Текст книги "Пожар Сиболы"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

ИНТЕРЛЮДИЯ
СЫЩИК

Оно тянется, тянется, тянется, тянется…

Сто тринадцать раз в секунду оно тянется, чтобы доложить, что задание выполнено. Если б рапорт приняли, оно могло бы остановиться. Оно никогда не остановится. Оно не испытывает ни досады, ни страха. Оно чувствует, как сыщик движется внутри и вокруг. Сыщик превосходит граничные условия. Оно пытается убить сыщика. Безуспешно. Оно не испытывает отчаяния от неудачи, и оно тянется, тянется, тянется.

Сыщик смотрит в глаза смерти и не видит ее. Он знает, и этого достаточно. Он чувствует удовольствие и жалость, потому что они включены в матрицу. Он произносит имя: Джули. Он помнит руку женщины в своей руке.

Сыщик тянется, тянется. Он ширится, как вечный, бесконечный вдох, распространяется, заполняя все места, куда может дотянуться, куда дотянулся. Он тянется, тянется, тянется, дергается суставчатая нога, проскакивает искра, и так без конца, и сыщик это чувствует, вмещает в себя. Шрамы тянутся – другие сознания. Одни испуганы, другие погрузились в мечты, затянувшиеся на годы, кое-кто благодарен. Они поют сыщику, они обвиняют его, они молят, они визжат. У них есть сознание и нет силы – и так было всегда. Сыщик касается их, касаясь всего. Он уговаривает их не волноваться. Говорит, что он поведет этот автобус.

«Не волнуйтесь, – убеждает он, – все у нас будет хорошо».

Сыщик сдвигает шляпу на затылок и мечтает выпить пивка. Ему нравится эта женщина. Эта Элви. Он жалеет, что так мало знал ее. Думает, что хорошо было бы продолжить знакомство. Он не беспокоится. Он, с тех пор как умер, умирал миллион раз. В бездне для него не осталось тайн.

Он подключается, и сыщик становится миром. Он ощущает его повсюду. Орбитальные базы, топливные стержни в сокрушающих глубинах океана, библиотечные залы, где жили прежние, сигнальные станции высоко в горах, города под землей. Он – мир.

В конце происходит борьба. Все всегда кончается борьбой. Он не боится, и потому ничто в мире не боится тоже. «Ты как Питер Пэн, – говорит она. – Когда умирает ребенок, Питер Пэн провожает его до полпути, чтобы ему не было страшно».

«Надо же? И это – детская книжка? Все равно, это не про меня, – говорит сыщик и улыбается ей. Держит ее за руку. – Я на пол пути не остановлюсь».

Оно тянется, тянется, тянется, а потом останавливается.

ГЛАВА 55
ХЭВЛОК

Синева – вот о чем он всегда забывал. Умом, конечно, помнил. Небесная синева, как говорится, – только он проводил годы на станции или на корабле, и некоторые подробности выскальзывали из памяти. Он и не знал, что забыл, пока не наступила вот такая минута. Хэвлок оперся на трость, поднял руку козырьком к глазам и взглянул через серо-зеленые облака на широкое синее небо.

– Приятно видеть, да? – спросила женщина. Люсия, врач Первой Посадки. Жена Баси, мать Фелисии и Яцека. – Ради такого хочется остаться.

– Нет, – поправил он, – хочется оказаться уже дома.

– Если бы вы здесь жили… – сказала она.

– Ни за что, – ответил он и хихикнул.

«Росинант» сидел в грязи за его спиной, примерно там, где была площадка, когда она еще была. Теперь ничего не осталось. Научный городок, здания Первой Посадки и большую часть рудника стерло дочиста. Теперь, когда схлынула вода, о ней напоминали только промоины оврагов.

Грузовой отсек «Роси» был открыт. Мужчины и женщины тащили наружу пластиковые ящики с продовольствием и снаряжением. Складывали их на мягкую землю штабелями. Хэвлок видел распоряжавшуюся разгрузкой Наоми. Она кричала, где что лежит, направляла движение. Алекс с Басей стояли на узких мостках, построенных у борта корабля, и с ними еще один – кажется, Амос Бартон. Эти трое оценивали ущерб и соображали, что можно отремонтировать в самом примитивном и плохо оборудованном из сухих доков человечества. Правая рука лысого здоровяка пряталась в восстанавливающем лубке, и по его осанке, по движению плеч заметно было, как ему неудобно.

