, ударившись в его лицевой щиток, застыл черной точкой напротив левого глаза. Особой опасности для скафандра он не представлял, но все равно такой промах был достоин салажонка. Признак усталости. Медленное вращение «Росинанта» на конце буксира заставляло незакрепленные предметы сдвигаться к стенам. Об этом следовало помнить.

– Нам подарочков не оставил? – спросила Наоми, подразумевая таинственного «его».

– Не-а, – ответил Алекс. – Я его на проходе держал лазерным прицелом. В качестве предупреждения.

– ОТО полностью отключились, и плазменные торпеды пока не работают, – сказала Наоми.

– Да, только они-то этого не знают. Не так давно я у них на глазах превратил их челнок в суши.

– Лучше бы мы этого не делали.

– Ну, если ты предпочитаешь одну большую дыру множеству маленьких…

– И то верно, – признала Наоми. – Ты там заканчиваешь?

Бася не сразу понял, что она снова обращается к нему.

– Да, последнюю закрываю.

– Я проведу тебя к наружной переборке мастерской.

Насчет барахла Наоми не шутила. Между внешней и внутренней обшивками корпуса обнаружился большой громоздкий предмет, занимающий почти все пространство. С одного края устройства торчала длинная металлическая труба, протянувшаяся, кажется, вдоль всего корабля вроде канализации. С другой стороны располагался сложный на вид подающий механизм, а по бокам шел двойной ряд мощных промышленных аккумуляторов.

– Шестьдесят два процента, старпом, – сказал Алекс. – Быстро падаем. И для «Барб» отсчет дошел до двенадцати часов. Работай у меня маневровые, я бы уже разгонялся.

– Я отключила все, что можно было отключить, – ответила Наоми, – так что энергии у нас столько, сколько есть. Попробую придумать, как заменить неисправные двигатели работающими и вернуть хоть какую-то маневренность. Задача нетривиальная, нам здорово досталось.

Бася поводил лучом фары, пока не нашел еле видный след застывшего пара. Он тянулся к крошечному отверстию в переборке. Через секунду пробоина была закрыта металлическим диском. Голубой факел горелки разогнал темноту, и кругом бешено заплясали тени труб и проводов.

– Алекс? – не прерывая работы, позвал Бася.

– Йо?

– Что это тут рядом со мной? На вид мощная штука. Мне постараться ее не нагревать?

– А, да, – с невеселым смешком протянул Алекс, – ты уж постарайся.

– Это рельсовая пушка, – сказала Наоми. – Мы добавили ее к стандартному вооружению. Повредить ее возможно, но она не взрывается. И стреляет просто металлическими болванками без взрывчатки.

– Хорошо, – сказал Бася. – Я здесь почти закончил.

– Она стоит триста тысяч новых церерских йен, – заявил Алекс. – Сломаешь, будешь покупать новую!

За то время, пока Бася возвращался в шлюз, Снимал снаряжение и убирал на место, Наоми восстановила потерянную атмосферу, так что все собрались в рубке. Старпом плавала над командным постом, сняв только шлем легкого скафандра. Хэвлок с Алексом устроились напротив на постах управления боем. В помещении стояла напряженная тишина, какая бывает только после жаркого спора.

– Проблемы? – спросил Бася, когда за ним закрылся палубный люк.

Алекс с Хэвлоком дружно отвернулись – кажется, с неловкостью. Наоми взгляда не отвела. Она сказала:

– Мы теряем «Барбапикколу».

– Что?

– Я придумала, как переместить пять маневровых двигателей с левого борта на правый. Этого хватит, чтобы удержаться на орбите, пока есть энергия. Но вытянуть «Барб» у нас мощности не хватит. Мы не успеем и половины работы сделать, как она зацепит атмосферу. Придется ее отпустить.

– Нет, – сказал Бася.

– Мы пытались, – продолжала Наоми, словно не услышав его. – Но причиненные челноком повреждения слишком серьезны. Я сейчас свяжусь с капитаном «Барб» и попрошу перевести к нам твою дочь. Расплатимся тем, что примем еще несколько человек. Но только несколько.

