Текст книги "Блэкторн (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Но мне нужно защитить кое-что ценное, и я скорее отдам свою жизнь, чем рискну ее.
Мой голос звучит хрипло от волнения.
– Беа – это все самое лучшее во мне, лучшее, что я когда-либо делала или сделаю, и я никогда ее не отдам. Никогда. Я буду защищать ее до последнего вздоха и убью любого, кто попытается ее забрать. Я говорю это, чтобы не было недопонимания. Если ты собираешься ее отнять, даже Бог не сможет уберечь тебя от меня.
Ронан медленно кивает, не сводя с меня взгляда, затем наклоняется и нежно целует меня в губы.
Даже от этого легкого прикосновения меня бросает в дрожь.
– Я даю тебе три дня. Покинь Солстис до заката третьего дня, и я отпущу вас обоих. Даю слово, что не буду пытаться тебя остановить и не последую за тобой. Это будет конец.
Он впивается в меня взглядом. Его голос понижается до рычания.
– Но если ты все еще будешь здесь, я посчитаю это твоим молчаливым согласием на то, что ты моя, и я никогда тебя не отпущу. Даже если ты будешь умолять меня об этом. А ты будешь умолять, Мэйвен. Как только ты все узнаешь, ты начнешь молить меня отпустить тебя. Но будет слишком поздно. Как только я заявлю на тебя права, ты навсегда станешь моей.
Его взгляд становится темным и бездонным, когда он повторяет мои слова.
– Даже Бог не сможет уберечь тебя от меня.
Ронан снова целует меня, на этот раз страстно, оставляя на моих губах следы, затем резко отстраняется и, не оглядываясь, проходит мимо меня к лестнице.
Потрясенная, я стою в одиночестве посреди подвала, прислушиваясь к затихающему эху его шагов и оглядывая пустое пространство и странные средневековые клетки, пока что-то не привлекает мое внимание. Нахмурившись, я подхожу к ограждению в дальнем конце комнаты.
Высоко в каменной стене находится какой-то предмет.
Длинный, изогнутый и черный, он застрял в щели между двумя грубо отесанными каменными блоками на высоте около двух с половиной метров от пола. Свет отражается от его глянцевой поверхности, и этот отблеск привлек мое внимание.
Я взбираюсь по железным прутьям, пока не добираюсь до нужной вещи, затем просовываю руку, хватаю ее и пытаюсь вытащить из стены. Она глубоко засела, но после нескольких сильных рывков наконец поддается.
Я опускаюсь на пол и смотрю на предмет, который держу в руках.
Он больше моей ладони, легко достигает двадцати сантиметров в длину, изогнут, как полумесяц, и сужается от толстого основания к невероятно острому концу, предназначенному для прокалывания плоти. Его полированная поверхность цвета черного дерева не испорчена никакими отметинами или изъянами. Он гладкий и совершенный, тяжелый и холодный, как кусок обсидиана в моей ладони.
Это коготь.
От осознания этого мои волосы встают дыбом, я оглядываюсь на другие клетки и думаю, что, возможно, они предназначены не для людей или собак, а для чего-то гораздо более чудовищного.
Выходя из церкви, я замечаю то, чего не увидела, когда входила. Четыре следа от узких шин в пыли на полу ведут к подвалу и от него.
Их оставила инвалидная коляска.
Когда я возвращаюсь домой, на моем лице застыла натянутая улыбка, которая, скорее всего, не выдержит никакой критики.
К счастью, дома только Кью, который рубит дрова за пределами оранжереи. Он не замечает, как я захожу, поэтому я сразу поднимаюсь наверх, чтобы проверить Беа. Она все еще крепко спит.
Я вздыхаю с облегчением, затем запираюсь в своей спальне и ищу в интернете изображения, которые могли бы соответствовать тому, что я нашла в клетке в подвале церкви.
Волкодавы сразу отбрасываются, так как их когти и близко не такие большие. И даже если бы у собаки, от которой они произошли, были усилены какие-то собачьи гормоны, форма когтя была бы совершенно другой.
По размеру с ним могут сравниться только когти медведей гризли, но их форма тоже отличается: они более вытянутые, чем похожие на косу.
Я сижу, вертя коготь в руках, и вспоминаю свой странный разговор с Ронаном.