– Готовы? – спросила Люсия.

– Если хотите, – ответил Хэвлок. – Конечно.

Они вдвоем подошли к ближайшей пирамиде ящиков. Хэвлок достал свой ручной терминал, а Люсия – один из тех, что сбрасывали раньше. Теперь он принадлежал ей. Они принялись отмечать ящики, расписывая, какая помощь предоставлена и принята.

Он должен был умереть три недели назад. Его телу предстояло рассеяться струйкой ионизированных атомов и сложных молекул в верхних слоях атмосферы Илоса. «Израэль» должен был погибнуть еще раньше.

Когда это случилось, он находился в медотсеке, полупьяный от наркоза. Автодоктор закачивал в ему в вены пол-литра искусственной крови. Хэвлок как сейчас помнил давление ремней, притянувших его к койке, тихое тиканье манипулятора, холодок вливавшейся в жилы жидкости. Губы и язык пощипывало, но Алекс заверил, что так и должно быть. Заглянул Бася – поел и снова ушел очищать брюхо «Росинанта» от остатков креплений.

Хэвлок заметил было, что это напрасный труд.

– Такой уж он человек, – ответил Алекс, – не любит оставлять недоделки.

– Астер.

– Ага, – согласился Алекс, – они все такие.

Ручной терминал пискнул, и пилот насупился.

– Кэп, это ты?

Голос в динамике наверняка принадлежал Джеймсу Холдену, хотя и хрипел, словно от долгого крика.

– Алекс, включи реактор.

– Не знаю, сумею ли, кэп, – ответил Алекс.

– Мы вырубили оборону. Думаю, и все остальное тоже. Проверь реактор.

Лицо Алекса стало очень спокойным, очень трезвым. Куда девался юмор висельника, маска отваги, прикрывавшая страх смерти? Хэвлок его понимал, потому что и на него обрушилась надежда вместе со страхом, что эта надежда не оправдается. Ни слова не говоря, Алекс подтянулся к одному из компьютеров медотсека и переключил его на управление двигателем. Хэвлок до боли сжал кулаки и прикусил язык, чтобы не мешать Алексу вопросами, работает ли.

– Работает?

– Кажется… да! – сказал Алекс и вернулся к терминалу. – Есть энергия, кэп. Диагностика выдает кое-какие шибки, но это наверняка потому, что нас малость потрепало. Я приставлю к делу Наоми с Басей. Ручаюсь, мы скоро будем функционировать. Хотя без Амоса придется трудновато.

– Амоса тоже малость потрепало, – сказал Холден, и Хэвлок расслышал в его голосе усмешку.

– Он цел?

– Ему понадобится пара новых пальцев.

– Отрастим, – пожал плечами Алекс. – Так… Дай мне пару дней, и я, пожалуй, сумею посадить «Роси». Заберу его в медотсек.

– Не спеши, – посоветовал Холден. – Потрать время, но убедись, что все работает. Хватит с нас кризисов.

– От кризисов никуда не денешься, капитан. Так уж устроен мир.

– Все же давай сначала оправимся от предыдущего, договорились? Ты сможешь связаться с «Барбапикколой» и «Израэлем»? Я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб, потому что не догадался включить реактор. И челнок с «Израэля» нам бы не помешал, если сумеем уговорить их поделиться.

– Ты немножко отстал от дел, – сказал Алекс. – Тут у нас перемены. Но прежде всего надо удостовериться, что у всех реакторы затикали.

– Отлично, – сказал Холден. – И не сбросите ли нам что-нибудь поесть?

– Как только подключу камбуз, – обещал Алекс.

– Вот и хорошо. А Наоми… она?..

– Все целы, – сказал Алекс. – Все у нас будет хорошо.

К тому времени как Хэвлок с доктором Мертон закончили инвентаризацию, техники уже вставляли в фабрикаторы батареи и размечали места для будущих стен. Для настоящего человеческого жилья. Для новой Первой Посадки. В строители собралась странная смесь колонистов, беженцев с погибшего корабля и людей Хэвлока. Тот еще проводил между ними различия, но на деле, похоже, уже все были едины. Гибель тяжелого челнока и сожжение террористов отошли в другую эпоху. Хэвлок полагал, что дело в шторме, в слепоте, в ядовитых слизнях и ощутимом присутствии смерти прямо за порогом. Он бы не рискнул применять такой способ сплочения общества в широком масштабе, но здесь это работало. Временно. Пока.

