Текст книги "Живой (ЛП)"

Автор книги: Джессика Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Я отвернулась, удержавшись на месте, когда у меня закружилась голова. Чудовищность того, что только что произошло, на самом деле не доходила до меня, пока я двадцать минут спустя не добралась до дома Киры.

Вот тогда хлынули слезы, и в груди все разорвалось.

Моя лучшая подруга открыла дверь и обнаружила меня, сидящей на коленях, хватающей ртом воздух, которого просто не хватало.

– Грэйс!

Она обняла меня, когда я зарылась лицом в ее плечо, сразу же намочив футболку непрекращающимися слезами.

– О, Боже. Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке, милая.

Я покачала головой и испустила еще один всхлип.

– Меррик позвонил мне, – прошептала она.

От этого стало только хуже, потому что вот теперь я знала...

Я была единственной, кто изменился за несколько секунд.

Глава 20

Меррик

Не знаю как, но я облажался, и у меня не было возможности все исправить. Особенно когда Грэйс отказывалась отвечать на мои звонки. Я три дня пытался до нее добраться, но никто не мог мне помочь. Или просто не собирались этого делать.

Я больше ничего не мог контролировать. Я был несчастным и доведённым до отчаяния в одну минуту, а в следующую – в дурном настроении и несносным. К третьему дню мной овладело оцепенение. Затем, без предупреждения, накатили сожаление и стыд.

Я вспоминал наш разговор, снова и снова. Для посвященных было ясно, что Грэйс неправильно меня поняла и была слишком расстроена, чтобы дать мне шанс объяснить. Но я ее не винил.

Когда она спросила, беспокоился ли я о том, что изменится для меня, я сразу же сказал, что нет. Потом что-то на меня нашло, и я на самом деле не был уверен. Это так быстро вылетело у меня изо рта, что у меня не было шанса это остановить.

Я не знал, изменится ли все для меня, но это не имело ничего общего с Грэйс. Я беспокоился только о себе. Вернусь ли я к тому жалкому оправданию, которым был раньше. Я боялся, что все, ради чего я работал, просто исчезнет в одно мгновение.

И вдруг существование во тьме все это время не показалось таким плохим.

Что мне следовало сказать... это больше не имеет значения, потому что она не позволит мне это сказать.

Я снова разозлился, бездумно. Я пил все, до чего могла дотянуться моя рука, затем, когда уже не мог даже привести себя в порядок, я пообещал себе, что исправлю это.

Грэйс меня избегала. Единственный человек, который ее видел, была ее мать, и она не думала, что сможет помочь, не сделав все еще хуже.

Нет, я должен был сделать это сам. Я должен был показать ей, как мне жаль за то, что я хоть на секунду подумал, что она была проблемой. Это был момент неуверенности в себе, и я не имел это в виду.

Но было слишком поздно.

Ее отец позвонил мне на четвертый день и спросил, принял ли я решение. Он не завел разговор о Грэйс, а когда я попытался сделать это, он свернул тему.

– Такие вещи обычно разрешаются сами собой, сынок. Кроме того, мы мужчины. Видишь ли, время от времени нам разрешена поблажка.

Он ждал моего ответа. У меня заняло лишь минуту, чтобы сказать его.

Да. Я согласился на операцию, согласился на риск и все такое.

Но не потому, что я заслужил снова видеть.

Я делал это, потому что хотел уладить все с Грэйс, и поскольку дело дошло до преследования ее, и мне типа нужно видеть, по крайней мере, одним глазом, чтобы сделать это.

Он назначил операцию на понедельник. У меня было два дня, чтобы подготовиться к событию, которое, возможно, изменит для меня все.

Мама и папа заехали в выходные, чтобы провести их со мной, но я умолял их просто уехать.

– Мы пока не знаем, – настаивал я. – Так что я не собираюсь терпеливо дожидаться.

Я провел воскресный вечер, планируя, как буду убеждать Грэйс выслушать меня. План был идеальным. Она никак не сможет отвергнуть то, что я придумал. Я даже позвонил Мике и удостоверился, что он сможет помочь мне, если мне это понадобится.

Он колебался, но мой брат знал, как много значила для меня Грэйс. Он видел, что дал мне ее свет.

