Текст книги "Блэкторн (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
На тротуаре Эзра нервничает. Когда я говорю ему, что нужно отвезти его обратно в гостиницу на его машине, он настаивает, что с ним все в порядке.
– Ты выглядишь не настолько хорошо, чтобы садиться за руль, не совершив при этом уголовного преступления.
– Я просто нервничаю. Я… Я хочу тебя кое о чем спросить. Давай зайдем за угол. Я не хочу делать это на тротуаре.
Озадаченная его странным поведением, я смотрю, как он, пошатываясь, огибает здание и исчезает в переулке.
Я оглядываю улицу. На ней почти никого нет, только пожилая пара, идущая рука об руку по противоположной стороне, и женщина, разглядывающая витрины в квартале отсюда. Уличные фонари горят, город погружается в темноту, и все как обычно.
Почему он так странно себя ведет?
Я иду в переулок и вижу, как Эзра расхаживает взад-вперед перед переполненным мусорным контейнером, заламывая руки. Он останавливается и смотрит на меня.
– Эй, ты в порядке?
– Да.
Я захожу в переулок, избегая скользкого черного ручья, текущей по центру мощеной булыжником дороги, и встречаюсь с ним у мусорного бака. Я почти ожидаю, что из него выскочит кто-то в маске и с пистолетом и затащит меня в ближайший фургон, потому что такой уж у меня выдался месяц.
Вместо этого Эзра разглаживает лацканы своего пиджака, переминается с ноги на ногу, делает вдох и выпаливает: – Думаю, нам стоит пожениться.
О боже. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы меня похитили.
– Ну. Это, э-э… это неожиданно.
Он подходит ближе и кивает.
– Я понимаю. Позволь мне изложить ход моих мыслей.
– В этом нет необходимости…
– Я знаю, что ты меня не любишь, – перебивает он. – Если честно, я и сам не знаю, люблю ли я тебя. Ты просто такая… Но мы подходим друг другу по возрасту и по характеру, и я все просчитал, Мэй. Шансы на то, что кто-то из нас найдет более подходящего партнера, составляют один к миллиону.
Я не могу в это поверить. Первый раз мне делают предложение руки и сердца в темном переулке перед зловонной кучей мусора пьяный ученый, которому сначала нужно было подсчитать цифры.
– Это, безусловно, убедительный аргумент, – произношу я.
Совершенно не уловив моего саркастического тона, Эзра снова нетерпеливо кивает.
– Я тоже так думаю! Но подожди, это еще не все.
Этого не может быть. Я живу в рекламном ролике. Он вот-вот достанет из-под пиджака набор ножей и скажет мне, какую выгодную сделку я заключу, если выйду за него замуж, потому что эти ножи идут в комплекте. И они самозатачивающиеся.
– Я больше ничего не хочу слышать.
– Пожалуйста, дай мне закончить.
Эзра, пошатываясь, обходит меня, и мне приходится повернуться, чтобы посмотреть, как он расхаживает перед входом в переулок. Он настолько взвинчен, что не может устоять на месте, но также слишком пьян и постоянно шатается.
– Я все обдумал. Знаю, что тебе нужно личное пространство, и я тоже люблю уединение, так что мы можем договориться, если ты хочешь. Мы можем жить каждый в своем доме, вести свою жизнь и видеться по выходным. Конечно, если ты хочешь жить со мной, я не против. В любом случае я буду за все платить.
Он бросает на меня жалостливый взгляд.
– Особенно сейчас, когда ты безработная, тебе стоит воспользоваться возможностью сэкономить.
Я никогда не слышала ничего более расчетливого и менее привлекательного. То, что Эзра счел такой подход хорошим, доказывает, как мало он меня знает. Ошеломленная, я смотрю на него, пока он продолжает.
– Я знаю, какая ты независимая, но Беа нужен отец. И, если говорить совсем на частоту, ты не становишься моложе.
– Мне еще нет и тридцати!
– Тем не менее твоя фертильность уже резко снизилась. Девяносто процентов твоих яйцеклеток уже не функционируют. Через несколько лет ты станете бесплодной.
– Кто вообще говорил о детях, черт возьми?
Он удивленно моргает.
– Разве не этого хочет каждая женщина?
Я начинаю задаваться вопросом, какие у него отношения с матерью.
