Текст книги "Пожар Сиболы"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Вокруг застыли огромные безмолвные механизмы. Нет, некоторые подергивались. Знакомые конструкции, излюбленные протомолекулой: все то же смешение механических и органических черт. Там – тяжеловесная система труб и сифонов, закручивающаяся вокруг оси раковиной наутилуса. Тут – торчащий из потолка отросток в половину длины «Росинанта», заканчивающийся девятью пальцами-манипуляторами, которыми можно обхватить робота-Миллера. Свет сочился, казалось, со всех сторон, и воздух золотисто мерцал. Под ногами дрожало – Холден сквозь скорлупу робота уловил мягкий пульс толчков.

– Влипли, а? – задохнулся он.

– Не-а, – отозвался Миллер, разворачивая робота так, чтобы исследовать воздух со всех сторон щупальцами. – Здесь просто шла первичная сортировка – это даже не перерабатывающая фабрика.

– Здесь места хватит для боевого корабля!

– И это не просто так, – ответил Миллер, пока робот семенил к дальней стене. – Вся планета для того и устроена.

– Хм… – промычал Холден, не найдя других слов. – Хм-м…

– Вот-вот. Насколько я понимаю, в этой системе водились довольно редкие минералы – редкие в галактическом масштабе.

– Литий.

– Он самый, – согласился Миллер. – Эта планета – бензоколонка. Переработка руды, очистка, пересылка на энергостанции, а оттуда отправка энергии в виде луча.

– Куда?

– Куда надо. Таких миров было много, и все они питали сеть. Но не кольца. Что питает кольца, я так и не разобрался.

Робот с механическим проворством приблизился к дальней стене, и одна ее секция скользнула в сторону. Открылся проем размером с ремонтный челнок и за ним – новые светящиеся механизмы. Некоторые гиганты манерой двигаться напоминали не машины, а живые существа. Они пульсировали, извивались, корчились. Таких простых приспособлений, как колеса и рычаги, здесь не водилось.

– То есть мы сейчас идем через ядерный реактор? – спросил Холден, вспомнив вопрос Наоми про радиацию.

– Нет, здесь шла переработка руды. Все реакторы – на цепочке островов в другом полушарии. Те ребята предусматривали гибкость и безопасность конструкции.

– Знаешь, – вспомнил Холден, – один геолог говорил мне, что планета целиком модифицирована. И все это было сделано, чтобы превратить ее в энергостанцию?

– А почему бы и нет? На что она им еще? Так себе планетка, если не считать редких руд. Нет бы порадоваться: думаешь, на планете с тектонической активностью подземная железная дорога продержалась бы два миллиарда лет?

С минуту Холден молчал, пока робот-Миллер пробирался через пульсирующую под его ногами фабрику.

– Это уж слишком, – заговорил он наконец. – Такой уровень контроля над окружающей средой у меня в голове не укладывается. Что могло убить настолько могущественную цивилизацию?

– Что-то похуже.

Робот-Миллер нырнул под подобие конвейера – металлической сетки, обернутой вокруг пульсирующей мышцы. Вся конструкция щелкала и стонала: отдельные части пытались двигаться, в то время как другие неподвижно застыли. Холдену вдруг живо вспомнился найденный им в детстве козел. Он застрял ногой в колючей проволоке забора, а остальными тремя слабо скреб по земле в попытке освободиться.

– Вот в чем штука, – сказал робот-Миллер, махнув лапой на механизмы. – Ради этого все и было затеяно. Ради этого планета существовала. И где-то здесь есть пробел в планетарной сети. Место, куда нам не дотянуться.

– И что?

– А то, что в том белом пятне засело что-то нездешнее. И если это пуля, то стрелок метил в сердце.

ГЛАВА 49
ХЭВЛОК

Хэвлок обходил «Росинант» снаружи, прищелкиваясь магнитными подошвами к обшивке и снова отпуская их. Справа ярче сварочной горелки сверкало солнце – здешнее солнце. Слева личные небеса Хэвлока заслоняла огромная облачная дуга Новой Терры. Верхнюю границу экзосферы было не различить простым глазом, а огромный пологий изгиб перед кораблем и позади него выглядел не более чем сероватой пеленой на фоне пустоты. Он казался слишком близким. Он и был слишком близко. Хэвлок уже представлял, как прозрачные газы срывают с него скафандр, начинают скрести корабль, обжигая больнее наждака. Яростный красный глаз на месте одной из лун оборонной системы горел высоко вверху, тусклый в сравнении с чистой белизной звезд. Нога прилипла к пластине, задержалась, оторвалась.