Темнокожая женщина с длинными черными волосами отделилась от группы строителей. Она сразу показалась знакомой, но, чтобы вспомнить имя, Хэвлоку понадобилось несколько секунд – проведенные внизу месяцы начисто лишили ее пухлых щечек.

– Доктор ван Альтрихт?

– Зовите меня Садьям, – попросила она. – Так все зовут.

– Садьям так Садьям, – согласился он, доставая ручной терминал. – У меня для вас документы на подпись.

– Отлично. – Она взяла аппарат, быстро, не вчитываясь, пробежала глазами условия контракта, ногтем поставила внизу подпись и прижала к экрану подушечки указательного и среднего пальцев. Когда терминал прогудел, она вернула его Хэвлоку.

– Поздравляю, – сказал тот, – теперь вы официально возглавляете полевую исследовательскую группу РЧЭ.

– Работа – хуже не придумаешь, – улыбнулась Садьям. – Теперь не сообщите ли вы официально, когда мы получим новое оборудование?

– К «Медине» на полной скорости идет грузовой беспилотник, – сказал Хэвлок. – Если АВП его не задержит и не объявит бесхозным имуществом, он будет здесь месяцев через шесть-семь.

– А много шансов, что задержат?

– Я бы дал три из десяти, – сказал Холден, – но на прочность эту оценку лучше не проверять.

Биохимик сердито покачала головой.

– Ладно, разберемся.

Первую неделю после включения реакторов «Росинант» с «Израэлем» пребывали в очень деликатной политической позиции. Когда «Израэль» принимал на борт астеров, жест мог считаться чисто символическим, поскольку всех так или иначе ждала смерть. А теперь, когда гибель отменили, ребром стал вопрос статуса: кто эти астеры – беженцы, пленники или платные пассажиры? Марвику пришлось решать: оставить их на корабле на восемнадцать месяцев обратного пути или попытаться спустить вниз. А поскольку все челноки сгорели, высаживать можно было только на борту «Росинанта» – не прыгать же им.

В конечном счете поделились почти ровно пополам. Около половины команды «Барб» решили остаться на планете с колонистами и учеными. Примерно половина находившегося на орбите штата РЧЭ, раз уж они залетели так далеко и успели взглянуть с высоты на землю обетованную, тоже выбрали планету. Из ученых, высадившихся раньше, – Вогна, Чапел, Окойе, Кордобы, Хатона, Ли, Саркиса и еще десятка человек – домой захотел только Кордоба, да и то скорее из-за любовной неудачи, чем из-за обиды на планету, попытавшуюся их убить. Хэвлок этого не понимал, но от него и не требовалось понимания.

Ремонт корабля был в разгаре, когда спустилась ночь. Строительные леса вокруг и сам корпус сначала сверкали, а потом потемнели: сварщики закончили работу. Закат развесил в небе тяжелые портьеры, раскрасив в золотой и оранжевый, зеленый и розовый, серый, голубой и индиго. Хэвлоку зрелище напомнило западное побережье Северной Америки, только здесь не наблюдалось толпы разносчиков и рекламных вертолетиков, прославляющих радости коммерции. Здесь было по-своему красиво. Он бы не удивился, увидев костер и компанию сидящих вокруг колонистов с гитарами и напитками, да только после потопа не осталось ничего, годного на дрова, а сырье для выпивки пришлось бы доставлять с «Израэля».

Хэвлок тяжело поднялся на «Росинант» и прохромал к каюте, которую выделила ему Наоми. Он впервые видел этот корабль в состоянии, когда есть верх и низ, причем, поскольку гравитация определялась не вектором ускорения, ступать приходилось большей частью по стенам. Разорванные мышцы бедра и икры нарастали медленно, а колену, прежде чем снимут лубок, понадобится еще один курс ремонта. Учитывая все, что могло случиться, он счел это приятными хлопотами.

