Текст книги "Блэкторн (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

С высокого неровного каменного потолка свисают сталактиты, с которых капает вода, эхом разносясь в тишине. В глубине пещеры есть еще один туннель, уходящий в темноту. На одной из изогнутых стен лежит грубое гнездо из веток, скрученных прутьев и сухой травы, накрытое кучей шкур.

По неровному полу разбросаны мелкие кости, клочья меха и перья – остатки прошлой трапезы.

Не выпуская меня из объятий, существо подходит к куче меха и опускается на колени. Оно толкает меня на землю и прижимает к ней одной массивной лапой, распластанной на моей груди, когда я пытаюсь отползти в безопасное место. Хотя понятия не имею, где его искать.

В ужасе я смотрю в его дьявольское лицо и с удивлением обнаруживаю, что его глаза, хоть и окружены кожей цвета эбенового дерева, имеют знакомый оттенок.

Самый бледный, цвета арктического льда.

Затем я опускаю взгляд ниже, и крик застревает у меня в горле.

Между мускулистыми ногами существа торчит огромный возбужденный член. Его толстый пенис покрыт выступающими венами по всей длине, а на верхушке находится набухшая красная головка, из щели которой сочится прозрачная жидкость.

От жидкости поднимается струйка дыма.

Адреналин бурлит в моих венах, придавая мне сил. Я выворачиваюсь из хватки существа, вскакиваю на ноги и бегу к выходу из пещеры.

Не успеваю я сделать и десяти шагов, как меня хватают и тянут назад.

Я брыкаюсь и кричу, но эта тварь слишком сильна. Она швыряет меня на меха, вокруг наших тел клубится дым, затем она переворачивает меня на спину и ложится сверху.

Схватив меня за запястья, существо поднимает мои руки над головой и рычит.

Оно горячее, тяжелое и неповоротливое, и эта гора отказывается меня отпускать.

Я в отчаянии кричу в его нечеловеческое лицо.

Ожидая очередного звериного рыка, я с удивлением слышу, как из груди существа вырывается что-то похожее на смешок. Это инфразвуковой гул, скорее ощущаемый, чем слышимый, глубокая вибрация, которая создает впечатление тепла и удовольствия.

Это похоже на кошачье мурлыканье, только чудовищное.

– Чего ты от меня хочешь? – кричу я, напрягая все мышцы, чтобы вырваться из этого вынужденного заточения.

В ответ монстр изгибается, и я чувствую, как его огромный член упирается мне в бедро. Неужели он собирается это сделать.

Я в панике вскрикиваю, когда его когти разрывают мою футболку, легко разрезая ткань. Затем он безжалостно срывает с моих ног джинсы и трусики и отбрасывает их в сторону. Должно быть, он сбросил мою обувь в полете, потому что мои ноги босые.

Я ожидаю почувствовать толчки его мощных бедер, когда он войдет в меня своим огромным членом, но вместо этого монстр раздвигает мои бедра, прижимается горячим ртом к моей киске и трахает меня языком.

Он почти такой же длинный и толстый, как пенис, мускулистый и покрытый сотнями маленьких бугорков. Когда я вскрикиваю, монстр снова издает этот странный вибрирующий звук. От него по моей обнаженной коже бегут мурашки, а соски напрягаются.

В полубреду я снова вскрикиваю, и мой голос эхом разносится под сводами пещеры.

Мой ужас притупляется от ощущения горячего влажного языка между моих ног, который проникает глубоко внутрь меня, а затем ласкает мой чувствительный клитор, как кошка, которая лакает молоко из миски.

Когда я стону, существо закидывает мои ноги себе на плечи и хватает мою грудь своими огромными лапами, грубо сжимая ее, щипая и дергая за соски, пока они не начинают болеть и набухать.

Мои бедра начинают двигаться и извиваться, стремясь к наслаждению, которое нарастает внутри меня.

Когда я опускаю руку и хватаю монстра за рога, чтобы потереться киской о его лицо, он снова издает утробный смешок. Его язык скользит от моей киски к заднице, проникая в мышечный узел с такой силой, что я вскрикиваю.