Вслед за сокрушительным облегчением на Басю накатил столь же сокрушительный стыд.

– На «Барбапикколе» сто с чем-то человек. Мы оставим их умирать?

– Не всех, но, как бы нам ни хотелось, все сюда не поместятся. «Роси» рассчитан на команду в двадцать два человека. Иначе нам только и останется, что умереть вместе с ними, – сказала Наоми. Голос у нее вздрагивал, но взгляд был твердым. Она знала, как ужасны ее слова, но отказываться от них не собиралась. Бася поймал себя на том, что старпом «Росинанта» внушает ему страх.

– Впрочем, мы сами не так уж много выигрываем. Энергия иссякает, маневровой тяги чуть больше половины нормы, так что мы едва-едва выберемся на постоянную орбиту, где сможем медленно умирать, когда отключится система жизнеобеспечения. Конечно, мы примем, сколько сможем, людей с «Барбапикколы». Значит, будем тратить энергию еще быстрее. Мы проигрываем, проигрываем, проигрываем, Бася. Хороших вариантов не осталось.

Бася кивнул, без спора принимая ее доводы. Она знала свое дело. И все же ему казалось, что они что-то упустили. Что-то зудело в голове. Чтобы отвлечься, он провел пальцем по запотевшей стене. Она не должна бы запотевать – атмосферная система обычно не допускает такого повышения влажности. Теперь, подумав об этом, Бася заметил, что воздух стал густым и слишком жарким. Наоми установила климатическую систему на минимальную мощность. Она не обманывала: они сами едва держались.

– Когда они явятся и как до нас доберутся? – спросил Хэвлок, подразумевая беженцев с «Барбапикколы».

– Через три часа. Тебе надо будет спуститься их встретить. Не знаю, что у них за скафандры, но ничего хорошего не жду. Может, придется подкинуть им несколько наших.

– Понял. – Хэвлок кивнул. Кивнул как землянин. Поднял и опустил голову – движение, совершенно незаметное в скафандре. Бася, не подумав, качнул кулаком, показывая, как надо. Хэвлок не обратил на него внимания.

Зато короткое переключение пробило затор у Баси в мозгу, и болтавшаяся там мысль выскочила наружу, вполне оформившись.

– Почему мы не используем заряд рельсовой пушки?

– Что? – спросил Хэвлок.

– Ха, – встрепенулась Наоми. – Недурная мысль. Батареи заряжены, так?

– Они заряжаются от работающего реактора. Мы с тех пор не стреляли, а без использования они медленно теряют заряд, – ответил Алекс. – Но там отдельная система. Чтобы подключить ее к нашей, придется поработать.

– Я поработаю! – сказал Бася. – Я сделаю, только объясните что. Я сейчас же перезаряжу скафандр и сварочный аппарат.

– Погодите, – забормотала Наоми. Лицо ее застыло, только глаза быстро двигались, словно читая невидимую надпись. – Погодите минутку…

Хэвлок хотел что-то сказать, но Алекс схватил его за плечо и молча покачал головой.

– Это надо собрать всю энергию рельсовой пушки, перевести ее в главную сеть и использовать для нагревания инерционной массы, чтобы обеспечить тягу, – сказала она наконец.

– Ага, – согласился Алекс.

– На каждой стадии будут потери. Эффективность мала.

– Ага, – повторил Алекс.

– А ведь у нас уже есть инерционная масса, и переключать ничего не придется, – продолжала Наоми. – Алекс, какое ускорение придаст кораблю двухкилограммовая болванка, выброшенная со скоростью пять тысяч метров в секунду?

– Порядочное, – хитро усмехнулся Алекс. – Недаром стрелять разрешается только при работающем основном двигателе.

– По мне, не хуже маневрового, – ухмыльнулась в ответ Наоми.

– Э… – вставил Хэвлок, – корабль ведь немножко раскрутило ударом челнока? Не будет ли сложностей… понимаете, с прицелом?

– Задача нетривиальная, – признала Наоми. – Выстрел должен быть сделан в ту самую миллисекунду, когда оба корабля и буксирный трос окажутся на одной линии. Человеку этого не рассчитать, но «Роси» справится, если точно сформулировать задание.

