Текст книги "Святыня"
Автор книги: Джеймс Герберт
Жанр:
Ужасы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
Глава 9
Ты видишь ту, среди цветов
Вдаль уходящую дорогу?
То Путь Греха, но кое-кто
Его зовет дорогой к Богу.
«Томас Рифмовщик» (неизвестный автор)
Епископ Кейнс озабоченно посмотрел на священника.
– Все это рождает у меня мрачные предчувствия, Эндрю, – сказал он.
Священнику было неловко смотреть прямо в лицо епископу, словно глаза могли выдать самые сокровенные его мысли.
– Я тоже обеспокоен, епископ. И в замешательстве.
– В замешательстве? Поведайте мне причину вашего замешательства.
В кабинете епископа было тепло, так как в оба окна выходившие в крохотный садик, утреннее солнце не попадало. Толстая деревянная обшивка на стенах усиливала сумерки, и даже свет от камина казался приглушенным.
– Если… – Священник пожал плечами. – Если девочка действительно… действительно видела..
– Пресвятую Деву? – нахмурил брови епископ.
Бросив на него быстрый взгляд, отец Хэган проговорил:
– Да. Если она видела ее и благодаря этому исцелилась, то почему? Почему именно Алиса и именно в моей церкви?
В резком тоне епископа послышалось нетерпение:
– Нет никаких свидетельств, совсем никаких.
– Другие дети – они тоже что-то видели.
– Никаких свидетельств, – медленно проговорил епископ, надавив пальцами на крышку стола. Он заставил себя расслабиться, чувствуя, что приходской священник чем-то раздражает его, и это вызвало еще большую досаду, а не раскаяние. – Церковь должна с осторожностью относиться к подобным вещам.
– Я понимаю, епископ, и поэтому с такой неохотой сообщил вам это. Но, прочитав вчера газетный репортаж, я понял, что у меня нет выбора. Глупо, но раньше мне казалось, что инцидент не получит огласки.
– Вы должны были связаться со мной немедленно. – Епископ постарался смягчить резкость своего упрека, но ему это не удалось.
– Я позвонил вам, как только увидел статью в «Курьере». Она показалась мне сильным преувеличением.
– Вот как? Но девочка исцелилась, это правда?
– Да-да, но, конечно же, не чудесным образом? – Священник посмотрел на епископа с тревожным удивлением.
– Откуда вы знаете, Эндрю? – Тон епископа смягчился, ему не хотелось пугать стоящего перед ним священника. – Ребенок заявил, что видел Пресвятую Деву, после чего произошло невероятное: девочка смогла слышать и говорить.
– Но вы говорите, что нет никаких свидетельств чуда. – Хэган снова отвел глаза.
– Конечно нет. Пока что мы не должны верить предположениям и умозаключениям, которые лежат на поверхности. Вам понятно, святой отец? – Он не дождался ответа – Прежде чем выносить суждение, нужно подвергнуть все тщательной проверке Как вам хорошо известно, в таких делах есть четкая путеводная линия. – Епископ невесело улыбнулся. – Некоторые говорят, что наша путеводная линия слишком резка, что мы совершенно отвергаем всякую веру. Но это не совсем так, просто мы пытаемся уничтожить всякие сомнения. Правила, которым мы следуем для распознавания чуда, датируются восемнадцатым веком, и они были утверждены Папой Бенедиктом Четырнадцатым, человеком прогрессивных взглядов. Он понимал, в какой опасности может оказаться Католическая церковь, провозгласив чудом то, что впоследствии будет разоблачено наукой как фальшивка А в наш век, когда технический прогресс постоянно объясняет «феномены» рациональными, научными причинами, необходимость следовать этим правилам стала значительно актуальнее.
Взгляд священника был слишком внимательным, и епископ не понял почему. Что-то в этом человеке было не так – что? Неуравновешенность? Нет, это слишком сильное слово. Отца Хэгана взволновало необычное происшествие в его приходе, не больше не меньше как на пороге собственной церкви. И он – да, просто немного испугался. Епископ выдавил улыбку, поощряя священника открыть свое сердце.