Наступило утро воскресенья, и у меня закрались сомнения. Я был идиотом. Женщина вроде Грэйс не заслуживала, чтобы ее обидели так, как обидел ее я. С какой стати ей вообще возвращать меня?

И так по кругу.

Надежда. Сомнение. Надежда. Сомнение. Гнев. Депрессия.

Я уже начал думать, что никогда не был настоящим мужчиной с трагедией, играющей у меня в голове. Райан задал мне тот же вопрос, когда я рассказал ему, что происходит.

– Ты глупый, Меррик, но ты слишком сильный, чтобы сдаться, – подбодрил он меня. – Кроме того, у тебя есть две рабочие руки и десять рабочих пальцев. И если ты на самом деле заешь, как ими пользоваться, у нее не выйдет избегать тебя.

Это был первый раз, когда я улыбнулся, с тех пор как Грэйс от меня ушла. Но к вечеру воскресенья я был разбит и решил просто оставить это на волю судьбы.

Я сел у окна, как и каждый вечер с тех пор, как она ушла. Я ждал ее каждую ночь, но – ничего. Ни музыки, ни разговоров. Ее вообще там не было. Когда какое-то время я ничего не слышал, я звонил Кире, которая подтверждала, что она все время была дома.

Уже шестую ночь все это повторялось.

Она поставила себе задачу избегать меня.

Я бы сделал то же самое.

У меня голова начала клониться от недосыпания. Приняв то, что мне просто придется подождать до конца операции, я уже было встал, чтобы лечь и немного поспать. До операции оставалось всего несколько часов. До нее я не мог ничего делать. Пока не понял, что я мог сам ее найти.

У меня в ушах раздался мягкий щелчок, и я застыл. Шаги, звук открываемой двери шкафа, громкий звук застежки-молнии. Подожди-ка. Звуки были знакомые.

– Грэйс?

Тишина. Даже не слышно дыхания.

Мне стало интересно, вышла ли она уже из своей комнаты. У меня был хороший слух, но даже я мог пропустить это с тем ошеломляющим усилием, которое она приложила, чтобы держаться подальше от меня.

– Ответь мне, малыш.

Вздох. Затем:

– Привет, Меррик.

Волна облегчения, какой я никогда раньше не чувствовал, нахлынула на меня.

– Прости.

– Меррик...

– Пожалуйста, просто послушай.

Она колебалась, затем послышался звук закрывающейся двери. Я знал, что она не ушла, потому что мог практически слышать биение ее сердца. Возможно, это было лишь в моем воображении, но этого было достаточно, чтобы убедить себя продолжать разговор.

– Я не имел в виду то, что сказал тебе. А то, что я пытался сказать, это что я дико боюсь этой операции. Я боюсь снова видеть и беспокоился, что, если это сработает, я снова стану психом, которым был до того, как ты вошла в мою жизнь.

Я сделал глубокий вдох, мой учащенный пульс подгонял меня вперед. Моим планом был рассказать ей, как я себя чувствовал, затем оставить решение за ней. Именно о ее жизни я на самом деле заботился и просто хотел, чтобы она была счастлива.

– С тех самых пор, как я узнал, что вообще есть такая возможность, я был ошеломлен. Первое, что пришло мне в голову, было то, что я наконец-то увижу тебя. Я увижу твою улыбку, как выглядят твои глаза, когда ты улыбаешься. Я увижу глаза, о которых так сильно мечтал. Затем возможность, что это вообще не сработает, заставила меня чувствовать, будто я уже вернул себе зрение и снова потерял его. Это вызывало депрессию и ярость, – признал я.

Это была надежда, которая разбилась вдребезги.

– Я не хотел, чтобы тебе пришлось видеть меня в наихудшем свете. Хочешь верь – хочешь нет, я был гораздо хуже до того, как ты появилась. Я даже не знаю, почему моя семья до сих пор вообще со мной разговаривает. И мне стыдно даже рассматривать шанс, что, возможно, я вернусь туда. К тому человеку, которому на самом деле кажется, что он тебя не заслуживает.

Я услышал сопение, и у меня все внутри упало. Я не хотел, чтобы она плакала. Особенно когда я не мог сам вытереть ее слезы.