– Нет, мы хотим любви, уважения и партнера, который не будет полным придурком. И даже этого, кажется, слишком много.
Он секунду изучает выражение моего лица, а потом спрашивает: – У тебя месячные? Ты кажешься ужасно эмоциональной.
Я сердито смотрю на него и резко отвечаю: – Эзра, пожалуйста, будь осторожнее. Твой нос все еще прямой. Это может продлиться недолго.
Он резко останавливается и снова смотрит на меня с жалостью.
– И последнее. Ты правда думаешь, что сможешь найти кого-то лучше меня?
Этот вопрос задевает. Так и было задумано. Он явно наслаждается моим болезненным выражением лица. Уголки его губ приподнимаются в жестокой улыбке. Затем Эзра переводит взгляд куда-то над моей головой, и его улыбка быстро исчезает.
Он напрягается. Его лицо бледнеет. Рот искажается, и он издает тихий сдавленный крик.
Отступив на шаг, он спотыкается и падает на задницу. Затем быстро поднимается на ноги и убегает прочь по улице, не оглядываясь.
Мое сердце бешено колотится. Я оборачиваюсь и смотрю через плечо.
Там ничего нет.
Переулок пуст.
Глава тридцать шестая
ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ
МЭЙВЕН
Я возвращаюсь домой, засунув руки глубоко в карманы пальто и подняв воротник, чтобы не замерзнуть. Интересно, начал ли Эзра пить до того, как пришел в ресторан. Его поведение весь вечер было совершенно нехарактерным для него.
Тетушек и Кью нигде не видно, когда я прихожу домой. Я захожу к Беа в комнату и вижу, что она крепко спит с открытой книгой в руке. Я кладу книгу на тумбочку и целую ее в лоб, а затем иду в свою комнату, сажусь в кресло рядом с комодом и размышляю.
У меня в голове каша. Я с трудом понимаю, где верх, а где низ.
Я проверяю телефон на наличие пропущенных звонков, но их нет. В папке «Входящие» тоже пусто, поэтому я пишу Эзре, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Ответа нет.
Измученная, я раздеваюсь и ложусь в постель. Я смотрю в потолок, размышляя, пока мой телефон не звенит, оповещая о сообщении от Ронана.
Если он еще хоть раз проявит к тебе неуважение, я отрежу ему язык.
Мое сердце бешено колотится, я недоверчиво смотрю на сообщение. Как он узнал, что Эзра сказал мне в переулке? Он что, следил за мной? Он был там?
Вспомнив выражение ужаса на лице Эзры перед тем, как тот убежал, я думаю, что так и было… Вероятно, Ронан нависал надо мной, размахивая мачете. Но когда я обернулась, переулок был пуст.
Это вызывает все больше вопросов.
Раздается телефонный звонок.
– Алло?
– Я не в настроении для игр, – рычит в трубку Ронан. – Знаешь что я тебе скажу? Этому писклявому ничтожеству повезло, что я не всадил ему пулю в голову за то, как он с тобой разговаривал.
Его голос звучит грубо, но невероятно сексуально, несмотря на явную злость. Я не могу сказать, что меня заводит больше: то, что Ронан меня защищает, или его грубый тон, но, видимо, мой язык любви – это красные флажки, потому что у меня вспыхивают все части тела разом.
– Ты следил за мной? – спрашиваю я.
– Я защищаю то, что принадлежит мне.
– В этом нет смысла, учитывая, что ты велел мне уехать из города.
– Ты правда думаешь, что я этого хочу?
– Тогда зачем ты это сказал?
Низкое и раскатистое предупреждающее рычание эхом разносится по линии. Я никогда не слышала его таким злым. Он – разъяренный лев, дикий зверь, готовый вцепиться в добычу. Это должно было бы меня напугать, но, очевидно, мой мозг отключился, потому что вместо этого я ощущаю восторг.
– Не испытывай мое терпение, женщина, – говорит Ронан сквозь стиснутые зубы. – Только не сегодня.
– Что такого особенного в сегодняшнем вечере?
– Ты сама прекрасно это знаешь.
– Единственное, что приходит мне в голову, это то, что я пошла на свидание. Неужели ты это имеешь в виду?