– Как оттуда вид? – спросила в ухо Наоми.

– Лучшего ждать не приходится. Не нравится мне, что планета прямо перед носом. Все мерещится, что это она затевает драку.

– Да, мне тоже так кажется.

Орудие точечной обороны представляло собой один толстый ствол на полушарных шарнирах. Металл блестел как зеркало, а черную точку отверстия Хэвлок мог бы закрыть одним пальцем – мягким розовым пальцем без перчатки. Маленькие вольфрамовые болванки, которые выплевывало отверстие, он мог бы удержать в ладони, но выплевывались они сотнями в секунду. Это была машина невероятной мощи и сложности, с реакцией, обгонявшей человеческий мозг, способная прострелить все, несущее угрозу кораблю.

Лишенная энергии, она годилась только как укрытие.

Хэвлок распластался за корпусом, прилепившись самыми кончиками магнитных ботинок. Сняв со спины винтовку, он синхронизировал ее с системой скафандра и увидел перед собой горстку новых звезд. Красные отмечали милиционеров, зеленые – те предметы, которые они волокли за собой. «Росинант» дернулся, горизонт корабля качнулся от выстрела рельсовой пушки. Полдюжины голубых полосок ударили из луны над головой, отметив путь снаряда мгновенной пляской молний. Хэвлок сместился на несколько сантиметров, приспосабливаясь к движению корабля. Снова поймав цель, он включил общий канал связи.

– Джентльмены, – сказал он, – зря вы это затеяли.

Он видел, что они услышали. Напряглись, завертели головами. Хэвлок дал приближение. Лицевые щитки затемнены от солнца, никого не узнать. Но он знал каждого из них.

– Право, зачем? К чему все это? Тот корабль внизу и всех, кто на нем, ждет смерть. Мы как можем стараемся ее оттянуть, но вы, ребята, вы ведь тоже знаете арифметику. Вы получили тот же ответ, что и мы. Вы ничего не выигрываете, просто совершаете подлость. Зачем это вам?

Одна точка моргнула. Наверное, старший механик орал на той частоте, которой они теперь пользовались. Накручивал своих. Хэвлок поймал в поле зрения одну из зеленых точек. Под таким углом трудно было понять, что он видит. Какие-то газовые баки, путаница проводов и трубок по концам. «Импровизированные снаряды», – сообразил он. Бессильные, если б ОТО, за которым он прятался, действовало. Интересно, знают ли они, что оборона «Роси» отключена, или только догадываются? А может, перед лицом смерти их ненависть к астерам так разгорелась, что они рискуют сами попасть под огонь, лишь бы отобрать у «Барбапикколы» несколько часов жизни? Как бы то ни было, он думал о них лучше.

– Уолтерс? Неужели ты хочешь умереть так? Не слушай их. Просто выключи радио. Нам спешить некуда. Серьезно, ты думаешь, что делаешь доброе дело?

Они заметно приблизились. Двигались без ускорения, но и не тормозили. Компьютер скафандра произвел расчеты: они окажутся у «Роси», или у «Барб», или у буксира через двадцать минут.

– Притормозили бы вы, ребята, – сказал Хэвлок. – Вы все еще мои люди, и я не хочу вам вредить.

Рация, щелкнув, ожила. Голос стармеха звучал глухо от ярости и презрения:

– Мы в эти игры не играем, подлый ублюдок. ОТО твоих дружков отключено, мы проверили перед выходом. За дураков нас держишь? Нам приказано доставить тебя и астерскую сучку на «Израэль» и поместить обоих в карцер.

– Приказано?

– Самим Мартри.

«Потому что, – быстро соображал Хэвлок, – это создаст прецедент. РЧЭ сможет утверждать, что до последнего отстаивала свои права. Наследство Мартри – известие, что он не уступил ни сантиметра. Ни на земле, ни в космосе, ни в абстрактном юридическом сражении. Нигде».