– Я люблю тебя, Грэйс. Я не бросаю тебя. Я буду здесь. Слепой или нет, я твой, и ничто этого не изменит.

Снова сопение, затем тихое всхлипывание.

– Нет, малышка. Не плачь.

– Я не могу, Меррик.

– Не можешь что? – спросил я, с трудом сглотнув.

– Ты был прав. Есть вещи, которые мне необходимо в своей жизни уладить, принять их. Тебе и без меня проблем хватает. Так что я не могу сделать этого прямо сейчас.

У меня во рту пересохло. Я не мог даже подумать об ответной реакции, которая бы не предполагала умолять ее на коленях.

– Ты заслуживаешь лучшего, Меррик.

Я покачал головой, решив держаться от нее на расстоянии, что, как она думала, ей нужно. По крайней мере, пока я не смогу с этим я что-то сделать.

– Забавно, именно так я всегда себя и чувствовала с тобой.

***

Две недели я просто не мог к этому привыкнуть.

Я мог видеть.

Глубина моего восприятия была дерьмовой, но я наконец-то мог видеть.

Как только сняли повязку, я совершенно растерялся. В течение месяцев ничего, и вдруг все. Свет причинял боль, цвет причинял боль, а без Грэйс... все было бессмысленным.

В первый раз, с тех пор как в тот день Грэйс появилась у меня в дверях, я действительно не хотел и пытаться. Но я должен был. Ради нее.

Я провел две недели, пытаясь удостовериться, что у меня не будет психического расстройства. Я все еще чувствовал всю тяжесть и знал, что она пройдет только со временем. Визг шин, хлопанье дверей, даже звук автомобиля с дизельным двигателем, проезжающего мимо дома; все это заставляло мой пульс бешено стучать, но не больше, чем раньше.

Я все еще ежедневно испытывал срывы. Может быть, сейчас даже больше, когда я мог видеть, но я их не контролировал. Знал, что смириться с ними было гораздо легче.

Наблюдать за человеком, бежавшим мимо дома утром, просто для разминки, было как снова и снова видеть тот взгляд на лице Эрика. Когда всему этому придет конец? Это было сложно, но это было то, с чем, как я знал, я мог встретиться лицом к лицу и бороться.

Грэйс дала мне это. Моя семья дала мне это. Черт, я сам дал себе это.

Также помогало, что я пытался хотя бы мельком увидеть Грэйс утром или вечером. Я дал ей время, которое ей было нужно, и я собирался дойти до конца. Когда я даже не взглянул на нее за две недели после операции, я знал, что мне нужно было быстро действовать.

Кира и Джош держали со мной связь. К несчастью, это было без ведома Грэйс. При первой возможности я должен буду им компенсировать. Кира сообщила мне, что Грэйс действительно уехала из дома в день моей операции.

Я знал, было что-то подозрительное в ее внезапном появлении тем вечером. Она собирала вещи, чтобы переехать в какую-то квартиру поблизости.

Кира, спасибо ей, «случайно» назвала мне номер ее квартиры, и я собирался навестить ее. Сегодня.

Я просто должен был покончить со следующим приемом у врача. Последним для моей руки.

Это был второй раз, когда я вел машину, и я делал это без разрешения. Доктор Сэмюэлсон все еще ждал послеоперационный период, но потом дал мне разрешение на ограниченное вождение. С одним глазом, который все еще не видел, это было несколько рискованно.

Но мне надоело доставлять неудобства своей маме. Вести машину было отстойно. Я больше дергался, чем на самом деле водил, но я мог видеть. Это было лучше, чем ничего.

Шаг за шагом, с надеждой во взгляде в будущее.

Я не скучал по чтению. В журналах было одно вранье и чушь собачья, а найти книгу для чтения, которая не вызывала бы у меня головную боль, было... ну, головной болью. Я бросил журнал на стол и снова сел в свое кресло, подвигав плечами, чтобы снять напряжение от пребывания в больнице.

Грэйс была здесь каждый день, но я не надеялся на возможность случайно встретиться с ней. Только если Бог не протянет мне руку помощи.

Я скучал по ней.