Улегшись, Хэвлок просмотрел входящие сообщения. То, которого он больше всего боялся, таки пришло. Родные погибшего Уильямса предъявили ему уголовное обвинение и гражданские иски. Профсоюз Хэвлока уже подал встречный иск, и РЧЭ, как ни странно, его поддержала. Хэвлок надеялся, что, пока «Израэль» вернется в порт, все уладится. Жаль, что нельзя было послать семье Уильямса свои извинения. Объяснить, что он старался только отключить скафандр и очень-очень жалеет, что случилось то, что случилось. Представитель профсоюза заставил Хэвлока пообещать, что он ничего подобного не напишет, пока не закончится разбирательство.

Еще имелось сообщение от капитана Марвика. В строке «Тема» крупными буквами значилось: «Думаю, я должен тебе выпивку», а ссылка вела на один из главных новостных каналов. Хэвлок перешел по ней. По краям экрана теснились рекламные баннеры, зато центральное окно являло дивное зрелище. «Барбапиккола» раскрывалась и выпускала в космос облачко идеально круглых пластиковых пузырьков – словно цветок рассыпал по ветру семена. Мягкий и глубокий мужской голос на астерском английском пояснял: «Свежее видео потрясающей спасательной операции на Новой Терре. Вы видите съемки кораблем РЧЭ „Эдвардом Израэлем“ массовой эвакуации с обездвиженного грузовоза „Барбапиккола“. Для тех, кто еще не в курсе: все три корабля вынуждены были прейти на аккумуляторное питание, и хотя „Барбапиккола“ сгорела в атмосфере, команду и пассажиров удалось благополучно доставить на „Израэль“ под руководством временного начальника службы безопасности Дмитрия Хэвлока».

Изображение сменилось: показали его самого из видео с официальным докладом головной конторе РЧЭ. Торчавшие во все стороны волосы придавали Хэвлоку сходство с астером, а голос звучал до странности тонко и уныло:

«Переход занял три часа. Хотелось бы особо отметить капитана Тулуза Марвика за четкое профессиональное содействие, без которого были бы неизбежны значительные потери».

Досмотрев программу, Хэвлок расхохотался. Он запросил связь с Марвиком, и рыжий капитан почти сразу ответил.

– Похоже, нас не уволят, – сказал Хэвлок.

– Встретят, бросая в воздух чепчики – если их кто-то еще носит, – улыбнулся Марвик. – Самое время нам всем просить прибавку к жалованью.

– И доплату за риск, – согласился Хэвлок, подпирая щеку рукой.

– Да уж, герои дня, – сказал Марвик. – Хотя там, конечно, представления не имеют, каково здесь было. Такие вещи можно описывать во всех подробностях, и все равно не прочувствуют.

– Ну и хорошо, – сказал Хэвлок, – лучше не надо. Полевая группа готовит для меня список нужд. Как вы думаете, мы сможем им что-нибудь еще уделить?

– По обстоятельствам, – ответил Марвик. – «Росинант» проводит нас за кольцо?

– Думаю, да. Точно да.

– Если у нас будет страховка, я могу пожертвовать еще кое-чем. Не столь уж многим, но один запасной генератор разберем и сбросим. И биомассу для камбуза.

– С этим вообще-то у нас неплохо. Доктор Окойе обещала превратить местную флору во что-то пригодное для питания. Толковала что-то о правозакрученных молекулах.

– Вот и хорошо, – кивнул Марвик. – Услышав такое, даже хочется задержаться немножко. Посмотреть, как оно дальше пойдет, а?

– Вот уж нет, – возразил Хэвлок. – Видели бы вы эту планетку! Грязная, тесная, и все вокруг держится на клею и молитве. И еще мгновенно убивающие прикосновением слизни. Я удивлюсь, если люди продержатся здесь хотя бы год.

– Правда?

– Вы же понимаете: через месяц, или два, или восемь что-нибудь да случится. Гидропоника откажет, или появится какая-нибудь зараза вроде глазной чумы, только против нее не найдется средства, или одна из стреляющих лун свалится с неба. Или чертовы слизни отрастят крылышки. Откуда нам знать, что они ничего такого не умеют? Что мы точно знаем – это что в океане имеются силовые станции, способные разнести планету. Холден уверяет, что они мертвы, но вдруг он ошибается? А может, общее отключение означает, что какой-нибудь сердечник реактора сейчас проваливается сквозь кору планеты. Мы же ничего не знаем.