Пот покрывает мою кожу. Мой пульс – это тяжелый, первобытный барабанный бой. Я извиваюсь на мехах, чувствуя, как огромный язык крылатого монстра проникает в мою задницу, а мои собственные беспомощные крики эхом отдаются в ушах. Я словно оторвана от реальности, я – бездумная тварь, созданная только для удовольствия.

Мой оргазм внезапный и бурный. Из меня вытекает жидкость, заливая лицо монстра и мех подо мной.

Он слизывает мои соки с влажным чавкающим звуком и тихим одобрительным потрескиванием, впиваясь когтями в мою грудь.

Внезапно я отчаянно хочу почувствовать внутри себя этот огромный толстый член, растягивающий меня своей нечеловеческой толщиной.

– Ронан, – задыхаюсь я. – Пожалуйста.

Он переворачивает меня на живот и ставит на четвереньки. Затем начинает шлепать меня по заднице, забавляясь моими жалобными криками и стонами.

В моем воспаленном мозгу «существо» превратилось в «человека», но, возможно, это всего лишь защитная реакция, способ моего разума сделать невозможное возможным.

Лучше тот дьявол, которого ты знаешь, чем тот, которого не знаешь.

Он продолжает бить меня по ягодицам, пока кожа не становится горячей и пульсирующей. Удовольствие накатывает на меня волнами. Время от времени монстр останавливается, чтобы поласкать мою истекающую соками киску, стараясь не поцарапать нежную плоть когтями. Он трет и поглаживает мой пульсирующий клитор грубыми подушечками пальцев, пока я не начинаю тяжело дышать и выгибать спину, бесстыдно раздвигая колени, чтобы соблазнить его войти в меня.

В следующий раз, когда я начинаю умолять, он упирается тупым концом своего огромного члена в мою дырочку.

– Да! Пожалуйста, да!

Мольба срывается с моих губ, но женщина, которая ее произносит, не похожа на меня. Она не я. Она – моя иллюзия, умоляющая, чтобы ее киску трахнуло существо, сотканное из огня и дыма, пепла и углей, мышц и сухожилий, а также огромных, мощных крыльев.

– Mea stella obscura¹⁸, – рычит мое чудовище, а затем вставляет в меня свой гигантский член.

Внутри меня снова вспыхивает паника, когда моя киска пытается его принять. Он чуть меняет угол наклона, чтобы мне было удобнее насаживаться на его член, затем обхватывает мои бедра своими огромными лапами и двигает мной вперед-назад по своему твердому стволу, а я задыхаюсь и стону.

От глубокого проникновения по моим бедрам стекает влага.

Монстр входит в меня длинными толчками. Мой клитор пульсирует, налитый кровью. Моя грудь колышется. Задыхаясь, я опускаюсь на локти и упираюсь лбом в мех, глядя между ног на то, как его тяжелые яички раскачиваются при каждом толчке, ударяясь о мои половые губы и посылая волны удовольствия по всему моему телу.

Его член с выступающими венами входит в меня, и это невероятно возбуждает. Крылья рассекают воздух, пока он двигается. В тени мелькают светящиеся красные угли, осыпаясь на землю вокруг моего тела.

– Mea es .

Монстр ласкает мою задницу, царапая кожу когтями, затем наклоняется и кусает меня за шею.

Когда я чувствую, как острые клыки пронзают мою кожу и он начинает сосать, втягивая мою кровь в свой рот, я кончаю, рыдая.

А затем резко просыпаюсь в своей постели в поместье Блэкторн.

Моя рука лежит между ног.

Моя киска насквозь мокрая.

Моя матка все еще сокращается после оргазма.

Откуда-то издалека доносится гортанное рычание чудовища. Затем оно стихает, и я слышу только свое прерывистое дыхание и шум ветра в кронах деревьев.

Глава сороковая

СОРОК

МЭЙВЕН

Дрожа и обливаясь потом, я встаю с кровати и беру с тумбочки свой мобильный телефон. У меня шесть пропущенных звонков от Ронана, но больше нет ни звонков, ни сообщений.

Сегодня должно быть воскресенье, но дата на экране показывает, что сегодня вторник.

Прошло целых два дня.

Дезориентированная, я оглядываю комнату. Кажется, все на своих местах. Но шестое чувство подсказывает мне заглянуть в ящики комода. Там я нахожу всю свою одежду, аккуратно сложенную.