Жизнь просто не была прежней без ее голоса, ее смеха. Я не хотел думать о том, каким будет следующий месяц, если я ее не увижу. Я закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. У меня был план. Это бы не очень хороший план, но, все же, это был план.

Элейна, наверное, разозлиться, но это не имело значения. Если Грэйс откажется увидеть меня, я буду видеть ее родителей каждый день, возможно, даже несколько раз в день, даже ночью. Если бы я смог убедить Грэйс дать мне еще один шанс, тогда, может быть, я бы им воспользовался.

Сегодня.

Я сделаю это, как только выйду из этого холодного сурового здания.

– Готовы ехать домой? – услышал я голос медсестры.

Я поднял глаза, отвлекаясь от мыслей. Я откинул голову назад и закрыл глаза, улыбнувшись, когда я все еще мог видеть свет правым глазом. Затем я взмолился, чтобы доктор скорее мне позвонил.

– Думаю, да.

– Только я должна заполнить пару бланков перед уходом.

Каждый мускул в моем теле напрягся.

Этот голос. Я знал его лучше, чем знал собственный голос.

Грэйс.

Я резко открыл глаза и огляделся вокруг. Она была здесь. Так близко ко мне. Я вот-вот увижу ее в первый раз. У меня закружилась голова, но я не обращал на это внимания. Мое первое впечатление как слепого человека было не самым замечательным для нее. Это впечатление – будет.

Я взглянул на двух женщин у стола. Одна была за ним, а другая – стояла, наклонившись перед ним. Медсестра, которая сидела, была блондинкой, такой яркой, что глазам было больно, а ее губы были темно-красного цвета.

У медсестры, которая стояла, были темно-каштановые волосы с золотыми блестящими прядями. Именно такой цвет я представлял у Грэйс. Сияющий и яркий. Довольно густые, чтобы зарыться в них пальцами. Она была невысокого роста, не выше пяти футов и трех дюймов. Она качала бедрами самым чувственным образом, а ее шея... выглядела восхитительно.

Я не мог видеть ее лица. Пока не мог.

– У тебя были долгие две недели. Ты уверена, что все в порядке? – спросила блондинка, обеспокоенно хмурясь, другой медсестре.

Девушка вздохнула и запустила пальцы себе в волосы. Клянусь, я почти почувствовал эти пальцы на моей собственной голове.

– Я в порядке, Синди. Просто голова совсем другим занята.

– Тебе нужно взять отпуск, – сказала Синди с милой улыбкой.

Подожди секунду.

Синди.

Я узнал имя благодаря стольким разговорам с Грэйс. Я быстро взглянул на вывеску над столом.

«Отдел по уходу на дому».

Черт меня побери.

Я собрался начать молиться чаще.

Медсестра наклонила голову и потерла тот самый красивый затылок рукой. Рукой, которой она прикасалась ко мне.

Я не знал, что шел, даже не знал, что стоял, пока не оказался в нескольких футах позади нее. Она повернула голову, чтобы посмотреть на часы на стене около нее, и я впервые увидел ее профиль.

Маленький нос, слегка заостренный. Полные губы, с легким розовым оттенком. Длинные ресницы почти касались ее щек, когда она моргала. Розовые щеки, которые определенно будут алеть от удовольствия, и подбородок, который я знал слишком хорошо. Этот профиль я запоминал в памяти, снова и снова, и от этого подергивались пальцы.

Я сделал еще один шаг вперед, услышав вздох Синди. Я не сводил взгляда с Грэйс. Моей Грэйс.

Она была чертовски великолепна. Я знал, что она такой будет.

Я стоял прямо позади нее, всего в нескольких дюймах. Ее позвоночник тут же выпрямился, плечи напряглись. Наслаждаясь моментом, я увидел, как на затылке появилась гусиная кожа, и задержал дыхание, когда она повернулась ко мне лицом. Так медленно.

Я был неправ.

Грэйс была не просто красива. Она была само воплощение красоты.

Ее нос покрывали веснушки, тушь слегка размазалась под ее расширенными глазами. Эти глаза. Так много цветов. Яркие и сложные. Цвета смешались вместе, и потом я их увидел. Маленькие золотисто-коричневые точки. Я хотел посчитать их, как я представлял себе столько раз, но времени у меня не было. Не сейчас.