– Следует ли применить эти правила к Алисе Пэджетт? – спросил тот.
– Их придется применить, если мы хотим продвинуться в этом деле, – по-прежнему улыбаясь, ответил Кейнс.
– Пожалуйста, скажите мне, в чем они состоят, епископ.
– На данном этапе я не вижу в этом необходимости. Уверяю вас, через месяц все забудется.
– Возможно, вы правы, но мне хотелось бы их знать.
Епископ Кейнс обуздал свое раздражение и вздохнул. Его глаза рассматривали потолок, словно обозревая закоулки собственной памяти.
– «Недуг или увечье должны быть очень серьезными или невозможными для излечения, – начал он. – Здоровье данной личности не должно улучшаться, и природа заболевания не должна быть такой, чтобы оно могло пройти само. Не должны даваться никакие медицинские препараты. По крайней мере, если они применялись, то должна быть доказана их неэффективность. Недуг должен пропасть мгновенно, а не пройти постепенно. – Его глаза снова обратились на священника – Исцеление должно произойти не в момент кризиса болезни, вызванного естественными причинами. И, конечно же, исцеление должно быть полным, данное заболевание не должно вернуться вновь».
Епископ замолчал, и отец Хэган склонил голову.
– Стало быть, установить чудо почти невозможно, – сказал он.
– Да, но, должен признать, позже правила немного смягчились. Хотя, в общем и целом остались прежними. – Епископ снова улыбнулся, и на этот раз теплота улыбки была искренней. – Вот почему некоторые из наших лучших чудес не признаются таковыми.
Священник не ответил на шутку.
– Стало быть, пока что рано судить о той девочке?
– Слишком рано и очень неразумно. Святой отец, я несколько смущен вашей серьезностью. Вас беспокоит что-то еще?
Священник выпрямился на стуле, словно удивленный вопросом И не сразу ответил. Покачав головой, он проговорил:
– Перемена в самой Алисе. Не в том, что теперь она слышит и говорит, а в ее манерах, в характере. Изменилась ее личность.
– Так и должно быть после столь необычного исцеления.
– Да-да, понимаю. Но тут что-то еще, что-то… – Он не нашел слов.
– Что-то такое, чего вы не можете определить?
Отец Хэган словно съежился.
– Да Это не просто радость. Девочка безмятежна – как будто она в самом деле увидела Богоматерь.
– Это не такое уж необычное явление, Эндрю. Многие говорили, что видели Деву Марию, и, разумеется, существует целый культ мариологистов. Но психологи утверждают, что дети часто видят то, чего нет. Кажется, они называют это «эйдетическими представлениями».
– Вы убеждены, что у девочки была галлюцинация?
– В данный момент я ни в чем не убежден, хотя склоняюсь к этой теории. Вы говорите, что любимой статуей малышки в церкви была статуя Святой Девы. Если ее недуг в самом деле имел психосоматическую природу, то, возможно, исцеляющий эффект произвела зрительная галлюцинация. Даже церковь не может отрицать могущество нашего собственного сознания.
Епископ Кейнс взглянул на часы и отодвинул кресло, дородная фигура сделала усилие встать.
– Прошу вас извинить меня, святой отец, я должен присутствовать на собрании финансового комитета Терпеть не могу это число месяца – Он коротко хохотнул. – Жаль, что Римско-католическая церковь не может заниматься только верой.
Отец Хэган посмотрел на массивную фигуру, впервые отметив, что черная сутана вряд ли символизирует святость. Его ошеломила эта мысль: он знал, что епископ был хорошим, добрым человеком, неизмеримо лучше его самого. Тогда почему в голове возникла подобная мысль? Она вызвана его внутренними сомнениями, той болезнью, что подтачивает его веру? Голова болела, гудела от не оформившихся, бегущих – нападающих мыслей. Желание лечь и закрыть глаза было почти неодолимым Ради Бога, что с ним происходит?
– Эндрю?
Голос звучал мягко, почти нежно.
– Отец Хэган, с вами все в порядке?
Священник заморгал, как будто на мгновение смешавшись.
– Да Извините, епископ, я просто задумался.