Не так давно Хэвлок увидел бы в его действиях жестокую чистоту. Теперь они представлялись ему дикими и жалкими.

– Ладно, – заговорил он, – ты прав. ОТО отключены, но с остальным ты не разобрался. Я снаружи и вооружен. Прицел подключен к системе боевого скафандра, я мог бы уже снять любого из вас – вы ведь ничем не прикрыты. Вы еще живы только потому, что вы – мои ребята и я не хочу вам зла.

Он наблюдал за их реакцией. Она оказалась слабее, чем он надеялся. «Роси» снова дернулся. Выстрел рельсовой пушки и потоки энергии с луны вслед. Хэвлок поправлял прицел и только через долю секунды понял, о чем предупреждает скафандр. Четыре цели пришли в движение. Разгонялись. Четыре газовых бака мчались на хвостах из прозрачного тумана, мгновенно превращавшегося в снег.

– Тебе посылка, встречай, – проговорил в ухо Алекс, и Хэвлок поднял винтовку. Одна из мишеней явно сбилась с курса и по спирали уходила к планете. Поймав в прицел другую, из оставшихся, Хэвлок продырявил ее насквозь. Импровизированная торпеда задергалась: рулевое управление, приделанное механиками, пыталось выправить курс, но бьющие в стороны струи газа слишком сильно нарушали равновесие. Торпеда качнулась и свернула. Хэвлок переключился на две последние. На обе у него не хватило времени, но он сумел дважды подбить и отвести ту, что летела прямо к нему. Другая врезалась в шкуру «Росинанта» на восемь метров правее Хэвлока, и мир стал белым. Толчок, боль, звук рации – еще слышный, но вдруг отдалившийся. Тело стало очень большим, словно заполнило собой вселенную, или вселенная сжалась, обтянув его тело. Руки казались очень далекими. Кто-то звал его по имени.

– Я здесь, – сказал он и услышал свой голос будто в записи. Боль распирала тело, медицинская система моргала тревожными красными огоньками, а левая нога застыла и не гнулась. Звезды шли кругом, Новая Терра выплыла снизу и прокрутилась над головой. Мгновенье он не мог найти взглядом ни «Росинанта», ни «Барбапикколы». Они пропали. Далеко справа мелькнул «Израэль», такой маленький, что его можно было принять за пятнышко туманности. Скафандр зажег новое предупреждение, и в правую ногу воткнулась игла. Хэвлока пронизал озноб, но сознание вроде бы прояснилось.

– Хэвлок? – позвал Алекс.

– Здесь, – откликнулся он. – Не убит. Но, похоже, меня сшибло с корабля. Кажется, дрейфую.

– Стабилизироваться сумеешь?

– Вряд ли. Скафандр, наверное, неисправен. И у меня много осколков в левой ноге и бедре. Думаю, кровотечение.

– Что с герметичностью? Хэвлок, ты воздух теряешь?

Вопрос был хороший, только у Хэвлока дыхание сперло в зобу. От вращения подступила тошнота. Если его вырвет в шлем, сразу станет намного-намного хуже. Закрыв глаза, Хэвлок сосредоточился на дыхании. Наконец он снова рискнул осмотреться и уперся взглядом в замершие цифры на табло.

– Есть герметичность. Могу дышать.

Он услышал вздох Наоми. Кажется, вздох облегчения. Ему это польстило. Красные точки милиционеров вращались на краю зрения. Он не мог разобрать, приближаются они или остановились. В атмосфере что-то сверкало. Снова выстрелила рельсовая пушка. Планета всплыла снизу и скрылась над головой.

– Держись, койо, – сказал Бася, – я выхожу.

– Погоди, – возразил Хэвлок. – У ребят с «Израэля» еще остались самодельные снаряды. И ружья. Не высовывайся.

– Поздно, – ответил Бася, – уже запустил шлюз. Надо только… черт, как полыхнуло!

Хэвлок изогнулся влево и наконец нашел глазами «Росинант». Взрыв отбросил его не так уж далеко, но он продолжал дрейфовать, с каждым вздохом удаляясь от сталекерамического пузыря с воздухом. Подумалось, что его тело, оставшись, где оно есть, переживет корабли. Только вот воздуха было мало. Импровизированная торпеда оставила на внешней обшивке «Роси» яркий шрам, но дыры, кажется, не пробила. Крепкий кораблик.

