Текст книги "Назовите как хотите"
Автор книги: Джеймс Рассел
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
3
Перелет из Сан-Франциско до Лондона занимает одиннадцать часов, и немудрено, что ни один из пассажиров, прибывающих в лондонское Хитроу, не может похвастаться легкой походкой и энтузиазмом во взоре. Ибо полет кажется одной бесконечной ночью: снуют туда-сюда стюардессы, ерзают в креслах одуревшие от многочасовой неподвижности пассажиры, да еще какое-нибудь дитя начинает хныкать и никак не желает успокаиваться. И ты словно бы отдаляешься от происходящего, понимая, что надо лишь переждать. В конце концов, где еще такое бывает: летишь через полмира на высоте трех тысяч футов, за какой-нибудь час преодолевая сотни миль; за время, пока какой-нибудь селянин доберется до ближайшего города, ты будешь уже в другой части света. Тем не менее ощущения далеки от восхитительных.
В первый раз за последние три месяца Стречи осталась одна – то есть совсем одна. Во время ее жизни с Клайвом последний частенько исчезал на пару дней; но в Америке всегда было на что отвлечься и не было теперешнего ощущения всепоглощающей пустоты – точно в голове не осталось ни одной мысли, только какие-то ненужные обрывки. В куче этих обрывков иногда попадались вопросы: зачем она здесь, что она делает, как получилось, что она во все это влипла? Стречи отправилась в Америку, привлеченная объявлениями одного аукционного дома и призрачной возможностью заполучить сколько-нибудь стоящую работу. Она устроилась-таки в аукционный дом, даже успела понравиться начальству – а через три недели познакомилась с Клайвом. Даже во время знакомства она разглядела характерные признаки – ей еще подумалось, ну вот, опять, – и почему это меня тянет на подлецов? Неужели мне не хватает стержня? Или прав был Микки, когда сказал, что в последнее время мои дела идут что-то слишком хорошо?
За два часа до посадки в Хитроу, когда застывший было лайнер принялся снижаться и в глубине салона показалась стюардесса, неся на подносе несъедобный завтрак, Стречи поднялась со своего места и направилась в туалет. У крошечной раковины угодливо стояли две склянки одеколона, но пахли они кем-то другим – так пахнет незнакомыми духами лацкан пиджака неверного мужа. Она к ним не прикоснулась. Зато обнаружила, что постарела лет на пять. Стоило ей распустить волосы, черты ее смягчились – но она тут же снова собрала их в строгий пучок. Подправила макияж. По счастью, ее одежда была сделана из современного несминаемого материала, и, когда Стречи вернулась на свое место, лицо ее тоже выглядело «несминаемым».
Завтрак был подан в ее отсутствие, и на кресле красовался неизбежный пластиковый поднос. Первой ее мыслью было его не трогать, однако впереди предстоял долгий день. А теперь, по всей видимости, ей придется экономить.
А что же Клайв? Ну, начнем с того, что он еще спал (благодаря пресловутой восьмичасовой разнице), но по пробуждении решил, что экономить – не в его стиле, и засим направился в отель «Клифт» выпить утренний кофе. Он набрал пару номеров, по обыкновению попросил перезвонить ему в отель, и в ожидании звонков устроился с чашкой кофе и газетами, в коих просматривал объявления о продаже недвижимости, делая пометки мраморного цвета ручкой марки «Уотермен».
Вынужден признать, что лорд Клайв удостаивался гораздо меньшего внимания персонала, чем его нетитулованная помощница мисс Стречи. С другой стороны, он сам не любил, когда его беспокоили. Его последнее объявление не прошло незамеченным, и, хотя он предпочел бы, чтобы в первый раз клиентам звонила его секретарь, с видимым удовольствием смаковал почтительную паузу, неизменно возникавшую после того, как он называл свой титул. Без сомнения, титул лорда оказался весьма полезным приобретением.