– А «Барб» не окажется на дороге? – спросил Хэвлок.

– И то верно, – тихо и невозмутимо отозвалась Наоми, – а значит, надо будет сначала направить нос «Роси» вниз, а после выброса болванки снова задрать, чтобы не дать ему закрутиться вдоль новой оси. К счастью, нужные маневровые уцелели.

– Это, – сказал Бася, – выглядит очень сложным.

Наоми улыбнулась и подмигнула ему.

– Это всего-навсего самая сложная навигационная программа, какую мне приходилось писать, – но у меня будет пара часов на разработку.

– Не знаю, как вы, ребята, а я в восторге, что в этом участвую, – объявил Алекс. – За дело!

Перед глазами у Баси тикали часы и минуты до смерти дочери.

Наоми быстро печатала на своем пульте. Язык символов, используемый навигационной системой корабля, ничего ему не говорил. Бася следил за ее работой как за разговором на незнакомом языке: понимал, что идет обмен информацией, но не представлял, о чем речь. И все-таки он смотрел, потому что Наоми создавала программу, способную открутить стрелку часов назад на несколько драгоценных минут. Или часов. Точно не дней.

Алекс вернулся в кабину и не показывался оттуда, но время от времени переговаривался с Наоми по корабельной связи – видимо, следил за ходом работы со своего поста. Он просил что-то пояснить или что-то предлагал, но его слова были для Баси такой же бессмыслицей, как символы на экране.

Хэвлок спустился палубой ниже, чтобы достать из грузового отсека аварийные спасательные пузыри и поднять их в главный шлюз. План с рельсовой пушкой мог сорваться, и тогда пришлось бы эвакуировать с «Барбапикколы» всех, кто поместился бы на «Роси».

Они просто тянули время. Дать «Барб» еще немного жизни за счет фокуса с пушкой. Если не выйдет, спасти немногих, взяв их на «Роси», пока и тот не упадет или не превратится в смертельную ловушку, когда двадцать лишних человек выдышат воздух и перегрузят систему жизнеобеспечения.

И все-таки команда «Росинанта» старалась. Сражалась, трудилась, изобретала сложные планы, лишь бы выиграть время. Бася не сомневался: они бы так же не жалели сил, чтоб дать друг другу хоть несколько лишних минут. Прежде он никогда об этом не задумывался, но таков ведь микрокосм каждой жизни. Хоть никто не живет вечно, надо драться за каждую минуту. Не жалея сил, отбивать еще немножко. Эта мысль внушала Басе гордость и грусть. Может, так чувствовали себя воины, отстаивая клочок земли и сознавая, что останутся на нем навсегда. Выбрав для себя бой, пока есть силы. Бася не взялся бы объяснить, что такого заманчиво-романтического в идее «Мне конец, но я так легко не сдамся».

Разглядывая гневный бурый шар Илоса, вращающийся на экране, Бася думал: «Ты нас убиваешь, но мы еще поборемся». Он глубоко вздохнул и подавил желание ударить себя кулаком в грудь.

– Ты там в порядке? – спросила Наоми, не отрываясь от работы.

– Да. А ты?

– Кончаю, – сказала она. – Штука в том, что у нас будет большая инерция вдоль одного вектора, не совпадающего с центром массы, к которому прикреплен буксир, а маневровые двигатели остались только с трех сторон. Потому надо минимизировать вращение на левый борт. Использовать маневровую тягу правого борта для этого нельзя, потому что натяжение троса изменит положение нашего центра массы. Забавная проблема.

– Ничего не понял, – признался Бася. – У нас получится?

– Думаю, да. Алекс со мной согласен. Через пару минут, на следующем обороте, выстрелим – тогда и узнаем.

– Здорово, – сказал Бася.

Открылся и закрылся палубный люк – Хэвлок вернулся в рубку. Он сменил комбинезон РЧЭ и бронежилет на просторный серый тренировочный костюм с надписью «Росинант» на груди. Безопасник был крупнее Холдена – костюм, сидевший на нем так свободно, вероятно, принадлежал Амосу. Бася подумал, что не рискнул бы без спросу позаимствовать его одежду.