И снова раздается этот опасный рокот, от которого у меня мурашки бегут по коже.
– Осторожнее, Мэйвен. Если будешь продолжать в том же духе, этот задиристый тон обернется против тебя.
– Что это значит? Ты придешь сюда и отшлепаешь меня?
В наступившей паузе слышно его прерывистое дыхание. Я представляю, как он сжимает телефон с такой силой, что тот ломается пополам.
Смертельно тихим голосом Ронан произносит: – О, я сделаю с тобой кое-что получше, – и сбрасывает вызов.
Вздохнув, я кладу телефон на тумбочку и снова ложусь, не выключая лампу. Я считаю в обратном порядке от ста, чтобы отвлечься и заснуть, но не могу перестать думать о том, что меня беспокоит. Я не могу унять дрожь и сбрасываю с себя одеяло, чтобы прохладный воздух освежил мою разгоряченную кожу.
Наконец я сдаюсь и встаю с кровати. Накинув халат, я завязываю пояс и спускаюсь на кухню, чтобы выпить чего-нибудь крепкого, что поможет мне уснуть. Виски должен сработать. Я тянусь за стаканом в шкафчике над раковиной, как вдруг замечаю движение во дворе.
Это всего лишь тень, но она движется, как жидкий дым, просачиваясь в оранжерею через пространство под порогом двери, а затем снова появляясь в виде аморфного пятна, поднимающегося за стеклом.
У меня, наверное, галлюцинации, потому что кажется, будто тень подсвечена изнутри мерцающими красными углями, которые парят, трепещут и гаснут, когда падают на землю.
Я замираю на мгновение, вглядываясь в ночь за окном, мое сердце бешено колотится, но в конце концов я решаю, что на сегодня с меня хватит загадок.
Разозлившись, я ставлю стакан на стойку и выхожу на улицу.
Надеясь увидеть обезумевшего злоумышленника, который машет ножом у меня перед лицом, чтобы я могла совершить столь необходимое мне убийство, я пересекаю двор и врываюсь в теплицу, широко распахивая дверь.
Остановившись в нескольких шагах от нее, я кричу в темноту: – Если здесь есть кто-то, кто не является членом моей семьи, я тебе надеру задницу.
Из тени доносится смешок.
– Столько ярости в таком маленьком теле. Просто чудо, что ты не взрываешься.
Голос глубокий и насмешливый. В другом конце темной оранжереи из-за одного из длинных деревянных столов, заставленных растениями, появляется Ронан. Даже в темноте видно, как он улыбается.
И, о, что его вид делает со мной. Я бы все отдала, чтобы быть к нему равнодушной, но каждый раз, когда вижу его лицо, мое сердце замирает. Эта упрямая штука ничему не учится.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Может, я пришел, чтобы отшлепать тебя, как ты и просила.
От его слов и хрипловатого голоса, которым они были произнесены, мои соски напрягаются от возбуждения, но я точно не скажу ему об этом.
– Попробуй, и потеряешь руку. Почему ты прячешься в тени? Нет, не отвечай. Я и так знаю, что ты опасен.
– Ты и половины всего не знаешь.
Позади меня дверь со стоном распахивается на петлях и захлопывается. Я хмуро оглядываюсь через плечо. А когда поворачиваюсь обратно, Ронан стоит прямо передо мной и смотрит на меня исподлобья.
Я бы спросила, как он так быстро сюда добрался, но меня слишком отвлекает его присутствие.
На нем красивое черное шерстяное пальто с поднятым воротником, и он выглядит как настоящий хозяин поместья, вышедший на вечернюю прогулку по болотам, кишащим оборотнями. Я чувствую запах его кожи – мужественную смесь древесного дыма и мускуса – и подавляю непроизвольную дрожь.
– Здесь много места, Ронан, – говорю я дрожащим голосом. – Тебе не нужно так агрессивно вторгаться в мое личное пространство.
– Так это был твой фальшивый жених, – отвечает он, не делая попытки отступить. – Полагаю, этого рассеянного профессора хватило бы на более слабую женщину, но он слишком хрупкий для женщин из семьи Блэкторн.
– Он не хрупкий.
– Да ладно, – усмехается Ронан. – Он как фарфоровая чашка. Этот крик был жалким. Он, наверное, обделался.