Эдгар Деларм совершил самую большую ошибку потенциального покупателя: он стал считать титул своим. Последние сомнения рассеял его портной. Крэмпол – который ни разу не видел ни лорда Клайва, ни какого-либо другого английского лорда, – был отнюдь не новичком. Твердо намеренный провернуть дельце прежде, чем пронюхают конкуренты, за собственно одеяние он запросил его «реальную» цену (читай – в два раза больше реальной) и, как только Деларм это проглотил, предложил еще полный поднос лакомых кусочков в виде меховой отделки, церемониального головного убора, всяких мудреного вида пуговиц и украшений, которые гордо именовались «неотъемлемыми атрибутами настоящего лорда». Знание тонкостей церковного облачения мало помогло портному, но у сего достойного мужа имелась еще и обширная коллекция фотографий киногероев; именно оттуда он и черпал, так сказать, свои идеи. Сначала Деларм держался настороженно, как стреляный воробей, который всегда точно знает, что, если на подоконнике рассыпаны хлебные крошки, где-то поблизости непременно прячется мальчишка с рогаткой; но сладкоречивый Крэмпол все-таки уговорил его. И когда единственной реакцией клиента на цену за основное одеяние был покорный – как искренне надеялся портной – кивок, за ним тут же последовали прочие атрибуты.
К тому времени хитрая старая щука Эдгар Деларм уже плотно сидел у него на крючке. Ибо все его исследования меркли перед искусством опытного надувалы Крэмпола. В конце концов клиент предприимчивого портного сделался обладателем побрякушек, которые имели большее отношение к Голливуду, чем к какой-либо геральдике, и окончательно созрел для объявления окончательной цены – стоит ли говорить, что она втрое превышала подлинную.
– Так вот, милорд, когда вы станете председательствовать в суде, вам непременно понадобится Жезл примирения. Этот жезл должен быть длиной в локоть и белого цвета – советую вам обзавестись им и еще старинным рогом. Кстати, у меня они есть.
Клайв собирался было отхлебнуть из чашки, как телефон за столиком зазвонил – это ответили на один из его звонков.
– Привет, Клайв! Э-э, я хотел сказать «лорд Клайв», простите – это Линкольн Дин.
Линкольн позвонил в отель, полагая, что в нем и проживают лорд и его секретарь. Наверное, снимают многокомнатный номер, подумал он, хотя так толком и не понял, в каких отношениях находятся Клайв и Стречи. Кто эта девушка – просто секретарь или не только?
– Послушайте, Клайв, – у меня тут дома такое… Глория – это моя жена – жутко на меня разобиделась… Уй!
Все время звонка Глория стояла, прислонившись к плечу Линкольна и прижимаясь к трубке, чтобы самолично услышать, как разговаривает настоящий английский лорд. Только что она пребольно стукнула благоверного своим кулачком. Тот продолжал:
– Ну, ладно. Глория тут… словом, мы оба приглашаем вас на ужин, скажем в пятницу вечером. Устроит?
– В пятницу? – нерешительно повторил Клайв. До гасиенды Динов было сто пятьдесят миль. Причем туда и обратно. – На… ужин?
В трубке послышался яростный шепот, потом голос Линкольна:
– Вы можете остаться на уик-энд.
Сорок восемь часов в обществе Линкольна Дина?
– В эти выходные мне надо улетать на север.
– Так прямо от нас и улетите.
Что подтверждало старую шутку о том, что улетает из Фресно гораздо больше народу, чем прилетает.
– Я бы с удовольствием, Линкольн…
– Здорово! Сейчас я поговорю с Гло… Ну что тебе?
Клайв был вынужден вмешаться в очередной нетелефонный междусобойчик четы Динов:
– Я бы с удовольствием, Линкольн, но мне тогда придется оставить машину у вас, а это…
– Глория просит передать вам… Господи, Глория, что опять?
Клайв снова услышал яростный шепот, и, прежде чем он смог расслышать слова, в трубке опять раздался голос Линкольна:
– О'кей, я – мы – черт, неважно. В общем, наша горничная вас пристроит.
– Пристроит… меня?
– Послушайте, у нас очень славная комната для гостей, Клайв, – останетесь на уик-энд, съездим посмотрим мой виноградник…
– Мне очень жаль…
– Хорошо-хорошо, мы не будем смотреть мой виноградник, Клайв. Обещаю. Не будем. Что бы вам хотелось посмотреть – каньоны, Национальный парк… Что? – Снова порция шепота. – Нет, в Сториленд он не хочет. Слушайте, Клайв, если вы не приедете, мы на вас обидимся. А то развеемся, повеселимся. Познакомлю вас с друзьями.