– Аварийное оборудование в шлюзе, – сказал Хэвлок в спину Наоми. Та не поворачивала головы. – Кроме того, я добавил пару реактивных ранцев, несколько запасных баллонов и Басину сварку. Не знаю, что еще может пригодиться.

– Спасибо, Дмитрий, – сказала Наоми.

– Дмитрий? – удивился Бася.

– А что тебе не нравится? Кстати, разве Бася не девчачье имя? – огрызнулся Хэвлок.

– Так звали мою бабушку, а она была известным на всю Солнечную систему врачом, так что носить ее имя – высокая честь. Я ее старший внук.

– Вы, двое, заткнитесь или покиньте рубку, – приказала Наоми и, стукнув по панели связи, позвала: – Алекс, готов?

– Похоже на то, – протянул пилот. – Одну секунду, дай-ка подкручу кое-что…

– Можно вывести это на большой экран? – попросил Бася. – Хочется видеть, что происходит.

Наоми не ответила, но тактическая карта на главном экране сменилась обзором с направленных вперед телескопов. Изображение медленно вращалось: прошел серый с бурым шар Илоса, потом далекая серая туша «Барбапикколы», и экран заполнила звездная чернота.

– Одно окно пропустили, – сказала Наоми. – Ты почти готов?

– Ага, – выдохнул Алекс, втрое растягивая слова, – уже. Готов.

– Приступаю, – сказала Наоми и нажала кнопку. Ничего не случилось. Вид на экране медленно сдвигался, на нем снова появился Илос. Потом «Барбапиккола». Потом, без предупреждения, «Росинант» резко завалился вперед, и в брюхе у него произошло что-то очень громкое. В атмосфере планеты появилась яркая огненная точка с завитком пламени. Бася увидел, что дальняя переборка не быстро, но ощутимо надвигается на него. Корабль снова дернулся, коротким стаккато подключились маневровые двигатели. Когда звук и толчки прекратились, на главном экране неподвижно застыла «Барбапиккола».

– Ого, – сказал Алекс, – наблюдаю активность на лунах.

– Они в нас стреляют? – спросил Хэвлок.

– Нет. Похоже, целят в снаряд гауссовой, – ответил пилот. – Очко в пользу оптимистов.

– Мы больше не вращаемся, – заметил Бася.

– Нет, – ответила Наоми. – С двигателями, направленными в три любые стороны, я найду способ стабилизироваться. Сейчас надо только продолжать стрельбу, вводить поправки, и будем набирать орбитальную скорость.

Бася опустил взгляд на таймер, отсчитывающий срок жизни «Барбапикколы». К нему добавилось четыре минуты.

– Как часто можно стрелять?

– Примерно раз в пять минут, чтобы не перегреть пушку и не сжечь батареи. По крайней мере, каждые пять минут, пока батареи не сядут.

– Но…

– Мы пока только остановили деградацию орбиты, не больше, – сказала Наоми.

– «Израэль» показался, – насторожился Алекс. – Они что-то выбросили.

– Черт побери, – буркнула Наоми. – Дали бы нам дух перевести, а, ребята? Что выбросили?

– Людей в скафандрах, – сказал Алекс.

– Это милиция, – пояснил Хэвлок. Он подтянулся к тактическому дисплею и то давал, то уменьшал увеличение. – Двенадцать человек в вакуумном снаряжении с ранцами. Плюс столько же металлических объектов размером с человеческое тело. Насчет этих не уверен.

– Можешь предположить, что они затеяли? – спросила Наоми, подключившись к его изображению.

– Они механики и инженеры. Они знают, как мы покалечены. Как беззащитны. Я бы сказал, они собираются нас прикончить.

ГЛАВА 48
ХОЛДЕН

Учеба в академии флота давалась Холдену так тяжело, что окончание первого семестра он отметил пьянкой, которая вырубила его на двадцать часов. Тогда он впервые ощутил разницу между сном и обмороком. Пусть они и похожи, но не одно и то же. Очнувшись спустя без малого сутки, он совсем не почувствовал себя отдохнувшим. Похмельный синдром его чуть не прикончил.

