Текст книги "Подземелья Лондона (СИ)"
Автор книги: Джеймс Блэйлок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
XXXVIII
РАСПИСНОЙ ЯЩИК
Мистер Клингхаймер никогда не любил темноту и потому держал лампы в доме на Лазарус-уок постоянно зажженными. Сейчас, в тусклом свете фонарей, он с удивлением обнаружил, что его кожа светится – что он сам, по сути дела, ходячий фонарь. С тех пор как была налажена бесперебойная поставка подземных грибов, мистер Клингхаймер увеличил прием эликсира, чем, без сомнения, объяснялись и свечение, и бодрость духа и тела – возраст и время буквально повернули вспять.
Приятно было думать, что он единственный из живущих, кто способен путешествовать по нижнему миру без лампы или факела. Конечно, в полном мраке он станет сравнительно легкой добычей – от врагов будет не спрятаться, однако до этого в любом случае не дойдет: он охотник, а не дичь. К тому же с ним трое вооруженных мужчин. Дженкинс, парень за его спиной, несет голову Мориса де Салля. У этого доходяги острая нужда в деньгах, его мать больна, а многочисленные братья и сестры бледны и недокормлены, как и он сам. Однако Дженкинс очень слабо представляет себе, что за цель они преследуют, и рассчитывать на него всерьез нельзя: может сбежать, если начнется передряга. Флиндерс, у которого ружье, идет позади Дженкинса. Шедвелл, тоже при оружии, шагает впереди с фонарем. Все прочие домашние, кроме миссис Сцинк, шарят сейчас по кустам – представительная толпа недоумков, упустивших четверых легко опознаваемых беглецов. Наверное, ему лучше было согнать сюда побольше людей, а Дженкинса оставить наверху, но за это время Клара ушла бы еще дальше.
Шагая, Клингхаймер размышлял о своих возможных противниках. Женщин можно не считать. Клара слепа, ее легко запугать, а сейчас она еще вдобавок несет его кровь. Ее он подчинит – силой, если понадобится. Другая женщина, какой бы она ни была, не наберется храбрости встать против мужчины с ружьем. Остаются карлик и мальчишка. Мальчишка предприимчив: спрятался от искавших его людей, а затем вырвался из дома. Однако увернуться от пули куда труднее, чем от нерасторопных охранников. Карлик ловко изображал дурака – он просто рожден для сцены! – но соображает неплохо и отлично знает нижний мир. Очень вероятно, что он исчезнет во мраке и никогда больше не появится, потому что никому ничего не должен и не имеет понятия о верности. В этом смысле он опаснее прочих.
А может ли кто-то прийти этим четверым на выручку? Там был человек этой женщины, Ласвелл, – Кракен, выкидывавший нынче вечером фокусы на улице за домом Пиви, явно бешеный. Значит, та крупная женщина, что пряталась в тени, похоже, сама Ласвелл, которую Шедвелл якобы убрал в Айлсфорде. Может, рядом с ней таился и кто-то еще?
Сент-Ив был закреплен в декапитаторе, и Пиви оставалось лишь преодолеть пару футов до выключателя, чтобы отделить голову профессора от его тела. Уиллис Пьюл сторожил Элис Сент-Ив – отличную заложницу. А вооруженный и, главное, готовый пустить оружие в дело Джимми присматривал за всей компанией. Определенно ничего не должно было случиться. И даже если случилось, вряд ли кто-то из вторгшихся в клинику знает о тоннеле или о том, что беглецы спустились в нижний мир.
Клингхаймер унял мечущиеся мысли и заставил себя искать состояние ума, которое позволило бы ему открыть объектив третьего глаза. Он усердно практиковался в этом и достиг определенного уровня мастерства. Вот и сейчас он начал с самого первого шага: ровное дыхание, тщательно воссозданный мысленный образ того, как медленно откидывается на петлях крышка деревянного сундука – того самого сундука, что был у него в детстве, сундука, где он хранил свои детские сокровища. На сундуке были нарисованы зеленые горы с водопадом, бегущим по склону. В синем небе летели птицы. Картинка была тем, во что он верил, терзаясь желанием узнать, где стоят эти горы – где-то в Уэльсе, как сказал ему отец, хотя даже тогда было ясно, что это, скорее всего, ложь. Теперь он понимал, что картинка была просто сентиментальной чушью, но вообразить сундучок ему удавалось мгновенно, просто сфокусировав на нем свой разум.
Он прекрасно сознавал, что идет – чувствовал землю под ногами, слышал шаги спутников, – но его подлинный разум парил во тьме непроницаемой ночи. Бесплотные формы проносились мимо, словно тени птиц и насекомых. Некоторые, как духи, пронизывали его, и он чувствовал мгновенное, особое ощущение экстаза, страха или вожделения. Эти эмоции быстро уносились прочь, поскольку не имели никакого отношения к Жюлю Клингхаймеру.
Когда сущность Клары – благоуханный образ ее ума и памяти – проносилась сквозь него, он мгновенно узнавал ее. Девушка просто не могла скрыться. Клара и он стали единым во плоти. Она уловит, что он рядом, и поймет, что он идет за нею.
Мечты его заглушило внезапное воспоминание о серебряных пчелах, набросившихся на него, когда он соединялся с нею у Пиви. Но это и в самом деле было особенное событие. Ребенком он сбил осиное гнездо, висевшее в амбаре, и не сумел убежать достаточно быстро, чтобы избежать их нападения.
Возможно, серебряные пчелы возникли из того кошмара, который все эти годы пролежал спрятанным в его сознании – фрагмент стертой памяти. Он гадал, была ли Клара в ответе за этот случай – или, что куда опаснее, здесь замешана Сара Райт. Как бы то ни было, он разберется, если это – или нечто похожее – произойдет снова, и будет готов побороть кошмар силой воли, напрягая которую прошлый раз вернулся к реальности.
XXXIX
КОММОДОР НАТТ
Финн не смог бы сказать, как долго они шли. Последние десять минут они пересекали наклонное каменное поле со случайно разбросанными монолитами, верхняя часть которого была невидима в нависающей тьме. Длинную лестницу и шум реки они оставили далеко позади.
– Он идет? – спросил Финн Клару.
– Все ближе, – ответила Клара, как и в прошлый раз, когда он задавал тот же вопрос. – Его разум нашел мой совсем недавно, но я его не впустила. Теперь, когда он меня отыскал, я тоже могу легко найти его и надеюсь удержать на расстоянии. Ты не уберешь это куда-нибудь? – попросила она, снимая туфли со свинцовой подошвой и отдавая ему. – Когда я ношу их, они больше мешают, чем помогают.
О причинах спрашивать явно не следовало, и Финн просто молча запихал тяжелые башмаки в мешок Бомонта.
Несколько минут спустя они вышли на ровное плато среди небольших жабьих полей, прорезанных рекой. Их тропа, темная извилистая лента, тянулась мимо светящихся луж, даже славных, не будь этой вони, сейчас особенно усилившейся. Хотя Бомонт объяснил им, куда они направляются, Финн с изумлением увидел в некотором отдалении каменную хижину, построенную рядом с отвесной каменной стеной. Крыша была соломенная, и в двух маленьких окошках виднелся свет фонаря. Обескураженные беглецы мигом остановились, и Бомонт озвучил всеобщее недоумение:
– Кто там, черт побери?
– Человек, – сообщила Клара. Финну видна была только тень, промелькнувшая внутри на стене, но причин сомневаться в словах девушки у него не было.
– Ага, – сказал Бомонт, – человек, которому нечего делать в хижине Бомонта, вор или охотник на свиней на моей территории. Я его скручу.
Карлик решительно двинулся к каменному жилищу. Однако когда он был в нескольких шагах от двери, наружу вышел мужчина округлого сложения и лысый, если не считать пучков волос над ушами. Старик ступал, держа у головы фонарь и вглядываясь в темноту, и в свете, падавшем на его лицо, казался побывавшим в жестокой битве.
– Кто идет? – спросил он.
Это был Гилберт Фробишер, и его вид совершенно обескуражил Финна, как и мисс Бракен, которая вскрикнула: «Боже!» – и бросилась вперед.
– Не бей его! – кричала она. – Ты не должен ему повредить! Это Гилберт Фробишер, и это счастливый день!
– Мы знаем этого человека, да? – спросила Клара у Финна, пока они шли к хижине. – Я ощущаю, что он не совсем в себе.
– Мы его знаем, – подтвердил Финн. – Это дядя Табби Фробишера.
Мисс Бракен говорила, что помолвлена с Гилбертом, когда они прятались под железнодорожным мостом, но сейчас Финна одолевали сомнения: тот ли это Гилберт? Как маленькой женщине удалось узнать своего жениха в этом старике, когда сам Финн, знакомый с обоими Фробишерами, не был бы так категоричен.
– Ты сказал, Табби? – переспросила Клара. – Я не помню Табби.
– Они оба очень близкие друзья профессора.
Старик, явно сбитый с толку, переводил взгляд с одного гостя на другого.
– Должен объявить, – с поклоном сказал он, – что лицезрю Слепое Правосудие верхом на муле – саму госпожу Фемиду, без сомнения. А в вас, мой маленький друг, – обратился он к Бомонту, – полагаю, я имею удовольствие обращаться к Коммодору Натту. Как прекрасно с вашей стороны посетить меня в этом адском месте.
– Кто такой Коммодор Натт? – шепнула Клара Финну.
– Цирковой карлик, – ответил Финн. – Я, когда работал в цирке Хэппи, встретился как-то раз с ним и с Томом-Мальчиком-с-Пальчик в окрестностях Эдинбурга. Это было довольно давно. Коммодор Натт уже лет пять как умер.
– Бедняга, – сказал Клара. Финн не знал, имела она в виду Коммодора Натта или Гилберта Фробишера.
– Милый, мой милый Гилберт, – едва слышно произнесла мисс Бракен, обойдя Бомонта и взяв Гилберта за руку. Тот посмотрел на нее, совершенно не узнавая. Затем перевел взгляд на Финна – с аналогичным результатом.
– Я вас знаю, добрая женщина? – спросил старик, похлопав мисс Бракен по руке.
Маленькая женщина уставилась на него.
– Скажите мне, сэр, а вы знаете, кто вы-то такой?
– Я… Сказать по правде, не совсем. Я пришел в себя в этой темной земле, вероятно, свалившись в пропасть, и блуждал, пока не наткнулся на это грубое обиталище, ставшее мне обителью. Идите сюда, друзья мои. Входите.
– Ага, – кивнул Бомонт. – Все внутрь, мул тоже. Нам, пока все не закончится, пойдут на пользу каменные стены. Надо сидеть тут, или из нас выйдут неплохие мишени. Негодяи скоро появятся, и они вооружены. Поосторожнее, когда будете подходить к окнам и глазеть.
Клара слезла со спины Неда и ввела мула в дом, за нею последовали остальные. Пол хижины был застелен кусками ковра, поэтому удобно пружинил, а у стены, где Гилберт, очевидно, спал, лежал тюфяк, в ногах которого было сложено шерстяное одеяло. Куча клеенок валялась в углу, на них стояло ружье, прислоненное к стене, рядом – коробка патронов. Хижина переполнилась, но всем удалось отыскать удобное местечко. Клара и мисс Бракен разместились на постели, а Гилберт пристроился на маленьком табурете. Финн вытащил из мешка Кларины туфли на свинцовой подошве и аккуратно поставил их рядом с нею на пол. Бомонт стоял. Казалось, он без конца что-то обдумывает, пытаясь сообразить, что же делать дальше.
– Боюсь, что я плохой хозяин, – заговорил Гилберт. – Могу предложить вам галеты и сушеное мясо – думаю, съедобное, но вряд ли это настоящий обед – еда, так сказать, для желудка, но не для души. Я не возьмусь рекомендовать вам рыбу, что плавает в здешних прудах. Вкус омерзительный, хотя воду можно без опаски пить, если зажать нос. Однако тут у меня есть основательная бутыль рома, и я могу предложить вам глоток, хотя стакан для питья всего один. Вы снизойдете до того, чтобы выпить из одного со мной стакана, моя дорогая?
Это он сказал мисс Бракен, которая вежливо кивнула и подтвердила, что если она когда и нуждалась в крепком спиртном, то именно сейчас. Опрокинув в себя ром одним глотком, миниатюрная женщина взяла быка за рога:
– Теперь, Гилберт, послушайте, что я скажу. Я – ваша мисс Бракен, Сесилия Бракен. Сэр, вы знаете меня? Вспомните сейчас, соберитесь с силами.