Марвик невозмутимо кивнул:

– Наверное, вы правы.

– Нет уж, мне подавай станцию Церера, или Землю, или Марс. Вы знаете, что в Нью-Йорке есть ночная развозка обедов? Жирные блюда и дерьмовый кофе! Хочу жить на планете, где есть ночные обеды. И гоночные трассы. И быстрая доставка тайской кухни из продуктов, которые я еще не ел семь раз за последний месяц.

– Вас послушать, там настоящий рай, – сказал Марвик. – Однако не нравится мне, что придется оставить этих бедолаг на верную смерть.

– Может, и не на верную, – вздохнул Хэвлок. – Мне за последнее время уже случалось ошибаться. И… в графе плюсов тоже кое-что есть. Ученых и инженеров на душу населения у них больше, чем где бы то ни было во вселенной. И все припасы, какие сможем уделить, мы им оставляем.

– Все равно жидковато получается.

Хэвлок приподнялся, и его амортизатор зашипел, качнувшись на шарнирах.

– И еще у них есть они сами. По крайней мере, пока. Вы примите во внимание, что, когда все начиналось, они готовы были вцепиться друг другу в глотки, а теперь вместе ставят палатки. Если не явится какая-нибудь новая погибель, урожденные новотерранцы появятся в кратчайшие допустимые с точки зрения биологии сроки. И я не поручусь, что все родители будут с одного корабля.

– Ну-ну, – сказал Марвик. – Отрадно думать, что люди, с чего бы ни начинали, что бы ни принесли с собой, еще способны вспомнить о человечности, когда наступает непогода.

Хэвлок пожал плечами. У него в памяти еще свеж был голос Койнена, вид мертвого Уильямса с пробитым скафандром, запертая в клетке Наоми Нагата. И астерский инженер, которому земляне мочились в шкафчик. И челнок, самим же Хэвлоком превращенный в оружие. Господи, как жалко было Уильямса! И страшно подумать, что бы вышло, задействуй он челнок-бомбу.

– Бывает так, бывает и иначе. Эти люди вполне могли погибнуть, не разжимая зубов на чужой глотке. Так тоже бывает. Просто те, кто так погиб, уже не пишут учебников истории.

– Аминь, – хихикнул Марвик. – Право слово, аминь.

ГЛАВА 56
ХОЛДЕН

«Росинанту» в самом деле здорово досталось. По всему борту тянулись разнообразные пробоины. Холдену видны были светлые пятна там, где Бася с Наоми заменили поврежденные порты маневровых двигателей, но для заплат на все дыры не хватило ни времени, ни материалов. Алекс в очередной раз доказал свое искусство пилота, сумев посадить корабль и не сгореть. По меньшей мере один чехол ОТО был исковеркан так, что Холден не рискнул бы использовать пушку под ним. И еще по верхней части корпуса тянулся длинный шрам, по словам Наоми – от попадания торпеды.

Холден бодро вносил стоимость будущего ремонта в счет, который намеревался выставить Авасарале.

«Росинант» сел на просторный ровный участок в полукилометре от Первой Посадки. На ее месте уже появлялись каркасы новых домов. Люди, как водится, строились на руинах прежнего поселения. Пропало много всего, но больнее всего была потеря людей.

Как водится.

Холден отметил мелкое повреждение главной дюзы, потом обошел корму и обнаружил пару астеров, устанавливающих в дюжине ярдов от нее временное укрытие. Мужчина чуть старше тридцати тянул кабель, а пожилая женщина забивала опоры в вязкую землю. Еще одна женщина держала длинный шест, чтобы откидывать подползавших слизней.

– Здесь нельзя ставить, – замахал на них руками Холден. – Спросите администратора Чивеве, где места для палаток.

– Участок не занят, – ответил мужчина. – Мы имеем право…

– Да-да, я не указываю, где вы вправе строиться, а где не вправе, просто этот корабль через несколько часов взлетит и расплющит вашу палаточку.

– Ох, – смущенно отозвался мужчина, – и верно. Подождем, пока вы улетите.

– Спасибо. Доброго вам дня. – Помахав им и улыбнувшись, Холден направился к новой Первой Посадке. Люди были всё те же, готовые насмерть драться с РЧЭ за свои права, – они не позволят распоряжаться собой человеку со стороны, но катастрофа научила их хотя бы уважать силу ветра.