Поездка по Миллеровой трансферной сети путала ощущение времени. Включившись в первый раз, Холден увидел, что ручной терминал отсчитал десять часов. Эти часы он провел в обмороке, а не во сне, потому что чувствовал себя больным и измученным. Саднило горло, глаза жгло, словно под веками прошлись наждаком, а все мышцы ныли. Он бы решил, что заболел гриппом, если б антивирусные средства, которые Холден принимал раз в три месяца, не исключали заражения. Запустив диагностику скафандра, он получил несколько уколов – чего именно, он не знал. Потом выпил половину воды из канистры и закрыл глаза.

Еще через девять часов он проснулся почти отдохнувшим. Боль в горле исчезла. В какой-то момент обморок перешел в сон, и тело отозвалось на него благодарностью. Потянувшись на металлическом полу, Холден хрустнул суставами. Потом выпил остаток воды.

– Проснись и пой! – позвал Миллер, медленно проступая из темноты в нимбе голубого сияния – словно кто-то подкручивал тумблер яркости.

– Проснулся, – ответил Холден и погремел пустой канистрой. – Но ты меня так спешно выдернул, что я не успел сделать запасов. Буду мучиться от жажды, если твои инопланетяне не припасли где-нибудь питьевой фонтанчик.

– Посмотрим. Пока это наименьшая из наших проблем…

– …Сказал парень, который никогда не пьет.

– Впереди отрезок системы поврежден, – продолжал Миллер. – Я наделся, что его можно будет обогнуть. Не повезло – дальше придется пешком.

– Твой ярмарочный паровозик сломался?

– Моя ярмарочная транспортная система простояла больше миллиарда лет, при том что половина планеты не так давно взорвалась. Твоему кораблю нет и десяти лет, а ты никак не можешь наладить кофеварку.

– Ты унылый и озлобленный человечек, – укорил его Холден, вставая на ноги и толкая дверь вагона. Она не открылась.

– Держись, – сказал Миллер и пропал.

Холден увеличил яркость терминала и занялся проверкой снаряжения. Миллер сцапал его после очередного обхода, поэтому при нем остались защитный скафандр, пистолет и несколько обойм – вряд ли что-то пригодится. Канистру он уже опустошил, никакой еды с собой не взял, запасы встроенной аптечки почти подошли к нулю. Все это хорошо было бы заполнить. Когда тело проснется настолько, чтобы ощутить голод, ему наверняка захочется променять пистолет на сэндвич. Холден не слишком надеялся найти в руинах чужаков торговый автомат.

Через десять минут беспокойство сменилось нетерпением. Сев на пол, он попробовал вызвать «Росинант» и получил сообщение, что связи нет. Он попробовал дотянуться до Элви, до Люсии, до Амоса. Не вышло. Материал, из которого выстроили древнее метро, блокировал передачу сигнала на антенну «Роси». Холден ничего не мог с этим поделать. Второй вариант – что с «Роси» что-то случилось – предполагал множество неприятных последствий. Холден включил тупую игрушку «составь узор» и убивал время, пока терминал не предупредил, что кончается заряд.

Через час Холден стал нервничать. Он не страдал клаустрофобией и большую часть жизни провел в тесных каютах космических кораблей, но перспектива одинокой смерти в металлической коробке глубоко под землей все равно не радовала. Холден несколько раз ударил ногой в дверь, покричал Миллеру, но ответа не дождался.

Что само по себе тревожило.

Контейнер, в котором он проспал всю эту долгую поездку на север, был пуст. Инструменты под рукой оказались только те, которые он прихватил для ремонта снаряжения и оружия. Ни резать, ни разгибать металл они не могли. Холден снова пнул дверь, на сей раз с такой силой, что удар отозвался болью в бедре. Та не шевельнулась.

– Эй, – громко сказал он. Если Миллер затащил его в такую даль, чтобы оставить умирать в пустом вагоне, это был самый нудный розыгрыш в истории.