Он встал, а епископ Кейнс обошел стол.
– Вы нездоровы, Эндрю?
Священник попытался успокоиться.
– Наверное, простужен, вот и все. Погода так меняется.
Епископ понимающе кивнул и проводил его к двери.
– Вы не слишком переволновались из-за этой истории?
– Естественно, она доставила мне не слишком приятные минуты; но думаю, все дело в простуде. – «Или в предчувствии», – подумал Хэган. – Ничего такого, о чем стоило бы тревожиться. – Он остановился, прежде чем выйти, и повернулся к Кейнсу: – Что мне делать, епископ? С девочкой?.
– Ничего. Абсолютно ничего. – Епископ Кейнс постарался принять ободряющий вид. – Держите меня в курсе, внимательно следите за ситуацией. Но не принимайте участия в истерии, которая вполне может возникнуть в ближайшие дни. И держитесь подальше от прессы – они без вас раскрутят ситуацию на полную катушку. Мне понадобится полный отчет для Конференции епископов, которая состоится в ближайшие два месяца, но только как рабочий материал. Уверен, к тому времени все уже забудется.
С дружеским расположением, которое священник едва ли заметил, он потрепал отца Хэгана по плечу.
– А пока позаботьтесь о себе, Эндрю. И не забудьте держать меня в курсе дела. Да благословит вас Бог!
Он смотрел, как священник прошел через наружный кабинет, не обратив внимания на секретаршу, которая с ним попрощалась. Епископ подождал, пока за Хэганом закроется другая дверь, и сказал:
– Джудит, вы не будете так любезны найти мне досье отца Хэгана? И потом сообщите в финансовый комитет, что я буду через пять минут.
У Джудит, его секретарши, спокойной, но расторопной женщины лет за пятьдесят, просьба не вызвала вопросов. Впрочем, Джудит никогда не задавала вопросов, выполняя любые поручения епископа.
Кейнс снова уселся и побарабанил пальцами по столешнице. Не чепуха ли все это? Не преувеличивает ли отец Хэган? Священник присоединился к епархии тринадцать лет назад в качестве священника-ассистента в Льюисе, а потом работал в Уэртинге как действительный священник-ассистент. Бенфилд был первым приходом, в котором он появился в качестве старшею священника Свои обязанности он всегда выполнял образцово, и хотя среди коллег не славился особой приверженностью церкви, но отличался добросовестностью. Если все белое духовенство старалось по возможности навещать за день по меньшей мере четверых или пятерых прихожан и проводить с каждым по пять-десять минут, отец Хэган посещал то же количество, но проводил с каждым не менее получаса. Два утра в неделю он преподавал в местной католической школе, вступил во многие местные организации, такие как Группа самостоятельной помощи, Литургическая группа, Молодежная группа, а также посещал ежемесячные собрания представителей всех бенфилдских конфессий: баптистов, англиканской церкви, евангелической свободной церкви и христианского братства (изрядное количество для такого маленького местечка). И это была лишь побочная деятельность, не затрагивающая основных обязанностей. Возможно, для человека с больным сердцем такая нагрузка оказалась чрезмерной.
Послышался легкий стук в дверь, и Джудит положила на стол перед епископом пухлую папку. Он улыбкой поблагодарил ее и, прежде чем открыть папку, подождал, пока секретарша выйдет. Не то чтобы там хранились какие-то секреты, просто заглядывать в досье человека – это вроде как заглядывать ему в душу, то и другое следует делать вдали от посторонних глаз.
В бумагах не было ничего удивительного, ничего такого, чего бы епископ не помнил. Школы, в которых Хэган преподавал, шесть лет учебы в Риме после сердечного приступа, рукоположение в Риме, возвращение в Англию. Потом Льюис, Уэртинг, Бенфилд. Однако минуточку – что-то он все-таки забыл. По возвращении из Рима отец Хэган провел шесть месяцев в приходе близ Мейдстона. Так сказать, первое назначение. Шесть месяцев священником-ассистентом в Холлингбурне. Всего шесть месяцев, потом переезд. В этом не было ничего знаменательного, молодые священники часто переезжают туда, где в данное время больше всего нужны. Что же вызвало озабоченность? Или он уже начал терять уверенность в своей способности справляться со сложными ситуациями, одна из которых может легко перерасти в феноменальное явление… если правильно взяться за нее? В его епархии случилось чудо исцеления. Епископ Кейнс был прагматиком, в нынешние циничные и антирелигиозные времена от этого чуда святой Римско-католической церкви не будет никакого вреда Святая Римско-католическая церковь лишь извлечет выгоды из него.
Представить только: в его епархии святое место поклонения, святыня…
Кейнс отогнал эту мысль, пристыженный своей суетностью. Но мысль не уходила. И вскоре он понял, что нужно делать. Но только в случае… в том случае, если это в самом деле чудо…
Глава 10
Бип-бип, бид-дип…
Веки у Молли Пэджетт задрожали. Потом поднялись. Что за звук?
Ее худое тело, одеревенев, лежало на кровати; муж, словно налитый свинцом, растянулся рядом. Она задержала дыхание, прислушиваясь, ожидая повторения звука и боясь вновь его услышать.
…Бип-бип-бип, бид-дип, бип…
Звук был еле слышным. И знакомым.
Она откинула одеяло, стараясь не разбудить Лена Халат висел на спинке кровати, и Молли накинула его, чтобы защититься от ночного холода Лен заворчал и заворочался.
…бид-дип…
Знакомый звук доносился из комнаты Алисы. Молли несколько секунд посидела на краю кровати, собираясь с мыслями и отгоняя обрывки беспокойного сна Долгий день представлял собой путаную смесь радостей и тревог. Алису снова хотели на ночь оставить в больнице, но Молли не дала согласия. Каким-то образом она почувствовала что все эти уговоры, проверки, прощупывания, бесконечные вопросы погубят чудо.
…Бип-бип…
А это было чудо. В ее душе не возникло ни малейших сомнений. Пресвятая Дева Мария улыбнулась ее девочке.
…Бип…
Молли встала с кровати и поплотнее запахнула халат. Бесшумно прокравшись к открытой двери в страхе разбудить Лена, она вышла в прихожую. Молли всегда оставляла дверь открытой, на случай если Алиса будет кричать ночью – какая радость слышать, как Алиса кричит! Этого звука Молли не слышала с давних пор, когда ее дочь была еще совсем маленькой. Как она прислушивалась в те первые дни, ловя первый слабейший всхлип, за которым следовал плач. Молли бросалась вверх по лестнице или спешила в прихожую в панике, которая у мужа вызывала только насмешки. Впрочем, он никогда не понимал, как много значил для Молли ребенок. Алиса заполнила ее бесплодную, пустую жизнь, это был ответ на ее многолетние молитвы. Через божественное заступничество Марии, матери Иисуса, которой Молли столь пылко молилась, Бог благословил ее замужеством и ребенком.
И как жестоко потом покарал малое дитя! (И каким разочарованием стал брак!)
…Бип, бид-дип…
И снова Богоматерь вмешалась. Недуг исчез так же внезапно, как появился. Молли всегда верила в Пресвятую Деву, и ее вера не ослабла за все эти годы испытаний, и она поощряла стремление Алисы молиться Марии, как молилась сама И дочь еще больше, чем она, преклонялась перед Богоматерью. И молитвы не остались без ответа.
Молли остановилась у двери Алисы. Тишина Потом:
…Бид-дип, бид-дип, бип-бип…
Волнения последних двух дней оказались для Алисы чрезмерны: середина ночи, а она все не спит. Она любила смотреть на светящихся зеленых пришельцев, опускающихся на черном экране электронной игрушки, и уничтожать их быстрым нажатием на красную кнопку, другой рукой поворачивая рычажок, так что ее звездолет вилял из стороны в сторону, уклоняясь от смертоносных бомб инопланетян. Теперь Алиса слышала игрушку, слышала компьютерный победный писк, когда последний пришелец исчез из пластмассового космоса Наверное, игрушка опять казалась девочке новой.