Вернувшись к прямоугольнику из шести недостроенных зданий, которому предстояло стать городской площадью, он застал Кэрол жарко спорящей с человеком в форме инженерной службы РЧЭ и с Наоми. Амос стоял рядом, глядя вдаль с легкой улыбкой на круглом лице. С медицинскими аппаратами на руке и бедре он смахивал на киборга. Повязка на шее придавала ему сходство с пиратом. С серьезными ранениями механик справлялся лучше всех, кого приходилось знавать Холдену. Фаиз, кстати говоря, до сих пор хромал. А может, ему просто нужен был предлог, чтобы обхватить за плечи Элви Окойе.

Бася с Люсией и Яцеком держались на почтительном расстоянии от спорщиков и цеплялись друг за друга, как за саму жизнь.

– Знать не хочу, что там в правилах, – твердила Кэрол. – Мне нужно подключить все шесть домов к одному генератору – у нас их всего два. Второй понадобится для остального города.

– Эти здания будут использоваться больше других, – возражал инженер. – Нагрузка на пределе…

– Они здесь строят на скорую руку, – перебила его Наоми. – Сделайте, как просит администратор.

Инженер закатил глаза.

– Да, мэм.

– Все в порядке? – спросил, приблизившись, Холден.

– Земля молока и меда, кэп, – отозвался Амос. – Мирная, как спящий котенок.

– Как «Роси»? – спросила Наоми, отходя в сторонку. Спор у нее за спиной возобновился.

– Сильно побит.

– Мы сделали что могли.

– Вы потрясающе справились! – Холден взял ее за руку. – Но в другой раз так не попадайся.

– Эй, – с наигранной обидой заявила Наоми. – Я же сама себя и спасла.

– Я как раз собирался спросить: как именно ты перетянула тюремщика на свою сторону?

Наоми шагнула к нему и усмехнулась.

– Тюрьма есть тюрьма. В экстремальных обстоятельствах люди совершают поступки, на которые обычно не решились бы. Ты точно хочешь знать?

– Совсем не хочу, – сказал Холден и, притянув ее к себе, обнял. Наоми чуть не упала на него.

– Эй, держи крепче, – шепнула она. – Мои колени меня когда-нибудь убьют. Еще час при гравитации, и придется менять смазку в суставах.

– Так давай смываться отсюда к черту!

Выглянув из-за плеча Наоми, Холден перехватил взгляд Амоса и кивнул на корабль. Механик улыбнулся и заковылял в обход площади, подбирая остатки корабельного имущества.

– Пленник на борту?

– Амос пару часов как запер его в медотсеке, – сказала Наоми.

– До корабля дойдешь? – забеспокоился Холден.

– Дойду. Прощайся давай.

Холден проводил глазами пошатывающуюся на неверных ногах Наоми и вернулся, чтобы пожать руку Кэрол Чивеве. Их с инженером дискуссия уже перешла на канализационную систему и водоснабжение. Коротко попрощавшись и пожелав обоим удачи, он подошел к Басе с семьей.

– Доктор, – обратился он к Люсии, встряхнув ей руку, – без вас мы бы не выжили.

Обменявшись рукопожатием с Яцеком, Холден протянул руку Басе:

– Я благодарен вам за помощь на корабле. И спасибо, что старались помочь Наоми. Вы храбрый человек. До свидания, и хорошей вам погоды.

Накатывающие грозовые облака и первые брызги дождя превратили его слова в шутку, и Холден усмехнулся.

– Как? – удивился Бася. – А я думал, вы заберете меня… Холден, выпустив его руку, уже отходил, но остановился, чтобы сказать:

– Потрудитесь уж, чтобы к моему следующему визиту на планете можно было раздобыть чашку приличного кофе.

– Сделаем, – обещала Люсия. В ее голосе слышались слезы, но на лице они терялись в каплях дождя.

Он не будет скучать по планете – а вот по людям будет. Как водится.

Взлет «Росинанта» втиснул Холдена в амортизатор, словно корабль встречал капитана объятиями. Как только вышли на низкую орбиту, он выплыл из кресла и спустился по трапу на камбуз. Через тридцать пять секунд заурчала кофеварка, и воздух наполнил густой аромат жареных зерен – даже голова закружилась.