Холден мысленно перебирал все, что при нем осталось, обдумывал разные сочетания, способные вышибить дверь, и старательно отгонял мысль о том, что взрыв такой силы, скорее всего, ликвидирует все живое в контейнере.

Внезапно снаружи громко заскрежетало. Скрежет перешел в пронзительный визг, затем послышались несколько мощных ударов и снова визг, совершенно оглушительный. Дверь исчезла, вырванная из рамы одним движением. За ней стоял кошмар.

На первый взгляд – полный набор режущих орудий. Тварь стояла на шести ногах, а еще четырьмя размахивала, напоминая составленное из стали и ножей ракообразное. Вокруг тяжелых режущих рук воздух хлестали черные, словно резиновые щупальца. На глазах у Холдена два этих щупальца вцепились в края дверного проема и с устрашающей силой выгнули их наружу.

Холден вытащил пистолет, но целиться не стал. Оружие в его руке выглядело слишком маленьким и бессильным.

– Убери, – сказало чудище голосом Миллера, – ты себе глаз вышибешь.

Холден не слишком задумывался о том факте, что голос Миллера, который он слышал годами, был галлюцинацией, созданной протомолекулой. Но сейчас этот голос прозвучал в воздухе – настоящие колебания, переданные атмосферой на барабанные перепонки, – и от этого у Холдена чуточку закружилась голова.

– Это ты? – спросил он, не сомневаясь, что бьет мировой рекорд по глупым вопросам.

– Смотря как понимать, – ответил робот-Миллер и попятился. Для металлического монстра он двигался на удивление тихо. – Я сумел пробраться в местное программное обеспечение, а эта штука неплохо работает, если вспомнить, что ежемесячный техосмотр не проводился этак с тысячу миллионов лет.

Миллер что-то сделал, и Холден вдруг увидел сыщика в помятом костюме на том же месте, где находился монстр. Миллер пожал плечами и виновато улыбнулся. Робот, накладывавшийся на его изображение, тоже пожал плечами, только вместо рук дернулись две массивные крабьи клешни. Это было бы смешно, если б не вызывало жестокой головной боли.

– Одно из двух! – взмолился Холден, поспешно зажмурившись. – Когда я вижу вас одновременно, у меня мозги трещат.

– Извини. Нет проблем, – отозвался Миллер, и Холден, открыв глаза, увидел только робота. – Идем, нам еще далеко.

Холден выскочил из контейнера материального трансфера на плоскую металлическую платформу. Некоторые части робота-Миллера слабо светились, причем, в отличие от голубого сияния, сопровождавшего призрак, действительно освещали пространство вокруг.

Указав на мерцающую конечность, Холден попросил:

– Нельзя ли сделать ее поярче?

В ответ на его просьбу свечение робота усилилось до того, что в туннеле стало как днем под открытым небом. Тут же прояснилась и причина отказа материального трансфера: в двух десятках метров впереди рухнувший туннель завалило скалами и обломками.

Миллер догадался, о чем думает Холден.

– Да, с перезагрузкой не все в порядке. Силовой узел магнитного поля проснулся неудачно и подорвал сам себя. И не только он. Уже недалеко, сам увидишь.

– Мы пройти-то сможем?

– Ну, пути не отремонтировать, но я тебя выведу. Эта штука… – робот-Миллер помахал в воздухе тяжелой лапой, – как раз и сделана для расчистки проходов. Когда-то копала и обслуживала туннели. Запрыгивай.

– Ни фига себе шутки!

– Нет, кроме шуток, забирайся. На этом парне будет быстрее, чем пешком.

– Миллер, – проговорил Холден, – ты весь состоишь из острых углов.

Одно черное щупальце вывернулось и тщательно оглядело тулово робота.

– Погоди. – Робот загудел, несколько раз звонко щелкнул и сменил форму, устроив на спине большую плоскую площадку. – Теперь давай.

Холден поколебался немного и взобрался по ноге робота к нему на спину. Миллер подобрался к завалу, и четыре большие передние лапы принялись за работу, отрывая искривленные плиты со стен, разгребая землю и камни. Машина действовала быстро, точно и с ужасающей непринужденной мощью.