…Бип-бип…
Но ей нужно спать. Врачи твердили, что ей нужно больше отдыхать. И Молли не хотела, чтобы болезнь вернулась. Это было бы слишком бессердечно со стороны Бога..
…Бип…
Она отворила дверь.
…Би…
Молли показалось, что она увидела, как в дальнем конце комнаты погас маленький зеленый огонек. Он просто мелькнул, это могло лишь померещиться. Она посмотрела на Алисину кровать, ожидая увидеть, что дочь сидит там с весело раскрытыми глазами и «Галактическими захватчиками» в руках. Но в свете уличных огней, проникающем сквозь занавески, увидела только очертание маленькой фигурки под одеялом.
– Алиса? – Молли заметила, как естественно она окликнула Алису, как быстро привыкла к вернувшимся чувствам дочери, словно никогда не признавала их утраты. – Алиса, ты не спишь?
Ни звука. Ни от дочери, ни от игрушки.
Улыбнувшись в темноте, Молли двинулась к постели. «Маленькая обманщица, – про себя бранилась она, – дразнит мать!»
Молли склонилась над дочерью, собираясь пощекотать ей нос, чтобы не притворялась. Но рука замерла. Алиса действительно спала. Ее дыхание было таким ровным и глубоким, а лицо таким спокойным, что сон явно не мог быть притворным.
– Алиса, – снова проговорила Молли, тронув ее за плечо.
Но девочка не пошевелилась.
Молли подняла одеяло, ища электронную игрушку, ожидая, что та у Алисы в руках. Но ее там не было. И не было на полу у кровати. Но она должна быть где-то рядом, Алиса не могла пробежать через комнату и вернуться обратно, пока не вошла мать. Это невозможно.
Молли опустилась на колени, наклонила голову к самому полу и заглянула под кровать. Пластмассовой коробочки не виднелось и там.
Она вспомнила погасший зеленый огонек.
Нет, это смешно. Просто невозможно.
Но тем не менее оглянулась.
Электронная игрушка лежала на столике в другом конце комнаты, выключенная, экран безжизненно погас.
Молли знала, что ей не померещились эти звуки. Она также знала, что игрушка не могла быть в руках дочери. А больше в комнате никого не было. Только тени и звуки Алисиного ровного дыхания.
Глава 11
Фенн повернулся на постели и проснулся от собственного стона. Голова как будто продолжала поворот.
– О Боже…
Он зажмурился, одной рукой ощупывая пульсирующую глыбу, которая, как утверждал здравый смысл, в действительности была лбом Пальцы ничуть не ослабили боль.
Повернувшись на спину и прикрыв рукой глаза, он попытался совладать с чувством кружения. Второй стон перешел в тихое скуление жалости к себе, этот звук гармонично сочетался с гулом, на высокой ноте непрерывно звучавшим в голове. Прошла целая минута, прежде чем кружение замедлилось и Фенн осторожно, для пробы, приоткрыл ставни своих глаз. Прошло еще полминуты, прежде чем он убрал руку.
Когда он прекратил моргать, потолок остановился и Фенн рассмотрел возможность сесть. Обдумав ее, он, по-прежнему лежа, нащупал столик у кровати, стараясь не приподнимать голову с подушки и ни в коем случае не поворачивать ее. Пальцы не смогли нащупать часы на запястье, и Фенн проклял свою привычку ставить будильник подальше от кровати (это было необходимо, поскольку очень легко выключить его и спать дальше; и он обнаружил, что для выхода из обычного утреннего бессмысленно-сонного состояния достаточно пройти пару метров до звенящего ублюдка). Куда, черт возьми, запропастились часы? Не мог же он так напиться вчера’ А с другой стороны, очень даже мог.
Фенн вздохнул, собрал все свое мужество и позволил голове съехать в сторону, к краю кровати. Голова повисла, и кровь начала бить о бетонные плиты внутри, как морской прибой о волнорез. Он уставился в пол. Там часов не было. Но одна рука тоже свесилась с края, и ладонь вяло оперлась о пол.
– Болван, – пробормотал Фенн, увидев на руке кожаный ремешок.
Он выкрутил руку и скосил глаза на циферблат. Шесть минут двенадцатого. Наверное, утра: сквозь шторы пробивался свет.
Фенн втянул себя обратно на середину кровати и подавил желание снова лечь. Голова прислонилась к спинке, плечи подпирала подушка. Он попытался вспомнить, как же дошел до такого состояния. Ответ был один: пиво с бренди.
Фенн поскреб грудь и мысленно – физическое действие было бы слишком мучительным – укоризненно покачал головой. С этим надо завязывать, Фенн. Молодой пьяница, может быть, забавен, но старый просто чертовски скучен, а ты не становишься моложе. Считается, что журналисты много пьют, но это неправда. Они пьют страшно много. Не все, конечно, а только те, кого он знал.
Фенн попробовал дальше приподняться на кровати. Он называл этот медленный метод возвращения в день «постепенным воскресением».
От просочившихся воспоминаний о прошлой ночи он пару раз ухмыльнулся, но вдруг нахмурился и, приподняв одеяло, осмотрел нижнюю часть тела, словно заподозрив, что там чего-то не хватает. И с облегчением хмыкнул: все на месте, хотя и не способно ни на что великое. Черт возьми, как же звали ту девку? Боз, Роз – что-то вроде этого. А может быть, Джулия. Фенн пожал плечами – какая разница? «Во всяком случае, я не забеременел», – сказал он себе.
Он стянул с себя одеяло, лягая его ногами к краю кровати, потом постепенно и чрезвычайно осторожно заставил тело подняться. Голова весила больше, чем все остальное, и по пути к окну хитрость заключалась в том, чтобы балансировать ею на шее. Фенн раздвинул шторы, и ему хватило здравого смысла прикрыть глаза от света, который, он знал, зальет комнату: в это время дня солнце было особенно к ней неравнодушно. Стоя у окна, он дал лучам согреть тело; дневному холоду путь преграждало стекло. Когда Фенн наконец открыл глаза, то увидел снаружи плетущуюся в гору женщину, которая толкала перед собой торговую тележку. Женщина разинула рот, углядев его голое тело. Она не остановилась, но двигалась еле-еле, и ее голова поворачивалась, пока в конце концов почти совсем не вывернулась. Фенн отшатнулся вглубь комнаты, глупо улыбнувшись и приветливо махнув продавщице рукой, чтобы показать, что не представляет никакой угрозы. Он надеялся, что ее голову не заклинило столь неестественном положении.
Вдали от солнечных лучей холод дал о себе знать пробежавшими по коже мурашками, и Фенн взял со спинки кровати халат. Халат был широкий и короткий, гораздо выше колен, и гораздо лучше смотрелся на Сью. Неплохо он прошлой ночью смотрелся и на Роз, Боз – или ее звали Антея? – но не так, как на Сью. Даже напившись, Фенн отметил это про себя.
Он прошел в кухню и наполнил электрочайник, как зачарованный глядя на бегущую воду, но на самом деле не видя ее. Он включил чайник и обеими руками пригладил взъерошенные волосы. «Нужна сигарета», – подумал Фенн и с облегчением вспомнил, что не курит. К коробке от кукурузных хлопьев была прислонена записка, и он, выдвинув стул, несколько секунд читал ее, не прикасаясь. Там был телефонный номер и подпись: Пэм. Ах да, вот как ее звали! Фенн попытался припомнить, пробовала ли она разбудить его перед уходом Возможно, и старалась, не зная, что после попойки нужно сильное землетрясение, чтобы поднять его. Только Сью умела делать это своими скользящими, ощупывающими руками, но это был ею самой изобретенный метод. Фенн положил записку на стол и попытался вспомнить, как эта Пэм выглядела. В голове всплыло замечание Эдди, его собутыльника, ведущею спортивные страницы «Курьера»: «Милая мордашка, а с ногами беда», – когда они увидели ее в клубе, но облик ее так и не всплыл в памяти. Впрочем, да – ноги. Ноги припоминаются. «Они сокрушат твою голову», – предупреждал Эдди, и теперь Фенн припоминал, что это оказалось недалеко от правды. Он схватился за уши, гадая, в самом ли деле они такие красные, как это ощущается. Могут на ушах быть синяки? Фенн пошел в ванную – посмотреться в зеркало.