Старик прикрыл глаза, явно пытаясь отыскать что-то в памяти, а потом горестно покачал головой:
– Не могу сказать, что имел удовольствие встречать вас прежде, – прискорбный факт.
– Вы что, утратили рассудок? – уточнила мисс Бракен.
– Очень сильно подозреваю, что да. Мой ум продырявлен, словно картечью, настоящий швейцарский сыр. Припоминаю, что знавал некогда мисс Бракен – хотя та женщина была бы вдвое старше вас. Увы, это было в другой стране, и мне сообщили, что дама умерла.
– Господи боже мой, – вздохнула мисс Бракен. – Мужчина соскочил с нарезки.
Так как никто больше не проявил интереса к рому, она позволила Гилберту налить себе еще порцию, которую выпила, а потом протерла стакан подолом платья.
– Слушайте, сэр, – сказал Бомонт старику. – За нами идут бандиты. Очень скверные. Очень. Они желают забрать Клару.
– Не раньше, чем я испущу дух! – воскликнул тот. – Там стоит ружье, Коммодор. У вас репутация человека, умеющего пользоваться такими вещами.
– Он уже близко, – сказала Клара, судорожно вдохнув. – Теперь их двое. Скоро они найдут нас – мистер Клингхаймер и тот, Шедвелл.
– Только эти двое, ты говоришь? – уточнил Бомонт. – А ты точно уверена в прежних четверых?
– Совершенно уверена.
– Значит, двое повернули назад… – протянул Бомонт. – Почему? Потому что Клингхаймер хочет знать, не гонятся ли за ним!
– Моя мама пришла за мной, – отрывисто сказала Клара. Глаза ее были закрыты, и она, кажется, едва дышала.
– Матушка Ласвелл? – спросил Финн. – Отличная новость. Я передал ей записку, где сообщал, что мы уйдем подземельем в Маргейт. Она, наверное, рассказала об этом профессору и Хасбро.
– Нет, – возразила Клара, – я о моей собственной маме.
На это Финну было нечего сказать. Он видел голову Сары Райт, стоявшую в цирюльном тазике.
Тут заинтересовался Бомонт:
– Что за записка, Финн? Ты хочешь сказать, что те, другие, знают, где мы?
– По крайности, они знают, куда мы собирались идти, – пояснил Финн. – Они последуют за нами, если смогут.
Бомонт некоторое время размышлял, а потом, утвердившись в своем решении, заговорил:
– Скажу вам чистую правду. Тут есть клад, который я собирал с мальчишеских лет. Закопан вон в том углу, – карлик направился в дальний от двери угол хижины, отогнул угол ковра и начал руками отгребать камни. Через несколько минут он вытащил кожаный мешок, в котором мог бы лежать крупный спелый помпельмус[41]41
В наши дни чаще именуется помело. Это вид растений из рода Цитрус, масса одноименных плодов которого может достигать 10 кг, диаметр – 30 см.
[Закрыть].
– Идете ли вы за меня, мэм? – спросил Бомонт мисс Бракен, держа свое сокровище на весу и в упор глядя на нее.
Миниатюрная женщина внимательно посмотрела на Гилберта, а тот ответил ей растерянным взглядом. И тогда она сказала Бомонту:
– Если ты решишься расстаться с этой своей ужасной шапкой, я иду за тебя.
Бомонт кивнул только раз, снял шапку и сунул ее в выкопанную яму, а затем пригладил волосы обеими руками. Развязав кожаный мешок, он поднес его к свету и сказал мисс Бракен:
– Тогда загляни внутрь.
Мисс Бракен встала и глянула в мешок. Задохнувшись, она в изумлении прикрыла рот ладонью.
– Он здесь! – воскликнула Клара.
– Теперь слушайте, – сказал всем Бомонт. – По хижине стрелять они не станут. Мистер Клингхаймер пришел за Кларой – за живой девушкой, понятно? Иначе он не пришел бы. Вы должны оставаться внутри, потому что любого из вас он пристрелит, как только выпадет случай. Я подумаю, чем можно вам помочь, но буду дураком, если помру теперь, когда мне выпало жениться.