Он сказал правду о том, что не знал о моей работе в музее. В этом я почти уверена. Но он все еще окружен слоями обмана. И эти слои настолько глубокие, что я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу добраться до дна.
Зачем ему было делать все, чтобы сблизиться со мной, а потом резко развернуться и сказать, что мне следует держаться от него подальше, а затем снова ударить по мне, пригрозив, что у меня есть несколько дней, чтобы уехать из города, иначе я буду принадлежать ему вечно?
То, как Ронан это произнес, звучало так, будто принадлежность ему – это тюремный срок.
Или смертный приговор.
Погруженная в раздумья, я иду в ванную комнату, чтобы принять душ и привести мысли в порядок. Раздеваясь, я обнаруживаю, что мой пистолет пропал.
Либо я уронила его в подвале церкви, когда скатился по лестнице, либо его забрал Ронан, пока я была без сознания.
И кажется, я знаю, какой вариант правильный.
Быстрый взгляд в зеркало показывает, что на лице нет синяков, хотя оба запястья болят, а шея ноет. Включив горячую воду, я встаю под струи и закрываю глаза, позволяя воде стекать по коже и расслаблять мышцы. Когда я расслабляюсь, перед моими глазами возникает темное пятно.
Я вижу бесконечные ряды надгробий, уходящие вдаль. Они стоят на страже пустых могил, а рядом с ними на траве кучами лежит черная земля. В серо-стальном небе кружит огромная стая воронов, которые с криками парят над пустым кладбищем, словно предвестники апокалипсиса.
Обычно стаю воронов называют «недобрым предзнаменованием» по причинам, которые я не хочу знать.
Я трясу головой, чтобы избавиться от зловещих видений и сосредоточиться на том, что мне делать дальше.
Без тел, которые можно было бы подвергнуть вскрытию, коронер не может установить причину смерти моей матери и других родственников. Пока власти не поймают мистера Андерсона, я не смогу узнать больше о том, как мою бабушку забрали из похоронного бюро. Я понятия не имею, как разгадать тайну пропавших младенцев мужского пола в нашей семье, учитывая, что все остальные члены семьи мертвы, кроме тетушек, ни одна из которых никогда не рожала и которые, похоже, не знают о некоторых важных аспектах семейной истории, а именно о том, что все мы умираем в результате случайных происшествий.
Я ни на шаг не приблизилась к разгадке этих тайн, но я не могу оставаться в Солстисе вечно. Мне нужно вернуться к работе. Беа нужно вернуться в школу.
Время на исходе.
Я выключаю воду и выхожу, чтобы вытереться. Натягивая чистые джинсы, я слышу стук в дверь.
Надев толстовку, я открываю дверь и вижу тетушку Э в ее обычном простом черном платье с лицом, излучающим свежесть.
– Доброе утро, дорогая.
– Доброе утро.
– Ты скоро спустишься к завтраку?
– Да, через несколько минут.
– Хорошо. А пока мы продолжим развлекать твоего друга.
Я замираю, в ужасе от мысли, что она может иметь в виду Ронана. Но нет. Они бы ни за что не пустили его в дом.
– Какого друга?
– Эзру.
Комната качается. У меня отвисает челюсть. Что он здесь делает?
Видя шок на моем лице, тетушка Э улыбается.
– Какой красивый молодой человек. И такой обаятельный. Как тебе не стыдно, что ты держала его в секрете. Но, думаю, тебе стоит поторопиться, милая, потому что Давина, кажется, к нему неравнодушна.
Она подмигивает, затем разворачивается и скользит по коридору, а я в смятении смотрю ей вслед.
Глава тридцать четвертая
ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ
МЭЙВЕН
На кухне я нахожу тетушек, пьющих чай за большим деревянным столом с Эзрой, который вскакивает на ноги, когда я вхожу.
От меня не ускользает одобрительный взгляд, которым тетушки одаривают друг друга, когда он это делает.
– Привет, Мэй, – тихо говорит он.