В шкафу я вижу чемодан и спортивную сумку, которые я так небрежно собрала, – они застегнуты на молнию и стоят в углу. Моя сумочка лежит на тумбочке рядом с пустой чашкой.

Сейчас чуть больше четырех часов. Небо за окном свинцово-серое, затянутое грозовыми тучами.

Дрожащими руками я набираю главный номер музея. Затем говорю администратору, которая отвечает на звонок, что мне нужно поговорить с Люси Адамс, что это крайне важно. Я боюсь, что меня не соединят, что какая-то темная сила помешает мне дозвониться, но, к моему удивлению, меня сразу же переводят на нужный номер.

– Это Люси Адамс.

Я чуть не плачу от облегчения, когда слышу ее голос.

– Люси! О боже, это ты. Ты взяла трубку. Не могу поверить. Я так рада, что дозвонилась.

Следует короткая растерянная пауза.

– Простите, а кто это?

Я знаю, что мой смех звучит безумно. Сжимая телефон в руке, я стараюсь говорить спокойно, чтобы она не бросила трубку и не вызвала полицию.

– Это Мэй. Я пыталась до тебя дозвониться. Ты получала мои сообщения? Я все еще в Солстисе. Эзра приезжал ко мне и сказал, что меня уволили, но я знала, что это не может быть правдой. Я поняла, что это была ошибка, поэтому написала тебе по электронной почте, но не получила ответа. Я не уверена, что здесь есть мобильная связь, все как-то странно!

Мой безумный смех звучит снова. Я понимаю, что несу чушь, но не могу остановиться.

– Ты не поверишь, что здесь происходит. Мне не терпится тебе все рассказать, но сначала, пожалуйста, скажи мне, что это ужасное недоразумение и меня не уволили.

На другом конце провода повисает гробовая тишина. Затем Люси говорит: – Должно быть, вы ошиблись номером.

По моей коже пробегает холодок страха, словно на неподвижной воде образуется лед. Нервно облизывая губы, я произношу: – Люси, это я. Мэй.

– Я не знаю никакой Мэй.

Я повышаю голос.

– Мэй Блэкторн. Заведующая отделом энтомологии. Куратор отдела чешуекрылых. Я работаю в музее уже пять лет!

В ее голосе слышится раздражение.

– Заведующим нашим отделом энтомологии является Оливер Андервуд. Я не знаю никого по имени Мэй Блэкторн. А теперь, если вы не возражаете, мне нужно вернуться к работе.

Люси отключается, не дав мне возможности возразить, что это ошибка, ведь она меня хорошо знает. Она взяла меня на работу сразу после колледжа в качестве ассистента и повышала в должности четыре раза, пока я наконец не возглавила весь отдел, став самым молодым специалистом, когда-либо занимавшим эту должность.

Или… так ли это было на самом деле?

Работала ли я вообще там?

Чувствуя себя нехорошо, я снова звоню в музей, но на этот раз прошу соединить меня с кабинетом Эзры.

Администратор сообщает, что в штате музея нет Эзры Скотта.

К горлу подступает желчь, я закрываю глаза и сглатываю.

– Когда он уволился?

– У меня нет данных о том, что здесь когда-либо работал человек с таким именем, мэм. Возможно, вы хотели позвонить в Смитсоновский институт?

Комната начинает кружиться. Я роняю телефон. Он с грохотом падает на пол. Когда телефон снова звонит, я хватаю его, вопреки всему надеясь, что это Люси решила надо мной подшутить, но на экране вижу номер Ронана.

Я смотрю на экран, чувствуя, как колотится сердце, а ощущение реальности постепенно рассеивается, и нерешительно отвечаю: – Алло?

Не тратя время на приветствия, Ронан спрашивает: – С тобой все в порядке?

Я закрываю глаза, чтобы остановить медленное вращение комнаты.

– Ты меня помнишь?

– Что? Что, черт возьми, это значит?

– Ничего. Это пустяки.

– Это не пустяки, – нетерпеливо рычит он. – Я могу понять, когда ты расстроена. Ты говоришь как-то странно и не отвечаешь на мои звонки. Ты должна была зайти ко мне, но так и не появилась. Расскажи мне, что случилось.