Я протянул руку вперед, схватив ее за дрожащие плечи.

– Это ты.

Она не выглядела напуганной или сердитой. Лишь онемела от потрясения.

Это было не важно. Ей не нужно было говорить, потому что я приготовил для нее кое-что.

– Грэйс, – прошептал я, потом притянул ее к себе и грубо – без усилий – коснулся ее губ. Я провел руками по обеим сторонам ее тонкой шеи – шеи, которая казалась такой знакомой. Приподняв ее лицо, касаясь подбородка подушечками пальцев, я удержал ее на месте и поцеловал как оголодавший.

За последние пару недель я уморил себя этим голодом. Я сходил с ума по ее вкусу, а теперь, когда у меня наконец-то это было...

В ее груди раздался короткий стон, и он подтолкнул меня. Я провел языком по ее губам, умоляя открыть их для меня. Она не разочаровала меня. Она никогда не разочаровывала.

Эти губы были созданы для меня. Это тело – для меня.

Эта женщина.

Создана. Для. Меня.

Она обвила меня руками за шею и поцеловала. Я зарылся рукой в ее волосы, до меня донесся знакомый запах ее шампуня, и я держал ее голову так, как мне было надо, чтобы углубить поцелуй. Наши языки встретились, в груди горело от нехватки воздуха, и моя голова была будто в облаках.

Я не закрывал глаза, впитывая каждый взмах ее ресниц, когда она была сама не своя со мной.

– Чёрт возьми, это здорово.

Грэйс отстранилась при звуке голоса Синди, припухшие губы и широко открытые глаза... она смотрела на меня, уставившись в ответ.

– Я...

– Я люблю тебя, – заявил я.

Еще один вздох из-за стола.

– Меррик...

– Я люблю тебя, Грэйс. Мне все равно, сколько раз мне придется тебе это говорить. Я буду говорить это даже после того, как ты, наконец, в это поверишь.

Ее глаза блестели, и этот очаровательный подбородок дрожал.

– Я вижу тебя, малыш. И я хочу видеть тебя всегда. Так что делай, что должна. Если тебе кажется, что есть что-то, с чем тебе нужно справиться, справляйся. Но не оставляй меня в стороне.

Я все еще держал ее лицо в руках, когда упала первая слеза. Я стер ее большим пальцем, наслаждаясь данной мне привилегией. Даже когда она плакала, она излучала красоту.

– У нас у обоих есть проблемы, Грэйс. Но вместе мы сильнее, чем когда мы по отдельности. И я хочу тебя, потому что знаю, прямо здесь, – заявил я, слегка постучав себя по месту над сердцем, – что ты для меня единственная.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее слезы, скользнув по подбородку и стараясь найти то безопасное место на ее шее, которое я обнаружил только несколько недель назад. Она наклонила голову, чтобы дать мне больше места, и я воспользовался преимуществом. Грэйс прикоснулась руками к моим плечам, крепко сжав их. Показав мне этим, что она теперь была со мной.

– Правда? – прошептала она, дрожа в моих руках.

– Мммхмммм, и у меня для тебя новости, любимая, – я поцеловал ее нежную, безупречную шею, делая глубокий вдох, потом отстранился, чтобы посмотреть на нее. Ее карие глаза блеснули, и полная любопытства улыбка была даже лучше, чем я представлял. – Я тоже для тебя единственный.

Глава 21

Грэйс

Три недели без Меррика были похоже на жизнь без смеха. Без счастья. Не было ничего.

Понадобилось все силы, что у меня были, чтобы держаться от него подальше, но мне это было нужно. Мне нужно было понять, чего я хотела и как мне этого добиться. Боязнь чего-то, настолько абсолютно не контролируемая, не стоит той печали, которую она вызывает, поэтому я намеревалась изменить... себя.

Я сожалела о каждом слове, которое слетело с моих губ в тот вечер, когда я оставила Меррика в коридоре. Но это направило меня по пути исправления всего, что я так надёжно прятала раньше. Раны, которые то и дело открывались при первом же страхе; я как раз работала над их заживлением. Еще не достигла этого, но была уже близко.