Я вынуждена натянуто улыбнуться, потому что он может быть прав. Я никогда не видела никого настолько напуганного.
– Я не понимаю, почему он тебя беспокоит.
– Ты прекрасно знаешь, почему.
– Ты опять забыл про Чудо-женщину. У тебя же есть девушка, помнишь? Или, может быть, размер ее волшебных сисек стерся из твоей памяти.
Его глаза вспыхивают от гнева.
– Я слышу ревность в твоем язвительном тоне?
– Конечно, нет. Мне все равно, чем ты занимаешься и с кем спишь. Точно так же, как тебе все равно, чем занимаюсь я, и именно поэтому ты сказал мне убираться из города, верно?
Когда он не заглатывает наживку, я добавляю: – Или есть какая-то другая причина, по которой ты вдруг захотел, чтобы я уехала?
Ронан смотрит на меня в напряженной тишине, на его челюстях играют желваки, а в глазах мелькает миллион невысказанных мыслей и противоречивых желаний.
Наконец, после долгого напряженного молчания, он бормочет: – К черту все. – Затем хватает меня и прижимается губами к моим губам.
Он притягивает меня к себе и жадно целует, постанывая, когда я отвечаю ему взаимностью. Я целую его в ответ со смесью облегчения и восторга, от которых у меня кружится голова. Он такой большой и мужественный, а я такая нежная, но мы идеально подходим, как будто созданы друг для друга.
Полагаю, что на каком-то уровне, более глубоком, чем рациональное мышление, так и есть.
Несмотря на все обиды, которые мы друг другу нанесли, несмотря на вражду, которая всегда существовала между нашими семьями, несмотря на все препятствия, которые пытались нас разлучить, мы подходим друг другу так, как не подходили никому другому. Мы как две руки, которые держатся за пальцы друг друга.
Я знаю, что никогда не смогу от него избавиться. Как бы далеко я ни убежала и как бы красноречиво ни лгала, мое сердце принадлежит этому мужчине.
Я люблю его.
И даже если он никогда не почувствует того же, что и я, то сам факт, что Беа была зачата от единственного мужчины, которому я по-настоящему принадлежала, приносит мне некое удовлетворение.
Боже, помоги нам, но мы обе принадлежим Ронану.
Когда я обнимаю его за широкие плечи и выгибаюсь, как кошка, прижимаясь грудью к его груди и постанывая от удовольствия, он запускает руку в мои волосы и прерывает поцелуй.
Тяжело дыша, он смотрит на меня сверху вниз темными глазами, полными тайн.
– Я бы все сжег ради тебя, Мэйвен, – хрипло произносит он.
– Что сжег бы?– шепчу я дрожащим голосом.
– Всё. Всю свою жизнь. Весь этот город. Весь этот гребаный мир, если бы ты меня об этом попросила. Если бы ты сказала, что ты моя, и не шутила бы, я бы сжег все, что нас разделяет, а потом воткнул бы наш гребаный флаг в пепел.
Я недоверчиво смотрю на него, в глубине души понимая, что Ронан не шутит, но все еще пытаясь осознать услышанное. Запустив пальцы в его густые спутанные волосы, я спрашиваю: – Ты влюблен в Чудо-женщину?
Из его груди вырывается недовольное рычание.
– Ты же знаешь, что это не так. И знаешь, зачем я ее привел тогда.
– Я хочу, чтобы ты сказал это вслух.
Он сглатывает. Рука, которой Ронан сжимает мои волосы, дрожит. Его голос звучит низко и хрипло, когда он говорит: – Это ты. Это всегда была ты. Все остальные могли быть лишь временным решением. Как ты, черт возьми, этого не понимаешь?
Мое сердце трепещет от его слов, и я отвечаю: – Наверное, потому что ты был так занят тем, что плохо со мной обращался.
– Прости меня.
– Скажи «пожалуйста».
– Пожалуйста.
Я вглядываюсь в его красивое лицо, такое дорогое моему сердцу и в то же время такое чертовски раздражающее, и выдыхаю, словно сдерживала дыхание все эти годы.
– Я прощаю тебя. Я прощаю тебя за все. А теперь, пожалуйста, скажи, что ты тоже меня прощаешь, потому что я вела себя с тобой как стерва.