– Ты не поверишь.

– Возможно, я удивлю тебя.

Я смеюсь, но это снова тот безумный смех, который звучит так, будто меня пора поместить в психиатрическую лечебницу.

– Не думаю, что меня уже что-то может удивить, Ронан. Честно говоря, мне кажется, что я разучилась удивляться. На самом деле, если ты хочешь сказать мне, что ты какой-то древний огненный демон, который говорит на латыни, имеет фетиш на задницы и трахается как… ну, как демон, я тебя внимательно слушаю!

Наступает странная тишина, а затем он решительно произносит: – Тебе нужно выбраться из этого дома.

– Вообще-то я выходила из дома. Немного прогулялась по лесу, а перед этим сходила в церковь. В церковь! Я! Не могу поверить, что не превратилась в облако черного дыма, когда на меня упала тень креста!

Не знаю, в чем дело – в моем безумном смехе или в сумасшедшем тоне моего голоса, – но Ронан замечает, что я окончательно схожу с ума.

– Я еду за тобой и Беа.

– Подожди, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты одолжил мне двадцать тысяч?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Просто проверяю, насколько мой мозг поразила гниль.

– Мэйвен….

– Пустые могилы! – кричу я, и паника вырывается из каждой по́ры, подступает к горлу и душит меня. – Ты слышал о пустых могилах на кладбище Пайнкрест или я это тоже выдумала?

– Я приеду, – повторяет Ронан сквозь стиснутые зубы.

Я прикладываю дрожащую руку ко лбу, закрываю глаза и шепчу: – А моя бабушка вообще умерла? А может, это я умерла? Или нахожусь в психиатрической лечебнице? А может, я вообще никогда не рождалась? Может, я проспала тысячу лет, как спящий великан, погребенный глубоко в недрах Земли, и жду, когда звезды встанут в нужном порядке, чтобы разбудить меня!

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – рычит Ронан.

Я убираю руку со лба и открываю глаза. Я чувствую пульс в каждой клеточке своего тела, слышу, как кровь пульсирует в венах. У меня кружится голова, я дезориентирована, выпала из своего времени в другое измерение и оказалась на враждебной планете, кишащей всевозможными мерзкими существами, которые только и мечтают, чтобы полакомиться моей плотью и высосать все до последней капли из моих хрупких костей.

Я не знаю, что со мной происходит, но подозреваю, что то, что ждет меня за этим моментом, изменит меня навсегда. Если я вообще это переживу.

Мне нужно сказать ему правду.

– Я прошу прощения за все, Ронан. Но больше всего я прошу прощения за то, что никогда не говорила тебе о своей любви. Потому что я всегда тебя любила. И люблю до сих пор. И всегда буду любить. Если я больше никогда тебя не увижу, просто знай, что я любила тебя всю свою жизнь. Для меня никогда не существовало никого, кроме тебя.

Его голос срывается от переполняющих его эмоций, когда он произносит мое имя.

– Мэйвен. Я тоже тебя люблю, детка. Так сильно. Чертовски сильно.

От этих слов у меня щемит сердце. Затем мое внимание привлекает жалобный детский плач где-то в глубине дома.

Беа.

– Я еду за тобой, детка. Я еду за вами обеими прямо сейчас…

Ронан все еще говорит, когда я сбрасываю звонок.

Я уже собираюсь выбежать из комнаты, как вдруг замечаю тень.

Извиваясь, она выползает из-за занавесок на окнах и скользит по стене спальни, как чернильное пятно, быстро расползаясь, пока не становится неестественно длинной, меняя форму и перетекая на потолок. Ее темная поверхность рябит, как вода от ветра, тень растягивается, охватывая всю комнату, угрожающе обвиваясь вокруг мебели, сворачиваясь на потолке, словно готовясь нанести удар.

В центре витков на бледном гипсе отчетливо виден угловатый контур головы. А также высунутый раздвоенный язык.

Как и вилка на языке, которая высовывается наружу.

Я зажмуриваюсь и повторяю про себя: Это не по-настоящему. Это не по-настоящему. Это не по-настоящему, Мэйвен. Тебе это кажется.