– Звучит заманчиво, но…
– У нас полно друзей, и все жутко хотят познакомиться с настоящим лордом.
– Скоро вы сами им станете.
– Слышала, дорогая? Это точно, Клайв… ой, черт, я хотел сказать – лорд Клайв, с вами желает познакомиться куча народу.
Клайв все еще медлил с ответом, когда Линкольн, сам того не зная, выкинул свой козырь:
– Я что хочу сказать: у моих друзей уйма денег, но им не хватает… класса, что ли, стиля. Вот, стиля. Они обзавидуются, когда я… что? Да, Глория. Значит, Клайв – вы нас очень обяжете… вы окажете нам честь, если примете наше приглашение.
– Это довольно долгий путь, Линкольн… для ужина.
– Так прилетайте самолетом – обратно улетите из Фресно.
Клайву не пришлось раздумывать, что бы ответить, ибо на другом конце провода снова яростно заспорили, и вот что решили:
– Слушайте, Клайв, я вот что подумал: раз уж вы наш гость, то зачем вам тратиться на билет? Я сам вам его куплю. Заберете прямо в аэропорту.
– Вы очень любезны, но…
– Вам ведь потом лететь на север, так? У меня есть приятель, у него собственный самолет. Не «Конкорд», конечно, маленький – на шестнадцать мест, кажется. Вас устроит? Э-э, что, Глория? Восемь? Чего восемь? А-а, мест. Должно было быть шестнадцать, но половину пришлось убрать – они там в его компании все такие толстяки.
– В его компании?
– Ну да, у него сеть закусочных, «Счастливая гасиенда», слышали такую? Что-о? Послушай, Глория, я же по телефону разговариваю! А он еще может услышать! Так что, Клайв, – приедете? Оставайтесь на уик-энд – останьтесь дольше, если захотите. Комната для гостей в вашем распоряжении, а потом компания моего друга доставит вас, куда вам там надо. Звучит заманчиво, правда?
Клайв призадумался: бесплатное проживание, бесплатный самолет, к тому же общество богатых и доверчивых друзей хозяина.
– Вы меня переубедили, – наконец сказал он.
– Я вас пере… что?
Трубка взорвалась радостным визгом Глории:
– Он приедет! Ур-ра! Он едет, Линк!
Клайв подождал, пока трубка не смолкла.
– Выбор рейса за вами, как я понял?
Линкольн радостно согласился и сказал, что встретит его в аэропорту Фресно лично. От счастья голос его звучал несколько неразборчиво, но, возможно, это происходило оттого, что Глория прижалась к нему всем своим сенсационным телом и теперь пачкает его физиономию губной помадой.
На небе Калифорнии ярко светило солнце, а в это время над Лонг-Айлендом нависли зловещие серые тучи. Фрэнки ди Стефано искал Гарри Стица. Он отправил ребят, чтобы найти его, но те вернулись ни с чем. Слух, конечно, был пущен, так что теперь ход был за Гарри: либо он не показывается (в том числе в Квинсе и его окрестностях в радиусе ста миль), либо принимает вызов.
Гарри был уже большим мальчиком – ему было девятнадцать; и, будучи амбициозным, твердо верил, что в один прекрасный день он получит свой Большой Шанс – и, само собой, его не упустит. Он видел других – о да, он помнил, когда мир впервые услышал о Фрэнки ди Стефано, – и понимал, что прежде, чем заявить о себе, надо тщательно подготовить почву. А это может занять несколько лет. Он часто вспоминал свою бывшую подружку Анжелу, которая погибла во время одной заварушки в Маунт-Верноне; так вот, эта Анжела говорила, что молодые парни похожи на животных: оленей, волков, львов, медведей – и постоянно ведут борьбу за лидерство. Выживание сильнейших, типа, догадался он – однако она с ним почему-то не согласилась; наверное, она была права – она ведь читала книжки. Говорила, что мужчины либо не обращают внимания на женщин, либо соперничают из-за них, защищают их, не позволяя другим претендентам приближаться к своей избраннице. Иногда те, другие, все-таки решаются приблизиться – ведь и у них, мол, тоже есть кое-что в штанах? А если кто подходил совсем близко, то деваться некуда – это вызов. Как бы ни был измотан самец, он должен драться. Гарри и Анжела пришли к выводу, что у бросившего вызов всегда больше преимуществ – во-первых, время поединка выбирает он, а во-вторых, он почти всегда моложе своего соперника. Оттого-то этим миром правят молодые.