– Ага, – сказал Бася. – Ну вот, они в меня стреляют.

– Возвращайся в корабль.

– Вернусь. Через минутку. Так, где ты там… а, вот!

Абордажная присоска ударила его в левое плечо. Гель выплеснулся и мгновенно застыл. При первом толчке правая нога Хэвлока взвыла от боли, зато натяжение было направлено так, что замедлило вращение. Красные точки стали ближе, Басе грозила нешуточная опасность от пуль. Да еще эти восемь торпед…

«Росинант» прыгнул. Траектория снаряда засветилась в верхних слоях атмосферы. Неужели прошло всего пять минут? Наверное, пару выстрелов он пропустил. А может, полет в пространстве сбил ему восприятие времени. Или он видел выстрелы, да забыл.

– Не слишком тяни, – посоветовал Хэвлок. – Чтобы меня остановить, понадобится ровно столько же энергии, как бы мне тебя не столкнуть. – «Или не разбиться о корпус», – промолчал он.

– Я в невесомости провел больше времени, чем при тяге, – рассмеялся Бася. – Не дергайся.

Приближался медленно крутящийся «Росинант»: вращение Хэвлока придавало вселенной, кораблю и собственному телу ощущение иномирности. Бася выглядел темным пятнышком на сером фоне обшивки. Скафандр Хэвлока бодро уведомил, что кровяное давление стабилизировано. А Хэвлок и не знал, что оно падало. Управление ранцем все еще оставалось вне доступа, но Бася прыгнул ему навстречу, не дав соприкоснуться с корпусом, по-медвежьи облапил за плечи, а его скафандр затормозил обоих.

– Тебе надо внутрь, – сказал Хэвлок, как только его левая подошва примагнитилась к обшивке.

– Прямо мои слова, – отозвался Бася. – Сколько в тебе осколков?

Только теперь Хэвлок взглянул на свою ногу. Рябины аварийного герметика отмечали как минимум дюжину пробоин.

– Кажется, все.

– Вижу быстрое движение, – сообщил Алекс.

Хэвлок обернулся, поднимая винтовку, готовясь сбить торпеды на подходе или умереть, сражаясь. И нашел их только через несколько секунд. Зеленые точки двигались не к нему. Они свернули к планете. К «Барб».

– Так, – сказал он, – погоди-ка.

– По-моему, в вас продолжают стрелять, – предупредила Наоми. Хэвлок продвинулся вперед. Нога почти не болела – онемела до жути. Поворот «Росинанта» сбил ему прицел. Когда скафандр снова нашел цель, Хэвлок нажал спуск. Одна торпеда взорвалась. Бася пригнулся, вцепился в обшивку руками и ногами и принялся непрестанно сыпать ругательствами – сплошной поток звучал как песнопение. Хэвлок хотел переставить магнитный ботинок и обнаружил, что присоска не отзывается. «Росинант» вздыбился.

– Команда «Барб» в готовности, – сказал Алекс. – Первое попадание в…

Под ними расцвела новая вспышка. Хэвлок почти сразу ощутил удар, передавшийся через буксир к «Роси», ему в подошвы. По рации он слышал, как застонал Алекс.

– Так, – проговорила Наоми. – Это проблема.

«Барбапиккола» под ними кренилась. Сила взрыва придала ей небольшое ускорение, почти незаметное. Почти. Буксирную сеть разнесло в клочья: две опоры еще держались, прочие болтались свободно. Одну рассекло пополам, остальные, наверное, сорвались или выдернули крепления из корпуса. Хэвлок не знал. Новая Терра под ним заполнила все поле зрения. С волной головокружения пришло бредовое чувство, что это не планета, а чудовище, всплывающее из океанских глубин, чтобы их сожрать.

– Алекс, – сказала Наоми, – сбрось трос.

– Нет! – выкрикнул Бася.

– Не отвечает, – сказал Алекс, – наверное, автоматику заклинило.

«Роси» дернулся и рывком натянул буксир.

– Не стреляйте! – завопил Бася. – Из рельсовой не стреляйте!

– Извини, – ответил Алекс, – она стояла на автомате, теперь я выключил.