Когда я снова открываю глаза спустя несколько долгих секунд, тень исчезает.

Снаружи завывает ветер. Доски пола в коридоре издают тревожный скрип, как будто по ним ступает невидимая нога. Где-то внизу хлопает дверь.

Мой телефон снова звонит. Это Ронан. Я не отвечаю, кладу телефон на комод и поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты.

И мельком вижу себя в зеркале в ванной. На этот раз вместо роя мух на меня смотрит мое обычное отражение. Бледное лицо, зеленые глаза, распущенные длинные волосы. Вся черная краска каким-то образом смылась, и мои волосы приобрели свой естественный ярко-красный оттенок.

На моем горле две небольшие колотые раны, красные, как капли свежей крови.

На шее висят четки, которые отец О’Брайен вложил мне в руку.

Дрожащими пальцами я сначала прикасаюсь к нежным следам от укусов. Затем трогаю распятие, висящее на конце четок. И то, и другое кажется реальным, но грань между реальностью и фантазией для меня сильно размыта, и я нахожусь в чистилище, где у меня нет доказательств того, что существует на самом деле.

У меня нет доказательств, что я существую.

Возможно, я плод моего собственного извращенного воображения.

Однако крик ребенка, который, как мне кажется, разносится по всему дому, звучит вполне реально и заставляет меня действовать.

Выбежав в коридор, я перепрыгиваю через ступеньку и зову Беа. Я почти уверена, что увижу ее в большой комнате, уткнувшуюся в книгу, но там пусто, а незажженный камин похож на зияющую черную пасть какого-то ужасного хищного существа. В комнате непривычно холодно, повсюду мелькают тени, которые змеями ползут по стенам.

В воздухе витает приторно-сладкий запах чего-то гниющего, настолько сильный, что меня начинает тошнить.

Паника снова охватывает меня, и я бегу на кухню. Там тоже никого нет. В центре исцарапанного деревянного стола стоит миска, полная свежих гранатов.

Согласно мифологии, это единственный фрукт, который растет в аду.

Порыв ветра сотрясает окна, затем начинается дождь, и по стеклам стучат тяжелые капли, которые пугающе похожи на стук когтей по стеклу. Что-то снаружи пытается проникнуть внутрь.

Сердце бешено колотится, я бегу обратно через большую комнату и сворачиваю в неровный коридор, ведущий вглубь дома. Стены, кажется, смыкаются вокруг меня. Мои шаги эхом отдаются от потолка, а затем резко затихают, словно дом поглощает звук.

Коридор превращается в извилистый лабиринт, уводящий меня все дальше и дальше от того места, где я начала свой путь. Вдалеке раздается издевательский смех. Хотя я проходила по этим коридорам сотни раз, вскоре я теряю ориентацию. Кажется, будто дом движется: двери открываются в кирпичные стены, где когда-то были знакомые комнаты, пол поднимается и опускается, словно дом дышит.

– Беа! Беа, где ты?

Я резко останавливаюсь, пытаясь расслышать слабый ответный крик.

Он доносится откуда-то снизу. Я смотрю на половицы.

Из подвала.

Как только эта мысль приходит мне в голову, дом словно понимает меня и подстраивается. Полумрак в коридоре слегка рассеивается. Давящие стены словно отступают.

Я иду вперед, напрягая слух, чтобы не пропустить крики, которые становятся все громче. Я врываюсь в дверь, за которой начинается крутая лестница, и чуть не срываюсь вниз.

Я вовремя хватаюсь за деревянные перила, чтобы не сломать себе шею при падении, и спускаюсь, спускаюсь, спускаюсь в темноту.

Сейчас мне не нужен свет. Я знаю, куда иду.

У подножия лестницы грязный пол. В нескольких метрах от меня в него встроены массивные деревянные двери подвала. Слабый сквозняк, идущий от них, теплее окружающего воздуха и пахнет характерным смолистым ароматом мирры – травы, которая часто используется в различных ритуальных практиках.

Например, при жертвоприношениях.

Мои нервы на пределе, я хватаюсь за тяжелые круглые железные ручки дверей подвала и распахиваю их.