Посему, как только он услышал, что Фрэнки его ищет, Гарри выбрал место и время. Ему угодно встретится с мистером ди Стефано в «Капитане Немо». В четыре.
Гарри явился на место в начале четвертого. У него было два варианта: либо появиться заранее, выбрать удобную позицию, обыскать помещение – вдруг где затаился снайпер? – или же позволить Фрэнки прийти первому, а потом явиться самому с надменным видом: глядите, я покажу вам, кто здесь хозяин. Но поскольку вызов исходил от него, он не имел права опаздывать. Чего доброго, Фрэнки явится в четыре, не найдет его на месте и сочтет трусом. То есть его объявят победителем, не дожидаясь соперника.
Гарри посоветовал управляющему заведения устроить своим служащим выходной. Тот было пытался возразить, и тогда Гарри пришлось объяснить ему, что он не просто так это предложил. Тот поостыл, но продолжал сомневаться, и им пришлось запереть парня в боковой комнатке за барной стойкой – в эту комнатку вела такая прочная стальная дверь. После чего ребята Гарри прошвырнулись по коридорам – нет ли кого в номерах? В столь ранний час лишь один был занят – правда, парочку не пришлось долго уговаривать очистить помещение. В половине четвертого Гарри решил искупаться.
Если вы помните, в первой главе нашего повествования упоминалось, что в «Капитане Немо» имелся бассейн. Так себе, небольшой; а поскольку плавал Гарри отлично, он переплыл бассейн быстрее, чем иная немецкая овчарка перебегает задний двор. К четырем он вдоволь накупался и решил передохнуть, выпил стакан апельсинового сока и через несколько минут нырнул обратно в бассейн. Где преспокойно принялся плавать, предполагая, что Фрэнки появится не раньше чем через четверть часа.
Так оно и случилось.
Сперва Фрэнки подумалось: а все ли у парня в порядке с мозгами?
Потом вспомнилась мальчишеская забава, как они с ребятами стреляли в плавающие в бочке яблоки. А если на яблоки был не сезон, стреляли форелей в судках. А что еще делать в Небраске?
Но когда парень выбрался из бассейна, Фрэнки все понял: тот был высок и широкоплеч, с темных волос и мощного торса его стекали капельки воды. Он принялся вытираться с видом Тарзана, с интересом изучающего коротышек-охотников. Предусмотрительно приглашенные друзья и соратники Гарри наслаждались зрелищем.
Гарри буркнул:
– Ты стоишь на моей территории.
Фрэнки понял, что от него ожидают чего-то остроумного типа: «Да ну?», но он промолчал.
Гарри продолжил:
– Ты будешь приходить сюда только с моего ведома.
Фрэнки пристально смотрел на него.
Гарри сказал:
– В Квинсе можешь делать все, что хочешь, но Гарден-Сити мой. Тебе ясно?
Фрэнки наконец заговорил:
– Вытирайся и слушай. Раз в год какой-нибудь сосунок пытается меня учить, и я расправляюсь с ним. В этом году, видимо, твоя очередь. Я знаю, ты притащил сюда своих дружков. Что ж, тем хуже. Скажи, что извиняешься, и я отпущу тебя с миром.
Гарри рассмеялся:
– Ты отпустишь меня с миром? – И презрительно покосился на троих парней, которые пришли с Фрэнки. – Убирайтесь отсюда все, и считайте, вам повезло.
Гарри принялся энергично растирать спину полотенцем: ему нужно было согреться. Фрэнки спокойно стоял рядом, одетый в легкое пальто, на полголовы ниже своего оппонента. Потом тихо сказал:
– Хочешь совет?