Я уже знала, чего хотела, и на данный момент работала над тем, чтобы этого добиться.

Потом появился Меррик, его присутствие было таким же сильным, как и всегда. Только теперь он сам мог это видеть.

Я знала, что это был он, прежде чем Синди вообще глянула через мое плечо. Я почувствовала это. Каждая пора и каждая вена ожили. Такое я чувствовала только с ним.

Повернувшись, я увидела, что он смотрит на меня, его поразительные голубые глаза встретились с моими в первый раз; я не помню, когда бы я гордилась кем-то больше, чем им в тот момент.

Если и был на этой земле человек, который заслуживал настоящего счастья, то это Меррик Тэтчер. Он так усердно работал, чтобы добиться того, что у него есть сейчас, и хотя дорога перед ним была усеяна преградами, он знал, что сможет их преодолеть.

Это единственное, что действительно имело значение. Что он сделает это в знак уважения по отношению к людям, которые умерли за него. Что он сделает это для меня.

– Расскажи, каково это, – попросила я, когда он вез нас в мою квартиру на моей машине. Он, в самом деле, сидел за рулем. Я не могла прийти в себя, настолько это было поразительно.

На самом деле, он не дал мне выбора, почти затащив в квартиру и признавшись, что не верил, что я дождусь его.

Он был прав.

Я все еще была взволнована, но переварив все, что он сказал мне посреди больницы, где нас слышало несколько человек, я не могла ему отказать.

Потому что я все еще неистово любила его.

– Это... больно, – улыбнулся он. – Иногда я ложусь спать, и у меня болят глаза сильнее, чем они болели в самом начале. Не прошло даже и года, что я был слепым, мой мозг уже должен переработать все, на что я смотрю. Это изматывает.

Я не могла этого понять, но приняла его слова на веру.

– Ясно видишь?

– Да. Я все вижу ясно. Единственная проблема – глубина восприятия, но потренируюсь и смогу с этим справиться.

Я улыбнулась ему, когда он взглянул на меня. Он оторвал взгляд от дороги лишь на мгновение, но увидев, что он смотрит на меня, а не куда-то еще...

– Я так счастлива за тебя, Меррик. Правда.

Он протянул руку и схватил меня за ладонь, затем поднес ее к своим губам. Все это время он не отрывал взгляда от дороги. Не хотел рисковать.

– У меня есть работа на базе. Та самая, на которую меня рассматривали раньше. Я начинаю на следующей неделе.

– И?

– И я не могу дождаться, – сказал он, улыбаясь от волнения.

Мы подъехали к моей квартире, и он пошел за мной к двери. Еще одна возможность, которую я не приняла во внимание. Ему больше не нужно было, чтобы кто-то водил его за руку.

Я не могла сдержать лучезарную улыбку на лице.

– А это зачем? – спросил он с любопытством, возможно даже немного затаив дыхание.

Я слегка пожала плечом.

Мы вошли в мою квартиру, и я закрыла дверь, пока он быстро оглядел гостиную. Бросив сумочку на стол у двери, я повернулась и впечаталась прямо ему в грудь. Я подняла руки, чтобы остановить столкновение, но это было бесполезно.

Когда я сделала шаг назад, он снова притянул меня к себе.

– С чего вдруг эта красивая улыбка, Грэйс? И если не возражаешь, покажи мне ее еще раз, – попросил он хриплым голосом.

Улыбаться было сложно, когда единственное, на чем я могла сосредоточиться, были его руки вокруг моей талии. Я хотела, чтобы он снова меня поцеловал. Прижал меня к стене, как он так любил делать, и вернуть меня туда, где мы били раньше.

– Не смотри на меня так, если не хочешь, чтобы я с этим что-то сделал, – пробормотал он, скользнув взглядом по моему лицу.

Он сосредоточился на моих губах, заставив меня на мгновение перестать дышать.

В его груди возник низкий рокот, и вот тогда-то я его и увидела. Его правый глаз расширился, полностью закрыв голубизну радужки. Я вспомнила то, что случилось прежде, и разинула от удивления рот.

– Что?

Его глаза метались между моими глазами, левый не такой активный, как правый, но все еще сильный.