Эзра выглядит как настоящий ученый: стильный, в джинсах и сшитом на заказ темно-синем блейзере, под которым надета белоснежная рубашка на пуговицах. Его темно-русые волосы аккуратно уложены, будто их недавно подстригли, потому что так скорее всего и было: он неизменно стригся раз в две недели у парикмахера, которому доверял еще со времен учебы в колледже. Его оксфорды поношенные, но начищенные. Он неуверенно улыбается.
Его карие глаза за тонкими очками умоляют меня не убивать его.
Честно говоря, если бы убийство было законным, многие из моих знакомых были бы уже мертвы.
Не скрывая своего недовольства, я холодно говорю: – Привет, Эзра. Это сюрприз.
– Я знаю. Прости, что вот так нагрянул, но мне нужно было тебя увидеть. – Он бросает взгляд на Давину, затем на Эсме и откашливается.
– Мы оставим вас наедине, – говорит Эсме, поднимаясь, но я быстро придумываю другой план.
– Нет, вы двое, пейте свой чай. Мы с Эзрой прогуляемся по саду.
Я не хочу, чтобы он проводил в доме больше времени, чем необходимо. Поместье Блэкторн – не место для непосвященных.
Я бросаю на него взгляд, который означает: «Следуй за мной, иначе я тебя задушу». Пробормотав слова благодарности тетушкам, он выходит вслед за мной из кухни и через дверь попадает во двор.
Утро окутано туманом. С ветвей деревьев капает роса. Солнце – далекий размытый диск, его свет окутан темными облаками. Все звуки кажутся приглушенными. Я напоминаю себе, что нужно сохранять спокойствие и дышать, и иду через двор к железной скамейке и стульям возле березовой рощи.
Затем оборачиваюсь и жду Эзру.
Он отстает всего на несколько шагов. И, догнав меня, останавливается и засовывает руки в карманы джинсов.
– Я знаю, – начинает Эзра с виноватым видом. – Ты расстроена из-за того, что я приехал без предупреждения.
– Это так неожиданно. Тебе нужно было позвонить.
– Да. Прости. Но когда я услышал, что произошло, мне стало ужасно плохо. Я знал, что ты откажешься, если я попрошу тебя навестить, но мне кажется, что тебе сейчас нужна поддержка.
У меня столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать.
– Как ты сюда попал? И как ты нашел этот дом?
– Я приехал из города прошлой ночью, а потом спросил у хозяйки гостиницы, в которой я остановился, не знает ли она, где живет Мэй Блэкторн. И та указала мне верное направление.
Эзра нервно усмехается.
– Она, э-э, еще сказала, что мне не стоит приближаться к этому месту после наступления темноты.
Я натянуто улыбаюсь.
– Местные жители и их глупые суеверия. Давай вернемся к началу. Ты уже знал, что я приехала домой на похороны бабушки, так почему ты решил, что мне сейчас нужна поддержка?
Он удивленно смотрит на меня.
– Люси рассказала нам вчера на собрании персонала.
От волнения у меня по коже бегут мурашки, а пульс учащается.
– Рассказала что?
– Вот черт.
Он вздыхает и закрывает глаза.
– Она тебе не сказала.
– Не сказала что, Эзра?
Он делает извиняющееся лицо, прежде чем сообщить мне неприятные новости.
– Тебя уволили.
На долю секунды я не понимаю, что он имеет в виду. Затем до меня доходит, и я в ужасе втягиваю воздух.
– Меня уволили из музея?
Эзра стонет.
– Мне так жаль. Не могу поверить, что ты узнала об этом именно так. Я думал, сначала скажут тебе!
У меня кружится голова, и я сажусь на железную скамью. Она ледяная, почти такая же холодная, как и мое тело.
Я не могу в это поверить. У меня никогда не было плохих отзывов о работе, никогда не было конфликтов с персоналом или посетителями, я никогда не переступала черту. Мы с начальницей всегда хорошо ладили, так что это совершенно неожиданно.
Затем моя подозрительная натура напоминает мне, что не стоит быть такой доверчивой. Я смотрю на Эзру, и мои мысли работают со скоростью света.
– На каком основании меня уволили?
– Люси не уточнила. Встреча была очень короткой. Она лишь сказала, что ты уволена, немедленно, и что поиск твоей замены начнется на следующей неделе. Мы все были в шоке.
– Не в таком шоке, как я, – бормочу я, гадая, у кого хватило бы власти уволить меня ни за что. Я могу назвать только одно имя.