– Мне не за что тебя прощать. Я заслужил это. Я заслужил все.
На мгновение я задумываюсь, а потом улыбаюсь.
– Да, действительно заслужил. Ты собираешься снова меня поцеловать или мы так и будем стоять и болтать?
Ронан впивается в мои губы таким страстным поцелуем, что у меня перехватывает дыхание.
Одной рукой он продолжает удерживать меня за волосы, а другой водит по моему телу, сначала сжимая мою задницу, затем хватая за бедро и притягивая ближе, так что его эрекция упирается мне в живот. Когда он проводит рукой вверх и начинает ласкать мою грудь через халат, поглаживая мой твердеющий сосок, пока тот не становится болезненно чувствительным, я вздрагиваю.
Без предупреждения Ронан поднимает меня и относит к ближайшему деревянному столу.
Опустив меня рядом с ним, он взмахивает рукой, и терракотовые горшки с травами и растениями падают на каменный пол, с грохотом разбиваясь вдребезги и разбрасывая вокруг землю. Ронан поднимает меня за бедра и сажает на стол, а затем наклоняется и жадно засовывает язык мне в рот.
С бешено колотящимся сердцем я отстраняюсь и шепчу: – Они нас услышат.
– Пусть слышат.
Он кладет ладонь мне на грудь и толкает меня вниз, так что я оказываюсь лежащей на столе на спине, а мои бедра обхватывают его бедра. Нависнув надо мной в тени, Ронан выглядит наполовину человеком, наполовину животным: его ноздри раздуваются, а жилы на шее напрягаются.
Он нетерпеливо дергает за пояс моего халата, развязывая узел, а затем откидывает ткань в сторону, и я остаюсь перед ним полностью обнаженной.
При виде этого он шипит от удовольствия.
Ронан несколько мгновений пожирает меня взглядом, а затем наклоняется и начинает посасывать мои затвердевшие соски, один за другим, постоянно перемещаясь между ними, пока я извиваюсь и тяжело дышу, ожидая, что в любой момент может ворваться одна из тетушек.
Он ласкает мою грудь, облизывая, покусывая и круговыми движениями проводя языком по соскам, пока они не становятся тяжелыми и набухшими. Я прижимаюсь к нему тазом и изо всех сил стараюсь сдержать стоны. Затем Ронан снова жадно целует меня и наваливается всем телом.
Когда я протягиваю руку между нами и сжимаю его твердый член, он втягивает воздух и замирает, словно его вывели из транса.
– Подожди… мы не можем….
– Да, можем, – перебиваю я, поглаживая его через штаны. Я уже возбуждена и отчаянно хочу, чтобы он был внутри меня, чтобы скорее утолил мою жажду. Повозившись с его ремнем, я наконец расстегиваю его, а затем спускаю молнию. Его твердый член оказывается в моих руках.
Когда я нежно сжимаю его, Ронан стонет, произнося мое имя. Уперев руки по обе стороны от моей головы, он застывает надо мной, тяжело дыша. Я двигаю бедрами, проводя набухшей головкой его члена по влажному входу, но он не входит в меня.
Я не понимаю, почему Ронан сдерживается, ведь он явно хочет того же, чего и я.
– Что-то не так? Почему ты остановился?
Его лицо искажается, и он хрипло произносит: – Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
Что бы ни значил этот внезапный кризис совести, я его не потерплю. Взяв его лицо в свои руки, я смотрю ему в глаза.
– Я точно знаю, кто ты, Ронан. Ты мой. А я твоя. Вот и все. Понял?
С приоткрытым ртом и сияющими глазами он молча смотрит на меня.
– Ты правда так думаешь?
– Да. Я заявляю на тебя права, дьявол. А ты давным-давно заявил права на меня. Мы принадлежим друг другу. Все остальное не имеет значения.
Он выглядит ошеломленным и благоговейно шепчет: – Все остальное не имеет значения.
Затем Ронан слегка двигает бедрами, и головка его члена раздвигает мои половые губы. Но этого недостаточно. Мне нужно больше. Мне нужен весь он. Я целую его в губы, в подбородок, в щеки, затем обхватываю его ногами за талию и скрещиваю лодыжки.
Глядя ему в глаза, я шепчу: – Все остальное не имеет значения. Теперь трахни меня. Возьми то, что принадлежит тебе.