И они с мисс Бракен выскользнули наружу – женщина несла мешок из-под муки, – промелькнули за окном и исчезли во мраке.
XL
ЧЕРНЫЙ ФЛАГ
– Можно мне отвлечь вас на минуту, профессор? – произнесла Матушка Ласвелл почти шепотом.
В тусклом свете затененных ламп Сент-Ив видел ее, словно тень.
– Разумеется, – ответил он. Они отошли уже на приличное расстояние от верхнего мира и давно миновали первое скопление грибов. Слышался звук бегущей воды, пока еще довольно глухой, но Сент-Ив полагал, что они скоро выйдут на длинную лестницу.
– Сара Райт в печальном затруднении, – сообщила ему Матушка. – Она чувствует мое присутствие, я уверена, однако ее разуму требуется упорядочение. Я не могу с нею говорить, если вы меня понимаете. Не могу прорваться сквозь хаос ее психического состояния. Знаю только, что она прискорбно возбуждена, хотя когда я впервые взяла ее у вас, она была почти спокойна.
– Может, дело в нарастающем при спуске атмосферном давлении…
– Не стану спорить, но даже если и так, воля ее чрезвычайно могуча, видимо, из-за того, что ее смерть была жестокой. Я верю, что мы всё ближе к месту нашего назначения и что она чувствует сознание Клары. Между ними многое осталось нерешенным, когда Сара была убита. А Клара, конечно же, в серьезной опасности. Ощущение нависшей угрозы всегда первично, профессор. Я сама несу тягостное бремя в своем сознании, хотя не могу сказать, из-за предчувствия или из обычного страха.
– Что я могу для вас сделать? Если хотите, я снова понесу этот груз. Я, разумеется, куда менее чувствителен к… эманациям Клары.
– Нет, сэр. Я хотела сказать, что если что-то пойдет не так, если случится какая-нибудь беда, я намерена бежать вперед со всех ног, быстрее, чем бывало когда-либо прежде. Билл меня не бросит, конечно, и мы не станем задерживаться, чтобы сперва попрепираться. А если что-то произойдет со мной и я не смогу идти дальше, кто-нибудь должен унести Сару вниз немедля, если мы хотим выиграть. Она должна оказаться так близко к Кларе, как только возможно. Я ни на секунду не поверю, что Клара вернется наверх с этим Клингхаймером. Кларе понадобится союзник, когда она вступит в бой с этим человеком, и никто из нас не подходит для этой роли так, как Сара Райт – ее собственная мать.
– Полностью вас поддерживаю, – заверил пожилую леди Сент-Ив. – Когда доходит до решения проблем столь таинственного свойства, не мне вам советовать, как поступать.
Всего секундой позже Кракен сказал:
– Залить костры. Они подходят.
– Поднять черный флаг, соратники, – пробормотал Табби. – Все по обочинам.
Сент-Ив видел, как Табби с Хасбро исчезли во мраке слева от тропы. Он сам и Элис последовали за Матушкой и Биллом Кракеном и укрылись справа в одном из узких проходов между торчащими вертикально вверх камнями, которыми изобиловал этот участок пути, – останцами разрушенного временем и водой скального массива. Медленно тянулись минуты, наконец Сент-Ив различил силуэты двоих мужчин, взбиравшихся по тропе пятьюдесятью ярдами ниже. Они тоже закутали свои фонари, хотя и не слишком аккуратно – просачивалось достаточно света, чтобы разглядеть ружья в их руках.
Их шаги становились все слышнее. До Сент-Ива донесся щелчок курка, взведенного Хасбро, дыхание Элис. Присутствия Матушки Ласвелл и Кракена он не ощущал, что позволяло сделать вывод: они, скорее всего, ушли вперед, спустившись по склону в тени скал так, чтобы разминуться с опасными противниками.
Сент-Ив сжал руку Элис, и в следующий миг блик затененного фонаря первого мужчины упал на тропу. В тусклом свете Сент-Ив увидел силуэт Хасбро, пистолет в его вытянутой руке, затем яркую вспышку у дула и услышал невыносимо громкое «Бах!», на которое эхом наложился похожий звук. Однако второй выстрел произвел уже не Хасбро – его пистолет вылетел из руки, а сам он повалился назад.
* * *
Матушка Ласвелл и Билл Кракен долго рисковали жизнью и конечностями в полном мраке, но только одолев бесконечные ступени, замедлили шаг. Теперь они достигли дна обширной подземной котловины, и Матушка перевела дыхание. По левую руку от них тянулись обширные светящиеся равнины, на которых раскинулся настоящий город из невысоких каменных хижин. Матушке стало интересно, кто мог там жить, так глубоко под землей. Какие-нибудь троглодиты, давно исчезнувшие, потому что хижины выглядели заброшенными тысячелетия назад. Тропа вилась между полей светящихся грибов и огромных, напоминающих окаменевшие зубы чудовищ, обломков скал, и Матушка с Биллом шагали по ней все дальше и дальше.
Неожиданно они вышли на ровную площадку с широким обзором, и в этот самый миг Матушке Ласвелл показалось, что лоб ее стянуло невидимой лентой, перед глазами поплыли темные круги. Она пошатнулась от сокрушительной боли в висках и захлестнувшего ее отчаяния – Билл, поддерживая свою нареченную под локоть, укрылся с нею в тени нависшей скалы. Матушку терзало ощущение близости могущественного зла. Почувствовав такое же возбуждение разума Сары, она попыталась понять, что его вызвало.
Перед ними на расстоянии около сотни ярдов присели за камнями рослый, крепкого сложения пожилой джентльмен – без сомнения, Клингхаймер – и мерзавец Шедвелл, державший ружье. На тележке между ними стояла одна из укутанных клеток. Матушка Ласвелл смотрела на клетку и знала, что там голова ее мертвого мужа. Это ее Клингхаймер собрался использовать против Клары. Но только законченный безумец рискнул бы тащить с собой такую голову! Матушка с усмешкой подумала о пределах сил Клингхаймера – достаточно ли длинна его ложка для обеда с дьяволом, если выражаться фигурально.
И Клингхаймер, и Шедвелл смотрели вперед, видимо, изучая хижину, очень похожую на те, в троглодитской деревне слева по дороге, но под соломенной кровлей и с горящей внутри лампой. В доме были люди – тени выдавали их присутствие. Матушка не сомневалась, что там спряталась Клара, а с нею, конечно, Финн.
– Шедвелл не будет стрелять, потому что не видит цели, – шепнул Билл. – Это ясно, – он поднял кувалду и звучно впечатал боек в ладонь. Потом поинтересовался:
– Как чувствует себя Сара Райт?
– Встревожена, несмотря на близость Клары. Но есть кое-что похуже. Куда как хуже. Должна сказать тебе, что клетка между этими двоими заключает в себе голову моего бывшего мужа, Мориса де Салля. Он был чудовищем, Билл. Вот источник мучений Сары, да и моих тоже.
– Ну что ж, – сказал Билл, – нам лучше вернуться наверх. Я чуть позже спущусь сюда с головой Сары.
– Нет, Билл. Я должна проследить за этим. Это мой удел.
Кракен смотрел на нее, лицо его окаменело, боек молотка шлепался в ладонь.
– О чем ты думаешь? – спросила его Матушка Ласвелл.
– Думаю, как отобрать это ружье у Шедвелла.
– Не торопись, Билл.
– Если я отберу ружье, Клингхаймер наш, понимаешь? Я его накормлю этим молотком, как кляпом-грушей, а потом расплющу эту клетку вместе с головой. Мы покончим с ними со всеми и мирно возвратимся домой.
– Не говори таких ужасов, ради бога.
– Бог слыхал и похуже, – парировал Билл. – Сиди тихо вот за этой скалой и налаживай связь с Сарой. А я положу этому конец здесь и сейчас. Не люблю играть в игры, особливо с паскудами вроде этих. Вот чего я скажу. Если они меня засекут, я уйду в скалы и вернусь к вам. Они не успеют меня пристрелить. Если почуешь какую беду, туши фонарь, отбеги чуток назад и жди меня. Я вас не брошу.