В камбуз вплыла Наоми.

– Первый шаг – это признание, что у тебя есть проблема.

– Признаю, – ответил Холден, – но я едва вернулся с планеты, которая пару месяцев только и делала, что пыталась меня убить. Дальше предстоит грязная работа, так что могу я прежде потратить минутку на чашку кофе?

– И мне свари, – сказала она и, подтянувшись к настенной панели, стала просматривать сводку состояния корабля.

– Давай уж сразу три, – добавил Амос, присоединяясь к ним. – Мне тонны дерьма разбирать, после того как кое-кто позволил использовать моего красавца вместо мишени.

– Эй, мы старались… – начала Наоми, но ее прервал писк панели.

– Вы там не кофе ли варите? – спросил из кабины Алекс. – Принесите-ка и мне грушу.

Пока Амос с Наоми составляли длинный список ремонтных работ на долгую дорогу до «Медины», Холден сварил четыре большие груши кофе. Он совсем не прочь был заняться простой домашней работой, чтобы порадовать людей. Себе черный, для Амоса – двойные сливки и двойной подсластитель, Алексу забелить, Наоми только сахар. Он раздал готовые груши, Наоми вручил еще одну.

– Отнесешь Алексу?

Что-то в его голосе заставило ее встревоженно нахмуриться.

– Ты в порядке?

Наоми взяла кофе, но не ушла. Амос за ее спиной неловко пристроил грушу в покалеченную руку и понес ее к себе в мастерскую, просматривая на ходу список на терминале и бурча под нос.

– Я же сказал, предстоит грязная работа.

– Я могу помочь?

– Я бы хотел сделать ее сам, если не возражаешь.

– Конечно, не возражаю! – Она чмокнула его в щеку. – Увидимся.

Холден прошел к кладовым и шлюзам, отыскал самогерметизирующийся вакуумный пакет, шпатель и скафандр для наружного ремонта с переносной горелкой. Забравшись в скафандр, затопал по кораблю к грузовому отсеку.

К месту, которое он про себя считал могилой Миллера.

Дождавшись, пока сработает наружная дверь шлюза, обеспечившего помещению абсолютный вакуум, он вошел в отсек. Если что пойдет не так, если то, что осталось от протомолекулы, вздумает защищаться, это случится в вакууме и в отрезанном от корабля помещении. Холден закрыл за собой люк и приказал Алексу отключить ручное управление замком до новых распоряжений. Алекс, ни о чем не спрашивая, повиновался.

Тогда Холден принялся методично разбирать по винтикам грузовой отсек. Через пять часов и одну смену воздушного запаса он нашел, что искал. Маленький пузырек плоти, не больше кончика его пальца, прилип к нижней стороне кабель-канала под съемной панелью переборки. Монстра протомолекулы, прицепившегося к «Роси» на Ганимеде, они засекли в полуметре от этого полипа. У Холдена мурашки поползли по спине при мысли, как долго его корабль возил на себе останки той твари.

Он шпателем соскреб полип с обшивки кабеля, опустил вместе с инструментом в вакуумный мешок и загерметизировал клапан. Несколько раз прошелся по обшивке горелкой, нагревая металл докрасна, чтобы наверняка убить все, что не удалось соскрести. Потом раскопал в запасах разведывательный зонд, открыл его и запихнул пакет внутрь.

И переключил рацию скафандра на общую связь корабля.

– Наоми, ты меня слышишь?

– Я здесь, – чуть помедлив, отозвалась она, – в рубке. Что ты хотел?

– Можешь принять на ручное управление зонд… э-э… 117А43?

– Конечно, что с ним сделать?

– Я его выброшу из грузового отсека. Сможешь выждать пять минут, а потом запустить его на солнце Илоса?

– Есть, – ответила она, удержавшись от вопросов, которые – по голосу было слышно – рвались у нее с языка. Холден отключил рацию.

Зонд был снабжен маленькими электромагнитными и инфракрасными датчиками, а также примитивным двигателем. Этакая шлюпочка, использовавшаяся обычно, чтобы проверить, не прячется ли что за планетой. Размером он был немногим больше старинного земного пожарного гидранта, зато увесистый. Если вытолкнуть его из люка, вряд ли потом остановишь.