– Так и было задумано с самого начала, – прошептала я.

Он поднял бровь, шрам, рассекший его левый глаз, стал заметнее.

– Если ты говоришь о нас, тогда я уже знал это.

Я улыбнулась, моя улыбка была шире, чем раньше. Он резко вдохнул, обнимая меня крепче и притягивая к себе еще ближе.

– Займись со мной любовью, – потребовала я, даже не заботясь о том, насколько отчаянной я казалась.

Он выпрямил свои массивные плечи и долго и пристально посмотрел на меня. Убеждаясь, что я на самом деле этого хотела.

О, я хотела этого. Я всегда этого хотела.

Просто не могла смириться со всем остальным, но приближалась к этому.

Мне повезло, что Меррик действительно любил меня достаточно, чтобы присоединиться ко мне в этом путешествии. Что он был достаточно сильным и достаточно преданным, чтобы бороться со своими страхами бок о бок со мной.

То, что ждало меня впереди, больше не имело значения. Меррик стоил любого риска.

Любовь к нему стоила всего.

Что-то в моих глазах, должно быть, доставляло ему удовольствие, потому что в следующую секунду он поднял меня на руки и стал бродить по квартире в поисках спальни.

Я показала дорогу, затем обхватила его лицо руками и притянула его голову для поцелуя. Он остановился, коснувшись моего языка своим, затем ускорил шаг и наконец-то нашел спальню.

Он бросил меня на кровать, и я взвизгнула, пролетев по воздуху.

– Я всегда хотел это сделать. Теперь я наконец-то могу, – прорычал он, подползая ко мне.

Он пригвоздил меня к кровати и страстно поцеловал. Руками и ногами я автоматически обвила его, пока он перемещал нас обоих к подушкам. Он начал срывать с меня одежду, пока не заскользил руками под ней, нащупав кожу. Он отстранился от меня и сел на колени, уставившись на меня с напряжением, которого я никогда раньше не видела.

– В чем дело, Мер?

Он покачал головой и посмотрел на свои руки, лежащие у меня бедрах. Они сжались и стали медленно и нежно поднимать мою футболку. Кожа под ней обнажилась, и его пальцы скользнули по моему животу, оставляя мурашки.

Внезапно он остановился, закрыв глаза.

Я протянула руку, проведя пальцами по линиям у него на лбу.

– Малыш, в чем дело?

Он сделал долгий, медленный вдох. Его глаза оставались закрытыми.

– Ты боишься увидеть меня, Меррик? – спросила я, зная ответ еще до того, как задать вопрос, но мне нужно было сказать что-то, чтобы заставить его открыть глаза.

Он не разочаровал меня.

Он открыл глаза, очень хмурый взгляд преобразил все его лицо.

– Нет. Я не боюсь, – настойчиво сказал он, подчеркнув это решительным кивком головы.

Я опустила пальцы ему на грудь, положив руки на сердце.

– Тогда в чем дело?

Его глаза вспыхнули от желания, став еще более ярко-голубыми, чем когда-либо, и его руки снова стали двигаться.

– Мне это просто не кажется реальным. Быть здесь, впервые видеть тебя. Я мечтал об этом моменте, молил о нем. Теперь, когда это, наконец, есть, я не хочу, чтобы это заканчивалось.

– Это и не должно закончиться.

Он наклонился вперед, положил руки с обеих сторон от моей головы, затем поцеловал меня.

– Мне еще есть над чем работать, Грэйс. Я тебя не стою. Пока. Но я собираюсь это исправить. Я сделаю все возможное, чтобы справиться с монстрами, с которыми мы столкнемся, и я перестану бояться темноты. Потому что с тобой всегда свет. Теперь я это знаю. – Он снова меня поцеловал, затем лег так, чтобы мы оба были на боку, глядя друг на друга. – Я буду тем, кем ты сможешь гордиться.

– О, Меррик, – я провела пальцами по его лицу, по его шраму, идущему от брови, вниз к его подбородку. – Я уже горжусь тобой и люблю тебя.

Он улыбнулся.

– Я знаю, малыш. Но мужчине никогда не следует переставать вызывать гордость у жены.

Я оцепенела.

Что он только что сказал?