Когда я облизываю его губы, Ронан теряет самообладание. Резким движением он входит в меня.
Я задыхаюсь и выгибаюсь на столе, когда его длинный твердый член проникает в мое тело.
Словно животное, спаривающееся со своей самкой, он кусает меня за шею и рычит мне в ухо, пока двигает бедрами, безжалостно трахая меня и дергая за волосы. Прижатая его весом, я бессильна что-либо сделать, кроме как принимать то, что он мне дает. Я поглощена им, его запахом, жаром и силой, я так возбуждена, что теряю рассудок.
Ронан что-то бормочет мне на ухо, его горячее дыхание обжигает мою кожу, и по ней бегут мурашки.
– Mea es.
Его член внутри меня набухает, становясь тверже и длиннее, чем раньше, и мне кажется, что я больше не смогу принять этот массивный орган. Но я принимаю его, постанывая от удовольствия, пока он трахает мою влажную дырочку. Вернувшись к моей груди, он сжимает ее руками и сильно посасывает каждый упругий сосок. Его темные волосы падают на лицо, разлетаясь веером и царапая мою кожу, как сотнями крошечных коготков.
Я чувствую запах жженого кедра, животного мускуса и чего-то горячего и металлического, похожего на расплавленное железо. По мере того как нарастает мое удовольствие и приближается оргазм, меня начинает охватывать паника.
Ронан, рыча от наслаждения, глубоко входит в мою истекающую соками киску. Я произношу его имя. Он приподнимается, сжимая мои ягодицы руками, которые кажутся еще больше, чем обычно, и снова и снова пронзает меня, его толчки становятся все более дикими и беспорядочными, пока моя грудь не начинает подпрыгивать, а он не отрывает меня от стола и не начинает жестко трахать.
За стеклянным потолком оранжереи все звезды на ночном небе погасли. Светящийся шар луны окутан темными зловещими тучами.
Надвигается что-то ужасное.
Я чувствую это в воздухе, в своей крови, глубоко в костях.
Горячая и мощная струя спермы ударяет в шейку матки. Мое горло беззвучно кричит. А матка бешено сокращается, содрогаясь от такого сильного оргазма, что он может разорвать меня на части.
Ронан издает глубокий животный рык, пока я извиваюсь под ним, принимая его в себя ради его удовольствия. Он неумолим, он трахает меня прямо во время оргазма, впиваясь пальцами в нежную кожу моей попки, оставляя синяки.
– Mea es.
Его голос эхом разносится по оранжерее, такой глубокий и мрачный, словно он доносится из бездонной пропасти.
Мне кажется, я вижу, как в тенях мелькают светлячки, но потом понимаю, что это тлеющие угли, которые горят красным в сгущающемся мраке. Они собираются вокруг Ронана, кружатся вокруг его тела, пока очередной горячий поток спермы омывает мою матку.
Я снова кончаю, на этот раз с таким громким криком, что у меня саднит горло.
Ронан напрягается, еще дважды входит в меня своим огромным членом, затем запрокидывает голову и рычит, глядя в небо.
Обжигающий жар наполняет меня. Ронан перекрывает мне доступ воздуха, сжимая мое горло, пока сперма наполняет меня, вытекая из того места, где мы слились воедино, стекая по моим бедрам и ягодицам и капая на пол, где с шипением испаряется.
Я все еще испытываю оргазм, мой клитор пульсирует, а соски так напряжены, что болят, когда Ронан поднимает голову.
В мерцающем красном свете углей я вижу очертания огромных черных заостренных спиралей, которые закручиваются у него на лбу, как бараньи рога. Из его спины вырастает огромная пара черных кожистых крыльев, натянутых между шипастыми костями. Из небольших трещин в покрытой шрамами мембране вырываются струйки дыма, а при движении крыльев сыплются искры.
Каждое чудовищное крыло оканчивается длинными черными когтями, как у хищных птиц.
Я снова пытаюсь закричать, но не могу. Ронан слишком сильно сжимает мое горло, лишая меня голоса.
Снаружи начинает дуть пронизывающий ветер. Дождь барабанит по крыше оранжереи. Вдалеке над холмами раздаются глухие раскаты грома.
Ронан переворачивает меня на живот и засовывает пальцы мне в рот, чтобы я не кричала. Он раздвигает мои бедра, ласкает мою попку и размазывает по ней свою сперму, грубо ощупывая пальцами нежный узелок моей задницы.
А когда вводит в меня два пальца и начинает двигать ими по кругу, я понимаю, что он готовит меня к тому, чтобы я приняла его член.
Я начинаю визжать и в панике брыкаться. Его хриплое возбужденное рычание отдается у меня в ушах. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее Ронан возбуждается, пока набухшая головка его члена, которая кажется стала в десять раз больше, не упирается в мое трепещущее лоно.
Он грубо врывается в мою задницу, а затем начинает трахать меня, пока я давлюсь его пальцами.
Его тяжелые яички шлепают по моей обнаженной киске при каждом движении его бедер, посылая волны удовольствия по всему моему телу и притупляя боль в растянутом анусе. Ронан запускает руку мне между ног и теребит мой набухший клитор, поглаживая его, пока я не приближаюсь к очередному оргазму, а моя задница не наполняется его членом, а рот – его пальцами.
Мои затвердевшие соски упираются в холодную твердую столешницу.
Я впиваюсь ногтями в дерево.
Молния озаряет оранжерею мимолетной яркой вспышкой белого света. Раскат грома звучит как выстрел.
Комната вращается, вращается, вращается, как карусель, расплываясь в чудовищных тенях, которые вытягиваются и вздымаются огненными искрами, а сверхъестественное рычание его голоса эхом отдается у меня в ушах и наполняет пустое пространство вокруг нас своей ужасной интонацией.
– Mea es.
Я снова испытываю оргазм, мое тело беспомощно содрогается. По щекам текут горячие слезы.
– Mea es.
Знаки, опоясывающие его запястье, светятся адским красным светом и едва заметно извиваются на его коже, словно живые.
– Mea es.
Ронан входит в меня резкими толчками, вытаскивая член до самого кончика, а затем снова входя на всю длину. Его стоны становятся все громче и громче. Он приближается к кульминации.
– Mea es.
Моя киска пульсирует между ног, как будто у нее есть собственное сердцебиение. Она жаждет, чтобы его огромный член снова наполнил ее. Я чувствую на губах свои соленые слезы.
Он входит в меня, и я ничего не могу поделать, кроме как лежать, пока Ронан меня трахает.
Последним грубым толчком он кончает.
Сквозь раскаты грома я слышу волчий вой.
Его сперма – это горячий гейзер, который извергается в меня такими мощными потоками, что я не могу вместить их все. Она стекает по моим раздвинутым бедрам, капает на икры и течет по лодыжкам.
Когда я всхлипываю, Ронан отстраняется от меня, опускается на колени между моих раздвинутых ног и начинает ласкать мою кожу, слизывая всю свою сперму с моих бедер, ног и ягодиц.
Он просовывает два толстых пальца в мою киску, прижимается ртом к моему ноющему анусу и высасывает из меня свою сперму, издавая похотливые стоны удовольствия и снова и снова глотая собственную сперму, глубоко засовывая язык в мое отверстие, чтобы собрать каждую каплю.
Это грязно, так мерзко и извращенно…
И мне это нравится. Всхлипывая, я прячу лицо в столешнице и снова достигаю оргазма.
– Mea es .
Поскольку по работе я в некоторой степени знакома с латынью, я знаю, что означают эти слова.
Ты моя.
Это последнее, что я слышу перед тем, как в ушах начинает громко звенеть и я теряю сознание.
Глава тридцать седьмая
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
МЭЙВЕН
– Мэй? Мэй, ты меня слышишь? Проснись, милая. Проснись!
Голос тетушки Э доносится до меня словно издалека. Он приглушенный, но я все равно улавливаю в нем нотку беспокойства.
Открыв глаза, я вижу, как тетя склоняется надо мной, хватает меня за плечо и трясет, чтобы я очнулась. Давина нервно стоит позади нее, прижав руку к горлу, и широко раскрытыми глазами смотрит на меня.
Я лежу на спине в своей постели. Утренний свет льется в окна, окрашивая комнату в полупрозрачные жемчужные и золотистые тона. Снаружи небо кристально-голубое. Где-то вдалеке радостно поет одинокая певчая птица.
– Что случилось? Где я?
– Ты дома, милая. В безопасности. Тебе приснился кошмар, и ты очень громко кричала.
Я слаба и дезориентирована, пульс учащенный, дыхание поверхностное. Тетушка Э прижимает тыльную сторону ладони к моему лбу и обеспокоенно цокает языком.
– У тебя высокая температура, Мэй. Нет, не пытайся сесть. Ты больна. – Она поворачивается к тетушке Ди. – Не могла бы ты принести чаю?
Кивнув, Давина спешит из комнаты. Я облизываю пересохшие губы и шепчу: – Где Беа?
– В оранжерее с Кью.
Я думаю о существе с рогами и крыльями, и в горле у меня поднимается паника, такая же горячая и едкая, как желчь.
– В оранжерее?
Тетушка Э кивает.
– Прошлой ночью дверь распахнуло ветром, и несколько горшков опрокинулось. Не волнуйся об этом сейчас, милая. Как ты себя чувствуешь?
– Меня тошнит. В голове пусто. Кружится голова.
Я также в замешательстве, но не говорю об этом вслух. Я не до конца уверена, что это не сон, а сон не был реальностью. Все кажется искусственным, как будто я попала на съемочную площадку телешоу. Даже веселый солнечный свет кажется фальшивым, с жестким, неестественным оттенком, от которого щиплет глаза.
Давина кивает и снова прищелкивает языком.
– Ты подхватила вирус. Лучше всего остаться в постели и пить много жидкости. Тебе нужен покой и обильное питье. А я пока приготовлю вкусный грибной суп.
Она похлопывает меня по плечу, затем выходит из комнаты и закрывает за собой дверь, которая издает зловещий щелчок, похожий на звук задвигающегося засова в тюремной камере.
Я с трудом сажусь и жду, пока комната перестанет кружиться, прежде чем взять телефон с тумбочки. Трясущимися руками я открываю сообщения и пролистываю их.
Сообщение от Ронана исчезло. Запись о нашем телефонном разговоре тоже не сохранилась.
Прошлой ночи не было. Он не трахал меня в оранжерее, не отращивал огромные крылья и не пил собственную сперму прямо из моей задницы, как французское вино из бутылки. Все это мне привиделось в бреду.
Глядя на экран телефона, я понимаю, что чего-то не хватает. Сообщения, которое я отправила Эзре после того, как он убежал из переулка, там нет.
Паника, которая звучала у меня в ушах, проникает все глубже в мое тело, вторгается в мои клетки, пока я не начинаю задыхаться от ужаса.
Звонки, которые я совершала по работе, тоже исчезли из списка вызовов. Когда я проверяю электронную почту, оказывается, что писем также нет.
Я сижу на краю кровати, дрожа от страха, с бешено колотящимся сердцем, пока не возвращается тетушка Ди с дымящейся кружкой чая. Она замечает меня и останавливается.
– Святой базилик, дорогая, ты ужасно выглядишь. Если к полудню тебе не станет лучше, мы вызовем доктора.
Она забирает телефон у меня из рук, кладет его обратно на тумбочку и протягивает мне кружку с чаем, помогая удержать ее, пока я не привыкну к ней.
Я на мгновение опускаю взгляд в его бурлящие золотистые глубины, а затем смотрю ей в лицо.
– Эзра заходил сегодня утром?
Тетя хмурит брови.
– Эзра?
Нет. О боже, нет. Этого не может быть, только не со мной.
– Ты видела его вчера утром, – произношу я срывающимся голосом . – Он заходил, и вы с тетушкой Э его встретили. Светлые волосы. Темно-синий блейзер. Очки в тонкой оправе.
Давина долго смотрит на меня, и между ее бровями появляется тревожная морщинка.
– Выпей чаю и отдохни, дорогая. Мы поговорим, когда тебе станет лучше.
Мои руки так сильно дрожат, что чай стекает по подбородку, когда я пытаюсь его выпить. Тетушка Ди ободряюще вздыхает и снова помогает мне, обхватив мои руки своими, чтобы я не пролила ни капли.
Я так хочу пить и так обезвожена, что выпиваю всю кружку за один раз.
Она остается довольна и лучезарно улыбается мне, затем забирает пустую кружку и гладит меня по волосам.