Я явно выбрала не принца в отцы своей дочери.
Я провожу рукой по влажным волосам, а затем встаю, избегая взгляда Эзры.
– Мне нужно позвонить Люси и во всем разобраться. Спасибо, что проделал такой путь, но в этом не было необходимости. Я провожу тебя до машины.
Я отворачиваюсь, но останавливаюсь, когда Эзра усмехается.
– Ну, мне неловко говорить, но твои тети пригласили меня остаться здесь на выходные.
Я замираю, сжимаю челюсти и мысленно ругаюсь.
– Это не лучшая идея.
– Я уже сказал «да».
– Они поймут, если ты передумаешь.
Он смотрит на меня долгим взглядом.
– Но я не хочу.
– Эзра…
Подойдя ближе, он быстро говорит: – Это всего на несколько дней, Мэй. Я ехал семь часов, чтобы увидеться с тобой. Нам не обязательно говорить о нас, хорошо? Мы можем просто провести время вместе. Поужинать. Может, сходить в кино. Никакого давления.
Я не понимаю, почему Вселенная так старается сломить мой дух, но с меня хватит этого дерьма. К сожалению, мне надоело бороться с этим на каждом шагу.
– Послушай, я ценю твои старания. Это не изменит моего мнения о нас, но я действительно ценю то, что ты проделал весь этот путь, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Тем не менее мне некомфортно, что ты остаешься в доме. Прости, но я так чувствую. У меня есть Беа, и сейчас я испытываю сильный стресс…
– Я все понимаю, – перебивает он. – Это совсем не проблема. Я остановлюсь в гостинице. В воскресенье утром я вернусь в город.
Когда я не отвечаю, Эзра подходит ближе и понижает голос.
– Я ничего не жду. Серьезно. Ты мне просто небезразлична, Мэй. Нет причин становиться чужими только потому, что мы больше не встречаемся. Позволь мне быть твоим другом.
Другом. Я бы посмеялась над этим, если бы не было так грустно.
У меня нет друзей. У меня есть секреты. Есть багаж и душевные раны. Но друзей у меня никогда не было и до сих пор нет, потому что я Блэкторн.
Если бы у нашей семьи был девиз, он звучал бы так: «Идите на хрен».
Но, как ни странно, тетушки, похоже, прониклись симпатией к Эзре во всем его очаровании ботаника в темно-синем блейзере. Должно быть, это склонило чашу весов в его пользу, потому что я ловлю себя на том, что соглашаюсь с ними.
– Ладно. На выходные. Но как друзья, верно?
В его улыбке появляется облегчение. Кивая, он соглашается.
– Просто как друзья. Это будет здорово.
Мне кажется, он сильно преувеличивает.
Мы заходим в дом в неловком молчании, но оно не причиняет боли. Вернувшись на кухню, мы сидим и болтаем о пустяках с тетушками, которые за спиной у Эзры многозначительно подмигивают мне.
Я улыбаюсь и делаю вид, что ничего не замечаю, потому что это же моя гребаная жизнь, верно?
Беа спускается по лестнице как раз в тот момент, когда Эзра уходит. Я смотрю, как его машина выезжает за ворота, затем оборачиваюсь и обнимаю дочь.
– Доброе утро, милая.
– Доброе утро.
– Ты поздно встала.
Зевая, она кивает. Беа вялая и бледная, с сонными глазами, длинные волосы спутаны. Я глажу ее по волосам и спрашиваю, снились ли ей приятные сны.
– Мне снова приснилось, что я большая черная собака. Только на этот раз я охотилась.
– На кого охотилась?
Она пожимает плечами.
– Не знаю. Я толком не разглядела, потому что была в какой-то пещере или туннеле, и там было темно. Но, вроде как, это была ящерица. Только огромная.
Кажется, дочь не расстроилась из-за этого, поэтому я целую ее в макушку и веду за руку на кухню завтракать, а когда она заканчивает, оставляю ее заниматься с Кью. Они устраиваются в большой комнате у незажженного камина, чтобы Беа могла закончить последние уроки перед школой, а я поднимаюсь наверх и звоню своей начальнице.
Я попадаю на ее голосовую почту, поэтому оставляю сообщение и звоню ее боссу.