Меррик усмехнулся, его взгляд опустился на мои щеки, пылающие от смущения.

– Не самое традиционное предложение, но, на самом деле, и дорога у нас была не самая ровная, не так ли?

– Меррик. Ты...

– Да, Грэйс. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Я была в шоке.

Это совсем не то, чего я ожидала. Я думала, что у нас целую неделю будет дикий и безудержный секс, а потом мы будем строить общие планы и жить одним днем. Но замужество?

При мысли о том, что я выхожу замуж за Меррика, у меня в груди разлилось тепло.

Вместе мы сильнее, чем когда мы были по отдельности.

– Это не обязательно должно быть сегодня. Черт, это не обязательно даже должно быть в этом году. Я соглашусь с любым днем, который ты выберешь. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я, в любом случае, в игре.

Я сделала глубокий вдох и с улыбкой выдохнула.

– Ладно.

– Ладно?

Я кивнула.

– Когда бы я ни дала ответ, это будет «да». Так что, ладно.

Он медленно снова перекатился на меня, устроившись поверх моих бедер. Все это время он не отводил от меня взгляда. Цвет его глаз стал как будто ярче.

– Ладно, – вздохнул он. – А теперь ложись и расслабься, детка. Потому что мне есть на что посмотреть, у меня на это есть весь день, и знаешь, мне нравится делать это медленно.

Я издала стон желания, когда он поднял мои руки над головой и снял футболку.

– Боже, вот это зрелище, – прошептал он.

Мой бюстгальтер не был чем-то особенным, но для него открывшийся вид был чрезвычайно интересным. Он провел пальцами по бретелькам, скользнув по чашечкам. Эти пальцы скользили по ткани, вокруг нее, под ней. Пока я больше не могла выдерживать.

Он не торопился, как и обещал. Заново открывал каждый дюйм моего тела.

В какой-то момент он перевернул меня на живот с низким стоном, и его руки опустились на мой зад. Последовал резкий шлепок, и прежде чем я успела вздрогнуть, он накрыл меня своим телом и стал целовать мои плечи, спину, бедра.

Затем снова перевернув меня на спину и начал все сначала.

Это было приятная блаженная пытка. Я тоже не хотела, чтобы это заканчивалось.

– Откройся мне, любимая. Хочу попробовать парочку импровизаций.

Я захихикала, когда он развел мои бедра руками, и лишь тяжело задышала, когда его пальцы нашли мою сердцевину.

Я закрыла глаза.

– Дай мне посмотреть на тебя, Грэйс. Открой для меня свои прекрасные глаза.

Глаза распахнулись, и он прижал палец внутри меня, внимательно рассматривая мое лицо, пока доводил меня до наивысшей точки.

– Именно такого цвета, как я и представлял, – сказал он.

У меня не было и шанса спросить, что он имел в виду, потому что я уже была там, а он не собирался останавливаться и болтать.

– Покажи мне этот свет, малыш. Ослепи меня им, – скомандовал он.

Я наблюдала, как опустилась его голова, и его плечи еще шире раздвинули мне бедра. Хватило всего одного прикосновения ртом, чтобы меня унесло. Все это время Меррик наблюдал.

Весь остаток дня и далеко за полночь он занимался со мной любовью, обожая меня так же, как и я обожала его.

Когда уже никто из нас не мог держать глаза открытыми, до меня дошло, что быть сломленным не означает, что всему конец. Трещины можно заполнить новыми путями, новыми друзьями, новой любовью и большим количеством пота и крови.

Возможно, быть сломленным – даже своего рода начало.

И наше будет длиться всю жизнь.

Эпилог

Два года спустя

Меррик

«Все мы сломлены, вот так и появляется свет. Эрнест Хемингуэй».

Я продолжал смотреть на цитату на стене маминой гостиной. Меня словно ударило о кирпичную стену в ту же секунду, как я вошел в дом.

Пока все рассаживались за столом, обсуждая свои планы на лето или какой еще фильм они хотели посмотреть, я все думал об этой цитате.

Я вернулся с войны разбитым человеком. Я жил во тьме, которой, как я думал, не будет конца. Но была причина для всего, что произошло тогда в пустыне.