Билл подмигнул Матушке, пригнулся и, не дожидаясь ответа, ринулся вперед, перебегая из одной скальной тени в другую.
Матушка Ласвелл произнесла короткую молитву и стала наблюдать за тем, как он подбирается к негодяям. Но не успел Билл одолеть и шестидесяти футов, как в окне хижины что-то мелькнуло и над подоконником показалось лицо Финна Конрада. С быстротой змеи Шедвелл вскинул ружье, увидев наконец цель, и Матушка Ласвелл едва не вскрикнула, чтобы предупредить Финна и Билла. Однако в этот миг раздался грохот другого ружья, и она увидела, как Шедвелла отбросило в сторону и из его шеи ударила струя крови, окатившая Клингхаймера, будто из шланга. Потом тело подонка рухнуло на землю. Клингхаймер метнулся прочь и, укрывшись за подходящей скалой, целую минуту смотрел, как корчится в смертных судорогах Шедвелл. Затем вернулся, схватил упавшее ружье и голову Мориса де Салля и помчался куда глаза глядят, петляя среди стоящих камней.
Матушка Ласвелл, переполненная и ужаса, и облегчения при виде мертвого Шедвелла, оглянулась на тропу, думая, что это подоспевшие профессор и его спутники открыли стрельбу с дальней дистанции. Однако там никого не было. Вернувшийся Билл присел рядом с ней – укрытие было выбрано удачно и позволяло хорошенько осмотреть окрестности.
Спустя несколько минут подле хижины появились два человека, которые, пригнувшись, пересекли открытое пространство и скрылись в узком проходе, который вел к деревне троглодитов. Один, карлик, нес ружье. А вторым – трудно поверить – оказалась мисс Бракен, причем карлик держал ее за руку! Снова послышалась ружейная пальба. «Это Клингхаймер, – подумала Матушка, – пытается попасть в двоих беглецов». Но те быстро спрятались в развалинах, и он упустил свой шанс. Со своего места Матушка видела, как чуть позже двое мелькнули, сбегая вдоль ручья, сверкавшего зелеными искрами. Теперь они шли беззаботно, словно причудливая пара из сказки, совершающая прогулку. А потом зазвучала музыка – высокий тонкий звук, отчетливо различимый в неподвижном воздухе: карлик заиграл на флейте «Бобби Шафто вышел в море».
– Это всё карлик, – сказал Билл удивленно и огорченно. – Шедвелл был мой, Богом клянусь!.. А тут карлик играет на флейте и стреляет ему прямо в шею… Нет, ты видела?
– Ну конечно, видела, Билл.
– Мне не дали прикончить Шедвелла!
– Может, на то Господня воля – уберечь тебя от отнятия человеческой жизни в минуту гордыни. Это зачтется в Судный день.
– Что же это – Господь меня удержал, а карлика подтолкнул? Это ведь неправильно!..
– Кто знает, что правильно, Билл, когда ты на милю под землей и во мраке? Мы исполним, что нужно, и будь что будет. Я тебя попрошу: если я усну – то есть войду в транс, – проследи за мной. Может, и не войду, но я должна сделать свою часть. Я вернусь к тебе, когда все закончится, и мы отправимся домой.
* * *
Сент-Ив пошел к Хасбро, поглядывая краем глаза вниз, в расселину, Табби, рыча словно зверь, лез ему навстречу. Мгновенная картина: упавший фонарь и вытекшее пылающее масло высвечивают нескладного парня, стоящего на коленях позади трупа, у трупа пол-лица снесено напрочь, неподалеку валяется красный котелок. Парень опустил взгляд и держит свое ружье обеими руками, как подношение.
Хасбро, как быстро установил Сент-Ив, получил сквозное ранение в бедро. Он был без сознания и дышал с трудом. Рана на голове, полученная при падении, почти не кровоточила – очевидно, вдавленный перелом.
– Это Дженкинс, посыльный! – услышал Сент-Ив слова Элис, адресованные, похоже, Табби.
– Так вы знаете этого негодяя, мэм? – спросил Табби.
– Да. Стукните его, если он попытается сбежать. И, пожалуйста, воздержитесь от отрезания ушей, – проинструктировав Табби, Элис подошла к Сент-Иву и встала рядом с ним на колени.