– Ты мне что – папаша, чтобы советы давать?
Гарри понял, что наступил решающий момент. Присутствующие не спускали с них глаз. Кто там на чьей стороне, неважно: впоследствии все станет ясно.
– Повторяю еще раз, ди Стефано: ты на моей территории.
Фрэнки спокойно смотрел на него.
Гарри не унимался:
– Я отправляю тебя в отставку. Теперь яздесь главный.
Фрэнки поморщился.
Гарри продолжал:
– Твоя территория – если она когда-то была твоей– переходит ко мне, запомни это хорошенько, как запоминает арестант, где он заныкал косячок. Может, когда-то ты и был главным – как старый вожак в стаде оленей. Ты хоть раз видел стадо оленей? Там есть эти… лани, кажется – короче, самки. Так вот, Фрэнки. Я и есть тот самый молодой самец, и стадо переходит ко мне. Знаешь, что делают в таком случае олени? Выставляют рога и дерутся. Хочешь так? Хочешь, чтобы мы с тобой скрестили рога? Скинуть это свое чертово пальто и пойти на меня – только скажи. Я жду. Ну, что?
– Много болтаешь. Ты всегда был треплом.
– Я жду.
Фрэнки спросил:
– А это не твою подружку тогда затрахали до смерти кубинские малолетки? – Он достал из кармана пальто маленький пистолет. – Ну да, Анжела – так ее звали? И ты ничего не смог поделать?
Фрэнки выстрелил дважды, хотя второй выстрел был уже не нужен. Гарри рухнул на пол. Падая, он задел столик, который с шумом опрокинулся рядом с ним. На его обнаженной груди образовались два маленьких отверстия, из которых засочилась кровь.
Фрэнки обернулся к теперь уже бывшим дружкам Гарри:
– У кого-нибудь есть возражения?
Никто не проронил ни слова.
– Кто-нибудь из вас видел, что тут случилось?
Все дружно опустили глаза.
Фрэнки спросил в третий раз:
– Кто из вас был здесь сегодня днем?
И снова никакой реакции. Тишину нарушал лишь шум дорожного движения – он не прекращался ни на минуту, нисколько не потревоженный выстрелами.
За ближайшим столиком, дрожа, сидели двое. Фрэнки подошел к ним:
– Скажите – ведь мы знакомы, верно?
Те не ответили.
– Значит, приятно познакомиться. И вот что вы сейчас сделаете: как только я уйду, заберете вот эту кучу дерьма, затолкаете ее в машину и увезете подальше отсюда. Скажем, в Вулберри – там сроду ничего не случается. Всем все понятно?
Они покорно кивнули.
– Остальные расходятся по домам – вы ведь здесь не были, правда?
В ответ ни звука.
– Да, пока я здесь, – он взял в руки бокал, – давайте выпьем!
Все были слишком растеряны, чтобы пошевелиться.
– Выпьем же!
Присутствующие неловко потянулись за стаканами.
– Предлагаю тост. За Анжелу!
Он осушил бокал до дна, тогда как приятели Гарри отхлебнули из своих с таким видом, словно в них был уксус.
4
Хитроу выплевывает пассажиров без церемоний. Среди толпы Стречи катила свой багаж по череде невзрачных коридоров в поисках ближайшего газетного киоска. Она приехала домой – правда, после нескольких лет жизни, что называется «на чемоданах», она уже и не знает, где ее дом. Здесь у нее мало кто остался. Микки Старр – и тот остался в прошлом. В зале ожидающих вылета она обнаружила лоток с газетами и купила атлас автомобильных дорог. Клайв предупреждал ее, что Эскома может не оказаться в оглавлении, но она приблизительно знала, где он находится.
От Хитроу до плато Дартмур четыре часа езды, но, так как путь Стречи лежал в западную, болотистую его оконечность, она мысленно накинула еще час. Взяв напрокат скромный автомобильчик, на автостраде она смогла позволить себе разогнаться чуть быстрее дозволенных в Штатах пятидесяти пяти миль. Большинство же машин неслось со скоростью гораздо большей, чем разрешенные здесь семьдесят; приятно все-таки, снова оказаться законопослушным гражданином – причем одним из немногих. Забавно, подумалось Стречи: в крошечной Великобритании машины несутся, а в Америке редко разгоняются свыше шестидесяти миль в час; тем не менее там те же самые двести миль ты проезжаешь в два раза быстрее.