Вернулся в кухню он удовлетворенный хотя бы тем, что уши в порядке, но смотревшие из зеркала налитые кровью глаза не радовали. Ванную заполнял пар. Фенн потратил время, чтобы облегчить резь в мочевом пузыре, и при истечении жидкости вдруг ощутил странное покалывание. Нельзя быть уверенным в девицах, которых никогда раньше не видел. Или вроде бы когда-то видел.
Боже, ему не хватало Сью!
Он налил в чашку кипятку и вспомнил о необходимости добавить кофе, лишь когда снова сел за стол Пригубив, он обжегся, но, по крайней мере, это была ясная, обжигающая боль, а не тупо ноющая, как в голове. Фенн засунул руку в пакет с кукурузными хлопьями и немного пожевал, смутно припоминая, что надо бы поработать над статьей для вечернего выпуска. Но в это утро он был явно не в форме.
Фенн оглядел маленькую кухоньку и содрогнулся. Сегодня придется напрячься; нельзя и дальше жить в таком свинарнике. Возможно, он всегда не слишком опрятен, но этот беспорядок возмутителен. Пора снова собраться, Фенн. Никакая женщина не заслуживает такого. «Ты шутишь? – сам себе ответил он. – Все они заслуживают. Ну, может быть, за немногими исключениями».
Через пятнадцать минут, когда он все так же задумчиво сидел уже над третьей чашкой кофе, в дверь позвонили.
Фенн выглянул в окно и увидел стоящую внизу Сью. То ли похмелье мгновенно улетучилось, то ли буря эмоций затопила все остальные чувства, но он тут же перестал ощущать головную боль. Сью взглянула наверх и помахала рукой.
На несколько секунд он потерял дар речи, потом сумел выговорить:
– Открой своим… своим ключом, Сью.
– Ладно, я просто не знала… можно ли, – крикнула она.
Сью порылась в сумочке и вставила ключ в замок. Фенн убрал голову из окна, больно ударившись затылком о раму. Потирая ушибленное место, он не смог удержаться от улыбки. Они не виделись почти три недели, с тех пор как были вместе в ресторане. Да, было несколько натянутых разговоров по телефону, но не более. И эта разлука дала ему понять, как он привязался к Сью. Фенн для устойчивости оперся на плиту и ждал, улыбаясь с явным облегчением.
– О, дерьмо! – Внезапно его улыбка погасла.
Схватив со стола записку, Фенн был готов проглотить ее, но потом просто сунул в карман брюк. Он бросился в комнату и быстро осмотрел ее: никаких свидетельств преступления не обнаружилось. Потом – в спальню: нырнул под кровать, выскребая заколки и волосы, отличные от его собственных, проверяя, нет ли на подушках пятен губной помады и следов туши с ресниц. Все улики были уничтожены. Он облегченно вздохнул и дал себе собраться с мыслями. «Боже, она курила?» – вдруг подумал, он и не смог вспомнить. Пепельницы рядом с кроватью нет. В комнате! Там остались окурки со следами губной помады! Он бросился назад, и в это время Сью открыла дверь.
– Сью, – сказал Фенн, принюхиваясь, не осталось ли затхлого аромата сигарет. Вроде бы сигаретами не пахло, только немного отдавало алкоголем.
– Привет, Джерри. – Ее улыбка была не слишком широкой.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал он.
– А ты безобразно.
Фенн, ощущая неловкость, потер небритый подбородок.
– Как поживаешь?
– Прекрасно. А ты?
– Неплохо.
Он засунул руки в карманы халата.
– Какого черта ты не брала трубку? – Он пытался сдерживаться, но на последнем слове сорвался. – Ради Бога, три недели!
– Не совсем. И потом, я пару раз разговаривала с тобой.
– Ну, если это называется «разговаривала»…
– Мне не хотелось с тобой ругаться, Джерри.
Он удержался от упрека и спокойно предложил:
– Хочешь кофе?