Там тоже голосовая почта. Я просматриваю свою электронную почту, чтобы проверить, не пропустила ли я что-нибудь от них. Когда поиск ничего не дает, я отправляю им электронное письмо с просьбой созвониться.
Теперь становится понятно зачем Ронан забрал мой пистолет. Он понимал, что я сделаю с ним, когда узнаю, что он поспособствовал моему увольнению из музея.
Его интеллектуальные игры – это что-то с чем-то. Макиавелли ему и в подметки не годится. Следующий звонок я делаю самому темному принцу.
– О, привет, – говорю я, когда он отвечает. – Не помешаю ли я чему-то важному?
– На самом деле, ты помешала многим вещам. Почему ты злишься на меня сейчас?
Ронан слышит, что моя показная вежливость лишь прикрытие для настоящей ярости.
– Кто, я? Я не злюсь. Я просто сижу и думаю, что мне делать со всем этим свободным временем теперь, когда меня уволили с работы, ради которой я так долго училась и до сих пор выплачиваю студенческие кредиты. Я слышала, что пиклбол15 – довольно увлекательное занятие, но я беспокоюсь за целостность своих лодыжек.
Проходит несколько секунд, прежде чем он говорит: – Уволили?
– Ах. Ты так убедительно говоришь. Интересно, есть ли твоя фотография в Книге рекордов Гиннесса в разделе «Самый большой придурок»?
– Перестань умничать и скажи мне, о чем ты говоришь.
Не обращая на это внимания, я произношу: – Нет, «Самый большой придурок» – это слишком мягко сказано. «Самый большой хрен»? – Я смеюсь. – Точно во многих смыслах.
– Теперь она шутит про пенис, – бормочет Ронан.
– Тебе повезло, что я не пробиваю в твоем теле дыры пулями!
– Хм. Она в ярости.
– Да, я в ярости, и перестань говорить обо мне в третьем лице. Я не королевских кровей, и ты тоже, что бы ты о себе ни думал.
Его терпение на исходе.
– Ладно, Мэйвен, – рычит он, – теперь ты можешь использовать все умные словечки, которые знаешь, и объяснить мне, о чем ты, черт возьми, говоришь.
Мы дышим друг другу в трубку в напряженной тишине, пока я не беру себя в руки.
– Я выражусь вежливо, а не так, как мне на самом деле хочется. Это из-за тебя меня уволили?
Ронан фыркает.
– Ну-у, я уверен, что твоя очаровательная натура сделала всю работу за тебя, милая.
Я наслаждаюсь тем, что он назвал меня «милой», но потом отбрасываю это в сторону, чтобы вернуться к своей ярости.
– Это часть твоего плана, не так ли?
– Мне не следует спрашивать, но что это за план?
– Тот, который должен довести меня до безумия!
– Очевидно, он работает, – сухо произносит он.
Пар, поднимающийся от моей головы, наверное, завивает мои волосы.
– Я не знаю, в какую игру ты играешь, Ронан, но я не позволю тебе разрушить мою жизнь. Я серьезно.
Его голос становится смертельно тихим.
– Это не игра, Мэйвен. То, что между нами, никогда не было шуткой. С самого начала это было вопросом жизни и смерти. Все или ничего. Пан или пропал. Делай или умри.
Я отодвигаю телефон от уха и корчу гримасу.
– Извините, должно быть, я набрала не тот номер. Я позвонила одному сумасшедшему. А на самом деле искала другого сумасшедшего. Того, кто в свободное время занимается злодейскими махинациями.
Наступает долгая тишина. Затем раздается тяжелый вздох.
Я уверена, что Ронан тренировался, воспроизводя именно этот звук, чтобы добиться нужного баланса обиды и разочарования, потому что вздох звучит слишком убедительно.
Он звучит измученно.
Этот великий притворщик просто ужасен.
Но Ронан явно не собирается уступать мне ни капли, поэтому я спрашиваю, где мой пистолет.
Он издает насмешливый звук, на который способен только самодовольный король.
– Эту глупую маленькую шестизарядку ты называешь пистолетом? Я выбросил ее в мусорное ведро. Я куплю тебе что-нибудь получше.
Кто выбрасывает пистолет в мусорное ведро? Что не так с этим человеком?
– Пожалуйста, пусть это будет один из тех лазеров из «Звездного пути», которые могут испарять злодеев одним нажатием кнопки. Это было бы очень полезно.
Через мгновение Ронан говорит: – Знаешь, что я думаю?
– Нет, но я уверена, что это что-то революционное.
– Какой чертовски умный рот. Я хотел сказать, что, по-моему, это еще один повод позвонить мне.
– Подожди, я перемотаю запись, чтобы ты мог услышать свой мелодраматичный вздох.
– Если ты действительно думала, что я отстранил тебя от должности, почему ты сразу не обратилась в полицию? В прессу? К кому-нибудь из моей армии врагов? Разве это не было бы лучшим решением – рассказать о моих проступках общественности, которая, без сомнения, была бы в восторге от того, что злодей из большой корпорации наконец-то получил по заслугам?
Я на мгновение задумываюсь, а затем киваю.
– Хорошая мысль. Мне нужно закончить разговор, чтобы сделать несколько звонков.
Повисшая тишина испытывает мое терпение на прочность. Я сажусь на край кровати и сжимаю переносицу.
– Значит, ты все отрицаешь, – говорю я.
– Да, черт возьми, я все отрицаю, потому что не имею к этому никакого отношения.
Ронан настаивает на своем. Я измотана и не знаю, что делать.
– Твое недоверие оправданно, – говорит он низким, успокаивающим голосом. – Я знаю. Может быть, когда-нибудь у меня появится шанс все исправить. Но я не виноват в том, что тебя уволили. Я не могу тебя переубедить, но нравится тебе это или нет, это правда.
У меня начинает кружиться голова. Меня тошнит от усталости или, может быть, от голода. Мне хочется швырнуть в него камнем, но в то же время я хочу, чтобы он обнял меня и сказал, что все будет хорошо.
И я разочарована тем, что второе желание гораздо сильнее.
Я решаю, что сейчас самое время набраться смелости и сказать ему то, что думаю. В конце концов, возможно, мы разговариваем в последний раз, и я просто не могу больше держать в себе эти мысли.
Я собираюсь отпустить их.
– Всю свою жизнь я несу груз на своих плечах. Этот груз невидим для всех, кроме меня, но он есть, и с каждым днем все сильнее давит на меня. Я его не выбирала. Он был дан мне. Это моя ноша, но я больше не хочу ее нести. Я просто хочу почувствовать себя легкой и беззаботной. Но мне некуда безопасно положить этот груз, поэтому мне приходится продолжать нести, пока он не переломает мои кости и не превратит меня в пыль, и от меня ничего не останется.
Я тяжело вздыхаю, а затем снова начинаю говорить: – Я устала, Ронан. Устала гадать, устала бороться, устала скрывать, кто я такая. Я просто хочу покоя. Но я не могу обрести покой без ясности. А ясность не могу обрести без твоей помощи.
Он молча ждет, прислушиваясь.
– Я не в восторге от того, что между нами произошло, – произношу я. – Я застряла там. Мне кажется, что я заперта в комнате без дверей. Помоги мне найти выход.
– Как?
– Расскажи мне свою версию событий.
В его молчании есть что-то мрачное, но оно не холодное и не злое. Оно угрюмое и почему-то безнадежное.
Наконец Ронан заговаривает.
– Не по телефону. Давай поговорим лично. Мне нужно видеть твое лицо.
Он никогда не облегчал мне задачу. Даже сейчас. За все приходится платить.
– Когда?
– Сегодня вечером.
Мы с Эзрой встречаемся сегодня вечером за ужином, поэтому я предлагаю перенести встречу на завтра.
– В шесть часов. У меня.
Ронан отключается, не дав мне ответить. Через несколько секунд раздается звонок. Глядя на номер на экране, я вздыхаю.
– Здравствуйте, мистер Уокер.
– Значит, вы не в тюремной камере. Я уже начал сомневаться. Вы должны были позвонить мне сегодня утром.
– Простите за это. Здесь все немного вышло из-под контроля.
Он ждет, что я продолжу. А когда я молчу, то спрашивает: – Хотите рассказать, что произошло прошлой ночью после нашего разговора?
– Вы имеете в виду, ходила ли я в церковь?
– Да, именно.
– Ходила.
– И?
Я думаю об этих огромных жутких клетках и неестественно большом когте, который я сняла со стены. Затем вспоминаю, как проснулась в постели Ронана и как нежно он меня обнимал. Он сказал, что выбросил мой пистолет, и довольно убедительно отрицал свою причастность к моему увольнению. Я думаю о нашем свидании завтра вечером и о том, что оно может значить для нас обоих.
А потом я лгу.
– Там не было ничего интересного.
Мистер Уокер хмыкает.
– Значит, ваша теория оказалась бредом.
– Похоже на то.
Его тон становится резче.
– Тогда почему вы сказали, что все вышло из-под контроля?
Отлично. Теперь мой частный детектив будет следить за мной.
– Не знаю, сколько времени вы проводите со своими родственниками, мистер Уокер, но я тут живу со своими тетушками уже несколько недель. Мое психическое здоровье висит на волоске.
Он усмехается.
– Мне достаточно одного ужина с родственниками жены, чтобы понять это.
– Значит, вы понимаете о чем я говорю.
– Конечно. И если вы решите рассказать мне то, что скрываете, знайте, я все еще считаю себя работающим на вас, даже несмотря на то, что вы меня уволили.
Этот человек непростительно умен. Палка о двух концах. Но я не могу в этом признаться, поэтому вместо этого благодарю его.
– Я ценю вашу поддержку. И позвоню вам, если что-то еще понадобится.
– Обязательно позвоните, мисс Блэкторн. У меня такое чувство, что я скоро получу от вас вести.
Мы прощаемся и кладем трубку, но его слова звучат у меня в голове весь оставшийся день.
Кажется, мы оба понимаем, что бы ни происходило в Солстисе, это еще не конец.
Глава тридцать пятая
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
МЭЙВЕН
Вспомнив, как загадочно Ронан говорил о том, что за домом кто-то присматривает, я сказала Эзре, что встречусь с ним в ресторане. В любом случае так будет лучше, потому что если он не заедет за мной, то это будет не совсем свидание.
Я знаю, что он согласился на то, что мы будем просто друзьями, но вы же не будете ехать семь часов, чтобы увидеться с другом, который недавно с вами расстался, даже если его уволили с работы.
В этом нет смысла.
Это больше похоже на то, как если бы странствующий рыцарь прискакал на своем белом коне, думая, что спасет положение. Если так, то этот ужин будет чертовски унылым.
Эзра ждет меня у входа в итальянский ресторан. Я машу ему в знак приветствия, надеясь, что в этом месте нет больших кусков цемента, которые могут упасть мне на голову. Официантка провожает нас к столику, а затем уходит, приняв заказ на напитки.
– Я хотела бы задать тебе вопрос, – говорю я, – если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю. В чем дело?
– Почему ты не упомянул о собрании персонала, когда мы разговаривали по телефону?
Он берет со стола льняную салфетку и расстилает ее на коленях, затем выравнивает тарелку так, чтобы узор по краям совпадал с узором на столовых приборах.
– Я думал, ты уже знаешь. Мне и в голову не приходило, что Люси не расскажет тебе первой. Но ты говорила так странно, так взволнованно, что я решил взять выходной и приехать сюда, чтобы увидеться с тобой.
Оторвав взгляд от тарелки, Эзра смотрит мне в глаза.
– Кажется, тебе не помешал бы друг.
Опять это слово. Возможно, он немного запутался в его значении.
– Это было очень мило с твоей стороны.
– Тебе удалось связаться с Люси?
Я качаю головой.
– Я оставила ей голосовое сообщение. И электронное письмо тоже. Не знаю, перезвонит ли она мне. У меня такое чувство, что мне придется иметь дело либо с отделом кадров, либо с юридическим отделом.
Его взгляд становится мрачным.
– То, как они это сделали, просто отвратительно. Ты такой ценный член команды.
– Это мило с твоей стороны. Я до сих пор не могу в это поверить.
– Ты уже думала о том, что будешь делать дальше?
Я усмехаюсь без тени юмора.
– Пока рано строить планы. Я собираюсь сосредоточиться на мартини, который мне принесут. Это все, на что способен мой мозг. Последние несколько недель были безумными. Я никак не могу встать на ноги. Каждый раз, когда я отворачиваюсь, меня ожидает новая катастрофа.
– Я понимаю, что ты расстроена. Тебе пришлось пережить много потрясений.
По его нежному взгляду я вижу, что Эзра вспоминает о нашем расставании. Мне неловко, я ерзаю на стуле и молюсь, чтобы поскорее принесли мартини.
К счастью, ждать пришлось недолго. Напиток холодный, бодрящий и вкусный. Я делаю глоток и с удивлением вижу, как Эзра жадно пьет красное вино. Он никогда особо не увлекался алкоголем.
– Ты нервничаешь, – замечаю я, наблюдая за ним.
Он поправляет очки на носу и смеется.
– Я и забыл, какая ты устрашающая, когда остаешься со мной наедине.
– Эзра, это всего лишь мое лицо. Я не могу ничего поделать с тем, что оно пугает людей.
Ронана оно ни капли не пугает, но я не думаю о нем.
– Ты не страшная, просто напряженная.
Когда я поднимаю бровь, он признается: – Ладно, ты права пугающая. Но в хорошем смысле. Это держит людей в тонусе.
Как, должно быть, приятно иметь лицо, при виде которого люди не убегают с криками. Я пытаюсь улыбнуться, но, судя по выражению лица Эзры, это не производит должного эффекта.
Когда я перестаю улыбаться, он, кажется, вздыхает с облегчением.
– У тебя такие красивые волосы. Я не видел, чтобы ты носила их распущенными. И корни интересные.
Это вежливый способ сказать «странные».
Он не знал, что мой натуральный цвет красный, потому что волосы на всех остальные частях моего тела выбриты или удалены воском. А брови я крашу в темный цвет, чтобы они сочетались с моими волосами.
Стирание прошлого – это серьезное обязательство.
– Спасибо.
Мы сидим в неловком молчании, избегая смотреть друг на друга, пока Эзра допивает остатки вина и жестом подзывает официантку, чтобы та принесла еще. Я решаю, что сейчас самое подходящее время спросить его мнение.
Вынув коготь из сумочки, я кладу его на скатерть и пододвигаю к нему.
– Что ты об этом думаешь?
Он наклоняется и щурится, глядя на него, но не прикасается к нему.
– Он настоящий?
– Не знаю. Раз уж ты специалист по приматам, я решила спросить. Я никогда раньше не видела такого большого когтя.
Эзра поднимает его и вертит в руках, внимательно рассматривая. Затем качает головой.
– Это не коготь животного.
Я удивляюсь.
– Что ты имеешь в виду?
Он показывает на зловещий полумесяц.
– Это коготь хищной птицы.
Как только он произносит это слово, я все понимаю. Когти обычно бывают у хищников, которые наносят ими удары, чтобы убить свою жертву, например у хищных птиц. Но чтобы у птицы вырос такой коготь, она должна быть размером с гориллу.
– Есть предположения, от какого это животного? – спрашиваю я.
Эзра задумчиво изучает его, а затем качает головой.
– Больше всего похоже на коготь гарпии, огромного хищника, обитающего в тропических лесах Южной Америки. Но даже они не такие большие, как птица, которая его потеряла. Если, конечно, он настоящий. В чем я сомневаюсь, учитывая отсутствие текстуры и борозд. Он слишком идеальный. Где ты его нашла?
Эзра возвращает его мне и с готовностью принимает бокал вина, который только что принесла официантка.
Я убираю коготь обратно в сумочку и пожимаю плечами.
– На прогулке.
Мы заказываем еду и наслаждаемся приятным, ничем не примечательным ужином. Я допиваю свой мартини, а Эзра выпивает еще два бокала вина. К тому времени, как мы заканчиваем есть, его щеки покрываются пятнами, глаза стекленеют, и он слишком громко смеется над тем, что совсем не смешно.
Он пьян.
Как глупо с моей стороны было думать, что эта неделя не может стать еще хуже.
Когда приносят счет, он настаивает на оплате. Затем тяжело вздыхает и резко встает, оттягивая воротник.
– Мы можем выйти на улицу? Мне нужно подышать свежим воздухом.