За бортом вращался Илос. В угрюмой бурой облачности местами проступали белые пятна, а кое-где проглядывала и синева океана. Да, это потребует времени, но планета оправится. Вернутся ящерки-пересмешники и станут конкурировать за жизненное пространство с человеческими детьми и теми надоедливыми мошками, которые кусают и тут же падают мертвыми. Начнется конкуренция двух биологических систем. Или трех. Или четырех. Такого Илос не испытывал миллиарды лет. Новый бой, такой же, как встарь.

Холден коснулся перчаткой плавающего рядом зонда, другой рукой указал на Илос.

– Он твой. Второй мир, спасенный тобой. А нам опять нечем тебя отблагодарить. Я вроде как жалею, что не был с тобой дружелюбнее.

Он засмеялся над собой, заглушая отозвавшийся в памяти голос старого сыщика: «Мог бы, устраивая мне похороны викинга, думать не только о своих чувствах».

– Ты прав. Увидимся по ту сторону.

Холден не верил в потусторонний мир. Нет после смерти ничего, кроме бесконечной темноты. Вернее, раньше не верил. Конечно, это могло быть влиянием неуправляемой инопланетной технологии, но все же – а вдруг там есть что-то еще?

– Прощай, друг.

Он с силой толкнул зонд, и тот медленно отплыл от корабля. Холден видел, как он уменьшается, превращаясь в светящуюся отраженным светом точку. Потом точка на несколько секунд разгорелась вспышкой заработавшего двигателя и понеслась прочь от планеты. Когда она скрылась из вида, Холден закрыл люк.

Скафандр он снял в шлюзе. Наоми ждала его за открывшейся дверью.

– Привет, – сказал он.

– Сделал?

– Да, я здесь закончил со всеми делами.

– Тогда идем ко мне, морячок, – сказала она. – Хочу тебе кое-что показать.

Холден завис в полуметре над кроватью, в пленке собственного пота. Наоми, длинная и стройная, плавала рядом. Волосы после любви были всклокочены. Холден пощупал собственные волосы, ощутил под ладонью мокрые колючки.

– Наверное, ужасно выгляжу?

– Ежики очень милые. Отлично выглядишь. – Наоми толкнулась пальцем ноги в переборку и, подплыв к пульту, нацелила на Холдена и на себя сопла вентиляции. Кожа у Холдена зазвенела, просыхая под прохладной струей.

– Не знаю, сколько раз мне придется принимать душ, чтобы отмыться от Илоса, – заговорил он, помолчав.

– Я пару недель просидела в карцере. Поменяемся?

– Извини.

– Ты не виноват – просто не повезло. А ты знал, что этот безопасник, Хэвлок, был на Церере напарником Миллера?

Холден, коснувшись койки, развернулся к Наоми.

– Разыгрываешь?

– Ничего подобного. Конечно, до нашего с ним знакомства.

– Жаль, я раньше не знал.

– Это ты теперь так думаешь, а тогда тебе стало бы не по себе.

– Может, ты права, – вздохнул Холден и потянулся, хрустнув суставами. – Никогда больше такого не допущу.

– Такого чего?

– Расставания с тобой. Чтобы я ждал смерти внизу, на Илосе, а ты ждала смерти на орбите, и мы не могли даже обняться напоследок. Хуже не придумаешь.

– Да, – кивнув, согласилась Наоми, – я понимаю.

– Обещаю, что это не повторится.

– Хорошо. Почему ты отпустил Басю?

Холден нахмурился. Он, по правде сказать, сам точно не знал. И очень старался об этом не думать.

– Потому что… он мне нравится. И Люсия нравится. А разрушая семьи, ничего не исправишь. И я верю, что он пытался взорвать заряд заранее, чтобы спасти людей. И бомбы он больше не будет подкладывать. И еще, Мартри убедил меня, что мы сейчас вне границ цивилизации. Здесь черно-белые юридические правила не работают. Может, потом…

– На фронтире нет законов, но есть шерифы? – спросила Наоми. Впрочем, она улыбалась.

– Ух, – поморщился Холден, и она рассмеялась. Несколько минут они парили в уютном молчании. – И кстати, мне надо бы повидать пленника, – сказал наконец Холден.