– Я ненадолго. Забежала по пути в университет, мне нужно взять несколько интервью.
– Мы быстро. – Он прошел в кухню и заново вскипятил чайник. На полке посчастливилось найти чистую чашку.
Из комнаты донесся голос Сью:
– У тебя страшный беспорядок.
– У горничной выходной, – ответил Фенн.
Когда он вернулся, Сью сидела на диване и спокойно смотрела на него. От ее вида Фенн ощутил стеснение в груди. Он поставил чашки на стеклянный кофейный столик и пристроился на другом конце диванчика. Их со Сью разделяло фута два.
– Я пару раз звонил, – сказал Фенн.
– Я много времени проводила у родителей, с Беном.
Он кивнул.
– И как он?
– Шалит, как всегда – Она отпила кофе и состроила гримасу. – Твой кофе не стал лучше.
– Как и мое настроение. Черт, Сью, я скучал по тебе!
Она уставилась в чашку.
– Мне был нужен отдых от тебя. Тебя становилось… слишком много.
– Да, понимаю. У меня у самого такая привычка.
– Мне была нужна передышка.
– Ты уже говорила. Ничего личного, да?
– Не надо об этом, Джерри.
Он закусил губу.
– Может быть, и тебе был нужен перерыв от меня, – сказала Сью.
– Нет, милая, не нужен.
Она не удержалась от вопроса:
– Ты с кем-нибудь встречался?
Он честно посмотрел ей в глаза.
– Нет, не хотелось. – Он почувствовал, как запылали уши, и, для виду прокашлявшись, спросил:
– А ты как?
Сью покачала головой.
– Я же говорю: была занята с Беном.
Она снова отпила кофе, и он придвинулся поближе, взял чашку у нее из руки и поставил обратно на блюдце. Его пальцы погладили ей шею ниже волос. Фенн поцеловал Сью в щеку, потом другой рукой повернул ее голову к себе, чтобы добраться до губ.
Она податливо прижалась к нему и вернула поцелуй с тем же чувством, но потом уперлась рукой в плечо и оттолкнула.
– Не надо. Я здесь не затем. – Ей словно не хватало воздуха.
Он не обратил внимания и возобновил свои попытки, его наполняло чувство, большее, чем просто желание.
– Нет, Джерри! – На этот раз в ее голосе слышалась злость.
Он замер, тоже ощутив трудности с дыханием.
– Сью…
Ее взгляд заставил его замолчать и отодвинуться. Фенн силился сдержать собственную злость.
– Ладно, ладно. – Он надулся и отвернулся от нее. – Какого же черта ты пришла, Сью? Просто забрать что-то из своих вещей?
Послышался вздох.
– Не волнуйся, Джерри. Я не этого хочу.
– А кто волнуется? Я не волнуюсь. Может быть, у меня нынче вскочили прыщи, но это просто позднее половое созревание. Боже, как ты можешь взволновать меня?
– Ох, какой ты ребенок!
– Давай, давай, включи свое обаяние.
Она не удержалась от улыбки.
– Джерри, я пришла рассказать тебе про церковь. Про церковь в Бенфилде.
Он с любопытством посмотрел на нее.
– Я снова там была. Водила Бена в воскресенье.
Фенн открыл рот, но не смог вымолвить ни слова.
– Это чудесно, Джерри! – Теперь Сью лучезарно улыбалась, ее глаза сверкали возбуждением Перемена была такой внезапной, что Фенн удивился.
– В церкви Святого Иосифа толпится столько народу, – продолжала Сью. – Люди приводят детей, больных, ущербных. Для них это как паломничество. И счастье – кажется, оно настигает тебя, как только ступишь на территорию церкви. Это невероятно, Джерри!
– Эй, погоди минутку! Я думал, все уже закончилось. Я звонил тамошнему священнику – этому отцу Хэгану, – и он сказал мне, что ничего больше не случается. Никаких чудес, никаких странных явлений. Определенно ничего такого, о чем стоило бы написать, или чтобы национальные средства информации роились там, как мухи над кучей дерьма.
– Тебе нужно съездить туда и увидеть самому! Тебе нужно самому испытать это!