Меня обдает потоком горячего воздуха. Волосы разлетаются в стороны. Затем что-то твердое ударяет меня между лопаток, и я падаю вперед в кромешную тьму.

Я приземляюсь на твердую поверхность. У меня перехватывает дыхание, и в тот же миг я ударяюсь лбом о камень. Оглушенная, я стону, и перед моими глазами вспыхивают звезды. Боль пронзает каждую клеточку моего тела и парализует.

Меня переворачивают на спину. Невидимые руки хватают за запястья и лодыжки. Потом меня поднимают и некоторое время несут, моя пульсирующая голова свисает вниз, а волосы волочатся по полу. Затем меня опускают на холодную твердую поверхность.

Я слышу лязг металла, и чувствую, что на мои руки и ноги надевают тяжелые цепи.

Когда зрение наконец проясняется, я поднимаю глаза и вижу высокую фигуру, стоящую надо мной. Одетая в длинную черную мантию с капюшоном, закрывающим голову, фигура окутана мерцающим красным светом.

Свет исходит от костра, разожженного на каменном полу в центре пещеры, в которой я нахожусь.

Пещера огромна, а потолки так высоки, что теряются в тени. Из основного пространства ведут многочисленные проходы, в которых царит кромешная тьма. Я нахожусь в центре какого-то подземного лабиринта из туннелей, который, как я чувствую, простирается далеко за пределы поместья Блэкторн.

И глубоко, глубоко под землей.

Напротив меня к большому прямоугольному камню прикован обнаженный мужчина. Камень грубо отесан, он возвышается прямо над полом пещеры. Его края стерлись от долгого использования.

По бокам камня видны зловещие пятна цвета ржавчины.

Живот мужчины покрыт красными отметинами – странными символами, нарисованными прямо на его бледной коже. Он выглядит одурманенным, его глаза закрыты, а голова безвольно болтается из стороны в сторону. Из его горла вырываются беспомощные стоны.

Он потерял очки в тонкой оправе.

Это Эзра.

Камень, на котором он лежит, – алтарь.

Вокруг алтаря небрежно разбросаны фрагменты костей, словно их вышвырнули. По всей пещере, по сути, разбросаны обломки костей. Насколько я могу судить, пол покрыт ими, словно гротескным белым ковром, который тянется до входов в туннели. Одни кости обуглены, другие сломаны, а некоторые совершенно целы.

Здесь, должно быть, сотни скелетов. Тысячи.

Черепа крошечных младенцев выглядят наиболее ужасающе. Их пустые глазницы осуждающе смотрят на меня.

Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что все эти маленькие черепа принадлежат мальчикам.

Среди костей встречаются полупрозрачные трубчатые предметы разных размеров. Их поверхность украшена сложной мозаикой ромбовидных узоров. Ближайший к алтарю предмет имеет длину не менее тридцати метров, что указывает на огромные размеры существа, которое его сбросило.

Точнее, змеи, которая его сбросила.

Все эти тонкие, похожие на бумагу предметы – сброшенные змеиные шкуры.

Фигура в черной мантии приближается, доставая нож из широких рукавов. Острие изогнутого лезвия зловеще поблескивает в мерцающем свете костра. По форме руки я могу сказать, что под мантией скрывается женщина.

Она откидывает капюшон, обнажая копну огненно-красных кудряшек.

Давина ласково улыбается мне.

– Добро пожаловать на вечеринку, дорогая. Мы как раз собираемся начать.

Глава сорок первая

СОРОК ОДИН

МЭЙВЕН

Я смотрю на нее, не веря своим глазам. Этого не может быть. Мне снова это снится, вот и все. Я погрузилась в мир собственных фантазий, в кошмар, созданный моим разумом.

Моя милая тетя не стоит надо мной с ножом, который используется для ритуальных убийств.

Хотя, может быть, и так, потому что она говорит: – Ты выглядишь удивленной. Этого и следовало ожидать. Ты покинула Солстис слишком рано, чтобы пройти инициацию в свой восемнадцатый день рождения, но сегодня вечером мы это исправим. Ты пропустила столько веселья!

Она указывает ножом на Эзру, неподвижного, как рыба на камне.

– Кстати, спасибо тебе за него. Ты же знаешь, как я обожаю молодых мужчин.

Я пытаюсь заговорить, но не могу. Мой язык не слушается. Мое тело тоже работает неправильно. Когда я пытаюсь поднять голову, мои нервы не передают сигнал мозгу.

– Постарайся не сопротивляться, дорогая. У заклинания «Иммобилус» неприятная особенность – оно может дать отпор.

Давина проводит лезвием по раскрытой ладони. Из пореза сочится кровь. Промокнув ее указательными пальцами, она аккуратно рисует метку у меня на лбу, затем на щеках и подбородке. Потом смотрит на мое горло и морщится.

– Это отец О’Брайен подарил тебе эту глупую безделушку? Как нелепо.

Одним движением ножа тетя срезает четки с моей шеи и отбрасывает их в сторону, как мусор. Я слышу, как они падают на пол пещеры, издавая мелодичный звон удара дерева и металла о кость.

– Я уверена, что у тебя есть вопросы. Конечно, мы не сможем ответить на все сегодня вечером, но с чего бы ты хотела, чтобы я начала?

Давина на мгновение смотрит в мои измученные глаза, а затем кивает.

– Беа. Да, конечно. С ней все в порядке, дорогая. Она в своей постели, спит как младенец. Я заварила ей чашку моего фирменного чая. Она проспит еще несколько часов. Такая милая девочка. Ты прекрасно ее воспитала. Хотя, должна признаться, мне было больно узнать, что ты солгала о ее возрасте. Она такая маленькая, что вполне могла сойти за девятилетнюю, а не за одиннадцатилетнюю, но у меня были подозрения. Простое заклинание «revelare aetatem»¹⁹ показало мне правду. Я никогда не думала, что оно может пригодиться, но рада, что это мне помогло.

Ее зеленые глаза сужаются от гнева.

– Мне было еще больнее от того, что ты солгала о ее происхождении. О том, что она Крофт.

Тетю тошнит, как будто ее вот-вот вырвет, а затем она улыбается.

– Но что было, то прошло, ведь в результате союза ведьмы и демона рождается дитя невероятной силы. Когда Беа достигнет совершеннолетия, она станет самой одаренной ведьмой в нашем роду со времен Мегеры.

Хотя мое тело обездвижено, сердце продолжает биться. Оно гонит кровь по венам с такой бешеной скоростью, что я покрываюсь потом, у меня кружится голова и перехватывает дыхание.

– Да, я вижу, что у тебя тоже есть вопросы о ней. Знаешь, именно Мегера наложила первое проклятие на Крофтов. Раз в месяц в течение семи дней подряд все мужчины в этой семье по ночам превращаются в монстров. Демонов, оборотней, всех видов гоблинов и вурдалаков. В одном случае даже в гигантское плотоядное растение! Это гениально, она заставила проклятие имитировать женский цикл. Лично я считаю, что ей следовало пойти дальше и устраивать это каждую ночь в отместку за то, что они с ней сделали, но это только мое мнение.

Давина усмехается.

– Забавно, что они до сих пор пытаются найти лекарство, но его не существует. Сколько бы экспериментов они ни проводили на животных, которые эволюционировали, чтобы менять свою форму или приспосабливаться к окружающей среде для выживания, род Крофтов навеки проклят.

Она делает паузу, чтобы задумчиво нанести еще немного крови на пульсирующую точку у меня на шее.

– Это подводит нас к твоей матери. Она пошла в церковь Крофтов, чтобы попытаться снять чары Мегеры. Элспет всегда была слишком мягкосердечной, бедняжка. Она называла это исправлением несправедливости. Хотя, надо признать, твоя мать была достаточно умна, чтобы попытаться сделать это в полночь в полнолуние в день зимнего солнцестояния, потому что такое сочетание обладает мощным магическим эффектом, но последнее заклинание произнесенное перед смертью нельзя обратить вспять.

Давина снова усмехается.

– Как и то, что моя мать наложила на Элайджу Крофта. До конца своих дней, куда бы этот человек ни отправился, на него будут нападать вороны. Мелочно, но поэтично.

Исправление несправедливости.

Так вот чем занималась моя мать той снежной декабрьской ночью. Она не ненавидела Крофтов, как остальные члены нашей семьи. Она хотела им помочь.

И я никогда не рассказывала ей о Ронане. Я держала это в секрете, потому что думала, что мама возненавидит меня за то, что я его люблю. Я думала, что она больше никогда не посмотрит на меня прежним взглядом.

Из уголков моих глаз текут горячие слезы.

– О, дорогая, не плачь пока! – восклицает Давина. – Подожди, я расскажу тебе, что это я позаботилась о том, чтобы твоя глупая мягкосердечная мамочка больше не совершала подобных поступков.

Понимая, что она имеет в виду, я смотрю на нее с нарастающим ужасом.

Она наклоняется к моему лицу и шипит: – Прими это к сведению, Мэй. В нашей семье мы не действуем за спинами друг друга. Если ты когда-нибудь задумаешься о том, чтобы совершить какую-нибудь глупость, например предать нас, просто подумай о своей дочери. Она тоже может трагически поскользнуться и упасть.

Внутри меня вспыхивает ярость. Я смотрю на тетю, желая вцепиться ей в шею, но я бессильна, я заперта в своем бесполезном теле.

Она нежно похлопывает меня по щеке.

– Хотя ты была права, когда сказала, что все женщины из рода Блэкторн умирают случайно, умница. Темная магия всегда требует платы. Когда Мегера наложила на Крофтов это кровавое проклятие, оно забрало что-то и у нее. Десятину, если хочешь. Как и со всеми нами, с твоей матерью рано или поздно произошел бы несчастный случай. Я просто ускорила процесс.

Давина отворачивается. Сбросив мантию с плеч, она позволяет ей упасть на пол. Она сползает с ее тела и шелковистыми складками ложится на груду костей. Тетя обнажена, но чувствует себя совершенно непринужденно, вытягивая руки над головой и довольно вздыхая.

Ее тело упругое и молодое, без признаков дряблости или потери тонуса, которые обычно наблюдаются у женщин ее возраста.

Неестественная молодость, обретенная неестественным путем.

Подойдя к Эзре, лежащему на алтаре, Давина смотрит на него сверху вниз, а затем проводит кончиками пальцев по внутренней стороне его обнаженного бедра. Он шевелится, натягивая цепи на запястьях, стонет и пытается открыть глаза.

– Тише, милый, – шепчет она, с любовью глядя на его вялый член. Затем наклоняется и берет его в рот.

Она сосет его, пока он не становится полностью эрегированным, а Эзра не начинает двигать бедрами и постанывать. Его член покрыт ее слюной, а мышцы бедер напряжены.

Раздаются звуки невидимых барабанов, низкие и ритмичные. Затем начинается тихое пение на языке, который мне не понятен. Я не могу повернуть голову, чтобы посмотреть назад или в сторону, поэтому не знаю, есть ли там люди или сама пещера ожила, пробудившись от сцены на алтаре.

Давина выпрямляется, обхватывает рукой напряженный член Эзры и продолжает его поглаживать. Он бездумно двигает бедрами, насаживаясь на ее скользкую ладонь, и мотает головой из стороны в сторону, его стоны становятся все громче.

Пение и барабанная дробь тоже становятся все громче, пока не начинает казаться, что весь этот шум исходит из моей собственной головы.

Слова Давины разрезают этот шум, как нож.

– Я вижу, что сейчас ты в растерянности, дорогая, но у нашей преданности есть много преимуществ. Во-первых, мы не умираем. Ну, наши человеческие тела умирают, но через семь дней мы возвращаемся в облике животных и ждем, пока хозяин не станет достаточно сильным, чтобы восстать вновь, и тогда мы вернем себе былую славу.

Я вспоминаю о черных воронах, которые всегда кружат в небе над Солстисом. О рыжей лисице, белой кошке и синей бабочке-морфо, которые так странно умны.

Я вспоминаю обо всех пустых могилах Блэкторнов на кладбище Пайнкрест, о странно хорошо сохранившемся исчезнувшем теле моей бабушки и о том, как Беа мечтала стать большой черной собакой.

Вот в кого она перевоплотится?

Если бы я могла смеяться, то снова сошла бы с ума. Я чувствую, как рассудок ускользает от меня, как вода, стекающая в канализацию.