Она вдруг поймала себя на том, что думает, как американская туристка, решившая посмотреть Англию из окна автомобиля. Что ж, это полезно – ведь она вернулась на родину в качестве исполнительного директора несуществующей компании «Лейн Эстейтс», чтобы подготовить почву к приезду новоявленного лорда Эскома. Как разъяснил ей Клайв, на последних стадиях адвокаты клиентов начнут доискиваться, подлинный ли титул предлагают их клиентам и, более того, – имеет ли компания «Лейн Эстейтс» право на его продажу; и им вряд ли понравится, когда обнаружится, что лорд одновременно является и главой продающей компании. Посему он «продал» ее Стречи за фунт стерлингов, тем самым обеспечив себе право называться независимым. Три месяца назад, когда он только приобрел титул, он ездил посмотреть на свое «родовое поместье», но счел необязательным шататься по окрестностям в качестве «временного владельца». Какой смысл голубей-то пугать? Когда явится настоящий лорд – а он не преминет это сделать, – уж онобставит свое прибытие, как подобает потомственному дворянину.
Собственно, миссия Стречи и заключалась в том, чтобы как следует подготовиться к этому возвращению.
Кое-кто из водителей оказался не готов к контрасту между главной дорогой графства Девоншир и узкими, обрамленными высокими насыпями тропинками сельской местности, но Стречи, привыкшая к американским грунтовым дорогам, ничуть не смутилась; к тому же ее весьма обнадежили металлические бордюры по краям. Над дорогой нависали темно-зеленые заросли кустарников, укрывая машину от посторонних глаз. Вдоль дороги с криками носились птицы, а иногда из-за ворот высовывалась любопытная коровья морда.
На втором перекрестке от предполагаемого указательного столба остался лишь деревянный шест. Она остановила машину и достала атлас – но, согласно оному, дорога вела прямо, лишь слегка изгибаясь в паре мест, причем перекресток на карте был обозначен всего один. Она выбралась из автомобиля и прислушалась. Прищурившись, посмотрела на дорогу – та, изгибаясь, уходила прочь.
Подул ветерок.
Стречи вернулась в машину и решила ехать прямо. Дорога между тем сужалась. К тому времени, когда Стречи сообразила, что ошиблась, та стала слишком узкой, чтобы можно было развернуться. Налево, у подножья холма, она обнаружила въезд – узенькую грязную тропинку. Слишкомгрязную. Она покатила дальше – путаясь, дорога обвивала холм и на последнем витке исчезала в речушке, появляясь вновь на другом ее берегу. На этом берегу красовалась табличка, гласившая: «Переправа». По краю таблички маленькими буквами шла надпись: «Эта табличка является муниципальной собственностью графства Девоншир». Заметив на противоположном берегу какое-то заброшенное здание, она вылезла из машины. Построено оно было из темного камня, правда, большая его часть обвалилась, а то, что осталось, густо обвивал плющ и дикий шиповник.
– А вот и поместье Эском, – ухмыльнулась она.
Конечно, она пошутила. Развалины скорее походили на заброшенную мельницу – ей даже удалось разглядеть останки мельничного колеса. В других местах Стречи доводилось видеть старые мельницы, перестроенные в нарядные коттеджи, но эта была слишком разрушенной и вдобавок располагалась в темной, сырой низине, в которой вряд ли стал бы селиться мало-мальски состоятельный человек. Она прислушалась к журчанию воды и принялась прикидывать, глубоко ли тут.
Переправа, говорите. Что-то непохоже.
К сожалению, было лишь два способа это проверить – а проверить все-таки придется, не делать же двухмильный крюк по этой ужасной дороге. Либо она попытается проехать через речку на машине – рискуя затопить ее, – либо попробует перейти вброд. В любом случае никто ничего не увидит.