– Я к «Барб», – сказал Бася. – Сварка со мной. Может, сумею что-нибудь сделать.

– Не выйдет, – сказала Наоми. – Просто обрежь.

«Барбапиккола» на добрых десять градусов уклонилась со стабильной орбиты и продолжала крениться.

– Я внутрь не вернусь, – сказал Бася, – и резать не буду. Надо посмотреть.

– Ты не забыл, что в тебя стреляют? – спросила Наоми.

– Пусть.

– Я его прикрою, – сказал Хэвлок. – Это еще смогу.

– Двигаться-то ты можешь?

Хэвлок запустил диагностику скафандра. Система обездвижила и сжала прошитую осколками ногу, но кровотечение продолжалось. Один из реактивных снарядов оказался пробит. В шлеме резко пахло горячей пластмассой – это был недобрый знак.

– В общем-то, нет, – признался он, – но Бася может оттащить меня в укрытие. Например, к наружному шлюзу. Засяду там и стану стрелять.

– Тогда скорее, – посоветовала Наоми. – Они все ближе и рано или поздно сумеют в кого-нибудь попасть.

Хэвлок отцепил магнитные присоски и обернулся к астеру.

– Ну? Если решились, давай за дело.

Бася зацепил Хэвлока за локоть и, как мешок, потащил к побитому борту корабля. Всюду блестели шрамы от попадания – сначала обломков челнока, а теперь еще и торпеды. Над одной пробоиной висело белое облачко. Время снова куда-то провалилось – в следующий момент Хэвлок увидел себя у наружного люка. Открытый шлюз ждал его. Красные точки показывали, что бывшим его людям до подхода осталось десять минут. «Барб» теперь плыла над ним, а еще выше висела планета. Не голодный зверь, а готовое рухнуть на голову облачное небо.

– Ты как? – спросил Бася. – Справишься?

– Жить буду, – сказал Хэвлок и сразу ощутил, как неуместно прозвучала его шутка. – В порядке. Голова плывет, но давление уже не падает.

– Вот и хорошо. Я мигом вернусь. Не дай этим сучьим детям все окончательно испоганить.

– Постараюсь, – пообещал Хэвлок, но Бася уже двигался вдоль буксирного троса. Хэвлок проверил винтовку, потом скафандр. Пришлось опять приспосабливаться к вращению «Роси», но красные точки он нашел быстро. – Ну вот, ребята, – заговорил Хэвлок, – вы своего добились. А теперь пора откручивать назад. Время еще есть, я не хочу никого убивать.

Фразы звучали по-чужому, как стихи из иного столетия. Молитва о деэскалации конфликта. Мало кто сознавал, сколь большую часть работы безопасника составляли попытки протянуть еще несколько минут, давая вовлеченным в схватку время на раздумье. Угроза применения силы – лишь один из многих инструментов, и смысл ее том, чтобы не стало еще хуже. Любым способом не допустить, чтобы стало хуже. Хэвлоку пришло в голову, что как раз этого Мартри совсем не умеет.

Система скафандра отметила быстро движущийся объект. Пулю или неторопливый метеор. Судя по углу движения, скорее, это была пуля. Еще одна летела расходящимся с Басей курсом. Тоже мимо, но скоро начнутся попадания.

– Ну ладно. – Хэвлок поднял винтовку. – Считаю до десяти, а потом дырявлю любого, кто не повернул обратно. Постараюсь просто выводить из строя скафандры, но обещать ничего не могу.

Векторы движения красных точек не изменились.

Странное дело. Он забрался так далеко, видел столько опасностей. Сантиметр за сантиметром падал на планету, боролся за каждую минуту и час жизни. А больше всего его беспокоила необходимость в кого-то выстрелить.

ГЛАВА 50
ЭЛВИ

Карт был пригоден для бездорожья. Двигался не слишком плавно, но быстро. Рев генератора и визг моторов создавали подобие белого шума, к которому мозг Элви за несколько часов приспособился и стал воспринимать его как тишину. Кругом вставали и уходили назад руины Новой Терры. Шторм, заливший грязью Первую Посадку, не ограничился одним районом. Земля, по которой они проезжали, была искалечена и затоплена, и все-таки виды завораживали. Они были прекрасны.

По сторонам вырос лес деревьев, похожих на гигантские грибы. Колеса карта прорезали грибницу колеей. Летучие создания не больше растопыренной ладони часами следовали за картом, привлеченные то ли шумом, то ли выбросом газообразных углеводородов. Элви задумалась, как столь хрупкие существа сумели пережить планетарную катастрофу. Когда спустилась ночь, вверх небоскребами взметнулись три громадные колонны, составленные из светляков. Элви не знала, организмы это вроде ящерок-пересмешников или артефакты вроде тогдашних бабочек. Туша крупного животного, высотой и объемом со слона, но сегментированного, как гусеница, разлагалась между гребнями невысоких холмов: подобия переплетенных ребер проступали на толстых боках, а над телом тучей кружились мелкие падальщики. Серебристо-голубое нечто поднялось из большой дождевой лужи, рухнуло и показалось снова. Понятия не имея, что видит, Элви не сомневалась, что такое поведение может быть только игрой. Плещется по лужам… Как же ей хотелось остановиться, присмотреться как следует.

Целая биосфера – или две, или три биосферы проносились мимо, дразня и намекая. Как она жалела, что не видела этого до шторма. Теперь оставалось в лучшем случае гадать, что было прежде, на основании того, что осталось после. Элви утешалась мыслью, что так происходит всегда. Вся жизнь природы состоит из кризисов, гибели, адаптации и новых расцветов – до следующих кризисов. То, что случилось на Новой Терре, стало единичным и конкретным событием, но такая закономерность имела место везде и, наверное, всегда. Даже чужаки, создавшие протомолекулу и кольца, столкнулись с гигантской космической катастрофой.

На рассвете путешественники поделили на троих остатки еды. Воды должно было хватить еще на несколько дней, но впереди ждал голод, и Элви догадывалась, что рано или поздно они станут искать, чем на этой планете можно набить живот. Не найдут и погибнут. Разве только Холдену и впрямь удастся включить реакторы – тогда корабли им что-нибудь сбросят. Дорогу перегородил каньон с крутыми стенами: многовековая эрозия обнажила слои камня, ровные и одинаковые, как строчки в книге. Экспертная система карта полчаса потратила на поиски подходящего для переправы места.

На замечание Элви, как им повезло, что на пути не попались горные хребты, Фаиз расхохотался.

– Для хребтов нужны тектонические плиты. На этой планете гор нет – так, оборочки.

Они трое редко что-либо обсуждали – мешал шум карта, – но Элви казалось, что даже в тишине Амос Бартон не стал бы разговорчивее. Он сутки и еще день провел на переднем сиденье карта, скрестив ноги и устремив взгляд на линию горизонта. Элви замечала на его широком лице признаки нарастающей тревоги, страха: за Холдена, и за корабли над ними, и за планету кругом. Впрочем, может, она приписывала ему свои чувства. Такое уж у него было лицо.

Местами след первого карта – след Мартри и Вэй – отклонялся от их курса. Иногда он терялся в мягкой грязи или пропадал на широких участках мокрого камня, но неизменно возвращался, уводя их в неизвестность. Фары высвечивали щебень и бледно-желтых улиток, лопавшихся под колесами.

Воздух остывал – то ли оттого, что они удалялись к северу, то ли облачный покров надежно отгородил поверхность планеты от солнечной энергии. Элви, сколько позволяло сосущее чувство в желудке, дремала, положив голову на колени Фаизу, а потом они менялись местами, и она подставляла ему свои колени. Ей снилась Земля, снилось, что она пытается объяснить доставщику пиццы дорогу по запутанным университетским коридорам. Разбудила ее перемена, но какая, Элви поняла не сразу. Карт молчал. Она села, протирая глаза.

В свете фар замер второй карт, заляпанный грязью, с исцарапанными боками. Амос выскочил и медленно обошел чужую машину: один раз – осматривая ее, а второй – вглядываясь в темноту.

– Что такое? – спросила Элви. – Все нормально?

– У них моторы перегорели, – объяснил Амос, снова забираясь на место. – Грязь набилась в оси, а они не вычистили. Дальше они пошли пешком.

– Мы близко к Холдену?

– О да, – Амос поднял ручной терминал. – Вот здесь мы видели последний сигнал. Короткий, но засечь место я вполне успел. Будем двигаться туда и надеяться, что он скоро снова проявится.

Карта не позволяла ощутить масштаб, но на ней имелись два индикатора: один обозначал их самих, второй – капитана.

– Если я не ошибаюсь, мы уже близко. Причем только мы остались на колесах. Дальше вам обоим лучше ехать лежа.

– Почему? – спросил Фаиз.

– Потому что те двое будут стрелять, – объяснил Амос, запуская генератор.

За шумом, думая, что Амос не слышит, Фаиз ответил:

– Да, это наверняка.

Элви его услышала.

Совсем ранним утром – в долгий период между полуночью и рассветом – они увидели строение. Сперва был просто блеск в темноте, словно клочок звездного неба. Элви даже подумала, что видит разрыв в облаках. Но чем ближе они подъезжали, тем яснее становилось, что тут что-то иное.

В темноте трудно было разобрать подробности, но здесь вроде бы присутствовала та же органическая архитектура, что и в районе Первой Посадки, только на пару порядков крупнее. Элви словно оказалась на краю огромных промышленных руин западноевропейского побережья – в местах, где когда-то вырастали сокрушающие мир гиганты, а теперь остались только их скелеты. Когда в лучах фар закружились бледные хлопья снега, она приняла их за пепел.

– Вот сюда нам и надо? – спросил Фаиз.

– Похоже на то, – сказал Амос. – Надежного сигнала от капитана не было уже пару часов, а последний пришел примерно отсюда. Думаю, изнутри сигнал не проходит.

– Или его там съели, – заметил Фаиз. – Такое вполне способно сожрать человека.

– Капитан – твердый орешек, подавятся, – сказал Амос.

Карт катился дальше, к последнему отмеченному на карте положению Холдена. Огромные черные шпили вырастали вверх, иногда загораживали дорогу. Снег стал гуще, он налипал на карт и на землю, а постройки оставались чистыми, только ярче блестели. «Они теплые», – подумала Элви и сама не поняла, почему так испугалась этой мысли.

Карт прошел под десятиметровой аркой и углубился в руины. Снег перестал. Стены вокруг мерцали, наполняя пространство мягким бестеневым светом. Воздух согрелся и пахнул чем-то острым и едким, вроде паров спирта, только жестче. Карт, ловя последний стершийся электрический след Холдена, вильнул в сторону, в другую, сдался и встал. Амос переключился на ручное управление.

Дорога некоторое время вилась и петляла, потом стала шире и прямее. Крыша строения терялась в темноте, но длинные трубы – может быть, кабели или нервная система – поднимались, сливались, тянулись внутрь, вперед – туда, где скрывалось сердце конструкции. Амос затормозил и, подняв свой дробовик, выстрелил. Ему ответило эхо.

– Куда ты стреляешь? – спросила Элви.

Он пожал плечами:

– Никуда. Просто решил пошуметь, понимаешь ли.

Сложив ладони рупором, он заорал:

– Капитан! Ты здесь? Холден!

– А мы уверены, что он сюда входил? – спросил Фаиз.

– Не-а, – ответил Амос и снова заорал: – Капитан!

Из-за тяжелой машины метрах в пятидесяти от них показалась тень. Две руки, две ноги, голова, но Элви на миг смешалась, настолько неуместным выглядел здесь человек. Амос крепче перехватил дробовик и прицелился. Незнакомец стоял, расставив ноги на ширину плеч, спокойно опустив руки, и ждал. Когда карт подъехал метров на десять, Амос заглушил генератор.

– Привет, – дружелюбно и неискренне произнес он.

– Тебе того же, – откликнулась, вздернув подбородок, Вэй.

Амос спрыгнул наземь, как будто забыв, что в руке у него ружье. Элви оглянулась на Фаиза, тот дернул плечом. Она тоже выскользнула из машины, медленно шагнула вперед, коснулась переднего колеса. Покрышка была теплой под ладонью, но уже остывала.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Амос.

– Работаю. – Вэй кивнула на гигантские конструкции. – Все это – имущество РЧЭ. Я просто охраняю его от незаконного проникновения.

– То есть от кэпа.

– От кого угодно, – уже жестче поправила Вэй.

– Ну, местечко на редкость мерзкое, смею сказать.

– Верно.

– А без этого никак нельзя? На мой вкус, куда веселее будет, если мы заберем Холдена, а ты своего Мартри, а затем все вместе поможем нашему доку поискать какую-нибудь тварь с алкоголем в брюхе.

– Да, это было бы весело, – сказала Вэй, – но я при исполнении.

Фаиз вышел из-за плеча Элви, скрестил руки на груди, мучительно сдвинул брови.

– Так что? – продолжал Амос. – Холден, значит, где-то здесь, и Мартри, надо думать, тоже здесь, ищет его?

– Возможно.

– Так что, если я поеду дальше…

– Лучше не надо, Амос. Мне приказано никого не пропускать. Забирайся в карт и сворачивай в другую сторону – так нам обоим будет проще. Попробуешь проникнуть еще дальше на территорию РЧЭ – мне придется стрелять.

Левой рукой Амос почесал бритый затылок. Дробовик в правой как будто увеличился в размерах – словно угроза придала ему значительности и веса. Элви поймала себя на том, что дышит короткими быстрыми глотками, и на секунду заподозрила, что изменился сам воздух. Но это был просто страх.

– Капитан пытается вернуть реакторы, – сказал Амос.

– Значит, он нарушает чужие границы и должен уйти. – Вэй, кажется, на мгновенье смягчилась, в ее голосе прозвучало что-то вроде грусти. Не сама грусть, а что-то похожее. Когда наступает пора уходить, бывают способы и похуже, чем умереть на своем посту.

Амос вздохнул, заметно ссутулился.

– Твой выбор, – сказал он, поднимая дробовик.

Выстрел прозвучал за его спиной, и Амос повалился вперед.

– Ложись, – крикнул им в спины Мартри, и Элви машинально пригнулась.

Фаиз прижимал ее с одной стороны, тяжелая шина – с другой. Дробовик грохнул одновременно с резким щелчком пистолета. Когда Элви поняла взгляд, Вэй лежала на земле, разбросав руки. Амос пытался приподняться на колени. Сзади Элви видела кровь у него на загривке, но не разбирала, откуда она вытекла. Мартри прошагал мимо, стреляя второй, третий, четвертый раз. Она видела, как вздрагивает при каждом выстреле прикрытая бронежилетом спина Амоса. Мартри не промахнулся. Собственный крик показался Элви постыдно визгливым.

Мартри огибал кар, и тут Амос взревел, дробовик трижды выстрелил, сотрясая воздух. Мартри отшатнулся назад, но не упал. Его следующий выстрел выбил фонтан крови из бедра Амоса, и механик обмяк. Мартри опустил пистолет, закашлялся.

– Доктор Окойе, доктор Саркис, – выговорил он. Пластину у него на груди порвало в клочья. Если бы не броня, выстрел Амоса выбил бы ему сердце сквозь спину. – Должен сказать, ваше появление здесь меня разочаровало. Тем более в такой компании.

Амос прерывисто вздохнул. Мартри деликатно перешагнул через него и отбросил дробовик ногой. Металл зашуршал по странному, хитиновому настилу пола.

– Ты его расстрелял, – сказал Фаиз.

– Конечно. Он угрожал моему человеку, – ответил Мартри, подходя к Взй. – Я жалею только о том, что не сумел спасти сержанта Вэй.

Глаза у Элви наполнились слезами, все тело вздрагивало от всхлипов. Амос поднял руку. На ней не хватало большого и указательного пальца, сквозь кровь виднелись розовые кости. Элви отвела глаза.

– Что ты несешь? – вздрагивающим голосом спросил Фаиз.

– Вы хотите что-то добавить, доктор Саркис?

Мартри вставил в пистолет новую обойму.

– Ты все подстроил! Приказал ей отвлекать Амоса и застрелил его в спину. Это не само так вышло, ты сделал все, что мог, а бедняга Вэй…

– Если бы мистер Бартон поступил, как его просили, и покинул территорию…

– Он пытался нас спасти! – заорал Фаиз. Он покраснел, сжал кулаки и стал наступать на Мартри. Тот поднял голову, взглянул с вежливым интересом. – Они с Холденом пытаются нас спасти. Тебя, меня, Элви – всех! А ты что делаешь, черт бы тебя побрал?