– Эй, Миллер, – позвал Холден, глядя, как робот отшелушивает двухметровую плиту настила и проворно режет ее на мелкие кусочки. – Мы еще друзья, а?

– Что? А, понял. Когда я призрак, ты орешь, чтобы я убирался, и грозишься меня прикончить. А теперь, когда я в оболочке непобедимой боевой машины, тебе снова вздумалось подружиться.

– Да, в общем, так, – ответил Холден.

– Ну, мы не ссорились.

Вместо точки Миллер одним ударом разнес двухтонный валун. Поджав шесть ног, сумел протиснуться в узкое отверстие. Холден лежал на его спине плашмя, рваные плиты туннеля проходили в трех сантиметрах над лицом.

– Дальше чисто, – объявил Миллер, – но магнитное поле этого не пережило. Поезда не ходят.

– Мы хоть знаем теперь, что ищем?

– Только в общих чертах. Примерно в те времена, когда земные одноклеточные обдумывали идею фотосинтеза, эту чертову планету кто-то выключил. Снял сеть, убил все, что стояло в пищевой пирамиде достаточно высоко, чтобы иметь собственное мнение. Если не ошибаюсь, то, что это проделало, еще здесь. Как только что-то дотягивается до одного конкретного участка, оно гибнет.

– Очень жаль, – сказал Холден.

– Не жалей, – возразил Миллер. – В этом наша надежда. А теперь пристегнись, попробуем наверстать потерянное время.

Робот рванул по туннелю со всех шести ног, слившихся в туманное пятно. Несмотря на скорость, движение было очень плавным.

И Холден, как ни странно, снова заснул.

Его разбудило прикосновение к щеке холодной резины.

– Прекрати, – отмахнулся он.

– Проснись, – зарокотал из-под обшивки робота голос Миллера.

– Зараза! – Холден резко сел и стер со щеки струйку слюны. – Я и забыл, где я.

– Да, неделя без сна и на амфетаминах тебя подкосила, – заметил Миллер. – Тяжелое похмелье.

– И без всякого удовольствия.

– О, со мной такое тоже бывало, – с металлическим смешком ответил Миллер. – И каждый раз без всякого удовольствия. Но мы уже подходим к сортировочной станции, так что просыпайся.

– Чего нам ждать?

– Увижу – скажу, – посулил Миллер.

Холден достал пистолет, проверил ствол и обойму. Все было готово к действию. Он чувствовал себя мальчишкой, играющим во взрослого. Того, с чем не справится чудовищный Миллер, пулькой из пистолета точно не остановишь. Но так уж заведено в жизни: если обстановка требует ритуала, ритуал исполниется. Холден опустил пистолет обратно в кобуру, но руку с нее не убрал.

Через минуту он увидел. Поначалу это была всего лишь светлая точка в конце туннеля, но она росла. Не отражала свет робота, а светилась сама. Холден облегченно вздохнул. Он слишком долго и далеко ехал по этой трансферной системе. Пора было выбираться наружу.

Туннель заканчивался сложным лабиринтом. «Сортировочная», – догадался Холден. Отсюда грузы рассылались к местам назначения. Стены из того же тусклого сплава, что и в туннеле. Механизмы, сколько ему удалось разглядеть, были встроены в стены и так же поблескивали.

Робот-Миллер на секунду задержался, помахивая щупальцами, – выбирал, куда свернуть. Холдену представился стоящий на распутье сыщик – как он задумчиво постукивает себя пальцем по подбородку. И тотчас он увидел Миллера, наложившегося на робота. Головная боль немедленно встрепенулась.

– На этот раз ты сам виноват, – сказал Миллер. – Я – интерактивная система.

– Мы хоть представляем, куда нам надо?

Вместо ответа Миллер нырнул в один из множества туннелей. Через несколько секунд они очутились в просторной пещере. Холден с трудом сообразил, что все это искусственное – слишком велико было пространство. Все равно что стоять в ядре планеты и искать взглядом кору.