Она скинула туфли, потом подтянула колготки и запихнула юбку в трусики, как школьница – впрочем, Стречи перестала быть похожей на школьницу лет в четырнадцать. (Уже тогда учитель физкультуры… Но это совсем другая история.) Осторожно опустила в холодную воду длинную стройную ногу.
– Бр-р, – поморщилась она, – холодрыга!
На дне попадались мелкие камешки, но ее ступни уже онемели от ледяной воды. Вокруг щиколоток обвились какие-то водоросли. Когда она наконец выбралась на берег, до нее дошло, что дорога проходила по естественному дну реки. Должно быть, когда-то через нее устроили каменную насыпь, по которой впоследствии и проложили дорогу. Глубины в речке было не больше чем по колено.
Она оглянулась на машину. Перед тем как возвращаться, стоит посмотреть мельницу. Переправляться на автомобиле не было смысла.
Передняя – и, похоже, единственная – дверь выходила на дорогу и была полуоткрыта. Внутрь вел каменный порожек. Над дверью, на раскрошившейся перемычке было вырезано: «Эскомская мельница».
Когда Стречи толкнула дверь, та с шумом заскрежетала по полу. Внутри царил полумрак – немного света проникало лишь через окна, частично лишенные стекол. Мебели не было. Она сделала шаг вперед, осторожно ступая босыми ногами по замусоренному полу. В помещении царил отвратительный запах, точно она попала в логово какого-нибудь зверя.
– Добро пожаловать, – раздался вдруг мужской голос, – в мое скромное жилище.
Она резко обернулась.
В полутьме ей удалось различить очертания тощего растрепанного человека лет двадцати с небольшим. Он ухмыльнулся:
– Видел, как ты перебиралась через ручей. Решил, что выиграл в лотерею.
В паузах она тревожно прислушивалась. Интересно, он тут один?
Стречи облизнула губы:
– Я думала, здесь никого нет. Мне пора.
– Не спеши. Сперва посмотри, как тут.
В нем не было ничего угрожающего, однако он стоял между ней и дверью.
– Я просто проезжала мимо.
Он усмехнулся:
– Не очень-то мило. Я ждал тебя.
Она удивленно воззрилась на него.
– Я наблюдал, как ты перебираешься. И подумал, что она, наверное, ко мне.Просто здесь больше никого нет.
– Я проверяла переправу. Хотела посмотреть, глубоко ли тут.
– Ты промочила ноги. Будь как дома.
Она подалась к двери:
– Нет, я пойду.
– Пошли наверх, я покажу тебе кое-что, чего ты раньше не видела.
Он попытался схватить ее, но тут она его ударила – как учил ее Микки Старр – ребром ладони по шее, прямо под кадык. Не давая ему опомниться, она двинула ему в пах. Тот сложился пополам и закашлялся. Первый удар остановил его, второй же пришелся вскользь. Тем не менее Стречи выскочила за дверь и бросилась к ручью – тут он настиг ее. И снова пришлось ударить его под дых – он оскользнулся и упал навзничь; падая, он ударился головой о камни насыпи. Она подалась к нему, чтобы нанести следующий удар (этому тоже научил ее Микки – добивать до конца), но тот лежал на спине – должно быть, захлебнулся или был без сознания.
Некоторое время он лежал неподвижно, потом течение подхватило его, и он поплыл, увлекаемый потоком. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела на него. В последний момент ей удалось схватить его за ногу. Стречи плюхнулась на колени, намочив юбку и колготки. Ухватив покрепче ногу упавшего, она рванула ее на себя. В тот же миг голова его ушла под воду. Он вполне мог захлебнуться. Тогда она принялась подползать к берегу, подталкивая его тяжелое тело на мелководье. Ноги его теперь покоились на гудроне насыпи. Она выбралась на дорогу, обернулась, и увидела, что голова его снова скрылась под водой. Отчаявшись, она еще раз рванула его ноги на себя, вытаскивая из воды на дорогу. Упавший не подавал признаков жизни. Присев рядом с ним, она ударила его по щеке, затем приподняла его голову, чтобы посмотреть, не кровоточит ли ссадина на затылке. Вроде нет. Будем надеяться, он не захлебнулся? Он ведь пробыл под водой совсем недолго, ведь так? Но он по-прежнему неподвижно лежал на дороге; глаза его были закрыты, одежда промокла насквозь. А вдруг ему нужно искусственное дыхание?