– Прижми покрепче мой платок к ране, вот тут, – сказал ей Сент-Ив. – Пуля прошла насквозь, но есть угроза кровотечения. Вот так – как можно крепче. Ты ему не повредишь.
Он выдернул шнурки из ботинок Хасбро, скрутил их вместе, обмотал вокруг бедра выше кровоточащей раны и попросил Табби:
– Одолжите мне ваш нож с ножнами. И ваш пиджак, если не возражаете. Он будет куда меньше похож на пиджак, когда мы закончим, но нам надо поднять Хасбро наверх, и потребуются носилки. Куртку парня тоже. Трех будет довольно.
Табби, не сводя взгляда с Дженкинса, передал Сент-Иву нож, который тот использовал, не обнажая, чтобы закрутить жгут потуже вокруг ноги Хасбро. Подсовывая нож под шнурок, Лэнгдон сказал Элис:
– Надо ослаблять его время от времени, или мы погубим ногу.
Потом снова осмотрел голову Хасбро, отведя волосы в сторону.
– Тут ничего не сделать, только доставить его поскорее в больницу. Соединим ружейные стволы, получится один шест, а для другого подойдет мой посох. Обмотаем пиджаками… А нести его придется вчетвером. И это значит, что мы на время оставим наших друзей.
– Конечно, это рационально, – кивнула Элис.
– Рационально, о да, – согласился с долей иронии Сент-Ив. – Звучит как ругательство, но ты права. У нас нет выбора. Кстати, что это за парень? Ему можно доверять?
– Это Дженкинс, мельчайший служащий городского Бюро работ, – стала объяснять Элис, поднявшись и глядя на Дженкинса, который с нарастающим страхом косился на Табби. – Он сотрудник мистера Льюиса из того же Бюро работ, который, я совершенно уверена, установил бомбу, едва не убившую тебя при спуске в провал.
– Я Льюису не друг! – возмутился Дженкинс. – Делал, что он и прочие мне говорили, – или, сказали они, моей семье конец. Я и ружья не держал прежде, кроме как по зайцам пострелять и всякое такое, до сегодняшнего дня, когда мистер Клингхаймер сказал, что я должен идти с ним под землю…
– Когда мы с вами впервые увиделись, Дженкинс, вы знали, что происходит? Что мистер Льюис посылает меня навстречу опасности? Говорите правду.
– Опасности? Нет, мэм. Никак. Я ведь на вас посмотрел. Помните? Я не знал, что еще могу сделать, так что я сделал, что сказано, то есть передал им, что вы собирались в…
– Я верю вам, Дженкинс. У вас есть шанс искупить вину. Нам нужна ваша куртка, ваша верхняя сорочка и подтяжки, если не возражаете.
– Шнурки тоже, – добавил Табби.
– Но вы же помните, как я на вас посмотрел, мэм? Я же не имел в виду, что… – тут парень начал рыдать, вытирая глаза рукавом и возясь при этом со шнурками и подтяжками.
Табби занимался носилками. Просунув ружья и посох сквозь рукава своего пиджака, застегнул его пуговицами вверх, а затем принялся связывать вместе совмещенные стволы, насадив куртку Дженкинса с другой стороны – воротник к воротнику.
– Да, я помню этот взгляд, – ответила Элис, – на ваше счастье. Мне бы его тогда понять… Вот лента с моей шляпки, Табби.
– И еще я бы одолжил шляпную булавку. Хочу связать эти куртки вместе, но мне для этого надо продырявить ткань. Пуговицы не выдержат.
Сент-Ив ослабил жгут и приоткрыл Хасбро веко на одном глазу – все еще без сознания. Потом, затянув жгут снова, они вчетвером подняли раненого и уложили его на импровизированные носилки.
– Становитесь, Дженкинс, – велел Сент-Ив. – Пропустите руку под узел, вот тут, чтобы поддержать. И вы, Табби, тоже, если не возражаете. Мы не можем себе позволить уронить его. Помоги нам боже – хотя бы как временное подспорье, ведь мы не слишком много хотим. Я понесу фонарь. А теперь подняли – все разом!
И, равномерно распределив вес Хасбро между собой, они двинулись вверх по тропе тяжелым ровным шагом.