Может быть – но не «рот-в-рот».
Стречи положила одно колено ему на живот, обхватила руками за плечи и дернула вверх. Внутри у него что-то забулькало, точно в сливном бачке. Она толкнула его тело назад, потом опять дернула. Раздался тот же омерзительный звук – нечто среднее между кашлем и бульканьем. Еще рывок – и он выплюнул воду. Она отпустила его плечи. Он не пошевелился. Колено ее оставалось у него на животе, и ей пришлось снова проделать всю процедуру. Он снова выплюнул воду, открыл глаза и посмотрел на нее. Она оттолкнула его.
«Что ж, раз взялась», – подумала она.
И вышеописанное повторилось в четвертый раз. Теперь звук был не таким противным – бульканье прекратилось. Он снова взглянул на нее. Она отпустила его плечи.
Когда она выпрямилась, его рука слабо дернула ее за подол. Он пытался что-то сказать.
– Что? – вырвалось у нее.
В ответ он что-то слюняво пробубнил.
Она наклонилась к нему:
– Что ты сказал?
– Я знал, что понравился тебе.
Она влепила ему пощечину, вскочила на ноги и зашагала через ручей.
Когда она завела мотор, он все еще лежал на боку. Двигатель взревел – и в то же мгновение он встал на колени.
«Если он не отойдет, перееду его», – решила Стречи.
Шатаясь, он поднялся. Она осторожно направила машину в поток, и, когда автомобиль переправился, обитатель мельницы, шатаясь, побрел в сторону дороги. Из-под колес брызнула вода, и, когда они высохли, он подался было к ней, но она дала газу, вскользь задев его бампером. Посмотрев в зеркало заднего вида, она обнаружила его лежащим на боку; он поднял руку и слабо помахивал ей. Именно помахивал. Стречи так и не поняла, был ли он ранен или просто смеялся над ней. Тем не менее она продолжила путь.
На том берегу живая изгородь вдоль дороги росла не так буйно, и скоро вдалеке показался шпиль церкви. Слева осталась какая-то ферма – выгон для скота да пара коттеджей для работников. Никто не смог толком объяснить ей, как называется местность; тем не менее она решительно направилась в сторону церквушки. Пара поворотов – и вот она на месте. Перед воротами, ведущими в густо разросшийся сад, стояла табличка: «Добро пожаловать». Ниже можно было прочесть расписание еженедельных служб, имя священника – Т. Гам, и его телефон. Церковь Св. Агаты. Протестантская, значит.
Стречи медленно повернула машину и покатила по узкой тропинке вдоль церковных ворот к небольшому коттеджу, расположенному рядом с церквушкой, – единственному на ближайшие сто миль. Табличка у входа гласила: «Дом викария».
Она вышла из машины и толкнула деревянные, окрашенные белой краской ворота. Беглый взгляд на коттедж – и Стречи догадалась, что перед ней уже не тот старинный особняк викторианских времен с шестнадцатью спальнями, а обыкновенный одноэтажный дом с верандой, построенный где-то в середине пятидесятых.
Стречи припарковала машину и направилась к парадной двери. Та тут же открылась. Из нее выглянула женщина, должно быть экономка. Она приветственно помахала рукой, в которой была тряпка, и улыбнулась. На ней было свободное домашнее платье и передник.
Стречи сказала:
– Я ищу священника.
– Да?
– Мне нужен преподобный Т. Гам.
– Боже мой, – вздохнула женщина. – Вы только посмотрите на ее юбку! Что-то случилось?
Стречи прекрасно знала о том, что ее одежда промокла насквозь, – как и то, что на щиколотке у нее кровь, – и ей тут же стало неловко.
– Я… я упала. – Она собралась было рассказать о происшествии на мельнице, но решила, что не стоит. – Ничего страшного, просто…
– Неужели вы переправлялись через ручей?
Стречи обезоруживающе улыбнулась: